Стил Даниэла. Беттина

   Да, наступила пора узнать, как живут остальные, «нормальные», как сказал бы Джон, люди.
   — Надеюсь, так и будет. Но я действительно очень сожалею. У вас была трудная жизнь, и вы заслужили право на лучшую долю.
   — Кстати, а откуда вы родом?
   — Из Сан-Франциско. Я прожил здесь всю жизнь. Здесь вырос, здесь учился в Стенфордском университете. Все вполне заурядно, а точнее сказать, спокойно и нормально. Когда я сказал, что вы имеете право на лучшую долю, я имел в виду любящего, без вредных привычек, здорового и душой и телом мужа, который не был бы вчетверо, а то и впятеро старше вас, двоих детей и приличный дом.
   Беттина метнула на него недобрый взгляд. Неужели он не понял, что в ее жизни было много прекрасного, и какова бы она ни была — это ее жизнь?
   Он, словно прочитав что-то в ее глазах, спросил:
   — Надеюсь, вы не собираетесь опять искать работу в театре? Она покачала головой.
   — Нет, мне надо начинать мою пьесу. Ему это не понравилось.
   — Беттина, почему бы вам не устроиться на постоянное место? Думайте о чем-нибудь попроще. Вы можете найти работу в конторе, в музее, в страховой компании. Там вас будут окружать счастливые, неиспорченные люди. И ваша жизнь быстро станет на нормальные рельсы.
   Беттине никогда раньше не приходило в голову стать страховым агентом или музейной смотрительницей. Это не для нее. Все, в чем она понимала толк, — это литературная и театральная работа. Но, может быть, он и прав? Может, все это — ненормально, и ей следует держаться подальше от этого? Ах да, чуть не забыла.
   — Помогите мне найти опытного адвоката.
   — Непременно, — с улыбкой обещал Джон и что-то записал в блокнот. — Один из моих лучших друзей. Сет Уотерсон. Рекомендую, он вам очень понравится. А его жена — медсестра. Мы с Сетом вместе учились в школе, а после — в Стенфорде, но, конечно, на разных факультетах.
   — И он, разумеется, неиспорчен и без вредных привычек? — съязвила Беттина.
   — Да, .и скоро вы убедитесь, что это не так уж плохо, — спокойно ответил Джон и склонил голову, словно обдумывая что-то. Он не был уверен, правильно ли поступает, но все-таки решил попробовать. Так надо. — Беттина, — начал он и опять нерешительно замолчал. Она ждала, что он скажет. — Я хочу предложить вам кое-что, пусть это не покажется вам неэтичным, это для вашей же пользы.
   — Вы меня заинтриговали.
   — Я хотел бы пригласить вас пообедать с Сетом и Мэри Уотерсонами. Как вы на это смотрите?
   — Превосходно. Что же тут неэтичного? Мы же друзья.
   Он робко улыбнулся, и Беттина ободрила его ответной улыбкой.
   — Так, значит, договорились? Она согласно кивнула.
   — Тогда я позвоню им и дам знать, где и когда, прежде чем вы уйдете отсюда.
   — Кстати, когда меня выпишут? Они оба забыли затронуть этот вопрос, поскольку в самом начале разговор перешел на историю жизни Беттины. — Что, если сегодня?
   Значит, придется возвращаться в тот пансионат, подумала Беттина. Ей не слишком-то улыбалось это. Теперь ей не хотелось возвращаться в то место, где она останавливалась когда-то с Энтони.
   — Что-нибудь не так? — озабоченно спросил Джон.
   Но она торопливо покачала головой.
   — Нет, все в порядке.
   Надо самой справляться со своими трудностями. Он прав. Ей нужна нормальная жизнь, немудреная работа. С пьесой еще полгода можно подождать. Прежде всего работа, квартира и развод. Первое и второе она найдет себе сама, а с разводом, даст Бог, поможет друг Джона. Ей предстоит расстаться не только с конкретным человеком. Джон открыл ей глаза. Ей предстоит расставание со всем, что было прежде.

