Свиридов Алексей Викторович. Русский вираж (Истребители-2)

И еще разными людьми в разных местах было сделано несколько покупок, сунуто несколько взяток и перевезено несколько грузов. Обычная жизнь оживленного города... Полковник запаса Марченко недоумевал: график работ по подготовке к завтрашним демонстрационным стрельбам вдруг отменили и ввели вместо него новый. Конечно, полковник знал про случившееся прошлой ночью во время заправки, но это же не повод для того, чтобы заправлять самолет еще вечером! Всю ночь стоять с полной нагрузкой - это же противоречит инструкции, а заодно и здравому смыслу! Но спорить было бессмысленно, да и не с кем - с грехом пополам говорящий по-русски диспетчер передал решение администрации, и только. - Сами, так и так, не знают, чего боятся! А у меня людей не хватает. Марченко заодно помянул недобрым словом "блатных" назначенцев - летчика и переводчицу. Мало того, что оказались замешаны в скандале с угоном самолета, так еще и на работу с утра не явились. Может быть, конечно, и не прогул это, а например, опять в полицию вызвали, но предупредить-то можно было? Когда уже ближе к вечеру Казак явился пред светлые очи начальства, то полковник прежде всего оценивающе глянул на его лицо. Понятно: под глазами синяки, да и не только под ними, сами глаза шалые какие-то, лицо помятое... - Пил, что ли, всю ночь, а днем отмокал? - спросил его полковник и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Ладно, не отвечай, врать хоть не придется. И так все ясно. Что ж мне с тобой делать-то, а? Может, домой отправить к чертовой матери, а? Да ладно, не бойся. Я понимаю - нелегко тебе сейчас... Только больше так не делай. Договорились? У Казака в нагрудном кармане лежал факс, в котором полковнику запаса Марченко предписывалось прекратить всякий контроль над действиями Николая Морозова. Факс был настоящий, и Саша-гонщик заметил, что если полковник заерепенится, то можно будет вообще организовать его отстранение от должности. Казак представил себе, как седой ветеран, только что чисто по-человечески посочувствовавший ему и простивший серьезный проступок, будет читать этот факс, написанный бездушным бюрократическим языком, - и понял, что поступить так не может. И вообще, никак по-другому не может, кроме как сказать: - Товарищ полковник, разрешите с вами поговорить как мужик с мужиком? - И, увидев удивленный кивок, Казак начал: - На самом деле, ситуация такая... Над летным полем аэродрома "Галф-Бизнес" вполнакала зажглись прожектора начало темнеть. Длинный топливозаправщик отползал от стоянки выставочных самолетов, и, глядя ему вслед, Сергей Саломахин сообщил Казаку: - Пуганая ворона куста боится. То машины на поле не выпускали, а теперь, наоборот, централизованную заправку отменили. Думают, снаряд два раза в одну воронку попадает, или все же попадает, а? - Да, да, конечно... - невпопад ответил Казак. - Эй, парень, да ты где? - потормошил его Саломахин, и Казак отозвался: - Все нормально... Слушай, Серега, ты все как следует подсоединил? - Спрашиваешь! В лучшем виде. Только меня интересует, где там твои орлы? Казак глянул на часы. - Да вот, должны уже были появиться... Ладно, давай держать график. Запускай двигатель. Саломахин, прищурив глаза, глянул на Казака: - Ну смотри, Николай. Разобьешь машину - лучше мне не попадайся! - Будь уверен, не попадусь, - успокоил Казак. За этот день "частные лица" успели сделать и добыть многое, но вот с парашютами получилась неудача: покупать их в открытую было неразумно, а достать "левыми" путями не удалось. Инженер скрылся в кабине, и через несколько секунд к обычной симфонии аэродрома добавился звук еще одной турбины. Неторопливо проходящие по полосе четыре солдата с автоматами - военный патруль - синхронно повернули головы и так же синхронно отвернулись. - Ну давайте, давайте же... - процедил себе под нос "хлюпик-интеллигент", глядя в бинокль на патруль. - Ползете как мухи сонные! - Думаешь, услышат и шевелиться начнут? - с издевкой спросил один за "бандитов на выезде". Оба они, одетые в серые комбинезоны обслуживающего персонала, сидели по-турецки на пустой багажной тележке. Она была последней, четвертой, в маленьком составе, подцепленном к автоматическому буксиру. На первых трех лежала поклажа, накрытая зеленым брезентом. Как