Страница:
– Примерно так! – крикнул я, в немыслимом прыжке нанося удар ногами в грудь вардунгу, появившемуся из-за его спины. Тварь безжизненно взмахнула своими длинными, едва ли не до колен, руками и, хрипя, стала сползать по стене.
– Ты хорошо вспомнил? – все тем же тоном спросил он, глядя на меня взглядом, скорбным, как похоронная процессия.
– Да! – ответил я, распаленный недавней схваткой и готовый продолжать ее, покуда хватит сил.
– Прекрасно, – произнес он так, будто сообщил мне, который час. – Тогда бей.
И я ударил. Удар, который я нанес, с легкостью проломил бы ему грудь. Но он исчез. Исчез, как не бывало. Как будто растворился во мраке коридора. И в тот же миг на его месте возник светящийся силуэт, от которого, словно круги по воде, расходились пылающие холодным белым пламенем контуры. Между ними клубилась тьма. Мой кулак со всего размаху врезался в контур, и вся рука моя осветилась этим холодным огнем. Мне показалось, что через нее в меня под диким напором хлынул поток расплавленного свинца. Я зашелся от крика...
Сотни маленьких серебряных колокольчиков нежным перезвоном звучали у меня в ушах. Боль отступала, пульсируя и сопротивляясь.
Я застонал от разочарования. Голос, призывавший меня из мира призраков в мир живых, был до отвращения, до боли знаком мне" В третий раз за последние два дня этот голос возвращал меня к жизни. Он принадлежал могущественному магу – Инельмо Великому. И означало это лишь одно. Побег не удался. Усталость многопудовым грузом навалилась на меня.
«Провались оно все пропадом! В конце концов чего ради я должен совать свою голову в каждую дыру? У меня что, есть запасная? Пусть же премудрый маг делает что хочет – я не стану открывать глаза».
– Лис вызывает Капитана/Лис вызывает Капитана/Капитан, ответьте Лису/Лис вызывает Капитана/
Дробная строчка закрытой связи иглой вонзилась в мой мозг. Автоматический монотонный голос безучастно бубнил раз и навсегда зазубренный текст. Такой маяк мог работать год не останавливаясь. Во всяком случае, так было написано в инструкции. Выбора не было. Я вновь возвращался к жизни.
– Я Капитан. Слышу вас нормально.
– Командир! Ты жив! А я тут совсем извелся. Вроде бы видели, как ты тонул, а символ веры активизирован. Ну слава богу. А я уж было решил – отыгрался.
– Да нет. Моя линия жизни поворачивает с ладони и по указательному пальцу вьется вверх.
– Все шутишь? Это хорошо. Значит, совсем живой. Ты где?
– Не знаю. Сейчас посмотрю.
Я открыл глаза. Реторты, колбы, непременный перегонный куб с непременным же черепом на нем. Какое-то нагромождение непонятных мне посудин, толстенные рукописные фолианты, усеянные закладками, как демонстрация борцов за права – плакатами, чучело совы, свитки пергамента, покрытые кабалограммами, – таким предстал мир перед моим еще затуманенным взором.
Маг наклонился надо мной, едва не касаясь бородой моего лица.
– Инельмо! Старина! – прошептал я, пытаясь улыбнуться. – Веришь ли, я скучал без тебя!
Улыбка вышла кривоватой.
– Я рад, что вы живы, господин рыцарь. У вас удивительно крепкий и здоровый организм. Считайте, что он подарил вам вторую жизнь. Однако, похоже, вы совсем не дорожите ею.
– Напротив, мой славный маг, если бы я не дорожил ею, то давно бы уже возносился к небесам смрадным дымом, а не лежал здесь и не беседовал с тобой. Впрочем, я так понимаю, что огонь и дым мне еще предстоят. Сколько времени его высочество дал мне на излечение в этот раз?
– Герцог не знает, что вы здесь.
Глаза мои широко открылись и медленно поползли на лоб. Я переставал что-либо понимать.
– Ты хочешь сказать...
– Его высочество полагает, что вы погибли в реке, и чрезвычайно этим раздосадован.
«Что за бред! Движение Сопротивления, народные мстители, магическое подполье, „Молодая Германия“. Я сплю и грежу!»
– Маг, один из нас, безусловно, сошел с ума. И мне почему-то кажется, что это не я.
Инельмо рассмеялся своим мелким дробным смехом:
– Я спас вас, господин рыцарь, вовсе не для того, чтобы снова обречь на казнь.
– Для чего же еще? Неужели из досужего человеколюбия?
Маг помолчал, пристально вглядываясь мне в глаза, как бы прикидывая, можно ли мне доверять.
– Я знаю, господин рыцарь, что вы колдун.
«Ну вот. Как говорит Лис: „Знов за рыбу гроши“».
– Ваша сила велика, но она становится еще больше, когда вы взываете к тому, кто послал вас.
– Это что-то новенькое! С чего ты это взял, Инельмо?
– Господь от рождения наделил меня внутренним зрением. Я вижу Божий свет, исходящий из души каждого человека. Твой непохож на тот, который исходит от остальных.
«Прокол! – усмехнулся я. – Он, оказывается, видит ауру, и наше излучение не совпадает с местным. Здесь наши спецы ушами прохлопали».
– Но это еще не все! – продолжал маг. – Временами от вас исходит яркий луч, уходящий куда-то сквозь любые стены.
Мои глаза снова заняли место на лбу. «Вот тебе и канал закрытой связи!»
– Не пытайтесь меня провести, господин рыцарь! Я же знаю, что вас послал сюда Мерлин.
– Хорошо, Инельмо, допустим, что это действительно так, хотя я бы на твоем месте не стал это утверждать столь категорично.
– Вам не надо бояться меня. Я не намерен бороться с вами, господин Вальдар, хотя вы и принадлежите к ковену<Ковен – объединение магов, клан.> британских магов.
Он выделил слово «магов», употребив его вместо обычного «колдунов», как бы ставя тем самым знак равенства между нами.
– Чего же ты хочешь? – осведомился я.
– В старинных книгах тайного знания, – маг указал на фолианты, загромождавшие его стол, – сказано: "Вначале не было ничего и было все. Ибо ничего было концом, а Он был все. Не было ничего вне его. И он стал всем для всех, ибо всё и все – есть Он. И никто не есть Он – кроме него самого. И как белый цвет есть семь иных цветов, Он есть все Силы, творящие и разрушающие этот мир. И он сотворил Свет, и Он сотворил Тьму. Ибо что есть Тьма, как не отсутствие Света, и что есть Свет, как не отсутствие Тьмы.
