Страница:
– Ах ты сердечко мое золотенькое, садись, садись в карету! У меня здесь места много, вдвоем ехать веселее будет. Потешишь меня, старуху, новостями дворцовыми. Как там племянничек мой, как невестушка наша, краса ненаглядная? С осени, поди, уж совсем повзрослела, как маков цвет расцвела, дитятко мое яхонтовое!
– Делли, – начал я, помогая фее спуститься с седла, – ты понимаешь, что герцогиня морозит полную чушь? Попытайся аккуратненько выяснить, не повредилась ли она умом от пережитого.
– Все сделаю, – едва слышно прошептала наша сотрудница, направляясь к распахнутой дверце кареты.
Кортеж продолжал стоять посреди дороги, загораживая путь и не слишком заботясь об удобстве езды всяких-яких.
– О, граф! – услышал я рядом голос начальника герцогова конвоя. – И вы тут? Прошу простить великодушно, не разглядел вас за вашим могучим спутником. Раз уж все так сложилось, сделайте любезность, представьте меня своим друзьям. – Седоусый ветеран подкрутил длинный ус, наверняка являвшийся предметом его гордости, и, подбоченившись, выпрямился в седле.
– П-прошу любить и жаловать, господа, – заикаясь, представил де Бур. – Сангуш Лось-Ярыльский, знатный гуральский магнат, шамбелян [28] Бослица. А это, с вашего позволения, вельмо рьяный одинец-следознавец Виктор Клинский. И друг его, витязь Вадим, по прозванию Злой Бодун.
– О-ля-ля, господа! – Магнат расплылся в широкой улыбке, излучая приветливость буквально всем лицом, отчего павлиньи перья на его шляпе начали покачиваться точь-в-точь как хвост ощипанного хозяина во время брачного танца. – Какая славная компания подобралась! Достойный повод промочить горло! – Произнеся эту приветственную речь, почтенный Лось-Ярыльский немедля вытащил из сумы окованный в серебро турий рог, блестящий от частого употребления, и оплетенную кожаными ремешками флягу, объемом никак не менее двух литров. – За здравие! – провозгласил шамбелян, наполняя первую емкость содержимым второй
Через считанные минуты мы уже были лепшими друзьями, и вельможный магнат, сообщив, что весьма рад, что не попотчевал нас своим клевцом (именно так именовалась его кирка), без промедления полез за следующей флягой.
– Вот вы люди умные, книжного воспитания, – откручивая пробку, заговорил он. – А вот скажите, какое чудо деется? Пью вроде я, а опьянела, сдается, сама Феодосия Евлампиевна, герцогиня наша. А то ведь как прикажете ее понимать, други мои любезные? Нынче ночью, – Лось-Ярыльский наполнил рог и, отхлебнув для порядка несколько глотков, протянул его мне, – почитай, еще до первой зари, вельможная панна переполошила весь свой двор. Утром, мол, желаю возвращаться домой в Гуралию! Чуть петухи запели, мы уж на колесах, в дорогу пустились. Вот ведь какая блажь, извольте заметить, в голову ей взбрела! Отъехали мы от Торца Белокаменного всего ничего, как вдруг так всех усталость сморила, что пришлось с тракта в лесок сворачивать, чтоб хоть на полчасика очи смежить.
– У селища Оградного дело было? – словно между прочим поинтересовался я.
– Да мне-то почем знать? – пожал плечами седоусый Сангуш. – Мне сии места плохо ведомы. А селище там точно рядом было. Оттуда как раз молоко в город везли, тем нас и побудили. Ну, это все пустое! Вот вы мне скажите, толковое ли дело среди ночи во дворце переполох устраивать, чтоб затем ясным днем в леске почивать?
– А может, это бабуля ваша чисто того? Ну, типа приболела? – вмешался в речь начальника конвоя Злой Бодун. – Сами слышали, какую пургу гонит.
– Кому сие ведомо? – Лось-Ярыльский почесал затылок. – Речи-то она действительно говорит несусветные! С чего-то вбила себе в голову, будто мы на свадьбу в Торец едем. Прошлыми днями ведь было вроде все, как всегда: либо в покоях своих почивать изволила, либо в садик спускалась – сядет себе в кресло да наблюдает, как цветочки растут.
– Понятно, – кивнул я, хотя, честно говоря, ничего понятного из слов начальника охраны не вытекало. Если бы дело обстояло именно так, как он говорил, то оставалось абсолютно неясным, с чего бы вдруг этой милой безобидной старушке снабжать микрофоном несчастного Пино. Воистину было над чем задуматься. Впрочем, времени на это в данный момент не оставалось. Словоохотливый гуралец щедро одарил ни в чем не повинных слушателей вереницей пикантных историй, некогда приключившихся с герцогиней, с ним и с его родственниками. Приправляемые весьма крепким содержимым турьего рога анекдоты эти были порою довольно потешны, но не давали ни йоты полезной информации.
– …А вот как-то кузен мой Грайвран Лось-Еленьский отправился на охоту. Он, знаете ли, наипервейший в округе охотник. И удел у него знатный – для этой забавы в самый раз. И тебе заяц, и косуля, и вепрь, и медведь, и птицы всякой видимо-невидимо. Вот скачет он на коне в своем пардусовом плаще по лесу, за ним свита еле поспевает. Вдруг, глядь, а местность, именуемая у нас Волчьим Угорьем, в виде переменилась! Раньше там дубы росли двуохватные, потом как буря пронеслась – буреломье стало неезжее, нехожее. А тут, куда ни глянь, все чисто. Ни одного вывернутого дерева, ни одного корневища, одни лишь ямы да колдобины. Кузен мой дивился: что за напасть такая? Не могли же дубы-подломки в небо вспорхнуть, словно тетерев с токовища!
Порыскал он по той пустоши, глядь-поглядь, трава-то в одну сторону плотненько утоптана, точь-в-точь стадо прошло. Да такое стадо, что ого-го! – Сангуш прервался и поднял над головой, в который уже за сегодня раз, наполненный рог. – Будем, вельмочтимые паны!
– Будем! – отвечали ему мы, пригубливая из неиссякаемой емкости хмельной напиток.
– Так вот. Пошел Лось-Еленьский по тому следу и видит: о чудо! Дубы, бурей растращенныс, шкандыбают себе бог весть куда, перебирая корнями по шибелям [29].
– Да не, шеф. – Вадим, уже изрядно принявший на грудь, замотал головой, недвусмысленно выражая свое недоверие. – Ботва это все, ну, в смысле лабуда. Не может такого быть, чтоб пеньки сами ходили!
