Страница:
– Вот так уже лучше! – встретила его Ксения. Относилось ли это к тому, что он снял мокрую одежду или просто ее снял, понять было мудрено, да Петр этого и не хотел. Все шло так, как шло. Его плечи опять дернулись в ознобе. Майская ночь в Подмосковье явно не располагала к неге. Ксения заметила это и встревожилась.
– Точно заморозила молодца, – попеняла она себе и строго скомандовала: – Быстро на кровать.
Заметив вопросительно поднятые брови Петра, Ксения подняла указательный пальчик, сделала строгое лицо и уточнила:
– Займемся растиранием.
Петр послушно прошел во второй отсек и улегся лицом вниз на пушистое покрывало. Прикосновение прохладных мокрых ладоней к спине дернуло его плечи еще раз, последний. Запах виски подтвердил, что растирание будет спиртовым. Руки заработали активно и умело, прогоняя озноб. Скоро спине стало жарко.
И не только ей. Растирание и массаж разогнали кровь по всему телу, да и женское бедро, касающееся в работе его бедра, заметно способствовало разогреванию.
– Поворачиваемся на спину, – скомандовала Ксения. – Займемся грудью. Позвольте, товарищ, вы слишком прямолинейно поняли слова беззащитной девушки...
Возмущение действиями озябшего товарища, потерявшего над собой контроль, а также стыд и совесть, нельзя было назвать слишком бурным, как и сопротивление, закончившееся, еще и не начавшись. Бурным было продолжение.
Петр был не в том состоянии, чтобы терять время на ласки. Женское тело, без стеснения и жеманства открывшееся ему, этого и не требовало. Обоюдный голод бросил их друг к другу. Он стянул и отшвырнул в сторону тяжелый махровый халат. Туда же улетело и полотенце. Обнаженные тела соприкоснулись и на секунду замерли в сладостном ожидании. Петр осторожно, но властно вошел в подавшуюся навстречу ему плоть и ощутил, что женщина его желает. Краткий, вырвавшийся из губ Ксении стон и пробежавшая по телу чувственная волна подтвердили это.
Первый порыв урагана пролетел без ощущения времени, на одном дыхании, поднимаясь все выше и выше. Достигнув критической точки, где, казалось, уже нечем дышать, не удержавшись, они бросились вниз, в бездну, одновременно взорвав вспышкой сверхновой звезды свое сознание.
Упав ничком на подушку, Петр короткое время не ощущал тела. Рядом так же недвижно лежала Ксения. Она первой пришла в себя и, придвинувшись вплотную, коснулась пальцами его плеча. Петр повернул голову к женщине, и их губы встретились. Руки ожили и стали смелее. Он почувствовал, что жизненные силы потихоньку возвращаются к нему. Оторвавшись от его губ, Ксения приподнялась на локтях, окутав голову Петра упавшей копной каштановых волос. Петр перевернулся на спину и потянулся ртом к ее груди. Она опередила порыв и, чуть подавшись назад, дотянулась губами до его соска. Потом нежно коснулась второго, щекоча волосами, не спеша перевела ласку на живот... Ленивое блаженство охватило Петра, и он отдался умелым женским рукам и губам.
Глава 4
Глава 5
– Точно заморозила молодца, – попеняла она себе и строго скомандовала: – Быстро на кровать.
Заметив вопросительно поднятые брови Петра, Ксения подняла указательный пальчик, сделала строгое лицо и уточнила:
– Займемся растиранием.
Петр послушно прошел во второй отсек и улегся лицом вниз на пушистое покрывало. Прикосновение прохладных мокрых ладоней к спине дернуло его плечи еще раз, последний. Запах виски подтвердил, что растирание будет спиртовым. Руки заработали активно и умело, прогоняя озноб. Скоро спине стало жарко.
И не только ей. Растирание и массаж разогнали кровь по всему телу, да и женское бедро, касающееся в работе его бедра, заметно способствовало разогреванию.
– Поворачиваемся на спину, – скомандовала Ксения. – Займемся грудью. Позвольте, товарищ, вы слишком прямолинейно поняли слова беззащитной девушки...
Возмущение действиями озябшего товарища, потерявшего над собой контроль, а также стыд и совесть, нельзя было назвать слишком бурным, как и сопротивление, закончившееся, еще и не начавшись. Бурным было продолжение.
Петр был не в том состоянии, чтобы терять время на ласки. Женское тело, без стеснения и жеманства открывшееся ему, этого и не требовало. Обоюдный голод бросил их друг к другу. Он стянул и отшвырнул в сторону тяжелый махровый халат. Туда же улетело и полотенце. Обнаженные тела соприкоснулись и на секунду замерли в сладостном ожидании. Петр осторожно, но властно вошел в подавшуюся навстречу ему плоть и ощутил, что женщина его желает. Краткий, вырвавшийся из губ Ксении стон и пробежавшая по телу чувственная волна подтвердили это.
Первый порыв урагана пролетел без ощущения времени, на одном дыхании, поднимаясь все выше и выше. Достигнув критической точки, где, казалось, уже нечем дышать, не удержавшись, они бросились вниз, в бездну, одновременно взорвав вспышкой сверхновой звезды свое сознание.
Упав ничком на подушку, Петр короткое время не ощущал тела. Рядом так же недвижно лежала Ксения. Она первой пришла в себя и, придвинувшись вплотную, коснулась пальцами его плеча. Петр повернул голову к женщине, и их губы встретились. Руки ожили и стали смелее. Он почувствовал, что жизненные силы потихоньку возвращаются к нему. Оторвавшись от его губ, Ксения приподнялась на локтях, окутав голову Петра упавшей копной каштановых волос. Петр перевернулся на спину и потянулся ртом к ее груди. Она опередила порыв и, чуть подавшись назад, дотянулась губами до его соска. Потом нежно коснулась второго, щекоча волосами, не спеша перевела ласку на живот... Ленивое блаженство охватило Петра, и он отдался умелым женским рукам и губам.
Глава 4
Бунт на корабле
Иллюминатор демонстрировал кусочек затянутого тучами неба, неприветливо сереющего над кронами деревьев. Ночь ушла, нагнав хмарь. По прикидкам Петра, время подбиралось к шести. Сон не приходил, хотя он уже сутки не смыкал глаз. Рядом, разметав волосы по подушке, посапывала Ксения. Петр ощущал в теле тянущую истому усталости, почти опустошенности. Несмотря на подобное состояние, его переполняло чувство глубокого удовлетворения, чисто мужского, по типу «знай наших». Можно было констатировать, что нынче он не ударил в грязь лицом.
