Страница:
Он знал, что ей сейчас что-то около восемнадцати, и представлял, как она изменилась за два года, но, наверное, осталась такой же красивой, волшебной, необыкновенной. Он помнил, как она на него смотрела, в душе у него все сжималось при этих воспоминаниях. Он знал, что Элизабет посмеялась бы над ним, расскажи ей об этом. По сравнению с Элизабет Кристел была неискушенным ребенком. Сейчас она, должно быть, повзрослела. Ему очень хотелось увидеть ее, несмотря на то что эту встречу трудно себе представить.
Самолет приземлился в Сан-Франциско, и Спенсер намеревался взять напрокат машину и ехать прямо к озеру. Элизабет говорила, что это в шести часах езды от города, а он не хотел терять попусту время. У него было только шесть дней. Он остановился у рекламного табло, чтобы выбрать машину, когда услышал позади себя знакомый голос:
– Ищешь машину?
Он повернулся и увидел улыбающуюся Элизабет. На ней были белые спортивного покроя брюки, красный свитер, нитка жемчуга, которую она носила всегда, блестящие каштановые волосы тщательно уложены под маленькой соломенной шляпкой, в ушах – крошечные бриллиантовые сережки, подаренные матерью. Он был тронут, что она приехала встречать его в аэропорт. У нее был вкус, и это ему тоже очень нравилось. Он внезапно попенял себе, что постоянно сравнивает ее, взвешивает ее актив и пассив, «за» и «против». Все рациональное претило ему. Всегда, всю жизнь он был романтиком. Но с Элизабет романтике не было места. Об этом не могло быть и речи.
– Что ты здесь делаешь? – неловко спросил он, целуя ее, хотя это и так было понятно.
– Я приехала за тобой. Думаю, ты слишком устал, чтобы вести машину. Как полет?
Ни тебе «я скучала», «я люблю тебя», но в конце концов она здесь, и это кое-что значило.
– Спасибо, что приехала, Элизабет. – Он нежно посмотрел на нее своими синими глазами. – Как доехала?
– Я приехала в город вчера.
Она – сама практичность и организованность. Его это восхищало. Они прошли через багажное отделение, и она подшучивала над ним, что он взял с собой дипломат.
– Это дало возможность чем-то заняться во время полета.
– Жаль, что ты не летел со мной, я бы нашла, чем тебя занять.
Это ему тоже в ней нравилось. Она была, выражаясь на местном южном диалекте, девушка с огоньком.
– Кстати, ты взял принадлежности для гольфа?
– Нет, только теннисные ракетки. – Он засунул их в чемодан вместе с вещами.
– Да ладно, братья дадут тебе свои.
Откровенно говоря, он ненавидел гольф, но не хотел оскорбить ее чувства – все мужчины в ее семье играли в гольф.
– Еще мы собираемся послоняться по округе, а мама категорически настаивает на деревенских танцах и катании в повозках.
– Звучит весело. Как поездка в летний лагерь. При себе иметь футболку с вышитой эмблемой, бойскаутский нож и вещмешок.
– Ладно, заткнись. – Она чмокнула его в щеку, и они пошли к машине. Это была новая модель «шевроле». Они купили его специально для летнего отдыха у озера. Она рассказала ему все семейные новости, о том, что Иэн и Сара приехали вчера. Они были в прекрасном настроении и через две недели собирались в Европу, к родителям Сары, на их ферму в Шотландии. Они ездили туда каждый год. Элизабет говорила об этом с гордостью, ведь так шикарно – иметь летнюю резиденцию. Спенсер положил чемодан на заднее сиденье и предложил вести машину.
– Ты уверен, что не очень устал? – Она заботливо посмотрела на него, и он улыбнулся, почувствовав радость от того, что приехал сюда, несмотря на все свои сомнения.
Он, однако, не был готов к тому грандиозному зрелищу, которое представлял их летний дом: огромное каменное строение с прекрасной территорией и полдюжиной домиков для гостей. Эти так называемые домики были больше, чем дома у иных людей.
Они прибыли за полночь, но дворецкий ожидал их с горячим шоколадом и сандвичами, которые Спенсер мгновенно уничтожил. Немного позже подошли Иэн с Сарой и старший брат Элизабет, Грег. У всех было отличное настроение после ночного купания в озере, которое, заверила Сара, было очень холодным. Завтра они собирались рыбачить и пригласили Спенсера с собой.
Жизнь протекала просто, счастливо, полная смеха и интересных встреч. Из Сан-Франциско приезжали гости, и в доме проходили великолепные обеды, когда все собирались в огромной столовой и сидели за длинным столом. Элизабет чудесно выглядела при свете свечей, и Спенсер приятно проводил время в долгих беседах с ее отцом. Он даже играл с ним в гольф, беспрестанно извиняясь за плохую игру. Но судья Барклай, казалось, не обращал внимания, ему нравилось беседовать со Спенсером, он считал, что его дочь сделала хороший выбор. Для Спенсера неделя окончилась неожиданно быстро. Он намеревался уехать на день позже, ему очень не хотелось возвращаться в Нью-Йорк, в адвокатскую контору.
– Почему бы тебе не отпроситься еще на недельку? – предложила Элизабет, когда они лежали в лодке, нежась под теплыми солнечными лучами. Спенсер рассмеялся, глядя на нее. Ей, видимо, кажется, что все такие важные, как ее отец.
– Не думаю, что они будут очень рады.
– Не хочу, чтобы ты уезжал. – И добавила печально: – Мне будет одиноко без тебя.
– В окружении семьи и сотни друзей? Не будь глупой, Лиз.
Но он признавал, что тоже будет скучать по ней. Он уже не собирался к Вебстерам в Александровскую долину. Времени немного, а здесь все так приветливы. Ему даже стало казаться, что он любит ее.
– Когда ты приедешь в Нью-Йорк?
Они прокрадывались друг к другу в комнаты все это время, и ему вдруг стало тоскливо провести без нее следующий месяц.
– После Дня независимости. А потом вернусь в эту чертову школу. – Она повернулась на живот и мрачно посмотрела на него.
Они лежали в одной из двух барклаевских моторок.
– Ты говоришь о ней как о тюрьме. – Он мягко рассмеялся, и она улыбнулась, нежно касаясь пальцами его губ.
– Правда? Без тебя это действительно как тюрьма.
