Степанычев Виктор. Мастер боя

   – Понятно, – кивнул Петр. – Что новенького произошло в мире за время моего отсутствия?
   – Прибегал распорядитель, передал просьбу организаторов работать... ну, поярче, что ли. Для зрителей, – сообщил Леон и выжидательно посмотрел на Петра.
   – Красоты неимоверной захотели, – усмехнулся тот. – Деньги зазря, что ли, уплочены?
   – Вот и я его послал, – доложил Леон. – А больше ничего нового. Бык Европу не украл...
   – Ну и славненько, – подытожил Петр, откинулся спиной на сетку и прикрыл веки, сосредоточиваясь и анализируя минувший раунд.
   Леон, расшнуровав и сняв перчатки, активно обмахивал его полотенцем. Под приятный ветерок и думалось легче. Тем более времени на отдых было достаточно. Увеличили не только продолжительность раундов, но и перерыв между ними сделали десятиминутным.
   – Кисти будешь бинтовать? – через некоторое время коснулся его плеча Леон и тряхнул кожаными полосками. – Две минуты до выхода.
   – Не хочу, – отмахнулся Петр. – Бинты только мешать будут. По-хорошему бы еще и борцовки снять, да ничего, не скользят, удобные...
   Конкретного плана на второй раунд, приближенный к боевому, как окрестил его про себя Петр, не явилось, однако кое-какие наброски для себя он сделал. Судья вызвал бойцов на середину ринга. Секунданты скоренько свернулись и выскочили из десятиугольника. Петр, подняв в приветствии руки и поворачиваясь на ходу к трибунам, легким шагом двинулся к центру. Роткевич, выждав, когда он остановится и получит свою долю аплодисментов, выдвинулся из своего угла. Стоило отметить, что, судя по овациям и крикам приветствия, симпатии зрителей разделились примерно поровну.
   Они остановились друг напротив друга в ожидании сигнала к началу боя. Обмена любезностями, какой случился на старте схватки, не произошло. Роткевич демонстративно выбросил руку вперед, указывая на Петра, и, широко улыбаясь, оглядел трибуны. Потом вытянул вперед вторую руку и, сжимая пальцы, словно на горле, показал, что он планирует совершить с Петром в скором времени. Зрители одобрительно загудели и захлопали.
   Петр внимательно посмотрел на манипуляции соперника и не стал предпринимать ничего кардинального. Он лишь поднял ладонь и пару раз легонько, кончиками пальцев, ударил по уху. Зал громко засмеялся и зааплодировал. Диалог был понятен: «Тебе конец!» – «Сначала пыль с ушей стряхни!» Вот и обменялись приветствиями и желание организаторов позабавить зрителей выполнили. А насчет того, чтобы поярче работать, – бой покажет.
   Команда судьи, гонг – второй раунд начался. Разведывать и примеряться друг к другу ни Петр, ни Роткевич не стали. Уже примерились. Однако и на рожон лезть не спешили. Одно дело пропустить удар в перчатке – пускай она пожиже боксерской, но все равно заметно смягчает действие. Другой коленкор, когда тебя достанут пальчиками, сложенными соответствующим образом: «клювом орла» или, к примеру, «головой змеи». А образ тот ребята-монахи придумали в тибетской глубинке лет эдак пятьсот назад. Да и суровые парни из страны цветущей сакуры от них не отстали. И все это время пользовались фигурами из пальцев не без успехов...
   Петр не стал проявлять инициативу и после гонга по примеру Роткевича принял тансин – боевую стойку карате-до. Выпады ногами в прыжках, с закрутки, серии острейших ударов руками сыпались с двух сторон. «Лапа тигра», стремящаяся в грудь Петра, не достигла цели, но успела уйти с линии нападения и увести за собой «руку-копье» противника, летящую к нему в стремительной контратаке. Практически без подготовки Санни-Сапсан пошел на хаппо-кэри – тройной удар, который был встречен активной защитой Великого Дракона. Через секунды уже Роткевич с трудом увернулся от код-зеку – «коготь и крыло», удара в шею. Но не просто ушел, а сам едва не достал соперника коварным усиро-кэри – ударом ногой назад.