И в этом мире нет ни Тьмы, ни Света, но есть вечная борьба между Светом и Тьмой. Ибо только это и есть жизнь".
– Инельмо, – прервал я не на шутку разошедшегося мага, – все это безумно интересно, но я, как бы то ни было тебе противно, всего лишь простой рыцарь, и теологические вершины, увы, не мой конек. Я был бы очень благодарен, если бы ты выражался немного понятнее.
Маг ошарашенно поглядел на меня так, словно я признался ему в своей полной безграмотности. Немного помолчав, он вновь заговорил:
– Каждая сила, которая равно созидает и разрушает этот мир, есть лишь одна из ипостасей Его – Того, чье имя неназываемо. Потому-то бриллиант с бессчетным количеством граней признается у магов Его символом. Древние дали каждой из ипостасей свое имя и стали поклоняться каждой из них. Так появились великие боги древних, чье могущество было безгранично и чьей волей жил этот мир.
Мы, маги, служили этим богам, и наша сила была малой толикой их силы. Уста богов всегда были отверсты для нас, и они одарили нас крупицами божественного знания в награду за верную службу. Так продолжалось тысячи лет во всей Ойкумене. И не было в ней правителя или героя, неподвластного нашему слову. Одним лишь взглядом мы карали непокорных, лишая героев силы и снимая короны вместе с головой.
Но наша сила и стала нашей слабостью. Наше же могущество погубило нас. Маги тех давних лет стали забывать, что их сила – лишь дар иной силы. И их воля – всего только отголосок воли Предвечного. И они забыли о своем священном долге, соперничая друг с другом в богатстве и могуществе. Эти гордецы возомнили о себе столько, что решились даже в неумной гордыне своей тягаться с теми, кто даровал им их силу. Лишь немногие, оставшиеся верными, вершили свой путь служения Предвечному.
И тогда он разгневался на нас. И то, что считалось великим, – стало ничтожным, а то, что было незыблемым, – стало тленом. И там, где была вода, стала суша, и где вчера еще высились неприступные стены – сегодня играли волны. И настала вражда во всех пределах Ойкумены, ибо лишились разума и сути правители и советники их. И брат тогда пошел на брата, а сын встал на отца.
Но маги лишь смеялись, недосягаемые в своем могуществе, неприкосновенные во дворцах, сочащихся золотом, и чертогах, искрящихся драгоценными каменьями.
Тогда полчища неведомых чудовищ хлынули на земли Ойкумены. Они неслись подобно урагану, и никто не мог перед ними устоять. Ибо это был воплощенный гнев богов. И Воплощенный, имя которому – Повелитель Тьмы, вел эти несметные полчища, сея вокруг себя разрушения, смерть и ужас.
Маги пробовали бороться с ними, уповая на былое могущество свое. Но тщетно. Боги отняли силу у нерадивых слуг своих. И они пали, как один, и звероподобные слуги Повелителя Тьмы надругались над телами павших. Лишь немногим верным, сохранившим жалкие крупицы былого знания, крупицы, из которых никогда не собрать целого, удалось спастись. Они вынуждены были бежать и искать защиты у правителей, еще вчера ждавших слова из их уст.
Сегодня только презрение было их уделом. Ни отвага воинов, ни мудрость правителей, ни остатки магической силы не могли остановить нашествия. Это было безнадежно. Казалось, ничто не могло спасти разорванной в клочья Ойкумены.
Но Он в несказанной милости своей послал Мессию, наделенного духом Своим. И Мессия пришел в этот мир в сиянии любви и света. Ибо Он был Любовь и Он был Свет. В образе человеческом Он жил среди нас, познавая горечь и боль, неся падшим духом Слово свое как надежду на избавление. И Он принял мученическую смерть в этом мире и воскрес, поправ жизнью своей и саму смерть. Он нес спасение, превратив орудие смерти своей во всепобеждающее несокрушимое оружие. И Мир воспрял.
Однако с тех пор великие древние боги покинули нас, И никому не ведом их дальнейший путь.
Но не могущество тайного знания оставил Спаситель ученикам своим, он дал им Великое Слово, чтобы они несли его в мир.
Много веков минуло с тех пор, когда ученики учеников Спасителя записали слово его. И правнуки их внуков, собравшись однажды, решили: «Это верно, а это – нет!» И в этот день кончилось Учение, ибо в обрывках его родилась Власть.
Как некогда мы, слуги Божьи забыли о высоком своем предназначении, уповая, что бесконечна милость Его и гнев Предвечного не падет на неразумные головы их. Они тянутся к богатству и роскоши и алчут власти, оспаривая ее у неразумных и диких правителей, несущих свое право на острие меча. Они уже спорят с ними в богатстве и роскоши, соревнуясь в распутстве с земными владыками.
– Но, Инельмо, друг мой, при чем же здесь я?!
– Я чувствую, как приближается день Божьего гнева. Наступают последние времена, и Повелитель Тьмы уже занес страшное оружие свое над головами неразумных. Лишь одно сегодня может спасти этот мир! – Он прошелся по своей комнатенке из угла в угол и, подойдя к перегонному кубу, забарабанил по украшавшему его черепу. – Да, я знаю это, – продолжал Инельмо. – Возрождение Единого Великого Ордена Магов – вот что может спасти Ойкумену. Только мы, навлекшие некогда на нее ужасающие беды, можем и должны спасти ее сегодня. Объединенное с силой Тайного Знания Великое Слово Любви Спасителя сможет победить надвигающуюся тьму.
Что и говорить, замысел был грандиозный. «Одно из двух: либо великий альтруизм, либо мания величия» – подумал я – «Скорее всего – третье. И то, и другое вместе. Но, однако, как красиво излагает!»
– Инельмо, но ведь ты же лучше меня знаешь, что тех крупиц Тайного Знания, которые нам удалось сохранить, едва хватает на то, чтобы отличаться от фокусников на городской ярмарке.
– Вот! Вот именно! – Маг казался обрадованным, хотя, убейте меня, я не понимал – чем.
– Что же в этом хорошего, маг?
– Вы правы, господин рыцарь. Конечно же, даже собравшись вместе, мы все равно можем лишь малую толику того, что могли маги прошлого. Да никто из нас сегодня и не пожелает собираться вместе. Ведь кроме многих посвященных в корни тайных знаний, все остальные едва ли отличаются особой силой и глубоким знанием. Конечно, многие из нас могут и знают то, что неподвластно другим, но даже мудрейшие из нас вроде Мерлина, – он кивнул, давая тем самым понять, что я не ослышался, – не смогут собрать вокруг себя остатки былого Ордена. Это абсурдно и невозможно, покуда земля, некогда бывшая Ойкуменой, сшита из пестрых лоскутьев княжеств и королевств и раздираема на части войнами и смутами!
