Страница:
Этих наводящих на размышление тем она всегда старалась избегать…
Все это проклятые пришельцы Мередита. До тех пор пока в феврале правительство не взяло командование операцией на себе, Ван Дайн был местом корпоративной деятельности пришельцев. Независимо от того верил ли народ тому, что белые пузыри, которые правительство с такой охотой демонстрировало перед телекамерами, были инопланетянами или кошмарной продукцией генной технологии, не приходилось сомневаться в том, что эти ужасные создания находились под прикрытием всевозможных корпораций для того, чтобы выкачивать деньги на свои нужды. Наиболее известными из них были предприятия «Ниоги» в Нью-Йорке. Они помогали оружием движению сопротивления моро.
Но это вовсе не означало, что такое предприятие было единственным.
Если бы федералы обнаружили одну из таких корпораций и накрыли бы ее…
— Пусть кто-нибудь скажет мне, что я сплю.
— Вы спите, — из невидимого динамика послышался булькающий голос.
— Это какое-то наваждение.
— Хотите внести изменения в операционный процесс?
— Нет, не думаю…
Что, черт побери, должна она делать?
— Тогда с какой целью кролик просит доступ к базам данных?
— Я хочу знать, какую информацию передавал Байрон.
— Пожалуйста, уточните определения.
Эйнджел вопросительно посмотрела на мистера Кея, словно ожидала от него помощи. Но он с головой ушел в работу и как будто не замечал ее. Она вздохнула.
— Байрон Дорсет. Если я разговариваю с Ван Дайном, то он работал на вас, передавал данные.
— Никаких записей о Байроне Дорсете не существует…
— Чушь собачья.
— Перекрестная ссылка на Байрона Дорсета, имеющаяся в базе данных по Эйнджелике Лопес, подтверждает, что Дорсет был работником «Ван Дайна Индастриал». Невозможность считать данные вызвана высокой вероятностью повреждения носителя первичной информации при передаче.
— Что?
— Перекрестная ссыл…
— Да заткнись же ты. — Эйнджел покачала головой. — Что ты имеешь ввиду, говоря о «повреждении информации при передаче»?
— Во время передачи данных Расой правительству Соединенных Штатов Раса повредила первичный носитель информации, в результате чего было утрачено 80 процентов хранившихся на нем данных. Операционная возможность его с помощью обхода поврежденных секторов была восстановлена на 67% оптимума. Объем памяти равен 72% оптимума. Хранящиеся данные занимают 5% объема.
Когда правительство взяло контроль над Ван Дайном, пришельцы попытались обобрать собственный компьютер, чтобы не допустить попадания информации в руки федералов…
— Что ты имеешь ввиду, говоря о базе данных Эйнджел Лопес?
— Информация получена с вашего терминала. Адрес: Эйнджел, перекрестная ссылка: кролик.
Классификация: СЕКРЕТНАЯ ИНФОРМАЦИЯBЫCШEЙ СТЕПЕНИ.
Эйнджел украдкой взглянула на мистера Кея. Маленький франк в самом деле скрупулезно собирал по ней всю имеющуюся информацию. Она решила, что он испытывает в этом острую необходимость. У таких парней, как он, это, по всей вероятности, в крови.
— Идет обработка данных вашего терминала.
— И что?
Мистер Кей выругался по-японски и еще быстрее забарабанил пальцами по клавиатуре.
После едва заметной паузы последовало продолжение.
— Определение природы данных, передаваемых Байроном. Оценка закодированных карточек с информацией. Копирование зашифрованных сведений. Интерпретация возможной стратегии кодирования. Интерполяция возможных алгоритмов. Приблизительное время для восстановления информации — 32.56 часов, вероятная погрешность не более 5%. Задание первоочередной важности. Контакт возобновится, как только задание будет выполнено.
— Минутку…
В кабинете снова зажглось электричество, и Тетсами разразился целой серией японских ругательств. На мгновение голографический экран озарился красным светом, и снова на нем как ни в чем не бывало появилось графическое изображение виртуального пространства с отступающим огоньком курсора. События на экране с прежней скоростью развивались теперь в обратной последовательности.
—… НОСТЬ. ПРИНИМАЮТСЯ МЕРЫ АВАPИЙHOЙ БЕЗОПАСНОСТИ.
Голос, раздававшийся из динамика, приобрел прежние звуковые характеристики. Теперь Эйнджел казалось, что весь диалог, который она провела, не имел никакого отношения к настоящей реальности. Единственным свидетельством того, что все это не было игрой воображения, — служил вид мистера Кея. Усталый, обливающийся потом франк медленно откинулся на спинку стула.
— Связь прервалась, — проговорил он.
Наконец гидравлическая дверь открылась, и в комнату во главе с телохранителем мистера Кея ворвался целый отряд охранников. Увидев, что мистер Кей цел и невредим, они остановились. Тот кивнул головой, и охрана ретировалась.
Посмотрев на Эйнджел, мистер Кей сказал:
— Я знал, что система окажется интересной.
Около двух часов понадобилось Тетсами для того, чтобы обрести некое подобие нормы и привести в порядок свой операционный блок. Эйнджел стояла в углу и старалась ни во что не вмешиваться.
С каждого терминала, связанного с системой шло воспроизведение ее диалога с «ТЕХНОМАНСЕРОМ». Повтор проводили не менее десятка раз. Техники изо всех сил старались разобраться в том, что фактически произошло.
Первый и наиболее очевидный вывод, к которому они пришли, заключался в том, что «ТЕХНОМАНСЕР» взял контроль над всей системой, при этом «Тошиба ODS» стала его периферическим терминалом, подобно любому другому. Она слышала, как техники говорили о неимоверных скоростях процесса и о том, что машина менее чем за десять секунд вобрала в себя всю память с жесткого диска «Тошибы».
В процессе работы машина предприняла попытку рассматривать мистера Кея в качестве такой же периферии. Естественно, что вряд ли кому может понравиться такая оценка ваших мозгов.
Еще обслуживающий персонал спорил о том, из чего могли быть сделаны «матрицы голографической памяти на аморфных кристаллах». Они даже сделали предположение о том. что операционная система такого типа в самом деле могла контролироваться искусственным интеллектом.
Еще их беспокоили федералы — нет, правильнее было бы сказать, что программисты просто в ужас пришли, узнав об этом. Дураку было ясно, что такой эпизод не мог пройти незамеченным. Хотя программа «взлома», которой они воспользовались для маскировки своего сигнала, продержалась на протяжении всего контакта.