   Работали в темпе, но чересчур не спешили. Марафонские по времени раунды не предполагали подобной авантюры. Отсутствие преимуществ в технике можно было преодолеть лишь активной работой мозга. Те крохотные эпизодики растерянности Санни-Сапсана в первом раунде дополнились кое-какими штрихами и в начале второй двадцатиминутки. Петр посчитал, что материала достаточно для проведения более серьезного опыта с азбучным бойцом.
   Они с Роткевичем уже не раз и не два проходили подобную атакующую связку: серия тван чуан – коротких ударов руками, закрутка с выпадом в грудь, еще одна закрутка в прыжке для поражения головы. Естественно, противник ставил блоки и защиты, вполне стандартные для стандартной атаки.
   После очередного обмена ударами Петр открыто пошел на повторение пройденного. Последний элемент атаки, повторную закрутку, Петр явно смазал – так показалось его сопернику. Верхняя часть туловища, которая должна была пойти круто вверх и немного вперед, кренясь, по-дилетантски топорно завалилась влево. Отработанная защита против этого приема оказалась непригодной. Не смог совершить Великий Дракон правильного одного оборота, и его пятка не дотянулась до головы Сапсана. Полтора сделал, чего не должно и не могло быть по канонам выполнения этого приема, да и по законам физики также. И достал Роткевича подъемом ноги чуть ниже уха. Так приложил, что у того едва шейные позвонки не вылетели от мощного удара.
   Трижды чемпион на короткий миг очутился в полной темноте и пришел в себя уже перед встречей с полом. В последний момент он сумел сгруппироваться и не рухнуть во весь рост. Роткевич мгновенно пришел в себя и вскочил на ноги.
   Лицо Весельчака Санни уже не несло улыбки. Похоже, давненько бывший десантник и легионер не получал подобных плюх. Зло тряхнув головой, Роткевич подался вперед, явно желая ринуться в очередную атаку, однако резко остановился. После короткой паузы он неожиданно качнулся и совсем нетвердой походкой шагнул в сторону. Размашисто, будто пьяно взмахнул руками и накренился...
   Петр отступил на несколько шагов, внимательно наблюдая за соперником. Короткая передышка пришлась как нельзя кстати. Отчаянная закрутка отозвалась болью в пояснице, и ее требовалось успокоить. И усталость уже давала о себе знать.
   После нескольких движений Роткевича он понял, что тот решил категорично поменять школу. Изысканный Восток уступил место родным березкам и квасу. Из досье, собранного Леоном, Петр знал, что его визави владеет русбоем. Правда, в видеозаписях боев ни разу не проскакивали элементы этого специфического вида борьбы. Видимо, это была изюминка, которой Роткевич потчевал избранных.
   Более того, Санни-Сапсан использовал редкую разновидность русбоя – «пьяную». Подкорка Петра, выудив из скрытых в беспамятстве тайников информацию, четко идентифицировала этот стиль. Спирально-закрученная динамика старорусской техники боя накладывалась на беспорядочность движений, присущих глубоко нетрезвому мужику. Нельзя было предугадать, куда он шагнет в следующий момент, куда махнет дланью, лаптем, сломается телом... Соответственно, мудрено поставить против такого защиту или провести контратаку. Подобное лечится лишь подобным. Гулять так гулять, решил Петр, а тело клеточной памятью подсказало, как это делать.
