Страница:
– Лис, не тарахти, говори по делу.
– Ну и ладно, по делу. Держись на волне, скоро сам все увидишь.
– Мессир Вальдар, – нерешительно прервала мою молчаливую задумчивость леди Джейн, – вы не уснули?
– Где вы видели людей, спящих с открытыми глазами? Задумался, моя маркиза. Интересно, что же содержится в этом пергаменте?
– Не знаю. Видимо, что-то ценное.
– Это уж наверняка. Не зря же на это дело отряжается один из лучших шпионов Европы. Интересно, чем он, кстати, сейчас занимается? Посмотреть, что ли?
– А вы можете? – удивленно спросила маркиза.
– Ну, я много чего могу, – распушил я перья перед прекрасной дамой. – Если не возражаете, мне понадобится ваша помощь. Встаньте вот сюда. – Я указал ей место у себя за спиной. – Положите руки сюда.-Легкие, нежные пальчики маркизы легли мне на виски. – Теперь совершайте пальцами круговые движения.
Леди Джейн с сознанием важности выполняемого дела начала массировать мне голову. Конечно, для работы связи это было вовсе не обязательно. Просто это доставляло мне массу удовольствия.
Вновь перед моим взором возникла знакомая дорога. Три дня тому назад мы начинали отсюда свое путешествие. Теперь же по ней медленно двигался величественный кортеж мнимого аббата из Сен-Тибальда. Впереди на роскошном караковом жеребце гарцевал Роберт Льюс Барентон, сжимающий в руке знамя с воспламененным сердцем, обремененным золотым крестом. Следом, запряженный четверкой великолепных ирландских рысаков, катился возок с точно такой же эмблемой на дверцах.
По бокам возка, бросая друг на друга недружелюбные взгляды, скакали лорд Девид Бервуд и мой сердитый друг. За ними по дороге тянулись возы с поклажей, на каждом из которых, кpoмe возницы, восседало по четыре латника. Замыкала колонну еще четверка рыцарей и три десятка прекрасных английских лучников.
«Нападать на такой эскорт одному гоблину – полное безумие, – возмутился я. – О чем Лис думает? Надо вызвать Отшельника. Пусть отзовет Гула! Нет, поздно!»
Откуда-то издалека послышался звук охотничьего рога. Вскоре звук смолк, и через минуту до нас донесся громкий хруст ломаемых кустов и жуткое звериное хрипение. Конь де Верда-Мона дико заржал и встал на дыбы. Прямо из-под его ног на дорогу выскочил огромный гоблин. Он был раза в полтора больше Гула, из его левого предплечья торчал обломок стрелы, из рассеченного бедра хлестала бурая кровь.
Увидев кортеж, гоблин на какую-то долю секунды замер, но тут же надрывно взревел и полоснул своими жуткими когтищами по брюху испанского скакуна де Вердамона. Словно пять острейших кинжалов рассекли плоть ни в чем не повинного жеребца. Кровь алым фонтаном ударила из отверстых ран. Конь жалобно заржал и стал заваливаться на бок.
Отважный видам, правая рука которого была занята знаменем, попробовал левой обнажить кинжал, висевший на поясе. Но тщетно. Заметив агрессивное движение своего врага, гоблин полоснул когтями по его руке, буквально разрывая ее в клочья. Конь рухнул, давя собой всадника, и взбешенный гоблин с яростным рыком прыгнул раненому рыцарю на грудь. Раздался страшный хруст. Тоненькая струйка крови, все увеличиваясь, потекла из уголка рта де Вердамона, и мучительная предсмертная судорога исказила его красивое лицо.
За спиной Лиса слышались характерные щелчки. Это лучники, рассыпаясь в цепь, едва притормаживая на бегу, ставили тетивы на свои шестифутовые луки. Латники, гремя кольчугами, резво образовали живой щит вокруг возка Лоншана. Лис и Бервуд одновременно рванулись на помощь умирающему видаму.
На свою беду, лорд Бервуд оказался проворнее моего друга. Одним движением гоблин ухватил Девида за копье и, как назойливую занозу, резко выдернул его из седла. Оглушенный рыцарь не подавал признаков жизни, но то мгновение, которое гоблин потратил, чтобы расправиться с ближайшим, дало моему напарнику возможность приблизиться к нему на дистанцию прямого удара.
«Вжик!» – посох Лиса бильярдным кием уткнулся в носовую скважину гоблина с такой силой, что голова того резко мотнулась в сторону. Нелюдь взревела, выпрямилась во весь свой рост и раненым медведем пошла на Рейнара. Не теряя времени, Лис ушел вниз, и в ту же секунду один конец посоха врезался в промежность жуткой твари, заставив ее дико взвыть и рухнуть на колени, а второй конец посоха с размаху опустился в район височной впадины. Гоблин дико затряс головой, пытаясь отогнать опутавшую его тьму...
И тут с другой стороны дороги на тропу выскочил Гул.
– Назад, Шарген! Назад! Уходи! – во все горло кричал он. Но все окружающие, кроме меня, слышали лишь угрожающее рычание и вой.
Лис вовремя сообразил, что сейчас произойдет, и перекатом ушел за тушу агонизирующего коня, едва не рухнув на израненного видама. До боли знакомый свист десятков стрел наполнил воздух. Нервы лучников не выдержали. Увидев второго гоблина, они решили, что подверглись массированной атаке, и, мгновенно забыв о Лисе, дружно спустили тетивы. Предчувствуя беду. Гул ловко нырнул обратно в кусты, а его уже беспомощный собрат с хриплым стоном повалился на бок и распластался на земле, утыканный дюжиной трехфутовых стрел.
Мой напарник лежал на земле ничком, ожидая, не придет ли лучникам в голову свежая мысль повторить обстрел.
– Рейнар, – услышали мы с Лисом едва слышный задыхающийся шепот. Сережа повернул голову и поймал взгляд Талбота. – Я умираю.
– Тише, друг, тише. Все уже позади. Сейчас тебя подлечат.
– Не надо. Я умираю. Найди Брайбернау. Скажи ему: «Смерть – это сон». Понял? Но запомни, только ему. Это моя последняя воля.. – Судорожная ухмылка искривила его губы, он вздрогнул, и глаза его широко открылись. Он умер, на мгновение пережив своего врага. Умер, как настоящий рыцарь, спасая знамя.
– Какая нелепая смерть для такого великого разведчика, – невольно прошептал я.
Глава тринадцатая
– Он умер, умер страшной смертью, ваше сиятельство, как и подобает негодяю. И все же он умер в бою, как настоящий рыцарь.
На лице леди Джейн мелькнуло разочарованно-хищное выражение, какое бывает у дикого зверя, когда во время охоты, чувствуя сладкий запах добычи, он внезапно находит на месте лишь ее тень.