Глава 26

   Через пять дней Беттина подыскала себе квартиру — крохотную, однокомнатную, но с видом на бухту и весьма оригинальную. Первоначально этот дом был особняком в очаровательном викторианском стиле, принадлежавшим троим владельцам. Потом они надстроили — для себя два этажа, а нижний разделили на две квартиры, которые сдавали внаем. Беттине досталась та, что побольше, и она была просто прелесть: с камином, двумя окнами до пола, маленьким балконом, темной кухонькой с раздвижной дверью, ванной и потрясающим видом из окна. Беттина сразу в нее влюбилась, и, главное, она была ей вполне по карману. Плата оказалась столь низкой, что ее с избытком покрывало содержание от Айво, которое Беттина получала и рассчитывала получать впредь, несмотря ни на что.
   На третий день после того, как Беттина поселилась на новом месте, к ней заглянул Джон Филдз. Их ждали к обеду его друг адвокат с женой.
   — Беттина, вот увидишь, они тебе очень понравятся.
   — Нисколько в этом не сомневаюсь. Но ты мне не сказал — как тебе моя квартира?
   Он похвалил только вид из окна и больше ничего не отметил. Они подошли к малолитражке грязно-голубого цвета. Ни в его машине, ни в его одежде, ни в нем самом не было ничего показного, нарочитого. Все подбиралось со вкусом, но не бросалось в глаза — серый твидовый пиджак, серые брюки, сорочка классического покроя, до блеска начищенные ботинки. С ним Беттине было удивительно спокойно, он и в привычках, и во вкусах был на редкость предсказуем. Пример для подражания любому американцу, воплощенная мечта матери об идеальном сыне. Красивый, воспитанный, умный, выпускник Стенфорда, доктор. Беттина не могла удержаться от доброй улыбки, глядя на него. Действительно, до чего же обаятелен. Она даже стеснялась в его присутствии. Словно все, что ее окружало, выглядело чрезмерно дорогостоящим, с потугами на роскошь. Возможно, он прав. Ей многому предстоит научиться.
   — Ну так что, доктор, как вам моя квартира? Не правда ли, настоящая находка? Он улыбнулся:
   — Хорошая квартира. Мне нравится. Только немного смахивает на декорации к кинофильму. Честно говоря, я сначала подумал, что ты сняла, все три этажа.
   Она мило улыбнулась, он помог ей залезть в машину и захлопнул за ней дверцу. Беттину одолели сомнения, правильно ли она выбрала платье. Она надела белое, шерстяное — то, что купила в Париже вместе с Айво. Далеко не роскошное, но сразу видно, что не дешевка. Очень простого покроя, с длинным рукавом и маленьким воротничком. В качестве дополнения Беттина остановила свой выбор на скромной нитке жемчуга, на ноги надела черные кожаные туфли от Диора. Однако когда они подъехали к дому Уотерсонов в пригороде Сан-Франциско, ей стало ясно, что она в очередной раз оплошала.
   Дверь открыла Мэри Уотерсон. Она была в мужской сорочке, пуловере, в джинсах и шлепанцах на босу ногу. Тут же вышел широко улыбающийся Сет. Его одежда в простоте не уступала наряду Мэри. По сравнению с ними даже Джон выглядел разряженным, но ему было простительно — он с работы. А вот Беттину ничто не оправдывало. Знакомясь с Уотер-сонами, она смущенно пожала им руки, но скоро освоилась и перестала стесняться. Сет был высок и красив. Волосы у него были песочно-желтого цвета, на лоб падала густая челка, а ноги показались Беттине такими же длинными, как у Айво. Мэри, напротив, была маленькая, темноволосая и, несмотря на портившие ее очки в роговой оправе, очень симпатичная. Если бы не брюшко, она выглядела бы такой худенькой, как Беттина. Немного позже, заметив, что Беттина бросила взгляд на ее живот, Мэри со смехом сказала:
   — Кошмар, правда? Терпеть не могу это состояние, все думают, что я располнела, — с этими словами она любовно похлопала себя по животу и объяснила: — Второй на подходе. А дочка спит наверху.
