Свержин Владимир. Сыщик для феи

   – Но для чего ее похищать? – пожала плечами фея. – Мы же и так торгуем с ними этими треклятыми дровами.
   – Зачем платить за то, что можно взять бесплатно? Исчезла Маша невестой королевича Элизея, а появиться вновь запросто может женой какого-нибудь майорского сына. И все, честным пирком да за свадебку. А там, глядишь, у Русалочьего грота начнут жаб разводить, а Железный Тын аж за Орел-камень задвинут.
   Фея невольно побледнела, словно наяву представив себе дальнейшие перспективы подобного союза. Было у меня смутное подозрение, что жители дальнего Захребетья и племя, к которому принадлежала Делли, считались не полноправными людьми, а какими-то смутными флюктуациями астральной сущности хомо сапиенс. Глядишь, и их приспособят светофоры на перекрестках переключать! Перспектива не из приятных.
   – Круто, – уважительно покачал головой Вадюня. – А этот спящий красавец тогда при чем? – Ратников кивнул на воспитанника феи, по-прежнему беззаботно отдыхающего после ночной прогулки.
   – Вероятно, его использовали втемную, – предположил я не слишком уверенно. – Скорее всего он ревновал Машу к Элизею. Вот мурлюки на этом и сыграли.
   – Ага! – Вадим покрутил пальцем у виска. – Чтоб она поскорей вышла замуж за майорского капитан-лейтенанта. Ты че, в натуре, думаешь, о чем говоришь?!
   – Ну не знаю, – обиженно отмахнулся я. – Это только версия! В конце концов, надо отработать по всем имеющимся у нас фактам. Кстати, – я повернулся к Делли, радуясь возможности изменить тему разговора, – мне показалось, что рассказ Рыжего о месте его ночевки возбудил у тебя, как бы это сказать, нездоровый интерес? Или же ты действительно знаешь об этом затишном домике что-то такое, о чем следовало бы знать и нам?
   Делли вспыхнула, и где-то за окном грянул дальний гром, понятное дело, среди ясного неба.
   – Я знаю этот дом, – довольно кисло, но уверенно произнесла фея. – В нем должна была останавливаться маменька Прокопа, кормилица ее высочества, достопочтенная Юлея, дочь Панкратьева.
   – Вот даже как! И что ж ее там не оказалось?
   – Прихворнула! – отрезала наша раздосадованная подруга. – И записку о том прислала через… – она замялась, – Прокопа.
   – Угу! Все интереснее и интереснее! Значит, кормилицы в здании не оказалось, зато вместо нее обнаружился целый склад весьма занятных вещей.
   – Но вещи-то там были Машины! – хмуро проговорила Делли.
   – Ну да. Мужская одежа, с которой Поймай Ветер не захотел возиться, и рыжий парик. Впрочем… – Я невольно оборвал себя на полуслове. – А если действительно твои ученики решили сбежать вместе, а неведомый нам пока доброжелатель, вероятно, сегодня отбывший восвояси на мурлюкском драконе, им в этом активно помогал? До поры до времени. Пока Маша не оказалась вне твоей, Делли, сферы защиты. А потом Прокоп стал не нужен, и его попытались устранить.
   – Волшебники не убивают людей, – напомнила фея. – Во всяком случае, магическим способом.
   – Но превратить человека в сосульку с исковерканной памятью – это тоже не лучший рождественский подарок.
   – О-о! – вмешался в нашу беседу Вадюня. – Тело-то зашевелилось! Гляди-ка, вон пальцы шебуршат!
   Фея опрометью бросилась к юноше, по сию пору не слишком радовавшему нас признаками жизни.
   – Да, пульс стал чаще. Хотя по-прежнему нитяной, наполнение слабое, – встревожено заговорила она, беря бессильную, точно ватную, руку у запястья. – В течение трети суток он должен прийти в себя.
   – А точнее? – попросил я.