– Мне жаль, что я не собственными руками убила этого подлеца!
Я пожал плечами. Что говорить, он был враг, опасный коварный враг, может быть, самый опасный из всех, нами здесь встреченных, но нам ли было кидать в него камни? Чем лучше были мы, благородные герои, воплощающие в жизнь чью-то непонятную нам самим волю? Так ли уж нуждается этот мир в нашем вмешательстве? Да и вообще в деятельности нашей конторы? Быть может, сейчас во мне говорило корпоративное чувство внутреннего единства разведчиков всех времен и народов, но где-то в глубине души мне было жаль Талбота. Он бы достойным противником, и мысленно я снял шляпу над его телом.
– Вы устали, моя маркиза. Вам следует отдохнуть. Да и мне отдых не помешает. – Я пресек последовавшие возражения и быстро откланялся.
Итак, со смертью Талбота наше следствие теряло еще одну нить. Конечно, было бы преступной самонадеянностью пытаться распутать весь клубок тайной политики Лейтонбурга, но понять внутреннюю логику его действий было необходимо.
«Мой мальчик, – вздыхал мастер Ю Сен Чу, когда я очередной раз пролетал мимо него вверх ногами и с убедительным грохотом рушился на татами, – знающий и себя, и противника всегда победит; тот, кто знает себя, но не знает противника, – может победить, но может и проиграть; тот же, кто не знает ни себя, ни противника, – заранее обречен на поражение!»
Что и говорить, о противнике мы знали крайне мало. Все, что было у нас, – набор отрывочных сведений, наскоро собранных воедино благодаря то ли логике, то ли игре моего Воображения. И хотя, как говаривал Лис, «интуиция порой с успехом заменяет информацию», начать решительные действия против такой твердыни, как Отгон фон Югенштауфен, я пока не мог. Как и всякий профессионал, в такой игре я не имел права на риск.
Эта мысль, не дававшая мне покоя последние дни, заставляла вновь и вновь проверять логику своих расчетов в поисках утраченных деталей и пропущенных мелочей.
«Запомните, – цедил сквозь зубы майор Ат Тэйр, худой, словно шпага, и жилистый, как манильский трос, – обращайте особое внимание на мелочи. – Он прохаживался по аудитории, полной желторотых юнцов в курсантских нашивках, держа неизменный стек под мышкой, отчего неуловимо походил на крест, вышагивающий между столами. – Мелочи в нашем деле значат не много – они значат все!»
Итак, мелочи. Я в задумчивости шел по пыльному коридору, прорываясь сквозь паучьи ловушки, к немалому возмущению их хозяев. «Стоять! – Я резко затормозил, распугивая суетившихся за моей спиной пауков. – Конечно, Талбот умер, но что это меняет? Да здравствует Талбот! Он худ и носит длинные волосы. Имя его неизвестно. Что еще? Он состоит в свите Лоншана. Негусто».
Я возблагодарил небеса, обделившие Норгаузена поэтическим даром. Он худ и носит длинные волосы! Какой-нибудь шпильман<Шпильман – бродячий певец.> мог битый час превозносить красоту де Вердамона, но не суровый, закаленный в сотнях битв воин. Под такое описание в искомом коллективе сейчас подходил лишь один человек, и этим человеком был Лис.
– Капитан вызывает Лиса. Дорога, дорога, ответьте замку!
– Да, командир, слушаю тебя.
– Как там у вас дела?
– Как дела? Лоншан безутешен. Насколько я понимаю, наш подопечный обладал редким и весьма полезным даром – он делался необходимым в любом обществе, где находился.
– А что Бервуд?
– Что ему станется? Жив. Ушибся малость. Подошел ко мне и начал распинаться, что я, мол, спас ему жизнь, что он, мол, навсегда мой, и все такое прочее.
– Ничего, благодарность карман не тянет.
– Не тянет, конечно. Тем более что он теперь командует эскортом вместо Барентона.
– Это хорошо. Но я о другом. Повтори, пожалуйста, что тебя просил сделать покойный видам?
– Найти некоего Брайбернау.и сообщить ему, что смерть есть сон. Поэт был. Философ.
– Вряд ли. Скорее всего это какой-то шифр. Только ключа к нему у нас пока нет. А этот самый Брайбернау – я тебе уже, кажется, говорил – молочный брат нашего главного оппонента.
– А! Ну да! Что-то вроде генерала для особых поручений при Самом?
– Бери выше. Это его тень. Его второе "я". Секретная служба и личная охрана в одном лице. Правая рука, в общем.
– Ага, а Талбот, значицца, на этой руке – большой палец.
– Да уж не мизинец, конечно. Так вот что я хочу тебе предложить. Раз уж палец этот гоблин отчекрыжил, то ты, мой дорогой друг, станешь протезом.
– Не понял!!!
– А что тут непонятного ? Все ясно, как божий день. Подумай сам. Кетвиг в Ольденбурге будет околачиваться?
– Конечно, будет. Если только в дороге его никто не загрызет.
– Предположим, что не загрызет.
– Тогда всенепременно будет.
– И связь в «Черном орле» искать будет?
– А как же! Я что-то не пойму, к чему ты клонишь?
– По-моему, все предельно ясно. Ты пойдешь вместо Талбота.
– Капитан, ты там недоспал или с маркизой переобщался? Да они же меня расшифруют, как дешевый ребус.
– Лис, нашего подопечного в Германии знают Норгаузен, ныне покойный, и Брайбернау. С ним тебе встречаться право не стоит.
– А вдруг еще кто найдется ?
– Вряд ли, он не рок-звезда, чтобы искать всемирной популярности. А уж о тайной его деятельности и подавно знают только те, кто с ним непосредственно работал. А в общем, зачем тебе принимать имя покойника? Кетвиг будет искать высокого, длинноволосого в свите Лоншана и найдет тебя. Дальше будет видно.
– Это уж точно: тебе будет видно... Ладно, сыграем роль козырного валета. Да, кстати. Я тут на месте преступления, по нраву ближайшего родственника и духовного пастыря, прихватил одну забавную штуковину. Вот, смотри. Умирая, вражина сжимал это в руке.
Лис раскрыл ладонь, и я увидел небольшой медальон, в котором прядь каштановых волос сплеталась с прядью медно-рыжих. На Чсрышке в вычурной вязи орнамента была выгравирована скала с прилепившимся к ней сухим деревом. Прекрасная работа златокузнецов из Прованса позволяла различать даже фактуру коры согнутого ветром дерева. Все ветви его были мертвы, и лишь одна сохраняла листву, расцвеченную зеленой финифтью. «Возьмет свое», – гласил девиз под эмблемой. Видимо, эта вещь много значила для Талбота. Но – увы! – я пока что не мог сказать о ней ничего определенного.
