Страница:
"Как же это называется у альпинистов? Не помню... Да и не в названии дело, главное, получилось бы! Значит, так: ноги две, руки тоже две, спина упирается для страховки - прекрасно, пять точек опоры. Теперь одну ногу повыше, потом другую переставим... Теперь рука, вторая, а теперь напряглись - и спина поднимается сантиметров на тридцать... Только теперь слишком пологий угол получается, упора почти нет! Значит, нельзя расслаблять руки... Хотя бы одну из них! Черт, скользит!!!" Уже приподнявшийся на уровень человеческого роста, Корсар удержался в последний момент и вновь принялся импровизировать, угадывая, как и в какой последовательности переставлять руки. Удары сердца отдавались в ушах глухой дробью, и Корсар вдруг как-то отстраненно подумал - интересно бы сейчас посчитать пульс да давление померить. Опять же, в каком-то дальнем уголке сознания мелькнуло сравнение: у самолета, при отказе одного двигателя, можно вывести другой на чрезвычайный режим, и он вытянет. Вот только сам двигатель потом придется отправлять на свалку. У Корсара другого выхода не было, и он вгонял в чрезвычайный режим себя самого, заставляя мышцы работать на разрыв, а мозг - анализировать, обрабатывать и выдавать информацию с такой скоростью, с которой он редко работал даже в полетах. Инстинкт самосохранения подгонял, заставлял торопиться и нервничать, и не давать себе поддаться ему было не менее трудно, чем ползти по нише вверх, ерзая спиной по шершавому камню. Вот потолок уже близко, а вот и щель... Ниша превратилась в вертикальную шахту, которая шла вверх еще около метра, а потом его спина уперлась вместо уже привычного ровного камня в какую-то острую грань. До боли изгибая шею, он обернулся и в скудном свете, проникающем снизу, разглядел, что к вертикальной шахте подходит такой же узкий горизонтальный туннельчик, почему-то устланный снизу побелевшими от старости высохшими досками. "По крайней мере здесь можно отдышаться". - И в соответствии с этим решением Корсар, извиваясь как червяк, начал заползать в эту каменную кишку, головой вперед и спиною вниз. Теперь вес тела приходился на спину, осталось только оторвать от стены вертикальной шахты ноги и окончательно залезть в тоннельчик. Корсар приподнялся на локтях, резко оттолкнулся, рассчитывая проползти чуть дальше, - но сначала под правым локтем что-то громко треснуло, потом подалось под поясницей, треск повторился под левым локтем, и вместе со своей опорой он полетел вниз. Единственное, что Корсар успел сделать, это только полуизвернуться в воздухе и выставить вперед руки, чтобы не сломать шею. Каменный пол принял неожиданный подарок сверху неласково, и удар о него отозвался звоном во всем теле Корсара. Голову уберечь удалось, но запястье одной из рук сразу же налилось рвущейся наружу тупой болью. Не обращая на нее внимания, он постарался побыстрее вскочить на ноги и оглядеться. На счастье, в помещении никого не было, и Корсар отметил этот факт с немалым облегчением - пока он приходил в себя после падения и принимал более-менее вертикальное положение, любой противник мог бы сделать две-три попытки положить его обратно. А с растяжением, пусть даже левой, а не правой руки, в рукопашной схватке делать нечего. Убедившись, что он действительно один, Корсар уже более внимательно обвел взглядом свои новые владения и наконец негромко заключил вслух: - Не счесть алмазов в каменных пещерах. Иначе говоря - как у нашего Якова в лавке товару всякого... "Товару" было и впрямь немало. Лишенная всяких признаков восточной роскоши комната без окон служила складом, или, вернее, свалкой для обмундирования "воинов пустыни", уже побывавшего в употреблении. Причем заношенных до дыр и застиранных до белизны вещей среди них не было - так, чуток потертые, малость выгоревшие, а то и просто выглядящие новыми. Пустынные камуфляжки, куль платков-арафаток, похожая на клубок зимующих гадюк связка ремней и беспорядочная куча ботинок, от которых ощутимо воняло. Впрочем, все вещи, лежащие здесь, так или иначе вносили свою лепту в букет ароматов застоялого воздуха. - Шоп-тур сюда заказать, что ли? - опять пробормотал Корсар себе под нос: привычка держать под контролем нервы с помощью непочтительных комментариев вновь дала о себе знать. "Хватит ерничать, - одернул он себя, - делом надо заниматься! Например, выяснить, а можно ли выбраться из этого рая старьевщика? Весело будет, если дверь окажется на замке до следующей пятницы!" Осторожно ступая по пружинящим горкам тряпья, Корсар приблизился к двери массивному, окованному железом творению неизвестного мастера. Он собирался осторожно попробовать ее приоткрыть, если она не заперта, но взгляд на тронутые ржавчиной петли заставил отказаться от этой мысли. Корсар нерешительно замер, но потом сообразил и все так же медленно и аккуратно опустился на пол. Между каменными плитами и грубой железной полосой, окаймляющей нижнюю часть двери, оставался просвет сантиметров в десять. Стараясь не опираться на поврежденную руку, Корсар придвинулся к ней... И увидел ноги в высоких кожаных ботинках. Их обладатель явно находился в