   – Это никому не ведомо, – пожала плечами фея. – Как неведомо и каким он проснется.
   – Замечательная перспектива! – Я скривил губы в усмешке. – То есть, может статься, что сознание к нему окончательно не вернется?
   – Увы, да, – подтвердила мои опасения фея. – Последнее, что запомнил мальчик, была схватка с врагом. И мозг его может быть настолько возбужден этим, что Прокоп, возможно, осознает себя в кругу недругов. Ну и… Сами понимаете, всякое может произойти.
   – Это че, буйняк, что ли? – не особенно вдаваясь в дипломатические экивоки, пробасил Вадим.
   – Постой! – перебил я его. – В любом случае сидеть здесь и ждать восемь часов мы не имеем возможности. Сейчас надо отправляться во дворец и выяснять, остался ли в вышеуказанном домике сундучок с вещами, описанными Поймай Ветром. Это раз. И два: необходимо уточнить, кто сегодня покидал дворец. В смысле насовсем, а не просто вышел за ворота.
   – Может, вы пойдете, а я посижу здесь с Прокопом? – предложила фея.
   – Делли, твое присутствие рядом с нами весьма желательно. Мало ли что может всплыть…
   – А с мальчиком что же тогда делать? Одного его бросать нельзя! – не унималась она.
   – А мальчика, – начал я, – мы привяжем к кровати, чтоб с ним, не дай бог, ничего не случилось. Рядом можно портрет Маши поставить. Так сказать, для создания положительных эмоций, ежели он очухается, а нас еще не будет.
   Фея посмотрела на меня с укоризной.
   – Они не были любовниками, если ты это имеешь в виду.
   – Взрослые всегда узнают о шалостях детей с запозданием, – парировал я. – А кроме того, мы вовсе не пытаемся причинить вред твоему воспитаннику. Мы просто хотим уберечь его от самого себя, только и всего. – Сохранять спокойствие мне удавалось с большим трудом. Язык эмоций никак не мог найти общих корней с языком фактов, вызывая все большее раздражение между мной и феей.
   – Ну так че? – уточнил Вадим. – За репшнуром идти? У меня в рюкзаке бухта – пятьдесят метров.
   – Нет! – взорвался я. – Мы его этой тесьмой перевязывать будем! – Я выхватил из кармана «конверт» вчерашней голубиной почты. – Конечно, неси, что за вопросы!
   – Виктор! – перебила меня Делли. – Что это у тебя?
   – Ну, если это не очередные ваши волшебные штучки, то скорее всего кусок дорогостоящей тесьмы.
   – А откуда она взялась? – Делли схватила тесьму в руки и стала с удивлением ее рассматривать.
   – Вчерашним голубем доставили, – хмыкнул я. – Вместе с письмом. Ночью собирались тебе ее показать, да вот не сложилось.
   – Эту тесьму из своей Рутении в подарок Маше привез принц Элизей. Другой такой в Торце быть не может, я точно знаю. Моток этой тесьмы она с собой в Невестину башню для отделки подвенечного платья взяла. И это мне достоверно ведомо. Я сама ее корзину с рукоделием укладывала.
   – Чем дальше в лес, тем толще партизаны, – резюмировал я. – Что ж, значит, заодно и башню надо осмотреть как можно более тщательно. Да уж, – махнул рукой я, – а с утра день обещал быть безоблачным.

* * *

   Наша очередная экскурсия по дворцовому парку по результативности, пожалуй, не уступала двум предыдущим. Правда, на этот раз взорам следственной группы не представилось ни следов дракона, ни последствий чьей-то волшебной ярости. Но зато избушка, столь живо описанная Поймай Ветром, действительно произвела на экскурсантов неизгладимое впечатление. С одной стороны, ни рыжего парика, ни одежды, ни запаса продовольствия мы в ней не обнаружили. А с другой… Черт побери, под кроватью с пуховой периной и мягкими подушками действительно находился распахнутый сундучок, в который была аккуратно сложена веревочная лестница, сооруженная из все той же тесьмы и полешек для камина.
