Стил Даниэла. Беттина

   До самой весны Беттина ничем не выдавала беспокойства. Но как-то она пришла домой очень поздно и казалась настолько встревоженной, что Айво не знал, как поступить — спросить ее, в чем дело, или оставить одну. Очевидно, что-то беспокоило ее, и впервые за все годы их брака она не пожелала сама рассказать, что именно. Беттина рассеянно смотрела на Айво, а потом медленно поднялась к себе. Вскоре Айво нашел ее на террасе. Она, нахмурившись, озирала ночной город, а в руке бесцельно сжимала щетку для волос.
   — Что стряслось, дорогая? Беттина покачала головой и уклончиво произнесла:
   — Ничего особенного, — но почти сразу повернулась к Айво и упавшим голосом призналась: — Да, стряслось.
   — Но что же?
   — Ах, Айво…
   Беттина села в плетеное кресло и посмотрела на мужа огромными, сверкавшими во тьме глазами. Из окна на террасу лился приглушенный свет, который подчеркивал богатый каштановый оттенок ее волос — Айво отметил про себя, что никогда еще Беттина не была такой привлекательной и желанной. Он боялся тех слов, которые она должна была вскоре произнести. Всю зиму он жил с тяжелыми предчувствиями, эта зима измотала его. Он даже считал, что напрасно отошел от дел в газете. Когда он работал, таких настроений у него не возникало.
   — В чем дело, дорогая? — он подошел к ней, сел рядом и взял ее за руку. — Что бы ни было, скажи. Ведь прежде всего мы — друзья.
   — Знаю, — она благодарно посмотрела на него, и огромные зеленые глаза медленно наполнились слезами. — Мне предлагают поехать на гастроли.
   — Что? — удивленно и с чувством облегчения спросил Айво. — И это все? Беттина молча кивнула.
   — Ну, и что в этом плохого?
   — Но, Айво, мне придется уехать на четыре месяца! Как же ты? Я не знаю… Я не могу согласиться, но…
   — Но тебе очень хочется поехать? — он в упор смотрел на нее.
   Беттина рассеянно наматывала волосы на палец.
   — Не то чтобы… Они мне… Боже мой, это просто невероятно, — она бросила на него несчастный, измученный взгляд. — Они мне предложили поехать на гастроли в качестве второго режиссера! Представляешь, Айво, — мне, девочке на побегушках, заведовавшей декорациями, полному нулю, ничтожеству!
   — Они не дураки. За эти годы ты многому научилась, и они знают это. Я горжусь тобой, любимая, — он растроганно посмотрел на нее. — Так ты хочешь поехать?
   — Ах, Айво, не знаю… А как ты?
   — Обо мне не беспокойся. Мы не расставались почти семь лет, так неужели мы не выдержим короткой разлуки? Кроме того, иногда я смогу прилетать к тебе. Вот видишь, как хорошо быть замужем за человеком, вышедшим в отставку.
   Беттина грустно улыбнулась и до боли сжала ему руку.
   — Я не хочу покидать тебя.
   Он открыто посмотрел ей в глаза.
   — Верю, дорогая. Но ничего страшного не произойдет, у меня — своя жизнь, и, как тебе известно, весьма напряженная. Я не имею права рассчитывать на то, что ты все время будешь проводить рядом со мной.
   — Ты будешь скучать без меня? — Она обратила к нему свое лицо, ставшее похожим на лицо маленькой девочки.
   — Буду жестоко скучать, но если тебе правда необходимо уехать, — он выдержал многозначительную паузу, — я пойму. А ты еще раз все хорошенько обдумай. Когда надо дать ответ?
   Беттина звучно проглотила слюну.
   — Завтра.
   — Вот видишь, как они стремятся тебя заполучить, — Айво старался придать голосу беззаботность. — А когда начинаются гастроли?
   — Через месяц.
   — С тем же составом артистов?
   — Частично. Едет Энтони Пирс и исполнительница заглавной женской роли.