затруднении: сначала он шагнул к двери, потом повернулся к ней боком, словно оглядываясь, снова сделал нерешительное движение в сторону двери, но тут же оборвал его и остался стоять на месте, переминаясь с ноги на ногу. "Парню приказали сторожить коридор, но он слышал шум падения, - догадался Корсар. - И теперь не знает что делать: пойти проверять и оставить коридор без прикрытия или плюнуть на все и выполнять приказ". Прошло несколько томительных секунд, и "парень" выбрал второй вариант. Решительным шагом он отошел в сторону от двери и остановился у противоположной стены прохода. - Тайм-аут, - сообщил сам себе Корсар, чуть шевеля губами. За короткое время, пока охранник за дверью колебался, его успел прошибить холодный пот, а теперь напряжение немного отпустило, и даже растянутая рука, про которую он только что забыл, заболела с новой силой. Чтобы не дать ей разойтись еще сильнее, он выкопал из кучи тряпья нечто вроде портянки и соорудил давящую повязку, охватывающую запястье и подтянутую петлей вокруг большого пальца. По опыту давних занятий Корсар знал, что такая, на вид простецкая перебинтовка здорово помогает при растяжениях связок, не давая руке двигаться слишком свободно. Конечно, в полную силу работать ею нельзя, но по крайней мере теперь каждое движение не будет вновь бередить боль. "Первая помощь оказана. И что дальше? Не закапываться же в эти тряпки и ждать скончания веков?" Такой план явно не годился. Пусть сам по себе побег из-под стражи и удался безо всякого обдумывания, на одних эмоциях, но теперь стоило и подумать над дальнейшими действиями. Хотя и неизвестно, сколько времени отпущено ему на раздумья... Корсар присел на куль с платками и подпер голову здоровой рукой, приняв позу мыслителя, вроде есть такая картина... Или статуя? "Вот уж не главная забота! Итак, спокойно и хладнокровно оценим ситуацию кроме как весьма хреновую, оценить ее никак нельзя. В настоящий момент я террорист и подлый шакал, подлежащий казни через... Нет, о способах казни думать не стоит. Причем меня никто ни о чем не спрашивал и никакого, даже ускоренного военно-полевого суда не было. Вывод? Вывод простой - варианты с благородной сдачей обратно в плен и надеждами, что все само собой разъяснится, не канают. Значит, надо продолжать попытки сбежать. Из этого лагеря как минимум, да и из страны, похоже, тоже линять надо со скоростью щенячьего визга... Через паспортный контроль проходить ведь как-то придется - впрочем, до этого момента еще надо дотянуть!" Корсар поднялся с тюка, вновь обвел помещение взглядом и чуть не хлопнул себя рукой по лбу. Первый ход напрашивался сам собой - и как это он раньше не додумался! Тихонько шипя сквозь зубы от боли, он быстро скинул некогда приличный гражданский наряд и облачился в более-менее подходящее по размеру песчаное обмундирование. Искать ботинки долго не стал и напялил первую же подошедшую пару. Правда, голенище левого ботинка оказалось сантиметров на пять выше, чем у правого, и фасоном они тоже немного различались. Но Корсар решил, что, если возникнет ситуация, когда его сможет выдать некая мелочь, то найдется еще сотня предательских деталей, начиная с той же повязки через глаз. Так что до разглядывания фасона обуви дело вряд ли дойдет. Кстати, о деталях... Нужно что-нибудь в руки - неплохой штрих, повышающий достоверность образа при случайном взгляде. Идет занюханный солдатик, тащит какую-то поклажу - картина, привлекающая меньше внимания, чем тот же солдат, но с пустыми руками Корсар по-быстрому положил на подвернувшуюся под руку широкую тряпку непонятного назначения несколько ботинок и прикинул в руке получившийся узел. "А при случае тем же мешком и огреть кого-нибудь можно, - усмехнулся он. Обувочка вполне увесистая!" Кстати, насчет повязки... Он повертел арафатку и так и сяк и наконец нашел ей такое положение, чтобы складки клетчатого платка максимально прикрывали полоску черной ткани. "Жалко зеркала нету", - мельком подумал он и на мгновение заколебался: а стоит ли вылезать прямо сейчас, может быть, имеет смысл подождать, пока суматоха уляжется? "Как же, жди! - возразил Корсар сам себе. - Еще минут пять, и ловцы, на которых так зверь и не набежал, сами примутся за поиски. Вперед!" Он вновь подошел к двери и безо всякого стеснения толкнул ее от себя. Петли завизжали словно свинья, погибающая под тупым ножом неумелого забойщика, и одновременно с этим визгом из прохода раздался возглас: - Кто там? В чем дело?! Корсар рассчитывал отмолчаться, а потом напасть на стража, и будь что будет. Но, услышав английскую речь с знакомым протяжным акцентом, он неожидано для самого себя ответил, произнося слова примерно так же: - Привет, Чак... О, да это не ты! А где же Чак из Орегона? Произнося это, Корсар одновременно повернулся к "воину" в профиль и с силой навалился на дверь, закрывая ее. Визг петель вновь огласил узкий и темный коридор. - Какой Чак? - недоверчиво переспросил высокий раскормленный парень с "Калашниковым", непонимающе уставившись на Корсара. - А ты разве не из пятой команды? - с легким удивлением спросил тот. - Из шестой... А, ты про того дурня! Так ведь парня доктора утащили, вроде в госпиталь повезут. Сто палок, знаешь, не шутка! - Угу... - согласился Корсар, продолжая делать вид, что закрывает замок. Толстощекий "воин" заговорил вновь: - Ты, друг, лучше свалил бы отсюда. У нас тревога, какой-то гангстер сбежал. Когда у тебя там башмаки посыпались, я чуть очередь не дал. - О'кей... - бросил в ответ Корсар и, повернувшись к бдительному караульному спиной, двинулся к выходу. Он шел неторопливо, подковки ботинок равномерно цокали по полу. Толстый парень с "Калашниковым" без интереса глянул ему вслед и повернулся в другую сторону, ожидая появления беглого "гангстера".