Ему вдруг захотелось, чтобы она была с ним в Нью-Йорке. Теперь он знал, что хочет быть с ней, что наконец засверкали молнии. Он сидел, прислушиваясь к себе, не ударит ли еще гром.
– О чем ты сейчас думаешь? – Она смотрела на него, сощурившись, стараясь разгадать, что у него на уме. Вечно он ускользает.
– Думаю, как буду скучать без тебя.
Это все озеро. Он никогда не видел места красивее, с высокими соснами, великолепными горами. Здесь все так просто, так чисто, натурально и счастливо. Он любил такие места и хотел, чтобы эта неделя не заканчивалась. Элизабет посмотрела на него с нежностью. Она любила смотреть в его глаза, слушая, что он говорит.
– Я тоже буду очень скучать о тебе, Спенс. – Он улыбнулся глупому имени, но оно было не глупее Лиз, которое ей вовсе не шло. Не говоря ни слова, он обнял ее и поцеловал, а потом сам удивился, произнеся то, что она ждала от него со дня их первой встречи: – Мне кажется, я тебя люблю.
Она счастливо улыбнулась:
– Да, тебе понадобилось много времени. Он засмеялся:
– Что ты несешь? Я наконец осознал, что люблю тебя, а ты намекаешь, что мне следовало сделать это раньше.
– А я уже начала думать, что останусь старой девой.
– Ну, в двадцать один я бы не стал беспокоиться.
Тут до него дошел смысл того, что она сказала, понял, что должен сделать что-то еще. Она действительно стала ему близка и действительно что-то для него значила. Как она когда-то сказала, вместе они многого добьются.
– Ты выйдешь за меня, Элизабет?
– Это что, формальное предложение? – спросила она взволнованно.
Тогда он опустился перед ней на одно колено и улыбнулся:
– Да, ты согласна?
– Черт, конечно, да! – вырвалось у нее радостное восклицание. Она обвила его руками, чуть было не перевернув лодку.
– Осторожно! Ради всего святого, не опрокинь нас, а то все обернется трагедией.
– Нет, любимый. Это я тебе обещаю. Будет очень счастливый конец.
Он поцеловал ее, тоже уверенный в этом, и они поплыли назад, объявить всем домашним. Он чувствовал себя немного по-дурацки. Довольно трудно делиться своим личным с целой семьей.
Они нашли отца в гостиной разговаривающим по телефону с Вашингтоном. Он закончил разговор и повернулся к ним с улыбкой. По его улыбке Спенсер понял, что он уже обо всем догадался. Элизабет выглядела так, будто проглотила целую стаю канареек.
– Что, Элизабет? – спросил он, улыбаясь им обоим. Элизабет прекрасно знала, что отец без ума от Спенсера.
Она не стала дожидаться, пока Спенсер заговорит, ей хотелось поскорее сообщить все самой.
– Спенсер сделал мне предложение! – Она вся светилась и обернулась к своему будущему мужу, как бы ища поддержки.
– Мне следовало это сделать намного раньше, сэр. Вы нас благословляете?
Гаррисон Барклай поднялся с места, пожал Спенсеру руку, доброжелательно глядя на них:
– Желаю вам счастья. – Он обнял дочь и посмотрел на нее серьезно. – Когда вы планируете свадьбу?
– Боюсь, не раньше, чем через год. Мы еще обговорим это.
– Что касается меня, я бы хотел, чтобы Элизабет закончила школу, но полагаю, что два года – слишком много для влюбленных. Значит, через год. Вы можете пожениться... ну, скажем, через год. А на последний год Элизабет может перевестись в Колумбию, если вы планируете жить в Нью-Йорке.
– Насколько я знаю, да. Июнь – вполне приемлемо.
Спенсер остался доволен, а Элизабет выглядела очень разочарованной.
– Почему я должна оставаться в школе? – захныкала она, совсем как ребенок.
Отец твердо ответил:
– Потому что ты слишком умна, чтобы оставить ее, а Вассар – отличная школа. До июня осталось только десять месяцев. Мы объявим о помолвке и отпразднуем ее, а потом ты будешь занята, планируя свадебную церемонию с твоей мамой.
Как раз в этот момент в комнату, широко улыбаясь, вошла его жена.
– Прицилла, у нас грандиозная новость. – Он произнес это, переводя взгляд со Спенсера на дочь. – Дети обручились.
– О дорогая... – Она обняла дочь и поцеловала будущего зятя, у которого было впечатление, что его подхватила волна и несет в открытое море. За минуту он успел обручиться и уже жениться в июне.
Но он же этого хотел.
Все возбужденно переговаривались, и за ленчем объявили о помолвке. Иэн был доволен, Сара пришла в восторг. Спенсер позвонил родителям. Пришли к соглашению, что помолвку отпразднуют в Сан-Франциско после Дня благодарения. Спенсер заверил, что убедит родителей прилететь на праздник. Элизабет заявила, что хочет венчаться в кафедральном соборе. Она все не могла успокоиться, что ей предстоит провести еще год в этой школе, но Спенсер постарался утешить ее, убедив, что она будет приезжать в Нью-Йорк каждый уик-энд.
Этот день вымотал Спенсера. Он пошел в свою комнату и стал ждать Элизабет. Он с трудом переспал с ней, едва не уснув в ее объятиях, убеждая ее вернуться к себе в комнату, а потом было уже утро. Элизабет отвезла его в город, проводила в аэропорт. Она сказала, что проведет в городе несколько дней, ей нужно кое-что купить. Целуя ее на прощание, он все еще испытывал изумление. Он сел в самолет и смотрел, как уплывает под ним Сан-Франциско, как они подлетают к Нью-Йорку. Он действительно собирается жениться на Элизабет Барклай.
19
20
Самолет приземлился в Сан-Франциско, и Спенсер намеревался взять напрокат машину и ехать прямо к озеру. Элизабет говорила, что это в шести часах езды от города, а он не хотел терять попусту время. У него было только шесть дней. Он остановился у рекламного табло, чтобы выбрать машину, когда услышал позади себя знакомый голос:
– Ищешь машину?
Он повернулся и увидел улыбающуюся Элизабет. На ней были белые спортивного покроя брюки, красный свитер, нитка жемчуга, которую она носила всегда, блестящие каштановые волосы тщательно уложены под маленькой соломенной шляпкой, в ушах – крошечные бриллиантовые сережки, подаренные матерью. Он был тронут, что она приехала встречать его в аэропорт. У нее был вкус, и это ему тоже очень нравилось. Он внезапно попенял себе, что постоянно сравнивает ее, взвешивает ее актив и пассив, «за» и «против». Все рациональное претило ему. Всегда, всю жизнь он был романтиком. Но с Элизабет романтике не было места. Об этом не могло быть и речи.
