Стил Даниэла. Звезда

   Но когда он согласно кивнул, он вдруг вспомнил Александровскую долину и спросил, была ли она когда-нибудь там.
   – Нет, но я как-то ездила в Напу к друзьям отца. Это почти то же самое: те же виноградники и дома в викторианском стиле. – Эта тема казалась ей очень скучной, но, когда Спенсер начал описывать север долины, она посмотрела на него с интересом.
   У него в глазах появилось выражение, которое разожгло в ней любопытство. Это был взгляд, полный взаимопонимания, взгляд, который говорил ей, что для него это место очень много значит.
   – У вас там есть друзья?
   Он задумчиво кивнул:
   – Там живут двое парней, с которыми я вместе воевал. – Потом он рассказал ей про Бойда и Хироко, и ее глаза помрачнели.
   – С его стороны было ужасно глупо жениться на ней. Никто никогда не забудет Японию. – Ее слова прозвучали грубо и неискренне, и он почувствовал раздражение. Это было именно то отношение, с которым столкнулась Хироко в Калифорнии. Но он, стараясь скрыть гнев, спокойно проговорил:
   – Я думаю, японцы тоже никогда не забудут Хиросиму.
   – Разве вы не говорили, что ваш брат погиб в Тихом океане? – Она сверлила его взглядом, и он честно ответил:
   – Да, погиб, но я не могу их ненавидеть за это. Мы тоже убивали.
   Она не одобряла такой справедливый взгляд на эту войну, тем более что он коренным образом отличался от взгляда ее отца. Тот был ярый консерватор и полностью оправдывал сброшенную на Хиросиму бомбу.
   – Я ненавидел все, что мы делали там, Элизабет. В этой войне не победил никто, разве что правительства. А люди – они всегда проигрывают, и это касается обеих сторон.
   – Я не разделяю ваши взгляды. – Она строго посмотрела на него, и он попытался разрядить обстановку, превратив все в шутку:
   – Если бы это было возможно, вы бы, наверное, тоже пошли воевать. – В добавление к тому, что она хочет стать адвокатом или политиком.
   – Моя мама работала на Красный Крест, и я бы делала то же самое, если бы не была тогда еще маленькой.
   Он вздохнул. Она еще так молода и наивна и полностью разделяет взгляды своих родителей. Он же имел свое мнение о войне, которое в корне отличалось от мнения ее отца. Спенсер был рад, что война закончилась, но он помнил о ней все: и друзей, которых потерял, и тех ребят, с которыми вместе служил... и, конечно, своего погибшего брата. Он посмотрел на Элизабет и вдруг почувствовал себя старым, ему показалось, что он годится ей в отцы, хотя он старше ее всего на десять лет.
   – Жизнь – забавная штука, правда, Элизабет? Никогда не знаешь, что тебя ожидает. Если бы мой брат не погиб на войне, я, наверное, никогда бы не пошел на юридический факультет, – он мягко улыбнулся, – и никогда не встретил вас.
   – У вас странный взгляд на вещи. – Он все больше заинтересовывал ее. Он честен, добр и интеллигентен, но ей бы хотелось, чтобы в нем было побольше честолюбия. Казалось, он просто наслаждается жизнью, такой, какая она есть. – Мы сами определяем свою судьбу, разве это не так?
   – Не всегда. – Он слишком много пережил, поэтому мог с уверенностью сказать так. Если бы он сам определял свою судьбу, его жизнь сейчас была бы совсем иной. – Вы считаете, что сами решаете свою судьбу? – Он, так же как и она, был заинтересован, но они были очень разными.
   – Да, возможно. – Ее слова прозвучали искренне, и он опять поразился ее твердости и уверенности.
   – Я уверен, что это так и есть, во всяком случае, наполовину.
   – Вас это удивляет? – Она выглядела уверенной в себе и непоколебимой. Несмотря на утомительный день, она прекрасно владела собой.
   – Нисколько. Вы производите впечатление человека, который всегда добивается того, чего он хочет.