– Так что ж я, вру?! – возмутился Лось-Ярыльский, хватаясь за клевец. – Да ни за что на свете! А вот вы чего не знаете, о том не говорите!
– Прошу прощения, достойнейший господин Сангуш. Мой друг сказал это, не подумав, по молодости и глупости. Так просто, брякнул без задней мысли, – примирительно обратился я к знатному магнату.
– То-то же! – Лось-Ярыльский воздел к небесам указательный перст. – Известное дело, дубы не копейный строй, маршировать не умеют. Но волею Железной Девы даже они ходят.
– Простите, кого? – переспросил я, на ходу пытаясь вспомнить хоть что-нибудь об этой самой Деве.
– Как?! – вскинул густые брови искренне удивленный гуралец. – Да неужто же вы ничего доселе не слыхали о Деве Железной Воли и размысловой дочке? Может ли такое быть?!
– Как видите – может, – развел руками я и невольно вздохнул, увидав возвращающуюся с аудиенции Делли.
– Виктор, Вадим, нам пора в обратный путь, – весьма по-деловому бросила она, хватаясь за луку седла Феррари. – Прошу прощения, господин шамбелян, у нас очень мало времени. Расскажете свою историю как-нибудь в другой раз.
– М-да… – протянул я, объехав кругом поляну. – Впечатляет! Однако искать тут нечего. Следы, если они и были, скрыты таким слоем опавшей листвы, что разгребать его придется звать на подмогу все местное население. А тогда уж точно следов не сыщешь. Возвращаемся!
– Послушай, – начала Делли, когда мы, покинув окрестности Оградного, вновь выехали на торную дорогу к белокаменной столице. – Я уверена, что против нас работает очень сильная и хитрая волшебница.
– Да это уже и ежу понятно, – хмыкнул я, не поворачивая головы. – Еще с тех пор, когда эта мадама наведалась к принцессе в отель. Впрочем, кто вас поймет? Может, это и волшебник, обернувшийся женщиной. Меня больше интересует другое. Первое: в каких отношениях наш подозреваемый с этой самой герцогиней. И второе: откуда злая колдунья узнала о местонахождении Маши? Ведь по логике вещей, если об убежище принцессы ей было известно до нашего приезда, то резонно предположить, что мы бы ее высочество на территории Груси никогда больше не увидели, или, уж во всяком случае, увидели не скоро.
– Не было у герцогини с проклятой колдуньей тайного сговора, – досадливо бросила моя спутница. – Ты-то человек, и тонких запахов не ощущаешь. А я верно чую, весь кортеж гуральский духом сон-травы пропах. А уж от самой Феодосии Евлампиевны аромат такой, будто ее в дремотном зелье вываривали. Нечистое тут дело! Кажется мне, подменила неведомая волшебница несчастную старушку, опоив, скажем, по дороге сюда на каком-нибудь постоялом дворе, да все это время в дурмане ее и держала. Потому-то бедняжка и не ведала, куда ныне путь держит.
– Мысль не глупая. Кто ж заподозрит древнюю бабулю, которая и ходит-то с трудом? Если наш оппонент – или оппонентка – умеет перевоплощаться, то прибыть ко двору под видом вечно дремлющей двоюродной тетки короля практически идеальное прикрытие. Ее светлость, насколько я мог заметить, ростом невелика, можно в большой ларь спрятать. Надо уйти, вытащил, положил в кровать – спит себе сердешная. Вернулся, обратно засунул. Да, провели нас знатно!
– Однако теперь мы ее спугнули, – попыталась утешить меня Делли.
– Ох, я бы этого не утверждал, – криво усмехнулся я, погоняя красавца Феррари. – Чего ей нас опасаться? Мы, собственно говоря, о ней ничего не знаем, кроме того, что она есть и прекрасно владеет магическим искусством.
– А дракон? А герцогиня? – с удивлением возразила фея.
– А что дракон и герцогиня? Трюк с уснувшим караваном, конечно, хорош. Но сама посуди, если колдунья охотится за Машей, то цель ее не достигнута. – Я на минуту замолчал. – Или достигнута…
– Что ты имеешь в виду? – не на шутку переполошилась Делли, повышая от возбуждения голос.
– Есть три версии на выбор. Все одинаково плохи. Версия первая, самая понятная. Колдунья доехала до развилки, усыпила кортеж и умчалась вдаль на драконе. Версия вторая: этой ночью злодейская врагиня таки сумела поймать Машу и стартовала отсюда вовсе не оттого, что испугалась нас до зубовного цокота, а потому как благополучно завершила свою миссию, и делать ей в Груси больше нечего. И версия третья, на десерт: кто уж там улетел на драконе – неведомо, может, он вовсе пустой отправился. А наша волшебница, не пожелав будить мирно дремлющую старушку, преспокойно вернулась обратно в Торец в невесть каком новом облике. На мой взгляд, если цель, стоявшая перед ней, не достигнута, это вполне достойное решение.
Делли задумчиво умолкла, вероятно, пытаясь вычислить, какая из предложенных гипотез больше похожа на правду. Чем-то подобным занимался и я, однако фактов для серьезных выводов по-прежнему не хватало. Если колдунья действительно охотится на Машу, то для чего? Мурлюкский заказ? Возможно. Неисчерпаемые запасы минеральных дров – достойный мотив для преступления. Но Маша-то, Маша! Что ж ей в голову взбрело в прятки играть? Не понимаю!
– Добро пожаловать! – Я распахнул дверь, пропуская вперед фею и камергера.
– Э-эй! – раздался из соседней комнаты слабый голос. – Развяжите меня! Эй, кто там!
– Это Прокоп, – скороговоркой бросила Делли, устремляясь к опочивальне. – Очнулся!
– Ну надо же, какая проницательность! – хмыкнул я. – Присаживайтесь, ваше сиятельство. Вадим, займи пока гостя, мы скоро.
– Без базара! – немедля согласился Вадим. – Граф! Ты того… А хошь, на руках потягаемся, кто кого передавит?
Прокоп лежал в той же позе рулона, в которой мы его и оставили. Уж не знаю, какие последствия могло оказать магическое воздействие, но то, что тело бедолаги затекло до полного онемения, можно было гарантировать.
– Добрый вечер, Прокоп, уж простите, не знаю, как вас по батюшке. – Я приблизился к кровати и наклонился, отыскивая узел. – Извините за причиненные неудобства, но Делли сказала, что, придя в сознание, вы можете впасть в буйство. Увы, пришлось подстраховаться.
– Вы?! И Делли?.. – Наш пленник напряг мышцы лба в суетной попытке отпрянуть. – Вы в сговоре?