«Ого! Мужик, я начинаю тебя уважать!»
– Но есть способ вдохнуть новую жизнь в Орден и вновь соединить части в единое целое!
– Какой же, Инельмо?
– Великая Книга Истинного и Изначального Тайного Знания!
– Прости, дружище. Видимо, холодное купание .не пошло впрок моей памяти. Я...
– Эта книга была дарована первому человеку до его грехопадения. Как известно, он был величайшим из всех живших когда-либо матов. Именно он дал истинные имена птицам небесным и тварям земным, всему сущему на этом свете. Но впоследствии, когда покинул он Божественный Сад, Творец запечатал книгу страшным заклятием. Никто и никогда не сможет прочитать ее.
– Тогда зачем она нам нужна?
– Погодите, господин рыцарь! Известно пророчество, запечатленное пылающими буквами внутри изумрудной скрижали. Одновременно она является ключом к этой книге. Все знают, что в скрижали запечатлено пророчество, но никто еще не мог прочитать его, И сама книга, и эта скрижаль были величайшими сокровищами золотого века Ойкумены, но никогда, ни разу за много тысяч лет они не находились вблизи друг от друга. Во времена же нашествия эти святыни были утеряны. Следы их пропали во мраке веков.
– Да, печальная история, однако...
– Вот скрижаль! – Он протянул мне великолепный изумруд правильной овальной формы, величиной с ладонь годовалого ребенка, в глубине которого огнем горели какие-то знаки. Я вопросительно посмотрел на него.
– Это труд всей моей жизни, – похвалился Инельмо, – многие годы я провел в кропотливых трудах, пытаясь прочесть этот текст, и мои старания, усердие мое, были вознаграждены. Я прочел эти знаки.
Здесь написано: «Когда собранные истинной целью малые станут великими, когда восставшие из праха отыщут путь и, отринув себя, вознесут единое, сын сынов моих постигнет непостижимое и, наполнясь силой моею, исполнит мир по образцу моему!» – Голос мага звучал медью, даже не медью, а благородной бронзой высшей колокольной пробы, если таковая у них есть. Я невольно был зачарован этой речью.
– А где же книга?
– Подозреваю, что одному Мерлину известно место тайника, где хранятся великие святыни. Она там, откуда добыл он меч Эскалибур, там же, где находится Чаша Грааля!
– Вот оно что!
– Да-да! Поэтому, когда я увидел, что вы не погибли, прыгнув с моста, то возблагодарил небеса за милость, оказанную нам. Ибо ваша гибель отсрочила бы спасение нашего мира, а может быть, и вовсе погубила его.
Я смотрел на старого мага, ошалело пытаясь что-то сообразить.
– Но ведь еще совсем недавно я мог сгореть, как муха в огне свечи?
– Эта смерть была неугодна небесам, и они спасли вас, хоть и с моей посильной помощью, – парировал мои слова Инельмо.
– Чего же вы хотите от меня?
– Чего? Помощи! Только вы можете спасти этот мир.
– Но как? – недоумевал я.
– Только одному Мерлину известно место тайника. Тодь-ко у меня есть скрижаль, которая служит ключом к Великой Книге. И, наконец, только вы, единственный из ныне живущих магов, сможете преодолеть все препятствия, которыми будет изобиловать ваш путь. Ибо это будет величайший подвиг за всю историю рыцарства.
Это я знал. Маг не кривил душой. Но что я мог ответить ему? Что вся моя магия – это стандартный набор приемов психозащиты? Что луч, который так поразил его, – это канал закрытой связи, на другом конце которого сидит вовсе не Мерлин, а отличный парень Сергей Лисиченко по прозвищу Лис? Что, в конце концов, мы вообще сюда прибыли из другого мира, чтобы на свой аршин решать их проблемы? Что все наши интересы здесь заключены в одном-единствен-ном, хотя и венценосном, человеке, славном рыцаре и никудышном короле – Ричарде Львиное Сердце?
Скажу честно, я был в растерянности. Попытка привести мысли в порядок не дала видимых результатов.
Небольшое оконце, почти заваленное кучей манускриптов величиной с надгробную плиту, с трудом подалось, впуская в затхлый мирок лаборатории струю свежего утреннего ветра. Маг зябко поежился. Вдали над лесом занималась заря, охватывая весь видимый из окошка кусочек неба алым заревом.
– Посмотрите, мэтр Инельмо, какой замечательный восход!
– Наступает утро нового дня, господин рыцарь. А может быть, новой эпохи?
– Кстати, так и не спросил вас, как вам удалось меня спасти? – осведомился я, пытаясь перевести разговор в новое русло.
Ей-богу! Лучше бы, наверное, он этого не говорил или я бы этого не слышал. Потому что именно после этих слов карты в моем пасьянсе проворно заняли свои места, как дворцовые гренадеры на плац-параде, и участь Инельмо была решена.
«В порядке поступления заказов! – неожиданно зло подытожил я свои размышления. – Сначала Ричард, потом – спасение мира!» Совесть моя, пробужденная от летаргии этим резким толчком, бестолково оглядывалась, стараясь понять, откуда начинать свои угрызения. План мой был прост и ясен, но учитывал интересы только одной стороны.
Молчание, должное символизировать глубокое раздумье, несколько затягивалось. Пора было давать ответ.
– Мэтр Инельмо, предложение ваше настолько серьезно, что я не могу вам ответить ни «да», ни «нет», ибо, как вы понимаете, не волен говорить за того, чьей волей был послан сюда. Однако, если мне будет позволено, я призову его и попрошу изречь свое решение, – медленно и негромко произнес я.
Я уселся в позу «Будда на привале» и врубил связь.
– Слышу, Капитан. Чего это ты так долго молчал?
– Потом, Сережа. Слушай меня внимательно. Переведи обратную связь на режим трансляции и вруби на полный звук. Запрограммируй замкнутый контур примерно шесть на четыре на пять.
– Ясно. Понял. Выполняю. Ты что там, командир, небольшую дискотеку решил устроить?
– Нечто в этом роде. Только диск-жокеем на ней будешь ты.
– Я? Да я бард-исполнитель. И автор, между прочим, а не какой-нибудь там, – Лис затрясся, демонстрируя движения пьяного, проходящего сквозь замочную скважину.