   Широко разведя руки, словно разглядев товарища по пьяному счастью, Петр свалился на бок и, заплетая кренделями ноги, пошел по кругу. Зрители, еще не совсем разобравшие, что такое выделывает трехкратный суперчемпион, и разглядев, что Петр присоединился к нему, опешив, затихли. Только когда бойцы раз-другой встретились, точнее – столкнулись на площадке, замысловато махнули руками, ногами и снова разошлись, сошлись, махнули... поняли, что происходит на ринге. Сначала редко, а потом все громче и громче стали срываться аплодисменты болельщиков, пока не слились в единый оркестр. Устроители сегодняшнего суперфинала могли быть довольны представлением.
   Если зрители были приятно удивлены, то Роткевич – более раздражен. И тем, что пропустил серьезный удар, и тем, что его противник знает, что такое пьяный русбой. И не только знает, но и отлично владеет им.
   Несколько отчаянных стачек – так назывался непосредственный контакт бойцов в этом стиле – не выявили явного перевеса ни одной из сторон. Термины сами собой всплывали из глубин сознании Петра. «Стачка», «коромысло», «жердь», «заплот», «вьюшка», «два валенка» – означали соответствующие движения, удары-тычки, защиты. Петр едва не попал в жернова хитрой «мельнички», которую отлично провел Санни-Сапсан. Серия отвлекающих маховых ударов руками должна была закончиться подсечкой с подхватом, но в последний момент Петр свалился в «утицу» и увел-таки ноги от стремящегося к ним «багра» ног соперника. И тут же сам атаковал. Скользящие мощные удары кулаком и локтем в поясницу и солнечное сплетение заставили Роткевича потерять преимущество и уйти скорыми «кренделями» в сторону.
   Петр чувствовал, что его тело все больше и больше наливается усталостью. Он едва успевал восстанавливать дыхание в короткие мгновения пауз между атаками. Было заметно, что и Роткевич изнурен не меньше, чем он. Уже не испарина, а густые капли пота покрывали тела обоих бойцов.
   Движения бойцов заметно замедлились. С обеих сторон стали проскакивать мелкие ошибки и неточности. Правда, они не использовались соперниками в полной мере. Сил на серьезную атаку и тем паче победный взрыв не хватало. Русбой, требующий значительного расхода энергии, потихоньку сошел на нет. Бойцы перешли на рутинный обмен ударами и стандартные защиты. Гонг, извещающий о конце второго раунда, прозвучал чарующим пением ангелов.

Глава 18
Сюрприз от ВВС

   Петр добрался до стульчика, выставленного Леоном у сетки, и почти упал на него. Ни слова не говоря, бывший легионер сунул ему в руку пластиковую бутылку с кривой соломинкой и начал обтирать сухим полотенцем.
   Прополоскав рот и хлебнув пару глотков воды, показавшейся ужасно вкусной, Петр уронил руки и расслабил тело. Казалось, нет сил даже пошевелить пальцем.
   – Второй перерыв пятнадцатиминутный, – проинформировал его Леон. – Прибегал распорядитель, уточнял.
   «Оперативно работают ребята, – безразлично констатировал про себя Петр. – Усекли, что мы здорово выдохлись. Устроили веселуху...»
   Он скосил глаза и глянул на Роткевича, над которым суетился его секундант. Выглядел тот не лучше Петра, и весельчаком назвал бы его редкий оптимист. Санни сидел в безвольной позе с закрытыми глазами и без признаков улыбки на лице.
   «Вот тебе и яйца всмятку, дружок, – констатировал Петр. – И мозги бараньи...»
   Его взгляд автоматически скользнул по трибунам и остановился на центральной ложе. Генерала Слуцкого там не было, но его дочь сидела на прежнем месте у бортика.
   Петр отвернулся и прикрыл глаза. Леон энергично хлопотал над подопечным. Интенсивный массаж рук и ног потихоньку снимал закрепощенность мышц и возвращал им чувствительность.
   Влажное полотенце, наброшенное на плечи, приятно холодило. Усталость, казалось, уходила, однако Петр понимал, что она лишь прячется в глубине его тела.
