Страница:
Лис, еще в бытность свою специалистом по борьбе с терроризмом, очень хорошо научился пользоваться подобными укрытиями. Осмотревшись по сторонам, мой верный напарник облюбовал массивный карниз дома напротив, украшенный выводком грифонов, грубо высеченных из серого камня. В два счета оказавшись наверху. Лис удобно расположился на спине одного из них, внимательно наблюдая за выходом из лавки менялы.
– Отлично, Капитан, сейчас выясним, куда его влечет неведомая сила. – Д0рбиньяк оставил в покое оседланное им чудище и спустился на грешную землю. – Как говорится, тут дело на пять копеек. – Он словил какого-то мальчишку, пробегавшего по улице, и тоном дядюшки Аладдина произнес:
«Мальчик, хочешь гроттен?»
– Хочу, – честно признался босоногий юнец, глядя на Рейнара преданным взглядом.
– Видишь вон того господина в черном плаще?
– Прекрасно вижу, ваша милость.
– Сбегай за ним, погляди, куда он идет. Вернувшись, получишь монетку. Все понял ?
– Да, мой господин.
– Найдешь меня в таверне «Олень и звезда». Мальчишка сорвался с места и бросился зарабатывать свой трудовой гроттен.
– Капитан, у тебя там ребята свободные от несения гарнизонной службы есть ?
– Найдутся. Что нужно?
– Я думаю, надо поставить кого-нибудь проследить за тем, кто будет входить в лавку передо мной.
– Хорошо, не беспокойся. Я выставлю пост. Пока, до связи.
Оставив Лиса дегустировать горячительные напитки в ближайшей таверне, я вызвал Малыша Эда.
– Кто из людей Шамберга сейчас в гостинице?
– Адальберт, Франц, оба Йогана...
– Отлично. Позови мне Адальберта.
Эд, поклонившись, вышел. После возвращения с ристалища Меркадье был мрачен и отвечал нехотя и односложно. По всему было видно, что он осуждает мои действия, и только сознание того, что от этого, может быть, зависит успех предпринимаемых нами усилий, заставлял его дальше оставаться в моем обществе.
Крыть было нечем. Конечно, с точки зрения формальных правил, содеянное мной не являлось каким-то тяжким преступлением, но это было проявлением дурного тона худшего свойства. Как удар ниже пояса в боксе.
Адальберт, коренастый плечистый вояка с открытым благодушным лицом, украшенным густыми фельдфебельскими усами, постучав в дверь, появился на пороге.
– Вы изволили звать меня, ваша милость?
– Да, дружище. Ты, помнится, говорил, что родом из этих мест?
– Верно, ваша милость.
– Ты знаешь, где находится лавка менялы «Красный щит»?
– Конечно, знаю. – Адальберт широко улыбнулся. – В переулке Четырех Грифонов. Я жил неподалеку, в переулке Старой Башни.
– Отлично. Если помнишь, там стоит стража у ворот.
– Как же, помню. Они всегда нас гоняли, когда мы мальчишками там бегали.
– Сейчас, надеюсь, не погонят. Возьми одежду лейтонбургского стражника и ступай туда. Стражники в данный момент напропалую режутся в кости. Разрешаю тебе проиграть до пяти динариев. Если выиграешь – весь выигрыш твой. Задание следующее – взять под наблюдение лавку менялы. Когда колокола отзвонят к вечерне, в нее должен войти господин. Он высокого роста, худощав, носит длинные волосы. В руках у него будет походный посох. Ты должен заметить, а еще лучше опознать всех, кто будет входить в лавку до него и после. Когда этот господин выйдет, посиди еще немного, погляди, не последует ли кто за ним. Если будет возможно, в этом случае задержи, выясни личность. Понял?
– Понял, ваша милость.
– На случай глупых вопросов, ты из Ройхенбаха. Из отряда Норгаузена.
– Как же! Фридрих фон Норгаузен – известный рыцарь.
– Был.
– Что – был?
– Известный рыцарь. Мир праху его. Ладно, ступай.
Адальберт поклонился и направился выполнять задание.
– Капитан, ты там не сильно занят ? – появился на канале связи Лис. – Тут мой тайный агент возвращается.
Мальчишка со всклокоченной шевелюрой бойко протискивался между гулявшими, направляясь к моему напарнику.
– Ваша милость, господин в черном плаще вошел в большой каменный дом в конце улицы, что у монастыря Святой Агаты, – сообщил он, выразительно протягивая руку.
– Что это за дом?
Малец пожал плечами.
– А если подумать ? – Лис опустил в протянутую руку гроттен и, достав еще один, стал крутить его между пальцами.
– Это дом Эрнста Весса.
– Час от часу не легче. А это еще кто такой? – Он кинул вторую монетку своему наблюдателю и уставился на руку, вновь распахнутую для щедрого вознаграждения.
– М-да, вот так и вырастают малолетние грабители, – пробормотал Рейнар, бросая юному вымогателю третий гроттен.
– Эрнст Весе – дворецкий его сиятельства графа фон Брайбернау.
– Понятно. Благодарю тебя. Все, беги порадуй мать своим заработком.
– Дяденька, а вы не могли бы угостить меня кружечкой пива? – немного помявшись, поинтересовался маленький негодяй, честно глядя на Лиса ясным взглядом васильковых глаз.
– Пошел вон, наглец! – начал было д Орбиньяк, но, внезапно расхохотавшись, хлопнул парня по плечу. – Ну, ты ч прохвост. Ладно, будет тебе пиво.
Он поманил к себе румяную толстуху в нарядном переднике, с ловкостью, неожиданной в ее дородном теле, уворачивающуюся от шлепков местных завсегдатаев, и, кинув ей монету, заказал:
– Кружку пива и кусок баранины этому юному криминальному элементу!
Требуемое незамедлительно возникло на столе. Разомлевший от такого угощения мальчуган с жадностью маленького зверька накинулся на ужин, вероятно, также ставший его завтраком, и стал быстро поглощать бараний бок, заливая его потоком темного пива.
– Благодарю вас, добрый господин, – попытался произнести он, старательно пережевывая кусок мяса, каким-то чудом поместившийся у него во рту. – А только я никакой не Мент. Я Курт. Курт из переулка Аптекарей. Рад был услужить вам, ваша милость. Найдите меня, если вам еще что-либо понадобится.
Мальчуган поставил на стол пустую кружку и быстро исчез в толпе выпивох.
Между тем время продолжало свой стремительный бег, и колокол на колокольне Святой Марии зазвонил к вечерне. Тотчас ему отозвались колокола в соборе Святого Петра и аббатстве Святой Агаты. Где-то вдалеке у нижних ворот, вторя первому, тяжко ухнул колокол церкви Всех Христианских Мучеников близ городского кладбища, а робкий дребезжащий колокол тюремной церкви Святого Леонарда завершил этот звон.
