Столяров Андрей. 'Детский мир'

   Спокойствие сохранял, пожалуй, только Котангенс, тем не менее воспользовавшийся суматохой, чтобы зажечь свою трубку - клубы синего дыма поплыли по воздуху - да ещё молчал аристократической внешности Мамонт недоуменно оглядывая соседей. Из кармашка отпаренного пиджака высовывался платочек. Однако Семядолю не так-то легко было выбить из колеи. Она в три секунды навела необходимый порядок. Пристыдила мужчин, жестикулирующих, как на рынке, водворила на место химичку, которая порывалась куда-то мчаться, сказала сердитым голосом: "Арнольд Петрович, здесь курить запрещается!.." после чего, выдержав паузу, чтобы тишина закрепилась, и все также постукивая авторучкой, с большим чувством произнесла:
   - Честно говоря, мне стыдно, товарищи! Мы же с вами все-таки учителя. Пропал мальчик, от нас требуется срочная помощь. А мы с вами вместо этого чем занимаемся? Что о нас подумает Отто Янович? Вместо помощи? Давайте, товарищи, по порядку...
   Она подождала ещё несколько долгих секунд, чуть подергивая головой и рассматривая, казалось, каждого по отдельности, а когда решила, что все уже прониклись моментом, то спокойно и деловито изложила свою собственную позицию.
   Она сказала, что не собирается обсуждать сейчас медицинские аспекты проблемы: не её специальность, и, наверное, милиция лучше разберется в этом вопросе, она сказала, что не собирается также вдаваться в непосредственное расследование, пусть расследованием занимаются те, кому это положено, и уж, конечно, заметила Семядоля, она не собирается ничего указывать компетентным органам, наши органы ни в каких указаниях не нуждаются. Помощь, разумеется, будет оказана. Разумеется, будут опрошены находящиеся в городе ученики и любые детали немедленно сообщены товарищу Пекке. Здесь не может быть никаких сомнений. Наш учительский коллектив... долг российского педагога... Но она хотела бы обратить внимание на одно обстоятельство - обстоятельство, которое не должно остаться упущенным... В этом месте Семядоля немного помедлила, а потом продолжила с ещё большей энергией. Говорила она о довольно-аки необычных вещах. Сергей весь напрягся. Оказывается, среди учеников существуют весьма нездоровые настроения. Ходят слухи о монстрах и привидениях, появляющихся по ночам. Эти монстры, якобы, и ответственны за похищение. В частности, рассказывают о Доме Смерти, который находится где-то в городе. Кто туда попадает, естественно, исчезает бесследно. Или говорят о какой-то Черной Руке, тоже якобы существующей и отрубленной когда-то у Людоеда. Говорят, что именно эта Рука охотится за ребятами. А ещё упоминается Топкое Место, засасывающее любого, и - Болтливая Кукла, крадущая малышей, и - Пузырь-невидимка, который вытягивает из человека все соки. В общем, настроения, как видите, специфические. Семядоля была просто поражена, когда об этом услышала. По её мнению, детей явно запугивают, и хотелось бы выяснить, кому это понадобилось. Связь с пропавшими мальчиками, во всяком случае, несомненная, и она, Семядоля считает, что в этой истории следует разобраться. Слишком ясно тут чувствуется чье-то целенаправленное влияние.
   - Школа должна вмешаться, - заявила она.
   Все были слегка ошарашены.
   Наконец, опомнившийся Котангенс опустил одну ногу с другой и решительно выдернул изо рта злосчастную трубку.
   - Позвольте, - сдавленным голосом сказал он. - Не имеете ли вы в виду, Маргарита Степановна, что подобного рода фантазии действительно материализованы? Я вас правильно понял? Ведь это - детские игры. Все ребята в определенном возрасте испытывают тягу к ужасному. Про Дом Смерти я ничего сказать не могу, но у нас во дворе, например, рассказывали о Бешеной Чуне. Дескать, бродит - откусывает руки и ноги. Одно время я даже боялся показаться из дома. Это быстро проходит. Здесь нет ничего особенного.
