Страница:
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАКАЗЧИКА. ЗАПАСНОЙ ПЛАН
В свое время фирма "Сони" рекламировала свои кинескопы, объявляя их сверхплоскими и сверхчерными. Это звучало красиво, но не оставило простора для восхваления следующего поколения - обозвать новые экраны "сверхабсолютно черными" не повернулся язык даже у бойких рекламщиков. Тем не менее экран монитора, плавным горбом (последнее дизайнерское ухищрение!) вырастающий из стола Алекса Тренти, казался именно таким абсолютно черным. Бог знает, как японцам это удалось, но казалось, что его поверхность словно притягивает и поглощает лучи света, по неосторожности оказавшиеся рядом. - Сэр?.. - вопросительно осведомился голос, исходящий, казалось бы, ниоткуда - система динамиков за стенными панелями распределяла звучание так, чтобы сообщения были слышны лишь там, где в данный момент находится хозяин кабинета. - Да? - Пожилой седоватый и лысоватый Алекс Тренти поднял голову от стола, смешно моргнув: ни дать ни взять малооплачиваемый клерк, которого оторвали от подсчета дней, оставшихся до пенсии. Вот только, обращаясь к пожилому клерку, никто не вкладывает в голос столько почтительности. Черный экран медленно засветился сначала жемчужно-серым, а потом на нем, Как на фотобумаге, проявилось лицо референта. - Хокли из Дубая, сэр. - Что ж, сынок, давай. Изображение размылось, вновь экран стал ровно-серым, и вновь повторилась процедура "проявления". Из многих возможных Алекс Тренти специально выбрал именно такой эффект перехода к новым кадрам: пусть теряются секунды, но зато на нервы действует успокаивающе. Иногда это бывает так нужно... Теперь изображение собеседника было гораздо хуже: собственно говоря, это была даже не полноценная видеокартинка, а посекундная серия слайдов. Процессор по мере возможностей пытался дорисовать недостающие кадры, но отличить такую прорисовку от связи "вживую" было достаточно просто. Алекс Тренти поморщился: он не любил эту систему. Бросив один взгляд на экран и узнав лицо говорящего, он отвернулся. - Добрый день, сэр. Даже компьютерная ретушь не могла изменить выражения глаз говорящего: неподвижный, словно мертвый взгляд. - Да, у нас все еще день... - добродушно улыбнулся Алекс и заметил: - А у вас день уже ведь кончился, не так ли? - Да, сэр. - И таким образом, у вас остается всего лишь трое суток. Вы уложитесь? - Да, сэр, уложусь. Хотя парень, которого я сменил, ничего не подготовил для... - Оставьте, Хокли, оставьте. Не надо все валить на предшественника. Между нами говоря... - Алекс еще раз улыбнулся, на этот раз про себя: "между нами говоря" было исключительно фигурой речи. То, что он сейчас скажет, вскоре будет известно всем членам совета директоров, но такая форма взаимного контроля уже давно считалась в фирме в порядке вещей. - Между нами говоря, я считаю, что выводить Хойла за штат мы немного поторопились. Он был хороший работник, и из-за одной неудачи не стоило принимать таких жестких мер, тем более когда другим сходили с рук и более грубые ошибки. Но это все уже в прошлом... Что вы собираетесь делать? - Сэр, я обеспечил подтверждение официальной версии сегодняшних событий. Свидетель изолирован, согласен сотрудничать и проинструктирован. - Насколько изолирован? - Средне, сэр. На уровне туземного персонала. - А почему не хорошо? - Нет необходимости. - Не расслышал? - Прошу прощения. Нет необходимости, сэр. Алекс Тренти помолчал. Может быть, мертвоглазый Хокли и прав. Ну летчик, ну свидетель... Если его изолировать "хорошо", то это может привлечь к нему излишнее внимание. - Ладно. Какие у вас планы? - Исполнитель хочет действовать по запасному плану, сэр. Имитация взрыва двигателя в полете. - Хм... Хокли, вы ведь знаете отношение руководства к этому варианту? - Да, сэр. Но ничего более реального у исполнителя пока нет. У меня, к сожаления, тоже. - Да... Ну хорошо. Продолжайте работать. Ни в глазах, ни на лице Хокли не отразилось ни одной эмоции. - Сэр, должен ли я понять это так, что мы должны... - Я сказал, продолжайте работать! - оборвал его Алекс Тренти и нажал на клавишу пульта, обрывая разговор. "Ну вот, - подумал он, глядя во вновь почерневший экран. - Будем надеяться, что он поймет: не могу же я дать прямую команду делать то, что с самого начала не нравилось совету директоров? Они все, конечно, очень умные ребята, очень современные... Банальная бомба в двигатель конкурирующему самолету кажется им чем-то слишком примитивным". Алекс Тренти встал и подошел к установленной прямо здесь же, в кабинете, бегущей дорожке. Поставил ногу на ребристую поверхность и зашагал в темпе неспешной прогулки - лента тотчас двинулась к нему навстречу, соизмеряя скорость с его шагами. Включилась соответствующая запись, кабинет наполнился легким шумом ветра и далеким пением птиц, а белая стенная панель перед дорожкой расцветилась картинами степной дороги - начал работать встроенный видеопроектор. "Но тянуть дальше тоже нельзя, - продолжал размышлять Алекс, неспешно отмеривая шаг за шагом и в то же время оставаясь на месте. - Да, конечно, у варианта с бомбой есть опасность, что русские летчики сумеют посадить поврежденный самолет или по его обломкам будет ползать кто-то слишком уж дотошный. Ну докопаются до причин - это если им еще позволят докопаться. И что в этом страшного? Две катастрофы по техническим причинам на счету "Крыла" уже есть, и доверие к нему уже подорвано. А будущим покупателям еще можно намекнуть, что и теракты против конкретно этого самолета будут продолжаться и дальше. И проблемы вполне решены, причем безо