Хлопотавшая над почти недвижимым телом Делли открыла рот, собираясь произнести очередные дифирамбы своему воспитаннику, да так и осталась стоять, не в силах вымолвить и слово.
– Потрудитесь объяснить, молодой человек, – потряс головой я, тщась понять, о чем толкует юнец. – О каком сговоре идет речь? Вы в своем уме?! Позвольте представиться, я – Виктор Клинский, одинец-следознавец. Это Делли, фея. Она работает в нашей следственной группе по приказу короля Базилея.
– Это обман! – слабо, но твердо выдохнул Прокоп.
– Обман? – поразился я. – Почему вы так решили?
– Вы надеялись, что магия помутит мой разум настолько, что я навек забуду о полуночной встрече у Русалочьего грота. Вы отобрали мои талисманы, но слава небесам, не смогли затмить памяти. Я помню, как ровно в полночь вы появились на злополучной поляне…
– Стоп! Прошу прощения, с этого момента как можно подробнее. Я появился на поляне у Русалочьего грота ровно в полночь? Так?
– Не принимайте меня за дурака! – возмутился юноша. – В тот час на вас тоже была личина одинца. Но коготь птицы Гру позволил мне разглядеть вашу двойную тень.
– Это правда, – негромко произнесла Делли. – Коготь птицы Гру позволяет видеть две человеческие тени, если колдун принял чью-то личину.
– Раньше об этом надо было говорить, – вздохнул я. – Глядишь, и не упустили бы сама знаешь кого.
Прокоп насупился:
– Можете пытать меня самыми лютыми пытками, я все равно вам ничего не скажу!
– Вот же ж ты взъелся! – Я придвинулся к кровати. – Какие пытки? О чем речь? Кто тебя пытать собирается?
– Вы! – поспешно отозвался юный партизан-любитель.
– Так. Давай разберемся. Ровно в полночь ты видел меня на поляне, верно?
– Да.
– У меня было две тени, и я тебя шарахнул какой-то магической хренотенью, так?
– Да.
– Делли, верни мальцу его побрякушки, пусть посмотрит еще раз и убедится, что сейчас тень у меня в одном экземпляре.
– Талисманы приняли на себя сильнейший магический удар и теперь годятся разве что для украшения. Без них разум мальчика померк бы навеки, – печально вздохнула Делли.
– Он и сейчас, кажется, не слишком светел, – пробурчал я. – Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Вот письмо, которое ты передал с голубем. Вот тесьма, которой ты примотал записку. Что еще? А, вот! Граф! – крикнул я. – Прошу вас, зайдите сюда.
Уже несколько пришедший в себя после бешеной скачки камергер поспешно вошел в спальню, склоняя голову в приветствии.
– Ответьте, пожалуйста, где вы были вчера ровно в полночь? – задал я коварный вопрос.
– Возле дворца. У крыльца близ западного павильона. А вы же тогда со мной… Там же…
– Благодарю вас, ваше сиятельство. Ну что, вам довольно, молодой человек?
– Нет! – жестко отрезал Прокоп. – Быть может, вы все в сговоре!
– Я че-то ни фига не въезжаю, Клин, – наблюдая сквозь распахнутую дверь картину «допроса», пробасил Вадюня. – Этот пошлый фраер в натуре упал на несознанку? Ты че, блин, орленок пионерский, павлин распустившийся…
– Пожалуй, вы действительно те, за кого себя выдаете, – примирительно вздохнул юный царедворец, не скрывая облегчения. – Вероятно, больше никто в целом свете не говорит на том диковинном наречии, на коем изъясняется этот славный витязь.
Глава 17. Сказ о том, что у лжи длинные ноги, но все равно растут они из задницы
– Делли, – начал я, помогая фее спуститься с седла, – ты понимаешь, что герцогиня морозит полную чушь? Попытайся аккуратненько выяснить, не повредилась ли она умом от пережитого.
– Все сделаю, – едва слышно прошептала наша сотрудница, направляясь к распахнутой дверце кареты.
Кортеж продолжал стоять посреди дороги, загораживая путь и не слишком заботясь об удобстве езды всяких-яких.
– О, граф! – услышал я рядом голос начальника герцогова конвоя. – И вы тут? Прошу простить великодушно, не разглядел вас за вашим могучим спутником. Раз уж все так сложилось, сделайте любезность, представьте меня своим друзьям. – Седоусый ветеран подкрутил длинный ус, наверняка являвшийся предметом его гордости, и, подбоченившись, выпрямился в седле.
– П-прошу любить и жаловать, господа, – заикаясь, представил де Бур. – Сангуш Лось-Ярыльский, знатный гуральский магнат, шамбелян [28] Бослица. А это, с вашего позволения, вельмо рьяный одинец-следознавец Виктор Клинский. И друг его, витязь Вадим, по прозванию Злой Бодун.
– О-ля-ля, господа! – Магнат расплылся в широкой улыбке, излучая приветливость буквально всем лицом, отчего павлиньи перья на его шляпе начали покачиваться точь-в-точь как хвост ощипанного хозяина во время брачного танца. – Какая славная компания подобралась! Достойный повод промочить горло! – Произнеся эту приветственную речь, почтенный Лось-Ярыльский немедля вытащил из сумы окованный в серебро турий рог, блестящий от частого употребления, и оплетенную кожаными ремешками флягу, объемом никак не менее двух литров. – За здравие! – провозгласил шамбелян, наполняя первую емкость содержимым второй
Через считанные минуты мы уже были лепшими друзьями, и вельможный магнат, сообщив, что весьма рад, что не попотчевал нас своим клевцом (именно так именовалась его кирка), без промедления полез за следующей флягой.
– Вот вы люди умные, книжного воспитания, – откручивая пробку, заговорил он. – А вот скажите, какое чудо деется? Пью вроде я, а опьянела, сдается, сама Феодосия Евлампиевна, герцогиня наша. А то ведь как прикажете ее понимать, други мои любезные? Нынче ночью, – Лось-Ярыльский наполнил рог и, отхлебнув для порядка несколько глотков, протянул его мне, – почитай, еще до первой зари, вельможная панна переполошила весь свой двор. Утром, мол, желаю возвращаться домой в Гуралию! Чуть петухи запели, мы уж на колесах, в дорогу пустились. Вот ведь какая блажь, извольте заметить, в голову ей взбрела! Отъехали мы от Торца Белокаменного всего ничего, как вдруг так всех усталость сморила, что пришлось с тракта в лесок сворачивать, чтоб хоть на полчасика очи смежить.
– У селища Оградного дело было? – словно между прочим поинтересовался я.