бы случайно, в одном месте из-под брезента виднелся бок большой авиационной покрышки. - Больше ждать нельзя. Поехали! - скомандовал "хлюпик" и щелкнул кнопкой на маленькой округлой коробочке, похожей на беспроводную компьютерную "мышь". Мотор электрокара загудел, и состав из тележек с заметной натугой тронулся с места, словно буксировщику давно уже пора было на подзарядку. Но на самом деле аккумуляторы у кара были вполне свежие, а вот груз в тележках лежал гораздо более тяжелый, чем тот, на который они рассчитывали. Двигаясь вдоль проложенного под бетоном кабеля, кар протянул состав почти вдоль всего аэродрома, предупредительно останавливаясь перед каждым перекрестком. Двое пассажиров в серых комбинезонах не были чем-то необычным: местный персонал часто пользовался таким попутным транспортом, благо водителя нет и некому согнать безбилетников. Патрули не обратили на состав особого внимания, зная, что маршрут каждого автоматического буксира задается и отслеживается компьютером в центре управления и без его разрешения ни одна такая тележка не тронется с места. И никто из них не заметил, что на самом деле кар переходит с одного маршрута на другой, подчиняясь нажатиям клавиш на "мышке". В центре управления же маршрут состава отмечался как проверочный и никакого беспокойства не вызвал: пусть погоняют машинку после ремонта в ручном режиме, а потом и на дистанционное управление передадут. Около стоянки "СМ-97" состав завернул и остановился рядом с самолетом. - Опаздываем! - бросил нервничающий Казак, и "бандит" сделал в ответ самоуверенный жест, мол, все нормально, успеем. Вместе с "хлюпиком" они отцепили сначала свою тележку, потом предпоследнюю, вручную подогнали ее к крылу самолета и сдернули брезент. Круглые блоки неуправляемых ракет, уже снаряженные своим смертоносным грузом, ровным рядком лежали на тележке. "Бандит" положил руку на пульт сбоку, и зашипели гидронасосы, поднимая грузовую платформу на уровень пилонов подвески. - Давай быстрее! - теперь уже забеспокоился "хлюпик", и это было понятно. Сейчас любой случайный взгляд мог погубить всю затею: с чего бы это на ночь глядя на выставочном самолете меняют одни блоки, нарочно оставленные сверкать некрашеным алюминием, на другие, покрытые маскировочной окраской. На следующей тележке оказался пулеметный контейнер, который пришлось подвешивать под фюзеляж самолета вчетвером - уж больно тяжелым он оказался, а прямо на платформе подкатить его под брюхо оказалось невозможно: слишком низко. Потом пришел черед заполнить салон самолета, и после окончания погрузки пневматики его колес заметно просели. - Взлетим? - с сомнением спросил "бандит" Казака, но тот уверенно успокоил: - Куда денемся... Главное, обратно сесть. Все, давай внутрь! Когда Казак сел в левое пилотское кресло, Саломахин, до сих сидевший на правом, повернулся к нему: - Ну, все вроде, температура в норме, движок - как часы, только не тикает. Изменение программы ответчика вот здесь, не забудь! И... - инженер еще что-то хотел сказать, но лишь хлопнул Казака по плечу и быстро вышел из самолета. Щелкнула, закрываясь, дверь, винт сначала нехотя повернулся, потом еще разок - быстрее, и через секунду превратился в туманный, чуть посверкивающий в лучах аэродромных прожекторов диск. "СМ-97" качнулся на амортизаторах, тронулся с места и покатил вперед. Саломахин долго стоял, глядя вслед самолету, и еще раз мысленно пожелал Казаку удачи. Когда полковник Марченко вызвал его и объяснил, что собирается устроить Казак, Саломахин сначала не поверил в то, что слышит. Но на шутку или розыгрыш это было не похоже, да и вообще, шутить такими вещами было не в характере полковника. Сообразив, что Марченко сознательно дал "добро" на всю авантюру и готов в случае чего прикрывать Казака до последней возможности, Саломахин сначала поразился, а потом сообразил, что по-другому и быть не могло. Фронтовое правило - "сам погибай, а товарища выручай". И, осознав это, сам Сергей тоже не по приказу, из-под палки, а вполне добровольно принял участие в подготовке "СМ-97" к ночному полету. И сам поставил подпись на полетном листе, который в случае чего не выдержал бы мало-мальски серьезной проверки. В это время Казак тоже смотрел на полетный лист и думал примерно о том же: филькина грамота она филькина