Странным явился и сам факт связи с «Техномансером». Весь коммуникационный путь, включая и главный процессор пришельцев, состоял из традиционной вереницы компьютеров, каждый из которых был оборудован стандартной системой защиты. Служба государственной безопасности позаботилась о том, чтобы все компьютеры на линии были оснащены лучшей системой защиты от проникновения в их святая святых.
Программистам удалось беспрепятственно проникнуть сквозь все заслоны защиты программного обеспечения. Их специально обучали этому, а мистер Кей — создан с этой целью. Сметая на пути все преграды, они дошли до Ван Дайна, где поджидал их сторожевой пес правительства — стандартный процессор, охраняющий правительственную линию связи и черный ящик пришельцев.
Дальше никакой охраны не существовало. За воротами система была открытой, и любой, кто сумел проникнуть так далеко, мог получить доступ к любому уголку информации. Подвох состоял лишь в том, что машина знала о вашем присутствии. Она была совершенно чистой, tabula rasa, но обладала собственным волеизъявление. В том случае, если не было обратных указаний, она могла сама выносить суждения.
Теория мистера Кея состояла в том, что после повреждения, нанесенного машине ее прежними хозяевами, она находилась в такой эмбриональной стадии развития, что, вероятно, не могла отличить пиратского сигнала мистера Кея от легального запроса правительственных учреждений. Для «ТЕХНОМАНСЕРА» правительственная линия была единственной связью с внешним миром. Любой запрос, идущий по этой линии, считался легальным.
Все шло как по маслу. Но тут мистер Кей заподозрил, что у «ТЕХНОМАНСЕРА» был поврежден мозг.
Вопрос состоял в том, насколько серьезно Ван Дайн отнесется к «инструкциям» Эйнджел.
Однако все складывалось чересчур успешно.
Слонявшейся без дела по напичканной компьютерами комнате Эйнджел стало уже казаться, что большинство компьютерных террористов из ударной группы испытывали чувство ликования от того, что такие вещи могут существовать. Их радость омрачала волна негодования от того, что единственным лицом, кто смог вести диалог с машиной, стал занюханный кролик.
Мистер Кей всем своим видом напоминал ребенка, которому только что сказали, что на Рождество бывает двенадцать дней, и оно уже началось.
Когда разговор перекинулся на тему фальсифицированных данных, введенных в систему AI, Эйнджел решила вернуться в предоставленные ей апартаменты.
Сев перед экраном видеокома, занимавшего всю стену, она стала размышлять о том, что Байрон работал на пришельцев. Белые пузыри, эти формы внеземной жизни, заняты на Земле, по словам президента Соединенных Штатов, таинственной деятельностью. Какие только обвинения не навешивал президент Мередит на пришельцев! Он обвинял их в том, что они ввергли страну в пучину беспорядков. По его словам, они были повинны в политическом хаосе, царившем в Вашингтоне, в вооружении и финансировании радикально настроенных группировок, в мятежах и бунтах…
Анака был прав: все они живут в каком-то ужасном кошмаре.
Байрон выполнял обязанности курьера для внеземных созданий, которые возглавляли «Ван Дайн Индастриал» до того, как им на смену пришли федералы. Инопланетяне, которых «ТЕХНОМАНСЕР» назвал Расой. Раса нуждалась в ком-то, кто физически мог транспортировать сведения для их клиентов, поскольку их главный процессор, «ТЕХНОМАНСЕР», был абсолютно изолирован от коммуникационных сетей. Компьютер Ван Дайна так долго находился в полной изоляции, что мистер Кей уже не видел способа, как пробиться к нему.
Это стало возможно только благодаря тому обстоятельству, что руководство Ван Дайна сменилось, и федералы проложили специальную коммуникационную линию, соединившую корпорацию с округом Колумбия. До смены власти искусственный мозг Расы пребывал в полной безопасности и не имел никаких контактов с внешним миром.
Единственное исключение составляли данные, передаваемые Байроном.
Потом, если верить Анаке, в прошлом феврале «Ван Дайн Индастриал» перешел в руки правительства. Байрон оказался внештатным моро, хозяева которого были врагами государства. Ему страшно повезло, что Раса уничтожила практически все файлы «Ван Дайна» до того, как федералы наложили на него свою лапу. Байрона за ненадобностью вышвырнули на улицу. Пришельцев переселили в огромный купол на Алькатрасе.
Пришло время тихо и спокойно уйти от дел.
Но что было делать Байрону, если в тот момент, когда федералы завладели Ван Дайном, у него на руках оказались важные сведения? Ведь миллионером он стал только благодаря тому, что передавал важную информацию. Интересно, когда Байрон понял, что остался один, сколько времени ушло у него на то, чтобы сообразить, какую сумму зарабатывал Ван Дайн на той информации, которую поставлял им. По какой цене Ван Дайн мог продавать ее, если за услуги курьера мог позволить платить сотни косых или что-то около этого?
Миллион?
Десять миллионов?
Сколько могли стоить эти сведения, когда корпорация оказалась не у дел? Когда Байрон стал ее единственным полномочным обладателем?
— Иисус Христос.
Голова Эйнджел пошла кругом. Пока это были голые измышления, однако в них был смысл. Теперь она понимала, почему из-за этого люди буквально сходили с ума.
Еще ей стало ясно, что Байрон зарвался.
Вместо того чтобы совершить нормальную торговую сделку и все денежки положить в карман, он связался со всеми мыслимыми и немыслимыми потенциальными покупателями и попытался продать имевшиеся у него сведения как можно дороже.
Но заинтересованные лица раскусили его хитрый ход.
Теперь Эйнджел только оставалось выяснить, кто был в числе этих потенциальных покупателей. Нужно было узнать, кто этот Старик, что стоит за спинами «Рыцарей». Она хотела знать, кто нанял банду боевиков-котов. Еще нужно было узнать, кто эти ребята из Денвера. Вот из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор с пластиковыми карточками — носителями информации.
Как оказалось, в реальной жизни вовсе не имело значения, что именно содержалось на тех чертовых карточках, — важно было только то, кто стоит за всем этим.
Эйнджел могла побиться об заклад, что любой пришелец, из числа тех, кто контролировал «Ван Дайн», мог бы сказать ей, кто конкретно причастен к этому делу.
Теперь ей оставалось найти его и поговорить с ним.
