Страница:
Покорение весьма воинственного народа произошло почти без боя, превосходством римской организации. Только племя нервийцев, поддержанное двумя другими, устроило нападение из засады на римскую армию в момент разбивки ею лагеря; таковое было отбито благодаря огромному численному перевесу легионеров и их дисциплине (легкая пехота и нестроевые бежали). Римляне, благодаря своей организации, могли сосредоточивать на полях сражений большие массы, чем варвары, и, пользуясь своими укрепленными лагерями, могли уклоняться от боя, когда последний не являлся им желательным. Попытка же вождя галлов Верцингеторикса укрыться в укрепленный пункт - Алезию - сразу привела к тому, что Юлий Цезарь заблокировал его, окружив сплошной линией укреплений, а чтобы выручка стала невозможной, обеспечил и свой тыл циркумвалационной линией{52}. 20 тысяч галлов Верцингеторикса были окружены контрвалационной линией в 15 верст длиной; протяжение циркумвалационной линии достигало 19 верст. На ровных, удобных для прорыва местах впереди рва были расположены разнообразные искусственные препятствия - до 8 рядов волчьих ям, с забитыми в них острыми кольями, включительно. Все эти работы были выполнены 70-тыс. римской армией в 5-6 недельный срок до прибытия выручки - 50-тысячной армии галлов, которая оказалась не в силах прорвать циркумвалационную линию, во время атаки была контратакована во фланг вылазкой римлян и обращена в бегство.
Римское инженерное искусство стояло весьма высоко. Во время гражданской войны в Испании Цезарь наблюдал в городе Илерде, на берегу притока р. Эбро, армию сторонников Помпея. Цезарю необходимо было обеспечить за собой маневрирование на обоих берегах притока р. Эбро, но близ фронта навести мост не удалось - неприятель разрушил его вылазкой по тому берегу, где находилась только конница Цезаря. Тогда Юлий Цезарь, прокопав несколько каналов{53}, сумел понизить воду в притоке р. Эбро до такого уровня, что открылся брод.
Причины незаконченности завоевания Германии. В боевом отношении, как материал, германские варвары стояли, по-видимому, выше римских войск. Еще при Марие римская республика едва справлялась с нападениями кимвров и тевтонов. Юлий Цезарь избегал в равных силах полевого боя с галлами и маскировал свое уклонение от боя преувеличенными данными о численности противника. Но в стратегическом отношении превосходство римлян было огромно, так как римская организация позволяла сосредоточение 100 тысячных масс против 10-15-тысячных масс, которые могли привести на поле сражения не вышедшие еще из родового быта германские племена. В этих условиях поражение римлян в Тевтобургском лесу, при возвращении с летних выдвинутых позиций на зимние стоянки, являлось исключением, и римская империя имела достаточно физических сил и организованности для завоевания всей Германии. Если она остановилась на полупути к разрешению этой задачи, то не по военным, а по политическим причинам. Завоевание Германии требовало долголетнего сосредоточения на Рейне и за Рейном значительной части римской армии. Цезарь завоевал Галлию имея 12 легионов, - но они и провозгласили его римским императором. Тиверий дал Германику, чтобы отомстить за поражение в Тевтобургском лесу и завоевать Германию, только 8 легионов, но, не доверяя Германику, скоро уменьшил число легионов и прекратил борьбу. Сам император не мог руководить войной на столь отдаленном театре, а талантливый полководец с закаленной в борьбе значительной армией мог бы повторить прием Цезаря.
Вегеций. Важнейшие военно-литературные труды римлян до нас не дошли. Безвозвратно утрачен труд Порция Катона о военном деле, утрачен труд генерала Фронтина, заключавший, помимо теории, сборник военно-исторических примеров; утрачен основной военный устав императора Августа, дополненный Траяном и Адрианом. Виднейшим представителем римских взглядов на военное искусство является Вегеций, писавший, однако, уже в период падения римской империи, в V веке, и призывавший к реставрации древних военных учреждений, чтобы воскресить утраченное мировое господство римлян. Вегеций делает ценные позаимствования из недошедших до нас римских авторов, но, не будучи сам военным, смешивает тактику и организацию различных периодов римской истории. О популярности Вегеция можно судить по тому, что его труды дошли до нас в количестве 120 списков, сделанных в средневековье, между X и XV столетиями. Известный писатель, австрийский фельдмаршал принц де Линь, отзывался о труде Вегеция так: "божеству, говорит Вегеций, принадлежит идея легиона, а я нахожу, что божество вдохновляло Вегеция". У Вегеция нет глубины философского и психологического анализа, которым отличались греческие писатели, особенно Ксенофонт. Но у него встречается целый ряд мыслей, вызывающих на размышление и ставших впоследствии общими местами: следует ли строить "золотой мост" неприятелю, - не доводя его до отчаяния, предоставлять ему путь отступления; благоразумно ли искать решения в сражении, что связано с риском, и не лучше ли одолеть неприятеля хитростью и мелкими булавочными уколами; не следует выводить в полевой бой недостаточно обученных новобранцев; не легко будет разбит тот вождь, который умеет правильно оценить свои и неприятельские силы; неожиданность, внезапность вызывает у противника страх и панику; кто не заботится о содержании своих войск, будет и без боя побежден. Современный читатель не нуждается в классическом авторитете для подтверждения этих истин, которые мы признаем избитыми, но которыми зачитывались многие поколения военных. В общем, труд Вегеция носит на себе отпечаток римского предпочтения практических рецептов отвлеченным рассуждениям. Представителем тактического и стратегического искусства римлян времен империи является Юлий Цезарь - великий полководец и великий военный историк, сам описавший собственные походы. Военное дело, механизм армии усложнился в эту эпоху в огромной степени - и Юлий Цезарь обнаружил высокое мастерство использовать все достижения организации и техники.
Наибольшие трудности пришлось испытать Цезарю в гражданской войне против Помпея.