всяких там ухищрений с компьютерами и бортовыми системами. Да, именно так! Конечно, это будет здорово похоже на самый обыкновенный рэкет, но простейшие средства - чаще всего наиболее эффективные! И, кстати, дешевые". Птицы продолжали петь, и ветер продолжал шелестеть в динамиках аудиосистемы, но Алекс Тренти уже не слышал их. Он машинально отталкивался от дорожки и обдумывал формулировки: теперь он знал, о чем будет говорить на совете директоров в ближайшее же время. Экранчик простенького ноутбука не был ни сверхплоским, ни сверхчерным, но человек по имени Хокли этим не возмущался, а наоборот, считал полезным. Дешевое антибликовое покрытие не только не гасило отблесков света, но наоборот - даже в процессе разговора можно было контролировать обстановку за спиной, словно глядя в плохое, мутноватое, но все-таки зеркало. Разговор был давно закончен, но Хокли продолжал смотреть прямо в маленький зрачок встроенной камеры, словно играя с ней в гляделки. Компьютер не выдержал первым: "сообразив", что передача не ведется уже больше двух минут, объективчик камеры с коротким "вж-ж-ж-жик" спрятала под собой пластиковая заслонка. Кто-нибудь, может, и усмехнулся бы своей маленькой победе - но у Хокли мысль о каких-то там играх возникнуть не могла в принципе, и поэтому он просто отметил про себя факт срабатывания таймера. Босс согласился на запасной вариант, при этом прозрачно намекнув, что даже успешное его осуществление может вызвать недовольство больших парней. Эта ситуация стоила того, чтобы немного посидеть и продумать свои последующие шаги: кроме непосредственно выполнения работы, предстояло еще и обезопасить себя. Хокли совсем не улыбалось отправиться вслед за предшественником, и поэтому вместо того, чтобы звонить своим людям, отдавая распоряжения, договариваться о встречах, и вообще, вместо того, чтобы с головой окунуться в работу, он сидел и просчитывал все новые и новые варианты...
НАТАША И КАЗАК. ОДНИ КОЛГОТКИ НА ДВОИХ
Территорию клиники окружала железная решетка, настолько частая, что сквозь нее практически ничего нельзя было разглядеть: она была составлена не из прутьев, а из плоских металлических пластин, чуть-чуть выгнутых. Получалось что-то вроде длинной-длинной занавески-жалюзи, поставленной набок. Пластины уходили вверх, сужались и превращались в прутья, которые оканчивались декоративными наконечниками копий разнообразной формы и стиля. Получалось очень красиво, и в то же время желание перелезть через эту ограду у Казака отпало сразу же, как только он внимательно к ней присмотрелся. Дорога пару сотен метров шла вдоль нее, а потом широким полукругом выводила к въезду на территорию. Ворота, выполненные из той же решетки, были гостеприимно распахнуты, но гостеприимность эта была чисто декоративной: шагом дальше путь машинам преграждал шлагбаум. Сбоку от шлагбаума находился небольшой крытый паркинг, за прозрачными стенками которого виделся одинокий мини-вэн, а между воротами и паркингом стояло небольшое строение, чем-то похожее на пост дорожной полиции: такие же округлые формы, широкое атермальное стекло окна, направленного к дороге, блок прожекторов, заливающий светом все на сотню метров в округе, и небольшой частокол антенн на крыше. Дополнял впечатление стоящий рядом могучий мотоцикл, из тех, что если ляжет набок - в одиночку не поднимешь, вот только без красно-синей мигалки. Таксист не колеблясь подрулил прямо к дверям поста и затормозил. - Ну, ребятки, с богом! - одними губами прошептал он. Наташа, уже закрывшая лицо так, что видны были одни глаза, да и те прикрытые сеткой, вышла из машины. Казак, заблаговременно улегшийся на пол вдоль заднего сиденья, осторожно поднял руку с позаимствованным у девушки зеркальцем и прищурился. Угадывать, что происходит, по перевернутому отражению было очень трудно, однако кое-что он все же различил. Вот она подходит к двери, вот тянет руку к звонку, но дверь распахивается сама, и Наташа входит... Казак чуть-чуть повернул руку. За широким стеклом поста не было видно ничего - во-первых, оно, само собой, тонированное для защиты от дневной жары, а во-вторых, там и свет не включен. Видимо, специально для того, чтобы лучше видеть подъезжающих. Или, наоборот, чтобы с улицы никто не видел, что происходит внутри... Прошла минута, другая, третья. У Казака устала рука, и он все так же осторожно переложил зеркальце в другую. Да что же она там так долго... Как бы в ответ на его мысли дверь открылась, и Наташа, все так же кутаясь в покрывало, направилась к машине. Казак напрягся - неужели ничего не получилось? Мягко щелкнула дверь, и Наташа, не садясь в машину, нагнулась, как бы отыскивая что-то в салоне. Одновременно с этим она быстро говорила: - На посту двое, дверь за мной не запирали, на улицу почти не смотрят, все больше на меня пялятся. Скомандовали отогнать машину на стоянку, а мне предложили подождать, пока окончательно разберутся. Скорее всего просто хотят подержать подольше - парням скучно. Перед дверью камера, осторожней! - Понял! - прошипел Казак с пола. - Тогда я за тобой войду, примерно через минуту. - Коридорчик прямо. И направо дверь... Все, дальше тянуть нельзя! - и Наташа распрямилась, держа в руке сумочку. Казак быстро прикинул обстановку и сказал водителю: - Разворачивайся к паркингу потихоньку, правым боком как можно ближе к двери! И притормози около нее... - Ну давай... - с сомнением протянул таксист, но больше ничего не добавил, и Казак почувствовал, что благодарен ему за это. Именно сейчас, за несколько секунд до того, как окончательно переступить черту, после которой