– Господа! – внезапно услышал я ушами Лиса. – Спасите меня, господа!
Наскоро полуодетый мужчина средних лет резвым аллюром несся за кавалькадой, норовя схватить за стремя кого-нибудь из английских всадников. Те недоуменно переглядывались, пытаясь вникнуть в суть происходящего. Быть может, кто-то из них с грехом пополам и владел немецким, но эльзасский диалект оного был выше их понимания. Лис надменно ухмыльнулся. Программа «Мастерлинг», разработанная в недрах нашего Института, позволяла ему свободно общаться в любом конце Европы и Леванта.
– Что случилось? – с деланным акцентом спросил он, подъезжая вплотную к бедолаге
– Разбойники! На нас напали разбойники! Пятьдесят, а может быть, больше.
– Постой, постой. Не торопись. Давай по порядку.
– Мы конвоировали в Трифель некую знатную даму по приказу герцога Лейтонбургского. Они напали, когда мы переезжали мост. Много. Сразу со всех сторон. Еще у них была баллиста. Они сразу ранили нашего командира, рыцаря фон Меренштайна.
«Только ранили? – удивился я. – Право же, надо будет обратить внимание наших анатомов. У здешних жителей аномально крепкие головы!»
– А один из них, настоящий великан-людоед, – продолжал насмерть перепуганный возница, а это был именно он, – схватил меня так, будто во мне не двести тридцать фунтов, а только тридцать, и зашвырнул прямо в реку. Хорошо еще, что я вырос на берегу Рейна. Помогите, господа! Не оставляйте посреди дороги раненого рыцаря и меня, несчастного. – Он сделал попытку залиться горючими слезами, но, видя, что этим здесь никого не проймешь, быстро успокоился.
– Что тут происходит? – осведомился вышедший из повозки Лоншан, смеривая возницу вопросительным взглядом.
– Он говорит, – перевел ему Лис, – что на них напали лесные разбойники и что где-то здесь неподалеку лежит раненый рыцарь, который нуждается в помощи.
– Разбойники? И сколько их было?
– Несчастный утверждает, что их было больше пятидесяти. Но я сомневаюсь. У страха глаза велики.
– Как бы то ни было... Эй, сэр Девид, велите, чтобы все люди были готовы к бою. Не хватало нам только еще наткнуться на засаду. А вы, господин Рейнар, переведите, пожалуйста, этому человеку, чтобы он отвел вас к рыцарю. Наш христианский долг – помочь раненому.
Лис кивнул.
– Давай, парень, показывай, где там твой рыцарь. Эй, вы и вы. – Рейнар сделал знак четверым латникам и четверке лучников следовать за ним. – На всякий случай приготовьтесь к бою, – скомандовал он.
– Удар был очень сильный, – тараторил возница, пока отряд спасателей продирался сквозь кущи девственной лухинвальдской чащобы. – Господин рыцарь без памяти. Просто чудо, что он вообще спасся. Течение вынесло его на отмель. Там я его и нашел...
– Хорошо, хорошо. Я все уже понял, – отбивался от него Лис, стараясь при этом уклониться от хлещущих по лицу ветвей.
Фон Меренштайн лежал на небольшой полянке недалеко от берега. Заботливый возница потрудился снять с него помятый шлем и подложить под голову пук свежей травы. Запекшаяся кровь покрывала половину его лица и багровой лужицей растекалась вокруг, его головы.
– Ну-ка быстро, – скомандовал Лис. – Вы, четверо, возьмите пару жердей и сделайте носилки. А вы прорубайте тропу обратно. Иначе мы убьем его, пока донесем. А ты что стоишь? – накинулся он на возницу. – Иди помогай торить тропу. Или ты ночевать здесь собрался? А ну бегом!
Бедолага опрометью метнулся туда, где латники в поте лица своего прокладывали новую дорогу.
Рейнар оглядел раненого рыцаря и покачал головой.
– Этот долго не протянет. Да, кстати! – Он отстегнул ножны со стилетом, болтавшиеся на поясе Меренштайна – Чужие вещи брать нехорошо. Капитан, ты там еще не заснул? Передай маркизе, что ее ножичек в целости и сохранности. Я его на досуге полирну, будет как новенький.
... – Лис, ты знаешь, этот возница нам очень на руку. У меня есть план!
– Как, опять план?! Капитан, ты бы пошел поспал. Сколько планов можно на один день?
– Успокойся, на этот раз сцена не твоя.
– Да? А чья же?
– Действующие лица и исполнители: наш гостеприимный хозяин – барон Шамберг. Прекрасная маркиза. Возница опять же.
– И что – маркиза уже согласна?
– Да, хотя она об этом еще не знает.
Но, как бы то ни было, время брало свое, и мой организм возмущенно требовал отдыха, угрожая в противном случае выйти из повиновения. Пройдя в отведенные мне покои, я с наслаждением рухнул на обширное ложе, застеленное медвежьими шкурами, и уже через пять минут врата иной реальности захлопнулись за мной.
На протяжении трех часов, стоически укорачиваясь от солнечных лучей, пробивавшихся сквозь оконный переплет, я предавался радостям жизни, созерцая цветные сны и давя ненасытных кровососов.
Разбудил меня тяжелый грохот, раздававшийся во двора замка. Я открыл глаза. Судя по всему, было уже часа два пополудни, и самое время быстро вставать. Грохот повторился... «Неужели нас уже штурмуют? – мелькнула мысль в моей полупроснувшейся голове. – Вот было бы забавно». Я рывком встал и начал разминать затекшее тело.
– Что там у вас происходит? – осведомился я у Эдвара, заглянувшего в комнату на шум моего подъема.
– А, это барон развлекается. Камни бросает. Я подошел к окну. Во дворе замка была свалена груда каменных глыб, попадание любой из которых во всадника грозило навеки впрессовать его в спину коня.
Барон фон Шамберг, обнаженный по пояс, сверкая отполированным потоками трудового пота могучим торсом, быстрым движением подхватывал камни один за другим и, подняв глыбу над головой, посылал далеко вперед, где между двух вкопанных столбов был закреплен дощатый Щит. После попадания щит неизменно разлетался вдребезги, что, по всей видимости, вызывало бурю восторга у нашего друга, и все то время, пока расторопные слуги ставили новый щит, он радостно приплясывал на месте, что-то самозабвенно горланя.
– Дитя малое, – пробормотал я, становясь в боевую стойку и принимаясь ожесточенно избивать воображаемого противника. Затхлый воздух моих апартаментов наполнился мельканием рук и ног. Не скажу, чтобы это заменило хороший кондищен, но, во всяком случае, я согрелся и промозглая сырость, исходившая от каменных плит пола, меня больше не волновала.
Ведро холодной воды, принесенное моим оруженосцем, окончательно привело меня в чувство, и, обретя ощущение реальности происходящего, я отправился пожелать барону доброго утра.