Начальный момент гражданской войны. Римский сенат, отстаивая интересы аристократии и опасаясь растущей силы и влияния Юлия Цезаря, под фальшивым предлогом борьбы с парфянами, потребовал у Цезаря два легиона. Когда он их получил и число легионов у Цезаря, управлявшего провинциями Трансальпийской и Цизальпинской Галлией (современная Франция и Ломбардия) и Иллирией, уменьшилось с 11 до 9, сенат 12 декабря 50 г. (до нашей эры) потребовал от Цезаря, чтобы он распустил свои войска и сдал управление провинциями. Цезарь решил вступить в борьбу. В 9-ти легионах Цезаря насчитывалось всего 31.000 солдат. В предвидении возможности гражданской войны, Цезарь распределил их так: один, самый сильный легион (13-й) находился в Ломбардии. 2 легиона были на пути из Галлии в Ломбардию. Остальные 6 легионов были подтянуты на юг Галлии и группировались пополам - на Роне и против испанской границы. Силы враждебной Цезарю аристократической партии, возглавляемой Помпеем, распределялись так: Италия была почти безоружна; здесь находились переданные Цезарем 2 легиона, которых Помпеи опасался и которые он удалил на юг Италии, в Апулию; пять новых легионов только начинали формироваться. Главные силы Помпея - 6 старых боевых легионов - находились в Испании (Черт. No 5).
Таким образом, военный объект Цезаря, неприятельская вооруженная сила, которую надо было сокрушить, находился в Испании. Но политическим объектом действий Цезаря являлся Рим. Цезарю пришлось сделать выбор между военной и политической целями действия. Он остановился на последней. Только занятие Рима позволяло Цезарю выступить в роли защитника общенародных, а не узко эгоистических интересов, позволяло захватить в свои руки политическую власть и связанный с нею авторитет. Без Рима управление государством для Цезаря было невозможно. Захватив Рим, Цезарь имел возможность подтасовать выборы в свою пользу, придать своей узурпации облик известной законности, тогда как бежавшие из Рима сенаторы теряли значительную часть своего влияния и не правомочны были созывать сенат. Захват Рима создавал Цезарю политическую базу.
В ночь на 17 декабря 50 г. Цезарь с одним легионом перешел Рубикон маленькую речку на границе Цизальпинской Галлии - и стремительно двинулся по трем дорогам, со своей горстью людей, на юг, вдоль берега Адриатического моря. Следующий легион догнал его только через три недели. Цезарь встретил лишь ничтожное сопротивление{54}. Помпеи предполагал гораздо большие силы Цезаря; имея большое влияние на Востоке, он хотел перенести туда борьбу, так как боялся на итальянской почве вступить в решительный бой с Цезарем ("мертвящий центр"); много солдат дезертировало от него к Цезарю, уходили целые когорты. Помпеи, вместо того, чтобы отстаивать важнейшие укрепленные центры, призвав на помощь легионы из Испании, выдвинул другой план: морская сила была на его стороне; он эвакуировал из Бриндизи на Балканы своих сторонников и войска, Италия была лишена подвоза хлеба из своих житниц - Сицилии и Африки; костлявая рука голода должна была отрезвить итальянцев и заставить их возненавидеть Цезаря{55}.
В два месяца Цезарь овладел всей Италией. В течение трех недель затем он организовывал государственную власть в Риме. Захватом Сицилии он обеспечил ближайшую потребность в хлебе. С марта по октябрь 49 года он сокрушил в тяжелой борьбе 6 неприятельских легионов в Испании. 28 ноября 49 года он перенес борьбу на Балканы. Операция Цезаря характеризуется правильной политической оценкой, более чем дерзостным (блеф) началом борьбы и искусным действием по внутренним линиям в современном масштабе между Испанией и Балканами.
Сражение под Фарсалом. С большим риском, в два приема, переправил Цезарь из Бриндизи через Адриатическое море, на котором господствовал неприятельский флот, армию в составе 11 легионов из общего числа 28, находившихся в его распоряжении. Помпеи со своей армией укрепился на побережье, близ Дирахиума. Благодаря господству на море, Помпей получал обильное снабжение и имел возможность перенести театр операций с Балканского полуострова в какую-либо провинцию запада, завоеванную Цезарем. Последнему было необходимо вызвать Помпея на полевое сражение, а для этого требовалось рисковать. Цезарь отправил 3 легиона в Фессалию, навстречу подкреплениям, которые направлялись к Помпею, и для завоевания Греции, а сам, с 7 легионами, осадил армию Помпея, состоявшую из 9 легионов{56}. Эта осада превосходных сил, которые при помощи флота могли совершить десант в тылу осаждающих, оправдывалась стремлением Цезаря удержать Помпея на Балканах и нанести ему моральный ущерб. Она привела армию Цезаря к частному поражению при переходе Помпея в контратаку. Но этот успех оказался гибельным для Помпея: он был уже не в силах сдержать своих сторонников, требовавших быстрого использования успеха, начал преследование отходившего в Фессалию Цезаря, потерял преимущества, связанные с действиями на побережьи моря, где господствовал его флот, и у Фарсала дал (6 июня 48 г. до Р. X.) сражение Цезарю, к которому последний так стремился{57}.
Помпеи располагал почти полуторным численным превосходством: 40 тысяч пехоты и 3 тысячи конницы против 30 тысяч пехоты и 2 тысяч конницы Цезаря, который не успел притянуть к себе ушедшие в Грецию отряды. Но качество войск и командования у Цезаря были выше (Черт. No 6).
План Помпея заключался в следующем, правый его фланг был обеспечен глубоким ручьем; поэтому он собрал всю конницу и всех легковооруженных на левый фланг, которым решил нанести охватывающий удар. Чтобы дать время последнему развиться, Помпей приказал своей пехоте, выстроенной в три линии когорт, встретить удар противника на месте, не бросаясь, как это было принято у римлян, навстречу.
Цезарь, чтобы усилить свою численно недостаточную конницу, прибег к поддержке ее наиболее способными. к быстрым движениям молодыми легионерами, которые несколько дней упражнялись в совместных действиях с конницей. Заметив уже во время развертывания сосредоточение кавалерии Помпея против своего правого крыла, Цезарь приказал своей коннице, в случае атаки неприятеля, уклоняясь от удара, отходить назад и выставил, перпендикулярно к общему фронту, 6 сильных лучших когорт из третьей линии за правым флангом пехоты. Остаток третьей линии он задержал позади, в виде общего резерва, в расчете на то, что его закаленная в боях пехота центра, построенная в две линии когорт, удержится против трех линий Помпея.