уже нельзя будет отступать, он ощутил все безумие своей затеи. И скажи сейчас водитель что-нибудь относительно нереальности его планов, Казак окончательно потерял бы веру в удачу - не отступил бы, нет, но шел бы вперед, заранее готовясь к неудаче. Эти мысли пронеслись в голове Казака в одно мгновение, и тут же он забыл о них - заставил себя забыть. Была конкретная цель, ее надо достичь. И к черту все сомнения! Он извернулся на полу, привстал на коленях и быстрым движением натянул на голову половину черных Наташиных колготок, а потом, оттянув их поочередно на каждом глазу, с некоторым трудом проделал отверстия, надрывая тонкую синтетическую ткань обломанным ногтем большого пальца. "Зараза, прочные какие... - Казак в последнюю секунду оборвал вторую половину и сунул в карман. - Вот чего бы Наташке вместо колготок чулки запасные не прихватить?" И с этой, совершенно неподходящей мыслью, он повернул ручку двери. В образовавшуюся щель ударил свет прожекторов, и Казак понял, что машина уже заканчивает разворот и проезжает так, как он и просил - медленно и правым боком близко к стене поста. Еще чуть-чуть... Сейчас! Казак по-лягушачьи оттолкнулся ногами и после короткого полета приземлился на руки и колени почти под самой стеною. Со стороны удаляющегося такси послышался хлопок - водитель захлопнул дверь. Казак прижался к стене, продолжая стоять на четвереньках - если бы он поднялся чуть выше, его голова оказалась бы как раз на уровне темного стекла. Прожектора на крыше поста продолжали равнодушно освещать все вокруг, и человек с лицом "а-ля Фантомас", по-крабьи перебирающийся вдоль здания по самому видному месту, наверняка выглядел дико. Одна надежда, что единственные возможные зрители сейчас там, внутри, и заняты совсем другими делами... "Так, где там камера? Ага, вон висит... - кинул Казак короткий взгляд вверх. - Очень удобно висит, как раз с моей стороны, чуть-чуть под углом. То есть я буду в мертвой зоне до последнего момента - это если на ней нет инфракрасного датчика, автоматически разворачивающего объектив в сторону человека. А если он там есть? Значит, надо все делать быстро!" Он еще раз посмотрел на камеру, висящую на треугольном кронштейне. Вроде бы не двигается... А повернется - будет поздно! И Казак заспешил к двери, словно хромая собака на трех лапах - в правой руке он держал свое единственное оружие - саперную лопатку. Вот и дверь, перед ней пластмассовый коврик, имитирующий островок зеленой травки... "Ну, парень, с богом!" - и он вскочил, стараясь быстро и в то же время тихо открыть дверь. Испугаться, что на этот раз вход может оказаться заперт, Казак не успел: дверь послушно подалась, и он беспрепятственно вошел в тот самый коридорчик, о котором упоминала Наташа. Просто пустой коридор, залитый белым светом люминесцентных ламп. По левой стороне несколько дверей, а направо одна, и из-за нее слышатся громкие гортанные голоса... "Это что, Наташка?! Здорово у нее получается!" - восхитился Казак, разобрав в галдеже уверенный женский голос. Ему представился базар и торговка в цветастом платке, выясняющая, почему это у соседа дыни дешевле. Обычно после разговоров таким тоном на базаре начинается драка... Ну что ж, пусть все будет, как полагается! Казак примерился, как бы половчее вышибить дверь, плечом или ногой, решил бить плечом и сделал мягкий шаг назад. Глубоко вздохнул, поднял саперную лопатку... И вдруг явственно услышал за спиной негромкий шорох, и сразу же после него зажурчала вода. Он резво крутанулся на одной ноге - и вовремя! Дверь за его спиной, из тех, что по левой стороне, скрипнула и открылась. Ни оказавшийся за дверью плечистый араб в желто-коричневом камуфляже, ни сам Казак не ожидали встречи, но у Казака было преимущество: его нервы и мышцы были уже готовы к стычке, а охранник ничего не ожидал. Вполне возможно, что при равных шансах в драке с ним Казаку пришлось бы весьма туго, но сейчас на его стороне было преимущество внезапности. Поэтому он, не думая, влепил выходящему хороший удар левой рукой в переносицу и тут же добавил лопаткой плашмя по макушке. Это не оглушило араба, но ошеломило его на мгновение, и этого мгновения Казаку хватило, чтобы снова обрушить на голову охранника лопатку, теперь уже метясь в висок. Араб издал странный хлюпающий звук и, привалившись к стене, осел на пол. Казак на секунду застыл, прислушиваясь, - но нет, голоса из комнаты продолжали звучать все так же весело и громко. Похоже было, что короткие удары не привлекли внимания. Стараясь действовать одновременно как можно быстрее и как можно тише, Казак перешагнул через неподвижное тело и, схватив его за шиворот, как мешок, потащил обратно туда, откуда незадачливый охранник только что вышел. Небольшая комната без окон с умывальником, еще дверь... "Ф-фу!" - чуть ли не в голос воскликнул Казак, открыв ее. Ящик из синей пластмассы, увенчанный стульчаком с крышкой, не оставлял сомнений в предназначении помещения. Судя по отсутствию смывного бачка, это был биотуалет, а запах свидетельствовал, что экологически чистые биопроцессы в нем идут в максимально возможном темпе. Могучая вонь смешивалась с не менее могучим ароматом дезодоранта, производя неповторимое впечатление. Стараясь не дышать носом, Казак по-быстрому стянул с охранника ремень и припеленал его к водопроводной трубе. После этого он старательно ощупал его карманы, но пользы это не принесло: единственным их содержимым оказалась записная книжка, испещренная непонятными буквами. Сунув на всякий случай книжку в карман, Казак собрался уже было уходить, но вдруг остановился