   Беттина еще что-то говорила, но Айво не слушал. Она уже сказала все, что он хотел знать. Айво терпеливо сидел рядом с Беттиной, поеживаясь на прохладном ночном воздухе.
   — А теперь давай спать, утром все решишь окончательно. Кстати, у вас по-прежнему режиссером Стив?
   Беттина нехотя покачала головой.
   — Нет. Его пригласили ставить пьесу в каком-то театре на Бродвее.
   Беттина посидела еще немного на террасе, не произнеся ни слова, и наконец поднялась и прошла в спальню. Они оба словно знали, что случилось, но не хотели признаться в этом. Айво остался один на террасе, погруженный в свои раздумья. Что-то изменилось между ними — незаметно, без скачка, но изменилось. Она вдруг стала казаться моложе, а он превратился в старика. Даже их близость за последнее время стала какой-то другой. Его подмывало охаять за это злую судьбу, но он понимал, что эта.будет несправедливо. У него было семь лет, проведенных с Беттиной. И на них-то он не имел права.
   Айво вошел в комнату. Этой ночью он не предлагал Беттине близость. Ему не хотелось еще сильней смущать ее. А Беттина лежала рядом и думала, как ей поступить: остаться с Айво или поехать. Наконец она услышала его равномерное дыхание, обернулась и увидела, что он спит — добрый, любящий, нежный. Беттина дотронулась до его руки, потом повернулась на другой бок и утерла слезы. Утром она скажет ему о своем решении. Она должна ехать. Должна. Это необходимо. У нее нет другого выбора.

Глава 17

   — Айво! Ты мне будешь звонить? Обещаешь? Я тоже буду тебе звонить. Каждый день.
   Беттина прощалась с Айво в аэропорту. В ее больших зеленых глазах стояли слезы.
   — А когда ты прилетишь ко мне на уикэнд… — она не могла больше говорить, лишь потянулась к нему, едва видному за пеленой слез. — Ах, Айво, прости…
   Ей уже не хотелось улетать. Хорошо, что Айво был рядом, он обнимал ее и, как всегда, утешал, шепча на ухо:
   — Не надо, дорогая. Я выберусь к тебе через две-три недели. Все будет очень хорошо. А после ты напишешь замечательную пьесу. Я буду тобой гордиться, вот увидишь.
   От его голоса становилось спокойней на душе.
   — Ты действительно так думаешь? — Беттина шумно фыркнула от смеха, но на глазах тут же выступили слезы. — А как же ты?
   — Мы уже это обсудили. Со мной все будет в полном порядке. Разве ты меня не знаешь? Я долго жил один до того, как мне выпало счастье быть с тобой. А ты должна вести себя как хорошая девочка и радоваться тому, что происходит. Может быть, это твой главный шанс, мадам Второй Режиссер.
   Он пытался ее развеселить, и она наконец улыбнулась. Айво крепко обнял ее и поцеловал.
   — А теперь, любовь моя, тебе пора идти на посадку, не то опоздаешь к вылету, а это не лучшее начало гастролей.
   Турне начиналось в Сент-Луисе, и труппа уже была там. Все вылетели утренним рейсом, но Беттине хотелось провести с Айво хотя бы несколько лишних часов.
   Она обернулась напоследок и прошла через турникет, чувствуя себя маленькой беглянкой. Айво махал ей рукой, как всегда надежный, добрый, любящий. Он стоял и смотрел, пока она не скрылась из виду. Покидая аэропорт, Айво шел медленно, возвращаясь мыслями к сегодняшнему утру, к этому лету, к прошедшему году, а потом и к последним двадцати пяти годам своей жизни. Вдруг страшное предчувствие заставило его похолодеть: он подумал, а не было ли это прощанием с Беттиной?