   Последний раунд суперфинала обещал быть неимоверно трудным – без ограничения времени и с чистого листа. Петр не имел представления, как владеет оружием Роткевич. Ни на одной из видеозаписей, которые достал Леон, тот не работал ни катана, ни шестом. Правда, и Сапсан не знал, в каких отношениях с оружием Великий Дракон. Хотя это не факт. Занятия Петра в спортзале пансионата не были закрытыми. Засадить в укромное место видеокамеру проблемой не являлось. Да и не совсем ясные взаимоотношения Роткевича с Ксенией Слуцкой опять же имели место быть...
   «Так, уже шпионские страсти пошли, – вяло констатировал про себя Петр. – И вообще, ее зовут не Ксения, а Мата Хари...»
   Страсти не страсти, а биться предстояло. И сдаваться Петр не собирался. Санни-Сапсан прошел через те же сорок минут боя и свежее явно не выглядел. Самым главным сейчас было как можно скорее восстановиться.
   Петр сосредоточился и постарался отогнать от себя все постороннее – голоса за сеткой, гудение трибун. Однако шум наплывал в уши и откатывался, словно волны на песчаный берег. Вот волна накатилась... ушла... снова явилась... убежала... Петру вдруг почудилось, что он лежит на нагретых крашеных досках... вода, убаюкивая, поднимает и опускает суденышко и шуршит по песку... утреннее солнце бархатно ласкает кожу... он хочет пошевелить рукой, но ему лень двигаться... Когда это было? И было ли вообще?!. Но кто так громко кричит? Почему ему мешают?! Кто его тормошит?
   Открыв глаза, Петр сбросил с себя забытье, куда неожиданно для самого себя провалился.
   Леон легонько похлопывал его по плечу:
   – Поднимайся, начинается последний раунд. Успехов тебе! Ни пуха...
   – К черту! – послал его Петр и резко встал со стульчика.
   Леон подхватил нехитрый скарб и удалился за сетку.
   Судья финального боя стоял на помосте у микрофона, однако вызывать бойцов на центр ринга не спешил. Сетчатые двери десятиугольника оставались широко распахнутыми. Неожиданно забили невидимые барабаны. Звук был ритмичный и глухой. Гортанный голос совсем рядом прокричал что-то громкое и невнятное на фоне барабанного боя. Петр оглянулся и увидел, что это кричит ряженый самурай, возглавляющий колонну ниндзя с катана и шестами. Петр уже и забыл про этих ребят. Почти час они простояли неподалеку от входа в десятиугольник.
   Подчиняясь команде дзенина, ронины медленным шагом вошли на ринг. Самурай промаршировал на центр, а ниндзя разделились на две колонны и обошли его справа и слева. Прозвучала очередная гортанная команда, и они замерли на месте.
   «Сейчас начнется раздача оружия», – догадался Петр.
   Он еще не решил, чем будет драться, но все же склонялся к шесту. Судья по-прежнему не подавал никакой команды. Петр и Роткевич стояли у сетки, где их оставили секунданты.
   Зал молчал, разглядывая застывшую костюмированную процессию и ожидая продолжения боя.
   Самурай очередной раз что-то прорычал. Петр уловил несколько знакомых слов на японском: «бой», «честь воина», «победа». Удивления это не вызвало. Знание языков Петр уже привык воспринимать как должное.
   Озадачило другое. Закончив речь, самурай резко развернулся и медленным торжественным шагом вышел из десятиугольника. Двери за ним закрылись. Ниндзя сделали полуоборот, встав спиной друг к другу. Ринг оказался поделен на две равные части. Петру не очень это понравилось.