   – А вы? – Ее голос смягчился. – Вы чем-то разочарованы, Спенсер? – Она подумала, что, может быть, он потерял дорогого человека или у него расстроилась помолвка, но все это было не так.
   Подумав об этом, он улыбнулся, прежде чем ответить:
   – Нет, я ничем не разочарован. Это можно назвать отступлением. – Он весело рассмеялся и разлил остатки шампанского. Бар скоро закроют, и Спенсеру придется проводить ее домой к родителям. Они оба понимали, что у этого вечера продолжения не будет. – Мои родители хотели, чтобы я женился на жене своего брата, точнее, на его вдове, когда вернулся. Когда я оказался дома, они сделали для этого все возможное.
   – И почему же вы отказались? – Ей было интересно узнать о нем как можно больше. И он ответил ей честно:
   – Потому что я не любил ее. А это для меня важно. Она была жена Роберта, а не моя. А я – не он. Я совсем другой человек.
   – А кто она, Спенсер? – Ее голос мягко прозвучал в темноте бара, в то время как она настойчиво пыталась встретиться с ним взглядом.
   – Она... та, которую бы я любил... и уважал... и заботился о ней. С которой можно было бы вместе смеяться, когда дела идут не очень хорошо... та, которая не задумываясь отдала бы мне свою любовь... та, которой я был действительно нужен. – Говоря это, он почувствовал странное волнение, хотя никак не мог понять, зачем говорит это. Он подумал о том, сможет ли когда-нибудь Кристел сыграть эту роль. Вряд ли. Она просто необыкновенно красивая девочка из необыкновенно далекой страны. И он удивлялся, что память о ней так долго не покидает его сердце. Он помнил, как она прекрасна и нежна и что он чувствовал, когда стоял рядом с ней. Он не знал, о чем она думает, и чем живет, и кем она станет, когда вырастет. Правда, он не знал этого и про Элизабет, но его не покидала уверенность, что уж у этой девушки нет никаких слабостей. Она сделана из железа и вряд ли в ком-то нуждалась, ну разве что в своем отце. – А если бы вам пришлось выбирать, кого бы вы предпочли, Элизабет?
   Она улыбнулась и ответила ему так же честно:
   – Того, кто имел бы положение в обществе.
   – Этим все сказано, не правда ли? – Он рассмеялся, ее слова попали прямо в цель. Она именно такая, как он и думал. Конкретная, умная, любопытная, живая, темпераментная и независимая.
   Спенсер проводил Элизабет домой и пожелал спокойной ночи в холле. Она уже собиралась открыть дверь гостиной, когда вдруг, обернувшись, спросила его с улыбкой:
   – Когда вы собираетесь обратно в Нью-Йорк?
   – Завтра утром.
   – А я останусь здесь еще несколько дней. Мне хочется помочь маме освоиться в доме. Но на следующей неделе я вернусь в Вассар, Спенсер... – Потом она проговорила так тихо, что он едва мог расслышать ее слова: – ...Позвоните мне.
   – Как я смогу с вами связаться? – В первый раз он решил, что, может быть, действительно позвонит ей, хотя не знал зачем. Он находил, что она слишком властна, но все-таки ему было бы приятно пригласить ее на обед или сводить в театр. Он явно не был увлечен ею, но с ней было приятно поговорить, и для него было бы заманчиво появиться где-нибудь с дочерью главы Верховного суда.
   Она сказала, в каком общежитии ее можно найти, и он пообещал запомнить его название. Потом поблагодарил ее за прошедший вечер:
   – Я очень хорошо провел время. – Казалось, он немного колеблется, не зная, что ему делать дальше, но она, стоя в дверях, выглядела вполне удовлетворенной.
   – Я тоже. Спасибо вам. Спокойной ночи, Спенсер. Дверь мягко закрылась за ней, а он медленно побрел к лифту, думая о том, позвонит ли ей когда-нибудь или нет.