   В Сент-Луис Беттина прилетела в 16.03. До первого спектакля, назначенного на этот вечер, оставалось совсем немного, но Беттина не боялась, так как режиссер вылетел из Нью-Йорка вместе с артистами и в последнее время они так много репетировали, что труппа была в отличной форме. Когда шасси коснулось посадочной полосы, Беттина вздохнула, подумав об Айво, но тут же переключила свои мысли на работу. Она торопливо покинула самолет — ей не терпелось взять сумки, закинуть их в гостиницу и побыстрей отправиться в театр. Ей хотелось все проверить самой и убедиться, что все в порядке. Озабоченная и деятельная, она спешила к месту выдачи багажа, обгоняя других пассажиров.
   — Милосердный Боже, куда же ты летишь? Совсем не смотришь по сторонам — чуть не сшибла вон ту престарелую даму!
   Она раздраженно обернулась, но, увидев Энтони, остановилась и улыбнулась, радостно и удивленно.
   — Как ты здесь оказался?
   — Очень просто — приехал встретить одного друга, — он с улыбкой добавил: — Который, как выяснилось, является вторым режиссером нашего шоу. Знаешь, о ком я говорю, зеленоглазка?
   — Догадываюсь, остряк. Спасибо, что пришел.
   Несмотря на состоявшийся обмен колкостями, она была очень рада видеть его здесь, в аэропорту Сент-Луиса, где вдруг, сходя с самолета, почувствовала себя потерянной и одинокой.
   — Что в театре?
   — Откуда я знаю? Весь день проторчал в гостинице.
   — Никто не заболел? — спросила Беттина с неподдельной озабоченностью. Энтони, глядя на нее, засмеялся.
   — Нет, матушка, все здоровы. Он подхватил ее дорожные сумки, и они пошли к стоянке такси. Его веселое настроение передалось Беттине, и в машине они уже оба смеялись и шутили, как дети. Энтони кого-то передразнивал, говорил глупости, острил. Беттина, пожалуй, никогда не вела себя так беззаботно, словно девчонка. Он заронил это в нее, и она была довольна. Словно вновь она возвратилась в радостную пору раннего детства.
   — Это оно? — спросила Беттина, указывая на гостиницу, к которой подъехало их такси. То был, вероятно, самый старый и, несомненно, самый уродливый и безобразный городской отель.
   — Не я ли тебе говорил, дорогая? Они выбрали для нас местечко по образу и подобию худшего нью-йоркского гадюшника. И как только такое отыскалось, в Сент-Луисе? — посмеиваясь, сказал Энтони.
   Беттина же буквально заливалась смехом:
   — Господи, это ужасно. Внутри он так же страшен?
   — Гораздо хуже. Тараканы величиной с пса. Но не бойся, дорогая, я купил поводок.
   — Энтони, — задыхалась от смеха Беттина, — не может же… все быть так плохо.
   — Отчего же не может? Очень даже может, — заверил он ее, не скрывая своего удовольствия.
   Когда Беттина зашла к себе в номер, она поняла, как был прав Энтони. Потрескавшиеся стены, облупившаяся краска, кошмарная, жесткая кровать и серое, застиранное белье. Даже стакан в ванной комнате был немыт.
   — Ну что, прав я был или нет? — победно спросил Энтони, поставив на пол чемодан.
   — Как ты можешь говорить об этом с такой радостью? — печально улыбнулась Бетина и села на кровать.
   Однако веселье Энтони казалось неистребимым. Он, словно мальчишка, уехавший из дому на каникулы, с размаху плюхнулся на кровать рядом с Беттиной.
   — Энтони, прекрати! Неужели ты не утомился?
   Она вдруг почувствовала себя усталой и раздраженной. С нее довольно. И зачем она уехала из Нью-Йорка, зачем покинула Айво? Уж не затем, чтобы колесить по стране в обществе этого ненормального и останавливаться в таких вот клоповниках.
   — Естественно, я никогда не устаю. А почему я должен уставать? Я молод! Правда, я не избалован, как ты, Беттина.
   — Что ты имеешь в виду?
   — У меня никогда не было личного шофера, и я не живу в пентхаусе. Большую часть жизни я провел в таких вот дырах.