КОРСАР. "КТО КОМУ ЗЕМЛЯК, ДА?"
Когда Корсар завернул за угол и очутился перед винтовой лестницей, его спина под камуфляжкой взмокла так, словно он прошел не по относительно прохладному коридору, а прогулялся внутри раскаленной и душной парилки. С трудом сдерживая порыв уж теперь-то, вне зоны видимости стража, броситься бегом, он принялся все так же спокойно и размеренно двигаться вниз. Это была не та лестница, по которой его конвоировали в "студию", но вела она скорее всего туда же, во внутренний двор. Каждая ступень была ниже предыдущей сантиметров на двадцать, спуск получался очень крутым, но быстрым. Один оборот, второй, третий... Корсар поймал себя на том, что считает обороты лестницы примерно с тем же чувством, с которым считал в училище витки штопора. "А ведь точно, словно в штопор свалился! Иди знай, выйду - не выйду... Корсар вспомнил лицо Наташи и строго приказал себе: - Выйдешь. И никак иначе!" Оказалось, что лестница сделала ровно семь витков, прежде чем окончилась дверью, из щели которой ощутимо тянуло жарой. Немного наклонив голову вниз, чтобы хоть как-то скрыть лицо, и взяв поудобнее узел, чтобы его, наоборот, было видно с любого ракурса, он взялся за ручку и потянул дверь на себя. Действительно, это был тот самый внутренний двор, только теперь беготня людей через него шла в удвоенном темпе. Быстро сориентировавшись, Корсар направился к воротам... И лишь отойдя достаточно далеко от двери, понял, что его поджидает неприятный сюрприз: теперь около ворот стояло четыре охранника с автоматами наготове. Трое из них были все теми же "воинами", а четвертый - явно из командиров. Пятнисто-желтая камуфляжная форма сидела на нем с особым шиком, а оправа темных очков издали посверкивала чем-то блестящим и дорогим. В тот момент, когда Корсар искоса его разглядывал, офицер внимательно выслушивал, что ему говорят по маленькой рации. И он, и его подчиненные не были похожи на толстомордого "воина" в коридоре, способного купиться на простейшую "телегу". "Не пройти..." - Корсар непроизвольно остановился на полушаге и тут же понял: обратно тоже не повернуть. У двери, из которой он только что вышел, занял позицию еще один патруль, выглядевший не более гостеприимно, чем тот, в воротах. Требовалось принимать решение - а решения не было! Опустив мешок на землю, Корсар присел рядом, изображая, что подтягивает его завязки, а на самом деле исподлобья по новой оглядывая двор в поисках хоть какого-то выхода. "Ворота? Нет!.. Главный вход? И вновь в студию?! Заполоскать мозги парням у двери? Не катит! А что еще? Что?!!" Было похоже, что весь этот муравейник сейчас живет одной мыслью: найти и поймать "грязного собаку". Весь - кроме двух парней у транспортера; казалось, что им на все тревоги наплевать. Они продолжали ковыряться все с тем же катком: только теперь высокий держал лом, а коренастый молотил кувалдой. Корсар поднялся на ноги, кинул мешок на плечо и двинулся дальше, чуть изменив направление. Решение, которое он принял, не было целиком сознательным, хотя, конечно, он отдавал себе отчет в своих действиях. По любой логике, он не должен был так поступать, и все-таки... - Слышь, земляк... - тихонько позвал Корсар по-русски, когда очутился рядом с транспортером. Высокий парень от неожиданности отпустил лом и обернулся. Каток подался вниз, и последний удар кувалды пришелся мимо него, да так, что весь корпус зазвенел. - Кыто каму тут зэмляк, да? - первым заговорил коренастый, сощурив и без того узкие глаза. Кувалды из рук он не выпустил и теперь вновь держал ее чуть приподнятой, чтобы при случае пустить в ее ход. - Погоди, Рустам... - остановил его высокий. Несмотря на загар, его широкое, голубоглазое лицо было настолько свойским, родным, что Корсар отбросил всякие сомнения и быстро заговорил, перемежая слова короткими, нервными вздохами: - Ребята, я - тот самый, которого ловят. Свой я, русский, из России, попал в переплет как кур в ощип... Помогите, а? Рустам раскрыл было рот, но высокий сделал знак рукой и, смерив Корсара с ног до головы быстрым взглядом, сказал: - Лезь в жестянку! Только без кипишу, чтоб никто не подумал... Там на полу ляжешь, просек? Корсар сделал несколько шагов назад, нагнулся, словно завязывая шнурок, сдвинулся поближе к распахнутому заднему люку и, улучив момент, нырнул внутрь транспортера. Если на открытом воздухе было просто очень жарко, то про внутренности транспортера можно было сказать, что там царит