   - Действительно, - протянула химичка. - Было что-то такое, но, слава богу, недолго. Я боюсь, Маргарита Степановна, что вы нас дезориентируете.
   И ещё несколько человек подтвердили:
   - Зачем это обсуждать?
   - Чушь какая!..
   Семядоля покрылась красными пятнами.
   - Хорошо. Пусть это будет в порядке дискуссии. Я надеюсь, однако, что все поняли поставленную задачу. Мы должны побеседовать с учениками, и как только хоть что-нибудь выяснится, - к товарищу Пекке. Я подчеркиваю: без какого бы то ни было промедления. Есть вопросы, какие-нибудь замечания? Отто Янович...
   - Вот именно: без промедления...
   - Ребята очень неохотно разговаривают, - заметил кто-то.
   - А уж это наша забота. На то мы и учителя!
   - Кстати, - неожиданно встрепенулся Котангенс. - А откуда, Маргарита Степановна, известны такие подробности? И - Болтливая Кукла, и Пузырь-невидимка. Мне мои... молодые друзья... ничего не рассказывали.
   Семядоля вскинула голову.
   - Ваши молодые друзья сообщают вам только то, что вы желаете слышать.
   - Маргарита Степановна!..
   - Все, Арнольд Петрович, закончили!..
   И она, показывая, что препираться не стоит, поднялась и вновь три раза стукнула авторучкой:
   - Время дорого, товарищи. Приступаем к работе!..
   Сергея она задержала:
   - Извините, мне нужно с вами поговорить. Две минуты, если вы, конечно, не возражаете...
   - Пожалуйста, - кисло ответил Сергей.
   Он считал, что сейчас последует выговор за опоздание.
   Семядоля, однако, про опоздание даже не вспомнила, а несвойственно для себя, будто девушка - покраснела, замялась, быстрым резким движением поправила кудри, набитые, как в парике, и, наверное, чувствуя, что пауза слишком затягивается, мелко кашлянула и не очень громко спросила:
   - Вы, Сережа, когда-нибудь слышали о Мерзкой Ленте?
   - Нет, - недоуменно ответил Сергей.
   - Ну так вот, была такая история. Ночью размыкается щель в стене, как змея выползает оттуда Мерзкая Лента и, шипя, начинает тебя пеленать кольцо за кольцом. Холод, слизь, кошмарное ощущение... - Семядоля вся передернулась. - Вы только не смейтесь, Сережа. Я буквально чувствую ужас, который сгущается среди нас. А скажите, вы за последние дни не сталкивались с чем-нибудь необычным?
   Сергей помедлил.
   - Вроде бы нет...
   - И ребята вас любят. Они вам ничего не рассказывали? - Семядоля неожиданно коснулась его руки и добавила - как будто речь шла о жизни и смерти. - Я боюсь, что будет поздно, Сережа. Я вас спрашиваю потому, что вы сами, простите, ещё - молодой. И, быть может, видите то, что другие уже не видят. Вы меня понимаете?
   - Да, наверное... - сдерживаясь, сказал Сергей.
   - Ну - идите. И если вы вдруг почувствуете что-нибудь странное...
   - То - немедленно к вам.
   - Или - к Пекке...
   - До свидания, Маргарита Степановна...
   Сергей скатился по лестнице. Он был взбешен. Недостаточно взрослый он, видите ли, - ну и ладно. И пускай Семядоля провалится со своей снисходительностью. Он, в конце концов, ей ничем не обязан. Ладно, хватит, закончили, пора действительно повзрослеть...
   Он свернул за угол и остановился.
   Тотоши на привязи не было. Лишь висел вдоль трубы обрывок кожаного поводка, да асфальт в этом месте был чистый, как будто его подметали.
   Сергей оглянулся.
   - Вот те раз... - растерянно сказал он.
   И сейчас же из-за угла вышла тоненькая девочка в комбинезоне и уставилась на него, испуганно и быстро моргая.
   Волосы у неё были совершенно выгоревшие, а коленки краснели, как будто она где-то ползала.