Конница Помпея, следуя за отходящей конницей Цезаря, подставила свой фланг 6 когортам, стоявшим за правым флангом Цезаря. Высшее доказательство тактической сплоченности когорт Цезаря - они бросились в атаку на конницу Помпея, одновременно конница Цезаря бросилась в контратаку; кавалерия Помпея была смята, отброшена назад, левое крыло пехоты Помпея охвачено, попытка Помпея бороться с этим охватом выдвижением части третьей Линии явилась запоздалой, общий резерв Цезаря нанес последний удар, левый фланг, а затем и весь фронт пехоты Помпея сдал, все бежало в укрепленный лагерь, где неизбежно последовала скорая сдача Цезарю. Дело армии Помпея проиграно, но партия его располагала еще на других театрах могучими средствами борьбы; Помпей снял с себя знаки полководца, предоставил солдат своей судьбе и бежал организовать дальнейшее сопротивление Цезарю. Энергичное преследование, развитое Цезарем, уничтожило армию Помпея без остатка.
В этом сражении мы наблюдаем уже более сложные формы боя: переход к обороне с последующим наступлением, взаимодействие родов оружия, идею общего резерва, расчлененное маневрирование{58}.
Это сражение представляет всемирно-исторический этап, так как оно похоронило идею римской республики и явилось фундаментом Римской империи{59}.
Государственные перевороты. Римские императоры являлись не вполне наследственными монархами; как основавший империю Цезарь был прежде всего полководец, так и его преемники могли сохранить власть за своей династией только в том случае, если наследники их могли водить и обуздывать солдатские массы. Уже после смерти Цезаря началась борьба между двумя наследниками Цезаря - наследником по полководческому таланту Антонием и его наследником по крови Октавием. Требования талантливости от представителей императорской власти выдвигали узурпаторов, которые, опираясь на военную силу, сталкивали слабых представителей наследственных прав, а им в свою очередь грозили новые узурпаторы.
Эта чехарда императорской власти имела корни в глубоком экономическом кризисе, охватившем Римскую империю. Экономический расцвет Рима был основан на громадных завоеваниях, на военной прибыли, на даровом труде рабов, которых доставляли успешные походы. Сам Рим, при невысокой степени производительности труда в античном мире, тратил больше, чем производил. С остановкой завоеваний кризис стал неизбежным. Этот экономический кризис делал смертельными раны, которые он наносил римскому военному могуществу, и обусловливал общий переход к натуральному хозяйству{60}.
Переход на натуральное хозяйство. Этот переход тяжело отразился на армии. Уже в начале III столетия Септимий Север, вследствие исчезновения полноценных денег, был вынужден увеличить паек; для того, чтобы легионер мог использовать прибавку натурального довольствия, пришлось разрешить легионерам иметь при себе семьи. Таким образом, римский легионер, живший при денежном хозяйстве в казарменной обстановке - в лагере или укрепленном острожке - и посылавший семье свои денежные сбережения, теперь получил от правительства паек и на семью и стал жить с ней вне, казармы, являясь в нее только на часы занятий. И так как при натуральном хозяйстве самопомощь является законом, то очень скоро у римских легионов оказываются свои поля, свое хозяйство, которым они уделяют то внимание, которое раньше безраздельно поглощалось службой.
Профессиональный римский солдат постепенно обратился в полумилиционера, в военного поселенца, имевшего ничтожную боевую ценность и слабое представление о военной дисциплине.
В государстве одновременно происходило исчезновение сборщика податей, так как не было денег, и центуриона-фельдфебеля, носителя римской дисциплины. В третьем столетии центурион-фельдфебель уже переродился в центуриона-каптенармуса, раздатчика пайков.
Германизация войск. Параллельно с этим процессом, подрывавшим основы устройства постоянной армии, происходил и другой процесс ее денационализации. Период великих завоевательных походов был изжит; армия вела по преимуществу монотонную жизнь на отдаленных границах, прерываемую междоусобной бранью при государственных переворотах. В этих условиях военная карьера перестала прельщать представителей древних римских фамилий, которые охотнее стали специализироваться на чисто гражданской службе. Римский историк императора Валерьяна (254-259 г.) обращает внимание на то, что он представлял исключение: он избрал себе военное поприще, хотя и был довольно знатного происхождения. Латинский командный состав быстро стал отходить на второй план. Сначала каждая провинция окрасила командный состав в свои оттенки, затем перевес начали получать варвары-германцы. Власть, заботясь о сохранении латинского характера хотя бы за. гражданским управлением, должна была озаботиться резким разделением гражданской и военной службы. Сын Валерьяна, Галлиен (259-268 г.), воспретил совмещение сенаторского звания с военной службой. Диоклетиан и Константин провели полное разделение гражданской и военной администрации.
Римский солдат превосходил воинственных германских варваров исключительно благодаря строгой дисциплине, регулярному обучению и превосходству организации постоянной армии.
Когда же он обратился в недисциплинированного, плохо обученного и недостаточно снабжаемого военного поселенца-милиционера, превосходство воинственных варваров, с их неизжитой энергией полудикарей, стало очевидным. В борьбе за престол двух кандидатов в императоры одерживал верх тот, кто располагал в своих рядах большим количеством германских наемников. Вспомогательные когорты скоро стали центром римской армии, стали лучше оплачиваться, а легионы - представлять второстепенную часть войска. Напрасно император Проб (276-282 г.) стремился замаскировать зависимость Рима от германских наемников, распределив по легионам 16 тысяч германцев. Легионы уже подражали германцам - строились в колонны, отказались от дротика и меча, перешли на копье, как на главное нападательное вооружение.
Этот порядок был только запротоколен Диоклетианом (284-305 г.), который разделил армию на 4 категории; большинство старых небоеспособных легионов, сильно уменьшившейся численности, обратилось в пограничные поселенные войска лимитанов. Гвардия была сохранена в виде палатинов - вначале два преданных Диоклетиану легиона варваров. Для сопровождения императора в походе назначалась особая категория - комитетские части. Так как пограничные части, самое большее, по своей боеспособности, могли гоняться за разбойниками и были бессильны против вторжения какого-либо племени, то для поддержки их, в виде активного резерва на угрожаемых, границах, была сформирована новая категория войск, по образцу комитатских, получившая вследствие этого оригинальное название псевдокомитатских.