   Следующий объект посещения – Невестина башня, вернее, ее внутренность, также несказанно порадовал и без того уже обрадованных оперативников. Во-первых, судя по оставшимся в кладовых запасам продовольствия, принцесса усиленно постилась, я бы даже сказал, вовсе питалась святым духом. Во-вторых, по уверениям Делли, все платья ее высочества, кроме, естественно, подвенечного, были на месте. С подвенечным нарядом принцессы тоже было все не слава богу. Жемчуг, который предполагалось пустить на отделку, отсутствовал напрочь; тесьма, как мы уже имели возможность убедиться, использовалась не совсем по назначению, зато белоснежная, с морозным блеском, парча и белый нежнейший батист лежали нетронутыми так, точно невеста, страстно желавшая соединения с любимым женихом, и думать забыла о верхней одежде.
   А вот и начало того конца, которым оканчивается начало. Я подошел к решетке оконного переплета. Открывалась она вполне легко. М-да, я подозвал Делли.
   – Скажи, как тебе нравится то, что ты видишь?
   – А что, по-твоему, я должна здесь увидеть? – удивленно нахмурив брови, спросила наша подруга.
   – Вот эта свеча на подоконнике тебе о чем-то говорит?
   – Свеча как свеча, – подозрительно глядя на огарок, пожала плечами Делли.
   – А воск вокруг на камне видишь?
   – Вижу. Наверное, двигали свечу с места на место.
   – Не совсем так, – покачал головой я. – Замечаешь эти черные вкрапления? Это пепел. Сама свеча, судя по фактуре, горицветовская, а стало быть, сгорает без остатка. Откуда же пятна воска? Да еще такие-то!
   – Не знаю, – честно созналась фея.
   – Могу тебе сказать. Некто открыл решетку, привязал к ней лестницу и поставил под концом, привязанным к решетке, горящую свечу.
   – Здесь двадцать саженей от земли, – напомнила Делли. – Если бы он решил по ней спускаться, убился бы через мгновение. Как только пламя пережгло тесьму.
   – Это верно. Но если конец тесьмы промаслить, обмотать фитилем, а затем залепить воском, то спускающийся получает фору в несколько минут, пока огонь расплавит такую импровизированную свечу и доберется до фитиля. А потом все своим чередом: лестница падает вниз, а свечка, прикрепленная к решетке, неспешно сгорает. Правда, в отличие от той, которая стоит вертикально, эта нещадно заляпывает подоконник воском, падающим вниз под своей тяжестью, и пеплом от сгорающей тесьмы, что мы и имеем. Прошу полюбоваться.
   – Так что в натуре принцесса сама, такая-сякая, сбежала из дворца? – хмыкнул подошедший во время нашей беседы Вадим.
   – Не стоит торопиться с выводами. Но решайте сами, факты – упрямая вещь. И эти факты говорят, что та невеста, которую лицезрели выходящей из башни десятки придворных, скорее всего была не Машей.
   Фея обескуражено глядела на меня, не зная, что и сказать.
   – Я конкретно не врубаюсь, – между тем продолжил Вадим, пользуясь минутной паузой. – Это все, конечно, классно, но у меня чисто один вопрос имеется. Это че, королевская башня или чулан Мальвины – девочки с голубыми волосами? Откуда здесь столько пауков?
   Остроносое лицо графа де Бура, сопровождавшего нас, хотя бы отчасти, в экскурсиях по парку, заметно побагровело, но, взяв себя в руки, он проговорил, оглядывая затянутые паутиной углы:
   – С момента исчезновения ее высочества по приказу его величества башня была заперта, и внутрь никто не допускался. Вот, наверное, за это время и наползли…
   – Я этих пауков с детства ненавижу! – поделился наболевшим Вадим. – А тут вот…
   – Скажите, любезнейший, – перебил я разоткровенничавшегося витязя, – покидал ли нынче кто-нибудь королевский двор?