грамота и есть. Перелет на частный аэродром для демонстрации самолета некоему богатому покупателю... Ага, ночью. С полной заправкой. Да по одной взлетной дистанции можно понять, что самолет загружен под завязку! И как только поверили на диспетчерском пункте! Да и поверили ли... А ведь еще ПВО, которая будет вести маршрут. Конечно, некая отмазка имеется, но все настолько шито белыми нитками... Вернее черными - Казак вдруг вспомнил, как в училище пошла мода подшивать белые подворотнички черными нитками, пока начальник не издал специальный приказ, запрещающий такое. Отсюда и выражение про черные нитки, понятное далеко не всем. Эх, училище, вылетавшие все ресурсы "Л-39" - но именно на них Казак получил первую практику стрельбы "НУРСами", без всякой автоматики и интегрированных систем наведения "самолет-цель". Потом на "Сухих" с их мощным бортовым вычислительным комплексом это оказалось не нужным. А вот теперь - пришло время вспомнить старые уроки! В полусотне метров от "СМ-97" ожидал разрешения на взлет древний "Фэмили Пайпер" с тайваньским регистрационным номером, чем-то похожий на российский самолет: тоже небольшой, двухмоторный, с низко расположенным крылом. Казак немного прищурился: действительно, издалека эти самолеты можно перепутать, хотя у "Пайпера" и нет той хищной стройности, как у смоленского самолета. Может быть, издалека их и можно перепутать, но вблизи... Хотя, с другой стороны, у тех, кто сможет смотреть вблизи, будут немного другие заботы. Казак глянул вправо: пульт управления автоответчиком вот он, под рукой. Стоит всего лишь щелкнуть тумблером, и вместо родной, СМ-овской программы, заработает другая, и на всех системах контроля воздушного движения возникнет еще один тайваньский самолет, с тем же самым бортовым номером и экипажем. Если все произойдет так, как задумано, одновременно с этим ответчик настоящего "Пайпера" должен замолчать и молчать все оставшееся время, пока его летчик будет преодолевать две сотни километров до Ирана. Казак вздохнул: ох, липа... Вся надежда на то, что у наземников будут более серьезные дела, чем следить за мирным частником. "Интересно, сколько этому "частнику" отвалили за то, чтобы он взялся за такое дело? - невольно подумал молодой летчик и даже позавидовал: Наверное, немало. А я еще думал - раз Лев Сергеевич банкир, так у него и чувств человеческих нет. А он уже столько денег на Корсара выкинул!" Если бы Казак узнал, что конкретно эта часть операции не стоила банкиру ни цента, он бы очень удивился. Между тем А Вонг, пилот и владелец "Фэмили Пай-пера", удивлялся совсем другому. Неделю назад русские "пасаны" начали его проверять, а позавчера он понял, что его раскусили окончательно, и проклял тот день, когда решился заняться своим обычным бизнесом именно здесь. Наркотики в Дубае были запрещены столь строго, что торговля ими сулила большие деньги. Настолько большие, что можно было рискнуть залезть на территорию, уже кем-то контролируемую. Риск А Вонга не оправдался, и последние два дня он ожидал расправы, даже не пытаясь уйти. Но "пасаны" поступили странно: забрали уже вырученные деньги, неразошедшийся товар, но вместо всего остального просто отвезли к еще каким-то непонятным людям. Непонятные люди объяснили, что требуется сделать, и предупредили, чтобы он никогда не возвращался в Эмираты. Вот уж излишняя забота! Возвращаться А Вонг и не собирался - даже если бы его не предупредили, что на следующий день после отлета вся информация на него будет передана властям. Тем временем аэродром "Галф-Бизнес" продолжал работать в своем обычном режиме, разве что появившиеся в большом количестве автомобили-топливозаправщики придавали его облику новый колорит. На территории, которую не заняла выставка, жизнь шла своим чередом: приземлившиеся самолеты рулили на стоянки, улетающие катились к полосе и останавливались, ожидая своей очереди на взлет, да и около неподвижных машин кое-где кипела работа - обслуживание, заправка, предполетный осмотр... Незнакомый с постановкой дела человек удивился бы: как все эти люди и самолеты ухитряются не мешать друг другу, не сбиться в одну бестолковую кучу? На самом деле вся жизнь аэродрома, конечно же, находилась под контролем, мощные вычислительные системы и опытные диспетчеры постоянно контролировали и