настоящее пекло. Гусеничная машина, изготовленная еще во времена Варшавского договора в некогда братской Польше, не была даже минимально приспособлена к действиям в жарком климате. Духота, разогретый металл, никакой вентиляции... Корсару в первую секунду показалось, что он не выдержит здесь и минуты, но он тут же подбодрил себя: "Ничего, сколько надо, столько и просидишь... Ребята же могут?" И тотчас же ребята напомнили о себе могучим ударом кувалды - процесс ремонта продолжался. Как скомандовал высокий, Корсар действительно лег на пол, хотя и не очень представлял себе, зачем это нужно - ведь вряд ли кто-то будет разглядывать через узкие бойницы, что творится в транспортере, а глянувший в люк увидит человека, хоть тот лежи, хоть тот сиди. - Бам-м-м!!! Бам-м-м!!! - удары продолжались, и корпус транспортера вздрагивал им в такт. "Еще полчасика так - и меня можно будет выносить!" обеспокоенно подумал Корсар. Он с испугом ощущал, как с каждым ударом все утоньшается и утоньшается стена, отделяющая его мозг от той боли, которая терзала его меньше суток назад. К счастью, до этого не дошло. Через десять минут и несчетное число ударов снаружи донесся голос высокого: - Хорош пока... - и Рустам ему ответил: - Ай, Борис, давно уже харош! "Борис, значит... - отметил Корсар. - Хорошее имя. Как же это его сюда-то занесло?" Тем временем Борис с Рустамом запрыгнули на броню (ботинки звучно стукнули по крыше, хотя до сочности звука кувалды им было далеко), и Борис уселся, спустив ноги в верхний люк. Словно бы ни к кому не обращаясь, он проговорил негромко: - Лады, земеля. Теперь рассказывай, только смотри: шлепну ногой вот так, Борис легонько стукнул каблуком об каблук, - умолкай и нишкни. Мало ли кто припрется. Корсар вытер рукавом пот со лба и перевернулся на спину. Теперь он имел возможность видеть узкую полоску пронзительно-синего неба, маленький кусочек стены и большую часть ног Бориса. По возможности коротко, без излишних подробностей пересказав свою историю, Корсар закончил ее так: - Словом, мне тут не на кого надеяться. Только вот вас, ребята, встретил. - Ну что ж, земеля... - после недолгого раздумья проговорил Борис. - Раз, говоришь, подставили тебя, грех не помочь. Только не прямо сейчас, сам понимаешь. До вечера-ночи просидишь тут, а потом сообразим что и как. Мы с Рустамом обещаем. Точно говорю? - Ай, отстань, да? - недовольно пробурчал коренастый. - Что "точно говорю"? Ты меня сначала спросил? Все сам придумал, сам сказал, а теперь про "точно говорю" спрашиваешь! - Брось бухтеть, узбек, - слово "узбек" высокий произнес как давно приклеившуюся кличку. - Я тебе потом все объясню. Ну? Рустам хотел еще что-то сказать, но Борис коротко зыркнул на узбека, и тот сказал явно совсем не то, что собирался: - Ладно... Ты сказал - я тоже сказал. Только зачем, не знаю! - А сейчас топать надо... Ты, земеля, - обратился Борис к Казаку, - лежи тихо-тихо. Я специально люк открытым оставлю, чтобы никто не подумал, что тут прячется кто. А ты... под откидную скамейку забейся, что ли. Если специально искать не будут, а мельком глянут - все нормально будет: там светло, здесь тень, да еще и очки у всех темные. Только не высовывайся ни хрена! А то и сам гикнешься, и нас подведешь. Уразумел, братан? Корсар тихонько буркнул "да", и Борис с Рустамом соскочили на землю. Послышались удаляющиеся шаги, и он остался один. Лежать тихо-тихо оказалось очень трудно. Корсар чувствовал себя, как котлета в духовке, и вся разница была в том, что котлету вынули бы через полчаса, а вот когда удастся выбраться ему... Не меньше жары и духоты его мучила и неизвестность. Первый порыв, заставивший Корсара подойти к ребятам, обронившим пару слов по-русски, уже угас, и его место заняли сомнения. Особенно беспокоила реакция второго парня, как его там - Рустам? Он с самого начала отнесся к беглецу враждебно, да и потом тоже особой радости не высказал. Хорошо, если просто ради сытного куска хлеба здесь парится, а ну как окажется идейным фанатиком? Хоть в этой парочке верховодит, конечно, Борис, но если дело дойдет до религиозных принципов, тут никакое верховодство не поможет! Да и кроме идейных соображений - поймавшему "гангстера" наверняка полагаются какие-нибудь пряники, а после голодного Узбекистана или Таджикистана у парня еще долго будет рефлекс: хватай, что можно! Единственным источником информации о происходящем во внешнем мире были звуки, и Корсар внимательно вслушивался в то, что доносилось до него через открытый верхний люк. Голоса... Команды... Натужный рев автомобильного двигателя, словно в этот дворик загнали тяжелый грузовик. Снова голоса - теперь можно даже различить слова. Кто-то на плохом английском орет, не иначе перед строем, о том, что "неверный пес" где-то скрывается, и скорее всего ему помогают некие предатели. Этим предателям будет то же самое, что и искомому "псу", только в двойном размере... Уже более спокойные голоса, видимо, после инструктажа и накачки бойцам разрешили разойтись... Густой басок покровительственно сочувствует некоему Альфонсу, что тому придется сидеть до ночи, а Альфонс