   — Правда? — воскликнул Джон. Мужчины ненадолго отлучались, и вот опять присоединились к Беттине и Мэри. — Жалко, я думал, мы ее увидим.
   Он произнес это с добротой и нежностью. Беттина с сожалением отметила про себя, что ей вот не попался мужчина, который с такой заботой относился бы к детям. Об Айво нечего говорить. А Энтони с первого момента ненавидел их будущего ребенка. Беттина с болью посмотрела на Мэри, ведь всего лишь несколько недель тому назад и она была беременна.
   — Когда ждете пополнение? — с участием спросила Беттина.
   — Не раньше августа.
   — Вы еще работаете?
   Мэри лишь засмеялась в ответ.
   — Нет, боюсь, как бы чего не вышло. До рождения дочки я работала сестрой в родильном отделении, а теперь, видимо, стану их постоянной пациенткой.
   Все, кроме Беттины, засмеялись, а она почувствовала себя лишней. Джон прав. Есть все-таки нормальная жизнь. Ей захотелось стать такой же, как они.
   — А сколько вашей дочке?
   — Год и семь месяцев. Беттина кивнула.
   — А у вас есть дети? Беттина уныло покачала головой. На обед были бифштексы, приготовленные Сетом. К ним подали дешевое красное вино. После кофе Джон предложил Мэри помочь мыть посуду, а Сет, как было условлено с Джоном, подошел к сидевшей в одиночестве Беттине.
   — Насколько я понял, вы хотите развестись с мужем?
   Она смущенно подняла на него глаза, а он продолжил:
   — Джон сказал мне, что вы ищете адвоката. Если не возражаете, я мог бы взяться за это дело.
   Она благодарно кивнула.
   — Приходите ко мне завтра в офис. Скажем, в два.
   — Большое спасибо.
   Вскоре в гостиную вернулись Мэри и Джон. Беттина находилась в несколько подавленном состоянии. Она по-хорошему завидовала этим людям. Сколько ей предстоит, чтобы стать хоть немного похожей на них. Если они узнают всю правду, они никогда не примут ее. Мэри тридцать пять, мужчинам — по тридцать шесть, и все они успели сделать карьеру: кто на поприще медицины, кто — в юриспруденции. У Сета и Мэри хороший дом в пригороде, ребенок, и скоро родится второй. У Беттины нет ничего. Они, конечно же, не примут ее.
   На обратном пути Беттина поделилась своими горестными сомнениями с Джоном.
   — Не надо им ничего рассказывать, — посоветовал он. — Им вовсе не обязательно все знать. Разве не по этой причине ты решила начать новую жизнь в незнакомом городе?
   — Но вдруг все всплывет само собой. Отец был очень известен. Я могу случайно встретить кого-нибудь из старых знакомых.
   — Маловероятно. И потом — прошло так много времени, вряд ли тебя узнают. А главное — никто не должен знать о том, что ты была замужем. Это осталось позади. Ты начинаешь новую жизнь. Ты еще очень молода. Никому и в голову не придет, что ты дважды была замужем.
   — Разве это так позорно? — не унималась Беттина.
   Джон долго ничего не отвечал, а потом сказала
   — Беттина, об этом никто не должен знать.
   Он так и не сказал то, что обязан был сказать. Щадя ее, он не называл вещи своими именами.
   — Вы договорились с Сетом?
   — Да, — кивнула Беттина.
   — Вот и хорошо. Теперь у тебя одной заботой меньше. Осталось только найти работу.
   «Не хочется, — подумала Беттина. — Но надо. Без этого нельзя. Иначе Джон не сможет уважать меня». Она поняла, как много значит для нее мнение этого человека.

Глава 27

   Через две недели она нашла работу в картинной галерее на Юнион-стрит. Место было скромное, но трудиться приходилось помногу. Рабочий день начинался в десять и заканчивался в шесть. Беттина весь день сидела за столиком и приветливо улыбалась редким посетителям. К вечеру она очень уставала, хотя весь день вроде бы ничего не делала.