и смерил охранника взглядом. А почему бы, собственно, и нет? Наверное, у какого-нибудь армейского сержанта, славящегося крутым норовом, молодые бойцы одеваются и быстрее, но результат Казака тоже был весьма неплох. Не снимая своего неказистого комбинезона, он напялил трофейную форму прямо на него, благо размеры ее позволяли. "Дубль второй!" - отметил летчик про себя, вновь оказавшись в коридорчике и осторожно приближаясь к двери. Однако теперь план действий у него был немного другой... Наташа, сидящая на низеньком диванчике, волновалась все больше и больше. Дежурный уже давно отстучал на клавишах терминала запрос и получил ответ никакого дядюшки Хазифа в госпитале не было. Но отпускать немного странную, но такую милую посетительницу... Охранник и дежурный изощрялись в остроумии и хвастовстве, совершенно забыв о том, что попросили девушку задержаться лишь для того, чтобы не через компьютер, а лично дозвониться до дирекции и выяснить, есть все-таки в госпитале мифический дядюшка или его нет. Наташа тоже как бы забыла об этом, делая вид, что ее все больше и больше увлекают эти два парня в полувоенной одежде, один из которых гордо представился "командиром охранного полка", а второй, не растерявшись, сообщил, что он "начальник всех ночных дежурных", а потом, спохватившись, добавил, что и дневных дежурных тоже. Глядя на них через плотную сетку покрывала, Наташа чисто автоматически поддакивала, издавала удивленные возгласы, а изредка принималась спорить - и с беспокойством думала: "Где же Николай? Что с ним, куда он делся? Что он задумал, в конце концов?!" Освещенная площадка перед постом, видная через широкое стекло, была все так же пустынна, а монитор камеры над входной дверью закрывал своей спиной дежурный. Наташа даже не знала, проник уже Казак в помещение поста или нет... Со стороны двери раздался звук, в котором не было ничего необычного - ни удара вышибающей ее ноги, ни устрашающего крика врывающегося в логово врагов героя. Силуэт, который показался в дверном проеме, тоже в первую секунду не вызвал никаких подозрений: еще один охранник в пятнистой одежде, только почему-то отвернувшийся куда-то в сторону коридора... Двигаясь почти что спиной вперед, Казак шагнул в помещение. Он рассчитывал, что привычный облик входящего не вызовет у находящихся внутри мгновенной реакции, и надеялся воспользоваться заминкой, чтобы сориентироваться. В соответствии с этим планом Казак попытался осмотреться, но вдруг услышал удивленный возглас, и где-то далеко, на заднем плане сознания мелькнуло: ну правильно, ведь дурацкую колготину можно увидеть не только у него на лице, но и на затылке тоже... Боковым зрением он увидел, как с высокого табурета перед небольшим пультом поднимается парень в камуфляже, но у этого на поясе висела кобура, и рука парня уже вытягивала из нее оружие! Казак, толком еще не успевший осмотреться, отпрянул вправо, надеясь занять лучшую позицию, но под ноги попалось небольшое кресло, и он кувыркнулся через него - и это оказалось весьма кстати: прогремел выстрел, и что-то мелкое и противное брызнуло за головой Казака. "Ах так?!" - он вскочил на ноги, одновременно поднимая и швыряя вперед кресло, примерно туда, откуда раздался выстрел, еще не видя противника, и тут же качнулся обратно к двери, мельком успев разглядеть, что Наташа, накинув второму арабу на шею свою чадру, висит на его спине, как разъяренная кошка, а тот отчаянно пытается освободиться. Метательный снаряд Казака почти попал в цель, но охранник все-таки сумел увернуться, выстрелив при этом еще раз. Стрелял он не целясь, однако эффект от выстрела получился неожиданный: под потолком раздалось громкое шипение, и дежурное помещение в мгновение ока наполнилось холодным туманом, от которого у Казака тут же заслезились глаза. Однако, не обращая на это внимания, он согнулся, не видя ничего перед собой, рванулся вперед и угодил головой в грудь стрелявшему. Тот, продолжая держать одной рукой пистолет, другой тер глаза и от толчка рухнул на спину. Не давая парню опомниться, Казак уже знакомым движением угостил его лопаткой по черепу, а потом безо всякой жалости пнул ногой по кисти. Парень взвыл, а пистолет отлетел в другой конец комнаты. По идее, оба они должны были сейчас наперегонки рвануться к оружию, но вместо этого охранник попытался схватить уцелевшей рукой Казака за горло. Тот, недолго думая, перехватил эту руку и, налегши всем телом, начал заламывать ее назад. Делу неожиданно помог Наташин араб: в попытках освободиться он попытался перебросить ее через себя, но потерял равновесие и рухнул прямо Казаку на спину, добавив к его весу вес свой и девушки. Рука стрелка отчетливо и омерзительно захрустела и подалась вниз, оставшись под неестественным углом. Парень глухо охнул, и глаза его закатились. Казак, отметив это про себя, тут же переключил внимание на последнего оставшегося охранника: тот продолжал елозить по полу, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Казак сгреб его жесткие темные волосы в ладонь и размашистым движением приложил охранника лицом о кафельную плитку пола плитка была чистая, новенькая и покрыта забавными рисунками в виде птичек и кошечек. После того как Казак вздернул лицо араба вверх, на полу осталось красное пятно, словно кто-то нарисовал на кафеле еще и собаку. - Ты как, живой? - поинтересовался Казак у охранника и, увидев осмысленный взгляд, не стал дожидаться ответа, а вновь приложил его об пол, а потом, для верности, еще раз. - Наташка, найди пушку, живо! - крикнул он, внимательно следя за арабами: мало ли, вдруг очухаются?