– Поверь мне, этого не понадобится. По моей команде ты начинаешь транслировать то, что я тебе передам. Слово в слово. Только посерьезней и не вздумай смеяться.
– Капитан, ты опять задумал что-то не богоугодное?
– Потом объясню. Ты готов?
– Готов!
– Поехали!
– Сын сынов слуг моих, – громыхал властный нечеловеческий голос, раздаваясь одновременно отовсюду. Уши у меня заложило, но я продолжал:
– Я, Тюр, говорю с тобой. Маг распростерся на полу ниц.
– Слышишь ли ты мою речь или мне говорить громче?
– Не надо, о отважнейший из асов. Я слышу тебя.
– Так слушай же меня, маг, носящий имя Арним! Инельмо вздрогнул. Это был удар ниже пояса. Я бы никогда не нанес его, но иного выхода не видел.
– Волею моею послан сюда этот рыцарь, – словно штормовой прибой, рокотал голос. – Волею моею сегодня ты спас его! Волею моею ты сделаешь все, что он тебе повелит! Запомнил ли ты мою волю ?
– Да, о могучий сын Одина!
– Прощай, Арним!
Голос внезапно стих, и стало так тихо, что сама тишина давила на уши.
Ошеломленный маг сидел на полу, хватая воздух ртом, и никак не мог прийти в себя.
– Так, значит, великие боги древних не оставили мир? Я пожал плечами, как бы говоря: «Но ты же сам все слышал!»
– Значит, ты служишь великому Тюру, а не Мерлину? .От волнения маг перешел на «ты», но я решил не заметить этого.
– Истинно так.
– Но Эмрис?
– Это действительно имя девушки.
Инельмо обхватил голову руками. По впалым его щекам потекли слезы.
– Значит, труд всей моей жизни – все даром, все зря?
– Почему, Инельмо?
– Но ведь никто в целом свете не знает, где находится остров фей и где находится хрустальный грот Мерлина. А кроме него, никто не знает, где расположен тайник...
– Послушай меня, маг Инельмо Великий. Боги никогда не приходят в этот мир просто так. Неисповедимы их пути, и загадочны их замыслы. Если же случается так, что воля Божья через нас приходит в этот мир и нашими руками вершится в нем, то мы должны гордиться своим жребием, а не роптать на него. А Книгу, Книгу я обязательно найду, когда придет час!
Раздался странный сухой щелчок. Мы обернулись на звук. Череп, стоящий на перегонном кубе, раскрыл свой безъязыкий рот.
Я нервно сглотнул.
– Знамение, – прошептал Инельмо.
Я объяснил. Подробно и в лицах. Потом изложил ему план. Он задумался, немного помолчал и наконец произнес:
– Ты знаешь. Капитан, я не уверен, что ты будешь долго таскать на плечах эту колодку для шлема, но все-таки, пока она там есть, по счастью, она годится не только для этого. Я пошел давать вводные экипажу. Успеха тебе, командир!
Глава двадцать восьмая
Рог трубил заливисто и призывно над лесистым склоном Шарфенберга. Темные кроны дубов озабоченно шумели, вслушиваясь в этот звук. Скоро к нему прибавились ржание и храп коней, потом звон оружия, крики загонщиков и собачий лай. Дикая, неудержимая в своем стремительном порыве охота короля Ричарда неслась по озаренному солнцем лесу, нагоняя ужас на всю окрестную живность.
Сам король, разгоряченный и радостный, нахлестывал своего коня, трубя в окованный серебром рог и выкрикивая отрывистые слова команд. Полсотни рыцарей, следовавших за ним по пятам, мчались на своих взмыленных скакунах, настороженно вглядываясь в заросли, откуда каждую минуту могли выскочить те, кто пожелал бы отбить у них венценосного пленника, с потрясающей беззаботностью истребляющего зверье в здешних лесах.
Лейтенант герцогской гвардии, барон Росс фон Шамберг, несмотря на видимую громоздкость фигуры, с завидь ной ловкостью гарцевал подле короля, не снимая своей мощной длани с рукояти меча, всем видом своим источая угрозу неведомому врагу.
Время от времени его величество украдкой бросал взгляд на своего грозного стража, радостно улыбаясь ему, как старому приятелю. В сущности, это было действительно так, ведь они были знакомы еще по Святой Земле. А рыцарственный монарх, трубивший сейчас в свой громогласный рог, обладал поистине великолепной памятью. Конечно, он зачастую забывал возвращать взятые в долг деньги, но вот доблестных рыцарей помнил всех до единого.
Когда вчера вечером барон, с величайшей тщательностью проверявший крепость и надежность запоров в его апартаментах, изложил ему ту часть плана, которую надлежало выполнить августейшему воителю, в первую минуту он отказался понять, зачем это ему вообще необходимо бежать. Мои надежды на леди Джейн и принцессу Матильду не оправдались. Король Ричард отказывался поверить в необходимость побега. «Конечно, ему нужна свобода, но почему таким способом?» Мои худшие опасения грозили в полноймере оправдаться. Бравый помазанник Божий и не думал бежать.
Я очень сожалею, что не мог присутствовать в тот момент в покоях короля. Ибо речь Росса наверняка заслуживала быть занесенной на скрижали политической риторики. Задача перед ним стояла отнюдь не простая, однако, надо Отдать должное, он с ней справился с блеском. Не знаю уж, природный ли авантюризм Ричарда или же упоминание о стенающих подданных сыграло свою роль, но в конце концов король принял решение. И, слава богу, в нашу пользу.
Рыжая белобрюхая лиса, вспугнутая шумом, выскочила из кустов почти под копыта королевского жеребца. Завизжав, она крутнулась на месте и опрометью кинулась в заросли терновника. Свора, сопровождавшая охоту, заливаясь ог-, лушительным лаем, бросилась вслед рыжей разбойнице.
– Ты хорошо вспомнил? – все тем же тоном спросил он, глядя на меня взглядом, скорбным, как похоронная процессия.
– Да! – ответил я, распаленный недавней схваткой и готовый продолжать ее, покуда хватит сил.
– Прекрасно, – произнес он так, будто сообщил мне, который час. – Тогда бей.
И я ударил. Удар, который я нанес, с легкостью проломил бы ему грудь. Но он исчез. Исчез, как не бывало. Как будто растворился во мраке коридора. И в тот же миг на его месте возник светящийся силуэт, от которого, словно круги по воде, расходились пылающие холодным белым пламенем контуры. Между ними клубилась тьма. Мой кулак со всего размаху врезался в контур, и вся рука моя осветилась этим холодным огнем. Мне показалось, что через нее в меня под диким напором хлынул поток расплавленного свинца. Я зашелся от крика...