ГЛАВА 22
Все это проклятые пришельцы Мередита. До тех пор пока в феврале правительство не взяло командование операцией на себе, Ван Дайн был местом корпоративной деятельности пришельцев. Независимо от того верил ли народ тому, что белые пузыри, которые правительство с такой охотой демонстрировало перед телекамерами, были инопланетянами или кошмарной продукцией генной технологии, не приходилось сомневаться в том, что эти ужасные создания находились под прикрытием всевозможных корпораций для того, чтобы выкачивать деньги на свои нужды. Наиболее известными из них были предприятия «Ниоги» в Нью-Йорке. Они помогали оружием движению сопротивления моро.
Но это вовсе не означало, что такое предприятие было единственным.
Если бы федералы обнаружили одну из таких корпораций и накрыли бы ее…
— Пусть кто-нибудь скажет мне, что я сплю.
— Вы спите, — из невидимого динамика послышался булькающий голос.
— Это какое-то наваждение.
— Хотите внести изменения в операционный процесс?
— Нет, не думаю…
Что, черт побери, должна она делать?
— Тогда с какой целью кролик просит доступ к базам данных?
— Я хочу знать, какую информацию передавал Байрон.
— Пожалуйста, уточните определения.
Эйнджел вопросительно посмотрела на мистера Кея, словно ожидала от него помощи. Но он с головой ушел в работу и как будто не замечал ее. Она вздохнула.
— Байрон Дорсет. Если я разговариваю с Ван Дайном, то он работал на вас, передавал данные.
— Никаких записей о Байроне Дорсете не существует…
— Чушь собачья.
— Перекрестная ссылка на Байрона Дорсета, имеющаяся в базе данных по Эйнджелике Лопес, подтверждает, что Дорсет был работником «Ван Дайна Индастриал». Невозможность считать данные вызвана высокой вероятностью повреждения носителя первичной информации при передаче.
— Что?
— Перекрестная ссыл…
— Да заткнись же ты. — Эйнджел покачала головой. — Что ты имеешь ввиду, говоря о «повреждении информации при передаче»?
— Во время передачи данных Расой правительству Соединенных Штатов Раса повредила первичный носитель информации, в результате чего было утрачено 80 процентов хранившихся на нем данных. Операционная возможность его с помощью обхода поврежденных секторов была восстановлена на 67% оптимума. Объем памяти равен 72% оптимума. Хранящиеся данные занимают 5% объема.
Когда правительство взяло контроль над Ван Дайном, пришельцы попытались обобрать собственный компьютер, чтобы не допустить попадания информации в руки федералов…
— Что ты имеешь ввиду, говоря о базе данных Эйнджел Лопес?
— Информация получена с вашего терминала. Адрес: Эйнджел, перекрестная ссылка: кролик.
Классификация: СЕКРЕТНАЯ ИНФОРМАЦИЯBЫCШEЙ СТЕПЕНИ.
Эйнджел украдкой взглянула на мистера Кея. Маленький франк в самом деле скрупулезно собирал по ней всю имеющуюся информацию. Она решила, что он испытывает в этом острую необходимость. У таких парней, как он, это, по всей вероятности, в крови.
— Идет обработка данных вашего терминала.
— И что?
Мистер Кей выругался по-японски и еще быстрее забарабанил пальцами по клавиатуре.
После едва заметной паузы последовало продолжение.
— Определение природы данных, передаваемых Байроном. Оценка закодированных карточек с информацией. Копирование зашифрованных сведений. Интерпретация возможной стратегии кодирования. Интерполяция возможных алгоритмов. Приблизительное время для восстановления информации — 32.56 часов, вероятная погрешность не более 5%. Задание первоочередной важности. Контакт возобновится, как только задание будет выполнено.
— Минутку…
В кабинете снова зажглось электричество, и Тетсами разразился целой серией японских ругательств. На мгновение голографический экран озарился красным светом, и снова на нем как ни в чем не бывало появилось графическое изображение виртуального пространства с отступающим огоньком курсора. События на экране с прежней скоростью развивались теперь в обратной последовательности.
—… НОСТЬ. ПРИНИМАЮТСЯ МЕРЫ АВАPИЙHOЙ БЕЗОПАСНОСТИ.
Голос, раздававшийся из динамика, приобрел прежние звуковые характеристики. Теперь Эйнджел казалось, что весь диалог, который она провела, не имел никакого отношения к настоящей реальности. Единственным свидетельством того, что все это не было игрой воображения, — служил вид мистера Кея. Усталый, обливающийся потом франк медленно откинулся на спинку стула.
— Связь прервалась, — проговорил он.
Наконец гидравлическая дверь открылась, и в комнату во главе с телохранителем мистера Кея ворвался целый отряд охранников. Увидев, что мистер Кей цел и невредим, они остановились. Тот кивнул головой, и охрана ретировалась.
Посмотрев на Эйнджел, мистер Кей сказал:
— Я знал, что система окажется интересной.
Около двух часов понадобилось Тетсами для того, чтобы обрести некое подобие нормы и привести в порядок свой операционный блок. Эйнджел стояла в углу и старалась ни во что не вмешиваться.
С каждого терминала, связанного с системой шло воспроизведение ее диалога с «ТЕХНОМАНСЕРОМ». Повтор проводили не менее десятка раз. Техники изо всех сил старались разобраться в том, что фактически произошло.
Первый и наиболее очевидный вывод, к которому они пришли, заключался в том, что «ТЕХНОМАНСЕР» взял контроль над всей системой, при этом «Тошиба ODS» стала его периферическим терминалом, подобно любому другому. Она слышала, как техники говорили о неимоверных скоростях процесса и о том, что машина менее чем за десять секунд вобрала в себя всю память с жесткого диска «Тошибы».
В процессе работы машина предприняла попытку рассматривать мистера Кея в качестве такой же периферии. Естественно, что вряд ли кому может понравиться такая оценка ваших мозгов.
Еще обслуживающий персонал спорил о том, из чего могли быть сделаны «матрицы голографической памяти на аморфных кристаллах». Они даже сделали предположение о том. что операционная система такого типа в самом деле могла контролироваться искусственным интеллектом.
Еще их беспокоили федералы — нет, правильнее было бы сказать, что программисты просто в ужас пришли, узнав об этом. Дураку было ясно, что такой эпизод не мог пройти незамеченным. Хотя программа «взлома», которой они воспользовались для маскировки своего сигнала, продержалась на протяжении всего контакта.