Во дворе звенели мечи. Шамберг, сменивший наскучившие камни на тренировочный меч, стоял в кругу своих ратников и с видимым удовольствием наносил и отражал удары, сыпавшиеся на него со всех сторон. Понаблюдав за ратной забавой четверть часа, я имел возможность убедиться, что барон прекрасно усвоил преподанный ему вчера на дороге урок.
– Браво, мой друг, – поприветствовал я рыцарские забавы, выходя на площадку.
– Не желаете ли присоединиться?
– Это мысль! Попробую показать вам кое-что новенькое. – Я скинул камизу и для разминки потряс руками. – Представьте себе, что это кинжал. – Я поднял с земли обломок доски, напоминающий по форме обоюдоострый кинжал, и изготовился к бою. – Нападайте!
– Да, но ваше оружие?
– Оружие, барон, вещь условная. Сам по себе человек – страшное оружие. И в любом бою побеждает именно он, а не мечи и секиры. Сейчас я попробую вам это продемонстрировать на практике.
Фон Шамберг нерешительно поднял меч.
– Ну что ж вы, начинайте!
Барон резко выдохнул, и меч его со свистом рассек воздух там, где еще секунду назад был я. «От плеча до бедра», – отметил я, скручивая корпус. Лезвие вновь просвистело. На этот раз там, где была моя голова. Хорошо еще, что ее там не оказалось.
Скользнув волной влево вниз, я мгновенно вошел в глубину защиты моего противника и, подхватив его под колени, ткнул плечом в живот. Рыцарь, раскинув руки, рухнул на землю, теряя свое оружие.
– Теперь можете ткнуть врага кинжалом вот сюда, – я провел палкой по горлу, – или сюда, – конец ее уперся между ребрами. – Впрочем, вы могли бы вспороть ему брюхо еще до того.
– Превосходно! – весело рассмеялся барон, проворно вскакивая на ноги. – Признайтесь, мессир Вальдар, у вас в запасе еще немало подобных трюков? Поклянитесь, что научите меня всему, что сами знаете!
– Непременно, дружище Росс, непременно. Однако самое время поговорить о наших дальнейших планах.
– Да, я вас слушаю. Что мы будем делать?
– Давай посмотрим, что у нас получается. Как я уже говорил, наш добрый принц горит желанием поскорее встретиться с леди Джейн.
– Как я его понимаю, – вздохнул барон. – Я уже встретил ее и, поверьте мне, с радостью видел бы каждый день.
– Вас ждет невеста, мой друг, – прозрачно намекнул я, бросая на него взгляд, заставивший бы вспотеть гранитный валун.
– Да, конечно, – еще раз вздохнул барон, но мысли его витали где-то там, чуть ниже шпиля шамбергского донжона, где за частым оконным переплетом покоилась на ложе прекрасная маркиза.
– Росс, перестаньте витать в облаках. Мы говорим о деле! Рыцарь Атакующей Рыси с явной неохотой вернулся с небес на землю.
– Да, я внимательно слушаю вас, мой друг.
– Так вот. Мы доставим герцогу Отгону это маленькое удовольствие.
– Отдать маркизу этому старому хорьку? – удивленно уставился на меня фон Шамберг. – Да, но зачем же тогда было освобождать ее?!
– Затем, мой любезный барон, что этот презент в Трифель повезете вы.
– Я?
– Конечно, вы, мой друг. Или вы думаете, что это будет лишнее для вашего устройства на службу?
– Я поступлю на службу к Лейтонбургу?
– Вы задаете много вопросов, барон. Разве я не ясно излагаю свою мысль?
– А, простите.
– Так вот, вы отвезете маркизу в Трифель. Однако доставите ее не к принцу Отгону, а к его очаровательной супруге. Там ей будет безопасней. Ну а вам надлежит поступить на службу к его высочеству. Надеюсь, что, учитывая ваше происхождение, имя и несомненные дарования, принц предоставит вам соответствующее место при дворе. Для успеха планируемого нами мероприятия нам необходимо иметь надежных людей в тылу врага.
– Да, но я никогда не был шпионом и считаю это ремесло несовместимым с рыцарским званием! – подвел итог сказанному мной Росс. Причем не просто проговорил, а сделал официальное сообщение.
– Несомненно, барон, несомненно... Но поверьте мне, я был бы, наверное, самым большим глупцом в Европе, если бы предложил вам заняться подобными вещами. Кроме всего прочего, они требуют множества специальных навыков, которых нет ни у вас, ни у меня. Вы будете тем засадным полком, который в результате решит все дело.
О, слова! Сколько вас было сказано для того, чтобы схоронить под вашими пустыми звуками зерна истины, каким непроходимым частоколом стоите вы на пути правды...
– Хорошо, я согласен, – так же резко согласился барон. – Но что я скажу в Трифеле насчет маркизы? Откуда она здесь взялась?
– Ну, это совсем просто. Вы отбили ее у разбойников, которые напали на эскорт. Спасшийся возница подтвердит факт нападения.
– Он спасся?
– А как же. Нам нужен живой свидетель, способный подтвердить часть ваших слов. В таком деле часть может быть равной целому.
– Не понял... О чем это ты говоришь?
– Это не важно. Теперь осталась еще одна вещь – уговорить маркизу.
– Как, она еще не знает?!
– Пока нет. Но...
Звук трубы прервал нашу беседу.
– Мы ждем гостей. Росс?
– Вроде бы нет.
– Ладно, пошли посмотрим, кого это Бог послал. Три всадника на взмыленных конях во весь опор подлетели к воротам замка. Один из них, со значком персеванта<Персевант – помощник герольда> на правом плече, вытащив из сумки пергаментный свиток, прочитал громким, хорошо поставленным голосом:
– "Его высочество, принц Отгон фон Гогенштауфен, герцог Лейтонбургский, наш правитель, назначив в День святого Михаила, покровителя христианского рыцарсгва, турнир, приглашает всех тех, кто гордится своим рыцарством, а также достопочтенных дам и девиц благородного происхождения прибыть в Трифель для участия в предстоящем турнире с доказательством своих рыцарских прав".
Закончив громогласную речь, персевант свернул пергамент, и вся троица, чуть повернув коней, помчалась прочь от замка. Лишь звук их трубы еще долго висел в воздухе, будоража души воинов.
– Росс, клянусь огненным мечом архангела! Это то, что нам нужно!
Глава четырнадцатая
– Что здесь за шум, господа? – Леди Джейн очаровательным видением выпорхнула во двор, щедро расточая вокруг сияние своей улыбки. – Надеюсь, пока я отдыхала, ничего плохого не произошло?
– Ну и ладно, по делу. Держись на волне, скоро сам все увидишь.