Петр потянулся, разминая затекшую руку, и нечаянно задел Ксению.
– Что... нет... я уже не могу... – пробормотала со сна «чужестранка» и попыталась отмахнуться. Ресницы дернулись, глаза открылись и скоро сделались осмысленными. – Ты что не спишь?
– Да так, что-то не хочется, – негромко ответил Петр. – Мысли дурные бродят...
– Придет день, и будешь думать, а сейчас отдыхай, – лениво посоветовала Ксения и опять прикрыла глаза. – И вообще, о чем тебе беспокоиться? Все будет хорошо.
Последнее заявление несколько напрягло Петра. Ему дают понять, что нечего волноваться и за него все решат? Или уже решили? В нем стало нарастать раздражение.
– А почему не беспокоиться? К примеру, сегодня я встречаюсь с твоим отцом, – как бы между прочим сообщил Петр.
– Я знаю, – все так же сонно пробормотала Ксения. – Просто подпишешь контракт...
– Контракт? О чем? – насторожился Петр. Его ставили в известность, и не более.
– Ну, что ты будешь работать на папу, – сладко зевнув, сообщила женщина. – Спи...
– И в чем заключается эта работа на папу? – Петр уже с трудом сдерживал себя.
– Ну что ты ко мне пристал? Я очень устала! – капризно, не открывая глаз, протянула Ксения. – Там все расписано. Все условия, обязанности сторон...
Раздражение переполнило Петра. Его даже не спрашивают, хочет ли он работать на господина Слуцкого. Видимо, все заранее распланировано, его будущее расписано так, как этого хотят отставной генерал и его дочь.
– Сегодняшняя ночь также входит в условия контракта? В мои служебные обязанности... – деловито уточнил Петр.
Ксения не открывала глаз и по-прежнему не шевелилась, но он почувствовал, как женщина напряглась. Неожиданно ее локоть взлетел и вполне профессионально пошел точно в его грудь. Несмотря на расслабленность, Петр успел-таки среагировать и перекатом уйти с линии удара. Он мигом скатился с кровати и вскочил на ноги.
Ксения к этому времени уже стояла коленями на покрывале. Ее руки находились в положении боевой стойки карате-до. И этот качественно проведенный удар, и автоматическая постановка рук стали для Петра сюрпризом. Кстати, еще ночью ему показалось, что у «чужестранки» достаточно натренированное тело. Оно, пожалуй, более подходило постоянно работающей спортсменке, но никак не изнеженной роскошью светской даме. При свете это стало еще более заметным. Похоже, интерес к единоборствам для Ксении не был платоническим.
– Повтори, что ты сказал?! – зло выпалила женщина.
– Я спросил, являются ли такие ночи, как сегодняшняя, условием моего будущего контракта? – спокойно произнес Петр. – И еще интересно, как относился к выполнению служебных обязанностей Роткевич. Его тоже купали в этой бухточке?
– Сволочь! Сука! – сипло выдавила из себя женщина. В ее глазах сверкала нешуточная ярость. – Строишь из себя крутого? Суперчемпион сраный. Обязанности хочешь узнать? Что скажут, то и будешь делать. Прикажут, последнюю шлюху с Казанского вокзала трахнешь. У козла трипперного отсосешь. А теперь пошел вон!
– Есть, мон дженераль! – весело отсалютовал Петр. Все абсолютно логично и естественно встало на свои места. Роли господ и быдла определились окончательно. – А вы, сударыня, великолепно смотритесь нагой и в боевой стойке. Я ошибся. Вы вовсе не Афродита, а воительница Афина – без лат и копья, но по-прежнему – покровительница справедливой войны. Вот только с лексиконом...
– Пошел вон, скотина! – зло прошипела Ксения. – Убирайся!
– Уже, госпожа! Как скажете, мэм! – поклонился Петр и бочком начал выбираться из-за кровати. У выхода он подхватил смокинг, висящий на крючке, и подвел итог: – Ночь прошла сказочно! А вот утро явно подкачало...
Петр ловко поймал фужер, летящий в его голову, и выскользнул из спального отсека. В столовой он на ходу раскрыл шкафчик с посудой. Вчера он в нем разглядел одну полезную вещицу. Воткнув между тарелками фужер, Петр забрал из стопки с нижней полки пластиковую скатерть.
На палубе он сорвал с лееров еще влажную одежду. Вместе со смокингом скатал все в узел и упаковал в скатерку, перетянув пакет брючным ремнем. Исключение сделал лишь для трусов, которые натянул на себя. Бросив последний взгляд на яхту, Петр сошел по лесенке и аккуратно погрузился в воду. Держа одной рукой над головой узел, он поплыл к выходу из бухточки. Открывшаяся перед ним река не была широкой. Всего каких-нибудь триста метров отделяли беглеца – или отверженного любовника – от противоположного берега.
Успешно преодолев водную преграду, Петр на короткое время остановился, чтобы сориентироваться на местности. Надо было восстановить по памяти маршрут ночного движения по суше и воде и выбрать азимут движения.
«Ауди» свернул налево к яхт-клубу, не доехав примерно километра до пансионата. Дорога особенно не петляла. Они двигались недолго и не быстро, на что можно набросить пару километров. Итого выходило, что от пансионата до яхт-клуба примерно три версты. Яхта плыла с черепашьей скоростью не более пятнадцати минут курсом примерно под 90°. Выходит равнобедренный треугольник, у которого «штаны на все стороны равны».
Несложное решение Пифагоровой задачи выдало, что гипотенуза до пансионата равна примерно четырем с половиной – пяти километрам с азимутом вон на ту березку и далее строго по прямой. Определившись, Петр выломал посошок, аки странник, воткнул его в узел и, водрузив ношу на плечо, потрусил в лес.
Времени для размышлений было достаточно. Ситуация складывалась непростая. Десятимесячная дорога от подземного убежища старика чеченца, где он пришел в себя, до столицы торилась совсем непросто. Его бросало в пространстве и событиях, случалось хорошее, не миновали и неприятности. Вот только врагов себе он не наживал. А в последние сутки получил сразу двоих, причем совсем не простых. Вряд ли Роткевич и Ксения Слуцкая из тех, кто прощает обиды.