– Да мне-то почем знать? – пожал плечами седоусый Сангуш. – Мне сии места плохо ведомы. А селище там точно рядом было. Оттуда как раз молоко в город везли, тем нас и побудили. Ну, это все пустое! Вот вы мне скажите, толковое ли дело среди ночи во дворце переполох устраивать, чтоб затем ясным днем в леске почивать?
– А может, это бабуля ваша чисто того? Ну, типа приболела? – вмешался в речь начальника конвоя Злой Бодун. – Сами слышали, какую пургу гонит.
– Кому сие ведомо? – Лось-Ярыльский почесал затылок. – Речи-то она действительно говорит несусветные! С чего-то вбила себе в голову, будто мы на свадьбу в Торец едем. Прошлыми днями ведь было вроде все, как всегда: либо в покоях своих почивать изволила, либо в садик спускалась – сядет себе в кресло да наблюдает, как цветочки растут.
– Понятно, – кивнул я, хотя, честно говоря, ничего понятного из слов начальника охраны не вытекало. Если бы дело обстояло именно так, как он говорил, то оставалось абсолютно неясным, с чего бы вдруг этой милой безобидной старушке снабжать микрофоном несчастного Пино. Воистину было над чем задуматься. Впрочем, времени на это в данный момент не оставалось. Словоохотливый гуралец щедро одарил ни в чем не повинных слушателей вереницей пикантных историй, некогда приключившихся с герцогиней, с ним и с его родственниками. Приправляемые весьма крепким содержимым турьего рога анекдоты эти были порою довольно потешны, но не давали ни йоты полезной информации.
– …А вот как-то кузен мой Грайвран Лось-Еленьский отправился на охоту. Он, знаете ли, наипервейший в округе охотник. И удел у него знатный – для этой забавы в самый раз. И тебе заяц, и косуля, и вепрь, и медведь, и птицы всякой видимо-невидимо. Вот скачет он на коне в своем пардусовом плаще по лесу, за ним свита еле поспевает. Вдруг, глядь, а местность, именуемая у нас Волчьим Угорьем, в виде переменилась! Раньше там дубы росли двуохватные, потом как буря пронеслась – буреломье стало неезжее, нехожее. А тут, куда ни глянь, все чисто. Ни одного вывернутого дерева, ни одного корневища, одни лишь ямы да колдобины. Кузен мой дивился: что за напасть такая? Не могли же дубы-подломки в небо вспорхнуть, словно тетерев с токовища!
Порыскал он по той пустоши, глядь-поглядь, трава-то в одну сторону плотненько утоптана, точь-в-точь стадо прошло. Да такое стадо, что ого-го! – Сангуш прервался и поднял над головой, в который уже за сегодня раз, наполненный рог. – Будем, вельмочтимые паны!
– Будем! – отвечали ему мы, пригубливая из неиссякаемой емкости хмельной напиток.
– Так вот. Пошел Лось-Еленьский по тому следу и видит: о чудо! Дубы, бурей растращенныс, шкандыбают себе бог весть куда, перебирая корнями по шибелям [29].
– Да не, шеф. – Вадим, уже изрядно принявший на грудь, замотал головой, недвусмысленно выражая свое недоверие. – Ботва это все, ну, в смысле лабуда. Не может такого быть, чтоб пеньки сами ходили!
– Так что ж я, вру?! – возмутился Лось-Ярыльский, хватаясь за клевец. – Да ни за что на свете! А вот вы чего не знаете, о том не говорите!
– Прошу прощения, достойнейший господин Сангуш. Мой друг сказал это, не подумав, по молодости и глупости. Так просто, брякнул без задней мысли, – примирительно обратился я к знатному магнату.
– То-то же! – Лось-Ярыльский воздел к небесам указательный перст. – Известное дело, дубы не копейный строй, маршировать не умеют. Но волею Железной Девы даже они ходят.
– Простите, кого? – переспросил я, на ходу пытаясь вспомнить хоть что-нибудь об этой самой Деве.
– Как?! – вскинул густые брови искренне удивленный гуралец. – Да неужто же вы ничего доселе не слыхали о Деве Железной Воли и размысловой дочке? Может ли такое быть?!
– Как видите – может, – развел руками я и невольно вздохнул, увидав возвращающуюся с аудиенции Делли.
– Виктор, Вадим, нам пора в обратный путь, – весьма по-деловому бросила она, хватаясь за луку седла Феррари. – Прошу прощения, господин шамбелян, у нас очень мало времени. Расскажете свою историю как-нибудь в другой раз.
* * *
Посещение стартовой площадки мурлюкского монстра не дало сколь-нибудь заметных результатов. Все обстояло именно так, как мы и предполагали. Вначале самоокапывающееся чудовище по самую кичку врылось в грунт, затем неведомая сила накрыла замаскированный летательный аппарат чем-то вроде настила, обложенного дерном. Обломки слег каркаса валялись здесь уже разбросанные по поляне, между кусков вывороченной земли. Листья пожухли, точно обожженные кислотой, кое-где еще цеплялись за ветви ближайших деревьев, но по большей мере устилали поляну, словно обгоревший ковер на свежем пепелище.– М-да… – протянул я, объехав кругом поляну. – Впечатляет! Однако искать тут нечего. Следы, если они и были, скрыты таким слоем опавшей листвы, что разгребать его придется звать на подмогу все местное население. А тогда уж точно следов не сыщешь. Возвращаемся!
– Послушай, – начала Делли, когда мы, покинув окрестности Оградного, вновь выехали на торную дорогу к белокаменной столице. – Я уверена, что против нас работает очень сильная и хитрая волшебница.
– Да это уже и ежу понятно, – хмыкнул я, не поворачивая головы. – Еще с тех пор, когда эта мадама наведалась к принцессе в отель. Впрочем, кто вас поймет? Может, это и волшебник, обернувшийся женщиной. Меня больше интересует другое. Первое: в каких отношениях наш подозреваемый с этой самой герцогиней. И второе: откуда злая колдунья узнала о местонахождении Маши? Ведь по логике вещей, если об убежище принцессы ей было известно до нашего приезда, то резонно предположить, что мы бы ее высочество на территории Груси никогда больше не увидели, или, уж во всяком случае, увидели не скоро.
– Не было у герцогини с проклятой колдуньей тайного сговора, – досадливо бросила моя спутница. – Ты-то человек, и тонких запахов не ощущаешь. А я верно чую, весь кортеж гуральский духом сон-травы пропах. А уж от самой Феодосии Евлампиевны аромат такой, будто ее в дремотном зелье вываривали. Нечистое тут дело! Кажется мне, подменила неведомая волшебница несчастную старушку, опоив, скажем, по дороге сюда на каком-нибудь постоялом дворе, да все это время в дурмане ее и держала. Потому-то бедняжка и не ведала, куда ныне путь держит.
