Страница:
Где-то глубоко в подсознании человека запечатлелся ужас с тех времен, когда Властители держали людей в клетках. И он передавался из поколения в поколение как безусловный рефлекс.
Очень жаль, что особи на свободном выпасе оказались гораздо вкуснее разновидности, содержавшейся в клетках. Властители начали разводить их стадами, позволяя людям строить города, иметь собственную историю. В конце концов ее соплеменники сами привыкли жить в городах, и поначалу это было неплохо, но потом они попрятались в норы.
И совершенно напрасно! Мириам не меньше тысячи раз выходила на охоту в Нью-Йорке, и каждый раз ей все сходило с рук. В других местах она тоже не сталкивалась с особыми трудностями, если не считать последней неудачи с телом.
Впрочем, Эллен Вундерлинг слишком близко подобралась к Мириам; Сара тогда запаниковала и съела репортершу. Исчезновение женщины получило широкую огласку.
По сути, не так уж трудно остаться безнаказанным после охоты на человека, нужно лишь соблюдать необходимую осторожность. Зря все остальные Властители так боятся. Осмотрительность, разумеется, не помешает, но прятаться в норы? Мириам считала себя последней истинной Властительницей, последним вампиром.
Что ж, нужно реабилитировать свое племя, начав хотя бы с Мартина. Она будет его кормить, ухаживать за ним, научит жить в современном мире. Она всех их научит! А затем родит прелестного ребенка, настоящего принца, и выведет свое племя на солнечный свет.
Человек попятился, но Мириам была быстрее и обхватила его сзади. Он начал мотать головой, пытаясь раскроить ей лоб своим черепом; ему даже удалось стукнуть ее, но от такого удара не останется никаких следов.
Мириам усилила захват, и жертва лишь слабо колотила по ее рукам. Мартин разомкнул челюсти и припал к шее мужчины. Поначалу человеческая особь безудержно брыкалась, но постепенно ее движения стали медленнее. Мириам сжала руки еще крепче. Послышалось журчание, вместе с мочой и кровью из тела уходила жизнь. А Мартин, наоборот, начал набираться сил и даже заметно порозовел, несмотря на слой грязи. Наконец он отстранился от жертвы.
– Там еще осталось, – сказала Мириам.
– Не могу, – Мартин, с трудом подойдя к стулу, свалился на него. По крайней мере, он больше не ползал.
Мириам проволокла тело через комнату и присела на ступеньки. Разложив тело на коленях, она нагнулась и высосала все до капли, пока не осталась лишь сухая кожа, натянутая на кости.
– В каком-нибудь чане найдется кислота?
Мартин покачал головой.
– С сыромятней покончено. Жаль. Человеческие останки раньше можно было просто растворить.
– Чем ты занимаешься?
Мартин взглянул на нее.
– Мириам... это ты?
– Да, Мартин.
– Я не ел целый год.
Она открыла было рот, но ничего не сказала – не смогла Да, ей было известно, что иногда Властителям приходилось голодать по полгода, даже больше... но как он сумел пережить такое? Как ему удалось остаться в живых?
– Мартин...
– Я молил о смерти, много раз. Но она не наступала. – Он усмехнулся. – Я превращался в одного из тех... ну, твоих подопечных.
Мартин говорил о том, что происходит с ее любовниками из числа людей после того, как кровь Мириам, текущая в их венах, перестает сохранять молодость.
Ничего подобного. Ты бы в конце концов умер.
– Не сомневаюсь.
На нее смотрели глаза, бездонные, как черные омуты. Мартин был старше ее на тысячи лет.
– Мы все приближаемся к концу, Мириам.
– Не может быть!
Он медленно кивнул, словно соглашаясь, но на самом деле, просто не желая противоречить ей.
– Вскоре люди хватятся пропавшего, и поиски обязательно приведут их сюда.
– Почему сюда? Здесь всегда было безопасно...
– Здание принадлежит муниципалитету Парижа. В следующем году здесь собираются устроить музей гобеленов. – Он безнадежно махнул рукой выражая этим жестом и свое поражение, и огромную печаль. – Весь этот мусор уберут.
– Мартин, ведь еще несколько лет назад ты был в полном порядке.
Лицо, теперь отдаленно напоминавшее прежнего изысканного узкогубого красавца, сморщилось в улыбке-гримасе.
– Во время войны бойцы Сопротивления устроили секретный штаб в каменоломне Данфер-Рошеро. Они обнаружили нас в старом лабиринте.
Он имел в виду традиционное укрытие парижских вампиров – катакомбы, прорытые под городом, из которых добывали камень со времен Римской империи.
– Но... как?
– С помощью звука! У них есть такие маленькие жестянки, набитые черным углем...
– Микрофоны.
– Да, эти штуковины. Они рассовали их повсюду и слушали с их помощью наши голоса.
– Но они не улавливают нашу речь.
– Говорить на прайме – такая морока, не правда ли? Столько слов нужно произнести, чтобы передать простейшее сообщение. – Он покачал головой. – Мы говорили на французском, то есть на среднем тональном регистре.
– А сейчас ты говоришь на прайме.
– Разве? Да, в самом деле... В общем, поначалу они ничего не предпринимали, слишком их это все озадачило. Но ты знаешь французов – осторожное и терпеливое племя. Они не отмахнулись от странных рассказов, собранных Сопротивлением, о банде дикарейиз катакомб. Они непрерывно вели наблюдения, ходили по катакомбам и взывали: «Выходите, выходите, мы хотим помочь вам». А затем один дурак, Эмеус...
– Мы вместе выросли. Он из банды, что орудовала в Фивах – я, Сотис, сын Аммы, Тайна, сын Тотена. Как было весело!
– Тотен сейчас называет себя мсье Гамон. Он здесь. Остальных давно развеял ветер. Тайна жил в Шанхае под именем мистера Ли.
Его тоже нет в живых, подумала Мириам, но вслух ничего не сказала.
– Эмеус сожрал одного из них. И до сих пор нет конца тому аду, что последовал за столь необдуманным поступком.
– Какова степень их осведомленности?
– Я не знаю, что им известно. Знаю одно: в последние годы я не мог спокойно охотиться. – Он бросил на нее взгляд, который она до сих пор не замечала ни у одного Властителя, – взгляд, полный отчаяния, и Мириам почувствовала себя очень неуютно, оттого что в глазах ее соплеменника промелькнула слабость, свойственная лишь человеку.