С Сашей Роткевичем по-другому и не вышло бы. Вопрос стоял конкретный: или Петр, или Санни-Сапсан должен был выиграть бой. Все честно произошло, а что Роткевич Петра во враги записал, так это все от особой паскудности характера отставного десантника-легионера.
А вот с «чужестранкой» скандал вышел на эмоциях. И нужно ему это было? Нужно, решил Петр. Она, может, и барынька, но не для него, да и он сам на мальчика для постели точно не подписывался. Утрется, светская львица. Кстати, о постели воспоминания остались не самые плохие, а как раз наоборот. С папой В.В. Слуцким, конечно, могут выйти непонятки, но тот совсем не производит впечатления родителя, который ради ущемленного самолюбия великовозрастного чада нанесет ущерб своим деловым интересам.
И по поводу дела, ради которого Слуцкий сегодня пригласил Петра, надо будет хорошенько поразмыслить. Что за дело: стоящее, не криминал, случаем? Или тоже мальчик понадобился, только не для постели, а для битья? А то можно и послать отставного генерала с его контрактом вслед за дочуркой. Во всяком случае, Петр от этого ничего не терял. Интересную поговорку он недавно услышал про латыша, у которого хрен да душа. Это как раз про него. И бежать в панике от двух объявившихся врагов Петр не собирается. По крайней мере, в ближайшие полсуток. Сначала нужно хоть немного поспать, привести себя в порядок, а затем посетить офис генерала Слуцкого и узнать, чего он хочет. Вот тогда и принимать решение. Не мешало бы еще и чек призовой обналичить. А то кто знает, как карта ляжет, может, и вправду придется подаваться в бега.
Расчеты маршрута оказались верными. Через сорок минут кросса по пересеченной местности Петр вышел на пансионат, забрав в сторону не более четырехсот метров. Для ориентирования по ночным воспоминаниям на полузнакомой местности это было совсем не плохо.
Бревенчатый коттедж, в котором они жили с Леоном, был заперт и пуст. Видимо, Элла Платова недаром была признана лучшей московской женщиной-предпринимателем года. Коготки бизнес-леди оказались достаточно острыми, чтобы удержать настоящего полковника в образе бывшего капитана Иностранного легиона. Правда, был еще вариант, что Леону не очень-то и хотелось из них вырываться...
Петр забежал в вестибюль пансионата и взял у дежурного охранника ключи от домика. Его внешний вид не вызвал у заспанного парня ни малейших эмоций. Видимо, здесь и не такое видывали. Часы на стене показывали без нескольких минут семь. Ну что же, худо-бедно, а пару-тройку часов на сон Петр выкраивал.
В двенадцать десять он вошел в приемную президента Фонда ветеранов правоохранительных органов отставного генерал-лейтенанта Слуцкого. Любопытно, сколько таких фондов по Москве заседает? Особо не интересуясь, а только нечасто просматривая телепередачи, Петр мог назвать с десяток ветеранских организаций. На слуху были фонды афганские и чеченские всех мастей и видов, а уж всевозможных «щитов и мечей» – как грязи. И все на что-то жили, и, наверное, совсем неплохо.
Офис располагался в старинном особняке в тихом переулке в районе Пречистенки. Петра встретили в вестибюле вежливые секьюрити. Его визит был запланирован. Идентифицировав по компьютеру личность посетителя, охранники провели гостя через подкову металлоискателя и сопроводили на второй этаж.
В приемной Петра встретила секретарь, молодящаяся дама явно постпенсионного возраста, крашеная блондинка с «халой» на голове и официально-приветливой улыбкой на лице. По ее первым словам и жестам как-то само собой пришла уверенность, что женщина всю трудовую жизнь провела в высоких приемных. Видимо, Вилен Владимирович предпочитал держать в секретарях не длинноногую модель, а проверенный в номенклатурных боях кадр.
Секретарь пригласила Петра присесть, уточнив, что господину Романову назначено на двенадцать тридцать, хотя возможна задержка, так как перед ним президент фонда В.В. Слуцкий примет еще одного посетителя. Этот гражданин ждал своей очереди на огромном диване, и им был не кто иной, как Леон.
Присаживаясь рядом на кожаные подушки, Петр ненароком, но внимательно окинул его взглядом. Никаких видимых изменений типа помятостей и мешков под глазами прошедшая ночь в фас и профиль бывшего капитана Легиона не внесла. Так что намеки «чужестранки» на то, что ряды «драконов» от общения с Эллой Платовой могут поредеть, оказались беспочвенными. Данный факт наполнил сердце Петра гордостью. «Драконы» так просто не сдаются.
Петр и Леон вежливо поклонились друг другу.
– Нас обоих вроде бы приглашали на двенадцать тридцать, а тебя запускают раньше. С чего бы это? – спросил Петр.
– А шут его знает? – пожал плечами Леон. – Я за пять минут до тебя здесь появился. Секретарь сказала, что Вилен Владимирович уточнил, чтобы нас запускали к нему раздельно.
– Бурлаков уже там? – кивнул Петр на огромные резные двери кабинета президента фонда.
– А где же ему быть? – усмехнулся Леон. – На встречи с такими людьми, как Слуцкий, не опаздывают.
– Как ночь прошла? – скромно поинтересовался Петр.
– Достойно, – однозначно, но емко ответил Леон.
– Когда успел обмундироваться? – Петр скосил глаза на явно новые костюм, рубашку и туфли, в которые тот одет. В скромном гардеробе Леона ранее таковых не наблюдалось.
– Заехали по дороге в бутик, купили. Не в смокинге же сюда являться, – поправив галстук, доложил Леон. – И премию надо как-то тратить.
Множественное число в словах «заехали», «купили», без сомнения, предполагало, что бывший капитан не один занимался покупками. С кем – можно было догадаться с достаточно высокой степенью вероятности. А конверт с премиальным чеком Леону так же, как и Петру, вручили вчера на приеме в их честь.
– А ты, смотрю, сюда прямиком из пансионата прибыл? – в свою очередь спросил Леон.
В этом можно было не сомневаться. Костюм и тем паче галстук в повседневной носке у Петра отсутствовали, как и в праздничной, в связи с полным отсутствием таковых предметов гардероба. Поэтому он был одет неприхотливо: брюки, тонкая светлая рубашка и летние туфли. Что имеем, то и носим, по бутикам не шляемся. Правда, вопрос Леона как бы имел некую подоплеку, которую Петр постарался не заметить.