Странным явился и сам факт связи с «Техномансером». Весь коммуникационный путь, включая и главный процессор пришельцев, состоял из традиционной вереницы компьютеров, каждый из которых был оборудован стандартной системой защиты. Служба государственной безопасности позаботилась о том, чтобы все компьютеры на линии были оснащены лучшей системой защиты от проникновения в их святая святых.
Программистам удалось беспрепятственно проникнуть сквозь все заслоны защиты программного обеспечения. Их специально обучали этому, а мистер Кей — создан с этой целью. Сметая на пути все преграды, они дошли до Ван Дайна, где поджидал их сторожевой пес правительства — стандартный процессор, охраняющий правительственную линию связи и черный ящик пришельцев.
Дальше никакой охраны не существовало. За воротами система была открытой, и любой, кто сумел проникнуть так далеко, мог получить доступ к любому уголку информации. Подвох состоял лишь в том, что машина знала о вашем присутствии. Она была совершенно чистой, tabula rasa, но обладала собственным волеизъявление. В том случае, если не было обратных указаний, она могла сама выносить суждения.
Теория мистера Кея состояла в том, что после повреждения, нанесенного машине ее прежними хозяевами, она находилась в такой эмбриональной стадии развития, что, вероятно, не могла отличить пиратского сигнала мистера Кея от легального запроса правительственных учреждений. Для «ТЕХНОМАНСЕРА» правительственная линия была единственной связью с внешним миром. Любой запрос, идущий по этой линии, считался легальным.
Все шло как по маслу. Но тут мистер Кей заподозрил, что у «ТЕХНОМАНСЕРА» был поврежден мозг.
Вопрос состоял в том, насколько серьезно Ван Дайн отнесется к «инструкциям» Эйнджел.
Однако все складывалось чересчур успешно.
Слонявшейся без дела по напичканной компьютерами комнате Эйнджел стало уже казаться, что большинство компьютерных террористов из ударной группы испытывали чувство ликования от того, что такие вещи могут существовать. Их радость омрачала волна негодования от того, что единственным лицом, кто смог вести диалог с машиной, стал занюханный кролик.
Мистер Кей всем своим видом напоминал ребенка, которому только что сказали, что на Рождество бывает двенадцать дней, и оно уже началось.
Когда разговор перекинулся на тему фальсифицированных данных, введенных в систему AI, Эйнджел решила вернуться в предоставленные ей апартаменты.
Сев перед экраном видеокома, занимавшего всю стену, она стала размышлять о том, что Байрон работал на пришельцев. Белые пузыри, эти формы внеземной жизни, заняты на Земле, по словам президента Соединенных Штатов, таинственной деятельностью. Какие только обвинения не навешивал президент Мередит на пришельцев! Он обвинял их в том, что они ввергли страну в пучину беспорядков. По его словам, они были повинны в политическом хаосе, царившем в Вашингтоне, в вооружении и финансировании радикально настроенных группировок, в мятежах и бунтах…
Анака был прав: все они живут в каком-то ужасном кошмаре.
Байрон выполнял обязанности курьера для внеземных созданий, которые возглавляли «Ван Дайн Индастриал» до того, как им на смену пришли федералы. Инопланетяне, которых «ТЕХНОМАНСЕР» назвал Расой. Раса нуждалась в ком-то, кто физически мог транспортировать сведения для их клиентов, поскольку их главный процессор, «ТЕХНОМАНСЕР», был абсолютно изолирован от коммуникационных сетей. Компьютер Ван Дайна так долго находился в полной изоляции, что мистер Кей уже не видел способа, как пробиться к нему.
Это стало возможно только благодаря тому обстоятельству, что руководство Ван Дайна сменилось, и федералы проложили специальную коммуникационную линию, соединившую корпорацию с округом Колумбия. До смены власти искусственный мозг Расы пребывал в полной безопасности и не имел никаких контактов с внешним миром.
Единственное исключение составляли данные, передаваемые Байроном.
Потом, если верить Анаке, в прошлом феврале «Ван Дайн Индастриал» перешел в руки правительства. Байрон оказался внештатным моро, хозяева которого были врагами государства. Ему страшно повезло, что Раса уничтожила практически все файлы «Ван Дайна» до того, как федералы наложили на него свою лапу. Байрона за ненадобностью вышвырнули на улицу. Пришельцев переселили в огромный купол на Алькатрасе.
Пришло время тихо и спокойно уйти от дел.
Но что было делать Байрону, если в тот момент, когда федералы завладели Ван Дайном, у него на руках оказались важные сведения? Ведь миллионером он стал только благодаря тому, что передавал важную информацию. Интересно, когда Байрон понял, что остался один, сколько времени ушло у него на то, чтобы сообразить, какую сумму зарабатывал Ван Дайн на той информации, которую поставлял им. По какой цене Ван Дайн мог продавать ее, если за услуги курьера мог позволить платить сотни косых или что-то около этого?
Миллион?
Десять миллионов?
Сколько могли стоить эти сведения, когда корпорация оказалась не у дел? Когда Байрон стал ее единственным полномочным обладателем?
— Иисус Христос.
Голова Эйнджел пошла кругом. Пока это были голые измышления, однако в них был смысл. Теперь она понимала, почему из-за этого люди буквально сходили с ума.
Еще ей стало ясно, что Байрон зарвался.
Вместо того чтобы совершить нормальную торговую сделку и все денежки положить в карман, он связался со всеми мыслимыми и немыслимыми потенциальными покупателями и попытался продать имевшиеся у него сведения как можно дороже.
Но заинтересованные лица раскусили его хитрый ход.
Теперь Эйнджел только оставалось выяснить, кто был в числе этих потенциальных покупателей. Нужно было узнать, кто этот Старик, что стоит за спинами «Рыцарей». Она хотела знать, кто нанял банду боевиков-котов. Еще нужно было узнать, кто эти ребята из Денвера. Вот из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор с пластиковыми карточками — носителями информации.
Как оказалось, в реальной жизни вовсе не имело значения, что именно содержалось на тех чертовых карточках, — важно было только то, кто стоит за всем этим.
Эйнджел могла побиться об заклад, что любой пришелец, из числа тех, кто контролировал «Ван Дайн», мог бы сказать ей, кто конкретно причастен к этому делу.
Теперь ей оставалось найти его и поговорить с ним.
ГЛАВА 22
Давным-давно, то есть шесть лет назад, Эйнджел не имела крыши над головой, скиталась по улицам Кливленда и возглавляла одну из уличных шаек.