– Мессир Вальдар, – нерешительно прервала мою молчаливую задумчивость леди Джейн, – вы не уснули?
– Где вы видели людей, спящих с открытыми глазами? Задумался, моя маркиза. Интересно, что же содержится в этом пергаменте?
– Не знаю. Видимо, что-то ценное.
– Это уж наверняка. Не зря же на это дело отряжается один из лучших шпионов Европы. Интересно, чем он, кстати, сейчас занимается? Посмотреть, что ли?
– А вы можете? – удивленно спросила маркиза.
– Ну, я много чего могу, – распушил я перья перед прекрасной дамой. – Если не возражаете, мне понадобится ваша помощь. Встаньте вот сюда. – Я указал ей место у себя за спиной. – Положите руки сюда.-Легкие, нежные пальчики маркизы легли мне на виски. – Теперь совершайте пальцами круговые движения.
Леди Джейн с сознанием важности выполняемого дела начала массировать мне голову. Конечно, для работы связи это было вовсе не обязательно. Просто это доставляло мне массу удовольствия.
Вновь перед моим взором возникла знакомая дорога. Три дня тому назад мы начинали отсюда свое путешествие. Теперь же по ней медленно двигался величественный кортеж мнимого аббата из Сен-Тибальда. Впереди на роскошном караковом жеребце гарцевал Роберт Льюс Барентон, сжимающий в руке знамя с воспламененным сердцем, обремененным золотым крестом. Следом, запряженный четверкой великолепных ирландских рысаков, катился возок с точно такой же эмблемой на дверцах.
По бокам возка, бросая друг на друга недружелюбные взгляды, скакали лорд Девид Бервуд и мой сердитый друг. За ними по дороге тянулись возы с поклажей, на каждом из которых, кpoмe возницы, восседало по четыре латника. Замыкала колонну еще четверка рыцарей и три десятка прекрасных английских лучников.
«Нападать на такой эскорт одному гоблину – полное безумие, – возмутился я. – О чем Лис думает? Надо вызвать Отшельника. Пусть отзовет Гула! Нет, поздно!»
Откуда-то издалека послышался звук охотничьего рога. Вскоре звук смолк, и через минуту до нас донесся громкий хруст ломаемых кустов и жуткое звериное хрипение. Конь де Верда-Мона дико заржал и встал на дыбы. Прямо из-под его ног на дорогу выскочил огромный гоблин. Он был раза в полтора больше Гула, из его левого предплечья торчал обломок стрелы, из рассеченного бедра хлестала бурая кровь.
Увидев кортеж, гоблин на какую-то долю секунды замер, но тут же надрывно взревел и полоснул своими жуткими когтищами по брюху испанского скакуна де Вердамона. Словно пять острейших кинжалов рассекли плоть ни в чем не повинного жеребца. Кровь алым фонтаном ударила из отверстых ран. Конь жалобно заржал и стал заваливаться на бок.
Отважный видам, правая рука которого была занята знаменем, попробовал левой обнажить кинжал, висевший на поясе. Но тщетно. Заметив агрессивное движение своего врага, гоблин полоснул когтями по его руке, буквально разрывая ее в клочья. Конь рухнул, давя собой всадника, и взбешенный гоблин с яростным рыком прыгнул раненому рыцарю на грудь. Раздался страшный хруст. Тоненькая струйка крови, все увеличиваясь, потекла из уголка рта де Вердамона, и мучительная предсмертная судорога исказила его красивое лицо.
За спиной Лиса слышались характерные щелчки. Это лучники, рассыпаясь в цепь, едва притормаживая на бегу, ставили тетивы на свои шестифутовые луки. Латники, гремя кольчугами, резво образовали живой щит вокруг возка Лоншана. Лис и Бервуд одновременно рванулись на помощь умирающему видаму.
На свою беду, лорд Бервуд оказался проворнее моего друга. Одним движением гоблин ухватил Девида за копье и, как назойливую занозу, резко выдернул его из седла. Оглушенный рыцарь не подавал признаков жизни, но то мгновение, которое гоблин потратил, чтобы расправиться с ближайшим, дало моему напарнику возможность приблизиться к нему на дистанцию прямого удара.
«Вжик!» – посох Лиса бильярдным кием уткнулся в носовую скважину гоблина с такой силой, что голова того резко мотнулась в сторону. Нелюдь взревела, выпрямилась во весь свой рост и раненым медведем пошла на Рейнара. Не теряя времени, Лис ушел вниз, и в ту же секунду один конец посоха врезался в промежность жуткой твари, заставив ее дико взвыть и рухнуть на колени, а второй конец посоха с размаху опустился в район височной впадины. Гоблин дико затряс головой, пытаясь отогнать опутавшую его тьму...
И тут с другой стороны дороги на тропу выскочил Гул.
– Назад, Шарген! Назад! Уходи! – во все горло кричал он. Но все окружающие, кроме меня, слышали лишь угрожающее рычание и вой.
Лис вовремя сообразил, что сейчас произойдет, и перекатом ушел за тушу агонизирующего коня, едва не рухнув на израненного видама. До боли знакомый свист десятков стрел наполнил воздух. Нервы лучников не выдержали. Увидев второго гоблина, они решили, что подверглись массированной атаке, и, мгновенно забыв о Лисе, дружно спустили тетивы. Предчувствуя беду. Гул ловко нырнул обратно в кусты, а его уже беспомощный собрат с хриплым стоном повалился на бок и распластался на земле, утыканный дюжиной трехфутовых стрел.
Мой напарник лежал на земле ничком, ожидая, не придет ли лучникам в голову свежая мысль повторить обстрел.
– Рейнар, – услышали мы с Лисом едва слышный задыхающийся шепот. Сережа повернул голову и поймал взгляд Талбота. – Я умираю.
– Тише, друг, тише. Все уже позади. Сейчас тебя подлечат.
– Не надо. Я умираю. Найди Брайбернау. Скажи ему: «Смерть – это сон». Понял? Но запомни, только ему. Это моя последняя воля.. – Судорожная ухмылка искривила его губы, он вздрогнул, и глаза его широко открылись. Он умер, на мгновение пережив своего врага. Умер, как настоящий рыцарь, спасая знамя.
– Какая нелепая смерть для такого великого разведчика, – невольно прошептал я.
Глава тринадцатая
Рыцари плаща и кинжала тоже могут быть без страха и упрека.
Лорд Сен-Джон Болингброк
– Он умер, умер страшной смертью, ваше сиятельство, как и подобает негодяю. И все же он умер в бою, как настоящий рыцарь.
На лице леди Джейн мелькнуло разочарованно-хищное выражение, какое бывает у дикого зверя, когда во время охоты, чувствуя сладкий запах добычи, он внезапно находит на месте лишь ее тень.