Сотни маленьких серебряных колокольчиков нежным перезвоном звучали у меня в ушах. Боль отступала, пульсируя и сопротивляясь.
Я застонал от разочарования. Голос, призывавший меня из мира призраков в мир живых, был до отвращения, до боли знаком мне" В третий раз за последние два дня этот голос возвращал меня к жизни. Он принадлежал могущественному магу – Инельмо Великому. И означало это лишь одно. Побег не удался. Усталость многопудовым грузом навалилась на меня.
«Провались оно все пропадом! В конце концов чего ради я должен совать свою голову в каждую дыру? У меня что, есть запасная? Пусть же премудрый маг делает что хочет – я не стану открывать глаза».
– Лис вызывает Капитана/Лис вызывает Капитана/Капитан, ответьте Лису/Лис вызывает Капитана/
Дробная строчка закрытой связи иглой вонзилась в мой мозг. Автоматический монотонный голос безучастно бубнил раз и навсегда зазубренный текст. Такой маяк мог работать год не останавливаясь. Во всяком случае, так было написано в инструкции. Выбора не было. Я вновь возвращался к жизни.
– Я Капитан. Слышу вас нормально.
– Командир! Ты жив! А я тут совсем извелся. Вроде бы видели, как ты тонул, а символ веры активизирован. Ну слава богу. А я уж было решил – отыгрался.
– Да нет. Моя линия жизни поворачивает с ладони и по указательному пальцу вьется вверх.
– Все шутишь? Это хорошо. Значит, совсем живой. Ты где?
– Не знаю. Сейчас посмотрю.
Я открыл глаза. Реторты, колбы, непременный перегонный куб с непременным же черепом на нем. Какое-то нагромождение непонятных мне посудин, толстенные рукописные фолианты, усеянные закладками, как демонстрация борцов за права – плакатами, чучело совы, свитки пергамента, покрытые кабалограммами, – таким предстал мир перед моим еще затуманенным взором.
Маг наклонился надо мной, едва не касаясь бородой моего лица.
– Инельмо! Старина! – прошептал я, пытаясь улыбнуться. – Веришь ли, я скучал без тебя!
Улыбка вышла кривоватой.
– Я рад, что вы живы, господин рыцарь. У вас удивительно крепкий и здоровый организм. Считайте, что он подарил вам вторую жизнь. Однако, похоже, вы совсем не дорожите ею.
– Напротив, мой славный маг, если бы я не дорожил ею, то давно бы уже возносился к небесам смрадным дымом, а не лежал здесь и не беседовал с тобой. Впрочем, я так понимаю, что огонь и дым мне еще предстоят. Сколько времени его высочество дал мне на излечение в этот раз?
– Герцог не знает, что вы здесь.
Глаза мои широко открылись и медленно поползли на лоб. Я переставал что-либо понимать.
– Ты хочешь сказать...
– Его высочество полагает, что вы погибли в реке, и чрезвычайно этим раздосадован.
«Что за бред! Движение Сопротивления, народные мстители, магическое подполье, „Молодая Германия“. Я сплю и грежу!»
– Маг, один из нас, безусловно, сошел с ума. И мне почему-то кажется, что это не я.
Инельмо рассмеялся своим мелким дробным смехом:
– Я спас вас, господин рыцарь, вовсе не для того, чтобы снова обречь на казнь.
– Для чего же еще? Неужели из досужего человеколюбия?
Маг помолчал, пристально вглядываясь мне в глаза, как бы прикидывая, можно ли мне доверять.
– Я знаю, господин рыцарь, что вы колдун.
«Ну вот. Как говорит Лис: „Знов за рыбу гроши“».
– Ваша сила велика, но она становится еще больше, когда вы взываете к тому, кто послал вас.
– Это что-то новенькое! С чего ты это взял, Инельмо?
– Господь от рождения наделил меня внутренним зрением. Я вижу Божий свет, исходящий из души каждого человека. Твой непохож на тот, который исходит от остальных.
«Прокол! – усмехнулся я. – Он, оказывается, видит ауру, и наше излучение не совпадает с местным. Здесь наши спецы ушами прохлопали».
– Но это еще не все! – продолжал маг. – Временами от вас исходит яркий луч, уходящий куда-то сквозь любые стены.
Мои глаза снова заняли место на лбу. «Вот тебе и канал закрытой связи!»
* * *
– И кто же, по-твоему, находится на том конце луча? – задал я провокационный вопрос. Маг хитро посмотрел на меня.– Не пытайтесь меня провести, господин рыцарь! Я же знаю, что вас послал сюда Мерлин.
– Хорошо, Инельмо, допустим, что это действительно так, хотя я бы на твоем месте не стал это утверждать столь категорично.
– Вам не надо бояться меня. Я не намерен бороться с вами, господин Вальдар, хотя вы и принадлежите к ковену<Ковен – объединение магов, клан.> британских магов.
Он выделил слово «магов», употребив его вместо обычного «колдунов», как бы ставя тем самым знак равенства между нами.
– Чего же ты хочешь? – осведомился я.
– В старинных книгах тайного знания, – маг указал на фолианты, загромождавшие его стол, – сказано: "Вначале не было ничего и было все. Ибо ничего было концом, а Он был все. Не было ничего вне его. И он стал всем для всех, ибо всё и все – есть Он. И никто не есть Он – кроме него самого. И как белый цвет есть семь иных цветов, Он есть все Силы, творящие и разрушающие этот мир. И он сотворил Свет, и Он сотворил Тьму. Ибо что есть Тьма, как не отсутствие Света, и что есть Свет, как не отсутствие Тьмы.
И в этом мире нет ни Тьмы, ни Света, но есть вечная борьба между Светом и Тьмой. Ибо только это и есть жизнь".
– Инельмо, – прервал я не на шутку разошедшегося мага, – все это безумно интересно, но я, как бы то ни было тебе противно, всего лишь простой рыцарь, и теологические вершины, увы, не мой конек. Я был бы очень благодарен, если бы ты выражался немного понятнее.
Маг ошарашенно поглядел на меня так, словно я признался ему в своей полной безграмотности. Немного помолчав, он вновь заговорил:
– Каждая сила, которая равно созидает и разрушает этот мир, есть лишь одна из ипостасей Его – Того, чье имя неназываемо. Потому-то бриллиант с бессчетным количеством граней признается у магов Его символом. Древние дали каждой из ипостасей свое имя и стали поклоняться каждой из них. Так появились великие боги древних, чье могущество было безгранично и чьей волей жил этот мир.
