Страница:
– Я ничего не имею против нее. Но на самом деле роман продавался хорошо только из-за него, из-за их отношений. А что думаешь по поводу сборника его стихов, который потом Инь сама редактировала? – добавила Пэйцинь.
– Как правильно сказал старший следователь, на этом она не заработала ни гроша.
– Но сборник Яна был распродан, – возразила Пэйцинь, – был большой тираж. В те годы многие читали стихи. Я тоже купила книжку.
Позднее, разговаривая по телефону с Чэнем, Юй упомянул мнение Пэйцинь.
– Многое поменялось, – сказал Чэнь. – Несколько лет назад издатель заплатил бы лишь разовую выплату примерно в пятнадцать юаней за роман с тысячей героев. Поэтому она в любом случае не могла получить много денег.
– Это и я понял.
– А если бы по контракту ей выплатили деньги в зависимости от того, сколько книг было продано, тогда это уже другая ситуация. Вы говорили с редактором об этом?
– Нет, а зачем?
– Ну, он мог знать величину гонорара, который она получила, – задумчиво сказал Чэнь. – Не знаю. Может, ему стоит позвонить.
Большая сумма могла быть мотивом для убийства, и Юю казалось, что с тех пор, как Чэнь стал писателем, а Пэйцинь страстной читательницей, они могли бы хорошо помочь следствию в части литературных аспектов. Юй все же позвонил Вэю, редактору романа «Смерть китайского профессора», в шанхайское издательство.
– Вы опять об Инь? – не совсем вежливо спросил Вэй.
– Извините, нам нужно выяснить у вас еще некоторые вопросы, – объяснил свой звонок Юй.
Юй понимал, почему так нервничает Вэй. У него из-за романа были проблемы. Если издавалось что-то политически некорректное, ответственность нес не только автор, но также и редактор. Если автор был известным, он порой легко отделывался, потому что редактор все брал на себя. Вэя критиковали за то, что он не сумел просчитать политических последствий публикации романа.
– Я рассказал вам все, что знаю об Инь, товарищ следователь. Что она нарушила даже после своей смерти?
– В прошлый раз мы говорили о романе Инь. Но Ян тоже издал книгу у вас. Сборник стихов.
– Верно, но я не редактировал стихи. Цзя Цзицзянь занимается этим. Сборник вышел до публикации романа.
– Цзя вам что-нибудь говорил насчет этого?
– Мы ничего не обсуждали. Стихи, как вам известно, читает не так уж много народа, и прибыль небольшая. Конечно, Инь помогала в издании книги. Она была своего рода героиней и не позволила бы ни единой капли удобрения упасть еще на чье-либо поле.
– Могу я поговорить с Цзя?
– Сегодня его нет в редакции. Перезвоните завтра.
Казалось, что разговор ни к чему не приведет. Вэй также был уверен, что сборник стихов не принес большого дохода. Однако после разговора Юй не мог избавиться от чувства, что он что-то упустил.
Этим утром Почтенный Лян в конторе не появился. Наверное, это был тихий протест. Для него дело было закончено, Вань признался, и дальнейшее расследование было бы только во вред репутации Ляна.
Так как разговор с Вэем не выходил у Юя из головы, он позвонил Пэйцинь.
– У Вэя лишь догадки, – сказала Пэйцинь, не веря тому, что сумма могла быть маленькой. – Поговори с редактором стихов.
– Не знаю, почему у Вэя такое негативное отношение к покойной? – спросил он.
– Это выше моего понимания. Почему у него такая неприязнь? – внезапно добавила Пэйцинь. – Он сказал, что она бы пожалела и каплю удобрения для другого. Кого он имел в виду?
– Кого-то еще, кто бы хотел редактировать сборник?
– Но никто бы не мог с ней соревноваться. Только у нее были многие подлинники стихов Яна. А пословица, которую процитировал Вэй, применима к жадному человеку или к тому, кто обманул при деловой сделке.
– Я перезвоню тебе позже.
Теперь следователю Юю надо было поторопиться. Он положил телефонную трубку и затем снова поднял и позвонил редактору.