направляли ее, заранее предвидя развитие ситуации на несколько этапов вперед. Конечно, даже опытный диспетчер способен ошибиться или что-нибудь забыть, но компьютеры помнили все. Сколько "бортов" находятся в воздухе, ожидая посадки, сколько их запросило взлет, сколько заявок на вылет подано на следующий час. Сколько самолетов сейчас взлетает в разных странах мира, направляясь сюда, и сколько их находится на маршруте. Приходилось учитывать не только имеющуюся на данный момент ситуацию, но и прогнозировать ее на будущее. Поэтому для каждого самолета рассчитывалась вероятность, что его хозяину вдруг понадобится срочный вылет, и исходя из нее выбиралось место на стоянке, формировался график вылетов, резервировались временные окна. Какая-то из ячеек памяти компьютера содержала данные и о российском самолете "Бе-32", стоящем на такой-то стоянке в таком-то секторе. Среди многих прочих параметров, про которые помнила машина, была и вероятность неожиданного вылета. Вероятность эта, по мнению умного компьютера, была равна нулю... А то, что в середине дня к русскому самолету подошли два человека и довольно долго возились вокруг него, а под конец возни даже запустили двигатели - так мало ли какие работы могут вестись на поставленном на прикол аэроплане. Серо-стальной "Мерседес" с удлиненной базой почти не привлекал внимания прохожих на улицах - модель не самая последняя, куплена по дешевке на распродаже. Вот если бы это был новый "Ягуар" или, скажем, "Бентли" тогда да, уважительные и завистливые взгляды провожали бы его до конца улицы. Впрочем, отсутствие интереса было новому владельцу "мерса" только на руку. Не интересовало его и плачевное состояние подвески, насмерть убитой весом брони, бездумно навешанной второразрядным ателье на и так-то нелегонькую машину. Зато то же самое ателье форсировало двигатель, уменьшив, правда, при этом его ресурс раза в три, - но вот уж о долговечности машины заботиться теперь не приходилось. - Что слышно? - не отрываясь от управления, спросил Саша-гонщик, и сзади послышался голос "аналитика" Сергея: - Наши еще не взлетели. Может, обождем? - Нельзя. На воротах все рассчитано. - Тогда их могут не пустить в воздух? - Могут. А могут и пустить. А вот нам точно ждать нельзя! - И с этими словами он выключил электронный контроль скорости и прибавил газу. Стрелка спидометра отлепилась от разрешенной шестидесятикилометровой отметки, легко проскочила сотню и ушла куда-то в правую сторону шкалы. Запищал радар-детектор, и зеркало заднего вида отразило где-то вдали красно-синие вспышки полицейской мигалки. - Занервничали... - презрительно процедил Саша и точным движением руля пустил машину в поворот. Завизжали задние колеса, но через несколько секунд машина выровнялась, и теперь она неслась к служебным воротам "Галф-Бизнес". Сидящий на самом заднем сиденье Хомяк внутренне сжался: хотя он сам вызвался принять участие во всей этой авантюре, но все-таки на такой скорости он увереннее чувствовал бы себя за штурвалом самолета. Въезд перегораживал сначала яркий шлагбаум, потом толстая цепь, и, наконец, последним препятствием для транспорта являлась широкая и высокая арка, оканчивающаяся подъемными воротами. Шлагбаум был уже опущен, но цепь лежала на земле, а ворота были открыты сквозь них сейчас неторопливо проезжал ярко-красный трейлер. - Начали! - буднично предупредил Саша и добавил: - Держитесь там, что ли... На самом же деле, вопреки спокойному, как всегда, тону, он был немного напряжен. По расчетам все должно пройти чисто, но расчеты имеют свойство не оправдываться! "Мерседес" рванулся прямо на шлагбаум. Расстояние между машиной и воротами сокращалось гораздо быстрее, чем двигался трейлер. Между полуприцепом и проемом ворот уже виднелась щель, но сейчас в нее мог бы пройти разве что мотоциклист. Осколки яркого пластика шлагбаума полетели в стороны, и ту же "мерс" мелко завибрировал: немецкие тормоза честно выполняли свою работу, замедляя машину так, как только можно, но при этом не давая ей потерять управление. Мелькнули ошеломленные лица охранников, которые даже не успели сообразить, что произошло, - а Саша-гонщик уже дернул селектор коробки до упора вперед и отжал педаль газа до пола. Двигатель заревел, словно его убивали, из-под покрышек поднялись облачка