– Как-то я выбрал очень хороший экземпляр. И запах отличный, и цвет кожи – все говорило о том, что добыча первоклассная. Я заманил ее в... э-э... такое тесное укромное место, туалет, кажется. Поев, я сложил остатки в маленький чемоданчик, который ношу с собой, – и вдруг налетела полиция! Бежали со всех сторон. Съезжались на авто. Выпрыгивали из всех дверей. Устроили нечто невообразимое. Мне удалось скрыться только потому, что я перепрыгнул через стену, а затем ушел по канализации.
Мириам достала пачку сигарет, закурила. Внезапно она почувствовала огромную усталость. Она подозревала, что история Мартина еще не закончена, и ей хотелось дослушать до конца.
– Продолжай, Мартин.
– Ты такая красивая.
Мириам невольно подумала: «Не хочу носить ребенка от такого слабака. Мне нужен сильный Властитель».
– Так что случилось дальше?
– Меня поймали.
Она молчала, потрясенная.
– Меня исследовали, Мириам! Осматривали челюсти, взвешивали, брали образцы жидкости!
– Но ты ведь убежал от них?
– Они хотели, чтобы я поверил в это. Все было обставлено более чем глупо – незапертые двери и тому подобное. Меня просто отпустили.
Мириам бросило в жар: значит, находиться в этом доме опасно.
– А дальше?
– Я выжидал несколько месяцев, несколько лунных циклов. Затем нашел полудохлого бродягу, обитавшего под мостом где-то за чертой города. Не успел я вскрыть ему вену, как они тут как тут: прыгают с моста мне прямо на голову, подъезжают на автомобилях... Еле ноги унес.
– Но ты, наверное, был ужасно голоден.
– Через несколько дней я предпринял новую попытку. На этот раз перенес охоту в район, где живут цветные, выбрал особь – только что закончился сеанс, и маленькое стадо покидало кинотеатр.
– Они появились вновь.
– Десятки! Со всех сторон!.. С тех пор так и сижу в этих стенах.
– Как же тебе удалось, Мартин, не есть по меньшей мере год? Это невозможно.
– "Нет ничего невозможного, когда ты должен" – девиз моей семьи. Мириам, я пил кровь мышей, крыс, бродячих котов. Я съел всех мух до последней, что летают в воздухе!
Не удивительно, что от него исходит такое зловоние. Властители не могут питаться такой кровью, иначе жизнь в них будет едва теплиться. Мириам тихо вздохнула. В свое время Мартин принадлежал к числу лучших любовников. Она помнила, как Суль выглядел пару веков назад: парчовый камзол, напудренный парик, в руках трость с золотым набалдашником. Он заигрывал с герцогинями, играл в карты за королевским столом. Среди соплеменников Мартин считался знатоком людского этикета.
– Я часто вспоминал тебя, дитя. Ты до сих пор живешь среди людей?
– У меня в Нью-Йорке клуб, причем довольно модный. Есть и любовница из их племени – Сара.
– Это твое дело.
– Всегда полезно иметь человека, который тебе служит. – Было бы полезно, если бы только Сара сняла чертову телефонную трубку!
– Я даже не знаю имен своих преследователей. Они не трогали его все это время и вмешивались, только когда он собирался – по их представлениям – «убить» одного из них. Могла найтись только одна причина, почему его оставили в покое: он служил приманкой, а этот дом превратился в ловушку.
Возможно, именно в эту минуту они мчатся сюда на всех парах. Наверняка во всем здании понатыканы жучки. Бог его знает, наверное, здесь спрятаны и камеры слежения. Люди научились делать камеры не больше наперстка, а микрофоны – чуть ли не с пылинку. Сара использовала такие новшества в охранной системе клуба.
– Нужно отсюда поскорее убираться, – сказала Мириам.
– Но... куда?
Мириам поднялась.
– Горючее найдется?
– Какого сорта горючее?
– Чтобы развести огонь! Химические вещества! Бензин!
Мартин показал на стальные бочонки. Подойдя к ним, Мириам сорвала с первого мягкую металлическую крышку. Внутри действительно оказалось какое-то химическое вещество, но, судя по запаху, оно не было горючим. Во втором бочонке – то же самое. Но из третьего вырвался великолепный запах!
– На этом работают авто, – сказала Мириам.
– Я знаю, что такое бензин.
Мириам швырнула бочонок на середину зала.
– Потайной ход сохранился?
В жилище каждого Властителя был потайной ход, обычно даже не один – на случай пожара, нападения и еще на всякие другие случаи.
– Да.
Бензин растекся по полу огромной лужей. Мириам взяла пустой бочонок и прокатила его несколько раз по остаткам трапезы, пока они не превратились в мешок с раздавленными костями. В эту же секунду заскрипела дверь под нажимом снаружи. Мириам обхватила Мартина за плечи и склонилась к его уху.
– Они уже здесь. Сейчас ворвутся одновременно через дверь и окна.
Суль втянул губы, уродливо очертив рот. Взяв старого приятеля за руку, по-прежнему холодную как лед, Мириам отвела его к дальней стене, где был сделан слив для отходов дубильной мастерской – труба вела в маленькую речушку Бьевр, давным-давно ушедшую под землю, – затем отсчитала три камня вверх от пола и нажала тот, что оказался у нее под ладонью.
Темноту разрезал безжалостный сноп солнечного света. Дверной проем превратился в белое сияние, в котором сновали тени. Мартин закричал, потом из его груди вырвалось леденящее кровь завывание Властителя, охваченного безграничной яростью. Откинув голову, Мириам вторила ему.
– Essence![10] – раздался человеческий крик. Люди ворвались в зал. Неужели эти жалкие существа осмелились ей угрожать? Она решительно вынула из кармана картонку со спичками.
– Madame, si'l vous plait!
«Сударыня, прошу вас», как же! Чиркнув спичкой, Мириам зажгла остальные и швырнула на пол пылающую картонку. Затем коснулась камня, который должен был открыть им ход в канализационные трубы Парижа.
Безрезультатно, камень остался на месте.
7
Очень жаль, что особи на свободном выпасе оказались гораздо вкуснее разновидности, содержавшейся в клетках. Властители начали разводить их стадами, позволяя людям строить города, иметь собственную историю. В конце концов ее соплеменники сами привыкли жить в городах, и поначалу это было неплохо, но потом они попрятались в норы.