– Мне жаль, что я не собственными руками убила этого подлеца!
Я пожал плечами. Что говорить, он был враг, опасный коварный враг, может быть, самый опасный из всех, нами здесь встреченных, но нам ли было кидать в него камни? Чем лучше были мы, благородные герои, воплощающие в жизнь чью-то непонятную нам самим волю? Так ли уж нуждается этот мир в нашем вмешательстве? Да и вообще в деятельности нашей конторы? Быть может, сейчас во мне говорило корпоративное чувство внутреннего единства разведчиков всех времен и народов, но где-то в глубине души мне было жаль Талбота. Он бы достойным противником, и мысленно я снял шляпу над его телом.
– Вы устали, моя маркиза. Вам следует отдохнуть. Да и мне отдых не помешает. – Я пресек последовавшие возражения и быстро откланялся.
Итак, со смертью Талбота наше следствие теряло еще одну нить. Конечно, было бы преступной самонадеянностью пытаться распутать весь клубок тайной политики Лейтонбурга, но понять внутреннюю логику его действий было необходимо.
«Мой мальчик, – вздыхал мастер Ю Сен Чу, когда я очередной раз пролетал мимо него вверх ногами и с убедительным грохотом рушился на татами, – знающий и себя, и противника всегда победит; тот, кто знает себя, но не знает противника, – может победить, но может и проиграть; тот же, кто не знает ни себя, ни противника, – заранее обречен на поражение!»
Что и говорить, о противнике мы знали крайне мало. Все, что было у нас, – набор отрывочных сведений, наскоро собранных воедино благодаря то ли логике, то ли игре моего Воображения. И хотя, как говаривал Лис, «интуиция порой с успехом заменяет информацию», начать решительные действия против такой твердыни, как Отгон фон Югенштауфен, я пока не мог. Как и всякий профессионал, в такой игре я не имел права на риск.
Эта мысль, не дававшая мне покоя последние дни, заставляла вновь и вновь проверять логику своих расчетов в поисках утраченных деталей и пропущенных мелочей.
«Запомните, – цедил сквозь зубы майор Ат Тэйр, худой, словно шпага, и жилистый, как манильский трос, – обращайте особое внимание на мелочи. – Он прохаживался по аудитории, полной желторотых юнцов в курсантских нашивках, держа неизменный стек под мышкой, отчего неуловимо походил на крест, вышагивающий между столами. – Мелочи в нашем деле значат не много – они значат все!»
Итак, мелочи. Я в задумчивости шел по пыльному коридору, прорываясь сквозь паучьи ловушки, к немалому возмущению их хозяев. «Стоять! – Я резко затормозил, распугивая суетившихся за моей спиной пауков. – Конечно, Талбот умер, но что это меняет? Да здравствует Талбот! Он худ и носит длинные волосы. Имя его неизвестно. Что еще? Он состоит в свите Лоншана. Негусто».
Я возблагодарил небеса, обделившие Норгаузена поэтическим даром. Он худ и носит длинные волосы! Какой-нибудь шпильман<Шпильман – бродячий певец.> мог битый час превозносить красоту де Вердамона, но не суровый, закаленный в сотнях битв воин. Под такое описание в искомом коллективе сейчас подходил лишь один человек, и этим человеком был Лис.
– Капитан вызывает Лиса. Дорога, дорога, ответьте замку!
– Да, командир, слушаю тебя.
– Как там у вас дела?
– Как дела? Лоншан безутешен. Насколько я понимаю, наш подопечный обладал редким и весьма полезным даром – он делался необходимым в любом обществе, где находился.
– А что Бервуд?
– Что ему станется? Жив. Ушибся малость. Подошел ко мне и начал распинаться, что я, мол, спас ему жизнь, что он, мол, навсегда мой, и все такое прочее.
– Ничего, благодарность карман не тянет.
– Не тянет, конечно. Тем более что он теперь командует эскортом вместо Барентона.
– Это хорошо. Но я о другом. Повтори, пожалуйста, что тебя просил сделать покойный видам?
– Найти некоего Брайбернау.и сообщить ему, что смерть есть сон. Поэт был. Философ.
– Вряд ли. Скорее всего это какой-то шифр. Только ключа к нему у нас пока нет. А этот самый Брайбернау – я тебе уже, кажется, говорил – молочный брат нашего главного оппонента.
– А! Ну да! Что-то вроде генерала для особых поручений при Самом?
– Бери выше. Это его тень. Его второе "я". Секретная служба и личная охрана в одном лице. Правая рука, в общем.
– Ага, а Талбот, значицца, на этой руке – большой палец.
– Да уж не мизинец, конечно. Так вот что я хочу тебе предложить. Раз уж палец этот гоблин отчекрыжил, то ты, мой дорогой друг, станешь протезом.
– Не понял!!!
– А что тут непонятного ? Все ясно, как божий день. Подумай сам. Кетвиг в Ольденбурге будет околачиваться?
– Конечно, будет. Если только в дороге его никто не загрызет.
– Предположим, что не загрызет.
– Тогда всенепременно будет.
– И связь в «Черном орле» искать будет?
– А как же! Я что-то не пойму, к чему ты клонишь?
– По-моему, все предельно ясно. Ты пойдешь вместо Талбота.
– Капитан, ты там недоспал или с маркизой переобщался? Да они же меня расшифруют, как дешевый ребус.
– Лис, нашего подопечного в Германии знают Норгаузен, ныне покойный, и Брайбернау. С ним тебе встречаться право не стоит.
– А вдруг еще кто найдется ?
– Вряд ли, он не рок-звезда, чтобы искать всемирной популярности. А уж о тайной его деятельности и подавно знают только те, кто с ним непосредственно работал. А в общем, зачем тебе принимать имя покойника? Кетвиг будет искать высокого, длинноволосого в свите Лоншана и найдет тебя. Дальше будет видно.
– Это уж точно: тебе будет видно... Ладно, сыграем роль козырного валета. Да, кстати. Я тут на месте преступления, по нраву ближайшего родственника и духовного пастыря, прихватил одну забавную штуковину. Вот, смотри. Умирая, вражина сжимал это в руке.
Лис раскрыл ладонь, и я увидел небольшой медальон, в котором прядь каштановых волос сплеталась с прядью медно-рыжих. На Чсрышке в вычурной вязи орнамента была выгравирована скала с прилепившимся к ней сухим деревом. Прекрасная работа златокузнецов из Прованса позволяла различать даже фактуру коры согнутого ветром дерева. Все ветви его были мертвы, и лишь одна сохраняла листву, расцвеченную зеленой финифтью. «Возьмет свое», – гласил девиз под эмблемой. Видимо, эта вещь много значила для Талбота. Но – увы! – я пока что не мог сказать о ней ничего определенного.