   Беттина не знала, что ей делать — сердиться или просить прощения — и что сказать Энтони. Наконец она произнесла:
   — Ну, и что теперь? Будешь попрекать меня тем, что я замужем за… — она чуть поколебалась и закончила: — Что называется «приличным человеком»?
   Энтони посмотрел ей прямо в глаза.
   — Нет, но я буду попрекать тебя тем, что ты замужем за человеком почти втрое старше тебя.
   На этот раз она вспыхнула:
   — Это не твое дело.
   — Как знать, может, и мое. Ее сердце учащенно забилось, и она отвернулась к стене.
   — Я очень люблю его.
   — Может быть, ты любишь его деньги. Он вызывал ее на грубость и почти добился своего. Беттину чуть не колотило:
   — Попробуй еще раз сказать это. Айво меня спас. Он единственный, для кого я что-то значу.
   Беттина как-то рассказала Энтони историю с отцовскими долгами, когда они пили кофе у него на мансарде.
   — Но это не причина, чтобы выходить за него замуж, — Энтони и правда рассердился.
   — Я же говорю тебе: я люблю его. Можешь ты это понять? — Беттина была вне себя от ярости. — Он мой муж, и он прекрасный человек.
   Вдруг голос у Энтони стал мягче, он буквально ласкал Беттину словами:
   — Стоит мне лишь подумать, что твой муж на сорок три года старше тебя, у меня сердце кровью обливается.
   Он с сожалением смотрел на Беттину, которая на сей раз не отвела взгляд.
   — Почему? — Несмотря на то, что у нее кровь пульсировала в висках, она старалась выглядеть спокойной и уравновешенной.
   — Это неестественно. Ты должна выйти замуж за кого-нибудь помоложе. Надо пользоваться своей молодостью, совершать глупости, иметь детей, в конце концов.
   Беттина сначала на это ничего не ответила, только вздохнула и поглубже уселась на неудобной кровати.
   — Энтони, я никогда не была молодой и глупой. А Айво я знаю всю жизнь. И он — лучшее, что в ней было и есть, — сказала наконец Беттина и подумала: «Зачем я это делаю? Зачем я защищаю Айво перед ним?» Энтони с грустью посмотрел на нее.
   — Хотел бы я, чтобы и обо мне кто-нибудь сказал такое.
   Беттина улыбнулась, в первый раз за время спора. Гнев ее начал стихать.
   — Может быть, кто-нибудь и скажет это однажды. А теперь давай договоримся кое о чем.
   — О чем?
   — Хватит молоть чепуху об Айво и не цепляйся ко мне; хоть он и более чем вдвое старше меня.
   — Хорошо, хорошо, договорились, — скороговоркой произнес Энтони. — Однако не жди, что я смогу понять тебя.
   — Я и не жду, — сказала Беттина, хотя почему бы ему и не попытаться ее понять? Ведь они — друзья. — И пойдем поскорей в театр, не то нас уволят.
   Через несколько минут все плохое ушло. Им предстояло слишком долго путешествовать вместе, чтобы позволять себе при этом ссоры. Они вместе уходили и вместе возвращались, вместе ели и вместе беседовали, вместе смотрели телевизор в гостиничных номерах и спали бок о бок в залах ожидания аэропортов и вестибюлях отелей, когда ожидали расселения. Они были неразлучны. Крохотное ядрышко в большом коллективе. Все — и труппа, и персонал — держались вместе, словно срослись, но тем не менее неизбежно возникали группировки и парочки, и среди последних числились Энтони с Беттиной. Никто до конца не понимал, в чем тут дело, никто не смел задавать вопросов, но через полмесяца все знали, что, разыскивая одного, непременно найдешь и другого.
   — Беттина!
   Энтони барабанил утром в дверь номера, где жила Беттина. Обычно она оставляла ему запасной ключ, и ему приходилось шлепать и тормошить ее, поскольку она так уставала, что разбудить ее, не прибегая к грубоватым методам, было невозможно. Но прошлым вечером здесь, в одной из гостиниц города Портленд, штата Орегон, она забыла дать ему ключ.