– С Коляном и Винтом приехал. Их Бурлаков вызвал. Они его на улице ждут, – сообщил Петр. – Кстати, подскажешь, где можно чек в живые деньги превратить.
– Здесь неподалеку банк, в двух кварталах, – кивнул на окно Леон. – Только я не обналичивал, а открыл счет и кредитную карточку завел. Удобно, и по Москве они в ходу без проблем.
Не являлось сомнений, кто выдал Леону направления на банк, бутик, а также подсказал, что с карточкой в Москве удобнее. Петр и Леон замолчали, повернув головы к открывающейся двери в кабинет Слуцкого. Из нее показался Пал Иванович Бурлаков собственной персоной. И эта персона была явно не в духе.
Бурнаш вытащил из кармана платок, шумно вздохнул и стал старательно вытирать со лба обильно выступивший пот. Кондиционированный прохладный воздух офиса потоотделению точно не способствовал. Нетрудно было сделать вывод, что тяжкие вздохи и протирание донельзя запотевшего фаса Павлом Ивановичем – последствия нелегкого разговора, произошедшего между ним и Слуцким.
Бурлаков, словно не узнавая, пробежал взглядом по лицам Петра и Леона. Было видно, что в его голове идет усиленная работа. Правда, он скоро опомнился.
– Иди, Леон, ты следующий, – хмуро сказал Павел Иванович, кивнув на дверь кабинета, из которой только что вышел.
– Господин Гончаров, – одновременно прощебетала секретарь, – господин Слуцкий ждет вас.
Петр впервые услышал фамилию Леона. Раньше в ней надобности не было. Все вокруг и Петр звали его просто по имени. Бывший капитан поднялся с дивана, вскинул подбородок, словно услышал команду «равнение на знамя», и, разминувшись с Бурлаковым, скрылся в кабинете.
Бурнаш с размаху плюхнулся на возмущенно заскрипевший под ним диван и тяжело перевел дух.
– Что случилось, Пал Иванович? – заботливо поинтересовался Петр. – На вас прямо лица нет.
– Фильм «Челюсти» про акул видел? – покосившись на дверь к Слуцкому, негромко спросил Бурлаков. – Так вот это как раз о том, что сейчас там было. В общем, расстаемся мы с тобой, Петруша. Решили так...
– И меня никто спрашивать не собирается, хочу я этого или нет, – угрюмо констатировал Петр, чувствуя, как начинает закипать. История с дочкой повторялась с папой.
– Не кипятись, еще спросят, – остановил его Бурнаш. – Так спросят, что не откажешься.
– Это мы еще посмотрим, – пообещал Петр.
– И смотреть нечего, – отмахнулся Бурлаков и очередной раз громко вздохнул. – Согласишься...
Петр потянулся, разминая затекшую руку, и нечаянно задел Ксению.
– Что... нет... я уже не могу... – пробормотала со сна «чужестранка» и попыталась отмахнуться. Ресницы дернулись, глаза открылись и скоро сделались осмысленными. – Ты что не спишь?
– Да так, что-то не хочется, – негромко ответил Петр. – Мысли дурные бродят...
– Придет день, и будешь думать, а сейчас отдыхай, – лениво посоветовала Ксения и опять прикрыла глаза. – И вообще, о чем тебе беспокоиться? Все будет хорошо.
Последнее заявление несколько напрягло Петра. Ему дают понять, что нечего волноваться и за него все решат? Или уже решили? В нем стало нарастать раздражение.
– А почему не беспокоиться? К примеру, сегодня я встречаюсь с твоим отцом, – как бы между прочим сообщил Петр.
– Я знаю, – все так же сонно пробормотала Ксения. – Просто подпишешь контракт...
– Контракт? О чем? – насторожился Петр. Его ставили в известность, и не более.
– Ну, что ты будешь работать на папу, – сладко зевнув, сообщила женщина. – Спи...
– И в чем заключается эта работа на папу? – Петр уже с трудом сдерживал себя.
– Ну что ты ко мне пристал? Я очень устала! – капризно, не открывая глаз, протянула Ксения. – Там все расписано. Все условия, обязанности сторон...
Раздражение переполнило Петра. Его даже не спрашивают, хочет ли он работать на господина Слуцкого. Видимо, все заранее распланировано, его будущее расписано так, как этого хотят отставной генерал и его дочь.
– Сегодняшняя ночь также входит в условия контракта? В мои служебные обязанности... – деловито уточнил Петр.
Ксения не открывала глаз и по-прежнему не шевелилась, но он почувствовал, как женщина напряглась. Неожиданно ее локоть взлетел и вполне профессионально пошел точно в его грудь. Несмотря на расслабленность, Петр успел-таки среагировать и перекатом уйти с линии удара. Он мигом скатился с кровати и вскочил на ноги.
Ксения к этому времени уже стояла коленями на покрывале. Ее руки находились в положении боевой стойки карате-до. И этот качественно проведенный удар, и автоматическая постановка рук стали для Петра сюрпризом. Кстати, еще ночью ему показалось, что у «чужестранки» достаточно натренированное тело. Оно, пожалуй, более подходило постоянно работающей спортсменке, но никак не изнеженной роскошью светской даме. При свете это стало еще более заметным. Похоже, интерес к единоборствам для Ксении не был платоническим.
– Повтори, что ты сказал?! – зло выпалила женщина.
– Я спросил, являются ли такие ночи, как сегодняшняя, условием моего будущего контракта? – спокойно произнес Петр. – И еще интересно, как относился к выполнению служебных обязанностей Роткевич. Его тоже купали в этой бухточке?
– Сволочь! Сука! – сипло выдавила из себя женщина. В ее глазах сверкала нешуточная ярость. – Строишь из себя крутого? Суперчемпион сраный. Обязанности хочешь узнать? Что скажут, то и будешь делать. Прикажут, последнюю шлюху с Казанского вокзала трахнешь. У козла трипперного отсосешь. А теперь пошел вон!
– Есть, мон дженераль! – весело отсалютовал Петр. Все абсолютно логично и естественно встало на свои места. Роли господ и быдла определились окончательно. – А вы, сударыня, великолепно смотритесь нагой и в боевой стойке. Я ошибся. Вы вовсе не Афродита, а воительница Афина – без лат и копья, но по-прежнему – покровительница справедливой войны. Вот только с лексиконом...
– Пошел вон, скотина! – зло прошипела Ксения. – Убирайся!