– Мысль не глупая. Кто ж заподозрит древнюю бабулю, которая и ходит-то с трудом? Если наш оппонент – или оппонентка – умеет перевоплощаться, то прибыть ко двору под видом вечно дремлющей двоюродной тетки короля практически идеальное прикрытие. Ее светлость, насколько я мог заметить, ростом невелика, можно в большой ларь спрятать. Надо уйти, вытащил, положил в кровать – спит себе сердешная. Вернулся, обратно засунул. Да, провели нас знатно!
– Однако теперь мы ее спугнули, – попыталась утешить меня Делли.
– Ох, я бы этого не утверждал, – криво усмехнулся я, погоняя красавца Феррари. – Чего ей нас опасаться? Мы, собственно говоря, о ней ничего не знаем, кроме того, что она есть и прекрасно владеет магическим искусством.
– А дракон? А герцогиня? – с удивлением возразила фея.
– А что дракон и герцогиня? Трюк с уснувшим караваном, конечно, хорош. Но сама посуди, если колдунья охотится за Машей, то цель ее не достигнута. – Я на минуту замолчал. – Или достигнута…
– Что ты имеешь в виду? – не на шутку переполошилась Делли, повышая от возбуждения голос.
– Есть три версии на выбор. Все одинаково плохи. Версия первая, самая понятная. Колдунья доехала до развилки, усыпила кортеж и умчалась вдаль на драконе. Версия вторая: этой ночью злодейская врагиня таки сумела поймать Машу и стартовала отсюда вовсе не оттого, что испугалась нас до зубовного цокота, а потому как благополучно завершила свою миссию, и делать ей в Груси больше нечего. И версия третья, на десерт: кто уж там улетел на драконе – неведомо, может, он вовсе пустой отправился. А наша волшебница, не пожелав будить мирно дремлющую старушку, преспокойно вернулась обратно в Торец в невесть каком новом облике. На мой взгляд, если цель, стоявшая перед ней, не достигнута, это вполне достойное решение.
Делли задумчиво умолкла, вероятно, пытаясь вычислить, какая из предложенных гипотез больше похожа на правду. Чем-то подобным занимался и я, однако фактов для серьезных выводов по-прежнему не хватало. Если колдунья действительно охотится на Машу, то для чего? Мурлюкский заказ? Возможно. Неисчерпаемые запасы минеральных дров – достойный мотив для преступления. Но Маша-то, Маша! Что ж ей в голову взбрело в прятки играть? Не понимаю!
* * *
Наше возвращение в отель, слава богу, не вызвало привычных уже бурных изъявлений верноподданнических чувств и рьяной преданности со стороны тайного агента Призорного Уряда. Должно быть, он отлучился по коммерческим делам, поскольку на всем протяжении пути от въезда во двор до дверей номера мы ни разу не слышали обычные в это время команды, раздаваемые прислуге. Измученному путешествием графу де Буру был обещан щедрый ужин (ну, чисто недетская поляна), и в предвкушении обильной трапезы он стоически переносил неудобства, связанные с пребыванием в нашей беспокойной компании.– Добро пожаловать! – Я распахнул дверь, пропуская вперед фею и камергера.
– Э-эй! – раздался из соседней комнаты слабый голос. – Развяжите меня! Эй, кто там!
– Это Прокоп, – скороговоркой бросила Делли, устремляясь к опочивальне. – Очнулся!
– Ну надо же, какая проницательность! – хмыкнул я. – Присаживайтесь, ваше сиятельство. Вадим, займи пока гостя, мы скоро.
– Без базара! – немедля согласился Вадим. – Граф! Ты того… А хошь, на руках потягаемся, кто кого передавит?
Прокоп лежал в той же позе рулона, в которой мы его и оставили. Уж не знаю, какие последствия могло оказать магическое воздействие, но то, что тело бедолаги затекло до полного онемения, можно было гарантировать.
– Добрый вечер, Прокоп, уж простите, не знаю, как вас по батюшке. – Я приблизился к кровати и наклонился, отыскивая узел. – Извините за причиненные неудобства, но Делли сказала, что, придя в сознание, вы можете впасть в буйство. Увы, пришлось подстраховаться.
– Вы?! И Делли?.. – Наш пленник напряг мышцы лба в суетной попытке отпрянуть. – Вы в сговоре?
Хлопотавшая над почти недвижимым телом Делли открыла рот, собираясь произнести очередные дифирамбы своему воспитаннику, да так и осталась стоять, не в силах вымолвить и слово.
– Потрудитесь объяснить, молодой человек, – потряс головой я, тщась понять, о чем толкует юнец. – О каком сговоре идет речь? Вы в своем уме?! Позвольте представиться, я – Виктор Клинский, одинец-следознавец. Это Делли, фея. Она работает в нашей следственной группе по приказу короля Базилея.
– Это обман! – слабо, но твердо выдохнул Прокоп.
– Обман? – поразился я. – Почему вы так решили?
– Вы надеялись, что магия помутит мой разум настолько, что я навек забуду о полуночной встрече у Русалочьего грота. Вы отобрали мои талисманы, но слава небесам, не смогли затмить памяти. Я помню, как ровно в полночь вы появились на злополучной поляне…
– Стоп! Прошу прощения, с этого момента как можно подробнее. Я появился на поляне у Русалочьего грота ровно в полночь? Так?
– Не принимайте меня за дурака! – возмутился юноша. – В тот час на вас тоже была личина одинца. Но коготь птицы Гру позволил мне разглядеть вашу двойную тень.
– Это правда, – негромко произнесла Делли. – Коготь птицы Гру позволяет видеть две человеческие тени, если колдун принял чью-то личину.
– Раньше об этом надо было говорить, – вздохнул я. – Глядишь, и не упустили бы сама знаешь кого.
Прокоп насупился:
– Можете пытать меня самыми лютыми пытками, я все равно вам ничего не скажу!
– Вот же ж ты взъелся! – Я придвинулся к кровати. – Какие пытки? О чем речь? Кто тебя пытать собирается?
– Вы! – поспешно отозвался юный партизан-любитель.
– Так. Давай разберемся. Ровно в полночь ты видел меня на поляне, верно?
– Да.
– У меня было две тени, и я тебя шарахнул какой-то магической хренотенью, так?
– Да.
– Делли, верни мальцу его побрякушки, пусть посмотрит еще раз и убедится, что сейчас тень у меня в одном экземпляре.
– Талисманы приняли на себя сильнейший магический удар и теперь годятся разве что для украшения. Без них разум мальчика померк бы навеки, – печально вздохнула Делли.