В свое время фирма "Сони" рекламировала свои кинескопы, объявляя их сверхплоскими и сверхчерными. Это звучало красиво, но не оставило простора для восхваления следующего поколения - обозвать новые экраны "сверхабсолютно черными" не повернулся язык даже у бойких рекламщиков. Тем не менее экран монитора, плавным горбом (последнее дизайнерское ухищрение!) вырастающий из стола Алекса Тренти, казался именно таким абсолютно черным. Бог знает, как японцам это удалось, но казалось, что его поверхность словно притягивает и поглощает лучи света, по неосторожности оказавшиеся рядом. - Сэр?.. - вопросительно осведомился голос, исходящий, казалось бы, ниоткуда - система динамиков за стенными панелями распределяла звучание так, чтобы сообщения были слышны лишь там, где в данный момент находится хозяин кабинета. - Да? - Пожилой седоватый и лысоватый Алекс Тренти поднял голову от стола, смешно моргнув: ни дать ни взять малооплачиваемый клерк, которого оторвали от подсчета дней, оставшихся до пенсии. Вот только, обращаясь к пожилому клерку, никто не вкладывает в голос столько почтительности. Черный экран медленно засветился сначала жемчужно-серым, а потом на нем, Как на фотобумаге, проявилось лицо референта. - Хокли из Дубая, сэр. - Что ж, сынок, давай. Изображение размылось, вновь экран стал ровно-серым, и вновь повторилась процедура "проявления". Из многих возможных Алекс Тренти специально выбрал именно такой эффект перехода к новым кадрам: пусть теряются секунды, но зато на нервы действует успокаивающе. Иногда это бывает так нужно... Теперь изображение собеседника было гораздо хуже: собственно говоря, это была даже не полноценная видеокартинка, а посекундная серия слайдов. Процессор по мере возможностей пытался дорисовать недостающие кадры, но отличить такую прорисовку от связи "вживую" было достаточно просто. Алекс Тренти поморщился: он не любил эту систему. Бросив один взгляд на экран и узнав лицо говорящего, он отвернулся. - Добрый день, сэр. Даже компьютерная ретушь не могла изменить выражения глаз говорящего: неподвижный, словно мертвый взгляд. - Да, у нас все еще день... - добродушно улыбнулся Алекс и заметил: - А у вас день уже ведь кончился, не так ли? - Да, сэр. - И таким образом, у вас остается всего лишь трое суток. Вы уложитесь? - Да, сэр, уложусь. Хотя парень, которого я сменил, ничего не подготовил для... - Оставьте, Хокли, оставьте. Не надо все валить на предшественника. Между нами говоря... - Алекс еще раз улыбнулся, на этот раз про себя: "между нами говоря" было исключительно фигурой речи. То, что он сейчас скажет, вскоре будет известно всем членам совета директоров, но такая форма взаимного контроля уже давно считалась в фирме в порядке вещей. - Между нами говоря, я считаю, что выводить Хойла за штат мы немного поторопились. Он был хороший работник, и из-за одной неудачи не стоило принимать таких жестких мер, тем более когда другим сходили с рук и более грубые ошибки. Но это все уже в прошлом... Что вы собираетесь делать? - Сэр, я обеспечил подтверждение официальной версии сегодняшних событий. Свидетель изолирован, согласен сотрудничать и проинструктирован. - Насколько изолирован? - Средне, сэр. На уровне туземного персонала. - А почему не хорошо? - Нет необходимости. - Не расслышал? - Прошу прощения. Нет необходимости, сэр. Алекс Тренти помолчал. Может быть, мертвоглазый Хокли и прав. Ну летчик, ну свидетель... Если его изолировать "хорошо", то это может привлечь к нему излишнее внимание. - Ладно. Какие у вас планы? - Исполнитель хочет действовать по запасному плану, сэр. Имитация взрыва двигателя в полете. - Хм... Хокли, вы ведь знаете отношение руководства к этому варианту? - Да, сэр. Но ничего более реального у исполнителя пока нет. У меня, к сожаления, тоже. - Да... Ну хорошо. Продолжайте работать. Ни в глазах, ни на лице Хокли не отразилось ни одной эмоции. - Сэр, должен ли я понять это так, что мы должны... - Я сказал, продолжайте работать! - оборвал его Алекс Тренти и нажал на клавишу пульта, обрывая разговор. "Ну вот, - подумал он, глядя во вновь почерневший экран. - Будем надеяться, что он поймет: не могу же я дать прямую команду делать то, что с самого начала не нравилось совету директоров? Они все, конечно, очень умные ребята, очень современные... Банальная бомба в двигатель конкурирующему самолету кажется им чем-то слишком примитивным". Алекс Тренти встал и подошел к установленной прямо здесь же, в кабинете, бегущей дорожке. Поставил ногу на ребристую поверхность и зашагал в темпе неспешной прогулки - лента тотчас двинулась к нему навстречу, соизмеряя скорость с его шагами. Включилась соответствующая запись, кабинет наполнился легким шумом ветра и далеким пением птиц, а белая стенная панель перед дорожкой расцветилась картинами степной дороги - начал работать встроенный видеопроектор. "Но тянуть дальше тоже нельзя, - продолжал размышлять Алекс, неспешно отмеривая шаг за шагом и в то же время оставаясь на месте. - Да, конечно, у варианта с бомбой есть опасность, что русские летчики сумеют посадить поврежденный самолет или по его обломкам будет ползать кто-то слишком уж дотошный. Ну докопаются до причин - это если им еще позволят докопаться. И что в этом страшного? Две катастрофы по техническим причинам на счету "Крыла" уже есть, и доверие к нему уже подорвано. А будущим покупателям еще можно намекнуть, что и теракты против конкретно этого самолета будут продолжаться и дальше. И проблемы вполне решены, причем безо всяких там ухищрений с компьютерами и бортовыми системами. Да, именно