– Уже, госпожа! Как скажете, мэм! – поклонился Петр и бочком начал выбираться из-за кровати. У выхода он подхватил смокинг, висящий на крючке, и подвел итог: – Ночь прошла сказочно! А вот утро явно подкачало...
Петр ловко поймал фужер, летящий в его голову, и выскользнул из спального отсека. В столовой он на ходу раскрыл шкафчик с посудой. Вчера он в нем разглядел одну полезную вещицу. Воткнув между тарелками фужер, Петр забрал из стопки с нижней полки пластиковую скатерть.
На палубе он сорвал с лееров еще влажную одежду. Вместе со смокингом скатал все в узел и упаковал в скатерку, перетянув пакет брючным ремнем. Исключение сделал лишь для трусов, которые натянул на себя. Бросив последний взгляд на яхту, Петр сошел по лесенке и аккуратно погрузился в воду. Держа одной рукой над головой узел, он поплыл к выходу из бухточки. Открывшаяся перед ним река не была широкой. Всего каких-нибудь триста метров отделяли беглеца – или отверженного любовника – от противоположного берега.
Успешно преодолев водную преграду, Петр на короткое время остановился, чтобы сориентироваться на местности. Надо было восстановить по памяти маршрут ночного движения по суше и воде и выбрать азимут движения.
«Ауди» свернул налево к яхт-клубу, не доехав примерно километра до пансионата. Дорога особенно не петляла. Они двигались недолго и не быстро, на что можно набросить пару километров. Итого выходило, что от пансионата до яхт-клуба примерно три версты. Яхта плыла с черепашьей скоростью не более пятнадцати минут курсом примерно под 90°. Выходит равнобедренный треугольник, у которого «штаны на все стороны равны».
Несложное решение Пифагоровой задачи выдало, что гипотенуза до пансионата равна примерно четырем с половиной – пяти километрам с азимутом вон на ту березку и далее строго по прямой. Определившись, Петр выломал посошок, аки странник, воткнул его в узел и, водрузив ношу на плечо, потрусил в лес.
Времени для размышлений было достаточно. Ситуация складывалась непростая. Десятимесячная дорога от подземного убежища старика чеченца, где он пришел в себя, до столицы торилась совсем непросто. Его бросало в пространстве и событиях, случалось хорошее, не миновали и неприятности. Вот только врагов себе он не наживал. А в последние сутки получил сразу двоих, причем совсем не простых. Вряд ли Роткевич и Ксения Слуцкая из тех, кто прощает обиды.
С Сашей Роткевичем по-другому и не вышло бы. Вопрос стоял конкретный: или Петр, или Санни-Сапсан должен был выиграть бой. Все честно произошло, а что Роткевич Петра во враги записал, так это все от особой паскудности характера отставного десантника-легионера.
А вот с «чужестранкой» скандал вышел на эмоциях. И нужно ему это было? Нужно, решил Петр. Она, может, и барынька, но не для него, да и он сам на мальчика для постели точно не подписывался. Утрется, светская львица. Кстати, о постели воспоминания остались не самые плохие, а как раз наоборот. С папой В.В. Слуцким, конечно, могут выйти непонятки, но тот совсем не производит впечатления родителя, который ради ущемленного самолюбия великовозрастного чада нанесет ущерб своим деловым интересам.
И по поводу дела, ради которого Слуцкий сегодня пригласил Петра, надо будет хорошенько поразмыслить. Что за дело: стоящее, не криминал, случаем? Или тоже мальчик понадобился, только не для постели, а для битья? А то можно и послать отставного генерала с его контрактом вслед за дочуркой. Во всяком случае, Петр от этого ничего не терял. Интересную поговорку он недавно услышал про латыша, у которого хрен да душа. Это как раз про него. И бежать в панике от двух объявившихся врагов Петр не собирается. По крайней мере, в ближайшие полсуток. Сначала нужно хоть немного поспать, привести себя в порядок, а затем посетить офис генерала Слуцкого и узнать, чего он хочет. Вот тогда и принимать решение. Не мешало бы еще и чек призовой обналичить. А то кто знает, как карта ляжет, может, и вправду придется подаваться в бега.
Расчеты маршрута оказались верными. Через сорок минут кросса по пересеченной местности Петр вышел на пансионат, забрав в сторону не более четырехсот метров. Для ориентирования по ночным воспоминаниям на полузнакомой местности это было совсем не плохо.
Бревенчатый коттедж, в котором они жили с Леоном, был заперт и пуст. Видимо, Элла Платова недаром была признана лучшей московской женщиной-предпринимателем года. Коготки бизнес-леди оказались достаточно острыми, чтобы удержать настоящего полковника в образе бывшего капитана Иностранного легиона. Правда, был еще вариант, что Леону не очень-то и хотелось из них вырываться...
Петр забежал в вестибюль пансионата и взял у дежурного охранника ключи от домика. Его внешний вид не вызвал у заспанного парня ни малейших эмоций. Видимо, здесь и не такое видывали. Часы на стене показывали без нескольких минут семь. Ну что же, худо-бедно, а пару-тройку часов на сон Петр выкраивал.
В двенадцать десять он вошел в приемную президента Фонда ветеранов правоохранительных органов отставного генерал-лейтенанта Слуцкого. Любопытно, сколько таких фондов по Москве заседает? Особо не интересуясь, а только нечасто просматривая телепередачи, Петр мог назвать с десяток ветеранских организаций. На слуху были фонды афганские и чеченские всех мастей и видов, а уж всевозможных «щитов и мечей» – как грязи. И все на что-то жили, и, наверное, совсем неплохо.
Офис располагался в старинном особняке в тихом переулке в районе Пречистенки. Петра встретили в вестибюле вежливые секьюрити. Его визит был запланирован. Идентифицировав по компьютеру личность посетителя, охранники провели гостя через подкову металлоискателя и сопроводили на второй этаж.
В приемной Петра встретила секретарь, молодящаяся дама явно постпенсионного возраста, крашеная блондинка с «халой» на голове и официально-приветливой улыбкой на лице. По ее первым словам и жестам как-то само собой пришла уверенность, что женщина всю трудовую жизнь провела в высоких приемных. Видимо, Вилен Владимирович предпочитал держать в секретарях не длинноногую модель, а проверенный в номенклатурных боях кадр.
Секретарь пригласила Петра присесть, уточнив, что господину Романову назначено на двенадцать тридцать, хотя возможна задержка, так как перед ним президент фонда В.В. Слуцкий примет еще одного посетителя. Этот гражданин ждал своей очереди на огромном диване, и им был не кто иной, как Леон.