   — Беттина! Проснись, черт возьми! Беттина!
   — Выбей дверь, — с улыбкой посоветовал проходивший мимо дублер.
   — Просыпайся ради Бога, глупая женщина!
   Наконец она, зевая, подошла к двери.
   — Спасибо, Энтони. Долго меня будил?
   — И не спрашивай! — Он округлил глаза и по-свойски вошел в номер.
   — Ты принес кофе?
   — Хочешь — верь, хочешь — нет, но в этой ночлежке кофе не найти. Ближайшее кафе — в двух кварталах отсюда.
   Беттина в изнеможении посмотрела на него.
   — У меня сердце раньше остановится.
   — Я тоже подумал, что тебе туда не дойти, — с этими словами Энтони загадочно улыбнулся и вышел в холл. Через несколько секунд он вернулся с небольшим пластиковым подносом, на котором стояли две чашки кофе и блюдо с пирожками.
   — Боже мой, какое чудо. Где ты это раздобыл?
   — Украл.
   — А мне все равно, уж очень есть хочется. Кстати, когда мы отправляемся? Вчера я пошла спать, а они так и не решили.
   — То-то я думал, куда ты запропастилась.
   — Ты что, смеешься? Я с ног валюсь. когда не высыпаюсь как следует.
   Перед отъездом в турне их никто не предупредил, что придется давать спектакли каждый день. Эту несущественную деталь просто забыли упомянуть. И это было одной из причин, почему Айво до сих пор не прилетал увидеться с Беттиной, хотя она была в отъезде уже целый месяц. Не было смысла лететь на другой конец страны, если она занята каждый вечер. Они ежедневно перезванивались, но ее новости становились все туманнее. Все ее существование сосредоточилось в этих гастролях. У нее возникало ощущение, похожее на чувства, испытываемые моряком-новобранцем. Становилось все труднее общаться с теми, кто не жил рядом с ней.
   — Так когда мы отправляемся? Энтони взглянул на часы и улыбнулся:
   — Через час. Но, черт возьми, Беттина, ведь на все можно посмотреть и по-другому. Уже сегодня мы будем в Сан-Франциско!
   — Ну и что? Думаешь, мы сумеем что-нибудь увидеть? Ничего подобного. Нас поселят в каком-нибудь вонючем отеле, а через три дня мы улетим из города.
   Турне уже утратило для нее свою прелесть, но все же оно давало ценный опыт. Об этом она каждый день твердила Айво.
   — Не через три дня, дорогая. Через неделю. У нас будет целая неделя!
   На мгновение ее лицо осветилось. Беттина подумала, что стоит позвонить Айво и предложить ему прилететь к ней.
   — У нас будут свободные дни?
   — Как знать, может, и будут. Поторапливайся, приводи себя в порядок, а я тем временем помогу тебе собрать вещи.
   Беттина улыбнулась и поднялась с постели. На ней была только ночная рубашка. Но она не стеснялась Энтони, почти как мужа, поэтому часто забывала накинуть халат.
   — Ты звонил сегодня своему агенту? — крикнула она из душа. Энтони тоже крикнул в ответ:
   — Да.
   — Что он сказал?
   — Ничего хорошего. Визу больше не хотят продлевать, и, как только завершится турне, мне придется уехать.
   — Из страны?
   — Очевидно.
   — Вот сволочи.
   — Именно. То же самое и я сказал, да еще ввернул пару едких выражений, — он улыбался ей через полуоткрытую дверь ванной. Беттина вскоре выключила душ и, завернувшись в полотенце, возвратилась в комнату. На голове у нее тоже было намотано полотенце.
   — Что же ты теперь будешь делать? — участливо поинтересовалась она. Беттина знала, как ему хотелось остаться в Штатах.
   — А что я могу, любимая? Уеду. Он недовольно пожал плечами и начал глубокомысленно созерцать содержимое кофейной чашечки.