– Он и сейчас, кажется, не слишком светел, – пробурчал я. – Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Вот письмо, которое ты передал с голубем. Вот тесьма, которой ты примотал записку. Что еще? А, вот! Граф! – крикнул я. – Прошу вас, зайдите сюда.
Уже несколько пришедший в себя после бешеной скачки камергер поспешно вошел в спальню, склоняя голову в приветствии.
– Ответьте, пожалуйста, где вы были вчера ровно в полночь? – задал я коварный вопрос.
– Возле дворца. У крыльца близ западного павильона. А вы же тогда со мной… Там же…
– Благодарю вас, ваше сиятельство. Ну что, вам довольно, молодой человек?
– Нет! – жестко отрезал Прокоп. – Быть может, вы все в сговоре!
– Я че-то ни фига не въезжаю, Клин, – наблюдая сквозь распахнутую дверь картину «допроса», пробасил Вадюня. – Этот пошлый фраер в натуре упал на несознанку? Ты че, блин, орленок пионерский, павлин распустившийся…
– Пожалуй, вы действительно те, за кого себя выдаете, – примирительно вздохнул юный царедворец, не скрывая облегчения. – Вероятно, больше никто в целом свете не говорит на том диковинном наречии, на коем изъясняется этот славный витязь.
Глава 17. Сказ о том, что у лжи длинные ноги, но все равно растут они из задницы
Вадим перевел недоуменный взгляд с распластанного юноши на меня и, сложив веер своих пальцев, произнес недоуменно:
– Оба-на, а чего я такого сказал?
– Все нормально, – поспешил успокоить его я. – Большое тебе спасибо. Хорошо, продолжим. Прокоп, если позволишь, я задам несколько вопросов. Или давай я начну говорить, а ты продолжишь. Если в чем-то ошибусь, уж сделай милость, поправь.
– Смотря о чем будет идти речь, – тихо произнес юноша, очевидно, до конца решивший держаться выбранной роли героя-молодогвардейца.
– Интересное замечание, – усмехнулся я. – О сборе цитрусовых в условиях Царства Вечных Льдов. Или лучше о разведении кроликов в шляпе волшебника. Молодой человек, – я перебил сам себя, – напоминаю о том, что мне поручено вести дело о похищении наследницы грусского престола, и вы в нем замешаны, как изюм в тесто. Только от вас зависит, пойдете ли вы свидетелем, или же, невзирая на все причитания Делли, мне придется квалифицировать вас как одного из основных, а возможно, и основного организатора преступления. Надеюсь, вам не надо объяснять, чем это грозит?
– Я дал слово! – Прокоп попытался гордо вздернуть подбородок, однако в лежачем положении это движение смотрелось довольно нелепо. – И не скажу более, чем мне позволено.
– Кем позволено? – поспешил уточнить я.
– Машей! – не задумываясь ни на секунду, выпалил секретарь хранителя королевской печати.
– Угу! Это как раз то, что я и надеялся услышать. Значит, вы действительно работали в сговоре. Полагаю, и дракон, буянивший во дворце, тоже из вашей компании.
– Да, – подтвердил мои предположения юнец. – Маша подружилась с ним еще прошлой осенью, когда гостила…
– Когда гостила у своей двоюродной бабки герцогини Бослицкой, верно?
– Верно. – Прокоп чуть склонил голову в знак согласия. – Громобой Егорьевич их познакомил.
– Чрезвычайно ценное знакомство. – Я развел руками, не зная, что и сказать. – Делли, ты ведь тоже была с принцессой в Гуралии? И выходит, просмотрела ни много ни мало – целого дракона. Как такое могло случиться?
Фея начала густо краснеть, что само по себе было для меня немалым открытием. До сих пор я не числил таких способностей за чудодейскими особами.
– Но ведь… Громобой… и опять же, Маша ни на секунду не оставалась одна… – Она умолкла и затем, вздохнув, созналась: – У меня там были личные дела…
– Понятно, – протянул я, в принципе соглашаясь, что у такой очаровательной феи вполне могут быть дела, требующие времени и не терпящие лишних глаз. – Ладно, проехали. Итак, ты, Маша и дракон состояли в сговоре. Верно?
– Да, – согласился молодой человек.
– Цель сговора?
– Я не могу этого сказать, – безапелляционно отрезал опрашиваемый.
– Хорошо… Впрочем, ничего хорошего, но предположим. Кто еще, кроме вас троих, принимал участие в этом деле?
– Для вас это не имеет никакого значения, – упрямо мотнул головой Прокоп.
– Мне лучше знать, что имеет значение, а что нет. Подумайте, молодой человек, вам лучше ответить. Скрытность резко снижает ваши шансы выпутаться из этой ситуации с минимальными потерями.
– Маша поручила мне сознаться, что это именно я снимал эти апартаменты по просьбе своего знакомого, и посмотреть на вашу реакцию. Если бы вы оказались достаточно благоразумными, мне надлежало подать знак, и все дальнейшее Маша поведала бы вам сама.
– Маша была в саду?! – не сговариваясь, выпалили мы с Делли.
– Да, – четко проговорил Прокоп.
– Вот такие пироги. – Я свел пальцы рук на затылке – Обычные детские шалости, только в гипертрофированном виде. Злостное хулиганство с далеко идущими политическими последствиями.
– Я не понимаю, о чем вы говорите! – проговорил наш пленник.
– Это не существенно. Лучше скажите, зачем вы вообще устроили весь этот цирк с драконом, маскарадом и тайными явками на болоте?
– Так было надо! – упрямо отозвался юнец.
– Прокоп, кто тебе сказал, что так надо? – вмешалась в разговор Делли.
– Маша, – честно сознался верный наперсник отчаянной беглянки.
– О, уже теплее! А кто придумал, как устроить тарарам во дворце и сопутствующие спецэффекты?
Царедворец угрюмо насупился.
– Можешь не отвечать, – насмешливо кинула ему фея. – Это ее затея. Девочка всегда во всех играх и озорствах в застрельщицах ходила.
– Это правда? – спросил я нахмуренного парня. Тот продолжал молчать. – Значит, правда. Ладно, – махнул рукой я. – Собственно говоря, какое теперь имеет значение, кто что придумал. Не пороть же вас за это. Хотя, пожалуй, стоило бы. Расскажите, лучше, молодой человек, что за чехарду вы устроили со свечами почтеннейшего Горицвета Вящеславовича. Он тут намедни очень по этому поводу печаловался.
– Моя в том вина, – сознался юный заговорщик. – По моему указу в имении матушки на свечном заводике их отлили. А фитили я самолично прокатывал чудодейственным зельем.