Чем больше варваров было в части, тем она считалась боеспособнее. Скоро слово варвар стало синонимом солдата. Официально учреждение военного фиска стало называться варварским фиском.
Императорская власть, опираясь на эти несвязанные с ней ничем, кроме жалованья и пайка, иноплеменные нецивилизованные войска, чувствовала себя слабой. Константин Великий, в своем походе на Рим, перед колоннами своей армии приказал нести кресты не потому, что это было важно для язычников - кельтов и германцев, составлявших его армию, а чтобы затруднить положение его противника Максенция, возбудив против него сильную христианскую партию в Риме. Добившись успеха, Константин, не веря уже в исключительную силу своего оружия, вступил в соглашение с сильным союзом епископов христианской церкви; на уступку в пользу церкви части своих верховных прав римский император никогда бы не пошел, если бы не ощущалась гнилость фундамента его военного могущества. Старая культура умирала.
В течение III, IV и V столетий пограничные районы - Британия, Рейнская и Дунайская области - были потеряны для римской культуры, вследствие расселения в них германцев, которые являлись то наемниками римских императоров, то восставали против них. То явление, которое называется великим переселением народов, представляет по существу поступление на римскую службу целых германских племен. Не как крестьяне являлись в Римскую империю германские племена, со своими женами, детьми и скарбом, а как наемники, которые в рядах своей племенной организации шли испытывать военное счастье на римской службе. В обстановке разложения, вызванной катастрофой денежного обращения, Рим уже оказывался неспособным к организацией и вместо того, чтобы набирать в вспомогательную часть Отдельных германцев, нанимал кондотьера-германца, преимущественно вождя племени, который обязывался выставлять определенное число воинов и в расплату получал концессии на области и провинции (уступка под постой части каждого дома, под земельный надел - части каждого частного владения и т. д.). В последней четверти IV века это явление-начало получать развитие. Германский наемник уже в течение двух столетий располагал физической силой - но для захвата власти ему не хватало организации, социальной структуры. Теперь она оказалась налицо. Небольшие племена, не превосходившие 70 тысяч человек, считая и женщин и детей, и имевшие возможность выставить не более полутора десятка тысяч бойцов, оказались в состоянии покончить с той фикцией, которую представляло римское гражданское управление, не опиравшееся на национальную военную силу; германские предводители захватили власть в Галлии, Италии, Испании и Африке - сначала как наместники императоров; объявление самостоятельности королевств вест- и остготов, бургундцев, франков, вандалов - явилось уже небольшим и неважным изменением формы. Римская империя умерла; римский солдат не был побежден германцем - он дал себя им заместить.
Глава четвертая. Средневековье
Родовой быт германцев. - Вооружение и тактика. - Исчезновение линейной пехоты. - Военная организация франков. - Вассалитет и ленная система. Исчезновение призыва масс. - Снаряжение в поход. - Социальные и тактические предпосылки рыцарства. - Копье. - Средневековая дисциплина. - Рыцарские ордена. - Тактика. - Стратегия. - Города. Препятствия росту силы городских милиций. - Военная мощь феодализма. - Сражение при Бунине
В связи с переходом Римской империи на натуральное хозяйство, уже с третьего века начался перевес варваров над античной цивилизацией. Государственная жизнь возвратилась на давно пройденную феодальную ступень развития. Наступило средневековье.
Из огромного материала, представляемого средневековьем, мы остановимся лишь на том, который характеризует то дно, на которое, при общем развале экономики, опустилось военное искусство и которое интересует нас, как исходное положение всей дальнейшей эволюции. В этой главе мы очертим военное искусство на первоначальной ступени родового быта германцев, феодальные его формы, рыцарство и средневековые милиции. Проблески будущего, попытки возрождения пехоты, связанные с зарождением денежного обращения и народными движениями XIV и XV веков, мы относим к следующей главе.
Родовой быт германцев. Германские племена в эпоху первого соприкосновения с римской цивилизацией жили па преимуществу скотоводством и охотой при зачаточном состоянии земледелия. Пределы численности племени обусловливались необходимостью в одни сутки собрать, в случае опасности, к центру территории племени всех воинов. Племена занимали, таким образом, каждое не свыше 5.000 кв. километров, на каком пространстве могло прокормиться 25-40 тысяч населения. Взрослых мужчин в племени могло быть 6-10 тысяч
Племя распадалось на роды или сотни. Каждый род - около сотни семейств населял особую деревню. При большом количестве населения деревни - свыше двух тысяч душ - совместная жизнь становилась трудной, и род расселялся и разделялся на два рода - две деревни. Земля составляла общественную собственность деревни - в среднем 150 кв. км. - и называлась гау (волость). Род назывался сотней, потому что выставлял сотню воинов, понимая "сто" в смысле большого, круглого числа. Деревня выставляла самостоятельный отряд. Во главе деревенского округа - гау - находился старейшина рода - гунно{56} сотни. Гунно являлся руководителем мирной жизни деревни и вождем ее воинов на войне. Сила германцев в период их родового быта покоилась на двух основах: храбрости и физической выносливости отдельного воина, получавшего закал в беспрерывных столкновениях с соседями и на охоте за дикими зверями, и коллективной сплоченности воинов одного рода. Та сплоченность и сомкнутость, которая у цивилизованных народов дается только совместными упражнениями, жизнью в казарме, и строгой дисциплиной, при родовом быте достигается естественно, так как сотня скреплена между собой родственными отношениями; в бой идут родственники и товарищи, имеющие общие хозяйственные и военные интересы. Вместо создаваемого искусственно авторитета начальника, сотня имела в гунно вождя, авторитету которого все подчинялись ежедневно, как в мирной жизни, так и на войне. Гунны не вел строевых занятий своей сотни, как римский центурион в своей манипуле, у него не было определенной дисциплинарной власти, понятие приказа было смутно - и все же род под командой гунно представлял такое естественно Сплоченное целое, какое с большим трудом, на других психологических основаниях, искусственно создают цивилизованные народы в своих тактических единицах. Внутренняя спайка, взаимная выручка - основные моральные силы; они были у германцев налицо и оставались непоколебимыми даже при внешнем беспорядке их действий. Не приказу, но призыву своего гунно каждый германец не мог не повиноваться. Даже паника, столь естественно возникающая в нерегулярных, недисциплинированных частях, при неразложившемся еще родовом быте германцев, имела мало места, отступающие германцы, по призыву гунно, останавливались и переходили в наступление. Гунно - тот же римский центурион лучших времен, но отличавшийся от него, как природа отличается От искусства. Вооружение и тактика. Вооружение германцев страдало от бедности их металлом; только немногие из них имели панцири и шлемы; предохранительное вооружение образовывалось преимущественно большим щитом; голова защищалась кожаной или меховой шапкой. Наступательное оружие представляли длинные копья, только у немногих - дротики и мечи. Римляне утверждали, что в задних рядах германцы имели людей, вооруженных только простыми палками.