так! Конечно, это будет здорово похоже на самый обыкновенный рэкет, но простейшие средства - чаще всего наиболее эффективные! И, кстати, дешевые". Птицы продолжали петь, и ветер продолжал шелестеть в динамиках аудиосистемы, но Алекс Тренти уже не слышал их. Он машинально отталкивался от дорожки и обдумывал формулировки: теперь он знал, о чем будет говорить на совете директоров в ближайшее же время. Экранчик простенького ноутбука не был ни сверхплоским, ни сверхчерным, но человек по имени Хокли этим не возмущался, а наоборот, считал полезным. Дешевое антибликовое покрытие не только не гасило отблесков света, но наоборот - даже в процессе разговора можно было контролировать обстановку за спиной, словно глядя в плохое, мутноватое, но все-таки зеркало. Разговор был давно закончен, но Хокли продолжал смотреть прямо в маленький зрачок встроенной камеры, словно играя с ней в гляделки. Компьютер не выдержал первым: "сообразив", что передача не ведется уже больше двух минут, объективчик камеры с коротким "вж-ж-ж-жик" спрятала под собой пластиковая заслонка. Кто-нибудь, может, и усмехнулся бы своей маленькой победе - но у Хокли мысль о каких-то там играх возникнуть не могла в принципе, и поэтому он просто отметил про себя факт срабатывания таймера. Босс согласился на запасной вариант, при этом прозрачно намекнув, что даже успешное его осуществление может вызвать недовольство больших парней. Эта ситуация стоила того, чтобы немного посидеть и продумать свои последующие шаги: кроме непосредственно выполнения работы, предстояло еще и обезопасить себя. Хокли совсем не улыбалось отправиться вслед за предшественником, и поэтому вместо того, чтобы звонить своим людям, отдавая распоряжения, договариваться о встречах, и вообще, вместо того, чтобы с головой окунуться в работу, он сидел и просчитывал все новые и новые варианты...
НАТАША И КАЗАК. ОДНИ КОЛГОТКИ НА ДВОИХ
Территорию клиники окружала железная решетка, настолько частая, что сквозь нее практически ничего нельзя было разглядеть: она была составлена не из прутьев, а из плоских металлических пластин, чуть-чуть выгнутых. Получалось что-то вроде длинной-длинной занавески-жалюзи, поставленной набок. Пластины уходили вверх, сужались и превращались в прутья, которые оканчивались декоративными наконечниками копий разнообразной формы и стиля. Получалось очень красиво, и в то же время желание перелезть через эту ограду у Казака отпало сразу же, как только он внимательно к ней присмотрелся. Дорога пару сотен метров шла вдоль нее, а потом широким полукругом выводила к въезду на территорию. Ворота, выполненные из той же решетки, были гостеприимно распахнуты, но гостеприимность эта была чисто декоративной: шагом дальше путь машинам преграждал шлагбаум. Сбоку от шлагбаума находился небольшой крытый паркинг, за прозрачными стенками которого виделся одинокий мини-вэн, а между воротами и паркингом стояло небольшое строение, чем-то похожее на пост дорожной полиции: такие же округлые формы, широкое атермальное стекло окна, направленного к дороге, блок прожекторов, заливающий светом все на сотню метров в округе, и небольшой частокол антенн на крыше. Дополнял впечатление стоящий рядом могучий мотоцикл, из тех, что если ляжет набок - в одиночку не поднимешь, вот только без красно-синей мигалки. Таксист не колеблясь подрулил прямо к дверям поста и затормозил. - Ну, ребятки, с богом! - одними губами прошептал он. Наташа, уже закрывшая лицо так, что видны были одни глаза, да и те прикрытые сеткой, вышла из машины. Казак, заблаговременно улегшийся на пол вдоль заднего сиденья, осторожно поднял руку с позаимствованным у девушки зеркальцем и прищурился. Угадывать, что происходит, по перевернутому отражению было очень трудно, однако кое-что он все же различил. Вот она подходит к двери, вот тянет руку к звонку, но дверь распахивается сама, и Наташа входит... Казак чуть-чуть повернул руку. За широким стеклом поста не было видно ничего - во-первых, оно, само собой, тонированное для защиты от дневной жары, а во-вторых, там и свет не включен. Видимо, специально для того, чтобы лучше видеть подъезжающих. Или, наоборот, чтобы с улицы никто не видел, что происходит внутри... Прошла минута, другая, третья. У Казака устала рука, и он все так же осторожно переложил зеркальце в другую. Да что же она там так долго... Как бы в ответ на его мысли дверь открылась, и Наташа, все так же кутаясь в покрывало, направилась к машине. Казак напрягся - неужели ничего не получилось? Мягко щелкнула дверь, и Наташа, не садясь в машину, нагнулась, как бы отыскивая что-то в салоне. Одновременно с этим она быстро говорила: - На посту двое, дверь за мной не запирали, на улицу почти не смотрят, все больше на меня пялятся. Скомандовали отогнать машину на стоянку, а мне предложили подождать, пока окончательно разберутся. Скорее всего просто хотят подержать подольше - парням скучно. Перед дверью камера, осторожней! - Понял! - прошипел Казак с пола. - Тогда я за тобой войду, примерно через минуту. - Коридорчик прямо. И направо дверь... Все, дальше тянуть нельзя! - и Наташа распрямилась, держа в руке сумочку. Казак быстро прикинул обстановку и сказал водителю: - Разворачивайся к паркингу потихоньку, правым боком как можно ближе к двери! И притормози около нее... - Ну давай... - с сомнением протянул таксист, но больше ничего не добавил, и Казак почувствовал, что благодарен ему за это. Именно сейчас, за несколько секунд до того, как окончательно переступить черту, после которой уже нельзя будет отступать, он ощутил все