   - Здравствуйте, Сергей Николаевич...
   - Здравствуй, Муся, - после некоторого молчания сказал Сергей.
   3
   Он не знал, что ему дальше делать. Почему они все такие бледные, думал он. Почему они такие бескровные, словно никогда не бывают на солнце? Почему они такие серьезно-вдумчивые, словно высохшие старики, и, как на подбор - с такими остановившимися глазами? Не нравятся мне эти глаза. И почему они ходят, а не носятся сломя голову? И почему не прыгают и не визжат, как помешанные? Что-то они не очень похожи на нормальных детей.
   Он не представлял, с чего начать разговор. В закутке между школой и пыльными гаражами никого не было. Валялись сохлые щепки, и высовывалась из трещин в асфальте железная неприветливая крапива.
   И стояла девочка Муся в цветастом комбинезоне на лямках.
   Сергей переступил с ноги на ногу.
   - Куда ты сейчас направляешься?
   Девочка Муся подумала.
   - Мама послала меня за молоком, - сказала она. - Но молока сегодня не завезли и поэтому я взяла две бутылки кефира.
   В сумке, которую она подняла, глухо звякнуло.
   Сергей был несколько озадачен такой обстоятельностью ответа.
   - А почему ты совсем куда-то исчезла? - спросил он. - Раньше вы играли с Дрюней на огородах. А теперь тебя что-то совсем не видно. Да и в гости к нам ты, по-моему, уже месяц не заходила.
   - Нет времени, - коротко ответила девочка Муся.
   - Что же, так и сидишь дома целыми днями?
   - Ну, в общем, да...
   - И чем же ты занимаешься?
   - Рисую, смотрю телевизор...
   - А, например, книги читаешь?
   - Читаю.
   - Какие?
   - Разные.
   Она замолчала.
   - А у меня вот собака пропала, - не к месту сказал Сергей. - Поводок перегрызла и - поминай, как звали. Она тебе случайно не попадалась?
   - Тотоша?
   - Да.
   Он посмотрел на остаток кожаного ремешка, свисающего со скобки. И серьезная девочка Муся тоже внимательно посмотрела. И смотрела она почему-то так долго, что Сергей, не выдержав, тронул её за плечо.
   - Муся...
   - А?.. Что?..
   Она вздрогнула, точно от прикосновения раскаленным предметом, и на бледном лице её обозначился страх, как будто она столкнулась с чудовищем.
   Даже захрипело дыхание.
   - Что с тобой, Муся?
   - Когда он пропал?
   - Кто? - не понял Сергей.
   - Тотоша... Когда вы обнаружили, что его нет на месте?..
   - Да вот только сейчас, - Сергей быстро пожал плечами. - Возвратился из школы, у нас там собрание было, и гляжу - вот-те раз - поводок перегрызен. И отсутствовал-то всего, наверное, с полчаса. А ты что, знаешь что-нибудь по этому поводу?
   Однако, девочка Муся молчала, а когда Сергей вновь протянул руку, чтобы встряхнуть её, то она - отшатнулась и даже загородилась сумкой с кефиром.
   - Я пойду, Сергей Николаевич, - сказала она.
   И лицо у неё стало серое, точно из гипса.
   Она стремительно постарела.
   Сергей начал злиться.
   - Ты никуда не пойдешь, - произнес он учительским строгим тоном. - А, напротив, мы пригласим твоих родителей в школу и все вместе побеседуем о том, что тебе известно. Как сейчас, Виктор Васильевич дома? И Варвара Игнатьевна, я надеюсь, уделит нам немного внимания? Ну, пошли! Что ты здесь потеряла?
   Девочка Муся отступила на шаг и беспомощно оглянулась, ища где бы спрятаться.
   - Вы ничего не понимаете!.. - с дрожью в голосе сказала она. Подождите!.. С родителями на эту тему нельзя разговаривать!..
   - Почему?
   - Потому что нельзя. Они не должны знать об этом!..
   Она говорила чуть слышно, но пониженный голос её так звенел и такие горячие слезы проскальзывали в интонациях, что казалось, она кричит на высоком накале и сейчас на её крик сбегутся встревоженные прохожие.