   — Если бы я могла чем-нибудь помочь тебе, Энтони.
   — Боюсь, что ты мне ничем не поможешь. У тебя уже есть муж, — криво усмехнулся Энтони.
   — При чем тут мой муж? — удивилась Беттина.
   — Я бы мог остаться здесь без труда, если бы женился на американке.
   — Ну и женись на ком-нибудь. Потом сможешь быстро получить доминиканский развод. А что, неплохая мысль?
   — Все немного сложнее. Я должен прожить с женой хотя бы полгода.
   — Ну и что? Найдется какая-нибудь. Энтони покачал головой:
   — Боюсь, что нет.
   — Тогда придется кинуть клич. Посмеявшись вместе с Энтони, Беттина опять исчезла в ванной. Вышла она оттуда в бирюзовой шелковой блузке, белой льняной юбке и черных кожаных босоножках на высоком каблуке. Жакет был переброшен через руку. Энтони, глядя на нее, не мог не улыбнуться — до того свежо и по-летнему она выглядела.
   — Сегодня ты очень красивая, Беттина, — сказал Энтони с чувством, в котором присутствовало уважение, восхищение и удовольствие.
   Позже, по дороге в аэропорт, он поинтересовался:
   — Кстати, как твой муж? Не собирается навестить тебя?
   Беттина неохотно покачала головой.
   — Айво считает, что в этом нет смысла, раз мы лишены выходных. Думаю, он прав.
   Она не стремилась развивать эту тему, и они молчали до самого аэровокзала. Затем наступила суета посадки в самолет, в котором они расположились на соседних креслах — Энтони раскрыл журнал, а Беттина углубилась в книгу. Время от времени он говорил ей что-то вполголоса, а она хихикала и тоже иногда обращалась к нему, читая вслух забавные места из книжки. Человеку, не знакомому с ними, они показались бы мужем и женой, уже не первый год состоящими в браке.
   Аэропорт Сан-Франциско был похож на все остальные: огромный, раскинувшийся, переполненный и суетливый. Специальный автобус доставил их в город, а там уже каждый сел в такси, чтобы добраться до гостиницы. Беттина стиснула зубы, готовя себя к очередной встрече с отвратительным гостиничным номером, но когда такси остановилось, она в изумлении увидела перед собой не стандартный пластиковый отель, что следовало ожидать, а небольшой, во французском стиле, расположившийся на холме пансионат с захватывающим видом на бухту. Здание выглядело по-домашнему уютно и совсем не было похоже на гостиницы, в которых привыкли останавливаться разъезжие артисты.
   — Энтони! — воскликнула Беттина, удивляясь и радуясь. — Мы не ошиблись адресом?
   Она выбралась из такси и теперь осматривалась по сторонам со смешанным-чувством удовольствия и страха.
   — Давай подождем наших, — предложила она Энтони, расплачивавшемуся с водителем. У нее вдруг улучшилось настроение, хотя она не могла понять, почему Энтони так странно смотрит.
   — Сюда никто не приедет, Беттина, — негромко сказал он.
   — Почему? — смущенно спросила Беттина, отказываясь что-либо понимать. — Где же все?
   — Как обычно, в центре города, в какой-нибудь ночлежке, — объяснил Энтони и добавил, ласково улыбнувшись Беттине: — Я думал, тебе здесь больше понравится.
   — Зачем все это? — Беттина вдруг испугалась. — Почему мы должны остановиться здесь?
   — Потому что ты привыкла к таким гостиницам, потому что здесь великолепно. Тебе здесь очень понравится, ведь мы так устали от всех этих клоповников.
   И правда устали. Но почему именно здесь? И почему он всегда ведет речь о том, что она привыкла к чему-то необыкновенному? Почему они здесь будут только вдвоем, отдельно от всех остальных?
   — Ты мне веришь? — обратился он к Беттине, как будто даже с вызовом. — Или хочешь вернуться назад?
   Она все взвесила и, вздохнув, согласилась остановиться здесь.