Присаживаясь рядом на кожаные подушки, Петр ненароком, но внимательно окинул его взглядом. Никаких видимых изменений типа помятостей и мешков под глазами прошедшая ночь в фас и профиль бывшего капитана Легиона не внесла. Так что намеки «чужестранки» на то, что ряды «драконов» от общения с Эллой Платовой могут поредеть, оказались беспочвенными. Данный факт наполнил сердце Петра гордостью. «Драконы» так просто не сдаются.
Петр и Леон вежливо поклонились друг другу.
– Нас обоих вроде бы приглашали на двенадцать тридцать, а тебя запускают раньше. С чего бы это? – спросил Петр.
– А шут его знает? – пожал плечами Леон. – Я за пять минут до тебя здесь появился. Секретарь сказала, что Вилен Владимирович уточнил, чтобы нас запускали к нему раздельно.
– Бурлаков уже там? – кивнул Петр на огромные резные двери кабинета президента фонда.
– А где же ему быть? – усмехнулся Леон. – На встречи с такими людьми, как Слуцкий, не опаздывают.
– Как ночь прошла? – скромно поинтересовался Петр.
– Достойно, – однозначно, но емко ответил Леон.
– Когда успел обмундироваться? – Петр скосил глаза на явно новые костюм, рубашку и туфли, в которые тот одет. В скромном гардеробе Леона ранее таковых не наблюдалось.
– Заехали по дороге в бутик, купили. Не в смокинге же сюда являться, – поправив галстук, доложил Леон. – И премию надо как-то тратить.
Множественное число в словах «заехали», «купили», без сомнения, предполагало, что бывший капитан не один занимался покупками. С кем – можно было догадаться с достаточно высокой степенью вероятности. А конверт с премиальным чеком Леону так же, как и Петру, вручили вчера на приеме в их честь.
– А ты, смотрю, сюда прямиком из пансионата прибыл? – в свою очередь спросил Леон.
В этом можно было не сомневаться. Костюм и тем паче галстук в повседневной носке у Петра отсутствовали, как и в праздничной, в связи с полным отсутствием таковых предметов гардероба. Поэтому он был одет неприхотливо: брюки, тонкая светлая рубашка и летние туфли. Что имеем, то и носим, по бутикам не шляемся. Правда, вопрос Леона как бы имел некую подоплеку, которую Петр постарался не заметить.
– С Коляном и Винтом приехал. Их Бурлаков вызвал. Они его на улице ждут, – сообщил Петр. – Кстати, подскажешь, где можно чек в живые деньги превратить.
– Здесь неподалеку банк, в двух кварталах, – кивнул на окно Леон. – Только я не обналичивал, а открыл счет и кредитную карточку завел. Удобно, и по Москве они в ходу без проблем.
Не являлось сомнений, кто выдал Леону направления на банк, бутик, а также подсказал, что с карточкой в Москве удобнее. Петр и Леон замолчали, повернув головы к открывающейся двери в кабинет Слуцкого. Из нее показался Пал Иванович Бурлаков собственной персоной. И эта персона была явно не в духе.
Бурнаш вытащил из кармана платок, шумно вздохнул и стал старательно вытирать со лба обильно выступивший пот. Кондиционированный прохладный воздух офиса потоотделению точно не способствовал. Нетрудно было сделать вывод, что тяжкие вздохи и протирание донельзя запотевшего фаса Павлом Ивановичем – последствия нелегкого разговора, произошедшего между ним и Слуцким.
Бурлаков, словно не узнавая, пробежал взглядом по лицам Петра и Леона. Было видно, что в его голове идет усиленная работа. Правда, он скоро опомнился.
– Иди, Леон, ты следующий, – хмуро сказал Павел Иванович, кивнув на дверь кабинета, из которой только что вышел.
– Господин Гончаров, – одновременно прощебетала секретарь, – господин Слуцкий ждет вас.
Петр впервые услышал фамилию Леона. Раньше в ней надобности не было. Все вокруг и Петр звали его просто по имени. Бывший капитан поднялся с дивана, вскинул подбородок, словно услышал команду «равнение на знамя», и, разминувшись с Бурлаковым, скрылся в кабинете.
Бурнаш с размаху плюхнулся на возмущенно заскрипевший под ним диван и тяжело перевел дух.
– Что случилось, Пал Иванович? – заботливо поинтересовался Петр. – На вас прямо лица нет.
– Фильм «Челюсти» про акул видел? – покосившись на дверь к Слуцкому, негромко спросил Бурлаков. – Так вот это как раз о том, что сейчас там было. В общем, расстаемся мы с тобой, Петруша. Решили так...
– И меня никто спрашивать не собирается, хочу я этого или нет, – угрюмо констатировал Петр, чувствуя, как начинает закипать. История с дочкой повторялась с папой.
– Не кипятись, еще спросят, – остановил его Бурнаш. – Так спросят, что не откажешься.
– Это мы еще посмотрим, – пообещал Петр.
– И смотреть нечего, – отмахнулся Бурлаков и очередной раз громко вздохнул. – Согласишься...
Глава 5
Согласие как продукт шантажа
Леон пребывал в кабинете у Слуцкого недолго. По крайней мере, так показалось Петру. Он вышел, сохраняя, как обычно, спокойное и строгое выражение лица. Однако Петру показалось, будто черты его лица проявились резче и рельефнее. Леон молча кивнул Петру, давая понять, что подошла его очередь беседы со Слуцким.
– Господин Романов, вас ждут, – приветливо качнула «халой» секретарь.
Петр перешагнул через порог и затворил за собой дверь.
– Проходите, чемпион, – раздался ему навстречу приветливый бархатный баритон. – Рад вас видеть в полном здравии.
Петр зашагал по ковровой дорожке к вставшему из-за огромного стола Слуцкому. Похоже, не только секретарь явилась в этот офис из номенклатурного прошлого. Площадь едва не в половину футбольного поля, дубовые панели, тяжелые шторы на окнах очень напоминали интерьеры кабинетов высоких чиновников годов эдак пятидесятых, времени позднего диктата – раннего волюнтаризма. Еще в Сибири, в гостинице, на очередном этапе турнира, Петр наблюдал похожую обстановку в старом фильме о секретаре обкома.