– Ну что ж. Капитан, пора.
– Давай, с Богом.
– Интересно, кого наш Ротшильд притащит на хвосте?
– Одно могу обещать тебе точно. Не Брайбернау.
Вскоре Лис был уже в переулке Четырех Грифонов. Три стражника, склонившиеся над скамьей, напряженно следили за путешествиями небольших кубиков, приветствуя возгласами каждый удачный бросок. Один из солдат оторвал взгляд от игры и проводил Рейнара до входа в лавку, затем, потеряв интерес к прохожему, вернулся к прежнему занятию.
Хозяин лавки, похоже, уже ждал гостя.
– Пожалуйста, пожалуйста, дорогой господин. Если вас устроит, я дам вам за монету сто солидов.
Рейнар сдержанно кивнул. Его потрясла сумма, названная хозяином, но чего-то подобного можно было ждать от Ротшильда.
– Если вас не затруднит пройти в соседнюю комнату и подождать, пока я отсчитаю вам деньги, я – постараюсь не заставлять вас долго ждать.
Мой напарник внимательно посмотрел на менялу. Лицо труженика валютного фронта лучилось честностью, как штрих-код швейцарского сыра.
Лис толкнул дверь и вошел. В комнате царил мрак, полный , и абсолютный. Мой друг поудобнее перехватил посох и стал, тихо переступая, медленно обходить комнату.
– Я рад вас приветствовать, господин Талбот, – произнес приятный мужской голос откуда-то из темноты.
– И вам того же, – настороженно буркнул д'Орбиньяк, на всякий случай проверяя, легко ли выходит лезвие.
Говоривший, видимо, услышал характерный звук и поспешил предварить опасения Лиса.
– Граф не сможет прийти. Он ранен сегодня на турнире. Я буду заменять его.
– Почему я должен вам верить?
– Хотя бы потому, что я знаю имя вашего настоящего отца.
– Хорошо. Назовите его.
– Генрих Анжуйский. Его величество король Генрих Плантагенет.
Мы с Рейнаром проглотили языки от удивления. Это для нас было чем-то непредвиденным!
– Хорошо. Я вам верю.
– Хотите что-нибудь передать его сиятельству?
– Да. Передайте ему одну фразу. Скажите, что смерть – есть сон.
– Смерть – есть сон? Что значит эта фраза?
– Знающий – поймет.
– Хорошо, я передам. Что-нибудь еще?
– Все.
– Тогда слушайте вы. Быстро, как только сможете, возвращайтесь в Англию. Возле Лондона есть небольшой замок, носящий название Экстер. Найдите ферму Уэкомб близ этого замка. Она принадлежит некоему Джону, носящему ныне имя Джона из Уэкомба. Вам надлежит найти его.
– Ладно. Что дальше?
– Покажете ему знак, который я вам сейчас дам. Вы должны вместе проникнуть в Венджерси и найти доступ в потайной зал. Насколько нам известно, вы неплохо знаете этот замок.
– Неплохо, – соврал Лис.
– Джон тоже знает его. Он поможет вам найти посох императора Феодосия. Вы знаете, куда доставить его. Хозяин лавки отсчитает вам деньги. Если понадобится еще – дайте знать обычным способом. А теперь протяните руку.
Рейнар вытянул руку.
– Держите.
Кожаный кругляш лег в раскрытую ладонь д'Орбиньяка.
– Теперь прощайте, Джордж Талбот, Дверь за спиной Лиса тихо отворилась, и в дверном проеме появилась безукоризненно честная физиономия Ротшильда.
– Дело сделано, мой господин. Деньги пересчитаны и ждут вас. Я надеюсь, вы тут не скучали?
– Ну что ты, я веселился здесь как сумасшедший. Прямо весь изошелся от смеха. Ладно. Где там твои деньги?
– Ждут вас, как я уже говорил.
– Давай.
Ротшильд протянул Лису туго набитый кошель.
– Желаете пересчитать?
– Я верю тебе, приятель. Ты честный человек. – Мой друг изобразил самую голливудскую из имеющихся в его арсенале улыбок и похлопал менялу по плечу. – Господь вознаградит тебя за твою честность. Делаю пророчество. Пройдет каких-то шестьсот – шестьсот пятьдесят лет, и твои потомки будут богатейшими людьми в мире.
– Спасибо на добром слове, мой господин. Боюсь даже верить таким словам.
– А ты не бойся. Ничего не бойся. – Лис еще раз похлопал менялу по плечу и вышел на улицу.
Один из стражников, хлопотавших у ворот, внимательно посмотрел на человека, вышедшего из лавки, но тут же отвел глаза в сторону.
– Але, Лис, как там твои дела ?
– Нормально, Капитан. Чрезвычайно содержательная встреча!
– Это верно. Теперь мы знаем, что ищет Лейтонбург и что ему нужно от маркизы.
– А, это ты о костылях императора Феодосия? Кстати, что это такое?
– Понятия не имею. Видимо, что-то очень ценное. Во всяком случае, очень древнее. Минимум лет на сто старше короля Артура.
– Ого! Ты хочешь сказать, что его высочество съехал крышей на антиквариате?
– Я не совсем понял, что ты имеешь в виду, но, по-моему, – нет. Да, вот еще. Что за сувенир тебе подсунул этот Гудвин, великий и ужасный?
– И то сказать – сувенир! Какая-то дешевая кожгалантерея.
– Ладно, давай показывай.
Скорее всего это был амулет. Или талисман. Или еще какая-нибудь игрушка из этого набора. Округлый кусок толстой кожи был покрыт каким-то странным узором, испещренным древними рунами скальдов.
– Инструкция по пользованию не прилагается?
– Увы, нет.
– Весьма странно. За немцами обычно такого не водится. Ничего. Пока запишем в непонятное. Встретим мага – напомни мне узнать у него, что это за штуковина. Что ты намерен делать дальше?
– Как что? Буду играть в Джеймса Бонда. Попробую протиснуться в замок. Там сейчас менестрели нарасхват.
– Хорошо. Удачи. Держись на связи.
Итак, Талбот – де Вердамон – Барентон исчезал, растворялся в тумане истории, и на его месте возникала новая фигура – Джордж Плантагенет. Бастард короля Генриха. Последний из сыновей, оставшийся верным своему отцу. Мечтал ли он завладеть отцовским наследством или же мстил за отца? Узнать это теперь не представлялось возможным. По закону Джордж не имел никаких прав на корону, но Англии всегда везло на бастардов, и кто знает, каким путем собирался этот человек преодолеть все ступени, отделявшие его от трона. В любом случае он, как и любой, ставший на тропу мести, должен был помнить, что на всякий случай ему следует запастись двумя гробами. Для жертвы и для себя.