мелодичным и красивым голосом отвечает, что ему как раз повезло, потому что есть кондиционер... Летчик завистливо поцокал порядком пересохшим языком: чего бы он сейчас не отдал за кондиционер! "Хотя, сказать по чести, и отдавать-то особо нечего", - трезво оценил свои мысли Корсар. - Ценного имущества при мне сейчас - разве что моя жизнь, да и ту ребята в арафатках намерены отобрать бесплатно. Боюсь, этот Альфонс, кем бы он ни был, не согласится на сделку!" С этими мыслями Корсар снова принялся прислушиваться к происходящему во дворе, пытаясь не думать о том, что в этой железной коробке можно элементарно сомлеть от жары и быть взятым хоть голыми руками. Снова двигатель - грузовик, или что там приехало, развернулся и облегченно замолчал... Пару раз проехала машина поменьше... Накатил и откатил шум пролетевшего вертолета... Корсар лежал, глядя в низкий потолок десантного отделения, и напряженно старался определить, что же на самом деле происходит сейчас в лагере. А заодно - сколько еще времени осталось до спасительной ночи. "Не знаю, как от врагов, а от жары ночь меня спасет точно! - повторял он про себя уже в который раз, как заклинание. - И все будет хорошо... Все получится..." Но пытка неизвестностью была еще мучительней, чем пытка жарой, и через час или полтора она стала невыносимой. Каждый новый звук, каждый новый выкрик снаружи казался Корсару знаком того, что его убежище обнаружено и в следующую секунду какая-нибудь спецкоманда кинется выковыривать его из металлической скорлупы. А он, обалделый от духоты, будет до последнего мгновения прятаться под дурацкой лавкой? Ну уж нет! Коли уж заявятся гости, встретить их надо будет лицом к лицу. "Реального проку, конечно, никакого. Надо будет - возьмут как миленького, хоть трепыхайся, хоть нет..." - попытался заставить себя рассуждать здраво Корсар. Но в то же время вопреки здравым рассуждениям все его существо восставало против мысли сдаться просто так, без сопротивления. И Корсар не выдержал. Дождавшись, когда голоса на улице в очередной раз стихнут, он осторожно выдвинулся из-под узкой лавки и оценил свое убежище со стороны: "Ха, тоже мне укрытие... Это ж насколько темные очки должны быть, чтобы меня не заметить? Как у кота Базилио?" Согнувшись в три погибели, он сделал короткий шаг и оказался около одной их бойниц в борту десантного отделения - но она оказалась закрытой бронестворкой. Рукоятка с красной пластиковой нашлепкой маячила рядом, но Корсар сдержался и продвинулся к следующей амбразуре. Здесь ему повезло больше - створка была сдвинута, и через отверстие сочился внутрь разогретого корпуса слабый сквознячок, дающий хоть какую-то иллюзию свежести. Корсар подставил ему лицо и даже зажмурился от удовольствия, и лишь потом посмотрел, чтобы изучить обстановку. Тот узкий сектор двора, который он получил возможность обозревать, никакой новой информации не дал. Камень, пыль и никого. Но кто же тогда только что отдавал команды? Уже уверенней Корсар перебрался к третьей, последней бойнице. До боли вжав голову в броню и скосив глаз, он смог разобрать маленький кусочек бампера машины, стоящей вне поля обзора. "Вот ведь дурацкая конструкция! Не то что стрельнуть, даже увидеть ничего нельзя как следует!" - возмутился он. Мало ли что там придумает Борис - а может быть, эта машина на дворе и есть тот самый шанс на успешный побег?! Оставалась, правда, еще одна возможность посмотреть, что к чему. Корсар внимательно осмотрелся: за десантным отделением маячила пожарная перегородка моторного отсека, в крышу упирались два широких короба воздухозаборников, а между ними был узкий лаз - ровно настолько, чтобы один человек смог перебраться в переднюю часть машины. - Вот уж воистину, все для человека, все для блага человека... усмехнулся Корсар вслух. - Что ж, попробуем стать этим человеком. Переднее отделение бронетранспортера оказалось рассчитанным на трех человек - водителя, командира и стрелка. Здесь все люки были закрыты, дневной свет пробивался лишь через смотровые щели и стояла приятная для глаз полутьма, хотя прохладнее от этого и не было. Первым делом Корсар осмотрел пулемет и разочарованно вздохнул: кроме нескольких пустых звеньев патронной ленты, лежащих на полу, никаких признаков боеприпасов здесь не оказалось. "Ладно... Не очень-то и хотелось", - вздохнул он, хотя на самом деле иметь под рукой хоть какое-нибудь оружие очень хотелось. "А теперь основное, зачем и пришел!" Корсар перебрался на командирское сиденье, и на уровне его лица оказался полукруг из нескольких обрезиненных перископов - то, что нужно. Он наклонился, приблизив глаз к переднему, и вздохнул снова: машина, стоящая посреди двора, шансом на бегство не была. С первого взгляда этот мастодонт напоминал инкассаторский броневик, из тех, что во множестве бегают по Москве и другим городам - маленькие, толстые стеклышки окон, спрятанные за броней колеса, и даже цвет похож, такой желтый, противный. Только зеленой полосы не хватает. Но у инкассаторских машин нет на крыше плоских башен с шестиствольными пулеметами и спрятанными в глубине линзами телеприцелов. "А экипаж небось сидит в холодке! - позавидовал Корсар. - Не иначе, это и есть место дежурства того самого Альфонса, которому сидеть там до вечера. Постучаться бы туда по-наглому! Кто дверь откроет, тому в глаз, а потом все само пойдет..." Он представил себе эту заманчивую картину и невесело усмехнулся: мечтать, конечно, не вредно.