– Что ты здесь делаешь? – неловко спросил он, целуя ее, хотя это и так было понятно.
– Я приехала за тобой. Думаю, ты слишком устал, чтобы вести машину. Как полет?
Ни тебе «я скучала», «я люблю тебя», но в конце концов она здесь, и это кое-что значило.
– Спасибо, что приехала, Элизабет. – Он нежно посмотрел на нее своими синими глазами. – Как доехала?
– Я приехала в город вчера.
Она – сама практичность и организованность. Его это восхищало. Они прошли через багажное отделение, и она подшучивала над ним, что он взял с собой дипломат.
– Это дало возможность чем-то заняться во время полета.
– Жаль, что ты не летел со мной, я бы нашла, чем тебя занять.
Это ему тоже в ней нравилось. Она была, выражаясь на местном южном диалекте, девушка с огоньком.
– Кстати, ты взял принадлежности для гольфа?
– Нет, только теннисные ракетки. – Он засунул их в чемодан вместе с вещами.
– Да ладно, братья дадут тебе свои.
Откровенно говоря, он ненавидел гольф, но не хотел оскорбить ее чувства – все мужчины в ее семье играли в гольф.
– Еще мы собираемся послоняться по округе, а мама категорически настаивает на деревенских танцах и катании в повозках.
– Звучит весело. Как поездка в летний лагерь. При себе иметь футболку с вышитой эмблемой, бойскаутский нож и вещмешок.
– Ладно, заткнись. – Она чмокнула его в щеку, и они пошли к машине. Это была новая модель «шевроле». Они купили его специально для летнего отдыха у озера. Она рассказала ему все семейные новости, о том, что Иэн и Сара приехали вчера. Они были в прекрасном настроении и через две недели собирались в Европу, к родителям Сары, на их ферму в Шотландии. Они ездили туда каждый год. Элизабет говорила об этом с гордостью, ведь так шикарно – иметь летнюю резиденцию. Спенсер положил чемодан на заднее сиденье и предложил вести машину.
– Ты уверен, что не очень устал? – Она заботливо посмотрела на него, и он улыбнулся, почувствовав радость от того, что приехал сюда, несмотря на все свои сомнения.
Он, однако, не был готов к тому грандиозному зрелищу, которое представлял их летний дом: огромное каменное строение с прекрасной территорией и полдюжиной домиков для гостей. Эти так называемые домики были больше, чем дома у иных людей.
Они прибыли за полночь, но дворецкий ожидал их с горячим шоколадом и сандвичами, которые Спенсер мгновенно уничтожил. Немного позже подошли Иэн с Сарой и старший брат Элизабет, Грег. У всех было отличное настроение после ночного купания в озере, которое, заверила Сара, было очень холодным. Завтра они собирались рыбачить и пригласили Спенсера с собой.
Жизнь протекала просто, счастливо, полная смеха и интересных встреч. Из Сан-Франциско приезжали гости, и в доме проходили великолепные обеды, когда все собирались в огромной столовой и сидели за длинным столом. Элизабет чудесно выглядела при свете свечей, и Спенсер приятно проводил время в долгих беседах с ее отцом. Он даже играл с ним в гольф, беспрестанно извиняясь за плохую игру. Но судья Барклай, казалось, не обращал внимания, ему нравилось беседовать со Спенсером, он считал, что его дочь сделала хороший выбор. Для Спенсера неделя окончилась неожиданно быстро. Он намеревался уехать на день позже, ему очень не хотелось возвращаться в Нью-Йорк, в адвокатскую контору.
– Почему бы тебе не отпроситься еще на недельку? – предложила Элизабет, когда они лежали в лодке, нежась под теплыми солнечными лучами. Спенсер рассмеялся, глядя на нее. Ей, видимо, кажется, что все такие важные, как ее отец.
– Не думаю, что они будут очень рады.
– Не хочу, чтобы ты уезжал. – И добавила печально: – Мне будет одиноко без тебя.
– В окружении семьи и сотни друзей? Не будь глупой, Лиз.
Но он признавал, что тоже будет скучать по ней. Он уже не собирался к Вебстерам в Александровскую долину. Времени немного, а здесь все так приветливы. Ему даже стало казаться, что он любит ее.
– Когда ты приедешь в Нью-Йорк?
Они прокрадывались друг к другу в комнаты все это время, и ему вдруг стало тоскливо провести без нее следующий месяц.
– После Дня независимости. А потом вернусь в эту чертову школу. – Она повернулась на живот и мрачно посмотрела на него.
Они лежали в одной из двух барклаевских моторок.
– Ты говоришь о ней как о тюрьме. – Он мягко рассмеялся, и она улыбнулась, нежно касаясь пальцами его губ.
– Правда? Без тебя это действительно как тюрьма.
Ему вдруг захотелось, чтобы она была с ним в Нью-Йорке. Теперь он знал, что хочет быть с ней, что наконец засверкали молнии. Он сидел, прислушиваясь к себе, не ударит ли еще гром.
– О чем ты сейчас думаешь? – Она смотрела на него, сощурившись, стараясь разгадать, что у него на уме. Вечно он ускользает.
– Думаю, как буду скучать без тебя.
Это все озеро. Он никогда не видел места красивее, с высокими соснами, великолепными горами. Здесь все так просто, так чисто, натурально и счастливо. Он любил такие места и хотел, чтобы эта неделя не заканчивалась. Элизабет посмотрела на него с нежностью. Она любила смотреть в его глаза, слушая, что он говорит.
– Я тоже буду очень скучать о тебе, Спенс. – Он улыбнулся глупому имени, но оно было не глупее Лиз, которое ей вовсе не шло. Не говоря ни слова, он обнял ее и поцеловал, а потом сам удивился, произнеся то, что она ждала от него со дня их первой встречи: – Мне кажется, я тебя люблю.
Она счастливо улыбнулась:
– Да, тебе понадобилось много времени. Он засмеялся:
– Что ты несешь? Я наконец осознал, что люблю тебя, а ты намекаешь, что мне следовало сделать это раньше.