Но не это его поразило. На стене слева была развешана внушительная коллекция холодного оружия всех времен и народов. Казацкая шашка соседствовала с малайским крисом, тяжелый артиллерийский палаш времен наполеоновских войск висел рядом со шпагой с богатой литой гардой, явно пришедшей века из семнадцатого. Дайсе – «большой и малый», пара клинков – катана и вакидзаси простотой ножен и оплеткой рукоятей не вызывали сомнения, что их носил несколько столетий назад реальный самурай. Стилеты нескольких видов и размеров, двуручный рыцарский меч покоились под турецким ятаганом и драгунской саблей с гвардейским темляком. А вот и кортики: морской с ручкой из слоновой кости, без сомнения, времен Порт-Артура, и эсэсовский с литыми дубовыми листьями на гарде. Правда, пара предметов коллекции Слуцкого вызвали сомнение у Петра в их раритетной подлинности: деревянный меч ацтеков с осколками обсидиана по лезвию и фригийский меч – короткий и широкий, какие были в ходу во времена Спартака. Такие вещи могли храниться в Эрмитаже и Лувре, но уж никак не у президента какого-то фонда ветеранов. Хотя как знать...
Все эти названия холодного оружия и вообще знание самого предмета, как обычно, автоматически всплыли в сознании Петра.
– Вижу, понравилось, – пожимая руку, добродушно сказал Слуцкий. – Эта коллекция – моя гордость и любовь. Никто в Москве подобной не собрал. Сейчас все больше новоделы в ходу. Изготовлены, конечно, классно, но не ощущаешь в них души, не чувствуешь жизни.
– И крови на них нет, – неожиданно вырвалось у Петра. – Скучно...
– Наверное, вы правы, – задумчиво произнес Слуцкий. – Кровь и жизнь, как правило, неразрывные понятия – и в медицине, и в политике, и в бизнесе. Но давайте оставим этот разговор, пока нас окончательно в философские дебри не утянуло. Область для дискуссии обширная, можно долго и горячо полемизировать на данную тему, а у нас времени совсем мало. Может быть, когда и выберем свободный вечерок у камина, тогда и побеседуем, поспорим... Присаживайтесь, Петр.
Действительно, тема была занимательная. И совсем неожиданное определение пришло в голову Петра, что он сам сегодня не более чем новодел – великолепно выполненный клинок без прошлой жизни, без истории, без слез, без любви и крови. Игрушка в чужих руках...
– Не будем ходить вокруг да около, давайте сразу перейдем к делу, – усевшись в кресло, заявил Слуцкий. – Могу сказать откровенно, я заинтересован в вас и хочу, чтобы вы на меня работали.
– И в чем будет состоять эта работа? – поинтересовался Петр.
– Примерно в том же самом, чем вы занимались до этого, только на более высоком, я бы сказал – высшем уровне. Это касается не только самой работы, но, естественно, и ее оплаты, – многозначительно поднял брови Слуцкий.
– Речь идет о боях без правил? – спросил Петр.
– Конечно, – кивнул Слуцкий. – О чем еще можно говорить? Я привык использовать людей там, где они имеют возможность максимально проявить себя. Вы, Петр, выдающийся боец, и предложить вам должность охранника или... – генерал кивнул на дверь, – моего секретаря было бы неразумным.
– Я так понимаю, Вилен Владимирович, вы хотите, чтобы я участвовал в профессиональных боях, в «элите», – холодно конкретизировал Петр.
– Если вы имеете в виду так называемые элитные бои, то глубоко ошибаетесь, – поморщился Слуцкий. – Этот жестокий и кровавый балаган не для вас. Вы слишком ценный специалист, чтобы вас вовлекать в подобные игрища. Конечно, компьютером гвозди заколачивать можно, однако несколько неразумно. Есть еще один важный нюанс: на вас в «элите», как вы окрестили эти схватки, не заработаешь.
– Это почему? – оскорбился суперчемпион. – Мой уровень настолько низкий...
– Чересчур высокий! – перебил его Слуцкий. – Результат боя с вашим участием слишком предсказуем, как и ставки на непобедимого Великого Дракона. Хозяевам тотализатора, которые одновременно являются и организаторами элитных боев, это невыгодно. «Элита» не про вас, уважаемый Петр.
– Тогда чем я должен буду заниматься? – совсем потерялся в догадках Петр. Он почему-то не сомневался, что отставной генерал предложит ему именно участие в элитных боях.
– Подготовкой сборной команды для участия в международном профессиональном турнире боев без правил «Бриллиантовый лев», – невозмутимо сообщил Слуцкий. – Под эгидой и при спонсорской помощи Фонда ветеранов правоохранительных органов.
– «Бриллиантовый лев»... международный турнир... То есть вы, Вилен Владимирович, предлагаете мне стать тренером? – искренне изумился Петр. – Но я же...
– Более подходит футбольный термин: играющий тренер, – уточнил Слуцкий. – Вы не только будете готовить команду к турниру, но и сами участвовать в боях.
Петр был откровенно растерян. Еще десять минут назад его не покидала уверенность, что он получит от отставного генерала предложение драться в «элите» и отвергнет его. Трудно это объяснить, но ссора с Ксенией не явилась случайной. Ее можно было избежать. Избалованная девочка поиграла в стандартную женскую игру, расцвеченную светским раутом, яхтой и ночным купанием. Как приз получила мужчину, поддавшегося ее чарам, а также – удовольствие, к чему и стремилась. Ну, немного покапризничала, показала, что она не просто и вообще... Да и про тот злосчастный контракт ничего особенного Ксения не сказала.
И Петр знал, на что идет, и это ночное приключение было его выбором. Просто в нем проявилось некое подсознательное сопротивление крутому повороту в течении жизни, которое очередной раз готовила ему судьба.
Вполне естественно Петра принесло к берегу, на котором он встретился с отставным генералом и его дочкой. И они если и отличались от других людей, с кем сводил его случай в этой жизни, то, вероятно, не в худшую сторону. Они просто были другие. Однако его сущность отчего-то противилась тому, что являлось достаточно логичным развитием событий.
– Господин Романов, вас ждут, – приветливо качнула «халой» секретарь.
Петр перешагнул через порог и затворил за собой дверь.
– Проходите, чемпион, – раздался ему навстречу приветливый бархатный баритон. – Рад вас видеть в полном здравии.