   Вот она и стала одной из представительниц великой армии трудящихся — работала полный день, вместо удовлетворения испытывая усталость, надеялась, что когда-нибудь найдет что-нибудь поинтереснее.
   Джон два-три раза в неделю заходил за ней, и они отправлялись в кино или в ресторан, а в последнее время стали проводить вместе уик-энды. Он обожал играть в теннис и ходить на яхте под парусом. Их совместные поездки на природу благотворно сказались на Беттине — она стала лучше выглядеть, золотистый загар очень шел ей, выгодно подчеркивая рыжину волос и изумрудный блеск глаз. Четыре месяца, проведенные в Сан-Франциско, во всех отношениях пошли ей на пользу.
   Как-то вечером они ужинали дома у Джона и засиделись за кофе.
   — Давай заглянем сегодня к Уотерсонам, — предложил Джон. — Сет говорит, что Мэри стала очень раздражительна. Врач не разрешает ей выезжать в город. Первый раз она родила очень быстро, роды продолжались меньше двух часов, и теперь он боится, что она вообще не успеет доехать до больницы.
   — Господи, — прошептала Беттина, — все, что связано с родами, так пугает меня.
   — Но ты уже была беременна, — удивился ее реакции Джон. «Иметь ребенка — это нормально, — подумал он, — так почему же все женщины так боятся?»
   — Да, мне очень хотелось ребенка, но стоит только подумать о том, чем все закончилось, я начинаю до смерти бояться.
   — Но почему? Не надо говорить глупости. Тут нечего бояться. Мэри совсем не боится.
   — Она — медсестра.
   Вдруг Джон посмотрел на Беттину как-то по-особому нежно.
   — Если у тебя будет ребенок, я обещаю тебе быть рядом во время родов.
   Беттина сперва ничего не поняла. Что он имеет в виду? Будет рядом как друг? Как врач? Она ничего не понимала, несмотря на то, что вот уже три месяца они спали вместе. В их отношениях было что-то целомудренное, и она относилась к нему не как к любовнику, а как к другу.
   — Спасибо.
   — Видно, что ты не очень радуешься такой перспективе, — улыбнулся Джон, и Беттина засмеялась в ответ.
   — Все это, кажется, случится не скоро.
   — Почему, Беттина? — спросил Джон и улыбнулся еще нежнее. — Ты можешь родить ребенка уже в следующем году.
   Однако это не входило в ее планы. Она собиралась писать пьесу.
   — Но это не означает, что я хочу. Джон счел ее замечание слишком осторожным и засмеялся:
   — Но ты действительно можешь. Давай посмотрим… Когда уладятся все формальности с разводом?
   Беттина почувствовала, как сильно забилось у нее сердце. Почему он интересуется этим? Что у него на уме?
   — Через два месяца, в сентябре, — спокойно сказала она.
   — Тогда мы сможем пожениться, ты забеременеешь и на будущий год в июле родишь. Ну как?
   Он нежно ее обнял.
   — Джон, ты серьезно?
   — Совершенно серьезно.
   — Но не слишком ли это поспешно? Нельзя же на следующий день после развода вновь вступать в брак.
   Джон посмотрел на нее с радостным удивлением.
   — А почему? Ради чего мы должны ждать? Беттина пробормотала:
   — Не знаю.
   Да, такие, как Джон Филдз, не могут долго «жить с женщиной», они женятся, заводят ребенка. Теперь Беттина убедилась в этом. Он не обведет ее вокруг пальца, не обманет. Если не уступить его требованию, все в жизни опять пойдет наперекосяк. Она так и не станет «нормальной». А ей этого очень хотелось.
   — Бетти, в чем дело?