– А я уже начала думать, что останусь старой девой.
– Ну, в двадцать один я бы не стал беспокоиться.
Тут до него дошел смысл того, что она сказала, понял, что должен сделать что-то еще. Она действительно стала ему близка и действительно что-то для него значила. Как она когда-то сказала, вместе они многого добьются.
– Ты выйдешь за меня, Элизабет?
– Это что, формальное предложение? – спросила она взволнованно.
Тогда он опустился перед ней на одно колено и улыбнулся:
– Да, ты согласна?
– Черт, конечно, да! – вырвалось у нее радостное восклицание. Она обвила его руками, чуть было не перевернув лодку.
– Осторожно! Ради всего святого, не опрокинь нас, а то все обернется трагедией.
– Нет, любимый. Это я тебе обещаю. Будет очень счастливый конец.
Он поцеловал ее, тоже уверенный в этом, и они поплыли назад, объявить всем домашним. Он чувствовал себя немного по-дурацки. Довольно трудно делиться своим личным с целой семьей.
Они нашли отца в гостиной разговаривающим по телефону с Вашингтоном. Он закончил разговор и повернулся к ним с улыбкой. По его улыбке Спенсер понял, что он уже обо всем догадался. Элизабет выглядела так, будто проглотила целую стаю канареек.
– Что, Элизабет? – спросил он, улыбаясь им обоим. Элизабет прекрасно знала, что отец без ума от Спенсера.
Она не стала дожидаться, пока Спенсер заговорит, ей хотелось поскорее сообщить все самой.
– Спенсер сделал мне предложение! – Она вся светилась и обернулась к своему будущему мужу, как бы ища поддержки.
– Мне следовало это сделать намного раньше, сэр. Вы нас благословляете?
Гаррисон Барклай поднялся с места, пожал Спенсеру руку, доброжелательно глядя на них:
– Желаю вам счастья. – Он обнял дочь и посмотрел на нее серьезно. – Когда вы планируете свадьбу?
– Боюсь, не раньше, чем через год. Мы еще обговорим это.
– Что касается меня, я бы хотел, чтобы Элизабет закончила школу, но полагаю, что два года – слишком много для влюбленных. Значит, через год. Вы можете пожениться... ну, скажем, через год. А на последний год Элизабет может перевестись в Колумбию, если вы планируете жить в Нью-Йорке.
– Насколько я знаю, да. Июнь – вполне приемлемо.
Спенсер остался доволен, а Элизабет выглядела очень разочарованной.
– Почему я должна оставаться в школе? – захныкала она, совсем как ребенок.
Отец твердо ответил:
– Потому что ты слишком умна, чтобы оставить ее, а Вассар – отличная школа. До июня осталось только десять месяцев. Мы объявим о помолвке и отпразднуем ее, а потом ты будешь занята, планируя свадебную церемонию с твоей мамой.
Как раз в этот момент в комнату, широко улыбаясь, вошла его жена.
– Прицилла, у нас грандиозная новость. – Он произнес это, переводя взгляд со Спенсера на дочь. – Дети обручились.
– О дорогая... – Она обняла дочь и поцеловала будущего зятя, у которого было впечатление, что его подхватила волна и несет в открытое море. За минуту он успел обручиться и уже жениться в июне.
Но он же этого хотел.
Все возбужденно переговаривались, и за ленчем объявили о помолвке. Иэн был доволен, Сара пришла в восторг. Спенсер позвонил родителям. Пришли к соглашению, что помолвку отпразднуют в Сан-Франциско после Дня благодарения. Спенсер заверил, что убедит родителей прилететь на праздник. Элизабет заявила, что хочет венчаться в кафедральном соборе. Она все не могла успокоиться, что ей предстоит провести еще год в этой школе, но Спенсер постарался утешить ее, убедив, что она будет приезжать в Нью-Йорк каждый уик-энд.
Этот день вымотал Спенсера. Он пошел в свою комнату и стал ждать Элизабет. Он с трудом переспал с ней, едва не уснув в ее объятиях, убеждая ее вернуться к себе в комнату, а потом было уже утро. Элизабет отвезла его в город, проводила в аэропорт. Она сказала, что проведет в городе несколько дней, ей нужно кое-что купить. Целуя ее на прощание, он все еще испытывал изумление. Он сел в самолет и смотрел, как уплывает под ним Сан-Франциско, как они подлетают к Нью-Йорку. Он действительно собирается жениться на Элизабет Барклай.
19
Как и следовало ожидать, родители Спенсера очень обрадовались. А точнее, были в восторге и обещали прибыть на помолвку в Сан-Франциско ко Дню благодарения. В то время как Спенсер вернулся в Нью-Йорк, план праздника был почти готов, и оказалось, что Барклаи собираются пригласить на него по меньшей мере человек пятьсот.
– Она должна быть чудесна, милый, – говорила его мать. – Когда мы с ней познакомимся?
Ее немного огорчало, что они никогда не встречались, но Спенсер обещал их познакомить, как только Элизабет приедет в Сан-Франциско.
Следующие недели пролетели как мгновения, пока он заехал за ней в Идлвилд и отвез в Поукипси. Он купил ей кольцо от Тиффани. Это все, что он мог себе позволить, но оно было очень симпатичное, с небольшим бриллиантом в окружении сапфиров, и у Элизабет вырвался крик восхищения, когда она его увидела. Камни небольшие, но дорогие, и кольцо хорошо смотрелось.
– Спенсер, это как раз то, что я хотела!
Он надел его на палец ей в машине, и они решили вернуться к нему на несколько часов перед тем, как уехать в Вассар. Элизабет хихикала, лежа в постели, и пускала на него зайчики своим кольцом. Она казалась очень молодой и счастливой.
– Боже, как я по тебе скучала! Конец лета оказался ужасным!
– Здесь тоже было очень одиноко. – Сейчас, когда он увидел ее, он почувствовал себя лучше. Чувства в нем раздвоились, он провел несколько действительно жутких ночей, думая о том, что он сказал и почему, но один из его близких друзей заявил, что это нормально. А сейчас, когда он ее вновь увидел, то понял, что все сделал правильно. Они занимались любовью несколько часов. Он чувствовал себя очень одиноким без нее, возвращаясь на следующий день из Поукипси. На следующий уик-энд она должна была приехать в Нью-Йорк и познакомиться с его родителями.