Ее маленький мир рухнул после того, как ее команда не смогла тягаться с бандой грызунов, называвших себя Зипперхедами. Терроризируя по всей стране пинков, Зипперхеды пережили взлет недолгой славы. Не было ни одной сводки новостей, в которой не сообщалось бы об их «подвигах». Но такая большая шайка привлекавшая к себе столько внимания, не могла существовать долго. К тому же все их налеты, оставлявшие после себя многочисленные трупы и растерзанные тела, поднимали слишком большую волну негодования.
Однажды среди таких поверженных тел умудрилась оказаться Эйнджел. Жизнь ей спас Ногар, тигр. Ввиду этого обстоятельства ее имя попало в поле зрения полиции, для которой Зипперхеды были как бельмо на глазу.
Эйнджел, правда, всегда считала, что ее сотрудничество с полицией началось после того, как она потеряла невинность. Именно тогда ей стало ясно, что не существует такого понятия как солидарность моро. Она поняла, что ее уличной жизни пришел конец. Она рассказала много интересного о Зипперхедах, и это помогло обеспечить ей отпущение собственных грехов и отделаться от любых обвинений, которые на нее навешивали.
Кончилось все тем, что Эйнджел покинула Кливленд вместе с одним из полицейских агентов, относившимся к ней вполне благосклонно.
Именно об этом времени и вспомнила Эйнджел.
Оказавшись в апартаментах, любезно предоставленных ей мистером Кеем, она позвонила в Вашингтон. Она пыталась связаться с агентом Конрадом, который недавно был переведен в департамент юстиции, где добился немалых успехов. Ей пришлось преодолеть несколько больше бюрократических препон, чем она привыкла. Оговорок у федералов оказалось на целый порядок больше, чем у чиновников в полицейском управлении Фриско. В этом она убедилась, пытаясь разыскать детектива Уайта. Кроме того, никто не желал разговаривать с моро.
Одна секретарша заставила ее прождать на телефоне добрых полчаса, а потом выключила связь.
Эйнджел это ничуть не заботило. Не ей предстояло оплачивать счета за междугородные переговоры, да и времени у нее было предостаточно.
К полудню на экране своего видеокома она наконец увидела агента Конрада, ставшего к этому времени офицером, в подчинении которого находился уже целый отдел. На невозмутимом чернокожем лице она сначала не заметила никаких признаков узнавания. Человек просто ответил на обычный звонок.
— Конрад слушает. Чем могу помочь?
В первые минуты ей даже показалось, что Конрад решил, что ошиблись номером. За этот день ей уже неоднократно отвечали, что она попала в департамент юстиции и что номер отдела по работе с не людьми был такой-то. Эйнджел вздохнула.
— Ты не узнаешь кролика, который помог тебе так далеко продвинуться?
— Эйнджел Лопес? — спросил бывший полицейский, прищурившись, как это делают пинки, когда не хотят признаться, что большинство моро кажутся им на одно лицо.
— Кливленд, шесть лет назад. Я выдала вам множество крыс-бандитов.
Конрад кивнул:
— Да, я помню.
Он был похож на человека, которому не нравится, когда ему напоминают о его прошлом. Этот пинк всегда напоминал Эйнджел скорее конторского служащего, чем патрульного полицейского. Вероятно, сейчас он нашел себе теплое местечко федерального чиновника и не хотел, чтобы его беспокоили.
— Чем могу помочь? — спросил Конрад.
— Ты обещал, что когда-нибудь отплатишь услугой за услугу.
Он осторожно кивнул и подпер щеку ладонью.
— Я не отказываюсь от этого. Итак, что ты хочешь?
— Мне нужно повидаться с пришельцами.
После затянувшейся паузы Конрад заговорил снова.
— Это не смешно.
— А разве я смеюсь?
— С чего ты взяла, что это в моей власти?
Эйнджел пожала плечами.
— Мне нужен гостевой пропуск на Алькатрас. Мне необходимо поговорить с одним из этих пузырей, которых откопали в «Ван Дайне»…
— Зачем тебе это? Речь идет не о простом задержании, а о государственной безопасности. Боюсь, что этот вопрос не подпадает под юрисдикцию департамента юстиции. А агентства безопасности никогда не признаются в том, что имеют отношение к Алькатрасу…
«Что? Оказывается, что вшивый купол к тому же еще и не существует?»
— Да ладно тебе. Первое время по видеокому даже показывали фильмы, снятые об этом месте. Мне точно известно, что ученых к этим ребятам пускают. Неужели нельзя будет приткнуть меня в одну из исследовательских групп этих яйцеголовых?
Конрад на минуту задумался. Потом покачал головой.
— Все не так-то просто. У меня нет полномочий дергать за веревочки. Прости меня, ты представляешь себе, чем чревата попытка позволить не человеку пройти в то сооружение?
Эйнджел все прекрасно понимала, но не могла сдаться просто так, без боя.
— А ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы это сделать?
— Сначала скажи, зачем тебе это нужно?
Ну что могла она сказать ему?
— Насколько я понимаю, ты не поверишь, что из праздного любопытства?
— А ты как думаешь?
Что же ему ответить?
— Конрад, у меня возникли большие проблемы. Моя ушастая голова привлекает много охотников. Но я не знаю, кто они. На этот вопрос могли бы ответить только двое, один из них мертв…
— А второй?
— Им может стать любой, кто когда-то имел отношение к руководству «Ван Дайн Индастриал».
— И это все, что ты можешь сообщить мне?
— А разве этого мало? Ответь просто: можешь ты сделать это для меня или нет?
Конрад покачал головой, а потом выдавил из себя подобие улыбки.
— Ладно. Ты же знаешь, я твой должник. Я знаю одного человека, который для меня может пробить кое-что в таком духе. Сенатор, о котором я говорю, может постараться и рискнуть головой ради не человека. Пока никаких обещаний дать не могу, но я поговорю с ней, поскольку это входит в юрисдикцию ее бейлифа. Сама она является членом комитета КНД. Я перезвоню тебе.
— Я буду на месте, спасибо.
Эйнджел отключила связь, считая, что аббревиатура означает комитет по делам не людей, а членом этого комитета является небезызвестная Сильвия Харпер. Обращение за помощью к Харпер по какой-то неведомой причине казалось ей вполне уместным.