И совершенно напрасно! Мириам не меньше тысячи раз выходила на охоту в Нью-Йорке, и каждый раз ей все сходило с рук. В других местах она тоже не сталкивалась с особыми трудностями, если не считать последней неудачи с телом.
Впрочем, Эллен Вундерлинг слишком близко подобралась к Мириам; Сара тогда запаниковала и съела репортершу. Исчезновение женщины получило широкую огласку.
По сути, не так уж трудно остаться безнаказанным после охоты на человека, нужно лишь соблюдать необходимую осторожность. Зря все остальные Властители так боятся. Осмотрительность, разумеется, не помешает, но прятаться в норы? Мириам считала себя последней истинной Властительницей, последним вампиром.
Что ж, нужно реабилитировать свое племя, начав хотя бы с Мартина. Она будет его кормить, ухаживать за ним, научит жить в современном мире. Она всех их научит! А затем родит прелестного ребенка, настоящего принца, и выведет свое племя на солнечный свет.
Человек попятился, но Мириам была быстрее и обхватила его сзади. Он начал мотать головой, пытаясь раскроить ей лоб своим черепом; ему даже удалось стукнуть ее, но от такого удара не останется никаких следов.
Мириам усилила захват, и жертва лишь слабо колотила по ее рукам. Мартин разомкнул челюсти и припал к шее мужчины. Поначалу человеческая особь безудержно брыкалась, но постепенно ее движения стали медленнее. Мириам сжала руки еще крепче. Послышалось журчание, вместе с мочой и кровью из тела уходила жизнь. А Мартин, наоборот, начал набираться сил и даже заметно порозовел, несмотря на слой грязи. Наконец он отстранился от жертвы.
– Там еще осталось, – сказала Мириам.
– Не могу, – Мартин, с трудом подойдя к стулу, свалился на него. По крайней мере, он больше не ползал.
Мириам проволокла тело через комнату и присела на ступеньки. Разложив тело на коленях, она нагнулась и высосала все до капли, пока не осталась лишь сухая кожа, натянутая на кости.
– В каком-нибудь чане найдется кислота?
Мартин покачал головой.
– С сыромятней покончено. Жаль. Человеческие останки раньше можно было просто растворить.
– Чем ты занимаешься?
Мартин взглянул на нее.
– Мириам... это ты?
– Да, Мартин.
– Я не ел целый год.
Она открыла было рот, но ничего не сказала – не смогла Да, ей было известно, что иногда Властителям приходилось голодать по полгода, даже больше... но как он сумел пережить такое? Как ему удалось остаться в живых?
– Мартин...
– Я молил о смерти, много раз. Но она не наступала. – Он усмехнулся. – Я превращался в одного из тех... ну, твоих подопечных.
Мартин говорил о том, что происходит с ее любовниками из числа людей после того, как кровь Мириам, текущая в их венах, перестает сохранять молодость.
Ничего подобного. Ты бы в конце концов умер.
– Не сомневаюсь.
На нее смотрели глаза, бездонные, как черные омуты. Мартин был старше ее на тысячи лет.
– Мы все приближаемся к концу, Мириам.
– Не может быть!
Он медленно кивнул, словно соглашаясь, но на самом деле, просто не желая противоречить ей.
– Вскоре люди хватятся пропавшего, и поиски обязательно приведут их сюда.
– Почему сюда? Здесь всегда было безопасно...
– Здание принадлежит муниципалитету Парижа. В следующем году здесь собираются устроить музей гобеленов. – Он безнадежно махнул рукой выражая этим жестом и свое поражение, и огромную печаль. – Весь этот мусор уберут.
– Мартин, ведь еще несколько лет назад ты был в полном порядке.
Лицо, теперь отдаленно напоминавшее прежнего изысканного узкогубого красавца, сморщилось в улыбке-гримасе.
– Во время войны бойцы Сопротивления устроили секретный штаб в каменоломне Данфер-Рошеро. Они обнаружили нас в старом лабиринте.
Он имел в виду традиционное укрытие парижских вампиров – катакомбы, прорытые под городом, из которых добывали камень со времен Римской империи.
– Но... как?
– С помощью звука! У них есть такие маленькие жестянки, набитые черным углем...
– Микрофоны.
– Да, эти штуковины. Они рассовали их повсюду и слушали с их помощью наши голоса.
– Но они не улавливают нашу речь.
– Говорить на прайме – такая морока, не правда ли? Столько слов нужно произнести, чтобы передать простейшее сообщение. – Он покачал головой. – Мы говорили на французском, то есть на среднем тональном регистре.
– А сейчас ты говоришь на прайме.
– Разве? Да, в самом деле... В общем, поначалу они ничего не предпринимали, слишком их это все озадачило. Но ты знаешь французов – осторожное и терпеливое племя. Они не отмахнулись от странных рассказов, собранных Сопротивлением, о банде дикарейиз катакомб. Они непрерывно вели наблюдения, ходили по катакомбам и взывали: «Выходите, выходите, мы хотим помочь вам». А затем один дурак, Эмеус...
– Мы вместе выросли. Он из банды, что орудовала в Фивах – я, Сотис, сын Аммы, Тайна, сын Тотена. Как было весело!
– Тотен сейчас называет себя мсье Гамон. Он здесь. Остальных давно развеял ветер. Тайна жил в Шанхае под именем мистера Ли.
Его тоже нет в живых, подумала Мириам, но вслух ничего не сказала.
– Эмеус сожрал одного из них. И до сих пор нет конца тому аду, что последовал за столь необдуманным поступком.
– Какова степень их осведомленности?
– Я не знаю, что им известно. Знаю одно: в последние годы я не мог спокойно охотиться. – Он бросил на нее взгляд, который она до сих пор не замечала ни у одного Властителя, – взгляд, полный отчаяния, и Мириам почувствовала себя очень неуютно, оттого что в глазах ее соплеменника промелькнула слабость, свойственная лишь человеку.
– Как-то я выбрал очень хороший экземпляр. И запах отличный, и цвет кожи – все говорило о том, что добыча первоклассная. Я заманил ее в... э-э... такое тесное укромное место, туалет, кажется. Поев, я сложил остатки в маленький чемоданчик, который ношу с собой, – и вдруг налетела полиция! Бежали со всех сторон. Съезжались на авто. Выпрыгивали из всех дверей. Устроили нечто невообразимое. Мне удалось скрыться только потому, что я перепрыгнул через стену, а затем ушел по канализации.