   – С вашего позволения, разрешите доложить, что двоюродная тетка нашего государя, престарелая герцогиня Бослицкая со свитой, изволила наконец отбыть к себе на родину в Гуралию.
   – В Гуралию? – переспросил я. – Мы не ослышались?
   – Никак нет. Спозаранку отбыли-с. Даже не позавтракав.

Глава 16. Сказ о дороге, убегающей вдаль и возвращающейся обратно

   В Невестиной башне воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы, доносившимся сквозь распахнутое окошко.
   – Та-ак! – с угрозой протянул я. И вновь повторил: – Та-ак!
   – Виктор! – смешалась фея, видя жесткую, должно быть, гримасу на моем лице. – Ты что же, подозреваешь герцогиню Бослицкую? Ей же восемьдесят лет! Кроме того, похищение внучатой племянницы так ее шокировало, что несчастная все последние дни провела между креслом и постелью, не выходя из предоставленных апартаментов.
   – Делли, – перебил я оправдательную тираду феи, – я не имею чести знать вашу герцогиню, поэтому мне все равно, кого подозревать – ее, Прокопа или Карабаса Барабаса.
   – О, это действительно был отвратительный тип, – вставил свои пять копеек граф Пино. – Но к счастью, он давным-давно скончался.
   Я гневно зыркнул на камергера, и он замолк на полуслове.
   – Я, видишь ли, не дока в ваших чародейских премудростях и поэтому могу оперировать только фактами. А факты – вещь упрямая, и говорят они следующее. Судя по твоему же утверждению, дракон, стартовавший сегодня в окрестностях селища Оградное, – мурлюкский. Палочка, которой вырубили Прокопа, тоже мурлюкская. Страна, которая максимально выигрывает от срыва бракосочетания грусской принцессы, – снова Мурлюкия. Особенно если предположить, что там для Маши заготовлен совсем другой жених. Это раз. Два: кортеж герцогини выехал как раз, чтобы успеть к отлету дракона. Была ли хозяином летательного аппарата сама герцогиня или кто-то из ее свиты – без понятия. Но мы должны перехватить кортеж и уточнить, кто из покинувших сегодня утром Торец сошел близ Оградного.
   – Но… Но как вы можете подозревать ее светлость герцогиню? – Граф де Бур своей тощей грудью встал на защиту вельможной старушки. – Это добрейшая женщина! Она бывала на моих спектаклях, еще когда я гастролировал за Хребтом. А какой перстень ее светлость мне подарила! – Придворный протянул пятерню ладонью вниз, точно для поцелуя, демонстрируя массивное кольцо с украшавшим его огромным янтарным жуком скарабеем, лапки которого облегали палец, а крылышки тончайшей работы повторяли рисунок на крыльях живого насекомого.
   – Граф, какое мне дело до ваших драгоценностей! – недовольно отмахнулся я.
   – Герцогиня так добра и так мудра! – не унимался камергер, продолжая тыкать мне под нос свои побрякушки.
   – Постойте! – Фея буквально впилась тонкими изящными пальчиками в запястье Пино, точно атакующая гюрза в завороженного тушканчика.
   – Не отдам! – взвизгнул камергер, пытаясь выдернуть руку.
   – Покажите немедленно! – командным тоном потребовала Делли, не отпуская запястья графа.
   – Я не отдам кому бы то ни было чтобы то ни было, хоть он дерись! – скороговоркой выпалил граф, с неожиданной для щуплого тела силой выдергивая руку.
   Слова эти прозвучали сигналом для могутного витязя, с недоумением наблюдавшего эту картину. Пока я пытался уразуметь суть происходящего, одна ладонь Злого Бодуна, проскользнув под мышкой, зафиксировала графский затылок, большой палец второй уперся в сановный позвоночник, заставляя Пино выгнуться в безнадежной попытке изобразить из себя лебедя.