Она все еще ждала звонка от Конрада, когда к ней пришел мистер Кей. Пережитое напряжение практически никак не сказалось на его внешности. Единственным напоминанием о событиях утра была ажурная вязь рубцов в тех местах, где кибершлем соприкасался с черепом.
В апартаменты он вошел один, хотя Эйнджел видела, что его сопровождал телохранитель, оставшийся в холле.
— Эйнджел, я подумал, что мне следовало бы прийти и выразить тебе свою благодарность.
Никакого сарказма в голосе франка не чувствовалось, и Эйнджел восприняла все всерьез и удивилась.
— За что?
— За то, что разговорила довольно необычный процессор Ван Дайна.
Мистер Кей покачал головой и снял солнечные очки, с которыми не расставался. Глаза у франка оказались фиолетового цвета.
— Эта, хм, машина, проследила за нашим сигналом и проникла в нашу систему, в том числе и в контрольный терминал… — Длинными пальцами он продолжал массировать рубцы, оставленные шлемом на его странной формы черепе, — и даже чуточку дальше.
Он прошел к бару и из бутылки без этикетки налил себе немного жидкости янтарного цвета.
— Вообще-то, пить мне не следует, это нарушает нейрохимию.
Тем не менее, пожав плечами, он отхлебнул из стакана.
Эйнджел покачала головой.
— Что случилось?
— Внутренняя машина Ван Дайна проследила откуда исходил сигнал… — Он снова потер пальцами виски, — до самого источника. После попытки получить доступ в меня, для нее ты осталась единственной возможностью вступить в контакт. Решив, что ты и есть ее контактер, она перестала реагировать на все другие внешние сигналы, которыми мы ее бомбардировали. «ТЕХНОМАНСЕР» оказался довольно целеустремленным.
— Тогда причем же здесь я? Все произошло случайно.
Франк осушил стакан и поставил его на место.
— Потому что именно благодаря вам мы обратили внимание на это устройство. Полученная вами информация не имеет цены. Кроме того, вы изобрели оригинальный способ получения доступа в систему. Итак, могу сказать, что на сегодняшний день наши деловые отношения оказались более, чем плодотворными. С этого компьютера пришельцев, о существовании которого никто из внеправительственных кругов и не подозревает, моя команда уже сняла пробную спецификацию…
— А как насчет сведений, что я дала вам?
Мистер Кей улыбнулся.
— Я не забыл об этом.
Он вытащил пластиковые карточки и протянул ей.
— Снова фальшивые билеты?
— Нет, эти настоящие, вторжение машины в нашу систему не прошло бесследным, она оставила нам фрагменты программного обеспечения. В периферическую память внедрился алгоритм копирования. Мы уже смогли репродуцировать основной массив информации, и сейчас специалисты заняты ее обработкой. Даже, если компьютер Ван Дайна не отреагирует на задание, которое вы ему поставили, на основании тех данных, которыми мы теперь располагаем, мы и сами сумеем расшифровать код. Конечно, тридцати шести часов будет маловато, но постепенно…
— Да, конечно.
Франк так увлекся, что Эйнджел перестала для него существовать.
— Что касается других пунктов нашего договора…
С этими словами поверх билетов он положил другую пластиковую карточку. Она была твердой, черного цвета с серийным номером по верхнему краю.
— Первый взнос.
Эйнджел взяла карточку в руки. На черной блестящей поверхности матовыми буквами было что-то напечатано, но читать по-немецки она не умела. Она вопросительно посмотрела на мистера Кея.
— Вы хотели получить вашу долю. Наш пробный шар в ЕЭС принес первые дивиденды. Это номер вашего швейцарского счета.
— Сколько?
— Десять миллионов долларов ЕЭС…
Эйнджел выронила карточку, словно та была облита кислотой. Должно быть, на некоторое время она отключилась, потому что когда очнулась, то уловила только конец фразы франка:
— … единственный. Уже многие правительства мира выстраиваются в очередь, чтобы только получить спецификацию компьютера Ван Дайна.
— Вы не могли бы на некоторое время оставить меня одну?
Эйнджел все еще не могла оторвать взгляда от черной карточки.
Мистер Кей кивнул и водрузил солнечные очки на место. Подойдя к двери, он обернулся.
— Если хотите, я могу распорядиться, чтобы вам прислали новую одежду.
— Да, конечно.
У Эйнджел пересохло во рту.
Мистер Кей вышел.
Много лет назад, когда Эйнджел училась читать, она наткнулась на книжку «Алиса в стране чудес». С тех пор она очень любила эту историю. Правда, только сейчас до нее дошло, что к тому моменту, когда Алиса по-настоящему пробудилась, чертов кролик окончательно свихнулся.
Поездку на Алькатрас Конрад ей устроил. Когда он перезвонил Эйнджел, казалось, что он сам этому не вполне верит. Ей страшно повезло, особенно, если учитывать то обстоятельство, что из соображений безопасности научные визиты должны были в скором времени прекратиться.
Сегодня, в девять тридцать вечера, на остров должна отправиться последняя на этой неделе группа. На тот период, пока Сильвия Харпер будет гостить в Сан-Франциско, посещения Алькатраса будут временно приостановлены. Для Эйнджел это было первым свидетельством того, что Харпер в действительности собиралась остановиться здесь.
Ничего хорошего это не предвещало, поскольку большинство районов, где она выступала, стали зоной боевых действий.
Как бы то ни было, Харпер поступила мудро, так как, добившись разрешения для Эйнджел, она завоевала еще одного потенциального избирателя. Сделать это было довольно трудно, поскольку некоторым ученым, чтобы попасть на остров, приходилось ждать годами. Тем не менее последний аэробус, отправлявшийся туда, был полупустым. В этот период выпускники лос-анжелесского университета были обременены совершенно иными проблемами. Конрад сказал, что для того чтобы убедить Сильвию помочь ей, ему не пришлось прилагать чрезмерных усилий.
Возможно, не все политики были такими уж несговорчивыми.
Теперь Эйнджел только оставалось попасть в аэропорт Президио до того, как начнется комендантский час. У нее в запасе было еще несколько часов, но она хотела сделать еще одно дело.
Она сидела за рулем взятой на прокат «Шеви Кальдеры» — более заурядной на вид машины нельзя было и придумать. В данный момент ей вовсе не хотелось привлекать к себе чье-либо внимание. Эйнджел заехала на автостоянку напротив лечебницы Святого Луки и припарковалась. Из салона вышла не сразу и еще добрых пять минут провела в машине. Задумалась.