– Верю, – согласился я. – Охотно верю. А зельечко-то небось Маша варила? Или же вы и сами алхимией балуетесь?
Вновь молчание было ответом на вопрос.
– Ну, не хотите, не говорите, – хмыкнул я, – дело ваше. Поведайте-ка лучше другое. – Я наклонился над лежащим юношей, переходя с добродушного тона на холодно-официальный. – Зачем печать королевскую украли?
– Я… – замялся Прокоп.
– Правду говорить! – жестко отрезал я. – Не маленький, соображать должен, чем бы дело ни закончилось, кража королевской печати – это государственное преступление! На каторгу загремишь. Не отводи взгляд, в глаза смотри! Ты что же думаешь, мы тут дураки все, один ты умник выискался? Ну, давай говори! Будь мужчиной, не болтайся, как дерьмо в проруби! Нам доказать, что ты печать во время паники в зале из шкатулки спер, что от табака прочихаться. Но вот интересно мне знать, это вы с Машей такой оборот удумали, или ты под шумок решил свои собственные дела подправить? Кайся, грешник, скидка выйдет! – Я насмешливо глядел на ошеломленного прессингом царедворца. – Давай, давай! Не хлопай глазами – не делай ветер!
Производимое мною действие на «оперном» жаргоне называлось «брать на понт». Несомненно, секретарь хранителя печати мог совершить вменяемое ему преступление, но доказать, что он действительно его совершил, было практически невозможно. Да и было ли преступление? Печать на месте, никаких последствий ее исчезновения не наблюдалось. Упрись сейчас Прокоп, мол, ничего не знаю, не был, не участвовал, и мне бы осталось лишь разводить руками. Мол, на нет и суда нет. Однако в отличие от урлы отечественного производства, спешащей при первой же встрече произнести роковое: «Не бери на понт, мусор!», здешние вельможи еще никогда не сталкивались со столь откровенным и беспочвенным наездом. К тому же выдвинутое мной предположение, будто печать могла быть похищена в личных корыстных целях, точно чертенок подзуживало неопытного в криминальных делах юношу обелить себя. Как говорится, шила в ягодице не утаишь.
– Я взял печать, чтобы изготовить королевский указ о взятии под стражу, – оскорбленным тоном выпалил юнец.
– Кого? – туг же осведомился я.
– Того, кто угрожает Маше! – все так же резко отозвался Прокоп.
– Не глупите, молодой человек! – повысил голос я, на ходу осмысливая услышанное. – Скажу – не скажу… Тоже мне, таинственный незнакомец! Мы здесь делаем одно дело, и вы обязаны говорить. Ваша сестра в опасности, а вы скрываете от следствия имя того, кто ей угрожает. Вы что же, с ума сошли?
– Я не знаю его имени. И вообще, мне о нем ничего не известно.
– Молодой человек, не пытайтесь ввести нас в заблуждение. Это не в ваших интересах. И уж тем более не в интересах человека, безусловно, вам дорогого, – с напором проговорил я.
– Это правда! – едва не выкрикнул юноша, на глазах бледнея от слабости и негодования. – Подозреваю только, что ей угрожает тот, вернее та, кто встречался со мной у Русалочьего грота вместо вас.
«М-да, пожалуй, все сходится. Волшебница здесь в гостинице, она же ночью в парке и утром в кортеже».
– Кто может знать ее имя? – задал вопрос я. – Только не говорите, что его не знает никто. Чего-то же вы опасались? Значит, кто-то из вас знал, чего именно. Итак, я слушаю.
– Возможно, Маше больше известно, – тихо промолвил юноша, устало прикрывая глаза.
– Где она скрывается?!
– В полночь была в Русалочьем гроте, – грустно улыбнулся молочный брат принцессы. – Где сейчас – не ведаю. А и знал бы – не сказал. Если она захочет, сама вас найдет. Можете не сомневаться. А сейчас простите, у меня слипаются глаза.
Я было собрался вывести засоню из дремоты радикальным способом, скажем, при помощи обливания холодной водой, однако заботливое вмешательство Делли разрушило мои коварные планы.
– Оба-на, а чего я такого сказал?
– Все нормально, – поспешил успокоить его я. – Большое тебе спасибо. Хорошо, продолжим. Прокоп, если позволишь, я задам несколько вопросов. Или давай я начну говорить, а ты продолжишь. Если в чем-то ошибусь, уж сделай милость, поправь.
– Смотря о чем будет идти речь, – тихо произнес юноша, очевидно, до конца решивший держаться выбранной роли героя-молодогвардейца.
– Интересное замечание, – усмехнулся я. – О сборе цитрусовых в условиях Царства Вечных Льдов. Или лучше о разведении кроликов в шляпе волшебника. Молодой человек, – я перебил сам себя, – напоминаю о том, что мне поручено вести дело о похищении наследницы грусского престола, и вы в нем замешаны, как изюм в тесто. Только от вас зависит, пойдете ли вы свидетелем, или же, невзирая на все причитания Делли, мне придется квалифицировать вас как одного из основных, а возможно, и основного организатора преступления. Надеюсь, вам не надо объяснять, чем это грозит?
– Я дал слово! – Прокоп попытался гордо вздернуть подбородок, однако в лежачем положении это движение смотрелось довольно нелепо. – И не скажу более, чем мне позволено.
– Кем позволено? – поспешил уточнить я.
– Машей! – не задумываясь ни на секунду, выпалил секретарь хранителя королевской печати.
– Угу! Это как раз то, что я и надеялся услышать. Значит, вы действительно работали в сговоре. Полагаю, и дракон, буянивший во дворце, тоже из вашей компании.
– Да, – подтвердил мои предположения юнец. – Маша подружилась с ним еще прошлой осенью, когда гостила…
– Когда гостила у своей двоюродной бабки герцогини Бослицкой, верно?
– Верно. – Прокоп чуть склонил голову в знак согласия. – Громобой Егорьевич их познакомил.
– Чрезвычайно ценное знакомство. – Я развел руками, не зная, что и сказать. – Делли, ты ведь тоже была с принцессой в Гуралии? И выходит, просмотрела ни много ни мало – целого дракона. Как такое могло случиться?
Фея начала густо краснеть, что само по себе было для меня немалым открытием. До сих пор я не числил таких способностей за чудодейскими особами.
– Но ведь… Громобой… и опять же, Маша ни на секунду не оставалась одна… – Она умолкла и затем, вздохнув, созналась: – У меня там были личные дела…
– Понятно, – протянул я, в принципе соглашаясь, что у такой очаровательной феи вполне могут быть дела, требующие времени и не терпящие лишних глаз. – Ладно, проехали. Итак, ты, Маша и дракон состояли в сговоре. Верно?