Мириам достала пачку сигарет, закурила. Внезапно она почувствовала огромную усталость. Она подозревала, что история Мартина еще не закончена, и ей хотелось дослушать до конца.
– Продолжай, Мартин.
– Ты такая красивая.
Мириам невольно подумала: «Не хочу носить ребенка от такого слабака. Мне нужен сильный Властитель».
– Так что случилось дальше?
– Меня поймали.
Она молчала, потрясенная.
– Меня исследовали, Мириам! Осматривали челюсти, взвешивали, брали образцы жидкости!
– Но ты ведь убежал от них?
– Они хотели, чтобы я поверил в это. Все было обставлено более чем глупо – незапертые двери и тому подобное. Меня просто отпустили.
Мириам бросило в жар: значит, находиться в этом доме опасно.
– А дальше?
– Я выжидал несколько месяцев, несколько лунных циклов. Затем нашел полудохлого бродягу, обитавшего под мостом где-то за чертой города. Не успел я вскрыть ему вену, как они тут как тут: прыгают с моста мне прямо на голову, подъезжают на автомобилях... Еле ноги унес.
– Но ты, наверное, был ужасно голоден.
– Через несколько дней я предпринял новую попытку. На этот раз перенес охоту в район, где живут цветные, выбрал особь – только что закончился сеанс, и маленькое стадо покидало кинотеатр.
– Они появились вновь.
– Десятки! Со всех сторон!.. С тех пор так и сижу в этих стенах.
– Как же тебе удалось, Мартин, не есть по меньшей мере год? Это невозможно.
– "Нет ничего невозможного, когда ты должен" – девиз моей семьи. Мириам, я пил кровь мышей, крыс, бродячих котов. Я съел всех мух до последней, что летают в воздухе!
Не удивительно, что от него исходит такое зловоние. Властители не могут питаться такой кровью, иначе жизнь в них будет едва теплиться. Мириам тихо вздохнула. В свое время Мартин принадлежал к числу лучших любовников. Она помнила, как Суль выглядел пару веков назад: парчовый камзол, напудренный парик, в руках трость с золотым набалдашником. Он заигрывал с герцогинями, играл в карты за королевским столом. Среди соплеменников Мартин считался знатоком людского этикета.
– Я часто вспоминал тебя, дитя. Ты до сих пор живешь среди людей?
– У меня в Нью-Йорке клуб, причем довольно модный. Есть и любовница из их племени – Сара.
– Это твое дело.
– Всегда полезно иметь человека, который тебе служит. – Было бы полезно, если бы только Сара сняла чертову телефонную трубку!
– Я даже не знаю имен своих преследователей. Они не трогали его все это время и вмешивались, только когда он собирался – по их представлениям – «убить» одного из них. Могла найтись только одна причина, почему его оставили в покое: он служил приманкой, а этот дом превратился в ловушку.
Возможно, именно в эту минуту они мчатся сюда на всех парах. Наверняка во всем здании понатыканы жучки. Бог его знает, наверное, здесь спрятаны и камеры слежения. Люди научились делать камеры не больше наперстка, а микрофоны – чуть ли не с пылинку. Сара использовала такие новшества в охранной системе клуба.
– Нужно отсюда поскорее убираться, – сказала Мириам.
– Но... куда?
Мириам поднялась.
– Горючее найдется?
– Какого сорта горючее?
– Чтобы развести огонь! Химические вещества! Бензин!
Мартин показал на стальные бочонки. Подойдя к ним, Мириам сорвала с первого мягкую металлическую крышку. Внутри действительно оказалось какое-то химическое вещество, но, судя по запаху, оно не было горючим. Во втором бочонке – то же самое. Но из третьего вырвался великолепный запах!
– На этом работают авто, – сказала Мириам.
– Я знаю, что такое бензин.
Мириам швырнула бочонок на середину зала.
– Потайной ход сохранился?
В жилище каждого Властителя был потайной ход, обычно даже не один – на случай пожара, нападения и еще на всякие другие случаи.
– Да.
Бензин растекся по полу огромной лужей. Мириам взяла пустой бочонок и прокатила его несколько раз по остаткам трапезы, пока они не превратились в мешок с раздавленными костями. В эту же секунду заскрипела дверь под нажимом снаружи. Мириам обхватила Мартина за плечи и склонилась к его уху.
– Они уже здесь. Сейчас ворвутся одновременно через дверь и окна.
Суль втянул губы, уродливо очертив рот. Взяв старого приятеля за руку, по-прежнему холодную как лед, Мириам отвела его к дальней стене, где был сделан слив для отходов дубильной мастерской – труба вела в маленькую речушку Бьевр, давным-давно ушедшую под землю, – затем отсчитала три камня вверх от пола и нажала тот, что оказался у нее под ладонью.
Темноту разрезал безжалостный сноп солнечного света. Дверной проем превратился в белое сияние, в котором сновали тени. Мартин закричал, потом из его груди вырвалось леденящее кровь завывание Властителя, охваченного безграничной яростью. Откинув голову, Мириам вторила ему.
– Essence![10] – раздался человеческий крик. Люди ворвались в зал. Неужели эти жалкие существа осмелились ей угрожать? Она решительно вынула из кармана картонку со спичками.
– Madame, si'l vous plait!
«Сударыня, прошу вас», как же! Чиркнув спичкой, Мириам зажгла остальные и швырнула на пол пылающую картонку. Затем коснулась камня, который должен был открыть им ход в канализационные трубы Парижа.
Безрезультатно, камень остался на месте.
7
Ловушка
Пол набирал номер мобильного телефона Бекки вот уже в пятый раз в течение часа. Он уже сделал запрос в отдел связи Лэнгли, чтобы те нашли его агентов, но то ли оба мобильника были отключены, то ли сигналы блокировались – в общем, никакая GPS не помогла. Попытка дозвониться до Чарли тоже не увенчалась успехом.
Десять часов утра. По его подсчетам, они должны были вернуться часа два тому назад, может, больше. Пол сунул в рот очередную пластинку жвачки и с остервенением принялся двигать челюстями. Слава Богу, французские сигареты не пришлись ему по вкусу.
Зазвонил мобильник, Пол едва удержал его в руках.
– Уорд слушает.
– Пол, это Джастин.
Какого черта Джастину Тэрку понадобилось ему звонить? В Виргинии сейчас пять утра.
– Да?
– Мне сказали, что ты меня искал.
– Послушай, дружище, я нуждаюсь в подкреплении.
– Черт!