   Судья у микрофона по-прежнему безмолвствовал. Из ниши под ложами появился Вилен Владимирович Слуцкий. Он подошел к судье, взял в руки микрофон и негромким спокойным голосом заговорил:
   – Дамы и господа! Два раунда финальной схватки за звание абсолютного чемпиона боев без правил не выявили сильнейшего. Думаю, я выражу общее мнение, что мы наблюдали битву великих бойцов. Они дрались честно и храбро. Мастерство и отвага Сапсана и Великого Дракона достойны поклонения. Однако сегодня должен быть назван победитель. В соответствии с регламентом суперфинала последний раунд проводится с оружием. По крайней мере, так задумывали организаторы финальной схватки.
   Слуцкий сделал паузу, оглядывая зал. Люди молчали, ожидая, что скажет генерал. Его слова интриговали недосказанностью.
   «Бой с оружием вряд ли отменят. Лишать зрителей экзотики устроители не станут, – прикинул Петр. – Что там генерал говорил про сюрпризы? Пока таковых не наблюдалось. Не иначе под занавес задумал какую-то пакость».
   – И бой с оружием состоится, – продолжил Слуцкий, и тень лукавства пробежала по его лицу. – Но это оружие наши герои должны добыть себе сами. Сапсану и Великому Дракону каждому предстоит одолеть двух ниндзя, овладеть их оружием и в заключительной схватке выяснить, кто сильнее и достойнее. Бой будет проходить без учета времени до полной победы одного из претендентов на звание абсолютного чемпиона боев без правил.
   Очередная пауза. Зал громко загудел. Ошеломленный Петр негромко себе под нос в подробностях повторил витиеватую матерную фразу, которую услышал перед началом боя от Леона. Запомнилась хорошо. Правда, он ее малость расцветил парой ярких связок, пришедших на ум из глубины спящего сознания. А еще Петр конкретизировал факты и лица, от души помянув лично господина Слуцкого, а также безликих устроителей финального боя, чья буйная фантазия придумала подобное безобразие.
   Не один Петр был возмущен. Роткевич выкинул руку и прокричал в сторону помоста что-то про издевательство и нарушение правил соревнований. Но его голос потонул в одобрительном шуме трибун. Слуцкий поднял вверх ладонь, успокаивая зрителей.
   – Поражение претенденту будет засчитано, если он не справится с ниндзя и не добудет оружия. Однако Сапсан и Великий Дракон могут отказаться от продолжения боя. Это их право. При подобном исходе претендент на звание абсолютного чемпиона боев без правил, уклонившийся от схватки, будет признан побежденным. Перед началом последнего раунда мы зададим вопрос каждому из бойцов и узнаем, желает ли он продолжить бой или признает победителем соперника.
   Слуцкий передал судье микрофон, повернулся и пошел к ложам. Похоже, он не сомневался в том, что ответят Петр и Роткевич.
   – Великий Дракон, ты готов продолжить сражение? – вопросил судья.
   Зал затих, вглядываясь в Петра.
   – Готов! – громко ответил он, а про себя подумал про подводную лодку, с которой хрен куда денешься. Можно еще было вспомнить про груздя и кузов, собаку, попавшую в колесо, а также про то, что отступать некуда... От набора слов смысл не менялся.
   – Сапсан, готов ли ты продолжить бой? – повторил вопрос судья.
   – Готов! – произнес Роткевич. Его ответ прозвучал мрачно и зло.
   – Бойцы готовы сражаться! – торжественно доложил судья.
   В ответ на его возглас ниндзя хором прокричали что-то громко-воинственное и потрясли оружием. Надо полагать, данный демарш подразумевал готовность их к бою и даже к победе в нем.
   – Великий Дракон и Сапсан должны сразиться с ниндзя каждый на своей половине ринга. Если один из них одержит верх над обоими воинами и добудет себе оружие, он имеет право присоединиться к воинам, бьющимся с его противником...
   «Вот так пряники! – изумился Петр. – Толпой на одного. Замечательно придумали! Прямо драка шпаны в подворотне...»