Ее маленький мир рухнул после того, как ее команда не смогла тягаться с бандой грызунов, называвших себя Зипперхедами. Терроризируя по всей стране пинков, Зипперхеды пережили взлет недолгой славы. Не было ни одной сводки новостей, в которой не сообщалось бы об их «подвигах». Но такая большая шайка привлекавшая к себе столько внимания, не могла существовать долго. К тому же все их налеты, оставлявшие после себя многочисленные трупы и растерзанные тела, поднимали слишком большую волну негодования.
Однажды среди таких поверженных тел умудрилась оказаться Эйнджел. Жизнь ей спас Ногар, тигр. Ввиду этого обстоятельства ее имя попало в поле зрения полиции, для которой Зипперхеды были как бельмо на глазу.
Эйнджел, правда, всегда считала, что ее сотрудничество с полицией началось после того, как она потеряла невинность. Именно тогда ей стало ясно, что не существует такого понятия как солидарность моро. Она поняла, что ее уличной жизни пришел конец. Она рассказала много интересного о Зипперхедах, и это помогло обеспечить ей отпущение собственных грехов и отделаться от любых обвинений, которые на нее навешивали.
Кончилось все тем, что Эйнджел покинула Кливленд вместе с одним из полицейских агентов, относившимся к ней вполне благосклонно.
Именно об этом времени и вспомнила Эйнджел.
Оказавшись в апартаментах, любезно предоставленных ей мистером Кеем, она позвонила в Вашингтон. Она пыталась связаться с агентом Конрадом, который недавно был переведен в департамент юстиции, где добился немалых успехов. Ей пришлось преодолеть несколько больше бюрократических препон, чем она привыкла. Оговорок у федералов оказалось на целый порядок больше, чем у чиновников в полицейском управлении Фриско. В этом она убедилась, пытаясь разыскать детектива Уайта. Кроме того, никто не желал разговаривать с моро.
Одна секретарша заставила ее прождать на телефоне добрых полчаса, а потом выключила связь.
Эйнджел это ничуть не заботило. Не ей предстояло оплачивать счета за междугородные переговоры, да и времени у нее было предостаточно.
К полудню на экране своего видеокома она наконец увидела агента Конрада, ставшего к этому времени офицером, в подчинении которого находился уже целый отдел. На невозмутимом чернокожем лице она сначала не заметила никаких признаков узнавания. Человек просто ответил на обычный звонок.
— Конрад слушает. Чем могу помочь?
В первые минуты ей даже показалось, что Конрад решил, что ошиблись номером. За этот день ей уже неоднократно отвечали, что она попала в департамент юстиции и что номер отдела по работе с не людьми был такой-то. Эйнджел вздохнула.
— Ты не узнаешь кролика, который помог тебе так далеко продвинуться?
— Эйнджел Лопес? — спросил бывший полицейский, прищурившись, как это делают пинки, когда не хотят признаться, что большинство моро кажутся им на одно лицо.
— Кливленд, шесть лет назад. Я выдала вам множество крыс-бандитов.
Конрад кивнул:
— Да, я помню.
Он был похож на человека, которому не нравится, когда ему напоминают о его прошлом. Этот пинк всегда напоминал Эйнджел скорее конторского служащего, чем патрульного полицейского. Вероятно, сейчас он нашел себе теплое местечко федерального чиновника и не хотел, чтобы его беспокоили.
— Чем могу помочь? — спросил Конрад.
— Ты обещал, что когда-нибудь отплатишь услугой за услугу.
Он осторожно кивнул и подпер щеку ладонью.
— Я не отказываюсь от этого. Итак, что ты хочешь?
— Мне нужно повидаться с пришельцами.
После затянувшейся паузы Конрад заговорил снова.
— Это не смешно.
— А разве я смеюсь?
— С чего ты взяла, что это в моей власти?
Эйнджел пожала плечами.
— Мне нужен гостевой пропуск на Алькатрас. Мне необходимо поговорить с одним из этих пузырей, которых откопали в «Ван Дайне»…
— Зачем тебе это? Речь идет не о простом задержании, а о государственной безопасности. Боюсь, что этот вопрос не подпадает под юрисдикцию департамента юстиции. А агентства безопасности никогда не признаются в том, что имеют отношение к Алькатрасу…
«Что? Оказывается, что вшивый купол к тому же еще и не существует?»
— Да ладно тебе. Первое время по видеокому даже показывали фильмы, снятые об этом месте. Мне точно известно, что ученых к этим ребятам пускают. Неужели нельзя будет приткнуть меня в одну из исследовательских групп этих яйцеголовых?
Конрад на минуту задумался. Потом покачал головой.
— Все не так-то просто. У меня нет полномочий дергать за веревочки. Прости меня, ты представляешь себе, чем чревата попытка позволить не человеку пройти в то сооружение?
Эйнджел все прекрасно понимала, но не могла сдаться просто так, без боя.
— А ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы это сделать?
— Сначала скажи, зачем тебе это нужно?
Ну что могла она сказать ему?
— Насколько я понимаю, ты не поверишь, что из праздного любопытства?
— А ты как думаешь?
Что же ему ответить?
— Конрад, у меня возникли большие проблемы. Моя ушастая голова привлекает много охотников. Но я не знаю, кто они. На этот вопрос могли бы ответить только двое, один из них мертв…
— А второй?
— Им может стать любой, кто когда-то имел отношение к руководству «Ван Дайн Индастриал».
— И это все, что ты можешь сообщить мне?
— А разве этого мало? Ответь просто: можешь ты сделать это для меня или нет?
Конрад покачал головой, а потом выдавил из себя подобие улыбки.
— Ладно. Ты же знаешь, я твой должник. Я знаю одного человека, который для меня может пробить кое-что в таком духе. Сенатор, о котором я говорю, может постараться и рискнуть головой ради не человека. Пока никаких обещаний дать не могу, но я поговорю с ней, поскольку это входит в юрисдикцию ее бейлифа. Сама она является членом комитета КНД. Я перезвоню тебе.
— Я буду на месте, спасибо.
Эйнджел отключила связь, считая, что аббревиатура означает комитет по делам не людей, а членом этого комитета является небезызвестная Сильвия Харпер. Обращение за помощью к Харпер по какой-то неведомой причине казалось ей вполне уместным.