– Одна из этих треклятых тварей ушла из моей сети. Я проследил за ней до Парижа и потерял здесь. Мне нужно больше людей и больше оборудования.
– И когда тебе все это нужно?
– Разумеется, вчера. Пришли мне, по крайней мере, еще пятерых оперативников.
– Я не могу просто так подключить людей к твоей операции. Ты же знаешь о возникших проблемах. Начались дискуссии. -Джастин с нажимом произнес последнее слово.
– Ради Бога! Это чудовище не из тех, что будут сидеть на месте, неужели не ясно?
– На подготовку агентов уйдут недели. И то если начальство не будет мне мешать, но на это надежда слабая.
– Тогда хотя бы пришли мне команду из Куала.
– Исключено.
– Брось, дружище...
– Вся операция взята под контроль. Скверная новость!
– Мне нужнылюди.
– Ничего не обещаю.
Джастин мог сойти за друга – то есть он готов был поддержать Пола, если тот не становился помехой на его пути. Вне всякого сомнения, новых людей ему не получить, раз вся операция начала вызывать вопросы у международной организации по правам человека.
Пол забарабанил по кнопкам мобильника, набирая номер Бекки, потом – Чарли.
– У меня проблемы, – мрачно бормотал он. И все же в глубине души жила надежда, что с ребятами ничего не случилось. Зря, конечно, они вломились в архив. Поднимется шум, и тогда придется объяснять, что их команда делает во Франции.
Взгляд Уорда скользнул по освещенной солнцем стене небоскреба, затем по циферблату настенных часов.
– Десять пятнадцать, – пробормотал он себе под нос. – Проклятие и еще раз проклятие.
Подобная ситуация в любую секунду могла обернуться скандалом и в «Сюрте», и в Белом доме. Но сейчас ему предстояло подготовиться к действительно тяжелой встрече – с вампирами. Бекки упоминала два района Парижа: Девятый и Тринадцатый. Открыв ноутбук, Пол обратился к базе данных ЦРУ. Никакого волшебного проникновения в тайны мира – лишь кое-какая очень хорошая информация и множество подробностей. Здесь он мог найти практически любого, а с его уровнем допуска – послать запрос через поисковую систему «Эшелон», набрав на клавиатуре лишь несколько ключевых слов. «Эшелон» начнет отыскивать эти слова среди миллиардов телефонных разговоров, писем электронной почты, факсов и радиопереговоров, которые фиксировались системой.
Но... приходилось быть дьявольски конкретным, чтобы раздобыть полезные сведения. Какие слова могла употреблять эта путешественница, разговаривая по телефону, – особые, редкие слова? Пол не знал, кому она могла звонить, куда отправиться, у него также не было сведений, являлся ли Париж конечным пунктом ее вояжа.
В базе данных ЦРУ кроме всего прочего имелось огромное количество карт, несравнимо лучше тех, что продаются в магазинах. Среди них были и карты Парижа, составленные немецкими военными во время Второй мировой войны. Первоначально предполагалось, что оккупантам предстоят бои за каждый дом, поэтому существовали детальные поэтажные планы любого здания, а также план системы канализации, вплоть до указания, в каких трубах и тоннелях мог пройти человек. Немцы составили такие карты почти для всех больших европейских городов. Многие из карт, конечно, устарели; так, например, бомбежка китайского посольства во время косовского конфликта 1999 года была вызвана тем, что при разработке операции полагались на именно такой план улиц Белграда, составленный вермахтом Теперь на всех картах в базе данных ЦРУ стоит четкая отметка последнего года проверки.
Уорд заметил, что план Девятого района не трогали с 1944 года. Названия улиц и все обозначения были сделаны на немецком, что не внушало особых надежд. А вот план Тринадцатого района был пересмотрен французами в 1998 году, и в аннотации указывалось, что с тех пор карта обновлялась ежегодно.
Пол приготовился долго изучать изображение на экране: ему предстояло запомнить каждую улицу, каждую канализационную трубу, этаж любого здания.
Вампир знает свой мир до последнего закоулка. Для него не существует преград в виде замков, он может вскарабкаться по любой стене и пересечь любую крышу; канализация – все равно что железная дорога. Он сумеет рассчитать путь по трубопроводу, оконным карнизам и свесам крыш.
Сначала Пол не верил в силу и ум вампиров. Когда он впервые уставился в неподвижные темные глаза одного из них, на вид такого маленького и беспомощного, на лице этого ничтожества блуждала легкая улыбка, словно оно находило забавным все происходящее. Джек Додж окликнул его: «Эй», шагнул вперед – и тут же в воздухе мелькнул нож и отсек голову Джека, как цветок от стебля. До сих пор у него в ушах раздаются эти страшные звуки: трещат кости и с легким шипением кровь выливается из обрубка, он слышал их в завывании самолетных моторов во время ночных перелетов, в шепоте ветра, заблудившегося среди городских зданий.
Выползая из всех щелей и закоулков своего мира, твари вовлекали его в бесконечную гонку, появляясь то тут, то там, разыгрывая бесконечную шахматную партию, в которой они всегда опережали его на несколько ходов. Его самым действенным оружием были неожиданность и технические новшества, в то время как они при всей своей дьявольской изобретательности и скорости техникой они вообще не владели.
Смерть вампира была отвратительна, и, если приходилось видеть их борьбу со смертью, наступали мгновения, когда ты почти сочувствовал этим монстрам. Вампиры умирали тяжело.
– Действительно тяжело, – произнес Уорд вслух.
Он сидел уставившись на карту канализации Тринадцатого района. Совсем недавно, примерно год назад, в системе были произведены изменения: так, например, один из туннелей заблокировали. Когда-то в этом районе находились дубильные и красильные мастерские, возможно до сих пор это сказывается на качестве воды.
Затрещал телефон у изголовья постели. Пол рванул трубку.
– Сегодня утром в шесть тридцать твоих людей поймали в архивном отделе префектуры полиции. – Это был голос Сэма Мазура из посольства.
– О Господи!..
– Французы засняли их на видео, начиная с той секунды, как они спустились с крыши внутрь помещения! Приезжай, Пол, у нас крупные неприятности!
– Где они?..
– Лягушатники собираются отвезти их прямо в аэропорт и отправить ближайшим рейсом в Вашингтон. Ребят отпускают благодаря дипломатической неприкосновенности, но Франция теперь окончательно и бесповоротно закрыта для них. И вот еще что: причина, по которой им позволили так долго находиться на тщательно охраняемом объекте, в том, что «Сюрте» хотела записать каждый удар по клавише клавиатуры, пока они прорывались в базу данных. Французам известно, и как они это сделали, и что обнаружили – в общем, все.