Мы, маги, служили этим богам, и наша сила была малой толикой их силы. Уста богов всегда были отверсты для нас, и они одарили нас крупицами божественного знания в награду за верную службу. Так продолжалось тысячи лет во всей Ойкумене. И не было в ней правителя или героя, неподвластного нашему слову. Одним лишь взглядом мы карали непокорных, лишая героев силы и снимая короны вместе с головой.
Но наша сила и стала нашей слабостью. Наше же могущество погубило нас. Маги тех давних лет стали забывать, что их сила – лишь дар иной силы. И их воля – всего только отголосок воли Предвечного. И они забыли о своем священном долге, соперничая друг с другом в богатстве и могуществе. Эти гордецы возомнили о себе столько, что решились даже в неумной гордыне своей тягаться с теми, кто даровал им их силу. Лишь немногие, оставшиеся верными, вершили свой путь служения Предвечному.
И тогда он разгневался на нас. И то, что считалось великим, – стало ничтожным, а то, что было незыблемым, – стало тленом. И там, где была вода, стала суша, и где вчера еще высились неприступные стены – сегодня играли волны. И настала вражда во всех пределах Ойкумены, ибо лишились разума и сути правители и советники их. И брат тогда пошел на брата, а сын встал на отца.
Но маги лишь смеялись, недосягаемые в своем могуществе, неприкосновенные во дворцах, сочащихся золотом, и чертогах, искрящихся драгоценными каменьями.
Тогда полчища неведомых чудовищ хлынули на земли Ойкумены. Они неслись подобно урагану, и никто не мог перед ними устоять. Ибо это был воплощенный гнев богов. И Воплощенный, имя которому – Повелитель Тьмы, вел эти несметные полчища, сея вокруг себя разрушения, смерть и ужас.
Маги пробовали бороться с ними, уповая на былое могущество свое. Но тщетно. Боги отняли силу у нерадивых слуг своих. И они пали, как один, и звероподобные слуги Повелителя Тьмы надругались над телами павших. Лишь немногим верным, сохранившим жалкие крупицы былого знания, крупицы, из которых никогда не собрать целого, удалось спастись. Они вынуждены были бежать и искать защиты у правителей, еще вчера ждавших слова из их уст.
Сегодня только презрение было их уделом. Ни отвага воинов, ни мудрость правителей, ни остатки магической силы не могли остановить нашествия. Это было безнадежно. Казалось, ничто не могло спасти разорванной в клочья Ойкумены.
Но Он в несказанной милости своей послал Мессию, наделенного духом Своим. И Мессия пришел в этот мир в сиянии любви и света. Ибо Он был Любовь и Он был Свет. В образе человеческом Он жил среди нас, познавая горечь и боль, неся падшим духом Слово свое как надежду на избавление. И Он принял мученическую смерть в этом мире и воскрес, поправ жизнью своей и саму смерть. Он нес спасение, превратив орудие смерти своей во всепобеждающее несокрушимое оружие. И Мир воспрял.
Однако с тех пор великие древние боги покинули нас, И никому не ведом их дальнейший путь.
Но не могущество тайного знания оставил Спаситель ученикам своим, он дал им Великое Слово, чтобы они несли его в мир.
Много веков минуло с тех пор, когда ученики учеников Спасителя записали слово его. И правнуки их внуков, собравшись однажды, решили: «Это верно, а это – нет!» И в этот день кончилось Учение, ибо в обрывках его родилась Власть.
Как некогда мы, слуги Божьи забыли о высоком своем предназначении, уповая, что бесконечна милость Его и гнев Предвечного не падет на неразумные головы их. Они тянутся к богатству и роскоши и алчут власти, оспаривая ее у неразумных и диких правителей, несущих свое право на острие меча. Они уже спорят с ними в богатстве и роскоши, соревнуясь в распутстве с земными владыками.
– Но, Инельмо, друг мой, при чем же здесь я?!
* * *
– Капитан, не мешай. Красиво же мужик говорит, – тут же раздался голос Лиса.* * *
Маг не обратил на мои слова ни малейшего внимания, Он не слушал меня. Было в нем что-то в эти минуты, ей-богу, было!– Я чувствую, как приближается день Божьего гнева. Наступают последние времена, и Повелитель Тьмы уже занес страшное оружие свое над головами неразумных. Лишь одно сегодня может спасти этот мир! – Он прошелся по своей комнатенке из угла в угол и, подойдя к перегонному кубу, забарабанил по украшавшему его черепу. – Да, я знаю это, – продолжал Инельмо. – Возрождение Единого Великого Ордена Магов – вот что может спасти Ойкумену. Только мы, навлекшие некогда на нее ужасающие беды, можем и должны спасти ее сегодня. Объединенное с силой Тайного Знания Великое Слово Любви Спасителя сможет победить надвигающуюся тьму.
Что и говорить, замысел был грандиозный. «Одно из двух: либо великий альтруизм, либо мания величия» – подумал я – «Скорее всего – третье. И то, и другое вместе. Но, однако, как красиво излагает!»
– Инельмо, но ведь ты же лучше меня знаешь, что тех крупиц Тайного Знания, которые нам удалось сохранить, едва хватает на то, чтобы отличаться от фокусников на городской ярмарке.
– Вот! Вот именно! – Маг казался обрадованным, хотя, убейте меня, я не понимал – чем.
– Что же в этом хорошего, маг?
– Вы правы, господин рыцарь. Конечно же, даже собравшись вместе, мы все равно можем лишь малую толику того, что могли маги прошлого. Да никто из нас сегодня и не пожелает собираться вместе. Ведь кроме многих посвященных в корни тайных знаний, все остальные едва ли отличаются особой силой и глубоким знанием. Конечно, многие из нас могут и знают то, что неподвластно другим, но даже мудрейшие из нас вроде Мерлина, – он кивнул, давая тем самым понять, что я не ослышался, – не смогут собрать вокруг себя остатки былого Ордена. Это абсурдно и невозможно, покуда земля, некогда бывшая Ойкуменой, сшита из пестрых лоскутьев княжеств и королевств и раздираема на части войнами и смутами!
«Ого! Мужик, я начинаю тебя уважать!»
– Но есть способ вдохнуть новую жизнь в Орден и вновь соединить части в единое целое!
– Какой же, Инельмо?
– Великая Книга Истинного и Изначального Тайного Знания!