   Сергей сказал, остывая:
   - Хорошо, хорошо, Муся, ладно. Успокойся, я никаких родителей вызывать не буду. Это - так, я немного погорячился. Извини меня, давай побеседуем по-человечески.
   В доказательство своих добрых намерений он даже опустился на камень, выпирающий из земли, и расслабленно привалился к забору, показывая, что ни о каких-таких санкциях не помышляет.
   Забор длинно скрипнул. От нагревшихся гаражей пахло дряхлым проржавевшим железом.
   - Подойди сюда, Муся.
   - А вы точно не вызовите моих родителей?
   - Да не вызову, не беспокойся, - сказал Сергей. - Но ты видишь в каком положении мы находимся. Пропал Вася Байкалов. Вся милиция поднята на ноги, все дружинники, все учителя. Родители очень переживают. Случай-то ведь серьезный. Если ты об этом что-нибудь слышала, обязана рассказать. - И добавил, после некоторого колебания. - Я тебе обещаю, что все останется между нами. Ни родители не узнают, ни все остальные. Ну, Муся?..
   Муся дрожала.
   - Вы его не найдете, - сказала она. И немедленно оглянулась, как будто их кто-то подслушивал. - Вася - он не пропал. Его просто забрали...
   - Кто, куда? - быстро спросил Сергей.
   - Ну... он ничему не верил, смеялся... Говорил, что перестреляет их всех из рогатки... И действительно - стрельнул, дурак набитый!.. Ну, нельзя об этом рассказывать, как вы не понимаете!..
   - Муся!!. - заорал Сергей, забыв всякую сдержанность. - Муся, я тебя умоляю!..
   Воробьи, которые копошились в пыли, бросились врассыпную. Подскочила и мявкнула, кошка, подкрадывающаяся вдоль забора.
   Девочка Муся уже опомнилась.
   - Мне надо идти, Сергей Николаевич, - сказала она.
   И, как взрослая, с независимым видом двинулась по переулку.
   Сумка с бутылочками кефира почти касалась земли.
   - Муся, - позвал Сергей. - Муся, он ведь там совершенно один - Вася Байкалов. И он ждет, что мы ему как-то поможем. Он ждет нас, Муся. А мы что же, выходит - мы его бросили?..
   Голос сорвался.
   Тогда девочка Муся остановилась и на пару секунд обратила к Сергею бескровное испуганное лицо.
   - "Детский мир"... - прошептала она одними губами.
   И прежде, чем Сергей успел что-либо сообразить, повернулась и побежала в сторону дома.
   Только белые носочки в сандалиях мелькали по воздуху...
   В этом магазине Сергей не был, наверное, года два, и теперь поразился, насколько все изменилось. Вместо прежних унылых коробок, где была в беспорядке навалена разная дребедень: куклы с вывихнутыми руками, неказистые скучные грузовички, окрашенные в зеленое, плюшевые медведи с тупыми физиономиями, теперь возвышались до потолка чистенькие стеклянные стеллажи, причем задние стенки были зеркальные, чтобы увеличить пространство, а внутри стеллажей, скомпонованные явно так, чтобы выглядеть привлекательнее, в удивительном множестве расположены были яркие цветные игрушки - танки, вероятно, управляемые по радио, устрашающие многорукие роботы, казалось, из далеких галактик, толстодулые ружья, стреляющие, наверное, плазменными разрядами. Потрясающий выбор. Вероятно, не зря сменили директора. Сергей что-то слышал об этом. Но сильнее всего его удивила витрина, где представлены были монстры, рожденные, должно быть, нездоровым воображением. Здесь белели скелеты с неровными, будто обгрызенными костями, жуткие высохшие вампиры, демонстрировавшие желтозубый оскал, ни на что не похожие космические чудовища, у которых под шерстью блестела никелированная чешуя. И словно царя над этим всем бестиарием, выделялась на светлой стене фиолетовая громадная морда орангутанга: крючья острых зубов высовывались из пасти, а подсвеченные глаза пылали голодом и свирепостью.