тошнотворной резиновой гари, и "мерс" так резко дернулся вперед, что Хомяка отбросило к спинке заднего дивана... вместе с ручкой, за которую он хватался побелевшими пальцами. Удар, звон стекла и скрежет металла! "Мерсу" не хватила десятка сантиметров, и он всей своей массой ударил в задний брус полуприцепа. Крыло и фары превратились в лохмотья, но бронекоробка двигателя удар выдержала, в свою очередь, отогнув брус под прямым углом. Саша продолжал давить на газ, и машина с громким скрежетом буквально протиснулась между стеной и трейлером, украсив свои борта вмятинами и глубокими царапинами во всю длину. Сзади раздался глухой стук. Хомяк обернулся и увидел, что заднее стекло украсилось несколькими выщербинками. - Быстро опомнились... - пробормотал сидящий рядом с ним "секретарь-референт". Хотя "мерс" продирался через узкую щель всего несколько секунд, Хомяк за это время успел передумать многое. "Опомнились... А если нам наврали и на посту все-таки есть противотанковые снаряды? Никакая броня не спасет! Влез же я..." Трехосный полуприцеп казался бесконечным, и когда за темным стеклом лимузина мелькнули тягач и изумленное лицо водителя в окне, Хомяк решил, что к воротам уже успела сбежаться вся военная полиция города. Но на самом деле с момента удара в шлагбаум прошло не больше пятнадцати секунд, и охрана при воротах только-только сообразила подать сигнал тревоги. Оставив на память тягачу обломок заднего бампера, длинный "мерс" вырвался на поле и полетел вперед, не обращая внимания на разметку. От рывка смятое и задравшееся вверх крыло легло поперек лобового стекла, заслонив обзор, и Саша отчаянно завращал рулем, пытаясь сбросить помеху. Машина пошла юзом, завертевшись на бетоне, словно на льду, и приложилась обо что-то бортом. Внутри салона словно бы взорвалось подряд несколько петард, и надувные занавески вывалились из потолка, спасая головы пассажиров. Изуродованное крыло наконец-то отлетело в сторону и несколько раз перекувырнулось по бетону. - Где стоянка? - бросил Саша, и ему ответил "солидный бизнесмен", первым сориентировавшийся в обстановке: - Влево-вперед... Где вышка! "Мерседес" слова вильнул задом и тут же выправился, направленный в нужную сторону. Саша гнал через аэродром, почти не обращая внимая ни на кидающихся, в стороны людей и судорожно отворачивающие с дороги машины, ни на автоматные очереди патрулей, оказавшихся рядом. Большой и красивый джип, только что отъехавший от трапа изящного мини-лайнера, увернулся особенно неудачно: резкий поворот опрокинул его прямо на цистерну топливозаправщика. Полыхнула вспышка, и в мгновение ока на бетоне разлилось огненное море, бурлящее огнем и жирным, черным дымом. "Мерс" влетел прямо в него, и Хомяку уже второй раз за последние минуты показалось, что время остановилось. Машина словно повисла в облаке адского пламени, и он решил, что еще секунда, и в этом же пламени растворятся все они, - но бронированный лимузин выскочил из пламени, лишь чуть-чуть закоптившись. Хомяк еще не успел прийти в себя, а Саша-гонщик снова ударил по тормозам "Мерседеса". Сумасшедшая гонка по аэродрому не прошла для машины даром вместо того, чтобы остановиться там, где задумано, лимузин резко вильнул и некоторое время под визг резины полз боком. - По плану! - скомандовал "бизнесмен", и дверцы "мерса" синхронно открылись. Сразу откуда-то издали прозвучали выстрелы. Двое парней, сидевших на откидных сиденьях, одновременно выскочили, тут же присев под прикрытие дверей, и открыли ответный огонь из компактных пистолет-пулеметов. - Ну, летун, твой выход! Серега, прикрываешь... - распорядился Саша-гонщик, и "аналитик" извлек из-за чехла на потолке автомат. - Я первый, ты бегом! - бросил он и, выпрыгнув из машины, направил оружие туда, откуда только что доносились выстрелы. Но в перестрелке наступило затишье, и Хомяк, поняв, что другого шанса может не представиться, со всех ног бросился к своему "Бе-32", сиротливо стоящему на окраине бетонного поля - дальше до самой взлетки шло уже грунтовое пространство. Оказавшись внутри самолета, Хомяк прежде всего порадовался, что заботливые хозяева "Галф-Бизнес" таки убрали основные следы побоища, даже пятен крови нигде не было видно. Конечно, приборная доска все так же зияла пробоинами, а осколки разбитых приборов похрустывали