Она им очень понравилась. Именно о такой девушке мечтал его отец. Он был сражен ее знакомствами. Она упомянула вскользь имена людей, о которых они только читали в газетах, и даже на его мать произвело впечатление, как она одета, как воспитана, как держится. Этому браку они оба аплодировали. Его отец хвастался всем и каждому, что его сын женится на дочери судьи Барклая.
Элизабет приезжала в Нью-Йорк почти каждый уик-энд, а в ноябре они вмести полетели в Калифорнию. Барклаи давали обед на День благодарения. Родители составили свою компанию, и обе матери чувствовали себя как нельзя лучше. Поистине этот брак – дар небес. Иэн и Сара тоже прилетели на День благодарения и помолвку. Грегори был очень занят в Вашингтоне, но Элизабет не очень расстроилась. Она и Грег никогда не были близки. Он жил собственной жизнью и давно отгородился от семейных праздников и событий. Кроме того, все знали, что Грег замешан в каком-то грязном деле.
Праздник, состоявшийся на следующий день, представлял собой захватывающее зрелище. На коктейле и ужине с буфетом присутствовали четыре сотни гостей, дом Барклаев заполнило самое высшее общество Сан-Франциско, прибыл даже мэр, а позже ночью были танцы. Спенсер подумал, что Элизабет еще никогда не выглядела такой привлекательной в черном бархатном платье. Он прижимал ее к себе, пока они танцевали, и смотрел на нее сияющими глазами.
– Ты счастлива, любовь моя?
– Как никогда раньше.
Ей нравилось представлять его своим друзьям. Он был невероятно красив. Она знала, что все девушки ей немного завидуют. Молодые люди поехали на следующий день кататься и остановились на ленч в Саусалито. Была суббота, все пребывали в прекрасном расположении духа, несмотря на усталость прошлой ночи. Они собирались еще поужинать попозже вечером и, может быть, немного потанцевать, пока их родители проводили тихий вечер в «Богем клаб». А в понедельник они опять разъедутся – молодые и старшие Хиллы в Нью-Йорк, а супруги Барклай – в Вашингтон. У них осталось только два дня и две ночи, и они хотели насладиться ими.
– Вчерашний вечер получился чертовски удачным, правда? – спросил Иэн своего будущего свояка, когда они смотрели на залив в Саусалито.
– Это было бесподобно. – Спенсеру еще казалось, что он видит все это во сне. Все казалось ему нереальным: люди, места. Он опять подумал, не навестить ли своих друзей в Александровской долине, но у него не оставалось времени. Это действительно ураганный визит.
– Подождите, вы еще не знаете, какую мама планирует свадьбу!
Они вернулись домой, чтобы немного отдохнуть, и в приподнятом настроении отправились проводить вечер. Сара была в захватывающем розовом платье, а Элизабет надела синее шифоновое платье для коктейлей. Она сказала, что платье подходит к ее новому кольцу, а Спенсер улыбнулся и поцеловал ее.
Обед прошел великолепно. Потом они отправились за напитками. Спенсер смотрел в сверкающую ночь и сжимал руку Элизабет. Она красива, и он любит ее. Они пробыли в «Тор Марн» до одиннадцати часов, а потом Иэн сказал, что знает одно потрясное местечко, где можно потанцевать. Все хором согласились, что это прекрасная идея, сели в машину и отправились по адресу, данному Иэном. Это был маленький ночной клуб. Он оказался заполненным, когда они приехали. Спенсер дал метрдотелю чаевые, и тот посадил их за столик. Маленький оркестрик играл «Заколдованный вечер», и Спенсер пригласил Элизабет на танец, тесно прижимая ее к себе. Ему нравилось чувствовать ее рядом. Когда они садились за стол, он взял ее за руку, а в зале постепенно погас свет, и на освещенную сцену вышла девушка с микрофоном в руке. Она была в светлом голубом атласном платье, а светлые волосы почти закрывали ее лицо. Спенсер затаил дыхание и не отрываясь смотрел на ее. Когда она запела, он был близок к обмороку, как будто тисками сжали его сердце. Это была Кристел. Она была даже красивее, чем он помнил ее. Он едва дышал, пока она пела. Она выглядела на десять лет старше, чем тогда, а голубое платье облегало фигуру и обрисовывало линии, о которых он не подозревал раньше. Но не на ее тело устремил он свой взгляд, а на лицо, преследовавшее его, на глаза, которые он так хорошо помнил, глаза цвета августовского неба. Голос Кристел проникал ему в душу, он чувствовал грусть и боль, слушая ее. Он едва дышал, смотря на нее, и не замечал взгляда Элизабет. Он хотел, чтобы этот момент никогда не заканчивался, но в конце концов она ушла со сцены, вновь зажегся свет, и оркестр заиграл танцевальную мелодию. Спенсер не мог ни с кем говорить. Ему хотелось найти Кристел. Элизабет увидела, как он побледнел. Казалось, что он сошел с ума, несколько раз в недоумении вскидывал руки.
– Ты знаешь эту девушку? – Ей не нравилось, как он смотрит на певицу. Она внимательно вгляделась, но не нашла, что они знакомы. Девушка была плохо видна из-за огней. Да и вряд ли Спенсер был здесь раньше.
– Нет... нет... я... она хорошо пела, правда? – Он сделал большой глоток виски. Иэн болтал с Сарой.
– Она очень хорошенькая, ты это имел в виду? – Элизабет была сбита с толку. Может, он выпил лишнее, но не похоже. Что на него нашло, он как загипнотизированный. Он опять пригласил ее танцевать, но оставался таким же странным, и они вскоре собрались уходить. Было около двух часов, когда Иэн сказал, что он уже устал, и все согласились, что пора ехать.
В машине они праздно болтали, но Элизабет чувствовала, что Спенсер чем-то смущен. Когда они вошли в дом, она опять спросила, заглядывая ему в глаза:
– Спенсер, та девушка в ресторане, куда нас возил Иэн... Ты ее знаешь?
– Нет. – Он говорил спокойно, зная, что ему придется солгать. Это не имеет для нее значения, это не имеет значения даже для него. Никогда не имело. Но чувства все еще с ним. Даже более, чем раньше. – Она просто похожа на девушку, которую я знал.
– Ты никогда на меня так не смотрел. – Она впервые по-настоящему разозлилась на него, а он не знал, что ей сказать.