   Сергей поежился.
   Неудивительно, что в магазине практически не было посетителей. Лишь, прилипнув к стеклу, восхищался двуручным мечом какой-то мальчишка, да ленивая волоокая продавщица, прислонясь к заполненному танками стеллажу, тонкой пилочкой подравнивала и без того холеные ногти: даже на расстоянии был заметен вызывающий маникюр, словно пальцы чуть-чуть обмакнули в ванночку с кровью.
   Продавщица подняла хризантемную голову и, не меняя позы, спросила:
   - Желаете что-нибудь приобрести, Сергей Николаевич?
   Разумеется, она его знала. В маленьком городе учителя знают все.
   Тем не менее, Сергей растерялся.
   - Собственно... Я ещё не решил... Просто так завернул - присмотреть на будущее...
   Продавщица неторопливо кивнула:
   - Вам для мальчика? Возьмите радиоуправляемый вездеход. Или вот арбалет, мальчику это понравится...
   Полированный теплый приклад сам собой удобно лег в руку. Арбалет был тяжелый, со множеством металлических причиндалов, лук, насаженный на него, выгибался черной пластмассой. Спусковой крючок щелкнул тупо и даже как-то зловеще.
   - Из такого убить можно... - с сомнением протянул Сергей.
   Продавщица выложила перед ним россыпь стрел с резиновыми наконечниками.
   - Видите, здесь - присоски. Если резинку снять, тогда - да. А так просто - залепит по лбу, и никаких последствий..
   Она коротко хохотнула.
   - Сколько стоит? - нерешительно поинтересовался Сергей. Сколько-сколько? А вы на ноль не ошиблись?
   Продавщица снисходительно пожала плечами.
   - Разумеется, дорого, зато красиво. Ну так что, Сергей Николаевич, покупаете? - Что-то вроде презрения мелькнуло в её глазах. Невысказываемое презрение к тем, кто вкалывает, а денег все равно не имеет. - Впрочем, заплатить вы можете позже. Ничего-ничего, я ж вас знаю...
   Сергей опомниться не успел, как завернутый арбалет оказался у него под мышкой. Коробка была красивая, и отказываться стало неловко.
   - Собственно, я не за тем... - начал он. - Собственно, я зашел насчет мальчика. Мальчик у нас в школе исчез, может, слышали?..
   Он ещё рассказывал что-то - с ненужными подробностями, объясняя, но, наверное, продавщица уже нажала кнопку звонка, потому что появилась из глубины черноволосая женщина и, кивнув, суховато, но вместе с тем корректно спросила:
   - Чем могу быть полезна, Сергей Николаевич?
   Она была в деловом темно-синем костюме с желтой блузкой, воланчиками выбивающейся из-под лацканов, и, наверное, выглядела бы даже красивой, если бы не толстые линзы очков, как будто вставленные в глазницы. Из-за этого глаза казались искусственными.
   - По поводу мальчика, - произнесла продавщица.
   И, по-видимому, директор магазина посторонилась:
   - Ну что ж, заходите.
   Они прошли коридорчик, в котором отсутствовал свет, и, слегка повернув, очутились в довольно грязном маленьком кабинете, вероятно, использовавшемся заодно и как подсобное помещение, потому что громоздились коробки вдоль двух его стен, а в проеме меж ними валялись картон и оберточная бумага. Здесь директор усадила Сергея за крохотный столик и, усевшись напротив него, объяснила:
   - Не знаю, чем я ещё могу быть полезна. Все, что было, я уже рассказала милиции. Этот мальчик, мне кажется, вчера забегал в магазин. Правда, я не могу поручиться, что - именно этот мальчик. Потому что мальчишки время от времени - забегают. А к тому же я только мельком заглядывала в торговый зал, но, похоже, что он действительно здесь появлялся. Но вот больше я ничего сказать не могу. Я с ним не общалась никак и не разговаривала. Продавщица же наша, Людмила, его вообще не помнит... - Она непринужденно заметила. - Да вы положите, Сергей Николаевич, арбалет, - вот сюда, я вижу, что он вам мешает...