– Да, – согласился молодой человек.
– Цель сговора?
– Я не могу этого сказать, – безапелляционно отрезал опрашиваемый.
– Хорошо… Впрочем, ничего хорошего, но предположим. Кто еще, кроме вас троих, принимал участие в этом деле?
– Для вас это не имеет никакого значения, – упрямо мотнул головой Прокоп.
– Мне лучше знать, что имеет значение, а что нет. Подумайте, молодой человек, вам лучше ответить. Скрытность резко снижает ваши шансы выпутаться из этой ситуации с минимальными потерями.
– Маша поручила мне сознаться, что это именно я снимал эти апартаменты по просьбе своего знакомого, и посмотреть на вашу реакцию. Если бы вы оказались достаточно благоразумными, мне надлежало подать знак, и все дальнейшее Маша поведала бы вам сама.
– Маша была в саду?! – не сговариваясь, выпалили мы с Делли.
– Да, – четко проговорил Прокоп.
– Вот такие пироги. – Я свел пальцы рук на затылке – Обычные детские шалости, только в гипертрофированном виде. Злостное хулиганство с далеко идущими политическими последствиями.
– Я не понимаю, о чем вы говорите! – проговорил наш пленник.
– Это не существенно. Лучше скажите, зачем вы вообще устроили весь этот цирк с драконом, маскарадом и тайными явками на болоте?
– Так было надо! – упрямо отозвался юнец.
– Прокоп, кто тебе сказал, что так надо? – вмешалась в разговор Делли.
– Маша, – честно сознался верный наперсник отчаянной беглянки.
– О, уже теплее! А кто придумал, как устроить тарарам во дворце и сопутствующие спецэффекты?
Царедворец угрюмо насупился.
– Можешь не отвечать, – насмешливо кинула ему фея. – Это ее затея. Девочка всегда во всех играх и озорствах в застрельщицах ходила.
– Это правда? – спросил я нахмуренного парня. Тот продолжал молчать. – Значит, правда. Ладно, – махнул рукой я. – Собственно говоря, какое теперь имеет значение, кто что придумал. Не пороть же вас за это. Хотя, пожалуй, стоило бы. Расскажите, лучше, молодой человек, что за чехарду вы устроили со свечами почтеннейшего Горицвета Вящеславовича. Он тут намедни очень по этому поводу печаловался.
– Моя в том вина, – сознался юный заговорщик. – По моему указу в имении матушки на свечном заводике их отлили. А фитили я самолично прокатывал чудодейственным зельем.
– Верю, – согласился я. – Охотно верю. А зельечко-то небось Маша варила? Или же вы и сами алхимией балуетесь?
Вновь молчание было ответом на вопрос.
– Ну, не хотите, не говорите, – хмыкнул я, – дело ваше. Поведайте-ка лучше другое. – Я наклонился над лежащим юношей, переходя с добродушного тона на холодно-официальный. – Зачем печать королевскую украли?
– Я… – замялся Прокоп.
– Правду говорить! – жестко отрезал я. – Не маленький, соображать должен, чем бы дело ни закончилось, кража королевской печати – это государственное преступление! На каторгу загремишь. Не отводи взгляд, в глаза смотри! Ты что же думаешь, мы тут дураки все, один ты умник выискался? Ну, давай говори! Будь мужчиной, не болтайся, как дерьмо в проруби! Нам доказать, что ты печать во время паники в зале из шкатулки спер, что от табака прочихаться. Но вот интересно мне знать, это вы с Машей такой оборот удумали, или ты под шумок решил свои собственные дела подправить? Кайся, грешник, скидка выйдет! – Я насмешливо глядел на ошеломленного прессингом царедворца. – Давай, давай! Не хлопай глазами – не делай ветер!
Производимое мною действие на «оперном» жаргоне называлось «брать на понт». Несомненно, секретарь хранителя печати мог совершить вменяемое ему преступление, но доказать, что он действительно его совершил, было практически невозможно. Да и было ли преступление? Печать на месте, никаких последствий ее исчезновения не наблюдалось. Упрись сейчас Прокоп, мол, ничего не знаю, не был, не участвовал, и мне бы осталось лишь разводить руками. Мол, на нет и суда нет. Однако в отличие от урлы отечественного производства, спешащей при первой же встрече произнести роковое: «Не бери на понт, мусор!», здешние вельможи еще никогда не сталкивались со столь откровенным и беспочвенным наездом. К тому же выдвинутое мной предположение, будто печать могла быть похищена в личных корыстных целях, точно чертенок подзуживало неопытного в криминальных делах юношу обелить себя. Как говорится, шила в ягодице не утаишь.
– Я взял печать, чтобы изготовить королевский указ о взятии под стражу, – оскорбленным тоном выпалил юнец.
– Кого? – туг же осведомился я.
– Того, кто угрожает Маше! – все так же резко отозвался Прокоп.
– Не глупите, молодой человек! – повысил голос я, на ходу осмысливая услышанное. – Скажу – не скажу… Тоже мне, таинственный незнакомец! Мы здесь делаем одно дело, и вы обязаны говорить. Ваша сестра в опасности, а вы скрываете от следствия имя того, кто ей угрожает. Вы что же, с ума сошли?
– Я не знаю его имени. И вообще, мне о нем ничего не известно.
– Молодой человек, не пытайтесь ввести нас в заблуждение. Это не в ваших интересах. И уж тем более не в интересах человека, безусловно, вам дорогого, – с напором проговорил я.
– Это правда! – едва не выкрикнул юноша, на глазах бледнея от слабости и негодования. – Подозреваю только, что ей угрожает тот, вернее та, кто встречался со мной у Русалочьего грота вместо вас.
«М-да, пожалуй, все сходится. Волшебница здесь в гостинице, она же ночью в парке и утром в кортеже».
– Кто может знать ее имя? – задал вопрос я. – Только не говорите, что его не знает никто. Чего-то же вы опасались? Значит, кто-то из вас знал, чего именно. Итак, я слушаю.
– Возможно, Маше больше известно, – тихо промолвил юноша, устало прикрывая глаза.
– Где она скрывается?!
– В полночь была в Русалочьем гроте, – грустно улыбнулся молочный брат принцессы. – Где сейчас – не ведаю. А и знал бы – не сказал. Если она захочет, сама вас найдет. Можете не сомневаться. А сейчас простите, у меня слипаются глаза.
Я было собрался вывести засоню из дремоты радикальным способом, скажем, при помощи обливания холодной водой, однако заботливое вмешательство Делли разрушило мои коварные планы.