Римское инженерное искусство стояло весьма высоко. Во время гражданской войны в Испании Цезарь наблюдал в городе Илерде, на берегу притока р. Эбро, армию сторонников Помпея. Цезарю необходимо было обеспечить за собой маневрирование на обоих берегах притока р. Эбро, но близ фронта навести мост не удалось - неприятель разрушил его вылазкой по тому берегу, где находилась только конница Цезаря. Тогда Юлий Цезарь, прокопав несколько каналов{53}, сумел понизить воду в притоке р. Эбро до такого уровня, что открылся брод.
Причины незаконченности завоевания Германии. В боевом отношении, как материал, германские варвары стояли, по-видимому, выше римских войск. Еще при Марие римская республика едва справлялась с нападениями кимвров и тевтонов. Юлий Цезарь избегал в равных силах полевого боя с галлами и маскировал свое уклонение от боя преувеличенными данными о численности противника. Но в стратегическом отношении превосходство римлян было огромно, так как римская организация позволяла сосредоточение 100 тысячных масс против 10-15-тысячных масс, которые могли привести на поле сражения не вышедшие еще из родового быта германские племена. В этих условиях поражение римлян в Тевтобургском лесу, при возвращении с летних выдвинутых позиций на зимние стоянки, являлось исключением, и римская империя имела достаточно физических сил и организованности для завоевания всей Германии. Если она остановилась на полупути к разрешению этой задачи, то не по военным, а по политическим причинам. Завоевание Германии требовало долголетнего сосредоточения на Рейне и за Рейном значительной части римской армии. Цезарь завоевал Галлию имея 12 легионов, - но они и провозгласили его римским императором. Тиверий дал Германику, чтобы отомстить за поражение в Тевтобургском лесу и завоевать Германию, только 8 легионов, но, не доверяя Германику, скоро уменьшил число легионов и прекратил борьбу. Сам император не мог руководить войной на столь отдаленном театре, а талантливый полководец с закаленной в борьбе значительной армией мог бы повторить прием Цезаря.
Вегеций. Важнейшие военно-литературные труды римлян до нас не дошли. Безвозвратно утрачен труд Порция Катона о военном деле, утрачен труд генерала Фронтина, заключавший, помимо теории, сборник военно-исторических примеров; утрачен основной военный устав императора Августа, дополненный Траяном и Адрианом. Виднейшим представителем римских взглядов на военное искусство является Вегеций, писавший, однако, уже в период падения римской империи, в V веке, и призывавший к реставрации древних военных учреждений, чтобы воскресить утраченное мировое господство римлян. Вегеций делает ценные позаимствования из недошедших до нас римских авторов, но, не будучи сам военным, смешивает тактику и организацию различных периодов римской истории. О популярности Вегеция можно судить по тому, что его труды дошли до нас в количестве 120 списков, сделанных в средневековье, между X и XV столетиями. Известный писатель, австрийский фельдмаршал принц де Линь, отзывался о труде Вегеция так: "божеству, говорит Вегеций, принадлежит идея легиона, а я нахожу, что божество вдохновляло Вегеция". У Вегеция нет глубины философского и психологического анализа, которым отличались греческие писатели, особенно Ксенофонт. Но у него встречается целый ряд мыслей, вызывающих на размышление и ставших впоследствии общими местами: следует ли строить "золотой мост" неприятелю, - не доводя его до отчаяния, предоставлять ему путь отступления; благоразумно ли искать решения в сражении, что связано с риском, и не лучше ли одолеть неприятеля хитростью и мелкими булавочными уколами; не следует выводить в полевой бой недостаточно обученных новобранцев; не легко будет разбит тот вождь, который умеет правильно оценить свои и неприятельские силы; неожиданность, внезапность вызывает у противника страх и панику; кто не заботится о содержании своих войск, будет и без боя побежден. Современный читатель не нуждается в классическом авторитете для подтверждения этих истин, которые мы признаем избитыми, но которыми зачитывались многие поколения военных. В общем, труд Вегеция носит на себе отпечаток римского предпочтения практических рецептов отвлеченным рассуждениям. Представителем тактического и стратегического искусства римлян времен империи является Юлий Цезарь - великий полководец и великий военный историк, сам описавший собственные походы. Военное дело, механизм армии усложнился в эту эпоху в огромной степени - и Юлий Цезарь обнаружил высокое мастерство использовать все достижения организации и техники.
Наибольшие трудности пришлось испытать Цезарю в гражданской войне против Помпея.
Начальный момент гражданской войны. Римский сенат, отстаивая интересы аристократии и опасаясь растущей силы и влияния Юлия Цезаря, под фальшивым предлогом борьбы с парфянами, потребовал у Цезаря два легиона. Когда он их получил и число легионов у Цезаря, управлявшего провинциями Трансальпийской и Цизальпинской Галлией (современная Франция и Ломбардия) и Иллирией, уменьшилось с 11 до 9, сенат 12 декабря 50 г. (до нашей эры) потребовал от Цезаря, чтобы он распустил свои войска и сдал управление провинциями. Цезарь решил вступить в борьбу. В 9-ти легионах Цезаря насчитывалось всего 31.000 солдат. В предвидении возможности гражданской войны, Цезарь распределил их так: один, самый сильный легион (13-й) находился в Ломбардии. 2 легиона были на пути из Галлии в Ломбардию. Остальные 6 легионов были подтянуты на юг Галлии и группировались пополам - на Роне и против испанской границы. Силы враждебной Цезарю аристократической партии, возглавляемой Помпеем, распределялись так: Италия была почти безоружна; здесь находились переданные Цезарем 2 легиона, которых Помпеи опасался и которые он удалил на юг Италии, в Апулию; пять новых легионов только начинали формироваться. Главные силы Помпея - 6 старых боевых легионов - находились в Испании (Черт. No 5).