– Господа! – внезапно услышал я ушами Лиса. – Спасите меня, господа!
Наскоро полуодетый мужчина средних лет резвым аллюром несся за кавалькадой, норовя схватить за стремя кого-нибудь из английских всадников. Те недоуменно переглядывались, пытаясь вникнуть в суть происходящего. Быть может, кто-то из них с грехом пополам и владел немецким, но эльзасский диалект оного был выше их понимания. Лис надменно ухмыльнулся. Программа «Мастерлинг», разработанная в недрах нашего Института, позволяла ему свободно общаться в любом конце Европы и Леванта.
– Что случилось? – с деланным акцентом спросил он, подъезжая вплотную к бедолаге
– Разбойники! На нас напали разбойники! Пятьдесят, а может быть, больше.
– Постой, постой. Не торопись. Давай по порядку.
– Мы конвоировали в Трифель некую знатную даму по приказу герцога Лейтонбургского. Они напали, когда мы переезжали мост. Много. Сразу со всех сторон. Еще у них была баллиста. Они сразу ранили нашего командира, рыцаря фон Меренштайна.
«Только ранили? – удивился я. – Право же, надо будет обратить внимание наших анатомов. У здешних жителей аномально крепкие головы!»
– А один из них, настоящий великан-людоед, – продолжал насмерть перепуганный возница, а это был именно он, – схватил меня так, будто во мне не двести тридцать фунтов, а только тридцать, и зашвырнул прямо в реку. Хорошо еще, что я вырос на берегу Рейна. Помогите, господа! Не оставляйте посреди дороги раненого рыцаря и меня, несчастного. – Он сделал попытку залиться горючими слезами, но, видя, что этим здесь никого не проймешь, быстро успокоился.
– Что тут происходит? – осведомился вышедший из повозки Лоншан, смеривая возницу вопросительным взглядом.
– Он говорит, – перевел ему Лис, – что на них напали лесные разбойники и что где-то здесь неподалеку лежит раненый рыцарь, который нуждается в помощи.
– Разбойники? И сколько их было?
– Несчастный утверждает, что их было больше пятидесяти. Но я сомневаюсь. У страха глаза велики.
– Как бы то ни было... Эй, сэр Девид, велите, чтобы все люди были готовы к бою. Не хватало нам только еще наткнуться на засаду. А вы, господин Рейнар, переведите, пожалуйста, этому человеку, чтобы он отвел вас к рыцарю. Наш христианский долг – помочь раненому.
Лис кивнул.
– Давай, парень, показывай, где там твой рыцарь. Эй, вы и вы. – Рейнар сделал знак четверым латникам и четверке лучников следовать за ним. – На всякий случай приготовьтесь к бою, – скомандовал он.
– Удар был очень сильный, – тараторил возница, пока отряд спасателей продирался сквозь кущи девственной лухинвальдской чащобы. – Господин рыцарь без памяти. Просто чудо, что он вообще спасся. Течение вынесло его на отмель. Там я его и нашел...
– Хорошо, хорошо. Я все уже понял, – отбивался от него Лис, стараясь при этом уклониться от хлещущих по лицу ветвей.
Фон Меренштайн лежал на небольшой полянке недалеко от берега. Заботливый возница потрудился снять с него помятый шлем и подложить под голову пук свежей травы. Запекшаяся кровь покрывала половину его лица и багровой лужицей растекалась вокруг, его головы.
– Ну-ка быстро, – скомандовал Лис. – Вы, четверо, возьмите пару жердей и сделайте носилки. А вы прорубайте тропу обратно. Иначе мы убьем его, пока донесем. А ты что стоишь? – накинулся он на возницу. – Иди помогай торить тропу. Или ты ночевать здесь собрался? А ну бегом!
Бедолага опрометью метнулся туда, где латники в поте лица своего прокладывали новую дорогу.
Рейнар оглядел раненого рыцаря и покачал головой.
– Этот долго не протянет. Да, кстати! – Он отстегнул ножны со стилетом, болтавшиеся на поясе Меренштайна – Чужие вещи брать нехорошо. Капитан, ты там еще не заснул? Передай маркизе, что ее ножичек в целости и сохранности. Я его на досуге полирну, будет как новенький.
... – Лис, ты знаешь, этот возница нам очень на руку. У меня есть план!
– Как, опять план?! Капитан, ты бы пошел поспал. Сколько планов можно на один день?
– Успокойся, на этот раз сцена не твоя.
– Да? А чья же?
– Действующие лица и исполнители: наш гостеприимный хозяин – барон Шамберг. Прекрасная маркиза. Возница опять же.
– И что – маркиза уже согласна?
– Да, хотя она об этом еще не знает.
Но, как бы то ни было, время брало свое, и мой организм возмущенно требовал отдыха, угрожая в противном случае выйти из повиновения. Пройдя в отведенные мне покои, я с наслаждением рухнул на обширное ложе, застеленное медвежьими шкурами, и уже через пять минут врата иной реальности захлопнулись за мной.
На протяжении трех часов, стоически укорачиваясь от солнечных лучей, пробивавшихся сквозь оконный переплет, я предавался радостям жизни, созерцая цветные сны и давя ненасытных кровососов.
Разбудил меня тяжелый грохот, раздававшийся во двора замка. Я открыл глаза. Судя по всему, было уже часа два пополудни, и самое время быстро вставать. Грохот повторился... «Неужели нас уже штурмуют? – мелькнула мысль в моей полупроснувшейся голове. – Вот было бы забавно». Я рывком встал и начал разминать затекшее тело.
– Что там у вас происходит? – осведомился я у Эдвара, заглянувшего в комнату на шум моего подъема.
– А, это барон развлекается. Камни бросает. Я подошел к окну. Во дворе замка была свалена груда каменных глыб, попадание любой из которых во всадника грозило навеки впрессовать его в спину коня.
Барон фон Шамберг, обнаженный по пояс, сверкая отполированным потоками трудового пота могучим торсом, быстрым движением подхватывал камни один за другим и, подняв глыбу над головой, посылал далеко вперед, где между двух вкопанных столбов был закреплен дощатый Щит. После попадания щит неизменно разлетался вдребезги, что, по всей видимости, вызывало бурю восторга у нашего друга, и все то время, пока расторопные слуги ставили новый щит, он радостно приплясывал на месте, что-то самозабвенно горланя.
– Дитя малое, – пробормотал я, становясь в боевую стойку и принимаясь ожесточенно избивать воображаемого противника. Затхлый воздух моих апартаментов наполнился мельканием рук и ног. Не скажу, чтобы это заменило хороший кондищен, но, во всяком случае, я согрелся и промозглая сырость, исходившая от каменных плит пола, меня больше не волновала.
Ведро холодной воды, принесенное моим оруженосцем, окончательно привело меня в чувство, и, обретя ощущение реальности происходящего, я отправился пожелать барону доброго утра.