   — Но я не понимаю, с какой стати ты сделал это? Почему не посоветовался со мной? — спросила она устало и подозрительно. Выражение его глаз показалось ей вдруг каким-то нехорошим.
   — Я хотел удивить тебя.
   — Но что скажут остальные?
   — Кому какая забота?
   Видя, что она готова отступить, он поставил сумки на землю и протянул ей обе руки.
   — Беттина, мы друзья или нет? Она неуверенно кивнула:
   — Друзья.
   — Тогда верь мне. Поверь мне хотя бы раз. Это все, о чем я прошу.
   И она поверила. Энтони заранее заказал в этом пансионате два номера через стенку, и когда Беттина увидела их, ей оставалось лишь признать, что они прелестны. Ей захотелось вдруг броситься к Энтони на шею и радостно засмеяться.
   — Ах, Энтони, как ты был прав! Боже, как тут мило!
   — А я что говорил? — победно посмотрел Энтони на Беттину. Они стояли на балконе и наслаждались открывающимся видом.
   — Прости, я доставила тебе столько хлопот. Я так утомилась с дороги и, не знаю, как сказать… Я так давно не видела Айво, и мне неловко, что…
   — Не волнуйся, любимая, не волнуйся, — успокаивал ее Энтони, обвив рукой ее плечи.
   Беттина улыбнулась и ушла в комнату. Там она блаженно растянулась на бледно-голубом бархатном шезлонге. В номере стояла мебель, имитирующая французскую работу, стены обиты тканью, камин облицован мрамором. Над кроватью возвышался роскошный балдахин.
   Когда Энтони вернулся с балкона, Беттина вновь улыбнулась ему и спросила:
   — Как ты нашел это замечательное место?
   — Видимо, мне просто повезло. Я останавливался здесь во время первой поездки в Штаты. Тогда же я обещал себе, — он перевел взгляд на кисти рук, — что непременно вернусь сюда с человеком, которого полюблю. — Тут он вновь поднял глаза на Беттину. — Я полюбил тебя, Беттина.
   Энтони произнес это очень тихо, но Беттина услышала и замерла от неожиданно захватившего ее теплого чувства. Она не знала, что сказать в ответ, но одно было ясно — он тоже ей очень нравится.
   — Энтони, я не должна… — она встала и, испытывая неловкость, застыла посреди комнаты, стоя к нему спиной. Беттина слышала, как он подошел к ней, и потом почувствовала нежное прикосновение к плечам. Он заставил ее обратиться лицом к нему и, ничего больше не говоря, поцеловал ее прямо в губы, вложив в этот поцелуй весь жар души и влечение тела.

Глава 18

   Беттина не поняла, как это случилось, что подвело ее к такому шагу — может, разлука с Айво, которая длилась вот уже больше месяца. Отправившись в это турне, она словно оказалась в совершенно другом мире, а Энтони с каждым днем становился все ближе и родней. И, хоть ей и стыдно было признаться в этом, слияние с юной плотью доставило ей острое наслаждение. Они без конца упивались друг другом, пока не пришло время отправляться в театр. Беттина встала с кровати в состоянии крайней растерянности, не зная, что сказать Энтони и что подумать о себе. Энтони сразу понял, что с ней творится, и заставил ее сесть на кровать.
   — Посмотри мне в глаза, Беттина… Она не смела.
   — Дорогая, пожалуйста.
   — Не знаю, что со мной, — она обратила на Энтони страдальческий взгляд. — Почему так вышло?
   — Потому что мы оба хотели этого. Потому что мы нужны друг другу, и нечего это скрывать, — он посмотрел на нее почти сурово. — Я люблю тебя, Беттина. И это главное. Не закрывай на это глаза. Не пытайся убедить себя, что лишь наши тела соединились в этой постели. Сказать это — все равно что ничего не сказать. И если ты станешь отрицать это, ты будешь лгать самой себе. — Он заставил ее поднять голову. — Посмотри на меня.