* * *
Я усиленно напряг свои мозговые извилины. Тщетно1 Об этой библиографической новинке мне было ничего неизвестно.– Прости, дружище. Видимо, холодное купание .не пошло впрок моей памяти. Я...
– Эта книга была дарована первому человеку до его грехопадения. Как известно, он был величайшим из всех живших когда-либо матов. Именно он дал истинные имена птицам небесным и тварям земным, всему сущему на этом свете. Но впоследствии, когда покинул он Божественный Сад, Творец запечатал книгу страшным заклятием. Никто и никогда не сможет прочитать ее.
– Тогда зачем она нам нужна?
– Погодите, господин рыцарь! Известно пророчество, запечатленное пылающими буквами внутри изумрудной скрижали. Одновременно она является ключом к этой книге. Все знают, что в скрижали запечатлено пророчество, но никто еще не мог прочитать его, И сама книга, и эта скрижаль были величайшими сокровищами золотого века Ойкумены, но никогда, ни разу за много тысяч лет они не находились вблизи друг от друга. Во времена же нашествия эти святыни были утеряны. Следы их пропали во мраке веков.
– Да, печальная история, однако...
– Вот скрижаль! – Он протянул мне великолепный изумруд правильной овальной формы, величиной с ладонь годовалого ребенка, в глубине которого огнем горели какие-то знаки. Я вопросительно посмотрел на него.
– Это труд всей моей жизни, – похвалился Инельмо, – многие годы я провел в кропотливых трудах, пытаясь прочесть этот текст, и мои старания, усердие мое, были вознаграждены. Я прочел эти знаки.
Здесь написано: «Когда собранные истинной целью малые станут великими, когда восставшие из праха отыщут путь и, отринув себя, вознесут единое, сын сынов моих постигнет непостижимое и, наполнясь силой моею, исполнит мир по образцу моему!» – Голос мага звучал медью, даже не медью, а благородной бронзой высшей колокольной пробы, если таковая у них есть. Я невольно был зачарован этой речью.
– А где же книга?
– Подозреваю, что одному Мерлину известно место тайника, где хранятся великие святыни. Она там, откуда добыл он меч Эскалибур, там же, где находится Чаша Грааля!
– Вот оно что!
– Да-да! Поэтому, когда я увидел, что вы не погибли, прыгнув с моста, то возблагодарил небеса за милость, оказанную нам. Ибо ваша гибель отсрочила бы спасение нашего мира, а может быть, и вовсе погубила его.
Я смотрел на старого мага, ошалело пытаясь что-то сообразить.
– Но ведь еще совсем недавно я мог сгореть, как муха в огне свечи?
– Эта смерть была неугодна небесам, и они спасли вас, хоть и с моей посильной помощью, – парировал мои слова Инельмо.
– Чего же вы хотите от меня?
– Чего? Помощи! Только вы можете спасти этот мир.
– Но как? – недоумевал я.
– Только одному Мерлину известно место тайника. Тодь-ко у меня есть скрижаль, которая служит ключом к Великой Книге. И, наконец, только вы, единственный из ныне живущих магов, сможете преодолеть все препятствия, которыми будет изобиловать ваш путь. Ибо это будет величайший подвиг за всю историю рыцарства.
Это я знал. Маг не кривил душой. Но что я мог ответить ему? Что вся моя магия – это стандартный набор приемов психозащиты? Что луч, который так поразил его, – это канал закрытой связи, на другом конце которого сидит вовсе не Мерлин, а отличный парень Сергей Лисиченко по прозвищу Лис? Что, в конце концов, мы вообще сюда прибыли из другого мира, чтобы на свой аршин решать их проблемы? Что все наши интересы здесь заключены в одном-единствен-ном, хотя и венценосном, человеке, славном рыцаре и никудышном короле – Ричарде Львиное Сердце?
Скажу честно, я был в растерянности. Попытка привести мысли в порядок не дала видимых результатов.
Небольшое оконце, почти заваленное кучей манускриптов величиной с надгробную плиту, с трудом подалось, впуская в затхлый мирок лаборатории струю свежего утреннего ветра. Маг зябко поежился. Вдали над лесом занималась заря, охватывая весь видимый из окошка кусочек неба алым заревом.
– Посмотрите, мэтр Инельмо, какой замечательный восход!
– Наступает утро нового дня, господин рыцарь. А может быть, новой эпохи?
– Кстати, так и не спросил вас, как вам удалось меня спасти? – осведомился я, пытаясь перевести разговор в новое русло.
* * *
– Здесь множество подземных ходов. Большинство из них знаю только я, как и до меня знали маги-хранители этого замка. Один из выходов находится как раз в устое над тем самым местом, где вы висели. Очень удобное место. В случае осады оттуда легко черпать воду или же спустить небольшую лодку с гонцом. Труднее всего было вытащить вас из воды и дотащить сюда. А тут еще этот ваш громадина оруженосец со своими дровами. Если бы я не подоспел вовремя, он непременно убил бы вас. Пришлось отвести ему глаза, придав ваш облик какому-то полену и показав, как вы тонете. – Маг самодовольно улыбнулся.Ей-богу! Лучше бы, наверное, он этого не говорил или я бы этого не слышал. Потому что именно после этих слов карты в моем пасьянсе проворно заняли свои места, как дворцовые гренадеры на плац-параде, и участь Инельмо была решена.
«В порядке поступления заказов! – неожиданно зло подытожил я свои размышления. – Сначала Ричард, потом – спасение мира!» Совесть моя, пробужденная от летаргии этим резким толчком, бестолково оглядывалась, стараясь понять, откуда начинать свои угрызения. План мой был прост и ясен, но учитывал интересы только одной стороны.
Молчание, должное символизировать глубокое раздумье, несколько затягивалось. Пора было давать ответ.
– Мэтр Инельмо, предложение ваше настолько серьезно, что я не могу вам ответить ни «да», ни «нет», ибо, как вы понимаете, не волен говорить за того, чьей волей был послан сюда. Однако, если мне будет позволено, я призову его и попрошу изречь свое решение, – медленно и негромко произнес я.
* * *
Маг кивнул.Я уселся в позу «Будда на привале» и врубил связь.
* * *
– Лис, ты слышишь меня?– Слышу, Капитан. Чего это ты так долго молчал?
– Потом, Сережа. Слушай меня внимательно. Переведи обратную связь на режим трансляции и вруби на полный звук. Запрограммируй замкнутый контур примерно шесть на четыре на пять.
– Ясно. Понял. Выполняю. Ты что там, командир, небольшую дискотеку решил устроить?