– Товарищ Вэй, простите меня, еще один вопрос, – сказал он. – В нашем недавнем разговоре вы процитировали поговорку «не позволить ни единой капли удобрения упасть еще на чье-либо поле». Что вы имели в виду?
– Так сказал Цзя, это связано с родственником Яна, как я помню. – Вэй едва мог сдерживать раздражение. – Так что?
– Большое спасибо вам, товарищ Вэй. Это может быть очень важным для нашего следствия. Я очень ценю вашу помощь.
– Ну, я не очень в курсе. Вам лучше поговорить с Цзя. Он скоро вернется, – добавил Вэй. – Ах да, еще одна вещь. Около года назад кто-то позвонил и спрашивал дату выпуска второго издания стихов. Звонили мне, и у меня не было этой информации. Это мог быть просто читатель, интересовавшийся стихами, но у меня создалось впечатление, что он звонил по другой причине.
Юй решил зайти в издательство.
Шанхайское издательство располагалось на дороге Шаосинлу. Это был большой частный дом тридцатых годов. На первом этаже находились книжный магазин и кафе. Следователь Юй позвонил Цзя и ожидал его внизу.
Цзя оказался мужчиной далеко за сорок. В кафе он вошел широко ступая. Когда Юй начал свой рассказ, Цзя посмотрел на него с удивлением.
– Вас интересует второе издание, так?
– Не только, – ответил Юй и воспроизвел редактору свой разговор с Вэем.
– Тогда о чем вы спрашиваете, товарищ следователь? – Цзя вопросительно посмотрел на Юя. Он, очевидно, ничего не знал о расследовании убийства.
– Я ничего не знаю ни о первом издании, ни о втором, товарищ Цзя. Не могли бы вы мне рассказать с самого начала?
– Это было несколько лет назад, – начал Цзя. – Инь попросила меня организовать встречу здесь, в издательстве, чтобы объяснить внучатому племяннику суть контракта на издание сборника стихов Яна.
– Внучатому племяннику Яна?
– Да, мальчику по имени Бао, из провинции Цзянси.
– Подождите, мальчик из провинции Цзянси, – прервал Юй Цзя. Сходится описание Креветочницы. И время тоже. Инь хотела поделиться гонораром с ним как с племянником. Но при такой разнице в возрасте было бы слишком называть его внучатым племянником. – Да, пожалуйста, продолжайте, товарищ Цзя.
– Его мать, типичный представитель золотой молодежи, вышла замуж за местного фермера и поселилась в Цзянси. Бао должен был приехать сюда, как законный наследник Яна, и потребовать денег. В конце концов, Инь не вышла замуж за Яна.
– Это правда. Как прошла встреча?
– Не совсем приятно. Он не понимал, почему она получила такую большую долю денег, слишком большую, как он думал.
– Я не совсем понимаю. Продолжайте.
– Когда мы издаем произведение умершего автора, то иногда привлекаем специального редактора. Такой редактор собирает разные авторские публикации, использует их, комментирует часть текста и, если необходимо, пишет вступление. Специальным редактором стихов Яна была Инь, она проделала огромную работу, выискивая стихи в старых журналах, в его записных книжках. Без преувеличения скажу, что без ее нелегкого труда сборник не был бы выпущен. За такую работу мы обычно платим около пятидесяти процентов.
– Пятьдесят процентов от авторского гонорара?
– Да. Но когда автора больше нет и он не может потребовать гонорар, то редактору. В то время платили пятнадцать юаней за десять строк, как я помню, несмотря на тираж. Что-то не устраивало в нашем договоре Инь, она требовала, чтобы прибавили еще двадцать процентов гонорара. Мы согласились, потому как все же это было меньше, чем мы бы заплатили Яну. Внезапное появление внучатого племянника привело нас в замешательство. Ранее не было таких родственников, как он, требующих что-то, особенно после такого длительного времени после публикации. Инь настаивала на том, что все, что она заработала, только ее. Она отказалась давать деньги Бао. Я сказал, что поговорю с моим начальником. Не такие это большие деньги. Мы не хотели скандала, поэтому заплатили Бао оставшиеся тридцать процентов.
– Другими словами, вы заплатили по нормальной ставке – сто процентов за книгу.
– Верно.
– Бао принял предложение?
– Да, но с большим недовольством.