   Она терпеть не могла это уменьшительное обращение, но ничего не говорила Джону, потому что все остальное в нем нравилось ей: то, что он любит ее, его надежность, верность и даже то, что рядом с ним она чувствовала себя заурядной, ничем не примечательной женщиной. Она любила играть с ним в теннис, ходить в ресторан и ездить с его друзьями в яхт-клуб. Такой жизни она не ведала прежде. Никогда. До встречи с мистером Джоном Филдзом. Но выйти за него замуж? В третий раз? И уже в этом году?
   — Не знаю. Очень уж скоро, — еле слышно прошептала Беттина.
   Джон с несчастным видом сказал:
   — Понимаю.
   И отошел к окну.

Глава 28

   На следующее утро по дороге в галерею Беттина обдумывала предложение Джона. Чего же еще ей надо? Почему она не пришла в восторг? Потому что, ответила она сама себе, ей хочется не только мужа и детей, ей нужно нечто большее. Она хотела обрести себя, Беттину, девушку, утраченную во время нескончаемой перемены мест и фамилий. Она должна обрести себя, не то станет слишком поздно.
   Беттина затормозила у светофора. Она вновь и вновь вспоминала, какие несчастные глаза были у Джона, когда она сказала, что со свадьбой торопиться не стоит. Но ведь и правда не стоит. По крайней мере, ей. Как же тогда пьеса? Если она сейчас выйдет замуж, она так и не напишет ее, став миссис Джон Филдз и все свое время посвящая мужу. Не этого она хотела, она хотела… Сзади раздались нетерпеливые автомобильные гудки. Беттина вспомнила, где она, и тронулась с места. Однако она вела машину невнимательно, едва глядя на дорогу. Она все вспоминала несчастные глаза Джона, когда сказала… Вдруг что-то ударило в бампер, и Беттину вывел из задумчивости пронзительный женский крик. Она испуганно надавила на тормоз и, по инерции подавшись вперед, натянула ремень безопасности. Вокруг уже собиралась толпа. Все смотрели на нее и на… На что же они смотрели? Господи, двое мужчин склонились над кем-то, лежавшим прямо перед ее машиной. Она не могла хорошо рассмотреть, над кем. Что произошло? Господи, не может быть… Она не…
   Бросившись к пострадавшему, она увидела, что это мужчина чуть за сорок. Он неподвижно лежал на асфальте.
   От ужаса у нее перехватило дыхание. Беттина опустилась на колени рядом с ним, с большим трудом сдерживая слезы. Перед ней лежал хорошо одетый человек, в черном деловом костюме. Его атташе-кейс раскрылся, и содержимое валялось рядом.
   — Боже мой, что я наделала… Могу я чем-нибудь помочь?
   Полиция, почти мгновенно подъехавшая к месту происшествия, была корректна и сдержанна. «Скорая помощь» прибыла лишь через пять минут после приезда полиции. Пострадавшего увезли. Полицейские занесли в протокол имя и фамилию виновницы несчастного случая, номер водительских прав и опросили свидетелей, также тщательно записав их имена и показания. Протокол составлял молодой, совсем мальчишка, полицейский-левша.
   — Вы принимали сегодня утром транквилизаторы, мисс? — спросил юный полицейский.
   Беттина отрицательно покачала головой и высморкалась в платок, который извлекла из сумочки.
   — Нет, не принимала.
   — Один из свидетелей утверждает, что стоял рядом с вами несколько минут назад у светофора, и вы выглядели, — он посмотрел на Беттину с извиняющимся видом, — «одурманенной».
   — Я не… Я просто задумалась.
   — Вы были расстроены?
   — Да, то есть нет, не помню. Я не знаю. — Трудно рассказать обо всем, особенно для протокола. Беттина была потрясена случившимся. — Он поправится?
   — Об этом можно будет судить после врачебного осмотра. Позвоните немного позднее в больницу.
   — А что будет со мной?
   — А в чем дело, вам плохо? — удивился паренек.
   — Нет, я хотела спросить — меня арестуют?
   Он улыбнулся:
   — Нет, конечно. Это несчастный случай. Вам пришлют вызов в суд.