– Не глупи. – Он старался поскорее отделаться от нее и поцеловал на ночь. Но она не пришла к нему этой ночью, как делала всегда. Он почти час стоял у окна, глядя на залив и думая о Кристел. Она намного красивее, чем он помнил ее, и в ней было что-то, что как бы обращалось к нему. Он знал, что это лишь песня, знал, что за ней страдания и боль, одиночество... он опять услышал ее... эту песню, льющуюся с громом и молниями. Он улыбнулся себе, представив ангельские голоса, и скрипки, и арфы. Он знал – это безумие. Но когда он закрыл глаза, перед ним предстала Кристел.
– Она должна быть чудесна, милый, – говорила его мать. – Когда мы с ней познакомимся?
Ее немного огорчало, что они никогда не встречались, но Спенсер обещал их познакомить, как только Элизабет приедет в Сан-Франциско.
Следующие недели пролетели как мгновения, пока он заехал за ней в Идлвилд и отвез в Поукипси. Он купил ей кольцо от Тиффани. Это все, что он мог себе позволить, но оно было очень симпатичное, с небольшим бриллиантом в окружении сапфиров, и у Элизабет вырвался крик восхищения, когда она его увидела. Камни небольшие, но дорогие, и кольцо хорошо смотрелось.
– Спенсер, это как раз то, что я хотела!
Он надел его на палец ей в машине, и они решили вернуться к нему на несколько часов перед тем, как уехать в Вассар. Элизабет хихикала, лежа в постели, и пускала на него зайчики своим кольцом. Она казалась очень молодой и счастливой.
– Боже, как я по тебе скучала! Конец лета оказался ужасным!
– Здесь тоже было очень одиноко. – Сейчас, когда он увидел ее, он почувствовал себя лучше. Чувства в нем раздвоились, он провел несколько действительно жутких ночей, думая о том, что он сказал и почему, но один из его близких друзей заявил, что это нормально. А сейчас, когда он ее вновь увидел, то понял, что все сделал правильно. Они занимались любовью несколько часов. Он чувствовал себя очень одиноким без нее, возвращаясь на следующий день из Поукипси. На следующий уик-энд она должна была приехать в Нью-Йорк и познакомиться с его родителями.
Она им очень понравилась. Именно о такой девушке мечтал его отец. Он был сражен ее знакомствами. Она упомянула вскользь имена людей, о которых они только читали в газетах, и даже на его мать произвело впечатление, как она одета, как воспитана, как держится. Этому браку они оба аплодировали. Его отец хвастался всем и каждому, что его сын женится на дочери судьи Барклая.
Элизабет приезжала в Нью-Йорк почти каждый уик-энд, а в ноябре они вмести полетели в Калифорнию. Барклаи давали обед на День благодарения. Родители составили свою компанию, и обе матери чувствовали себя как нельзя лучше. Поистине этот брак – дар небес. Иэн и Сара тоже прилетели на День благодарения и помолвку. Грегори был очень занят в Вашингтоне, но Элизабет не очень расстроилась. Она и Грег никогда не были близки. Он жил собственной жизнью и давно отгородился от семейных праздников и событий. Кроме того, все знали, что Грег замешан в каком-то грязном деле.
Праздник, состоявшийся на следующий день, представлял собой захватывающее зрелище. На коктейле и ужине с буфетом присутствовали четыре сотни гостей, дом Барклаев заполнило самое высшее общество Сан-Франциско, прибыл даже мэр, а позже ночью были танцы. Спенсер подумал, что Элизабет еще никогда не выглядела такой привлекательной в черном бархатном платье. Он прижимал ее к себе, пока они танцевали, и смотрел на нее сияющими глазами.
– Ты счастлива, любовь моя?
– Как никогда раньше.
Ей нравилось представлять его своим друзьям. Он был невероятно красив. Она знала, что все девушки ей немного завидуют. Молодые люди поехали на следующий день кататься и остановились на ленч в Саусалито. Была суббота, все пребывали в прекрасном расположении духа, несмотря на усталость прошлой ночи. Они собирались еще поужинать попозже вечером и, может быть, немного потанцевать, пока их родители проводили тихий вечер в «Богем клаб». А в понедельник они опять разъедутся – молодые и старшие Хиллы в Нью-Йорк, а супруги Барклай – в Вашингтон. У них осталось только два дня и две ночи, и они хотели насладиться ими.
– Вчерашний вечер получился чертовски удачным, правда? – спросил Иэн своего будущего свояка, когда они смотрели на залив в Саусалито.
– Это было бесподобно. – Спенсеру еще казалось, что он видит все это во сне. Все казалось ему нереальным: люди, места. Он опять подумал, не навестить ли своих друзей в Александровской долине, но у него не оставалось времени. Это действительно ураганный визит.
– Подождите, вы еще не знаете, какую мама планирует свадьбу!
Они вернулись домой, чтобы немного отдохнуть, и в приподнятом настроении отправились проводить вечер. Сара была в захватывающем розовом платье, а Элизабет надела синее шифоновое платье для коктейлей. Она сказала, что платье подходит к ее новому кольцу, а Спенсер улыбнулся и поцеловал ее.
Обед прошел великолепно. Потом они отправились за напитками. Спенсер смотрел в сверкающую ночь и сжимал руку Элизабет. Она красива, и он любит ее. Они пробыли в «Тор Марн» до одиннадцати часов, а потом Иэн сказал, что знает одно потрясное местечко, где можно потанцевать. Все хором согласились, что это прекрасная идея, сели в машину и отправились по адресу, данному Иэном. Это был маленький ночной клуб. Он оказался заполненным, когда они приехали. Спенсер дал метрдотелю чаевые, и тот посадил их за столик. Маленький оркестрик играл «Заколдованный вечер», и Спенсер пригласил Элизабет на танец, тесно прижимая ее к себе. Ему нравилось чувствовать ее рядом. Когда они садились за стол, он взял ее за руку, а в зале постепенно погас свет, и на освещенную сцену вышла девушка с микрофоном в руке. Она была в светлом голубом атласном платье, а светлые волосы почти закрывали ее лицо. Спенсер затаил дыхание и не отрываясь смотрел на ее. Когда она запела, он был близок к обмороку, как будто тисками сжали его сердце. Это была Кристел. Она была даже красивее, чем он помнил ее. Он едва дышал, пока она пела. Она выглядела на десять лет старше, чем тогда, а голубое платье облегало фигуру и обрисовывало линии, о которых он не подозревал раньше. Но не на ее тело устремил он свой взгляд, а на лицо, преследовавшее его, на глаза, которые он так хорошо помнил, глаза цвета августовского неба. Голос Кристел проникал ему в душу, он чувствовал грусть и боль, слушая ее. Он едва дышал, смотря на нее, и не замечал взгляда Элизабет. Он хотел, чтобы этот момент никогда не заканчивался, но в конце концов она ушла со сцены, вновь зажегся свет, и оркестр заиграл танцевальную мелодию. Спенсер не мог ни с кем говорить. Ему хотелось найти Кристел. Элизабет увидела, как он побледнел. Казалось, что он сошел с ума, несколько раз в недоумении вскидывал руки.