– Сейчас буду.
Уорд не очень хорошо ориентировался в метро, но он знал, что в середине дня это самый быстрый транспорт в Париже. Тем не менее поезд ехал, как ему показалось, умопомрачительно долго, предоставляя ему возможность методично просчитать не одну возможность спасти Бекки, Чарли и всю операцию.
Спустя пятнадцать минут он уже взбегал по ступеням выхода на площадь Согласия. А вот и здание американского посольства. Дипломатический паспорт позволил Уорду беспрепятственно миновать и французскую охрану, и американскую морскую пехоту.
Кабинет Сэма находился в середине широкого коридора.
– Я Пол Уорд, – представился он секретарю, который, к его удивлению, оказался французом. Он допущен к секретным документам, владеет соответствующей информацией? Да, времена изменились...
Сэм сидел за металлическим письменным столом. Жалюзи на окне были плотно закрыты; стены, казалось, сотрясались от гула кондиционера.
– Пол, ты старый засранец, я думал, тебя арестовали по дороге сюда.
– Что с моими людьми?
– Бизнес-класс в самолете «Эр-Франс». Не так уж плохо.
Разумеется, ни для кого из них это еще не конец. Ребята допустили огромный промах, и пройдет немало времени, прежде чем ситуация стабилизируется, если такое вообще возможно.
– Они что, уже в полете?
– Нет, по дороге в аэропорт, французы не любят, когда кто-то проникает на их секретные объекты, особенноесли это американцы.
– Сэм, знаю, ты меня возненавидишь, но тебе придется найти способ, как оставить мою команду здесь. Они мне срочно нужны.
Мазур покачал головой.
– Все кончено.
– Потребуй ответной услуги, используй шантаж... Сделай что-нибудь!
– Я ничего не могу сделать. Твои агенты провалились.
– В таком случае мне нужно срочно увидеть посла.
Сэм вскочил из-за стола.
– Ты шутишь. Сам заварил кашу, а теперь хочешь, чтобы политики ее расхлебывали? Как-то не верится, что у тебя в Конгрессе есть богатый покровитель.
Пол попытался разыграть последнюю карту, которая, как он надеялся, могла оказаться козырной.
– Тут замешан терроризм, Сэм. Мы проводим серьезнейшую операцию, и Франция здесь оказалась вовлечена только потому, что на ее территории находится международная террористка. Если мы ее упустим, могут пострадать невинные люди.
Сэм потянулся к телефону.
– Тебе не нужен никакой посол.
Он затарахтел по-французски с бешеной скоростью, и Пол с трудом понял, что Мазур обращался к какому-то важному чиновнику с просьбой о срочном и незамедлительном вмешательстве.
Сэм повесил трубку.
– Через десять минут с нами встретится начальник подразделения внутренней безопасности «Сюрте».
На этот раз они отправились в путь в посольском «ситроене», поэтому передвигаться по городу было легче.
Сэм некоторое время молчал, затем, откашлявшись, произнес:
– Если операция проводится такими скудными силами и совершенно не по правилам, то всегда возникают проблемы.
– Мы действуем очень эффективно.
– Я не хочу вмешиваться, Пол, но должен тебе сказать, что выглядишь ты хуже некуда даже по сравнению с жертвой дорожного происшествия. Чем бы ты там ни занимался, причем очень эффективно, это дело превращает тебя в настоящую развалину.
Уорд и Сэм вместе учились, как задушить человека струной от рояля и как подкожно установить микрофон кошке или собаке. Но в Камбодже, куда их направили, эти знания совершенно не пригодились – там шла обычная война.
– А вот ты, между прочим, отлично выглядишь. Теннис, гольф и бассейн.
– А еще покер каждый вторник с британцами. Здесь совсем неплохо можно жить, если ни во что не вляпываться, как это сделали твои головорезы.
Если бы только французские таможенники не упустили эту тварь в аэропорту де Голля... Лично он представлял себе операцию так: эту тварь следовало обезвредить выстрелом, как только она приблизилась к таможенному контролю, а затем сбросить в чан с серной кислотой или кремировать. Вампирша удрала по дороге в камеру – что ж, иначе и быть не могло!
– Мне бы хотелось рассказать тебе, чем я занят, но не могу, – Пол пожал плечами. – Было бы гораздо легче, если бы каждый полицейский, каждый чертов офицер безопасности знал об операции. Но тогда началось бы нечто непредсказуемое, настоящее светопреставление.
– Что ж, это все объясняет. Ты сгоришь на такой работе, старина. Насколько я понял, твои методы не щадят в первую очередь тебя самого.
Они подъехали к длинному внушительному зданию в английском стиле, где размещалась «Сюрте». Пол опасался бюрократической волокиты и долгого ожидания, но спустя четверть часа они переступили порог очень тихого и очень стильного кабинета, хозяином которого оказался чрезвычайно строгий карлик.
– Я полковник Бокаж, – представился он.
– Где Анри-Жорж? – спросил Сэм.
– Вы побеседуете со мной.
– J'voudrais mon peuple, monsieur. Tout de suite[11], – в разговор вступил Уорд.
Бокаж рассмеялся.
– Господин Мазур, это и есть человек, отвечающий за операцию? Сэм кивнул.
– Но мы договаривались о встрече с господином Борделоном!
– А он перепоручил это дело мне.
– Мне нужны мои люди, – Пол перешел на английский. – Мы спасаем человеческие жизни.
– Вы говорите по-французски. Вам следовало бы и думать по-французски. Это более цивилизованный язык...
– Я не могу думать по-французски.
– ...Потому что у нас много способов выразить понятия добра и зла. – Он снова улыбнулся. – Господин Мазур, не могли бы вы выйти на минуту? Прошу меня извинить.
Сэм покинул кабинет, и полковник некоторое время молча просматривал документы в папке. Всего лишь поза, нагнетание напряжения. Пол сам тысячи раз поступал точно так же, принимая нервных посетителей.
Десять часов утра. По его подсчетам, они должны были вернуться часа два тому назад, может, больше. Пол сунул в рот очередную пластинку жвачки и с остервенением принялся двигать челюстями. Слава Богу, французские сигареты не пришлись ему по вкусу.
Зазвонил мобильник, Пол едва удержал его в руках.