– Он возмущался?
– Он абсолютно не знает об издательском бизнесе, и он не доверял Инь. Очевидно, думал, что это нечестно. Поэтому она хотела, чтобы мы объяснились с ним, я так думаю. Она очень сообразительная женщина. Он ничего не мог поделать.
– Думаете, он возненавидел ее?
– Мне сложно сказать. Никто не был доволен. И прежде чем отдать ему деньги, она попросила нас написать договор, который он должен был подписать для того, чтобы больше ее не беспокоить. Кончилось все тем, что она не заплатила ему ни копейки.
– Он снова приходил к вам?
– Нет. Он не из Шанхая. Он понимал, что больше денег не получит, пока не выйдет второе издание книги. Если это когда-нибудь случится.
– Правда?
– Ну, мы выпустили большой тираж, который был полностью распродан. Мы думали над выпуском второго издания. Потом был издан ее роман. Затем ее взяли в правительстве «на карандаш», и мы решили не печатать второе издание.
– Я запутался, товарищ Цзя, – сказал Юй. – Сборник стихов – не ее книга?
– Но ее имя, как имя главного редактора, стоит на обложке. Что подумают люди, читающие стихи, если бы там не было ее имени?
– У вас есть еще какая-нибудь информация о нем, я имею в виду о юноше, Бао?
– Нет, никакой, – сказал Цзя, вставая. – Ах да, он жил у нее несколько дней, как я припоминаю. У него больше не было родственников в городе. Она мне так сказала. Но после встречи с нами он должен был сразу вернуться в Цзянси.
– Понятно. Большое спасибо, товарищ Цзя. Ваша информация может быть невероятно полезной для нашей работы.
Вот он, недостающий кусочек пазла, который нашелся в последнюю минуту, подумал следователь Юй, выходя из издательства. День был солнечным, но погода все еще прохладная. Недалеко от него, в мусорном контейнере, ковырялся какой-то оборванец средних лет и придурковатой наружности. При этом он напевал какую-то бредятину:
Юй понял, что теперь необходимо было разыскать молодого человека, Бао. Он позвонил из уличного таксофона, находящегося в конце улицы Шаосинлу, старшему следователю Чэню.
– Я снова связался с шанхайским городским архивом, – сказал Чэнь. – Они отошлют мне по факсу список родственников с информацией о Хун и ее сыне Бао и несколько фотографий. Я перешлю все вам. Это может понадобиться.
Для Юя было сложно в течение нескольких дней разыскать этих людей. Он начал с того, что связался с руководством средней школы, в которой училась Хун. По словам директора, в прошлом году была встреча выпускников. Хун не пришла, но у одного ее одноклассника есть ее адрес. Получив адрес, Юй связался с полицией провинции Цзянси.
Ответ пришел поздно вечером. Хун была все еще в деревне, где провела уже более двадцати лет. Выйдя замуж за бедного крестьянина, она тоже стала крестьянкой. Теория председателя Мао о перевоспитании молодежи все еще работала. Хун не хотела возвращаться в Шанхай не из-за того, что, как и прежде, она верила в Мао, а из-за ее скоропалительного превращения. Бедная крестьянка, представительница мелкой буржуазии, была бы посмешищем в современном Шанхае.
Бао там не было. Он год назад снова покинул деревню и уехал в Шанхай. В девяностых миллионы крестьян не могли оставаться в разваливающихся деревнях. Они смотрели телевизор и видели, как живет в прибрежных городах современный свободный средний класс. Несмотря на попытки правительства стереть грань между городом и деревней, возникло тревожное расслоение между богатыми и бедными, городскими и сельскими, прибрежными и островными тружениками. Вот какими были различия, которые вызвали экономические реформы Дэна, начавшиеся десять лет назад.
Как и многие другие, Бао ушел из дома в поисках своей судьбы. Первые несколько месяцев он почти не писал матери. Правда, однажды прислал ей пятьдесят юаней. Потом письма стали приходить все реже и реже, а потом он и вовсе перестал писать. По словам жителей деревни, Бао не очень сладко жилось в городе. Последнюю весточку от Бао Хун получила полгода назад. Он с кем-то из Цзянси снимал комнату. Потом Бао уехал, не оставив никаких координат.