   Теперь стало понятно, для каких целей предплечья ниндзя украшены повязками золотистого и ярко-голубого цветов. Надо полагать, одни были за него, Дракона, вторые – за его пернатого соколиного противника. Петру предстояло драться с голубыми. Аналогия сомнительная, но слова из песни не выкинешь.
   – Бойцы на центр! – провозгласил судья и обратился к залу: – Поприветствуем великих воинов!
   Зрители, замолчавшие на время, взорвались громом оваций. Похоже, сегодняшнее представление пришлось им по душе.
   Петр повел плечами, поясницей, тряхнул ногами... Усталость почти ушла. Перерыв и предисловие к третьему раунду в исполнении Вилена Владимировича Слуцкого дали возможность прийти в себя. Вот только хватит ли его на бой с двумя?.. Дальше загадывать не хотелось.
   Он вышел и встал перед черными воинами. Те приняли боевые стойки. Глаза Петра пробежали с одного на другого, и он с ходу рассмотрел то, что нужно было рассмотреть. Катана, вознесенный к правому плечу, задрался цубой – гардой клинка чуть-чуть выше положенного. А выставленный вперед конец шеста, наоборот, необходимо было поднять на уровень глаз. Что это – небрежность или необученность? С этим вопросом предстояло разобраться. Причем побыстрее и с меньшей затратой сил.
   – Бой! – громогласно скомандовал судья, и в подтверждение его слов звонко ударил гонг.
   Петр, не двигаясь, стоял на месте. Ниндзя, выждав короткое время, не приближаясь, осторожными, мягкими, с пятки на носок, шажками разошлись в стороны и двинулись по кругу. Не выпуская их из виду, Петр, сосредоточиваясь, полуприкрыл веки. Он прислушивался к телу, проверяя его готовность к схватке. Мозг активно принимал информацию извне и анализировал ситуацию. Сознание сейчас работало как бы само по себе, автономно и отрешенно просчитывая варианты и схемы предстоящего боя.
   Неожиданно из глубин сознания пришло спокойствие, даже – умиротворение. Петр едва не растерялся от ощущения легкости и тепла. Бой подразумевал крайнее напряжение, а тут явилось иное... Однако вместе со спокойствием пришла уверенность. И это не было авантюризмом или легкомыслием. Просто все встало на свои места и схематично упростилось. В наличии имеются два безликих объекта со сложной кинематикой движения, стремящиеся нанести ему вред. Его задача: нейтрализовать угрозу нападения и завладеть простейшими видами вооружения объектов.
   Петр по-прежнему стоял не шелохнувшись. Ниндзя совершили полный круг, обходя его, видимо, ожидая активности. На второй половине ринга уже кипел бой. Черные воины яростно нападали, а Роткевич, искусно маневрируя, уходил от ударов катана и шеста. Пройдя еще полкруга, противники Петра также решили активизироваться.
   Тот, кто был вооружен шестом, с ходу переступив и закинув правую ногу за левую, в развороте сделал стремительный выпад в сторону Петра. Он выбросил шест, а за ним и тело в недвижного Дракона. Второй ниндзя, уловив это движение, решил поддержать товарища. Семенящий шаг в полуповороте-закрутке перерос в прыжок, и катана рванулся к стоящему без движений Петру.
   Шест и деревянный меч, с двух сторон летящие к Великому Дракону, готовы были слиться в единый победный росчерк. Должны были, но не слились. Практически неуловимым для глаз прыжком гибкое тело пропало с директрисы атаки. Ронины неслись навстречу друг другу и в пустоту. Им нетрудно было разойтись, однако шест в руках ниндзя неожиданно ожил. Его конец пошел вверх и вправо, сбивая равновесие хозяина. Он лишь заметил чужие руки, управляющие его оружием. Мощнейший рывок бросил черного воина на выброшенную в выпаде катану. Двойное ускорение, вонзив тупой конец деревянного меча в солнечное сплетение, мгновенно, до темноты в зрачках, перехватило дыхание и бросило бойца на пол ринга.