– Ты знаешь эту девушку? – Ей не нравилось, как он смотрит на певицу. Она внимательно вгляделась, но не нашла, что они знакомы. Девушка была плохо видна из-за огней. Да и вряд ли Спенсер был здесь раньше.
– Нет... нет... я... она хорошо пела, правда? – Он сделал большой глоток виски. Иэн болтал с Сарой.
– Она очень хорошенькая, ты это имел в виду? – Элизабет была сбита с толку. Может, он выпил лишнее, но не похоже. Что на него нашло, он как загипнотизированный. Он опять пригласил ее танцевать, но оставался таким же странным, и они вскоре собрались уходить. Было около двух часов, когда Иэн сказал, что он уже устал, и все согласились, что пора ехать.
В машине они праздно болтали, но Элизабет чувствовала, что Спенсер чем-то смущен. Когда они вошли в дом, она опять спросила, заглядывая ему в глаза:
– Спенсер, та девушка в ресторане, куда нас возил Иэн... Ты ее знаешь?
– Нет. – Он говорил спокойно, зная, что ему придется солгать. Это не имеет для нее значения, это не имеет значения даже для него. Никогда не имело. Но чувства все еще с ним. Даже более, чем раньше. – Она просто похожа на девушку, которую я знал.
– Ты никогда на меня так не смотрел. – Она впервые по-настоящему разозлилась на него, а он не знал, что ей сказать.
– Не глупи. – Он старался поскорее отделаться от нее и поцеловал на ночь. Но она не пришла к нему этой ночью, как делала всегда. Он почти час стоял у окна, глядя на залив и думая о Кристел. Она намного красивее, чем он помнил ее, и в ней было что-то, что как бы обращалось к нему. Он знал, что это лишь песня, знал, что за ней страдания и боль, одиночество... он опять услышал ее... эту песню, льющуюся с громом и молниями. Он улыбнулся себе, представив ангельские голоса, и скрипки, и арфы. Он знал – это безумие. Но когда он закрыл глаза, перед ним предстала Кристел.
20
В воскресенье Спенсер рано спустился к завтраку, мило побеседовал с судьей Барклаем и Иэном за яичницей с беконом и кофе. Элизабет, как и ее мать, завтракала у себя в комнате и не видела своего будущего мужа до позднего утра. Ничего не было сказано о прошлой ночи, она не спрашивала его больше о Кристел, но он чувствовал холодок между ними этим утром. Это было последнее утро в кругу ее семьи, на следующий день все возвращались в Нью-Йорк. Спенсер с ужасом подумал, что у него не будет больше шанса вернуться и увидеть Кристел. Он думал об этом до полудня, а позже позвонил по телефону. Ему сообщили, что заведение Гарри откроется вечером. Он пришел к определенному решению, но ужасно не хотелось лгать Элизабет. После телефонного разговора он коротко улыбнулся и сказал ей, что звонил своему другу по колледжу.
– Ты хочешь пригласить его куда-нибудь выпить? Она смягчилась после вчерашнего вечера, ведь он весь день был мил. Ей не о чем беспокоиться, он просто выпил немного лишнего, а девчонка действительно смазливенькая. Спенсер покачал головой:
– Я сказал, что освобожусь после обеда.
Он не пригласил ее. Ей все равно нужно собираться, и она еще хотела поговорить с матерью о свадьбе. Им еще столько нужно сделать до того, как она вернется в Вассар. Они рано пообедали, и отец предложил за нее тост. Это было спокойное приятное время, проведенное вместе после очаровательного уик-энда. До свадьбы, казалось, оставалась вечность. Ей была ненавистна мысль о том, что придется закончить этот год в школе, даже если Спенсер считает, что он пролетит быстро.
Спенсер вышел из дома в девять, взял такси и поехал в ресторан. Он молча сидел, уставившись в окно, с дурацким чувством вины. Он только обручился и уже бежит к другой. Раньше он не мог себе даже представить такое, но сейчас знал, что должен увидеть Кристел до отъезда, во всяком случае, попытаться. Может быть, она изменилась больше, чем он предполагал. Может, она стала проституткой. Он бы хотел, чтобы это случилось, чтобы она была бедной, скучной, глупой. Но сначала надо ее увидеть, хоть однажды, говорил он себе, расплачиваясь по счету и быстро направляясь к ресторану.
Он заказал порцию шотландского виски и ждал ее выхода. Он решил не подходить к ней, пока она не споет. Ему хотелось еще раз послушать. Когда она вышла, у него вновь перехватило дыхание. Она пела для его души, и он не отрываясь смотрел на нее. Когда она ушла, Спенсер обратился к главному официанту с просьбой передать ей записку. В записке он напомнил их встречу в Александровской долине, на свадьбе ее сестры и потом на крестинах ребенка. Он вдруг подумал, что она, может, даже не помнит его. Но когда она вошла в зал, секунду постояла, глядя на него так, будто это привидение, он встал ей навстречу, мгновенно поняв, что она, как и он, пронесла память об их встречах через годы. На ней было простое белое шелковое платье. С длинными волосами, раскинутыми по плечам, она выглядела как ангел. Прежде чем заговорить, она долго смотрела на него. Голос стал глубже, чем он помнил, она выросла и стала грациозной. Он никогда не видел таких глаз, полных любви и боли, глаз лани, медленно выходящей из леса. Он протянул ей руку, она взяла ее в свою, и он почувствовал мягкое прикосновение. Он не мог позволить ей уйти. Ему хотелось обнять ее и держать в своих объятиях. Это были те же чувства, которые она вызывала в нем раньше, только тогда она была совсем ребенком.
– Здравствуй, Кристел... – Голос его дрожал. – Давно мы не виделись.