В дверь постучали, и Адальберт, сменивший кожаный доспех стражника на свой обычный наряд, протиснулся в комнату.
– Ваша милость, вы не спите?
– Нет, дружище. Как наши успехи?
– Все в порядке. Все сделано, как вы велели. В лавку, кроме хозяина и названного вами господина, никто не входил. После того как меняла вернулся, лавка не открывалась для посетителей. Я специально проверял несколько раз. Все было закрыто. Господин, о котором вы говорили, пришел вскоре после того, как зазвонили к вечерне. Пробыл он в лавке недолго.
«Минут десять», – про себя отметил я.
– Когда же он ушел, – продолжал Адальберт, – из лавки появился еще один господин.
«Понятно, значит, в лавке есть черный ход», – подумал я.
– И кто же это был? Вы выяснили, кто это был?
Адальберт почесал затылок:
– Когда этот, второй, вышел из лавки, ворота уже были закрыты. Он подошел к посту, и я хотел его остановить. Но оба стражника сразу бросились открывать ворота.
– Они узнали этого человека?
– Да! Это был егермейстер его высочества Вальтер фон Шелленберг.
– Понятно. Что и следовало доказать. Спасибо, Адальбер. Ты очень мне помог. Сейчас можешь идти. На вот возьми динарий, выпей за успех нашего безнадежного начинания. Адальберт взял монетку и повернулся, собираясь выходить.
– Да, вот еще" ваша милость, там внизу господин Арсул. Он пьет за встречу с земляками. Так вот, молодой господин говорит, что его высочество сделал предложение его брату поступить в гвардию лейтенантом<"Лейтенант" – подобного звания в XII веке не существовало. Здесь «лейтенант» означает должность заместителя командира отряда. Лейтенант гвардии вел отряд в 30-50 копий.>.
– Прекрасно. Передай Арсулу: пусть Росс принимает предложение.
– Слушаюсь, ваша милость. – Адальберт поклонился и вышел.
Я вновь остался один. На душе было тошно, и кошки точили об нее свои когти с каким-то садистским наслаждением.
Если рассуждать здраво, я сделал совершенно верный шаг. Устранив одного из самых опасных противников, я получил не просто мелкую тактическую выгоду, я получил плацдарм для развития стратегического наступления в глубь позиций врага.
Пока что события развивались успешно. Пожалуй, даже слишком успешно. Самое время было ждать контратаки. Конечно, пока что наши действия не могли доставить Лейтон-бургу особого беспокойства, пока что его высочество вряд ли мог проследить взаимосвязь между творящимися у него под носом безобразиями. Впрочем, он вполне мог еще не заметить их. Кроме, конечно, Брайбернау. Атаку в этом направлении его высочество не мог не заметить. Значит, ответный удар стоит ждать именно здесь. Что ж, будем ждать.
Завтрашний день сулил начало настоящего сражения.
Появляться на ристалище я не собирался. Приз турнира меня не интересовал, а насчет того, кто станет его королевой, – я мог делать ставки. Прелестное личико леди Джейн мелькало вчера в свите принцессы Матильды, и мне даже показалось, что, когда я проезжал мимо богато разукрашенной ложи прекрасных дам, она одарила меня той своей улыбкой, за которую хочется сражаться и умирать. А может быть, мне это просто показалось.
Вздохнув, я вызвал Лиса. Для моего друга не существовало неприступных стен, точно так же для него не было запертых ворот.
Барон Жермон поехал на войну.
Его красавица жена
Осталась ждать, едва жива
От грусти и печали.
Судя по всему, выступление гайренского менестреля имело большой успех.
– Лис, передохни пару минут.
– Капитан, что тебе нужно? Я только распелся. Я, между прочим, работаю. Как, ты считаешь, мне лучше свить гнездо здесь или по-прежнему сшиваться в аббатстве Святой Агаты ?
– Не злись, я на минутку. У меня есть странное чувство, что завтра его высочество вплотную заинтересуется моей подрывной деятельностью.
– Почему ты так решил?
– Потому что я разворошил змеючник, а принц Оттон не тот человек, чтобы спускать кому-то подобные фокусы просто так. Значит, надо ждать гостей.
– И что ты думаешь делать?
– Пока ничего. Как говорится: «Ввяжемся в драку, а там разберемся». Во. всяком случае, если со мной что-то случится, бери командование на себя.
– Тоже мне, сказал. Это и ежу понятно.
– А если понятно, то не забудь поздравить нашего друга фон Шамберга с новой должностью. Он-то еще не знает, что ты тоже за наших играешь!
Глава двадцатая
Зала герцогского замка была полна народа. В ней царило то странное оживление, которое вообще свойственно окончанию любого мало-мальски крупного соревнования. Участники, тренеры и родственники, почитательницы, застывшие в ожидании приветливого взгляда, словно гончие перед броском, – все это, конечно, со скидкой на куртуазный двенадцатый век, имело место быть в этой зале.
О, этот куртуазный век! Конечно, здесь, в Германии, нравы были более грубыми и отношения менее изысканными, чем, скажем, в умопомрачительной Тулузе, но все же и здесь на дворянина, предлагающего руку даме своего сердца, не вытерев ее предварительно после куска жареной оленины о шерсть ближайшей собаки или хотя бы об штаны, смотрели как на неотесанного мужлана.
Ах, что за взгляды здесь дарились, что за вино тут лилось, что за песни распевали сладкоголосые менестрели, переполненные впечатлениями от сегодняшних поединков, как пчелиный улей медом. Боже, как фонтанировал источник их вдохновения, исторгая одну за другой новые и хорошо забытые старые песни – что, в сущности, одно и то же – об отваге рыцарей и о несомненной прелести прекрасных дам.
Честно говоря, я не совсем понимал бытующую здесь манеру петь пятнадцать-двадцать песен одновременно в разных концах залы. По-моему, это несколько мешало воспри-ятию текста, но, как известно, в чужой монастырь со своим уставом лучше не соваться. К тому же я не замечал, чтобы это как-то мешало петь моему напарнику. Вообще сомневаюсь, чтобы что-то могло помешать ему петь.
Однако сейчас перед ним стояла несколько другая задача, и потому славный гайренский менестрель слегка нервничал. Признаться, было от чего. На вечеринке присутствовало большинство отважных рыцарей, ломавших копья в сегодняшних схватках, но увенчанного лаврами победителя, размахая из размахаев, нашего милого фон Шамберга, здесь не было.