   – Не пырхайся, морда шнобастая! – весьма недвусмысленно процедил Вадюня на ухо возмущенному царедворцу. – Хребет сломаю!
   – Ну что вы, Вадим, все нормально, – успокоила разбушевавшегося витязя Делли. – Просто мне нужно внимательно осмотреть перстень, подаренный его сиятельству герцогиней Бослицкой. Не правда ли, сеньор граф, перстень очарователен?
   – О да! – с трудом выдавил вопрошаемый, силясь горделиво протянуть руку фее, чтобы еще раз похвастаться дорогим подарком
   – Отпустите его, мой добрый витязь, – попросила Делли, нежно подхватывая пальцы графа. – Внимательно следите за перстнем, Виктор. – Она обернулась ко мне и, вновь возвращаясь к вожделенному украшению, заговорила четко и нараспев: – Как однажды Жак-звонарь городской сломал фонарь.
   – Кажется, крылышки подрагивают, – неуверенно, все еще сомневаясь в увиденном, проговорил я. – Ну и что?
   – Думайте, Виктор, думайте! Что вам напоминает этот жучок? – возбужденно потребовала фея.
   – Жучок?! – удивился я. – Господи, жучок! Подрагивающие крылышки – это резонатор. Ты хочешь сказать, что кольцо – это микрофон?
   – Мурлюкский жучок, – вздохнула чародейка. – Подслушивающее устройство.
   – Вот это да! – прошептал я. – Значит, герцогиня, не выходя из апартаментов, могла знать практически все, что происходит во дворце?
   – Не все, но многое, – кивнула фея. – И в частности, о работе сыскной группы. Граф присутствовал при всех моих докладах у его величества.
   – Это верно, – заулыбался ничего не понимающий в происходящем длинноносый камергер. – Ибо моя неподкупность и верность государю не знает границ.
   – Лучше снимите перстень, граф, – раздраженно бросил я, с тоской сознавая, к каким фатальным последствиям может привести нас вскрывшийся факт. – Не то, боюсь, вам отрубят голову за государственную измену. Прекрасная компания подбирается! Добрая старушка-герцогиня в знак душевного расположения дарит преданному камергеру его величества микрофон мурлюкской работы. Интересно узнать, до исчезновения внучатой племянницы или все-таки после? А, Пино?
   – Герцогиня прибыла с кортежем как раз в день свадьбы. Сами понимаете, подготовка к обряду, расселение, – начал пояснения де Бур.
   – Стало быть, после, – перебил его я. – И это невзирая на болезнь и душевную немощь. Угу. Очень интересная манера.
   – Я был единственный, кому во дворце было дело до несчастной пожилой дамы! – выпалил оскорбленный в лучших чувствах граф.
   – Клин, слышь! Я вот чего приметил, – вмешался в светскую беседу Ратников. – Когда этот фраер нас ночью во дворец пускал, у него на пальце та же гайка была…
   – Ну конечно, – пожал плечами я. – Ты же слышишь, герцогиня подарила… Ты хочешь сказать, что тот, кто слушал трансляцию с этого микрофона, узнав, куда мы направляемся, опередил нас у Русалочьего грота?
   – Ну! – радуясь моей понятливости, кивнул Вадюня. – Пока мы тарахтели, Делли ждали, с графом тёрки разводили, они и вот…
   – Все верно. Мы опоздали на несколько минут, а кто-то пришел вовремя. Прокоп, увидев чужака, пытался бежать. Дальнейшее происходило на моих глазах. Правда, для старушки божьего одуванчика наш неведомый некто развил невиданную прыть. В любом случае, – я разрезал воздух ребром ладони, – необходимо поближе познакомиться с этой чудесной бабусей. И чем скорее, тем лучше.