   Сергей попытался пристроиться на пачке каких-то бумаг, пачка тут же поехала, и директор, едва прихватила рассыпающиеся страницы - подравняла ладонями, после чего улыбнулась.
   - Тесно тут, извините. Меня зовут Альдина Георгиевна. Имечко, как видите, не слишком удобное. Называйте меня - просто Алла... Кажется, мы с вами не сталкивались?
   Сергей слегка покраснел:
   - Скажите, Алла... Почему у вас в магазине такой странный подбор игрушек? Одни чудовища, даже смотреть неприятно. Ну, и ещё оружие, тоже однообразно.
   Альдина подняла палец.
   - О, я слышу речь завзятого педагога. На самом деле все очень просто, Сережа. Мы как подневольная организация не определяем ассортимент. Продаем только то, что нам поставляют. Принцип здесь примитивный: не нравится - не бери. А поскольку выбора нет, то - приходится соглашаться.
   - И однако ассортимент действительно специфический, - сказал Сергей.
   - Ребятам, тем не менее, нравится. И не только мальчишкам, девочкам тоже. Привлекательно, броско, будоражит воображение. Ну а что до специфики, то это как посмотреть. Мы готовим наших детей к жизни в реальном мире. В мире, где существуют ещё и жестокость, и страх. И желательно, чтобы дети были обучены соответствующим образом. Чтоб они имели понятие и о первом, и о втором. А быстрее всего это происходит через игрушки. И поэтому наша лепта, наверное, имеет значение. Извините, Сережа, но вам, по-моему, не интересно.
   Сергей вздрогнул. Он действительно пропустил последние фразы. Он, не отрываясь, смотрел туда, где между сейфом и штабелем узких коробок образовывала гнездо груда такелажных ремней: петли, кожаный пояс, брезентовые обрезки. Что-то в этой груде его зацепило. Что-то очень знакомое, только вот что?
   - Нет-нет-нет, я вас внимательно слушаю...
   - Это тоже определенная педагогика, - сказала Альдина. - Помогаем ребятам преодолеть детские страхи. Научившись обходиться с игрушечными чудовищами, они меньше будут бояться чудовищ, так сказать, настоящих: темноты, всяких там домовых, привидений...
   - Пока наблюдается противоположный эффект, - заметил Сергей.
   Альдина загадочно усмехнулась.
   - Ну, это - временное явление. Они постепенно привыкнут. И тогда их дальнейшая жизнь станет проще и упорядоченнее...
   Она покивала.
   Сергей тоже кивнул - вместе с тем, безусловно не соглашаясь.
   - Я вас все же не понимаю, - сказал он. - Вы считаете, что чудовища должны стать для нас привычным явлением - частью быта - тогда мы перестанем относится к ним с омерзением? Но ведь так можно оправдать любой негатив воровство например - и включить его в нашу жизнь как норму. Или, скажем, дурную привычку обманывать... Нет, - добавил он, - мне это не нравится.
   Альдина опять усмехнулась.
   - Какой вы нетерпеливый. Сразу взяли, не разобравшись, и осудили, А, быть может, осуждать как раз и не следовало.
   Она остро прищурилась.
   И тут в дверь постучали, и немедленно вслед за стуком в кабинет валился Евсей, принеся с собой запах неряшливости и перегара.
   - Это... Альдина Гр-гивна... - бодренько сказал он. - Машина, значит, пришла. Ну - с товаром; которая - договаривались... Мужики, значит, интересуются: будем разгружать или как?
   Он потер мягкий нос - алкогольного, синюшного цвета.
   - Разгружайте, разгружайте, конечно, - холодно сказала Альдина. - Не обратно же отправлять. Я не вижу, в чем тут проблема...
   - Дык, того-этого... - смутно сказал Евсей.
   - Того-этого?
   - Ну - чтобы, значит!
   Тогда Альдина полезла в ящик стола, после некоторой возни достала оттуда четыре зеленых купюры и, как фокусник, демонстрирующий зрителям карты, провела их по воздуху перед самым носом Евсея.