Пока Земля еще вертится,
Господи – твоя власть! -
Дай рвущемуся к власти
Навластвоваться всласть.
Лис наклонил голову к грифу мандолы, легкими движениями перебирая ее струны так, что, казалось, музыка является неотъемлемой частью тех потрясающих душу слов, которые негромко выпевал он.
Дай передышку щедрому,
Хоть до исхода дня,
Каину дай раскаянье...
И не забудь про меня.
Может быть, привлеченные негромкими словами песни, а может быть, пораженные этими словами, прекрасные дамы и благородные кавалеры в неестественном для столь импульсивного времени молчании внимали игре менестреля, даже не обращая внимания на небольшое космогоническое несоответствие.
Вертится Земля или же, наоборот, стоит как вкопанная, кому сейчас было до этого дело?
– Вы гений! – Грузное, как танк Большой земли, рухнуло на скамью рядом с Лисом нечто живое, отчего сидевшие на другом ее конце были вынуждены невольно подскочить. – Эта песня! Клянусь причастием, я никогда не слышал ничего подобного! Это просто замечательно! – Необъятное чрево рыцаря было обтянуто зеленой туникой, усеянной серебряными лилиями, отчего неуловимо напоминало цветущий холм. – Кстати, мой друг, не видел ли я вас когда-нибудь раньше?
– Почему бы нет? – бойко отвечал Лис, перехватывая , на лету инициативу. – Вполне могли видеть. Скажем, в Святой Земле. Вы бывали в Святой Земле?
Если бы рыцарь немного поднатужился, ему бы не пришлось гонять свою полупьяную мысль так далеко. Ни в чумных бараках Антиохии, ни под злосчастными стенами Сен-Жан д'Акра, ни на Арсуфской возвышенности он не мог видеть лица доблестного Рейнара Л'Арсо д'0рбиньяка. Для того, чтобы вспомнить этот отважный лик, опаленный ветрами дальних странствий, ему достаточно было вернуться на несколько дней назад в ольденбургскую гостиницу «Черный орел». На наше счастье, он не сделал этого мысленного усилия.
– Да-а-а! – произнес барон фон Кетвиг и задумался ; минут на пять.
– Если вы не возражаете, я еще спою? – спросил Лис, настраивая мандолу.
Рыцарь молчал, погруженный в свои мысли, и только вздымавшийся, словно при землетрясении, холм, усеянный лилиями, свидетельствовал о том, что его милость все еще находится среди живых.
Шлем, да панцирь, да седло,
Бинт, бальзам, примочка, -
разносился по зале голос Рейнара, вплетаясь в общее многоголосье.
Есть такое ремесло -
Рыцарь – одиночка.
Путешествуй там да сям,
Выручай кого-то,
И все время действуй сам -
Вот и вся работа!
– Да! – перебивая сольный номер моего друга, повторил как-то вдруг помрачневший барон. – Там нам пришлось несладко! Представляете, мой друг, под Сен-Жан д'Акром в лагере был такой голод, что пришлось съесть почти всех своих коней. Коней! Вы понимаете! Ну да, конечно, вы же сами там были!
Лис не стал разубеждать опечаленного рыцаря, а просто замолчал, наигрывая какую-то грустную мелодию. По-моему, из Мореконе, но, может быть, я ошибаюсь.
– До сих пор не могу без содрогания вспоминать эти дни. Эти коренья, которые приходилось выискивать, чтобы не сдохнуть с голоду, чайки из-за которых разыгрывались сражения под стать тому, что было под Проклятой башней перед ее падением. Поверите ли, мой друг, я тогда был худ, ну вот как вы сейчас...
– Капитан, пока любезнейший барон вкратце пересказывает мне перипетии третьего крестового похода, ответь мне, пожалуйста, где я, по-твоему, должен искать нашего доблестного союзника?
– Не могу тебе сказать. В городе он остановился на улице Медников, дом Красных Решеток, но, думаю, что там его сейчас нет. Насколько я понял со слов его братца, он должен быть сейчас в замке.
– Трогательно. Ты бы видел этот замок изнутри. В нем пять лет, пока кто-то догадается, что ты здесь, партизанить можно, а уж разыскивать кого-нибудь без путеводителя – пустые хлопоты. Что называется, не тратьте, кумэ, силы, идыть на дно.
– Сережа, я все понимаю, но что ты предлагаешь?
– Да ничего я не предлагаю. Просто жалуюсь на жизнь свою мотузяную. Арсул, как можно догадаться, уже ушел?
– Правильно догадываешься.
– Ну просто песнь. О вещем Роланде и семи богатырях. Слушай, а может, твоя маркизка знает, где его искать? Он же у нее якобы официальный кавалер ? Кстати, ты много пропустил, не оставшись на коронацию королевы сегодняшнего дня.
– Ею стала леди Джейн, я знал это еще в Шамберге. Росс обещал съесть седло, если произойдет иначе.
– Занятная должна быть картина. Но седлу его ничего не угрожает, вот сердце его – это да, должно быть, разбито вдребезги и пополам.
– Лис, это ты о чем ?
– Потом расскажу. Меня тут Кетвиг донимает.
Глыбообразный барон упорно дергал моего верного напарника за рукав, всячески домогаясь его внимания.
– Скажите, мой друг, – зашептал он, склоняясь к самому уху менестреля, – как вы думаете, я еще могу нравиться дамам?
Лис критически осмотрел мощные телеса своего соседа:
– Конечно, я не могу отвечать за дам, но, по мне, вы очень представительный мужчина.
Мой друг безбожно кривил душой. Представить, чтобы кто-нибудь из изящных дам обратил внимание на такое человеческое образование, а еще и признал в нем мужчину, было сложно.
– Что, правда? – обрадовался Кетвиг. – Но мое чертово брюхо...
– Поверьте мне, пустое. В смысле, не брюхо пустое, а сомнение, – заливался соловьем гайренский менестрель. – Бесспорно, вы несколько раздались... в плечах после Сен-Жан дАкра, но, согласитесь, вы ведь не зеленый юнец, чтобы поражать прекрасных дам ясеневой стройностью. Вы – зрелый мужчина и должны выглядеть как закаленный в битвах воин!
Как должен выглядеть зрелый мужчина, закаленный в битвах, мой друг дипломатично умалчивал, но, впрочем, барон это и не уточнял.
– Вы так думаете? – обрадовался он, услышав то, что втайне надеялся услышать.
– Ну конечно, – ничтоже сумняшеся продолжал Лис. – У нас в Гаскони – я, знаете ли, родом из Гаскони – так и говорят: «Хорошего человека должно быть много!» Вот меня, к примеру, много вверх, а вас – много вширь. Только и всего!