Таким образом, военный объект Цезаря, неприятельская вооруженная сила, которую надо было сокрушить, находился в Испании. Но политическим объектом действий Цезаря являлся Рим. Цезарю пришлось сделать выбор между военной и политической целями действия. Он остановился на последней. Только занятие Рима позволяло Цезарю выступить в роли защитника общенародных, а не узко эгоистических интересов, позволяло захватить в свои руки политическую власть и связанный с нею авторитет. Без Рима управление государством для Цезаря было невозможно. Захватив Рим, Цезарь имел возможность подтасовать выборы в свою пользу, придать своей узурпации облик известной законности, тогда как бежавшие из Рима сенаторы теряли значительную часть своего влияния и не правомочны были созывать сенат. Захват Рима создавал Цезарю политическую базу.
В ночь на 17 декабря 50 г. Цезарь с одним легионом перешел Рубикон маленькую речку на границе Цизальпинской Галлии - и стремительно двинулся по трем дорогам, со своей горстью людей, на юг, вдоль берега Адриатического моря. Следующий легион догнал его только через три недели. Цезарь встретил лишь ничтожное сопротивление{54}. Помпеи предполагал гораздо большие силы Цезаря; имея большое влияние на Востоке, он хотел перенести туда борьбу, так как боялся на итальянской почве вступить в решительный бой с Цезарем ("мертвящий центр"); много солдат дезертировало от него к Цезарю, уходили целые когорты. Помпеи, вместо того, чтобы отстаивать важнейшие укрепленные центры, призвав на помощь легионы из Испании, выдвинул другой план: морская сила была на его стороне; он эвакуировал из Бриндизи на Балканы своих сторонников и войска, Италия была лишена подвоза хлеба из своих житниц - Сицилии и Африки; костлявая рука голода должна была отрезвить итальянцев и заставить их возненавидеть Цезаря{55}.
В два месяца Цезарь овладел всей Италией. В течение трех недель затем он организовывал государственную власть в Риме. Захватом Сицилии он обеспечил ближайшую потребность в хлебе. С марта по октябрь 49 года он сокрушил в тяжелой борьбе 6 неприятельских легионов в Испании. 28 ноября 49 года он перенес борьбу на Балканы. Операция Цезаря характеризуется правильной политической оценкой, более чем дерзостным (блеф) началом борьбы и искусным действием по внутренним линиям в современном масштабе между Испанией и Балканами.
Сражение под Фарсалом. С большим риском, в два приема, переправил Цезарь из Бриндизи через Адриатическое море, на котором господствовал неприятельский флот, армию в составе 11 легионов из общего числа 28, находившихся в его распоряжении. Помпеи со своей армией укрепился на побережье, близ Дирахиума. Благодаря господству на море, Помпей получал обильное снабжение и имел возможность перенести театр операций с Балканского полуострова в какую-либо провинцию запада, завоеванную Цезарем. Последнему было необходимо вызвать Помпея на полевое сражение, а для этого требовалось рисковать. Цезарь отправил 3 легиона в Фессалию, навстречу подкреплениям, которые направлялись к Помпею, и для завоевания Греции, а сам, с 7 легионами, осадил армию Помпея, состоявшую из 9 легионов{56}. Эта осада превосходных сил, которые при помощи флота могли совершить десант в тылу осаждающих, оправдывалась стремлением Цезаря удержать Помпея на Балканах и нанести ему моральный ущерб. Она привела армию Цезаря к частному поражению при переходе Помпея в контратаку. Но этот успех оказался гибельным для Помпея: он был уже не в силах сдержать своих сторонников, требовавших быстрого использования успеха, начал преследование отходившего в Фессалию Цезаря, потерял преимущества, связанные с действиями на побережьи моря, где господствовал его флот, и у Фарсала дал (6 июня 48 г. до Р. X.) сражение Цезарю, к которому последний так стремился{57}.
Помпеи располагал почти полуторным численным превосходством: 40 тысяч пехоты и 3 тысячи конницы против 30 тысяч пехоты и 2 тысяч конницы Цезаря, который не успел притянуть к себе ушедшие в Грецию отряды. Но качество войск и командования у Цезаря были выше (Черт. No 6).
План Помпея заключался в следующем, правый его фланг был обеспечен глубоким ручьем; поэтому он собрал всю конницу и всех легковооруженных на левый фланг, которым решил нанести охватывающий удар. Чтобы дать время последнему развиться, Помпей приказал своей пехоте, выстроенной в три линии когорт, встретить удар противника на месте, не бросаясь, как это было принято у римлян, навстречу.
Цезарь, чтобы усилить свою численно недостаточную конницу, прибег к поддержке ее наиболее способными. к быстрым движениям молодыми легионерами, которые несколько дней упражнялись в совместных действиях с конницей. Заметив уже во время развертывания сосредоточение кавалерии Помпея против своего правого крыла, Цезарь приказал своей коннице, в случае атаки неприятеля, уклоняясь от удара, отходить назад и выставил, перпендикулярно к общему фронту, 6 сильных лучших когорт из третьей линии за правым флангом пехоты. Остаток третьей линии он задержал позади, в виде общего резерва, в расчете на то, что его закаленная в боях пехота центра, построенная в две линии когорт, удержится против трех линий Помпея.
Конница Помпея, следуя за отходящей конницей Цезаря, подставила свой фланг 6 когортам, стоявшим за правым флангом Цезаря. Высшее доказательство тактической сплоченности когорт Цезаря - они бросились в атаку на конницу Помпея, одновременно конница Цезаря бросилась в контратаку; кавалерия Помпея была смята, отброшена назад, левое крыло пехоты Помпея охвачено, попытка Помпея бороться с этим охватом выдвижением части третьей Линии явилась запоздалой, общий резерв Цезаря нанес последний удар, левый фланг, а затем и весь фронт пехоты Помпея сдал, все бежало в укрепленный лагерь, где неизбежно последовала скорая сдача Цезарю. Дело армии Помпея проиграно, но партия его располагала еще на других театрах могучими средствами борьбы; Помпей снял с себя знаки полководца, предоставил солдат своей судьбе и бежал организовать дальнейшее сопротивление Цезарю. Энергичное преследование, развитое Цезарем, уничтожило армию Помпея без остатка.