– Уорд слушает.
– Пол, это Джастин.
Какого черта Джастину Тэрку понадобилось ему звонить? В Виргинии сейчас пять утра.
– Да?
– Мне сказали, что ты меня искал.
– Послушай, дружище, я нуждаюсь в подкреплении.
– Черт!
– Одна из этих треклятых тварей ушла из моей сети. Я проследил за ней до Парижа и потерял здесь. Мне нужно больше людей и больше оборудования.
– И когда тебе все это нужно?
– Разумеется, вчера. Пришли мне, по крайней мере, еще пятерых оперативников.
– Я не могу просто так подключить людей к твоей операции. Ты же знаешь о возникших проблемах. Начались дискуссии. -Джастин с нажимом произнес последнее слово.
– Ради Бога! Это чудовище не из тех, что будут сидеть на месте, неужели не ясно?
– На подготовку агентов уйдут недели. И то если начальство не будет мне мешать, но на это надежда слабая.
– Тогда хотя бы пришли мне команду из Куала.
– Исключено.
– Брось, дружище...
– Вся операция взята под контроль. Скверная новость!
– Мне нужнылюди.
– Ничего не обещаю.
Джастин мог сойти за друга – то есть он готов был поддержать Пола, если тот не становился помехой на его пути. Вне всякого сомнения, новых людей ему не получить, раз вся операция начала вызывать вопросы у международной организации по правам человека.
Пол забарабанил по кнопкам мобильника, набирая номер Бекки, потом – Чарли.
– У меня проблемы, – мрачно бормотал он. И все же в глубине души жила надежда, что с ребятами ничего не случилось. Зря, конечно, они вломились в архив. Поднимется шум, и тогда придется объяснять, что их команда делает во Франции.
Взгляд Уорда скользнул по освещенной солнцем стене небоскреба, затем по циферблату настенных часов.
– Десять пятнадцать, – пробормотал он себе под нос. – Проклятие и еще раз проклятие.
Подобная ситуация в любую секунду могла обернуться скандалом и в «Сюрте», и в Белом доме. Но сейчас ему предстояло подготовиться к действительно тяжелой встрече – с вампирами. Бекки упоминала два района Парижа: Девятый и Тринадцатый. Открыв ноутбук, Пол обратился к базе данных ЦРУ. Никакого волшебного проникновения в тайны мира – лишь кое-какая очень хорошая информация и множество подробностей. Здесь он мог найти практически любого, а с его уровнем допуска – послать запрос через поисковую систему «Эшелон», набрав на клавиатуре лишь несколько ключевых слов. «Эшелон» начнет отыскивать эти слова среди миллиардов телефонных разговоров, писем электронной почты, факсов и радиопереговоров, которые фиксировались системой.
Но... приходилось быть дьявольски конкретным, чтобы раздобыть полезные сведения. Какие слова могла употреблять эта путешественница, разговаривая по телефону, – особые, редкие слова? Пол не знал, кому она могла звонить, куда отправиться, у него также не было сведений, являлся ли Париж конечным пунктом ее вояжа.
В базе данных ЦРУ кроме всего прочего имелось огромное количество карт, несравнимо лучше тех, что продаются в магазинах. Среди них были и карты Парижа, составленные немецкими военными во время Второй мировой войны. Первоначально предполагалось, что оккупантам предстоят бои за каждый дом, поэтому существовали детальные поэтажные планы любого здания, а также план системы канализации, вплоть до указания, в каких трубах и тоннелях мог пройти человек. Немцы составили такие карты почти для всех больших европейских городов. Многие из карт, конечно, устарели; так, например, бомбежка китайского посольства во время косовского конфликта 1999 года была вызвана тем, что при разработке операции полагались на именно такой план улиц Белграда, составленный вермахтом Теперь на всех картах в базе данных ЦРУ стоит четкая отметка последнего года проверки.
Уорд заметил, что план Девятого района не трогали с 1944 года. Названия улиц и все обозначения были сделаны на немецком, что не внушало особых надежд. А вот план Тринадцатого района был пересмотрен французами в 1998 году, и в аннотации указывалось, что с тех пор карта обновлялась ежегодно.
Пол приготовился долго изучать изображение на экране: ему предстояло запомнить каждую улицу, каждую канализационную трубу, этаж любого здания.
Вампир знает свой мир до последнего закоулка. Для него не существует преград в виде замков, он может вскарабкаться по любой стене и пересечь любую крышу; канализация – все равно что железная дорога. Он сумеет рассчитать путь по трубопроводу, оконным карнизам и свесам крыш.
Сначала Пол не верил в силу и ум вампиров. Когда он впервые уставился в неподвижные темные глаза одного из них, на вид такого маленького и беспомощного, на лице этого ничтожества блуждала легкая улыбка, словно оно находило забавным все происходящее. Джек Додж окликнул его: «Эй», шагнул вперед – и тут же в воздухе мелькнул нож и отсек голову Джека, как цветок от стебля. До сих пор у него в ушах раздаются эти страшные звуки: трещат кости и с легким шипением кровь выливается из обрубка, он слышал их в завывании самолетных моторов во время ночных перелетов, в шепоте ветра, заблудившегося среди городских зданий.
Выползая из всех щелей и закоулков своего мира, твари вовлекали его в бесконечную гонку, появляясь то тут, то там, разыгрывая бесконечную шахматную партию, в которой они всегда опережали его на несколько ходов. Его самым действенным оружием были неожиданность и технические новшества, в то время как они при всей своей дьявольской изобретательности и скорости техникой они вообще не владели.
Смерть вампира была отвратительна, и, если приходилось видеть их борьбу со смертью, наступали мгновения, когда ты почти сочувствовал этим монстрам. Вампиры умирали тяжело.
– Действительно тяжело, – произнес Уорд вслух.
Он сидел уставившись на карту канализации Тринадцатого района. Совсем недавно, примерно год назад, в системе были произведены изменения: так, например, один из туннелей заблокировали. Когда-то в этом районе находились дубильные и красильные мастерские, возможно до сих пор это сказывается на качестве воды.
Затрещал телефон у изголовья постели. Пол рванул трубку.
– Сегодня утром в шесть тридцать твоих людей поймали в архивном отделе префектуры полиции. – Это был голос Сэма Мазура из посольства.
– О Господи!..
– Французы засняли их на видео, начиная с той секунды, как они спустились с крыши внутрь помещения! Приезжай, Пол, у нас крупные неприятности!
– Где они?..