– Да, это было давно, – сказала Кристел и улыбнулась светлой улыбкой. – Я... я не думала, что вы помните обо мне.
Он тоже думал, что она не помнит, но не сказал ей, что он о ней не забывал.
– Конечно, я помню тебя.
Он старался вести себя с ней как с ребенком, но у него не получалось. В ней не осталось ничего детского в этом облегающем платье, которое Перл помогла купить на деньги, которые Гарри выплачивал на «костюмы». И расходы оправдались. Люди стали приходить в ресторан только для того, чтобы увидеть Кристел.
– Ты можешь немного посидеть с мной?
– Конечно. – Ей не нужно было выходить больше до полуночи, и она присела рядом с ним за столик.
– Когда ты приехала в Сан-Франциско? – Он пытался подсчитать, сколько же ей лет, и выходило, что не более восемнадцати, хотя сейчас она выглядела старше. Он инстинктивно понял, что жизнь у нее не из легких. Он услышал это в ее песнях и сейчас увидел по глазам. В них скрывалось что-то ужасное и болезненное, он почувствовал это без слов, как будто всегда все о ней знал. Как будто она была частью его самого. И как два года назад, он почувствовал к ней непреодолимое влечение. Именно этого он и боялся.
– Я приехала сюда прошлой весной, – ответила Кристел, – сначала накрывала столы, но теперь, с лета, пою.
– Ты даже лучше, чем я тебя запомнил.
– Спасибо. – Кристел смутилась от его слов. Ей хотелось сидеть вот так и чувствовать его рядом. – Это просто. У меня получается, потому что мне нравится это.
Слова ничего не значили. Глядя друг на друга, они знали, о чем думает другой. Он не мог заставить себя остановиться, он должен знать о ней все, ведь он чувствует, что с ней что-то произошло.
– Ты хочешь пригласить его куда-нибудь выпить? Она смягчилась после вчерашнего вечера, ведь он весь день был мил. Ей не о чем беспокоиться, он просто выпил немного лишнего, а девчонка действительно смазливенькая. Спенсер покачал головой:
– Я сказал, что освобожусь после обеда.
Он не пригласил ее. Ей все равно нужно собираться, и она еще хотела поговорить с матерью о свадьбе. Им еще столько нужно сделать до того, как она вернется в Вассар. Они рано пообедали, и отец предложил за нее тост. Это было спокойное приятное время, проведенное вместе после очаровательного уик-энда. До свадьбы, казалось, оставалась вечность. Ей была ненавистна мысль о том, что придется закончить этот год в школе, даже если Спенсер считает, что он пролетит быстро.
Спенсер вышел из дома в девять, взял такси и поехал в ресторан. Он молча сидел, уставившись в окно, с дурацким чувством вины. Он только обручился и уже бежит к другой. Раньше он не мог себе даже представить такое, но сейчас знал, что должен увидеть Кристел до отъезда, во всяком случае, попытаться. Может быть, она изменилась больше, чем он предполагал. Может, она стала проституткой. Он бы хотел, чтобы это случилось, чтобы она была бедной, скучной, глупой. Но сначала надо ее увидеть, хоть однажды, говорил он себе, расплачиваясь по счету и быстро направляясь к ресторану.
Он заказал порцию шотландского виски и ждал ее выхода. Он решил не подходить к ней, пока она не споет. Ему хотелось еще раз послушать. Когда она вышла, у него вновь перехватило дыхание. Она пела для его души, и он не отрываясь смотрел на нее. Когда она ушла, Спенсер обратился к главному официанту с просьбой передать ей записку. В записке он напомнил их встречу в Александровской долине, на свадьбе ее сестры и потом на крестинах ребенка. Он вдруг подумал, что она, может, даже не помнит его. Но когда она вошла в зал, секунду постояла, глядя на него так, будто это привидение, он встал ей навстречу, мгновенно поняв, что она, как и он, пронесла память об их встречах через годы. На ней было простое белое шелковое платье. С длинными волосами, раскинутыми по плечам, она выглядела как ангел. Прежде чем заговорить, она долго смотрела на него. Голос стал глубже, чем он помнил, она выросла и стала грациозной. Он никогда не видел таких глаз, полных любви и боли, глаз лани, медленно выходящей из леса. Он протянул ей руку, она взяла ее в свою, и он почувствовал мягкое прикосновение. Он не мог позволить ей уйти. Ему хотелось обнять ее и держать в своих объятиях. Это были те же чувства, которые она вызывала в нем раньше, только тогда она была совсем ребенком.
– Здравствуй, Кристел... – Голос его дрожал. – Давно мы не виделись.
– Да, это было давно, – сказала Кристел и улыбнулась светлой улыбкой. – Я... я не думала, что вы помните обо мне.
Он тоже думал, что она не помнит, но не сказал ей, что он о ней не забывал.
– Конечно, я помню тебя.
Он старался вести себя с ней как с ребенком, но у него не получалось. В ней не осталось ничего детского в этом облегающем платье, которое Перл помогла купить на деньги, которые Гарри выплачивал на «костюмы». И расходы оправдались. Люди стали приходить в ресторан только для того, чтобы увидеть Кристел.
– Ты можешь немного посидеть с мной?
– Конечно. – Ей не нужно было выходить больше до полуночи, и она присела рядом с ним за столик.
– Когда ты приехала в Сан-Франциско? – Он пытался подсчитать, сколько же ей лет, и выходило, что не более восемнадцати, хотя сейчас она выглядела старше. Он инстинктивно понял, что жизнь у нее не из легких. Он услышал это в ее песнях и сейчас увидел по глазам. В них скрывалось что-то ужасное и болезненное, он почувствовал это без слов, как будто всегда все о ней знал. Как будто она была частью его самого. И как два года назад, он почувствовал к ней непреодолимое влечение. Именно этого он и боялся.
– Я приехала сюда прошлой весной, – ответила Кристел, – сначала накрывала столы, но теперь, с лета, пою.
– Ты даже лучше, чем я тебя запомнил.
– Спасибо. – Кристел смутилась от его слов. Ей хотелось сидеть вот так и чувствовать его рядом. – Это просто. У меня получается, потому что мне нравится это.
Слова ничего не значили. Глядя друг на друга, они знали, о чем думает другой. Он не мог заставить себя остановиться, он должен знать о ней все, ведь он чувствует, что с ней что-то произошло.