под ногами - это-то ладно... Он быстро щелкнул тумблерами и удовлетворенно хмыкнул: аккумуляторы оказались заряженными, топливо тоже было, и даже двигатели грели не позже часа назад. "Иди ж ты! Ведь сделали!" - удивился он. Он не очень-то верил, что самолет окажется готовым к вылету. "Ладно, приступим..." Оказавшись в привычной обстановке на пилотском кресле, Хомяк сразу забыл про то, что совсем недавно обмирал от страха в несущейся машине. Здесь, в самолете, хозяином положения был он, и все зависело от него... А не от какого-то бритого мужика за рулем взбесившейся машины! Стрельба за бортом самолета вспыхнула вновь и вновь прекратилась. "Поубивали он там всех, что ли?" - без энтузиазма подумал Хомяк и крикнул в открытую дверь: - Все в порядке, грузимся! - Понял! - отозвался Саша и взмахнул рукой. Трое из команды начали быстро закидывать в самолет небольшие темно-зеленые тюки, а сам он и еще два человека внимательно наблюдали за металлической конструкцией, увенчанной синим фонарем - за ней скрывались четверо полицейских, которые считались охраной арестованного самолета. Уже полминуты полицейские не подавали признаков жизни, но это вовсе не значило, что они убиты. - Готово! - крикнул один из грузивших тюки. - Поехали... - отозвался Саша и, проследив, как вся оставшаяся команда ныряет в дверь самолета, последовал за ними. Хомяк уже запустил двигатели и снял "Бе-32" с тормозов, когда Саша закрывал дверь. - Пока никого, - с некоторым удивлением доложил один из "бандитов", занявший позицию около иллюминатора. Он держал наготове небольшой контейнер гранатомета и согласно плану был готов отбить попытки остановить самолет. - У них, похоже, и без нас дела, - сообщил наблюдатель с другой стороны. Саша нагнулся и глянул в иллюминатор двери. Столб черного дыма от горящего заправщика уже поднялся высоко в небо, и около огромного костра мельтешили человеческие фигурки и силуэты пожарных машин. - Да, им пока что не до нас, - согласился он, и схватился за кресло: Хомяк развернул самолет и дал полный газ, собираясь взлететь прямо с грунтового участка. "СМ-97" уже выруливал на взлет, когда где-то вдали раздались выстрелы, а потом полыхнуло красное зарево. Взрыв и пожар не предусматривался никакими планами, но что-то менять было уже поздно. "Будут с контрольной башни останавливать - сделаю вид, что помехи и не слышу!" - решил Казак для себя и двинул рычаги управления двигателями вперед, начиная разбег на полминуты раньше срока, указанного диспетчером. Но возмущенного голоса в наушниках не раздалось: на "Галф-Бизнес-Аэро" уже возникли проблемы гораздо более серьезные, чем полуминутное расхождение с графиком какого-то маленького самолетика.
   ЧАСТНЫЕ ЛИЦА. СПАСАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ
   На подлете к лагерю Хомяк отключил автоответчик, а Казак догнал "Бе-32". Теперь самолеты шли бок о бок, так, что на радарах должны были сливаться в одну точку, а автоответчик "СМ-97" заявлял, что он всего лишь безобидный "Фэмили Пайпер" с тайваньской регистрацией. Хомяк надел зеркальные очки и кивнул Саше, который очки нацепил еще в начале полета. - Лагерь "Аль-Хазиф", - английский Саши был безупречен, - прошу разрешения на посадку. Аварийная ситуация, вышло из строя радио- и навигационное оборудование, прием невозможен. Лагерь "Аль-Хазиф", идем на посадку. - Неопознанный самолет, посадку запрещаю, закрытая зона! - нервно ответил дежурный диспетчер. Такая нештатная ситуация то ли не предусматривалась, то ли была не в его компетенции. - Лагерь "Аль-Хазиф", иду на посадку, аварийная ситуация, - монотонно говорил Саша, не обращая внимания на истерику диспетчера и продолжая разыгрывать полную "глухоту" "Бе-32". - Неопознанный самолет, посадку запрещаю, закрытая зона! - диспетчер просто растерялся и теперь повторял одно и то же как попугай. - Да вызовите же дежурного! - заорал он также по-английски, видимо, не соображая, что его может не понять арабский персонал. Лагерь, нервно обшаривающий небо лучами прожекторов, вынырнул из-за барханов и оказался вдруг совсем близко. - Хомяк, отсчет! Три, два, пошел! - азартно крикнул Казак, и с пусковых блоков "СМ-97" сорвались две ракеты. Одновременно те люди, кто находился в обеих пилотских кабинах, закрыли глаза и начали отсчет секунд.