* * *

   Господи, как широко и вольготно было героям известных сказок! Ну, похитил дракон или злой чародей принцессу – и все сразу понятно. Дракон, скажем, Вася постоянно проживает по месту прописки, за долами широкими, за горами высокими. Чуть что не так – за ворота вышел, бабушку на другую сторону улицы перевел, она тебе клубок с нестирающейся нитью дала, иди за ним, только поспевай, точно к укрытию негодяя прикатится. А здесь! Кто куда бежит? От кого скрывается? Мурлюкские волшебницы, праздношатающиеся драконы, маразмирующие герцогини, одаривающие подслушивающими устройствами пнеголовых камергеров. Полный отстой!
   А принцесса-то? Принцесса-то, похоже, сама сбежала! И опять нескладушки. Ну, хорошо, Прокоп ей помогал, это к гадалке не, ходить. Но если предположить, что перед нами парочка страстных возлюбленных, то, по логике, переждав первую вспышку суматошных поисков, влюбленные должны были либо бежать, куда глаза глядят, либо, наоборот, идти виниться батюшке-государю, уповая на его милосердие. Ни того, ни другого сделано не было. Сидели себе и сидели, точно дожидаясь от моря погоды. Для чего? Почему? Бог его знает!
   Можно предположить, что Маша опасалась мурлюков. Как ни крути, а след ясный вырисовывается. Но если взять за константу, что Маша каким-то образом узнала о вражеских кознях, то почему ни словом не обмолвилась отцу, Делли, Элизею, наконец?! Опять нестыковка. Конечно, юности свойственно переоценивать свои силы, но все же желание противопоставить себя, ну плюс еще Прокопа, вражеской резидентуре, да таким экстравагантным образом – нет, не понимаю. Что-то в этом не так!
   Наши кони летели вдаль, точно силясь обогнать события, копыта их едва касались земли, вздымая облака пыли и прессуя и без того укатанную дорогу.
   – Вот здесь поворот на селище Оградное. – Делли на скаку указала на едва пробитый в траве проселок, отпочковавшийся от основного тракта и скрывающийся в зеленом с прожелтью леске.
   – Угу, понятно, – кивнул я, и мы проскочили поворот. – Будем возвращаться, заглянем.
   Мы мчались, не сбавляя хода. За спиной Вадима поскуливал от ужаса граф де Бур, впервые в жизни участвующий в такой сумасшедшей скачке. Но пощадить нервы несчастного царедворца не было никакой возможности. Нам было необходимо как можно скорее догнать кортеж, выехавший несколькими часами раньше.
   – Делли, а скажи, – бросил я через плечо, – Маша умела колдовать? Ну, в смысле владела всякой там магией, волшебством?
   – Девочка кое-что умела, – почти на ухо крикнула фея, силясь перекрыть свист ветра. – А что?
   – Мне вспомнилась сказка о Золушке, там ровно в полночь карета превращалась в тыкву, лошади в мышей, и так далее. Так я вот что подумал: а не сама ли Маша создала, уж не знаю, как это на вашем чародейском языке называется, свой бестелесный дубликат, нарядив его в одеяние из паутины, отделанное жемчугом? Помнишь, мы в церемониальной зале нашли множество раскатанных жемчужин и паутину? Об заклад готов биться, что это остатки подвенечного платья призрака ее высочества. Может, как раз все и было рассчитано на то, что призрак, столкнувшись в темноте с твоей магической защитой, исчезнет? А появление дракона, в свою очередь, создаст панику и отвлечет гостей и тебя, Делли, от того, что в действительности происходит в зале.
   – Складно, – согласилась с выдвинутой гипотезой фея. – Но для чего?
   – Без малейшего понятия, – честно признался я. – Сама по себе операция очень сложная по исполнению. Все должно быть синхронизировано до секунды. Появление разряженного морока, действия дракона, свечи эти треклятые. Почерк явно дилетантский. Чудо, что все сложилось так, как задумывалось. Если, конечно, так и задумывалось.
   – Впереди вижу кортеж! – отрапортовал могутный витязь, прерывая нашу беседу. – Еле-еле плетется, сейчас догоним.