10

   Партнер, с которым работал Спенсер, был очень доволен его отчетом о представлении и банкете. Все представители фирмы благосклонно относились к молодым сотрудникам, которые были на короткой ноге с выдающимися политическими деятелями. Немаловажную роль сыграл и тот факт, что отец Спенсера – судья. Он, кстати, тоже был весьма доволен сыном, после того как тот рассказал им с матерью о своей поездке во всех подробностях. Правда, он не стал заострять внимание родителей на том, что провел весь вечер с Элизабет, это казалось ему не столь важным. Он считал, что родители начнут питать ложные надежды.
   А он в конце концов, все хорошенько обдумав, решил, что не будет звонить ей.
   Но Элизабет проявила инициативу сама, когда через месяц приехала в Нью-Йорк проведать своего брата. Она разыскала номер Спенсера в телефонной книге и позвонила ему. Это было в субботу, и он очень удивился, услышав ее голос. Он как раз собирался уходить – друзья из офиса пригласили его поиграть в мяч.
   – Я позвонила в не очень удачное время? – Как всегда, она задала прямой вопрос, и Спенсер улыбнулся, глядя в окно и поигрывая ракеткой.
   – Совсем нет. Как поживаете?
   – Отлично. Этот семестр мне нравится немного больше. – Она не стала говорить, что встречается с одним из своих педагогов. Но молодые люди ее возраста просто утомляли ее. – Я позвонила, чтобы узнать, не хотите ли вы пойти сегодня вечером в театр. У нас есть лишний билет.
   – Вы здесь с родителями?
   – Нет. Я гощу у брата и его жены. Мы собираемся смотреть «Лето и туман». Вы видели эту постановку?
   – Нет, – он улыбнулся, – но очень хотел бы.
   Чем, черт возьми, он рискует? Ведь там будет ее брат. Наедине с ней он чувствовал себя не очень уверенно. Ему вовсе не хотелось давать ей понять, что он собирается связывать с ней свое будущее Он прекрасно помнил, кого она хочет в спутники жизни: кто бы имел положение в обществе.
   – Перед театром мы собираемся поужинать в «Шамбо». Почему бы нам не встретиться там? Скажем, в шесть?
   – Отлично. Я присоединюсь к вам. Спасибо вам, Элизабет. Он не был уверен, стоит ли ему извиняться за то, что не позвонил ей сам, но в конце концов решил, что не стоит вообще говорить об этом. Она сама помогла ему. Они будут обедать в лучшем ресторане, посмотрят постановку в самом знаменитом театре плюс ко всему его ждет знакомство с довольно известным в своих кругах адвокатом, Иэном Барклаем.
   Спенсер появился в ресторане ровно в шесть и сразу же узнал Элизабет. На ней ловко сидел хорошо сшитый черный вечерний костюм и маленькая черная вельветовая шляпка, чудом державшаяся на волосах. Она явно следила за своей внешностью, и это ему тоже нравилось. Она всегда выглядела шикарно и без труда могла произвести впечатление на мужчин. Для девушки, которой еще не исполнилось двадцати, у нее был великолепный вкус; то же самое можно сказать и о ее брате Иэне. Спенсер нашел его очень образованным человеком, хотя слегка увлеченным политическими идеями. Но несмотря на это, Спенсеру он понравился. Его жена – красивая англичанка – произвела на него прекрасное впечатление. Она была дочерью лорда Вингхама, и Элизабет была уверена, что Спенсер не может не знать этого. Вся жизнь этой женщины была связана с известными именами и выдающимися людьми, а также событиями государственной важности. Это заставляло его чувствовать себя неуютно рядом с ней, он все время боялся, что может все испортить неосторожным словом. Супруги были чертовски уверены в себе и в том, что они делают. Нетрудно догадаться, почему они так нравились Элизабет. Иэн с Сарой говорили о том, что собираются провести Рождество в Санта-Морисе, рассказывали, как этим летом отдыхали в Венеции. После этого они поехали в Рим, где встретились с папой римским, который знал ее отца. Сара говорила об аристократической верхушке легко и непринужденно и, казалось, была абсолютно уверена в том, что все знают тех людей, о которых она рассказывала.