* * *
Ротшильд, в черном плаще и шляпе, выскочил из своего заведения так, будто за ним гнались все черти ада, и, поприветствовав играющих стражников, насколько это было допустимо приличиями, быстро зашагал по центральной улице.– Отлично, Капитан, сейчас выясним, куда его влечет неведомая сила. – Д0рбиньяк оставил в покое оседланное им чудище и спустился на грешную землю. – Как говорится, тут дело на пять копеек. – Он словил какого-то мальчишку, пробегавшего по улице, и тоном дядюшки Аладдина произнес:
«Мальчик, хочешь гроттен?»
– Хочу, – честно признался босоногий юнец, глядя на Рейнара преданным взглядом.
– Видишь вон того господина в черном плаще?
– Прекрасно вижу, ваша милость.
– Сбегай за ним, погляди, куда он идет. Вернувшись, получишь монетку. Все понял ?
– Да, мой господин.
– Найдешь меня в таверне «Олень и звезда». Мальчишка сорвался с места и бросился зарабатывать свой трудовой гроттен.
– Капитан, у тебя там ребята свободные от несения гарнизонной службы есть ?
– Найдутся. Что нужно?
– Я думаю, надо поставить кого-нибудь проследить за тем, кто будет входить в лавку передо мной.
– Хорошо, не беспокойся. Я выставлю пост. Пока, до связи.
Оставив Лиса дегустировать горячительные напитки в ближайшей таверне, я вызвал Малыша Эда.
– Кто из людей Шамберга сейчас в гостинице?
– Адальберт, Франц, оба Йогана...
– Отлично. Позови мне Адальберта.
Эд, поклонившись, вышел. После возвращения с ристалища Меркадье был мрачен и отвечал нехотя и односложно. По всему было видно, что он осуждает мои действия, и только сознание того, что от этого, может быть, зависит успех предпринимаемых нами усилий, заставлял его дальше оставаться в моем обществе.
Крыть было нечем. Конечно, с точки зрения формальных правил, содеянное мной не являлось каким-то тяжким преступлением, но это было проявлением дурного тона худшего свойства. Как удар ниже пояса в боксе.
Адальберт, коренастый плечистый вояка с открытым благодушным лицом, украшенным густыми фельдфебельскими усами, постучав в дверь, появился на пороге.
– Вы изволили звать меня, ваша милость?
– Да, дружище. Ты, помнится, говорил, что родом из этих мест?
– Верно, ваша милость.
– Ты знаешь, где находится лавка менялы «Красный щит»?
– Конечно, знаю. – Адальберт широко улыбнулся. – В переулке Четырех Грифонов. Я жил неподалеку, в переулке Старой Башни.
– Отлично. Если помнишь, там стоит стража у ворот.
– Как же, помню. Они всегда нас гоняли, когда мы мальчишками там бегали.
– Сейчас, надеюсь, не погонят. Возьми одежду лейтонбургского стражника и ступай туда. Стражники в данный момент напропалую режутся в кости. Разрешаю тебе проиграть до пяти динариев. Если выиграешь – весь выигрыш твой. Задание следующее – взять под наблюдение лавку менялы. Когда колокола отзвонят к вечерне, в нее должен войти господин. Он высокого роста, худощав, носит длинные волосы. В руках у него будет походный посох. Ты должен заметить, а еще лучше опознать всех, кто будет входить в лавку до него и после. Когда этот господин выйдет, посиди еще немного, погляди, не последует ли кто за ним. Если будет возможно, в этом случае задержи, выясни личность. Понял?
– Понял, ваша милость.
– На случай глупых вопросов, ты из Ройхенбаха. Из отряда Норгаузена.
– Как же! Фридрих фон Норгаузен – известный рыцарь.
– Был.
– Что – был?
– Известный рыцарь. Мир праху его. Ладно, ступай.
Адальберт поклонился и направился выполнять задание.
– Капитан, ты там не сильно занят ? – появился на канале связи Лис. – Тут мой тайный агент возвращается.
Мальчишка со всклокоченной шевелюрой бойко протискивался между гулявшими, направляясь к моему напарнику.
– Ваша милость, господин в черном плаще вошел в большой каменный дом в конце улицы, что у монастыря Святой Агаты, – сообщил он, выразительно протягивая руку.
– Что это за дом?
Малец пожал плечами.
– А если подумать ? – Лис опустил в протянутую руку гроттен и, достав еще один, стал крутить его между пальцами.
– Это дом Эрнста Весса.
– Час от часу не легче. А это еще кто такой? – Он кинул вторую монетку своему наблюдателю и уставился на руку, вновь распахнутую для щедрого вознаграждения.
– М-да, вот так и вырастают малолетние грабители, – пробормотал Рейнар, бросая юному вымогателю третий гроттен.
– Эрнст Весе – дворецкий его сиятельства графа фон Брайбернау.
– Понятно. Благодарю тебя. Все, беги порадуй мать своим заработком.
– Дяденька, а вы не могли бы угостить меня кружечкой пива? – немного помявшись, поинтересовался маленький негодяй, честно глядя на Лиса ясным взглядом васильковых глаз.
– Пошел вон, наглец! – начал было д Орбиньяк, но, внезапно расхохотавшись, хлопнул парня по плечу. – Ну, ты ч прохвост. Ладно, будет тебе пиво.
Он поманил к себе румяную толстуху в нарядном переднике, с ловкостью, неожиданной в ее дородном теле, уворачивающуюся от шлепков местных завсегдатаев, и, кинув ей монету, заказал:
– Кружку пива и кусок баранины этому юному криминальному элементу!
Требуемое незамедлительно возникло на столе. Разомлевший от такого угощения мальчуган с жадностью маленького зверька накинулся на ужин, вероятно, также ставший его завтраком, и стал быстро поглощать бараний бок, заливая его потоком темного пива.
– Благодарю вас, добрый господин, – попытался произнести он, старательно пережевывая кусок мяса, каким-то чудом поместившийся у него во рту. – А только я никакой не Мент. Я Курт. Курт из переулка Аптекарей. Рад был услужить вам, ваша милость. Найдите меня, если вам еще что-либо понадобится.
Мальчуган поставил на стол пустую кружку и быстро исчез в толпе выпивох.
Между тем время продолжало свой стремительный бег, и колокол на колокольне Святой Марии зазвонил к вечерне. Тотчас ему отозвались колокола в соборе Святого Петра и аббатстве Святой Агаты. Где-то вдалеке у нижних ворот, вторя первому, тяжко ухнул колокол церкви Всех Христианских Мучеников близ городского кладбища, а робкий дребезжащий колокол тюремной церкви Святого Леонарда завершил этот звон.