   Несколько карет и многочисленные возы, сопровождаемые всадниками конной стражи, растянулись на полверсты, не оставляя никаких сомнений в том, что перед нами именно поезд королевской родственницы, а не купеческий караван. Легкая рысь, с которой двигался кортеж, в сознании такого лихача, как Вадим, действительно могла считаться черепашьей скоростью, но вряд ли пристало пожилой герцогине носиться по дорогам, как оглашенной
   – Помните, – начала инструктаж Делли, когда, поравнявшись с замыкающими возами, мы стали обгонять колонну, – кортеж ее светлости – суверенная территория Гуралии! Мы не имеем права устраивать в нем обыск или заставлять его останавливаться. По большому счету, если герцогиня откажется с нами разговаривать, мы также не должны настаивать. Мы можем лишь просить аудиенции у ее светлости.
   – Ну, вот еще! – насупился Вадюня. – Может, ей заодно чисто туфли полирнуть? – Моему грозному другу уже виделся лихой налет на караван в лучшем духе вестернов. И он явно не был готов испрашивать аудиенции у кого бы то ни было.
   – Ладно, – усмехнулся я. – Сейчас все устроим. Ну-ка, где там наш мандат? – Я выхватил из сумки на поясе пергамент с королевской печатью, свисающей на витом шнуре. – Королевская депеша! Срочная королевская депеша для герцогини Бослицкой!
   У кареты, со всех сторон украшенной пышными гербами с взбирающимся на стенку львом, дорогу мне преградил седоусый витязь в кафтане с разрезными рукавами, свисающими от локтей. Из-под кафтана проглядывала серебристая кольчуга.
   – Где депеша? – преграждая мне путь чем-то вроде легкой кирки, прикрикнул он, сурово насупив брови.
   – Абсолютная секретность! – не моргнув глазом, ответил я, осаживая Феррари. – Имею право разговаривать лишь с ее светлостью.
   – Герцогине не пристало принимать послание из чужих рук, – не сдавался седоусый наездник, вероятно, начальник конвоя.
   – Я не имею права ослушиваться своего короля! Заклинаю вас остановиться! В противном случае… – Я не успел еще придумать, что может произойти в противном случае. Несусветный ор достиг августейшего уха и из-за кисейной занавески, прикрывавшей окошко в дверце кареты, появилось сморщенное личико улыбчивой старушки – из тех, которые в большом количестве сидят у подъездов в моем родном Кроменце, надзирая за играющими детьми и вывязывая бесконечные носки и шарфики.
   – А, Делли! Голубушка! – признав старую знакомую, зашамкала почтенная леди. – Давненько с тобой не виделись! Что, Базилей уже волнуется? Но простите меня старую, долго собираюсь да медленно езжу. Но уж, поди, скоро буду. – Она прищурилась, разглядывая спутников. – А это кто с тобой?
   Я открыл было рот, чтобы представиться и завести своим чередом разговор о подарках ее светлости графу де Буру и иных странностях, связанных с ее пребыванием в Торце, а также отбытием из него… Но вдруг, точно выстрел дуплетом, меня поразили две в общем-то очевидные мысли. Такие очевидные, что я так и замер дурак дураком с открытым ртом. Во-первых, с легкостью узнав фею, королевская тетка не признала столь любезного с ней камергера, и, во-вторых, похоже, она на полном серьезе полагала, что едет не из столицы, а совсем даже наоборот – в нее. Вот так номер! Одно из трех: либо бабуля в связи с пережитым напрочь поссорилась с головой; либо пытается ввести следствие в заблуждение; либо опять какая-то нечисть хороводит. Но с ней уж пусть Делли разбирается, и без того голова кругом идет.
   Между тем моя неучтивость, как и неучтивость наших спутников мужского пола, так и осталась незамеченной. Не дождавшись представления, герцогиня продолжала стариковскую болтовню, обращаясь к одной лишь Делли.