   Пьеса очень понравилась, и после представления Спенсер пригласил всех в «Сток клаб», где они танцевали, беседовали и веселились, а потом все вместе направились на квартиру Барклаев в Саттон-Плейс. У супругов не было детей, и Сару гораздо больше интересовали лошади. Они долго говорили о рысаках и гунтерах^[1], и в конце концов супруги пригласили Спенсера как-нибудь покататься с ними верхом. Вечер получился очень удачный, и когда на этот раз Спенсер сказал Элизабет, что позвонит ей, он действительно решил, что сделает это. Он чувствовал, что должен отблагодарить ее за приятно проведенное время, не сознавая, что именно этого она от него и добивалась.
   Он позвонил ей через две недели и, извинившись, объяснил, что не мог сделать это раньше, так как был по горло завален работой в офисе. Но она нисколько не рассердилась на него, и они договорились встретиться в следующий уикэнд. Она опять приехала к своему брату, и Спенсер пригласил ее пообедать и потанцевать в «Сток клабе». Он вовсе не собирался производить на нее впечатление, так как прекрасно понимал, что Элизабет была из тех девушек, которые привыкли бывать в самых шикарных местах. Он рассказывал ей о тех делах, над которыми работал, и в основном это были судебные тяжбы, связанные с бизнесом и закладными. Его интересовала эта работа, и девушка сделала несколько весьма умных замечаний. В этот вечер, когда он проводил ее домой и они стояли у двери квартиры ее брата, Спенсер поцеловал ее.
   – Все было здорово, – произнесла она спокойным тоном, но Спенсер не мог не заметить, что ее глаза заметно потеплели.
   – Мне тоже понравилось. – Он говорил правду. Ему нравилась ее компания, и выглядела она просто чудесно в серебряном платье, которое невестка привезла ей из Парижа.
   – Что вы делаете в следующие выходные?
   – У меня экзамены, – рассмеялась она, – глупо, правда? Они станут помехой в моей личной жизни. – Теперь смеялись уже оба, и Спенсер попросил ее, чтобы она приехала в Нью-Йорк через две недели.
   Она так и сделала. Они опять вместе пообедали и потанцевали, и на этот раз их поцелуи длились дольше и были намного жарче. Брат с женой уехали на уик-энд поохотиться в Нью-Джерси, и Элизабет пригласила Спенсера к себе, дабы завершить выпивкой удачный вечер. Они долго сидели в гостиной на кушетке, целовались и болтали. Но после Спенсер пожалел об этом. Девушка слишком молода, чтобы он мог позволить себе играть с ней, а он был уверен, что их отношения никуда не приведут. Она принадлежала совершенно другому кругу. Он не был в нее влюблен, но физически она привлекала его. Ему нравилось то чувство власти, которое было присуще всем людям ее круга, хотя он прекрасно видел, что с ее стороны теплые чувства отсутствуют. И все же ему было приятно ненадолго почувствовать себя своим в этом незнакомом ему мире, мире, которым он так восхищался.
   Элизабет сказала, что собирается на День благодарения поехать с родителями в Сан-Франциско, и он пообещал ей позвонить, когда она вернется. И когда он сделал это, она пригласила его провести Рождество в Палм-Бич.
   – А ты не думаешь, что это может не понравиться твоим родителям? – Его голос звучал напряженно, но она лишь рассмеялась в ответ:
   – Не будь глупым, Спенсер. Ты им нравишься.
   – Честно говоря, я хотел бы остаться здесь. Для моих родителей с некоторых пор Рождество – не очень веселый праздник, да и Барбара сообщила, что на этот раз не привезет к ним девочек из Бостона. У нее там серьезный роман, и она предпочла, чтобы дети были с ней. – Он знал, что родители и так чувствуют себя одиноко, а Рождество напомнит им о погибшем сыне. Все это он обдумал, прежде чем отклонить ее неожиданное предложение.