В этом сражении мы наблюдаем уже более сложные формы боя: переход к обороне с последующим наступлением, взаимодействие родов оружия, идею общего резерва, расчлененное маневрирование{58}.
Это сражение представляет всемирно-исторический этап, так как оно похоронило идею римской республики и явилось фундаментом Римской империи{59}.
Государственные перевороты. Римские императоры являлись не вполне наследственными монархами; как основавший империю Цезарь был прежде всего полководец, так и его преемники могли сохранить власть за своей династией только в том случае, если наследники их могли водить и обуздывать солдатские массы. Уже после смерти Цезаря началась борьба между двумя наследниками Цезаря - наследником по полководческому таланту Антонием и его наследником по крови Октавием. Требования талантливости от представителей императорской власти выдвигали узурпаторов, которые, опираясь на военную силу, сталкивали слабых представителей наследственных прав, а им в свою очередь грозили новые узурпаторы.
Эта чехарда императорской власти имела корни в глубоком экономическом кризисе, охватившем Римскую империю. Экономический расцвет Рима был основан на громадных завоеваниях, на военной прибыли, на даровом труде рабов, которых доставляли успешные походы. Сам Рим, при невысокой степени производительности труда в античном мире, тратил больше, чем производил. С остановкой завоеваний кризис стал неизбежным. Этот экономический кризис делал смертельными раны, которые он наносил римскому военному могуществу, и обусловливал общий переход к натуральному хозяйству{60}.
Переход на натуральное хозяйство. Этот переход тяжело отразился на армии. Уже в начале III столетия Септимий Север, вследствие исчезновения полноценных денег, был вынужден увеличить паек; для того, чтобы легионер мог использовать прибавку натурального довольствия, пришлось разрешить легионерам иметь при себе семьи. Таким образом, римский легионер, живший при денежном хозяйстве в казарменной обстановке - в лагере или укрепленном острожке - и посылавший семье свои денежные сбережения, теперь получил от правительства паек и на семью и стал жить с ней вне, казармы, являясь в нее только на часы занятий. И так как при натуральном хозяйстве самопомощь является законом, то очень скоро у римских легионов оказываются свои поля, свое хозяйство, которым они уделяют то внимание, которое раньше безраздельно поглощалось службой.
Профессиональный римский солдат постепенно обратился в полумилиционера, в военного поселенца, имевшего ничтожную боевую ценность и слабое представление о военной дисциплине.
В государстве одновременно происходило исчезновение сборщика податей, так как не было денег, и центуриона-фельдфебеля, носителя римской дисциплины. В третьем столетии центурион-фельдфебель уже переродился в центуриона-каптенармуса, раздатчика пайков.
Германизация войск. Параллельно с этим процессом, подрывавшим основы устройства постоянной армии, происходил и другой процесс ее денационализации. Период великих завоевательных походов был изжит; армия вела по преимуществу монотонную жизнь на отдаленных границах, прерываемую междоусобной бранью при государственных переворотах. В этих условиях военная карьера перестала прельщать представителей древних римских фамилий, которые охотнее стали специализироваться на чисто гражданской службе. Римский историк императора Валерьяна (254-259 г.) обращает внимание на то, что он представлял исключение: он избрал себе военное поприще, хотя и был довольно знатного происхождения. Латинский командный состав быстро стал отходить на второй план. Сначала каждая провинция окрасила командный состав в свои оттенки, затем перевес начали получать варвары-германцы. Власть, заботясь о сохранении латинского характера хотя бы за. гражданским управлением, должна была озаботиться резким разделением гражданской и военной службы. Сын Валерьяна, Галлиен (259-268 г.), воспретил совмещение сенаторского звания с военной службой. Диоклетиан и Константин провели полное разделение гражданской и военной администрации.
Римский солдат превосходил воинственных германских варваров исключительно благодаря строгой дисциплине, регулярному обучению и превосходству организации постоянной армии.
Когда же он обратился в недисциплинированного, плохо обученного и недостаточно снабжаемого военного поселенца-милиционера, превосходство воинственных варваров, с их неизжитой энергией полудикарей, стало очевидным. В борьбе за престол двух кандидатов в императоры одерживал верх тот, кто располагал в своих рядах большим количеством германских наемников. Вспомогательные когорты скоро стали центром римской армии, стали лучше оплачиваться, а легионы - представлять второстепенную часть войска. Напрасно император Проб (276-282 г.) стремился замаскировать зависимость Рима от германских наемников, распределив по легионам 16 тысяч германцев. Легионы уже подражали германцам - строились в колонны, отказались от дротика и меча, перешли на копье, как на главное нападательное вооружение.
Этот порядок был только запротоколен Диоклетианом (284-305 г.), который разделил армию на 4 категории; большинство старых небоеспособных легионов, сильно уменьшившейся численности, обратилось в пограничные поселенные войска лимитанов. Гвардия была сохранена в виде палатинов - вначале два преданных Диоклетиану легиона варваров. Для сопровождения императора в походе назначалась особая категория - комитетские части. Так как пограничные части, самое большее, по своей боеспособности, могли гоняться за разбойниками и были бессильны против вторжения какого-либо племени, то для поддержки их, в виде активного резерва на угрожаемых, границах, была сформирована новая категория войск, по образцу комитатских, получившая вследствие этого оригинальное название псевдокомитатских.
Чем больше варваров было в части, тем она считалась боеспособнее. Скоро слово варвар стало синонимом солдата. Официально учреждение военного фиска стало называться варварским фиском.
Императорская власть, опираясь на эти несвязанные с ней ничем, кроме жалованья и пайка, иноплеменные нецивилизованные войска, чувствовала себя слабой. Константин Великий, в своем походе на Рим, перед колоннами своей армии приказал нести кресты не потому, что это было важно для язычников - кельтов и германцев, составлявших его армию, а чтобы затруднить положение его противника Максенция, возбудив против него сильную христианскую партию в Риме. Добившись успеха, Константин, не веря уже в исключительную силу своего оружия, вступил в соглашение с сильным союзом епископов христианской церкви; на уступку в пользу церкви части своих верховных прав римский император никогда бы не пошел, если бы не ощущалась гнилость фундамента его военного могущества. Старая культура умирала.