Петр зашагал по ковровой дорожке к вставшему из-за огромного стола Слуцкому. Похоже, не только секретарь явилась в этот офис из номенклатурного прошлого. Площадь едва не в половину футбольного поля, дубовые панели, тяжелые шторы на окнах очень напоминали интерьеры кабинетов высоких чиновников годов эдак пятидесятых, времени позднего диктата – раннего волюнтаризма. Еще в Сибири, в гостинице, на очередном этапе турнира, Петр наблюдал похожую обстановку в старом фильме о секретаре обкома.
Но не это его поразило. На стене слева была развешана внушительная коллекция холодного оружия всех времен и народов. Казацкая шашка соседствовала с малайским крисом, тяжелый артиллерийский палаш времен наполеоновских войск висел рядом со шпагой с богатой литой гардой, явно пришедшей века из семнадцатого. Дайсе – «большой и малый», пара клинков – катана и вакидзаси простотой ножен и оплеткой рукоятей не вызывали сомнения, что их носил несколько столетий назад реальный самурай. Стилеты нескольких видов и размеров, двуручный рыцарский меч покоились под турецким ятаганом и драгунской саблей с гвардейским темляком. А вот и кортики: морской с ручкой из слоновой кости, без сомнения, времен Порт-Артура, и эсэсовский с литыми дубовыми листьями на гарде. Правда, пара предметов коллекции Слуцкого вызвали сомнение у Петра в их раритетной подлинности: деревянный меч ацтеков с осколками обсидиана по лезвию и фригийский меч – короткий и широкий, какие были в ходу во времена Спартака. Такие вещи могли храниться в Эрмитаже и Лувре, но уж никак не у президента какого-то фонда ветеранов. Хотя как знать...
Все эти названия холодного оружия и вообще знание самого предмета, как обычно, автоматически всплыли в сознании Петра.
– Вижу, понравилось, – пожимая руку, добродушно сказал Слуцкий. – Эта коллекция – моя гордость и любовь. Никто в Москве подобной не собрал. Сейчас все больше новоделы в ходу. Изготовлены, конечно, классно, но не ощущаешь в них души, не чувствуешь жизни.
– И крови на них нет, – неожиданно вырвалось у Петра. – Скучно...
– Наверное, вы правы, – задумчиво произнес Слуцкий. – Кровь и жизнь, как правило, неразрывные понятия – и в медицине, и в политике, и в бизнесе. Но давайте оставим этот разговор, пока нас окончательно в философские дебри не утянуло. Область для дискуссии обширная, можно долго и горячо полемизировать на данную тему, а у нас времени совсем мало. Может быть, когда и выберем свободный вечерок у камина, тогда и побеседуем, поспорим... Присаживайтесь, Петр.
Действительно, тема была занимательная. И совсем неожиданное определение пришло в голову Петра, что он сам сегодня не более чем новодел – великолепно выполненный клинок без прошлой жизни, без истории, без слез, без любви и крови. Игрушка в чужих руках...
– Не будем ходить вокруг да около, давайте сразу перейдем к делу, – усевшись в кресло, заявил Слуцкий. – Могу сказать откровенно, я заинтересован в вас и хочу, чтобы вы на меня работали.
– И в чем будет состоять эта работа? – поинтересовался Петр.
– Примерно в том же самом, чем вы занимались до этого, только на более высоком, я бы сказал – высшем уровне. Это касается не только самой работы, но, естественно, и ее оплаты, – многозначительно поднял брови Слуцкий.
– Речь идет о боях без правил? – спросил Петр.
– Конечно, – кивнул Слуцкий. – О чем еще можно говорить? Я привык использовать людей там, где они имеют возможность максимально проявить себя. Вы, Петр, выдающийся боец, и предложить вам должность охранника или... – генерал кивнул на дверь, – моего секретаря было бы неразумным.
– Я так понимаю, Вилен Владимирович, вы хотите, чтобы я участвовал в профессиональных боях, в «элите», – холодно конкретизировал Петр.
– Если вы имеете в виду так называемые элитные бои, то глубоко ошибаетесь, – поморщился Слуцкий. – Этот жестокий и кровавый балаган не для вас. Вы слишком ценный специалист, чтобы вас вовлекать в подобные игрища. Конечно, компьютером гвозди заколачивать можно, однако несколько неразумно. Есть еще один важный нюанс: на вас в «элите», как вы окрестили эти схватки, не заработаешь.
– Это почему? – оскорбился суперчемпион. – Мой уровень настолько низкий...
– Чересчур высокий! – перебил его Слуцкий. – Результат боя с вашим участием слишком предсказуем, как и ставки на непобедимого Великого Дракона. Хозяевам тотализатора, которые одновременно являются и организаторами элитных боев, это невыгодно. «Элита» не про вас, уважаемый Петр.
– Тогда чем я должен буду заниматься? – совсем потерялся в догадках Петр. Он почему-то не сомневался, что отставной генерал предложит ему именно участие в элитных боях.
– Подготовкой сборной команды для участия в международном профессиональном турнире боев без правил «Бриллиантовый лев», – невозмутимо сообщил Слуцкий. – Под эгидой и при спонсорской помощи Фонда ветеранов правоохранительных органов.
– «Бриллиантовый лев»... международный турнир... То есть вы, Вилен Владимирович, предлагаете мне стать тренером? – искренне изумился Петр. – Но я же...
– Более подходит футбольный термин: играющий тренер, – уточнил Слуцкий. – Вы не только будете готовить команду к турниру, но и сами участвовать в боях.
Петр был откровенно растерян. Еще десять минут назад его не покидала уверенность, что он получит от отставного генерала предложение драться в «элите» и отвергнет его. Трудно это объяснить, но ссора с Ксенией не явилась случайной. Ее можно было избежать. Избалованная девочка поиграла в стандартную женскую игру, расцвеченную светским раутом, яхтой и ночным купанием. Как приз получила мужчину, поддавшегося ее чарам, а также – удовольствие, к чему и стремилась. Ну, немного покапризничала, показала, что она не просто и вообще... Да и про тот злосчастный контракт ничего особенного Ксения не сказала.
И Петр знал, на что идет, и это ночное приключение было его выбором. Просто в нем проявилось некое подсознательное сопротивление крутому повороту в течении жизни, которое очередной раз готовила ему судьба.
Вполне естественно Петра принесло к берегу, на котором он встретился с отставным генералом и его дочкой. И они если и отличались от других людей, с кем сводил его случай в этой жизни, то, вероятно, не в худшую сторону. Они просто были другие. Однако его сущность отчего-то противилась тому, что являлось достаточно логичным развитием событий.