– Лягушатники собираются отвезти их прямо в аэропорт и отправить ближайшим рейсом в Вашингтон. Ребят отпускают благодаря дипломатической неприкосновенности, но Франция теперь окончательно и бесповоротно закрыта для них. И вот еще что: причина, по которой им позволили так долго находиться на тщательно охраняемом объекте, в том, что «Сюрте» хотела записать каждый удар по клавише клавиатуры, пока они прорывались в базу данных. Французам известно, и как они это сделали, и что обнаружили – в общем, все.
– Сейчас буду.
Уорд не очень хорошо ориентировался в метро, но он знал, что в середине дня это самый быстрый транспорт в Париже. Тем не менее поезд ехал, как ему показалось, умопомрачительно долго, предоставляя ему возможность методично просчитать не одну возможность спасти Бекки, Чарли и всю операцию.
Спустя пятнадцать минут он уже взбегал по ступеням выхода на площадь Согласия. А вот и здание американского посольства. Дипломатический паспорт позволил Уорду беспрепятственно миновать и французскую охрану, и американскую морскую пехоту.
Кабинет Сэма находился в середине широкого коридора.
– Я Пол Уорд, – представился он секретарю, который, к его удивлению, оказался французом. Он допущен к секретным документам, владеет соответствующей информацией? Да, времена изменились...
Сэм сидел за металлическим письменным столом. Жалюзи на окне были плотно закрыты; стены, казалось, сотрясались от гула кондиционера.
– Пол, ты старый засранец, я думал, тебя арестовали по дороге сюда.
– Что с моими людьми?
– Бизнес-класс в самолете «Эр-Франс». Не так уж плохо.
Разумеется, ни для кого из них это еще не конец. Ребята допустили огромный промах, и пройдет немало времени, прежде чем ситуация стабилизируется, если такое вообще возможно.
– Они что, уже в полете?
– Нет, по дороге в аэропорт, французы не любят, когда кто-то проникает на их секретные объекты, особенноесли это американцы.
– Сэм, знаю, ты меня возненавидишь, но тебе придется найти способ, как оставить мою команду здесь. Они мне срочно нужны.
Мазур покачал головой.
– Все кончено.
– Потребуй ответной услуги, используй шантаж... Сделай что-нибудь!
– Я ничего не могу сделать. Твои агенты провалились.
– В таком случае мне нужно срочно увидеть посла.
Сэм вскочил из-за стола.
– Ты шутишь. Сам заварил кашу, а теперь хочешь, чтобы политики ее расхлебывали? Как-то не верится, что у тебя в Конгрессе есть богатый покровитель.
Пол попытался разыграть последнюю карту, которая, как он надеялся, могла оказаться козырной.
– Тут замешан терроризм, Сэм. Мы проводим серьезнейшую операцию, и Франция здесь оказалась вовлечена только потому, что на ее территории находится международная террористка. Если мы ее упустим, могут пострадать невинные люди.
Сэм потянулся к телефону.
– Тебе не нужен никакой посол.
Он затарахтел по-французски с бешеной скоростью, и Пол с трудом понял, что Мазур обращался к какому-то важному чиновнику с просьбой о срочном и незамедлительном вмешательстве.
Сэм повесил трубку.
– Через десять минут с нами встретится начальник подразделения внутренней безопасности «Сюрте».
На этот раз они отправились в путь в посольском «ситроене», поэтому передвигаться по городу было легче.
Сэм некоторое время молчал, затем, откашлявшись, произнес:
– Если операция проводится такими скудными силами и совершенно не по правилам, то всегда возникают проблемы.
– Мы действуем очень эффективно.
– Я не хочу вмешиваться, Пол, но должен тебе сказать, что выглядишь ты хуже некуда даже по сравнению с жертвой дорожного происшествия. Чем бы ты там ни занимался, причем очень эффективно, это дело превращает тебя в настоящую развалину.
Уорд и Сэм вместе учились, как задушить человека струной от рояля и как подкожно установить микрофон кошке или собаке. Но в Камбодже, куда их направили, эти знания совершенно не пригодились – там шла обычная война.
– А вот ты, между прочим, отлично выглядишь. Теннис, гольф и бассейн.
– А еще покер каждый вторник с британцами. Здесь совсем неплохо можно жить, если ни во что не вляпываться, как это сделали твои головорезы.
Если бы только французские таможенники не упустили эту тварь в аэропорту де Голля... Лично он представлял себе операцию так: эту тварь следовало обезвредить выстрелом, как только она приблизилась к таможенному контролю, а затем сбросить в чан с серной кислотой или кремировать. Вампирша удрала по дороге в камеру – что ж, иначе и быть не могло!
– Мне бы хотелось рассказать тебе, чем я занят, но не могу, – Пол пожал плечами. – Было бы гораздо легче, если бы каждый полицейский, каждый чертов офицер безопасности знал об операции. Но тогда началось бы нечто непредсказуемое, настоящее светопреставление.
– Что ж, это все объясняет. Ты сгоришь на такой работе, старина. Насколько я понял, твои методы не щадят в первую очередь тебя самого.
Они подъехали к длинному внушительному зданию в английском стиле, где размещалась «Сюрте». Пол опасался бюрократической волокиты и долгого ожидания, но спустя четверть часа они переступили порог очень тихого и очень стильного кабинета, хозяином которого оказался чрезвычайно строгий карлик.
– Я полковник Бокаж, – представился он.
– Где Анри-Жорж? – спросил Сэм.
– Вы побеседуете со мной.
– J'voudrais mon peuple, monsieur. Tout de suite[11], – в разговор вступил Уорд.
Бокаж рассмеялся.
– Господин Мазур, это и есть человек, отвечающий за операцию? Сэм кивнул.
– Но мы договаривались о встрече с господином Борделоном!
– А он перепоручил это дело мне.
– Мне нужны мои люди, – Пол перешел на английский. – Мы спасаем человеческие жизни.
– Вы говорите по-французски. Вам следовало бы и думать по-французски. Это более цивилизованный язык...
– Я не могу думать по-французски.
– ...Потому что у нас много способов выразить понятия добра и зла. – Он снова улыбнулся. – Господин Мазур, не могли бы вы выйти на минуту? Прошу меня извинить.
Сэм покинул кабинет, и полковник некоторое время молча просматривал документы в папке. Всего лишь поза, нагнетание напряжения. Пол сам тысячи раз поступал точно так же, принимая нервных посетителей.