КОРСАР. "КТО КОМУ ЗЕМЛЯК, ДА?"
Когда Корсар завернул за угол и очутился перед винтовой лестницей, его спина под камуфляжкой взмокла так, словно он прошел не по относительно прохладному коридору, а прогулялся внутри раскаленной и душной парилки. С трудом сдерживая порыв уж теперь-то, вне зоны видимости стража, броситься бегом, он принялся все так же спокойно и размеренно двигаться вниз. Это была не та лестница, по которой его конвоировали в "студию", но вела она скорее всего туда же, во внутренний двор. Каждая ступень была ниже предыдущей сантиметров на двадцать, спуск получался очень крутым, но быстрым. Один оборот, второй, третий... Корсар поймал себя на том, что считает обороты лестницы примерно с тем же чувством, с которым считал в училище витки штопора. "А ведь точно, словно в штопор свалился! Иди знай, выйду - не выйду... Корсар вспомнил лицо Наташи и строго приказал себе: - Выйдешь. И никак иначе!" Оказалось, что лестница сделала ровно семь витков, прежде чем окончилась дверью, из щели которой ощутимо тянуло жарой. Немного наклонив голову вниз, чтобы хоть как-то скрыть лицо, и взяв поудобнее узел, чтобы его, наоборот, было видно с любого ракурса, он взялся за ручку и потянул дверь на себя. Действительно, это был тот самый внутренний двор, только теперь беготня людей через него шла в удвоенном темпе. Быстро сориентировавшись, Корсар направился к воротам... И лишь отойдя достаточно далеко от двери, понял, что его поджидает неприятный сюрприз: теперь около ворот стояло четыре охранника с автоматами наготове. Трое из них были все теми же "воинами", а четвертый - явно из командиров. Пятнисто-желтая камуфляжная форма сидела на нем с особым шиком, а оправа темных очков издали посверкивала чем-то блестящим и дорогим. В тот момент, когда Корсар искоса его разглядывал, офицер внимательно выслушивал, что ему говорят по маленькой рации. И он, и его подчиненные не были похожи на толстомордого "воина" в коридоре, способного купиться на простейшую "телегу". "Не пройти..." - Корсар непроизвольно остановился на полушаге и тут же понял: обратно тоже не повернуть. У двери, из которой он только что вышел, занял позицию еще один патруль, выглядевший не более гостеприимно, чем тот, в воротах. Требовалось принимать решение - а решения не было! Опустив мешок на землю, Корсар присел рядом, изображая, что подтягивает его завязки, а на самом деле исподлобья по новой оглядывая двор в поисках хоть какого-то выхода. "Ворота? Нет!.. Главный вход? И вновь в студию?! Заполоскать мозги парням у двери? Не катит! А что еще? Что?!!" Было похоже, что весь этот муравейник сейчас живет одной мыслью: найти и поймать "грязного собаку". Весь - кроме двух парней у транспортера; казалось, что им на все тревоги наплевать. Они продолжали ковыряться все с тем же катком: только теперь высокий держал лом, а коренастый молотил кувалдой. Корсар поднялся на ноги, кинул мешок на плечо и двинулся дальше, чуть изменив направление. Решение, которое он принял, не было целиком сознательным, хотя, конечно, он отдавал себе отчет в своих действиях. По любой логике, он не должен был так поступать, и все-таки... - Слышь, земляк... - тихонько позвал Корсар по-русски, когда очутился рядом с транспортером. Высокий парень от неожиданности отпустил лом и обернулся. Каток подался вниз, и последний удар кувалды пришелся мимо него, да так, что весь корпус зазвенел. - Кыто каму тут зэмляк, да? - первым заговорил коренастый, сощурив и без того узкие глаза. Кувалды из рук он не выпустил и теперь вновь держал ее чуть приподнятой, чтобы при случае пустить в ее ход. - Погоди, Рустам... - остановил его высокий. Несмотря на загар, его широкое, голубоглазое лицо было настолько свойским, родным, что Корсар отбросил всякие сомнения и быстро заговорил, перемежая слова короткими, нервными вздохами: - Ребята, я - тот самый, которого ловят. Свой я, русский, из России, попал в переплет как кур в ощип... Помогите, а? Рустам раскрыл было рот, но высокий сделал знак рукой и, смерив Корсара с ног до головы быстрым взглядом, сказал: - Лезь в жестянку! Только без кипишу, чтоб никто не подумал... Там на полу ляжешь, просек? Корсар сделал несколько шагов назад, нагнулся, словно завязывая шнурок, сдвинулся поближе к распахнутому заднему люку и, улучив момент, нырнул внутрь транспортера. Если на открытом воздухе было просто очень жарко, то про внутренности транспортера можно было сказать, что там царит настоящее пекло. Гусеничная машина, изготовленная еще во времена Варшавского договора в некогда братской Польше, не была даже минимально приспособлена к действиям в жарком климате. Духота, разогретый металл, никакой вентиляции... Корсару в первую секунду показалось, что он не выдержит здесь и минуты, но он тут же подбодрил себя: "Ничего, сколько надо, столько и просидишь... Ребята же могут?" И тотчас же ребята напомнили о себе могучим ударом кувалды - процесс ремонта продолжался. Как скомандовал высокий, Корсар действительно лег на пол, хотя и не очень представлял себе, зачем это нужно - ведь вряд ли кто-то будет разглядывать через узкие бойницы, что творится в транспортере, а глянувший в люк увидит человека, хоть тот лежи, хоть тот сиди. - Бам-м-м!!! Бам-м-м!!! - удары продолжались, и корпус транспортера вздрагивал им в такт. "Еще полчасика так - и меня можно будет выносить!" обеспокоенно подумал Корсар. Он с испугом ощущал, как с каждым ударом все утоньшается и утоньшается стена, отделяющая его мозг от той боли, которая терзала его меньше суток назад. К счастью, до этого не дошло. Через десять минут и несчетное число ударов снаружи донесся голос высокого: - Хорош пока... - и Рустам ему ответил: - Ай, Борис, давно уже харош! "Борис, значит... - отметил Корсар. - Хорошее имя. Как же это его сюда-то занесло?" Тем временем Борис с Рустамом запрыгнули на броню (ботинки звучно стукнули по крыше, хотя до сочности звука кувалды им было далеко), и Борис уселся, спустив ноги в верхний люк. Словно бы ни к кому не обращаясь, он проговорил негромко: - Лады, земеля. Теперь рассказывай, только смотри: шлепну ногой вот так, Борис легонько стукнул каблуком об каблук, - умолкай и нишкни. Мало ли кто припрется. Корсар вытер рукавом пот со лба и перевернулся на спину. Теперь он имел возможность видеть узкую полоску пронзительно-синего неба, маленький кусочек стены и большую часть ног Бориса. По возможности коротко, без излишних подробностей пересказав свою историю, Корсар закончил ее так: - Словом, мне тут не на кого надеяться. Только вот вас, ребята, встретил. - Ну что ж, земеля... - после недолгого раздумья проговорил Борис. - Раз, говоришь, подставили тебя, грех не помочь. Только не прямо сейчас, сам понимаешь. До вечера-ночи просидишь тут, а потом сообразим что и как. Мы с Рустамом обещаем. Точно говорю? - Ай, отстань, да? - недовольно пробурчал коренастый. - Что "точно говорю"? Ты меня сначала спросил? Все сам придумал, сам сказал, а теперь про "точно говорю" спрашиваешь! - Брось бухтеть, узбек, - слово "узбек" высокий произнес как давно приклеившуюся кличку. - Я тебе потом все объясню. Ну? Рустам хотел еще что-то сказать, но Борис коротко зыркнул на узбека, и тот сказал явно совсем не то, что собирался: - Ладно... Ты сказал - я тоже сказал. Только зачем, не знаю! - А сейчас топать надо... Ты, земеля, - обратился Борис к Казаку, - лежи тихо-тихо. Я специально люк открытым оставлю, чтобы никто не подумал, что тут прячется кто. А ты... под откидную скамейку забейся, что ли. Если специально искать не будут, а мельком глянут - все нормально будет: там светло, здесь тень, да еще и очки у всех темные. Только не высовывайся ни хрена! А то и сам гикнешься, и нас подведешь. Уразумел, братан? Корсар тихонько буркнул "да", и Борис с Рустамом соскочили на землю. Послышались удаляющиеся шаги, и он остался один. Лежать тихо-тихо оказалось очень трудно. Корсар чувствовал себя, как котлета в духовке, и вся разница была в том, что котлету вынули бы через полчаса, а вот когда удастся выбраться ему... Не меньше жары и духоты его мучила и неизвестность. Первый порыв, заставивший Корсара подойти к ребятам, обронившим пару слов по-русски, уже угас, и его место заняли сомнения. Особенно беспокоила реакция второго парня, как его там - Рустам? Он с самого начала отнесся к беглецу враждебно, да и потом тоже особой радости не высказал. Хорошо, если просто ради сытного куска хлеба здесь парится, а ну как окажется идейным фанатиком? Хоть в этой парочке верховодит, конечно, Борис, но если дело дойдет до религиозных принципов, тут никакое верховодство не поможет! Да и кроме идейных соображений - поймавшему "гангстера" наверняка полагаются какие-нибудь пряники, а после голодного Узбекистана или Таджикистана у парня еще долго будет рефлекс: хватай, что можно! Единственным источником информации о происходящем во внешнем мире были звуки, и Корсар внимательно вслушивался в то, что доносилось до него через открытый верхний люк. Голоса... Команды... Натужный рев автомобильного двигателя, словно в этот дворик загнали тяжелый грузовик. Снова голоса - теперь можно даже различить слова. Кто-то на плохом английском орет, не иначе перед строем, о том, что "неверный пес" где-то скрывается, и скорее всего ему помогают некие предатели. Этим предателям будет то же самое, что и искомому "псу", только в двойном размере... Уже более спокойные голоса, видимо, после инструктажа и накачки бойцам разрешили разойтись... Густой басок покровительственно сочувствует некоему Альфонсу, что тому придется сидеть до ночи, а Альфонс мелодичным и красивым голосом отвечает, что ему как раз повезло, потому что есть кондиционер... Летчик завистливо поцокал порядком пересохшим языком: чего бы он сейчас не отдал за кондиционер! "Хотя, сказать по чести, и отдавать-то особо нечего", - трезво оценил свои мысли Корсар. - Ценного имущества при мне сейчас - разве что