– Ну что ж. Капитан, пора.
– Давай, с Богом.
– Интересно, кого наш Ротшильд притащит на хвосте?
– Одно могу обещать тебе точно. Не Брайбернау.
Вскоре Лис был уже в переулке Четырех Грифонов. Три стражника, склонившиеся над скамьей, напряженно следили за путешествиями небольших кубиков, приветствуя возгласами каждый удачный бросок. Один из солдат оторвал взгляд от игры и проводил Рейнара до входа в лавку, затем, потеряв интерес к прохожему, вернулся к прежнему занятию.
Хозяин лавки, похоже, уже ждал гостя.
– Пожалуйста, пожалуйста, дорогой господин. Если вас устроит, я дам вам за монету сто солидов.
Рейнар сдержанно кивнул. Его потрясла сумма, названная хозяином, но чего-то подобного можно было ждать от Ротшильда.
– Если вас не затруднит пройти в соседнюю комнату и подождать, пока я отсчитаю вам деньги, я – постараюсь не заставлять вас долго ждать.
Мой напарник внимательно посмотрел на менялу. Лицо труженика валютного фронта лучилось честностью, как штрих-код швейцарского сыра.
Лис толкнул дверь и вошел. В комнате царил мрак, полный , и абсолютный. Мой друг поудобнее перехватил посох и стал, тихо переступая, медленно обходить комнату.
– Я рад вас приветствовать, господин Талбот, – произнес приятный мужской голос откуда-то из темноты.
– И вам того же, – настороженно буркнул д'Орбиньяк, на всякий случай проверяя, легко ли выходит лезвие.
Говоривший, видимо, услышал характерный звук и поспешил предварить опасения Лиса.
– Граф не сможет прийти. Он ранен сегодня на турнире. Я буду заменять его.
– Почему я должен вам верить?
– Хотя бы потому, что я знаю имя вашего настоящего отца.
– Хорошо. Назовите его.
– Генрих Анжуйский. Его величество король Генрих Плантагенет.
Мы с Рейнаром проглотили языки от удивления. Это для нас было чем-то непредвиденным!
– Хорошо. Я вам верю.
– Хотите что-нибудь передать его сиятельству?
– Да. Передайте ему одну фразу. Скажите, что смерть – есть сон.
– Смерть – есть сон? Что значит эта фраза?
– Знающий – поймет.
– Хорошо, я передам. Что-нибудь еще?
– Все.
– Тогда слушайте вы. Быстро, как только сможете, возвращайтесь в Англию. Возле Лондона есть небольшой замок, носящий название Экстер. Найдите ферму Уэкомб близ этого замка. Она принадлежит некоему Джону, носящему ныне имя Джона из Уэкомба. Вам надлежит найти его.
– Ладно. Что дальше?
– Покажете ему знак, который я вам сейчас дам. Вы должны вместе проникнуть в Венджерси и найти доступ в потайной зал. Насколько нам известно, вы неплохо знаете этот замок.
– Неплохо, – соврал Лис.
– Джон тоже знает его. Он поможет вам найти посох императора Феодосия. Вы знаете, куда доставить его. Хозяин лавки отсчитает вам деньги. Если понадобится еще – дайте знать обычным способом. А теперь протяните руку.
Рейнар вытянул руку.
– Держите.
Кожаный кругляш лег в раскрытую ладонь д'Орбиньяка.
– Теперь прощайте, Джордж Талбот, Дверь за спиной Лиса тихо отворилась, и в дверном проеме появилась безукоризненно честная физиономия Ротшильда.
– Дело сделано, мой господин. Деньги пересчитаны и ждут вас. Я надеюсь, вы тут не скучали?
– Ну что ты, я веселился здесь как сумасшедший. Прямо весь изошелся от смеха. Ладно. Где там твои деньги?
– Ждут вас, как я уже говорил.
– Давай.
Ротшильд протянул Лису туго набитый кошель.
– Желаете пересчитать?
– Я верю тебе, приятель. Ты честный человек. – Мой друг изобразил самую голливудскую из имеющихся в его арсенале улыбок и похлопал менялу по плечу. – Господь вознаградит тебя за твою честность. Делаю пророчество. Пройдет каких-то шестьсот – шестьсот пятьдесят лет, и твои потомки будут богатейшими людьми в мире.
– Спасибо на добром слове, мой господин. Боюсь даже верить таким словам.
– А ты не бойся. Ничего не бойся. – Лис еще раз похлопал менялу по плечу и вышел на улицу.
Один из стражников, хлопотавших у ворот, внимательно посмотрел на человека, вышедшего из лавки, но тут же отвел глаза в сторону.
– Але, Лис, как там твои дела ?
– Нормально, Капитан. Чрезвычайно содержательная встреча!
– Это верно. Теперь мы знаем, что ищет Лейтонбург и что ему нужно от маркизы.
– А, это ты о костылях императора Феодосия? Кстати, что это такое?
– Понятия не имею. Видимо, что-то очень ценное. Во всяком случае, очень древнее. Минимум лет на сто старше короля Артура.
– Ого! Ты хочешь сказать, что его высочество съехал крышей на антиквариате?
– Я не совсем понял, что ты имеешь в виду, но, по-моему, – нет. Да, вот еще. Что за сувенир тебе подсунул этот Гудвин, великий и ужасный?
– И то сказать – сувенир! Какая-то дешевая кожгалантерея.
– Ладно, давай показывай.
Скорее всего это был амулет. Или талисман. Или еще какая-нибудь игрушка из этого набора. Округлый кусок толстой кожи был покрыт каким-то странным узором, испещренным древними рунами скальдов.
– Инструкция по пользованию не прилагается?
– Увы, нет.
– Весьма странно. За немцами обычно такого не водится. Ничего. Пока запишем в непонятное. Встретим мага – напомни мне узнать у него, что это за штуковина. Что ты намерен делать дальше?
– Как что? Буду играть в Джеймса Бонда. Попробую протиснуться в замок. Там сейчас менестрели нарасхват.
– Хорошо. Удачи. Держись на связи.
* * *
Я расслабился и опустился на свое ложе.Итак, Талбот – де Вердамон – Барентон исчезал, растворялся в тумане истории, и на его месте возникала новая фигура – Джордж Плантагенет. Бастард короля Генриха. Последний из сыновей, оставшийся верным своему отцу. Мечтал ли он завладеть отцовским наследством или же мстил за отца? Узнать это теперь не представлялось возможным. По закону Джордж не имел никаких прав на корону, но Англии всегда везло на бастардов, и кто знает, каким путем собирался этот человек преодолеть все ступени, отделявшие его от трона. В любом случае он, как и любой, ставший на тропу мести, должен был помнить, что на всякий случай ему следует запастись двумя гробами. Для жертвы и для себя.