В течение III, IV и V столетий пограничные районы - Британия, Рейнская и Дунайская области - были потеряны для римской культуры, вследствие расселения в них германцев, которые являлись то наемниками римских императоров, то восставали против них. То явление, которое называется великим переселением народов, представляет по существу поступление на римскую службу целых германских племен. Не как крестьяне являлись в Римскую империю германские племена, со своими женами, детьми и скарбом, а как наемники, которые в рядах своей племенной организации шли испытывать военное счастье на римской службе. В обстановке разложения, вызванной катастрофой денежного обращения, Рим уже оказывался неспособным к организацией и вместо того, чтобы набирать в вспомогательную часть Отдельных германцев, нанимал кондотьера-германца, преимущественно вождя племени, который обязывался выставлять определенное число воинов и в расплату получал концессии на области и провинции (уступка под постой части каждого дома, под земельный надел - части каждого частного владения и т. д.). В последней четверти IV века это явление-начало получать развитие. Германский наемник уже в течение двух столетий располагал физической силой - но для захвата власти ему не хватало организации, социальной структуры. Теперь она оказалась налицо. Небольшие племена, не превосходившие 70 тысяч человек, считая и женщин и детей, и имевшие возможность выставить не более полутора десятка тысяч бойцов, оказались в состоянии покончить с той фикцией, которую представляло римское гражданское управление, не опиравшееся на национальную военную силу; германские предводители захватили власть в Галлии, Италии, Испании и Африке - сначала как наместники императоров; объявление самостоятельности королевств вест- и остготов, бургундцев, франков, вандалов - явилось уже небольшим и неважным изменением формы. Римская империя умерла; римский солдат не был побежден германцем - он дал себя им заместить.
Глава четвертая. Средневековье
Родовой быт германцев. - Вооружение и тактика. - Исчезновение линейной пехоты. - Военная организация франков. - Вассалитет и ленная система. Исчезновение призыва масс. - Снаряжение в поход. - Социальные и тактические предпосылки рыцарства. - Копье. - Средневековая дисциплина. - Рыцарские ордена. - Тактика. - Стратегия. - Города. Препятствия росту силы городских милиций. - Военная мощь феодализма. - Сражение при Бунине
В связи с переходом Римской империи на натуральное хозяйство, уже с третьего века начался перевес варваров над античной цивилизацией. Государственная жизнь возвратилась на давно пройденную феодальную ступень развития. Наступило средневековье.
Из огромного материала, представляемого средневековьем, мы остановимся лишь на том, который характеризует то дно, на которое, при общем развале экономики, опустилось военное искусство и которое интересует нас, как исходное положение всей дальнейшей эволюции. В этой главе мы очертим военное искусство на первоначальной ступени родового быта германцев, феодальные его формы, рыцарство и средневековые милиции. Проблески будущего, попытки возрождения пехоты, связанные с зарождением денежного обращения и народными движениями XIV и XV веков, мы относим к следующей главе.
Родовой быт германцев. Германские племена в эпоху первого соприкосновения с римской цивилизацией жили па преимуществу скотоводством и охотой при зачаточном состоянии земледелия. Пределы численности племени обусловливались необходимостью в одни сутки собрать, в случае опасности, к центру территории племени всех воинов. Племена занимали, таким образом, каждое не свыше 5.000 кв. километров, на каком пространстве могло прокормиться 25-40 тысяч населения. Взрослых мужчин в племени могло быть 6-10 тысяч
Племя распадалось на роды или сотни. Каждый род - около сотни семейств населял особую деревню. При большом количестве населения деревни - свыше двух тысяч душ - совместная жизнь становилась трудной, и род расселялся и разделялся на два рода - две деревни. Земля составляла общественную собственность деревни - в среднем 150 кв. км. - и называлась гау (волость). Род назывался сотней, потому что выставлял сотню воинов, понимая "сто" в смысле большого, круглого числа. Деревня выставляла самостоятельный отряд. Во главе деревенского округа - гау - находился старейшина рода - гунно{56} сотни. Гунно являлся руководителем мирной жизни деревни и вождем ее воинов на войне. Сила германцев в период их родового быта покоилась на двух основах: храбрости и физической выносливости отдельного воина, получавшего закал в беспрерывных столкновениях с соседями и на охоте за дикими зверями, и коллективной сплоченности воинов одного рода. Та сплоченность и сомкнутость, которая у цивилизованных народов дается только совместными упражнениями, жизнью в казарме, и строгой дисциплиной, при родовом быте достигается естественно, так как сотня скреплена между собой родственными отношениями; в бой идут родственники и товарищи, имеющие общие хозяйственные и военные интересы. Вместо создаваемого искусственно авторитета начальника, сотня имела в гунно вождя, авторитету которого все подчинялись ежедневно, как в мирной жизни, так и на войне. Гунны не вел строевых занятий своей сотни, как римский центурион в своей манипуле, у него не было определенной дисциплинарной власти, понятие приказа было смутно - и все же род под командой гунно представлял такое естественно Сплоченное целое, какое с большим трудом, на других психологических основаниях, искусственно создают цивилизованные народы в своих тактических единицах. Внутренняя спайка, взаимная выручка - основные моральные силы; они были у германцев налицо и оставались непоколебимыми даже при внешнем беспорядке их действий. Не приказу, но призыву своего гунно каждый германец не мог не повиноваться. Даже паника, столь естественно возникающая в нерегулярных, недисциплинированных частях, при неразложившемся еще родовом быте германцев, имела мало места, отступающие германцы, по призыву гунно, останавливались и переходили в наступление. Гунно - тот же римский центурион лучших времен, но отличавшийся от него, как природа отличается От искусства. Вооружение и тактика. Вооружение германцев страдало от бедности их металлом; только немногие из них имели панцири и шлемы; предохранительное вооружение образовывалось преимущественно большим щитом; голова защищалась кожаной или меховой шапкой. Наступательное оружие представляли длинные копья, только у немногих - дротики и мечи. Римляне утверждали, что в задних рядах германцы имели людей, вооруженных только простыми палками.