   – Но ты можешь приехать позже. Я после Нового года все еще буду здесь. Можешь остановиться у нас. В этом доме целая дюжина комнат для гостей.
   Его нисколько не удивило это предложение, он ждал его.
   – Посмотрю, как у меня будет со временем, и позвоню тебе.
   Он позвонил ей еще до того, как она уехала во Флориду, и, к своему удивлению, принял приглашение. Он все еще не решил, что будет с ней делать, но в любом случае ему было приятно, что она его пригласила.
   Рождество прошло в их семье как обычно, и через два дня Спенсер взял на работе недельный отпуск и вылетел в Палм-Бич к Барклаям. Они приняли его радушно и гостеприимно. Весь дом, казалось, был полон такими же приглашенными, как и он сам. Там был и еще один старший брат Элизабет, Георг. Он был человеком палаты общин и выглядел как типичный старомодный банкир. Несмотря на то что он был женат, в Палм-Бич приехал один, но никто даже не пытался обсуждать эту тему. Спенсера это нисколько не волновало. Он был слишком занят Элизабет. Они не пропускали ни одной вечеринки в городе, и он пришел к выводу, что никогда в жизни не видел столько драгоценностей разом. Сама же Элизабет каждый вечер была в новом наряде, но на голове у нее неизменно красовалась маленькая прелестная диадема, которую родители подарили ей год назад на ее первый бал.
   – Ну как, – спросила она однажды, когда они вдвоем лежали на пляже, – ты доволен?
   В ответ Спенсер рассмеялся. Она всегда говорила обо всем прямо, но он уже понял, что именно это в ней ему и нравится. С ней не нужно притворяться, ходить вокруг да около или переспрашивать, что она подразумевает под своими словами. Все, что она имела в виду, то она и говорила.
   – Конечно, еще как! А ты как думаешь? Может быть, я уже никогда не захочу вернуться на работу или вообще в Нью-Йорк.
   – Отлично. А я брошу колледж, и мы с тобой вместе удерем на Кубу.
   Один раз ночью они сбежали с танцев и пошли в казино. Это была незабываемая неделя, и Спенсер признался себе, что ему нравится такое времяпрепровождение. Беззаботная жизнь, окружение интересных людей, с которыми приятно поговорить, шикарные женщины, сплошь увешанные бриллиантами. К ней очень легко привыкнуть, но он не мог понять, для чего ему все это нужно. Это ее жизнь, а не его. Но в конце концов он решил наслаждаться, коль уж ему выпала такая возможность.
   – Учеба стала нравиться тебе? – Он повернулся и, подперев голову рукой, посмотрел на нее. Она великолепно выглядела в красном купальнике; тело покрывал темный ровный загар, который очень шел к ее медным волосам и карим глазам. Что ни говори, она очень симпатичная, и ему она нравилась.
   – Не очень. Мне все кажется, что я там зря теряю время.
   – Я не могу понять почему. – Он взглянул на официанта, приближающегося к ним с серебряным подносом, заставленным бокалами с лимонадом, ромом и пуншем. Потом снова повернулся к ней: – Наверняка это невероятно тяжело – вернуться после всего этого обратно в колледж. Теперь мне понятно, почему ты так хотела приехать сюда.
   – Сказать по правде, – усмехнулась она, – мне действительно не хочется возвращаться.
   – Да, но ты же не сможешь стать адвокатом, если не закончишь колледж. – Он улыбнулся и взял с подноса бокал с лимонадом, в то время как Элизабет уже отпила глоток рома из своего бокала и улыбнулась ему из-под полей огромной шляпы.
   – Мне кажется, я все-таки не стану адвокатом. – Ее слова прозвучали как шутка, и он рассмеялся.
   – Кем же вы тогда станете, мисс Барклай? Будете метить в президенты?
   – Может быть, я просто выйду за него замуж.
   Он посмотрел на нее и сказал уже почти серьезно:
   – Да, это как раз подойдет тебе.