В дверь постучали, и Адальберт, сменивший кожаный доспех стражника на свой обычный наряд, протиснулся в комнату.
– Ваша милость, вы не спите?
– Нет, дружище. Как наши успехи?
– Все в порядке. Все сделано, как вы велели. В лавку, кроме хозяина и названного вами господина, никто не входил. После того как меняла вернулся, лавка не открывалась для посетителей. Я специально проверял несколько раз. Все было закрыто. Господин, о котором вы говорили, пришел вскоре после того, как зазвонили к вечерне. Пробыл он в лавке недолго.
«Минут десять», – про себя отметил я.
– Когда же он ушел, – продолжал Адальберт, – из лавки появился еще один господин.
«Понятно, значит, в лавке есть черный ход», – подумал я.
– И кто же это был? Вы выяснили, кто это был?
Адальберт почесал затылок:
– Когда этот, второй, вышел из лавки, ворота уже были закрыты. Он подошел к посту, и я хотел его остановить. Но оба стражника сразу бросились открывать ворота.
– Они узнали этого человека?
– Да! Это был егермейстер его высочества Вальтер фон Шелленберг.
– Понятно. Что и следовало доказать. Спасибо, Адальбер. Ты очень мне помог. Сейчас можешь идти. На вот возьми динарий, выпей за успех нашего безнадежного начинания. Адальберт взял монетку и повернулся, собираясь выходить.
– Да, вот еще" ваша милость, там внизу господин Арсул. Он пьет за встречу с земляками. Так вот, молодой господин говорит, что его высочество сделал предложение его брату поступить в гвардию лейтенантом<"Лейтенант" – подобного звания в XII веке не существовало. Здесь «лейтенант» означает должность заместителя командира отряда. Лейтенант гвардии вел отряд в 30-50 копий.>.
– Прекрасно. Передай Арсулу: пусть Росс принимает предложение.
– Слушаюсь, ваша милость. – Адальберт поклонился и вышел.
Я вновь остался один. На душе было тошно, и кошки точили об нее свои когти с каким-то садистским наслаждением.
Если рассуждать здраво, я сделал совершенно верный шаг. Устранив одного из самых опасных противников, я получил не просто мелкую тактическую выгоду, я получил плацдарм для развития стратегического наступления в глубь позиций врага.
Пока что события развивались успешно. Пожалуй, даже слишком успешно. Самое время было ждать контратаки. Конечно, пока что наши действия не могли доставить Лейтон-бургу особого беспокойства, пока что его высочество вряд ли мог проследить взаимосвязь между творящимися у него под носом безобразиями. Впрочем, он вполне мог еще не заметить их. Кроме, конечно, Брайбернау. Атаку в этом направлении его высочество не мог не заметить. Значит, ответный удар стоит ждать именно здесь. Что ж, будем ждать.
Завтрашний день сулил начало настоящего сражения.
Появляться на ристалище я не собирался. Приз турнира меня не интересовал, а насчет того, кто станет его королевой, – я мог делать ставки. Прелестное личико леди Джейн мелькало вчера в свите принцессы Матильды, и мне даже показалось, что, когда я проезжал мимо богато разукрашенной ложи прекрасных дам, она одарила меня той своей улыбкой, за которую хочется сражаться и умирать. А может быть, мне это просто показалось.
Вздохнув, я вызвал Лиса. Для моего друга не существовало неприступных стен, точно так же для него не было запертых ворот.
* * *
Рейнар перебирал струны мандолы, напевая:Барон Жермон поехал на войну.
Его красавица жена
Осталась ждать, едва жива
От грусти и печали.
Судя по всему, выступление гайренского менестреля имело большой успех.
– Лис, передохни пару минут.
– Капитан, что тебе нужно? Я только распелся. Я, между прочим, работаю. Как, ты считаешь, мне лучше свить гнездо здесь или по-прежнему сшиваться в аббатстве Святой Агаты ?
– Не злись, я на минутку. У меня есть странное чувство, что завтра его высочество вплотную заинтересуется моей подрывной деятельностью.
– Почему ты так решил?
– Потому что я разворошил змеючник, а принц Оттон не тот человек, чтобы спускать кому-то подобные фокусы просто так. Значит, надо ждать гостей.
– И что ты думаешь делать?
– Пока ничего. Как говорится: «Ввяжемся в драку, а там разберемся». Во. всяком случае, если со мной что-то случится, бери командование на себя.
– Тоже мне, сказал. Это и ежу понятно.
– А если понятно, то не забудь поздравить нашего друга фон Шамберга с новой должностью. Он-то еще не знает, что ты тоже за наших играешь!
Глава двадцатая
Если у вас нет проблем – ищите женщину.
Анна де Бенль
Зала герцогского замка была полна народа. В ней царило то странное оживление, которое вообще свойственно окончанию любого мало-мальски крупного соревнования. Участники, тренеры и родственники, почитательницы, застывшие в ожидании приветливого взгляда, словно гончие перед броском, – все это, конечно, со скидкой на куртуазный двенадцатый век, имело место быть в этой зале.
О, этот куртуазный век! Конечно, здесь, в Германии, нравы были более грубыми и отношения менее изысканными, чем, скажем, в умопомрачительной Тулузе, но все же и здесь на дворянина, предлагающего руку даме своего сердца, не вытерев ее предварительно после куска жареной оленины о шерсть ближайшей собаки или хотя бы об штаны, смотрели как на неотесанного мужлана.
Ах, что за взгляды здесь дарились, что за вино тут лилось, что за песни распевали сладкоголосые менестрели, переполненные впечатлениями от сегодняшних поединков, как пчелиный улей медом. Боже, как фонтанировал источник их вдохновения, исторгая одну за другой новые и хорошо забытые старые песни – что, в сущности, одно и то же – об отваге рыцарей и о несомненной прелести прекрасных дам.
Честно говоря, я не совсем понимал бытующую здесь манеру петь пятнадцать-двадцать песен одновременно в разных концах залы. По-моему, это несколько мешало воспри-ятию текста, но, как известно, в чужой монастырь со своим уставом лучше не соваться. К тому же я не замечал, чтобы это как-то мешало петь моему напарнику. Вообще сомневаюсь, чтобы что-то могло помешать ему петь.
Однако сейчас перед ним стояла несколько другая задача, и потому славный гайренский менестрель слегка нервничал. Признаться, было от чего. На вечеринке присутствовало большинство отважных рыцарей, ломавших копья в сегодняшних схватках, но увенчанного лаврами победителя, размахая из размахаев, нашего милого фон Шамберга, здесь не было.