   — В суд? — ужаснулась Беттина. Полицейский кивнул:
   — Да. И не забудьте обратиться в свою страховую компанию. Вы застрахованы?
   — Естественно.
   — Тогда позвоните страховому агенту сегодня же, свяжитесь с адвокатом и надейтесь на лучшее.
   Надеяться на лучшее… Господи, как все плохо. Что она наделала!
   Когда все вокруг разъехались и разошлись, Беттина села за руль, но руки у нее дрожали, а в голове громоздились тягостные мысли. Она все думала о человеке, только что увезенном в машине скорой помощи. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем она добралась до картинной галереи, а, прибыв на место, забыла зафиксировать дверь в открытом состоянии и включить в зале освещение. Она сразу же ринулась к телефону. Страховой агент не пришел в восторг от ее звонка, но уверил Беттину, что покрытия в двадцать тысяч долларов будет вполне достаточно, чтобы выплатить пострадавшему компенсацию, если, конечно, случай не окажется особенно тяжелым.
   — Во всяком случае, не беспокойтесь раньше времени. Поживем — увидим.
   — Как скоро мне станет известно?
   — Что известно?
   — Предъявил ли он мне иск?
   — Как только он заявит об этом, мисс Дэниелз. Не беспокойтесь, я дам вам знать.
   Набирая номер офиса Сета Уотерсона, Беттина уже плакала в открытую. Сет сразу же снял трубку.
   — Беттина?
   — О, Сет… — и последовало отчаянное, детское всхлипывание. — Со мной приключилась беда.
   И Беттина разрыдалась, окончательно утратив контроль над собой.
   — Где ты?
   — Я в… галлерее.
   Она едва могла говорить.
   — Успокойся, пожалуйста, и скажи, что случилось. Отдышись, Беттина, а теперь говори.
   В первый момент он подумал, что она звонит из полицейского участка, поскольку такую истерику иначе объяснить было нельзя.
   — Я стала виновницей дорожного происшествия.
   — Ты пострадала?
   — Нет, я сбила человека.
   — Пешехода?
   — Да.
   — Насколько сильно он пострадал?
   — Еще не знаю.
   — Как его зовут, куда его увезли?
   — В больницу святого Георга. А зовут его, — она заглянула в листок, который оставил ей полицейский, — Бернард Зуле.
   — Зуле? Повтори по буквам.
   Она так и сделала, и Сет вздохнул.
   — Ты что, знаешь его?
   — Более или менее. Он тоже адвокат. Неужели ты не могла сбить какого-нибудь обыкновенного пешехода? Обязательно надо было сбивать юриста?
   Сет старался шутить, но Беттине было не до шуток. Ее охватил страх, и она еще крепче сжала телефонную трубку.
   — Сет, обещай мне ничего не говорить Джону.
   — Господи, да почему? Ты же сделала это непреднамеренно.
   — Нет-нет, он расстроится… или рассердится… Пожалуйста, не говори ему.
   Беттина просила так жалобно, что Сет обещал ничего не рассказывать и повесил трубку, сказав, что свяжется с больницей и после ей перезвонит.
   Он позвонил к ней в галерею через четыре часа. С Зуле, в принципе, все было в порядке, не считая перелома ноги и нескольких ушибов. Больше никаких повреждений. Однако Бернард Зуле не относился к тем, кто легко смиряется с нанесенным ему ущербом. Он велел своему адвокату подготовить иск Беттине. Сет лично говорил с Зуле. Он объяснил, что женщина, сбившая его, его хорошая знакомая, что она раскаивается в случившемся, места себе не находит и хочет знать, как он себя чувствует.
   — Как я себя чувствую? Эта сучка сбила меня посреди бела дня и теперь хочет знать, как мое самочувствие? Я расскажу ей об этом в суде.