   – А ты не хотел бы когда-нибудь стать президентом, мистер Хилл?
   Он почувствовал себя ужасно неловко, поняв, какой оборот принял их разговор, но, продолжая улыбаться, покачал головой, поигрывая бокалом с лимонадом. Да, она сильная девушка, и все те, кто ее окружал, любили власть. С такими людьми долго не поиграешь. В какой-то мере Спенсер даже испугался. Внутри, под бесстрастной оболочкой, которую он надел специально для нее, скрывалась нежная и чувствительная душа, его больше заботили другие вещи, такие, о которых никто из Барклаев никогда даже не мечтал.
   – Стать президентом никогда не было моим страстным желанием.
   – Ну хотя бы сенатором. Ты был бы просто неподражаем на государственной службе.
   – Почему ты так думаешь?
   – Ты любишь людей, привык много работать, честен и открыт, и потом у тебя привлекательная внешность. – Она опять улыбнулась. – Тебя окружают именно те люди, которые могут многое.
   Он не был уверен, что ему пришлись по душе ее последние слова, поэтому он ничего не ответил, а только задумчиво посмотрел на океан. Он вдруг удивился, как далеко зашли их отношения. Может быть, его приезд в Палм-Бич был ошибкой? Но теперь слишком поздно что-то менять. Через два дня он улетит в Нью-Йорк и, может быть, перестанет встречаться с ней хотя бы на какое-то время. Она внимательно наблюдала за ним, пока он все это обдумывал, и, не выдержав, рассмеялась:
   – Не нервничай так, Спенсер. Я вовсе не собираюсь брать тебя в оборот. Я просто говорю что думаю.
   – Иногда ты выражаешься очень странно, Элизабет. У меня такое чувство, что ты всегда добиваешься того, чего хочешь. Я имею в виду, что это происходит именно всегда. – А он не хотел, чтобы это случилось. Во всяком случае, не сейчас. Сейчас он не испытывал к ней чувств, достаточных для этого. И ему казалось, что вряд ли когда-нибудь будет испытывать их. Они – хорошие друзья. Но этого мало, они очень разные.
   – А чего я хочу такого, чего не хочешь ты?
   – Ничего, но знай, что если окружающие согласны с тобой, то это еще не значит, что они хотят того же, чего хочешь ты. – Он сказал это спокойно, и она испытующе посмотрела на него.
   – А чего же хотят окружающие? – Она задала вопрос так прямо, что он даже вздрогнул.
   – Почему бы нам не искупаться? – Ему не хотелось отвечать ей. Он не был готов сказать ей то, что она хотела бы от него услышать. Он все еще лелеял мечту о девушке, которая нуждалась в нем, которая была сама мягкость, доброта и нежность. В Элизабет были эти качества, но в очень небольшом количестве. Зато в ней было нечто другое. И с этим другим он не мог до конца смириться.
   – Ты не ответил на мой вопрос.
   Он уже встал, и она смотрела на него снизу вверх. И он понял, что не сможет уйти от ответа. Ему ничего не оставалось делать, как сказать ей правду. Проигнорировать ее вопрос Элизабет не позволила бы никому. А уж тем более Спенсеру.
   – Я еще не знаю.
   Она кивнула, как бы размышляя над его словами, а потом снова посмотрела ему прямо в глаза:
   – Мне кажется, из нас с тобой получилась бы отличная команда. У нас есть сила и ум, и мы могли бы сделать что-нибудь интересное. – Она сказала это деловым тоном, что подействовало на него угнетающе.
   – Например, что? Создать корпорацию?
   – Может быть. А может, заняться политикой. Или просто быть как Иэн и Сара.
   – С их лошадьми и друзьями, их охотой и всеми этими клубами и с ее фамильным замком? Элизабет, – он снова сел и посмотрел на нее, – я не такой, как они. Я хочу от жизни совсем другого.
   – Чего же? – Она казалась слегка удивленной.
   – Например, я хочу, чтобы у меня были дети. Ты ведь никогда даже не думала об этом, правда?