безумие своей затеи. И скажи сейчас водитель что-нибудь относительно нереальности его планов, Казак окончательно потерял бы веру в удачу - не отступил бы, нет, но шел бы вперед, заранее готовясь к неудаче. Эти мысли пронеслись в голове Казака в одно мгновение, и тут же он забыл о них - заставил себя забыть. Была конкретная цель, ее надо достичь. И к черту все сомнения! Он извернулся на полу, привстал на коленях и быстрым движением натянул на голову половину черных Наташиных колготок, а потом, оттянув их поочередно на каждом глазу, с некоторым трудом проделал отверстия, надрывая тонкую синтетическую ткань обломанным ногтем большого пальца. "Зараза, прочные какие... - Казак в последнюю секунду оборвал вторую половину и сунул в карман. - Вот чего бы Наташке вместо колготок чулки запасные не прихватить?" И с этой, совершенно неподходящей мыслью, он повернул ручку двери. В образовавшуюся щель ударил свет прожекторов, и Казак понял, что машина уже заканчивает разворот и проезжает так, как он и просил - медленно и правым боком близко к стене поста. Еще чуть-чуть... Сейчас! Казак по-лягушачьи оттолкнулся ногами и после короткого полета приземлился на руки и колени почти под самой стеною. Со стороны удаляющегося такси послышался хлопок - водитель захлопнул дверь. Казак прижался к стене, продолжая стоять на четвереньках - если бы он поднялся чуть выше, его голова оказалась бы как раз на уровне темного стекла. Прожектора на крыше поста продолжали равнодушно освещать все вокруг, и человек с лицом "а-ля Фантомас", по-крабьи перебирающийся вдоль здания по самому видному месту, наверняка выглядел дико. Одна надежда, что единственные возможные зрители сейчас там, внутри, и заняты совсем другими делами... "Так, где там камера? Ага, вон висит... - кинул Казак короткий взгляд вверх. - Очень удобно висит, как раз с моей стороны, чуть-чуть под углом. То есть я буду в мертвой зоне до последнего момента - это если на ней нет инфракрасного датчика, автоматически разворачивающего объектив в сторону человека. А если он там есть? Значит, надо все делать быстро!" Он еще раз посмотрел на камеру, висящую на треугольном кронштейне. Вроде бы не двигается... А повернется - будет поздно! И Казак заспешил к двери, словно хромая собака на трех лапах - в правой руке он держал свое единственное оружие - саперную лопатку. Вот и дверь, перед ней пластмассовый коврик, имитирующий островок зеленой травки... "Ну, парень, с богом!" - и он вскочил, стараясь быстро и в то же время тихо открыть дверь. Испугаться, что на этот раз вход может оказаться заперт, Казак не успел: дверь послушно подалась, и он беспрепятственно вошел в тот самый коридорчик, о котором упоминала Наташа. Просто пустой коридор, залитый белым светом люминесцентных ламп. По левой стороне несколько дверей, а направо одна, и из-за нее слышатся громкие гортанные голоса... "Это что, Наташка?! Здорово у нее получается!" - восхитился Казак, разобрав в галдеже уверенный женский голос. Ему представился базар и торговка в цветастом платке, выясняющая, почему это у соседа дыни дешевле. Обычно после разговоров таким тоном на базаре начинается драка... Ну что ж, пусть все будет, как полагается! Казак примерился, как бы половчее вышибить дверь, плечом или ногой, решил бить плечом и сделал мягкий шаг назад. Глубоко вздохнул, поднял саперную лопатку... И вдруг явственно услышал за спиной негромкий шорох, и сразу же после него зажурчала вода. Он резво крутанулся на одной ноге - и вовремя! Дверь за его спиной, из тех, что по левой стороне, скрипнула и открылась. Ни оказавшийся за дверью плечистый араб в желто-коричневом камуфляже, ни сам Казак не ожидали встречи, но у Казака было преимущество: его нервы и мышцы были уже готовы к стычке, а охранник ничего не ожидал. Вполне возможно, что при равных шансах в драке с ним Казаку пришлось бы весьма туго, но сейчас на его стороне было преимущество внезапности. Поэтому он, не думая, влепил выходящему хороший удар левой рукой в переносицу и тут же добавил лопаткой плашмя по макушке. Это не оглушило араба, но ошеломило его на мгновение, и этого мгновения Казаку хватило, чтобы снова обрушить на голову охранника лопатку, теперь уже метясь в висок. Араб издал странный хлюпающий звук и, привалившись к стене, осел на пол. Казак на секунду застыл, прислушиваясь, - но нет, голоса из комнаты продолжали звучать все так же весело и громко. Похоже было, что короткие удары не привлекли внимания. Стараясь действовать одновременно как можно быстрее и как можно тише, Казак перешагнул через неподвижное тело и, схватив его за шиворот, как мешок, потащил обратно туда, откуда незадачливый охранник только что вышел. Небольшая комната без окон с умывальником, еще дверь... "Ф-фу!" - чуть ли не в голос воскликнул Казак, открыв ее. Ящик из синей пластмассы, увенчанный стульчаком с крышкой, не оставлял сомнений в предназначении помещения. Судя по отсутствию смывного бачка, это был биотуалет, а запах свидетельствовал, что экологически чистые биопроцессы в нем идут в максимально возможном темпе. Могучая вонь смешивалась с не менее могучим ароматом дезодоранта, производя неповторимое впечатление. Стараясь не дышать носом, Казак по-быстрому стянул с охранника ремень и припеленал его к водопроводной трубе. После этого он старательно ощупал его карманы, но пользы это не принесло: единственным их содержимым оказалась записная книжка, испещренная непонятными буквами. Сунув на всякий случай книжку в карман, Казак собрался уже было уходить, но вдруг остановился и смерил охранника