Она все еще ждала звонка от Конрада, когда к ней пришел мистер Кей. Пережитое напряжение практически никак не сказалось на его внешности. Единственным напоминанием о событиях утра была ажурная вязь рубцов в тех местах, где кибершлем соприкасался с черепом.
В апартаменты он вошел один, хотя Эйнджел видела, что его сопровождал телохранитель, оставшийся в холле.
— Эйнджел, я подумал, что мне следовало бы прийти и выразить тебе свою благодарность.
Никакого сарказма в голосе франка не чувствовалось, и Эйнджел восприняла все всерьез и удивилась.
— За что?
— За то, что разговорила довольно необычный процессор Ван Дайна.
Мистер Кей покачал головой и снял солнечные очки, с которыми не расставался. Глаза у франка оказались фиолетового цвета.
— Эта, хм, машина, проследила за нашим сигналом и проникла в нашу систему, в том числе и в контрольный терминал… — Длинными пальцами он продолжал массировать рубцы, оставленные шлемом на его странной формы черепе, — и даже чуточку дальше.
Он прошел к бару и из бутылки без этикетки налил себе немного жидкости янтарного цвета.
— Вообще-то, пить мне не следует, это нарушает нейрохимию.
Тем не менее, пожав плечами, он отхлебнул из стакана.
Эйнджел покачала головой.
— Что случилось?
— Внутренняя машина Ван Дайна проследила откуда исходил сигнал… — Он снова потер пальцами виски, — до самого источника. После попытки получить доступ в меня, для нее ты осталась единственной возможностью вступить в контакт. Решив, что ты и есть ее контактер, она перестала реагировать на все другие внешние сигналы, которыми мы ее бомбардировали. «ТЕХНОМАНСЕР» оказался довольно целеустремленным.
— Тогда причем же здесь я? Все произошло случайно.
Франк осушил стакан и поставил его на место.
— Потому что именно благодаря вам мы обратили внимание на это устройство. Полученная вами информация не имеет цены. Кроме того, вы изобрели оригинальный способ получения доступа в систему. Итак, могу сказать, что на сегодняшний день наши деловые отношения оказались более, чем плодотворными. С этого компьютера пришельцев, о существовании которого никто из внеправительственных кругов и не подозревает, моя команда уже сняла пробную спецификацию…
— А как насчет сведений, что я дала вам?
Мистер Кей улыбнулся.
— Я не забыл об этом.
Он вытащил пластиковые карточки и протянул ей.
— Снова фальшивые билеты?
— Нет, эти настоящие, вторжение машины в нашу систему не прошло бесследным, она оставила нам фрагменты программного обеспечения. В периферическую память внедрился алгоритм копирования. Мы уже смогли репродуцировать основной массив информации, и сейчас специалисты заняты ее обработкой. Даже, если компьютер Ван Дайна не отреагирует на задание, которое вы ему поставили, на основании тех данных, которыми мы теперь располагаем, мы и сами сумеем расшифровать код. Конечно, тридцати шести часов будет маловато, но постепенно…
— Да, конечно.
Франк так увлекся, что Эйнджел перестала для него существовать.
— Что касается других пунктов нашего договора…
С этими словами поверх билетов он положил другую пластиковую карточку. Она была твердой, черного цвета с серийным номером по верхнему краю.
— Первый взнос.
Эйнджел взяла карточку в руки. На черной блестящей поверхности матовыми буквами было что-то напечатано, но читать по-немецки она не умела. Она вопросительно посмотрела на мистера Кея.
— Вы хотели получить вашу долю. Наш пробный шар в ЕЭС принес первые дивиденды. Это номер вашего швейцарского счета.
— Сколько?
— Десять миллионов долларов ЕЭС…
Эйнджел выронила карточку, словно та была облита кислотой. Должно быть, на некоторое время она отключилась, потому что когда очнулась, то уловила только конец фразы франка:
— … единственный. Уже многие правительства мира выстраиваются в очередь, чтобы только получить спецификацию компьютера Ван Дайна.
— Вы не могли бы на некоторое время оставить меня одну?
Эйнджел все еще не могла оторвать взгляда от черной карточки.
Мистер Кей кивнул и водрузил солнечные очки на место. Подойдя к двери, он обернулся.
— Если хотите, я могу распорядиться, чтобы вам прислали новую одежду.
— Да, конечно.
У Эйнджел пересохло во рту.
Мистер Кей вышел.
Много лет назад, когда Эйнджел училась читать, она наткнулась на книжку «Алиса в стране чудес». С тех пор она очень любила эту историю. Правда, только сейчас до нее дошло, что к тому моменту, когда Алиса по-настоящему пробудилась, чертов кролик окончательно свихнулся.
Поездку на Алькатрас Конрад ей устроил. Когда он перезвонил Эйнджел, казалось, что он сам этому не вполне верит. Ей страшно повезло, особенно, если учитывать то обстоятельство, что из соображений безопасности научные визиты должны были в скором времени прекратиться.
Сегодня, в девять тридцать вечера, на остров должна отправиться последняя на этой неделе группа. На тот период, пока Сильвия Харпер будет гостить в Сан-Франциско, посещения Алькатраса будут временно приостановлены. Для Эйнджел это было первым свидетельством того, что Харпер в действительности собиралась остановиться здесь.
Ничего хорошего это не предвещало, поскольку большинство районов, где она выступала, стали зоной боевых действий.
Как бы то ни было, Харпер поступила мудро, так как, добившись разрешения для Эйнджел, она завоевала еще одного потенциального избирателя. Сделать это было довольно трудно, поскольку некоторым ученым, чтобы попасть на остров, приходилось ждать годами. Тем не менее последний аэробус, отправлявшийся туда, был полупустым. В этот период выпускники лос-анжелесского университета были обременены совершенно иными проблемами. Конрад сказал, что для того чтобы убедить Сильвию помочь ей, ему не пришлось прилагать чрезмерных усилий.
Возможно, не все политики были такими уж несговорчивыми.
Теперь Эйнджел только оставалось попасть в аэропорт Президио до того, как начнется комендантский час. У нее в запасе было еще несколько часов, но она хотела сделать еще одно дело.
Она сидела за рулем взятой на прокат «Шеви Кальдеры» — более заурядной на вид машины нельзя было и придумать. В данный момент ей вовсе не хотелось привлекать к себе чье-либо внимание. Эйнджел заехала на автостоянку напротив лечебницы Святого Луки и припарковалась. Из салона вышла не сразу и еще добрых пять минут провела в машине. Задумалась.