   Она действительно выглядела изумленной, дети никогда для нее не имели никакого значения.
   – Мы можем их завести – как драгоценности, или лошадей, или капиталовложения. – Из ее уст это прозвучало как нечто, что можно отодвинуть на задний план. – Но ведь в жизни существует масса других, более важных вещей.
   – Например, что? – спросил он, все еще поражаясь тому, как она смотрит на вещи. – Что может быть важнее, чем дети?
   – Не будь таким глупым, Спенсер. Достичь чего-нибудь, сделать открытие, занять какой-нибудь важный пост.
   – Как твой отец? – Это был чуть ли не вызов, но она не поняла этого.
   – Ну да. Ты можешь в один прекрасный день оказаться на его месте. Если, конечно, захочешь.
   – Вся беда в том, – он угрюмо посмотрел на нее, – что я не уверен, что хочу этого. Это-то ты можешь понять?
   – Да, – она медленно кивнула, – я думаю, ты просто боишься. Ты боишься пойти по стопам своего брата. Но ты не он, Спенсер, ты – это ты. И для тебя существуют прекрасные возможности, если только захочешь воспользоваться ими.
   Но он еще сомневался, стоит ли использовать эти возможности. Однако с другой стороны, он не хотел всю жизнь проработать над составлением закладных для Андерсона, Винсента и Соброка. Но тогда кем же он станет, когда «вырастет»? Он все еще не знал, чем собирается заняться в будущем.
   – Я хочу сделать правильный выбор.
   – Я тоже этого хочу. Но мне виднее, чем тебе.
   – Ну почему ты так уверена? Тебе всего двадцать лет! Ты еще ни черта не смыслишь в жизни! – Он вдруг разозлился. Если разобраться, она делала ему предложение, и это звучало так, будто она предлагала ему купить собственность, как дом, или машину, или что-то подобное. И ждала от него ответа, решится ли он в конце концов совершить эту покупку или нет. Но он откажется от нее и вряд ли когда-нибудь изменит свое решение. Он не любит ее.
   – Я знаю о жизни гораздо больше, чем ты думаешь. Во всяком случае, я в отличие от тебя знаю, к чему стремлюсь.
   – Может быть, ты и права. – Он снова поднялся и посмотрел на океан. – Пойду поплаваю.
   Он вошел в воду, и, когда появился на берегу через полчаса, она не стала возобновлять разговор. Но и того, что она сказала, было достаточно, чтобы шокировать его. После этого он старался не говорить ничего, что она могла бы понять неправильно. В день его отъезда Элизабет зашла к Спенсеру в комнату и внимательно посмотрела ему в глаза. Он почувствовал себя как загнанный кролик.
   – Я просто хочу, чтобы ты знал – я люблю тебя.
   – Элизабет, пожалуйста... не надо... – Ему было тяжело, что он не может сказать ей то же самое. – Не делай этого.
   – Но почему? И я считаю, что была права тогда, на пляже. Думаю, мы вдвоем сможем достичь очень многого.
   Он рассмеялся и провел рукой по волосам.
   – Я из тех, кто сам выбирает себе цель, малышка, и когда сделаю это, я обязательно дам тебе знать.
   – Правда? – Она ласково посмотрела на него, и он подошел к ней.
   – Обязательно. – Он притянул ее к себе и поцеловал. Она была так хороша, что ему хотелось соблазнить ее, хотя бы для того, чтобы доказать, кто из них хозяин, а кто подчиненный, показать, что иногда он может иметь власть над Элизабет Барклай. Но его план опять провалился. Находиться в ее объятиях – все равно что играть с огнем, и он так и не понял, кто кого соблазнил. Он знал, что они занялись любовью, и ему это понравилось. Она отдалась ему с жаждой и страстью, и он вдруг понял, что испытывает невероятное удовлетворение от того, что может иметь над ней хоть какую-то власть, пусть даже только в постели. Она оказалась великолепной партнершей, и ему не надо было спрашивать, чтобы понять – она не девственница.