   - Вот, но только после того, как разгрузите...
   - Будет сделано! - радостно заверил Евсей. И, как пьяный гиппопотам, затопал по коридору. - Мужики!.. Давай разгружай!.. Все нормально!..
   Послышались довольные возгласы.
   - Товар привезли, - пояснила Альдина. - Охломоны, ведь обещали, что только двенадцатого. Ну куда мне теперь все это складировать?
   Ее черные брови озабоченно сдвинулись.
   Сергей тут же поднялся.
   - Намек понял, - кисло сказал он.
   Из магазина он вышел в несколько подавленном настроении. Кажется, ничего особенного не произошло, и тем не менее у него было чувство, будто он пропустил в "Детском мире" нечто очень существенное - важную какую-то мелочь, штрих, однако меняющий всю картину. Перед глазами вставала Альдина: вороные гладкие волосы, прилипшие к черепу, толстые стекла очков, будто вдавленные в глазницы, мелкозубье внезапно прорезающейся улыбки. Все это не имело отношения к делу. Он сжимал под мышкой коробку с ненужным ему арбалетом, было душно, неистовствовало летнее солнце, и только когда он, почему-о устав, минут через пятнадцать притащился домой и когда раздраженно запрятал трижды проклятый арбалет в багажник автомобиля, то, уже захлопнув задребезжавшую крышку, неожиданно понял, что именно его потревожило в кабинете.
   В этой куче ремней присутствовал, как ему показалось, и - ошейник Тотоши...
   4
   Харитон был доволен. Губы его лоснились, сытенько выдаваясь вперед, щеки тусклого песочного цвета - порозовели, проступили набрякшие кровью вены на лбу, а глаза, обычно прикрытые веками, сияли энтузиазмом.
   Он напористо говорил:
   - Жалко, Гришка не подтянулся, сволочь такая. В кои веки вот так собираемся, без затей. И машина у него, у собаки, имеется, и куча помощников. Нет, не вырваться, идиоту, - купи-продай! Миллиона четыре уже нахапал, все ему мало. Вот подлец, коммерсант хренов!.. - Возмущался он совершенно искренне. Но при этом не забывал жевать красную рыбу, которую пододвинул к себе, и одновременно накалывал малиновые аккуратные помидорчики. Вилка у него так и летала. - Чертов лавочник, капиталист, дери его за ногу!..
   Лидочка, сидевшая рядом с ним, кривила напудренный носик.
   - Фу, Харитоша, что ты себе позволяешь?
   - А что такого? - трубным басом спрашивал Харитон.
   - А то, что не ругайся, ты не у себя в кабинете!..
   - Кто ругается?
   - Ты!
   - Да разве же я ругаюсь, я - так, напряженку сбрасываю...
   Он повернулся к Сергею.
   - Ведь в самом деле обидно. Раз в году договорились увидеться, - я, пожалуйста, вырвался, встречу межобластную для этого отменил, разогнал всех шестерок, каждому - поручение, а он, видите ли, вечер не может освободить. Пашет, пашет, как будто его привязали. Нет, я стукну Петру Николаевичу: живет слишком вольготно. Надо будет устроить ему такую - финансовую проверочку. Чтобы не зазнавался, чтобы не забывал старых друзей... Харитон хохотнул и без тоста, опрокинул в открытый рот рюмку водки. На него приятно было смотреть - крякнул, вытер губы рукой, энергично откинулся, хрустя корнишоном. - Нет, вот этого Гришка, конечно, не понимает. Умный, умный, казалось бы, а все-таки идиот. Не врубается, что иногда необходимо расслабиться. На работе ведь, как под рентгеном, сидишь. Этот смотрит, не хапнул ли ты себе чего-ибудь лишнего. Тот докладывает наверх - что было и чего не было. Третий каждое слово твое на всякий случай записывает. Компромат, понимаешь ли, собирает, ядрить его разъядрить! Морды чиновничьи! Как я их ненавижу! Только у тебя и оттянешься. Давай выпьем, Серега!..