Пока Земля еще вертится,
Господи – твоя власть! -
Дай рвущемуся к власти
Навластвоваться всласть.
Лис наклонил голову к грифу мандолы, легкими движениями перебирая ее струны так, что, казалось, музыка является неотъемлемой частью тех потрясающих душу слов, которые негромко выпевал он.
Дай передышку щедрому,
Хоть до исхода дня,
Каину дай раскаянье...
И не забудь про меня.
Может быть, привлеченные негромкими словами песни, а может быть, пораженные этими словами, прекрасные дамы и благородные кавалеры в неестественном для столь импульсивного времени молчании внимали игре менестреля, даже не обращая внимания на небольшое космогоническое несоответствие.
Вертится Земля или же, наоборот, стоит как вкопанная, кому сейчас было до этого дело?
– Вы гений! – Грузное, как танк Большой земли, рухнуло на скамью рядом с Лисом нечто живое, отчего сидевшие на другом ее конце были вынуждены невольно подскочить. – Эта песня! Клянусь причастием, я никогда не слышал ничего подобного! Это просто замечательно! – Необъятное чрево рыцаря было обтянуто зеленой туникой, усеянной серебряными лилиями, отчего неуловимо напоминало цветущий холм. – Кстати, мой друг, не видел ли я вас когда-нибудь раньше?
– Почему бы нет? – бойко отвечал Лис, перехватывая , на лету инициативу. – Вполне могли видеть. Скажем, в Святой Земле. Вы бывали в Святой Земле?
Если бы рыцарь немного поднатужился, ему бы не пришлось гонять свою полупьяную мысль так далеко. Ни в чумных бараках Антиохии, ни под злосчастными стенами Сен-Жан д'Акра, ни на Арсуфской возвышенности он не мог видеть лица доблестного Рейнара Л'Арсо д'0рбиньяка. Для того, чтобы вспомнить этот отважный лик, опаленный ветрами дальних странствий, ему достаточно было вернуться на несколько дней назад в ольденбургскую гостиницу «Черный орел». На наше счастье, он не сделал этого мысленного усилия.
– Да-а-а! – произнес барон фон Кетвиг и задумался ; минут на пять.
– Если вы не возражаете, я еще спою? – спросил Лис, настраивая мандолу.
Рыцарь молчал, погруженный в свои мысли, и только вздымавшийся, словно при землетрясении, холм, усеянный лилиями, свидетельствовал о том, что его милость все еще находится среди живых.
Шлем, да панцирь, да седло,
Бинт, бальзам, примочка, -
разносился по зале голос Рейнара, вплетаясь в общее многоголосье.
Есть такое ремесло -
Рыцарь – одиночка.
Путешествуй там да сям,
Выручай кого-то,
И все время действуй сам -
Вот и вся работа!
– Да! – перебивая сольный номер моего друга, повторил как-то вдруг помрачневший барон. – Там нам пришлось несладко! Представляете, мой друг, под Сен-Жан д'Акром в лагере был такой голод, что пришлось съесть почти всех своих коней. Коней! Вы понимаете! Ну да, конечно, вы же сами там были!
Лис не стал разубеждать опечаленного рыцаря, а просто замолчал, наигрывая какую-то грустную мелодию. По-моему, из Мореконе, но, может быть, я ошибаюсь.
– До сих пор не могу без содрогания вспоминать эти дни. Эти коренья, которые приходилось выискивать, чтобы не сдохнуть с голоду, чайки из-за которых разыгрывались сражения под стать тому, что было под Проклятой башней перед ее падением. Поверите ли, мой друг, я тогда был худ, ну вот как вы сейчас...
– Капитан, пока любезнейший барон вкратце пересказывает мне перипетии третьего крестового похода, ответь мне, пожалуйста, где я, по-твоему, должен искать нашего доблестного союзника?
– Не могу тебе сказать. В городе он остановился на улице Медников, дом Красных Решеток, но, думаю, что там его сейчас нет. Насколько я понял со слов его братца, он должен быть сейчас в замке.
– Трогательно. Ты бы видел этот замок изнутри. В нем пять лет, пока кто-то догадается, что ты здесь, партизанить можно, а уж разыскивать кого-нибудь без путеводителя – пустые хлопоты. Что называется, не тратьте, кумэ, силы, идыть на дно.
– Сережа, я все понимаю, но что ты предлагаешь?
– Да ничего я не предлагаю. Просто жалуюсь на жизнь свою мотузяную. Арсул, как можно догадаться, уже ушел?
– Правильно догадываешься.
– Ну просто песнь. О вещем Роланде и семи богатырях. Слушай, а может, твоя маркизка знает, где его искать? Он же у нее якобы официальный кавалер ? Кстати, ты много пропустил, не оставшись на коронацию королевы сегодняшнего дня.
– Ею стала леди Джейн, я знал это еще в Шамберге. Росс обещал съесть седло, если произойдет иначе.
– Занятная должна быть картина. Но седлу его ничего не угрожает, вот сердце его – это да, должно быть, разбито вдребезги и пополам.
– Лис, это ты о чем ?
– Потом расскажу. Меня тут Кетвиг донимает.
Глыбообразный барон упорно дергал моего верного напарника за рукав, всячески домогаясь его внимания.
– Скажите, мой друг, – зашептал он, склоняясь к самому уху менестреля, – как вы думаете, я еще могу нравиться дамам?
Лис критически осмотрел мощные телеса своего соседа:
– Конечно, я не могу отвечать за дам, но, по мне, вы очень представительный мужчина.
Мой друг безбожно кривил душой. Представить, чтобы кто-нибудь из изящных дам обратил внимание на такое человеческое образование, а еще и признал в нем мужчину, было сложно.
– Что, правда? – обрадовался Кетвиг. – Но мое чертово брюхо...
– Поверьте мне, пустое. В смысле, не брюхо пустое, а сомнение, – заливался соловьем гайренский менестрель. – Бесспорно, вы несколько раздались... в плечах после Сен-Жан дАкра, но, согласитесь, вы ведь не зеленый юнец, чтобы поражать прекрасных дам ясеневой стройностью. Вы – зрелый мужчина и должны выглядеть как закаленный в битвах воин!
Как должен выглядеть зрелый мужчина, закаленный в битвах, мой друг дипломатично умалчивал, но, впрочем, барон это и не уточнял.
– Вы так думаете? – обрадовался он, услышав то, что втайне надеялся услышать.
– Ну конечно, – ничтоже сумняшеся продолжал Лис. – У нас в Гаскони – я, знаете ли, родом из Гаскони – так и говорят: «Хорошего человека должно быть много!» Вот меня, к примеру, много вверх, а вас – много вширь. Только и всего!