моя жизнь, да и ту ребята в арафатках намерены отобрать бесплатно. Боюсь, этот Альфонс, кем бы он ни был, не согласится на сделку!" С этими мыслями Корсар снова принялся прислушиваться к происходящему во дворе, пытаясь не думать о том, что в этой железной коробке можно элементарно сомлеть от жары и быть взятым хоть голыми руками. Снова двигатель - грузовик, или что там приехало, развернулся и облегченно замолчал... Пару раз проехала машина поменьше... Накатил и откатил шум пролетевшего вертолета... Корсар лежал, глядя в низкий потолок десантного отделения, и напряженно старался определить, что же на самом деле происходит сейчас в лагере. А заодно - сколько еще времени осталось до спасительной ночи. "Не знаю, как от врагов, а от жары ночь меня спасет точно! - повторял он про себя уже в который раз, как заклинание. - И все будет хорошо... Все получится..." Но пытка неизвестностью была еще мучительней, чем пытка жарой, и через час или полтора она стала невыносимой. Каждый новый звук, каждый новый выкрик снаружи казался Корсару знаком того, что его убежище обнаружено и в следующую секунду какая-нибудь спецкоманда кинется выковыривать его из металлической скорлупы. А он, обалделый от духоты, будет до последнего мгновения прятаться под дурацкой лавкой? Ну уж нет! Коли уж заявятся гости, встретить их надо будет лицом к лицу. "Реального проку, конечно, никакого. Надо будет - возьмут как миленького, хоть трепыхайся, хоть нет..." - попытался заставить себя рассуждать здраво Корсар. Но в то же время вопреки здравым рассуждениям все его существо восставало против мысли сдаться просто так, без сопротивления. И Корсар не выдержал. Дождавшись, когда голоса на улице в очередной раз стихнут, он осторожно выдвинулся из-под узкой лавки и оценил свое убежище со стороны: "Ха, тоже мне укрытие... Это ж насколько темные очки должны быть, чтобы меня не заметить? Как у кота Базилио?" Согнувшись в три погибели, он сделал короткий шаг и оказался около одной их бойниц в борту десантного отделения - но она оказалась закрытой бронестворкой. Рукоятка с красной пластиковой нашлепкой маячила рядом, но Корсар сдержался и продвинулся к следующей амбразуре. Здесь ему повезло больше - створка была сдвинута, и через отверстие сочился внутрь разогретого корпуса слабый сквознячок, дающий хоть какую-то иллюзию свежести. Корсар подставил ему лицо и даже зажмурился от удовольствия, и лишь потом посмотрел, чтобы изучить обстановку. Тот узкий сектор двора, который он получил возможность обозревать, никакой новой информации не дал. Камень, пыль и никого. Но кто же тогда только что отдавал команды? Уже уверенней Корсар перебрался к третьей, последней бойнице. До боли вжав голову в броню и скосив глаз, он смог разобрать маленький кусочек бампера машины, стоящей вне поля обзора. "Вот ведь дурацкая конструкция! Не то что стрельнуть, даже увидеть ничего нельзя как следует!" - возмутился он. Мало ли что там придумает Борис - а может быть, эта машина на дворе и есть тот самый шанс на успешный побег?! Оставалась, правда, еще одна возможность посмотреть, что к чему. Корсар внимательно осмотрелся: за десантным отделением маячила пожарная перегородка моторного отсека, в крышу упирались два широких короба воздухозаборников, а между ними был узкий лаз - ровно настолько, чтобы один человек смог перебраться в переднюю часть машины. - Вот уж воистину, все для человека, все для блага человека... усмехнулся Корсар вслух. - Что ж, попробуем стать этим человеком. Переднее отделение бронетранспортера оказалось рассчитанным на трех человек - водителя, командира и стрелка. Здесь все люки были закрыты, дневной свет пробивался лишь через смотровые щели и стояла приятная для глаз полутьма, хотя прохладнее от этого и не было. Первым делом Корсар осмотрел пулемет и разочарованно вздохнул: кроме нескольких пустых звеньев патронной ленты, лежащих на полу, никаких признаков боеприпасов здесь не оказалось. "Ладно... Не очень-то и хотелось", - вздохнул он, хотя на самом деле иметь под рукой хоть какое-нибудь оружие очень хотелось. "А теперь основное, зачем и пришел!" Корсар перебрался на командирское сиденье, и на уровне его лица оказался полукруг из нескольких обрезиненных перископов - то, что нужно. Он наклонился, приблизив глаз к переднему, и вздохнул снова: машина, стоящая посреди двора, шансом на бегство не была. С первого взгляда этот мастодонт напоминал инкассаторский броневик, из тех, что во множестве бегают по Москве и другим городам - маленькие, толстые стеклышки окон, спрятанные за броней колеса, и даже цвет похож, такой желтый, противный. Только зеленой полосы не хватает. Но у инкассаторских машин нет на крыше плоских башен с шестиствольными пулеметами и спрятанными в глубине линзами телеприцелов. "А экипаж небось сидит в холодке! - позавидовал Корсар. - Не иначе, это и есть место дежурства того самого Альфонса, которому сидеть там до вечера. Постучаться бы туда по-наглому! Кто дверь откроет, тому в глаз, а потом все само пойдет..." Он представил себе эту заманчивую картину и невесело усмехнулся: мечтать, конечно, не вредно.