   — Но, Бернард…
   Все попытки Сета уладить дело миром потерпели неудачу. Беттина сама смогла убедиться в этом, когда через три дня получила копию искового заявления. Он претендовал на двести тысяч долларов в возмещение телесных повреждений, невозможности исполнять служебные обязанности в течение определенного периода времени, морального ущерба и злого умысла. Злой умысел — это ерунда, заверил Сет, надо знать Зуле. Однако размеры иска показались Беттине чудовищными. Кроме того, сказал Сет, пока дело дойдет до суда, может пройти два года, а за это время у Зуле не останется от перелома даже слабых воспоминаний. Но все равно — сумма-то громадная. Беттина больше ни о чем не могла думать. Двести тысяч. Конечно, если продать все драгоценности, то, возможно, и удастся собрать эти деньги, но с чем она после этого останется? Это напомнило ей состояние, в котором она пребывала после смерти отца. Надо держать себя в руках, больше ничего не остается.
   — Беттина? Беттина! Ты меня слышишь?
   — Да?
   — Что с тобой стряслось? — Джон досадовал на нее, поскольку в последнее время она стала какая-то странная.
   — Прости, я немного рассеянная.
   — Ничего себе — немного! Сегодня вечером с тобой невозможно разговаривать, ты словно ничего не слышишь. В чем дело?
   Он ничего не понимал. Она такая с тех пор, как он сделал ей предложение. Грустно признать, но это так. Когда, ближе к ночи, он отвез ее домой и задал прямой вопрос, глаза его были печальны:
   — Беттина, наверно, нам лучше какое-то время не встречаться?
   — Нет, я… — и, помимо воли, она припала к нему и, уткнувшись в его плечо, зарыдала.
   — Что? Бетти, скажи мне, прошу. Что произошло?
   — О, Джон, не спрашивай. Мне стыдно говорить. Это так ужасно… Я сбила человека.
   — Как, когда? — сурово спросил Джон.
   — Я ехала на машине. У него — перелом ноги. Это произошло две недели назад.
   — Почему ты мне ничего не сказала? — спросил потрясенный Джон.
   Беттина нагнула голову.
   — Сама не знаю.
   — Ты подключила свою страховую компанию?
   — Моя страховка обеспечивает лишь двадцать тысяч, а он подал иск, — голос ее упал, — на двести тысяч долларов.
   — О, Боже мой. Ты говорила с Сетом? Беттина молча кивнула.
   — А со мной — нет? Ах, Бетти… — он ласково прижал ее к себе. — Ах, Бетти, Бетти… Как такое могло с тобой приключиться?
   — Сама не знаю.
   Но она хорошо все помнила. Помнила, что в тот момент думала о его предложении и о том, что ей не хочется выходить замуж. Однако она ничего не сказала Джону, только произнесла:
   — В этом одна я виновата.
   — Ясно. И, думаю, нам лучше держаться вместе, когда приходит беда. А ты как считаешь? — улыбнулся Джон, глядя на прильнувшую к нему Беттину. Он нужен ей. Как приятно сознавать, что ты кому-то нужен.
   Однако, встретившись взглядом с Беттиной, он заметил в ее глазах испуг.
   — Что ты имел в виду, когда сказал «вместе»? — спросила она. — Не говори чепуху! Я сама должна справляться со своими трудностями.
   — Сама, не говори чепуху! И выбрось скорее все это из головы. Иск в двести тысяч ничего не значит. Весьма вероятно, что он удовольствуется десятью.
   — Я в это не верю.
   Но Сет вчера говорил то же самое. Ну, не десять, так двадцать.
   Так оно и вышло. Через две недели Бернард Зуле согласился принять сумму в восемнадцать тысяч долларов в качестве компенсации за расстроенные нервы и сломанную ногу. Страховая компания ликвидировала полис Беттины. Также пришлось продать дешевую подержанную машину, которую она купила, поступив на работу. Двести тысяч долларов перестали дамокловым мечом висеть над ней, однако остался неприятный осадок, словно она потерпела крупную неудачу, сделала шаг назад. Ей казалось, что она неспособна сама о себе позаботиться. Беттина никак не могла выйти из глубокой депрессии. До окончательного оформления развода оставалось две недели, и Джон повторил свое предложение.