взглядом. А почему бы, собственно, и нет? Наверное, у какого-нибудь армейского сержанта, славящегося крутым норовом, молодые бойцы одеваются и быстрее, но результат Казака тоже был весьма неплох. Не снимая своего неказистого комбинезона, он напялил трофейную форму прямо на него, благо размеры ее позволяли. "Дубль второй!" - отметил летчик про себя, вновь оказавшись в коридорчике и осторожно приближаясь к двери. Однако теперь план действий у него был немного другой... Наташа, сидящая на низеньком диванчике, волновалась все больше и больше. Дежурный уже давно отстучал на клавишах терминала запрос и получил ответ никакого дядюшки Хазифа в госпитале не было. Но отпускать немного странную, но такую милую посетительницу... Охранник и дежурный изощрялись в остроумии и хвастовстве, совершенно забыв о том, что попросили девушку задержаться лишь для того, чтобы не через компьютер, а лично дозвониться до дирекции и выяснить, есть все-таки в госпитале мифический дядюшка или его нет. Наташа тоже как бы забыла об этом, делая вид, что ее все больше и больше увлекают эти два парня в полувоенной одежде, один из которых гордо представился "командиром охранного полка", а второй, не растерявшись, сообщил, что он "начальник всех ночных дежурных", а потом, спохватившись, добавил, что и дневных дежурных тоже. Глядя на них через плотную сетку покрывала, Наташа чисто автоматически поддакивала, издавала удивленные возгласы, а изредка принималась спорить - и с беспокойством думала: "Где же Николай? Что с ним, куда он делся? Что он задумал, в конце концов?!" Освещенная площадка перед постом, видная через широкое стекло, была все так же пустынна, а монитор камеры над входной дверью закрывал своей спиной дежурный. Наташа даже не знала, проник уже Казак в помещение поста или нет... Со стороны двери раздался звук, в котором не было ничего необычного - ни удара вышибающей ее ноги, ни устрашающего крика врывающегося в логово врагов героя. Силуэт, который показался в дверном проеме, тоже в первую секунду не вызвал никаких подозрений: еще один охранник в пятнистой одежде, только почему-то отвернувшийся куда-то в сторону коридора... Двигаясь почти что спиной вперед, Казак шагнул в помещение. Он рассчитывал, что привычный облик входящего не вызовет у находящихся внутри мгновенной реакции, и надеялся воспользоваться заминкой, чтобы сориентироваться. В соответствии с этим планом Казак попытался осмотреться, но вдруг услышал удивленный возглас, и где-то далеко, на заднем плане сознания мелькнуло: ну правильно, ведь дурацкую колготину можно увидеть не только у него на лице, но и на затылке тоже... Боковым зрением он увидел, как с высокого табурета перед небольшим пультом поднимается парень в камуфляже, но у этого на поясе висела кобура, и рука парня уже вытягивала из нее оружие! Казак, толком еще не успевший осмотреться, отпрянул вправо, надеясь занять лучшую позицию, но под ноги попалось небольшое кресло, и он кувыркнулся через него - и это оказалось весьма кстати: прогремел выстрел, и что-то мелкое и противное брызнуло за головой Казака. "Ах так?!" - он вскочил на ноги, одновременно поднимая и швыряя вперед кресло, примерно туда, откуда раздался выстрел, еще не видя противника, и тут же качнулся обратно к двери, мельком успев разглядеть, что Наташа, накинув второму арабу на шею свою чадру, висит на его спине, как разъяренная кошка, а тот отчаянно пытается освободиться. Метательный снаряд Казака почти попал в цель, но охранник все-таки сумел увернуться, выстрелив при этом еще раз. Стрелял он не целясь, однако эффект от выстрела получился неожиданный: под потолком раздалось громкое шипение, и дежурное помещение в мгновение ока наполнилось холодным туманом, от которого у Казака тут же заслезились глаза. Однако, не обращая на это внимания, он согнулся, не видя ничего перед собой, рванулся вперед и угодил головой в грудь стрелявшему. Тот, продолжая держать одной рукой пистолет, другой тер глаза и от толчка рухнул на спину. Не давая парню опомниться, Казак уже знакомым движением угостил его лопаткой по черепу, а потом безо всякой жалости пнул ногой по кисти. Парень взвыл, а пистолет отлетел в другой конец комнаты. По идее, оба они должны были сейчас наперегонки рвануться к оружию, но вместо этого охранник попытался схватить уцелевшей рукой Казака за горло. Тот, недолго думая, перехватил эту руку и, налегши всем телом, начал заламывать ее назад. Делу неожиданно помог Наташин араб: в попытках освободиться он попытался перебросить ее через себя, но потерял равновесие и рухнул прямо Казаку на спину, добавив к его весу вес свой и девушки. Рука стрелка отчетливо и омерзительно захрустела и подалась вниз, оставшись под неестественным углом. Парень глухо охнул, и глаза его закатились. Казак, отметив это про себя, тут же переключил внимание на последнего оставшегося охранника: тот продолжал елозить по полу, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Казак сгреб его жесткие темные волосы в ладонь и размашистым движением приложил охранника лицом о кафельную плитку пола плитка была чистая, новенькая и покрыта забавными рисунками в виде птичек и кошечек. После того как Казак вздернул лицо араба вверх, на полу осталось красное пятно, словно кто-то нарисовал на кафеле еще и собаку. - Ты как, живой? - поинтересовался Казак у охранника и, увидев осмысленный взгляд, не стал дожидаться ответа, а вновь приложил его об пол, а потом, для верности, еще раз. - Наташка, найди пушку, живо! - крикнул он, внимательно следя за арабами: мало ли, вдруг очухаются?