– Нечто в этом роде. Только диск-жокеем на ней будешь ты.
– Я? Да я бард-исполнитель. И автор, между прочим, а не какой-нибудь там, – Лис затрясся, демонстрируя движения пьяного, проходящего сквозь замочную скважину.
– Поверь мне, этого не понадобится. По моей команде ты начинаешь транслировать то, что я тебе передам. Слово в слово. Только посерьезней и не вздумай смеяться.
– Капитан, ты опять задумал что-то не богоугодное?
– Потом объясню. Ты готов?
– Готов!
– Поехали!
* * *
Ужасающая лавина звуков заполнила все помещение. Однако если бы кому-то пришла в голову светлая мысль подслушивать за дверью, то услышал бы он ровно столько же, как и в десятке миль отсюда. Ни один звук не вырывался за указанный контур.– Сын сынов слуг моих, – громыхал властный нечеловеческий голос, раздаваясь одновременно отовсюду. Уши у меня заложило, но я продолжал:
– Я, Тюр, говорю с тобой. Маг распростерся на полу ниц.
– Слышишь ли ты мою речь или мне говорить громче?
– Не надо, о отважнейший из асов. Я слышу тебя.
– Так слушай же меня, маг, носящий имя Арним! Инельмо вздрогнул. Это был удар ниже пояса. Я бы никогда не нанес его, но иного выхода не видел.
– Волею моею послан сюда этот рыцарь, – словно штормовой прибой, рокотал голос. – Волею моею сегодня ты спас его! Волею моею ты сделаешь все, что он тебе повелит! Запомнил ли ты мою волю ?
– Да, о могучий сын Одина!
– Прощай, Арним!
Голос внезапно стих, и стало так тихо, что сама тишина давила на уши.
Ошеломленный маг сидел на полу, хватая воздух ртом, и никак не мог прийти в себя.
– Так, значит, великие боги древних не оставили мир? Я пожал плечами, как бы говоря: «Но ты же сам все слышал!»
– Значит, ты служишь великому Тюру, а не Мерлину? .От волнения маг перешел на «ты», но я решил не заметить этого.
– Истинно так.
– Но Эмрис?
– Это действительно имя девушки.
Инельмо обхватил голову руками. По впалым его щекам потекли слезы.
– Значит, труд всей моей жизни – все даром, все зря?
– Почему, Инельмо?
– Но ведь никто в целом свете не знает, где находится остров фей и где находится хрустальный грот Мерлина. А кроме него, никто не знает, где расположен тайник...
– Послушай меня, маг Инельмо Великий. Боги никогда не приходят в этот мир просто так. Неисповедимы их пути, и загадочны их замыслы. Если же случается так, что воля Божья через нас приходит в этот мир и нашими руками вершится в нем, то мы должны гордиться своим жребием, а не роптать на него. А Книгу, Книгу я обязательно найду, когда придет час!
Раздался странный сухой щелчок. Мы обернулись на звук. Череп, стоящий на перегонном кубе, раскрыл свой безъязыкий рот.
Я нервно сглотнул.
– Знамение, – прошептал Инельмо.
* * *
– Капитан, может, теперь ты мне все-таки объяснишь, что там у вас происходит ?Я объяснил. Подробно и в лицах. Потом изложил ему план. Он задумался, немного помолчал и наконец произнес:
– Ты знаешь. Капитан, я не уверен, что ты будешь долго таскать на плечах эту колодку для шлема, но все-таки, пока она там есть, по счастью, она годится не только для этого. Я пошел давать вводные экипажу. Успеха тебе, командир!
Глава двадцать восьмая
И они бросились в бой и победили, когда решили, что побеждают.
Тит Ливии
Рог трубил заливисто и призывно над лесистым склоном Шарфенберга. Темные кроны дубов озабоченно шумели, вслушиваясь в этот звук. Скоро к нему прибавились ржание и храп коней, потом звон оружия, крики загонщиков и собачий лай. Дикая, неудержимая в своем стремительном порыве охота короля Ричарда неслась по озаренному солнцем лесу, нагоняя ужас на всю окрестную живность.
Сам король, разгоряченный и радостный, нахлестывал своего коня, трубя в окованный серебром рог и выкрикивая отрывистые слова команд. Полсотни рыцарей, следовавших за ним по пятам, мчались на своих взмыленных скакунах, настороженно вглядываясь в заросли, откуда каждую минуту могли выскочить те, кто пожелал бы отбить у них венценосного пленника, с потрясающей беззаботностью истребляющего зверье в здешних лесах.
Лейтенант герцогской гвардии, барон Росс фон Шамберг, несмотря на видимую громоздкость фигуры, с завидь ной ловкостью гарцевал подле короля, не снимая своей мощной длани с рукояти меча, всем видом своим источая угрозу неведомому врагу.
Время от времени его величество украдкой бросал взгляд на своего грозного стража, радостно улыбаясь ему, как старому приятелю. В сущности, это было действительно так, ведь они были знакомы еще по Святой Земле. А рыцарственный монарх, трубивший сейчас в свой громогласный рог, обладал поистине великолепной памятью. Конечно, он зачастую забывал возвращать взятые в долг деньги, но вот доблестных рыцарей помнил всех до единого.
Когда вчера вечером барон, с величайшей тщательностью проверявший крепость и надежность запоров в его апартаментах, изложил ему ту часть плана, которую надлежало выполнить августейшему воителю, в первую минуту он отказался понять, зачем это ему вообще необходимо бежать. Мои надежды на леди Джейн и принцессу Матильду не оправдались. Король Ричард отказывался поверить в необходимость побега. «Конечно, ему нужна свобода, но почему таким способом?» Мои худшие опасения грозили в полноймере оправдаться. Бравый помазанник Божий и не думал бежать.
Я очень сожалею, что не мог присутствовать в тот момент в покоях короля. Ибо речь Росса наверняка заслуживала быть занесенной на скрижали политической риторики. Задача перед ним стояла отнюдь не простая, однако, надо Отдать должное, он с ней справился с блеском. Не знаю уж, природный ли авантюризм Ричарда или же упоминание о стенающих подданных сыграло свою роль, но в конце концов король принял решение. И, слава богу, в нашу пользу.
Рыжая белобрюхая лиса, вспугнутая шумом, выскочила из кустов почти под копыта королевского жеребца. Завизжав, она крутнулась на месте и опрометью кинулась в заросли терновника. Свора, сопровождавшая охоту, заливаясь ог-, лушительным лаем, бросилась вслед рыжей разбойнице.