Во дворе звенели мечи. Шамберг, сменивший наскучившие камни на тренировочный меч, стоял в кругу своих ратников и с видимым удовольствием наносил и отражал удары, сыпавшиеся на него со всех сторон. Понаблюдав за ратной забавой четверть часа, я имел возможность убедиться, что барон прекрасно усвоил преподанный ему вчера на дороге урок.
– Браво, мой друг, – поприветствовал я рыцарские забавы, выходя на площадку.
– Не желаете ли присоединиться?
– Это мысль! Попробую показать вам кое-что новенькое. – Я скинул камизу и для разминки потряс руками. – Представьте себе, что это кинжал. – Я поднял с земли обломок доски, напоминающий по форме обоюдоострый кинжал, и изготовился к бою. – Нападайте!
– Да, но ваше оружие?
– Оружие, барон, вещь условная. Сам по себе человек – страшное оружие. И в любом бою побеждает именно он, а не мечи и секиры. Сейчас я попробую вам это продемонстрировать на практике.
Фон Шамберг нерешительно поднял меч.
– Ну что ж вы, начинайте!
Барон резко выдохнул, и меч его со свистом рассек воздух там, где еще секунду назад был я. «От плеча до бедра», – отметил я, скручивая корпус. Лезвие вновь просвистело. На этот раз там, где была моя голова. Хорошо еще, что ее там не оказалось.
Скользнув волной влево вниз, я мгновенно вошел в глубину защиты моего противника и, подхватив его под колени, ткнул плечом в живот. Рыцарь, раскинув руки, рухнул на землю, теряя свое оружие.
– Теперь можете ткнуть врага кинжалом вот сюда, – я провел палкой по горлу, – или сюда, – конец ее уперся между ребрами. – Впрочем, вы могли бы вспороть ему брюхо еще до того.
– Превосходно! – весело рассмеялся барон, проворно вскакивая на ноги. – Признайтесь, мессир Вальдар, у вас в запасе еще немало подобных трюков? Поклянитесь, что научите меня всему, что сами знаете!
– Непременно, дружище Росс, непременно. Однако самое время поговорить о наших дальнейших планах.
– Да, я вас слушаю. Что мы будем делать?
– Давай посмотрим, что у нас получается. Как я уже говорил, наш добрый принц горит желанием поскорее встретиться с леди Джейн.
– Как я его понимаю, – вздохнул барон. – Я уже встретил ее и, поверьте мне, с радостью видел бы каждый день.
– Вас ждет невеста, мой друг, – прозрачно намекнул я, бросая на него взгляд, заставивший бы вспотеть гранитный валун.
– Да, конечно, – еще раз вздохнул барон, но мысли его витали где-то там, чуть ниже шпиля шамбергского донжона, где за частым оконным переплетом покоилась на ложе прекрасная маркиза.
– Росс, перестаньте витать в облаках. Мы говорим о деле! Рыцарь Атакующей Рыси с явной неохотой вернулся с небес на землю.
– Да, я внимательно слушаю вас, мой друг.
– Так вот. Мы доставим герцогу Отгону это маленькое удовольствие.
– Отдать маркизу этому старому хорьку? – удивленно уставился на меня фон Шамберг. – Да, но зачем же тогда было освобождать ее?!
– Затем, мой любезный барон, что этот презент в Трифель повезете вы.
– Я?
– Конечно, вы, мой друг. Или вы думаете, что это будет лишнее для вашего устройства на службу?
– Я поступлю на службу к Лейтонбургу?
– Вы задаете много вопросов, барон. Разве я не ясно излагаю свою мысль?
– А, простите.
– Так вот, вы отвезете маркизу в Трифель. Однако доставите ее не к принцу Отгону, а к его очаровательной супруге. Там ей будет безопасней. Ну а вам надлежит поступить на службу к его высочеству. Надеюсь, что, учитывая ваше происхождение, имя и несомненные дарования, принц предоставит вам соответствующее место при дворе. Для успеха планируемого нами мероприятия нам необходимо иметь надежных людей в тылу врага.
– Да, но я никогда не был шпионом и считаю это ремесло несовместимым с рыцарским званием! – подвел итог сказанному мной Росс. Причем не просто проговорил, а сделал официальное сообщение.
– Несомненно, барон, несомненно... Но поверьте мне, я был бы, наверное, самым большим глупцом в Европе, если бы предложил вам заняться подобными вещами. Кроме всего прочего, они требуют множества специальных навыков, которых нет ни у вас, ни у меня. Вы будете тем засадным полком, который в результате решит все дело.
О, слова! Сколько вас было сказано для того, чтобы схоронить под вашими пустыми звуками зерна истины, каким непроходимым частоколом стоите вы на пути правды...
– Хорошо, я согласен, – так же резко согласился барон. – Но что я скажу в Трифеле насчет маркизы? Откуда она здесь взялась?
– Ну, это совсем просто. Вы отбили ее у разбойников, которые напали на эскорт. Спасшийся возница подтвердит факт нападения.
– Он спасся?
– А как же. Нам нужен живой свидетель, способный подтвердить часть ваших слов. В таком деле часть может быть равной целому.
– Не понял... О чем это ты говоришь?
– Это не важно. Теперь осталась еще одна вещь – уговорить маркизу.
– Как, она еще не знает?!
– Пока нет. Но...
Звук трубы прервал нашу беседу.
– Мы ждем гостей. Росс?
– Вроде бы нет.
– Ладно, пошли посмотрим, кого это Бог послал. Три всадника на взмыленных конях во весь опор подлетели к воротам замка. Один из них, со значком персеванта<Персевант – помощник герольда> на правом плече, вытащив из сумки пергаментный свиток, прочитал громким, хорошо поставленным голосом:
– "Его высочество, принц Отгон фон Гогенштауфен, герцог Лейтонбургский, наш правитель, назначив в День святого Михаила, покровителя христианского рыцарсгва, турнир, приглашает всех тех, кто гордится своим рыцарством, а также достопочтенных дам и девиц благородного происхождения прибыть в Трифель для участия в предстоящем турнире с доказательством своих рыцарских прав".
Закончив громогласную речь, персевант свернул пергамент, и вся троица, чуть повернув коней, помчалась прочь от замка. Лишь звук их трубы еще долго висел в воздухе, будоража души воинов.
– Росс, клянусь огненным мечом архангела! Это то, что нам нужно!
Глава четырнадцатая
Прежде всего, господа, не будем доверять нашим первым душевным движениям – они почти всегда добры.
Талейран
– Что здесь за шум, господа? – Леди Джейн очаровательным видением выпорхнула во двор, щедро расточая вокруг сияние своей улыбки. – Надеюсь, пока я отдыхала, ничего плохого не произошло?