   Второй ниндзя, ошеломленный произошедшим и остановленный ударом своего меча в своего же товарища, растерянно замер. Этого мгновения хватило, чтобы шест, описав короткую дугу, подсек его ноги и поверг наземь. Последнее, что разглядел ронин, это конец шеста, который взлетел и стал опускаться на его грудь.
   Бой с эрзац-ниндзя закончился, едва начавшись. За маскарадом не стояло ничего серьезного. Уровень спортшколы или клуба любителей восточных единоборств не выходил на высоту серьезного противостояния такому бойцу, как Великий Дракон. Петр безразлично оглядел два распростертых у его ног тела. Оба потихоньку приходили в себя. Картина не вызвала ни радости, ни сожаления. Просто решена стоявшая перед ним несложная задача. Объекты нападения успешно нейтрализованы, простейшее оружие – в его руках.
   Петр не обращал внимания на крики и аплодисменты зрителей.
   Он глянул на соседей по рингу. Бой на той стороне также подходил к концу. Один черный воин недвижно лежал на полу, второй, отчаянно защищаясь от взявшего инициативу в свои руки Роткевича, метался по площадке. Катана, добытый Сапсаном, летал в его руках, градом нанося удары. Шест условного ниндзя беспорядочно болтался и не защищал от разящего меча, не говоря уже о применении его в контратаке.
   Роткевич прижал практически беспомощного противника к сетке. Уже не в силах противостоять натиску, тот осел на корточки и прикрыл голову руками с зажатым в них шестом. Исход был ясен – ниндзя повержен, однако Роткевич, не останавливаясь, продолжал наносить удары – по плечам, спине, кистям рук, держащим шест... Деревянный катана от очередного сильнейшего удара сломался. Отбросив его в сторону, Санни-Сапсан стал бить соперника ногами, стараясь попасть в голову. Шест упал на пол, и эрзац-ниндзя неуклюже повалился на бок. Зрители бушевали и неистовствовали.
   – Прекрати, ублюдок! – крикнул Петр.
   Остановив ногу на очередном взмахе, Роткевич повернулся к Петру. Его физиономию искажала страшная гримаса. Ненависть и упоение ею, вкупе с улыбкой, будто наклеенной на лице бывшего десантника, отвращали и ужасали. Это был неприкрытый садизм на грани, а возможно – за гранью сумасшествия.
   Невидящие в ослеплении яростью глаза Роткевича, обращенные на Петра, постепенно приобрели осмысленное выражение. Придя в себя, он огляделся, оттолкнул носком борцовки попавшийся под ноги обломок меча и взял в руки шест. Широкая улыбка стерла гримасу ненависти, уже не казалась искусственной. Весельчак Санни принял свой обычный вид.
   – Ты напрасно назвал меня ублюдком, – посетовал Роткевич Петру. – Я же могу обидеться...
   – Ты давно уже обиженный. Богом! – зло отрезал Петр.
   – С этим согласен, – добродушно сказал Роткевич. – И не только Богом, но и людьми. Как-то не снизошло мне в жизни благодати ни с небес, ни от тех, кого Он создал по своему образу и подобию. Все больше дерьмо, а не манна небесная, на голову валилось.
   – Кто что заслуживает, – подытожил Петр. – Ублюдку – ублюдково...
   – И с этим соглашусь, – кивнул Роткевич. – Вот и тебе свалилось на голову нечто не от Бога. Да так, что ты память потерял. Не от праведной жизни это наказание.
   – Не тебе судить, – негромко сказал Петр.
   – А кто знает? Вдруг я и есть тот судия, который послан оттуда, – Роткевич повел шестом в потолок, – чтобы воздать тебе за дела твои?
   – Сомневаюсь, – криво усмехнулся Петр. – Я хоть и Дракон, да ты на архангела не тянешь.