Было сложно отыскать юношу в городе, где миллионы людей приезжают из всех провинций. Бурное строительство требует постоянной подпитки в виде мобильной рабочей силы из провинции. Обычно провинциалы не заботятся о регистрации и останавливаются только там, где находят дешевое жилье.
Юй прошелся по старым адресам, где Бао жил полгода назад, там остался только один из его бывших соседей по койке. И он не знал, где сейчас находится Бао. Они не поладили.
Были высланы запросы во все домкомы, особенно в те места, где провинциалы сосредотачиваются.
В других условиях три или пять дней были бы приемлемым сроком, прежде чем стали бы приходить ответы, но Юй думал, что не может позволить себе ждать.
21
– Как правильно сказал старший следователь, на этом она не заработала ни гроша.
– Но сборник Яна был распродан, – возразила Пэйцинь, – был большой тираж. В те годы многие читали стихи. Я тоже купила книжку.
Позднее, разговаривая по телефону с Чэнем, Юй упомянул мнение Пэйцинь.
– Многое поменялось, – сказал Чэнь. – Несколько лет назад издатель заплатил бы лишь разовую выплату примерно в пятнадцать юаней за роман с тысячей героев. Поэтому она в любом случае не могла получить много денег.
– Это и я понял.
– А если бы по контракту ей выплатили деньги в зависимости от того, сколько книг было продано, тогда это уже другая ситуация. Вы говорили с редактором об этом?
– Нет, а зачем?
– Ну, он мог знать величину гонорара, который она получила, – задумчиво сказал Чэнь. – Не знаю. Может, ему стоит позвонить.
Большая сумма могла быть мотивом для убийства, и Юю казалось, что с тех пор, как Чэнь стал писателем, а Пэйцинь страстной читательницей, они могли бы хорошо помочь следствию в части литературных аспектов. Юй все же позвонил Вэю, редактору романа «Смерть китайского профессора», в шанхайское издательство.
– Вы опять об Инь? – не совсем вежливо спросил Вэй.
– Извините, нам нужно выяснить у вас еще некоторые вопросы, – объяснил свой звонок Юй.
Юй понимал, почему так нервничает Вэй. У него из-за романа были проблемы. Если издавалось что-то политически некорректное, ответственность нес не только автор, но также и редактор. Если автор был известным, он порой легко отделывался, потому что редактор все брал на себя. Вэя критиковали за то, что он не сумел просчитать политических последствий публикации романа.
– Я рассказал вам все, что знаю об Инь, товарищ следователь. Что она нарушила даже после своей смерти?
– В прошлый раз мы говорили о романе Инь. Но Ян тоже издал книгу у вас. Сборник стихов.
– Верно, но я не редактировал стихи. Цзя Цзицзянь занимается этим. Сборник вышел до публикации романа.
– Цзя вам что-нибудь говорил насчет этого?
– Мы ничего не обсуждали. Стихи, как вам известно, читает не так уж много народа, и прибыль небольшая. Конечно, Инь помогала в издании книги. Она была своего рода героиней и не позволила бы ни единой капли удобрения упасть еще на чье-либо поле.
– Могу я поговорить с Цзя?
– Сегодня его нет в редакции. Перезвоните завтра.
Казалось, что разговор ни к чему не приведет. Вэй также был уверен, что сборник стихов не принес большого дохода. Однако после разговора Юй не мог избавиться от чувства, что он что-то упустил.
Этим утром Почтенный Лян в конторе не появился. Наверное, это был тихий протест. Для него дело было закончено, Вань признался, и дальнейшее расследование было бы только во вред репутации Ляна.
Так как разговор с Вэем не выходил у Юя из головы, он позвонил Пэйцинь.
– У Вэя лишь догадки, – сказала Пэйцинь, не веря тому, что сумма могла быть маленькой. – Поговори с редактором стихов.
– Не знаю, почему у Вэя такое негативное отношение к покойной? – спросил он.
– Это выше моего понимания. Почему у него такая неприязнь? – внезапно добавила Пэйцинь. – Он сказал, что она бы пожалела и каплю удобрения для другого. Кого он имел в виду?
– Кого-то еще, кто бы хотел редактировать сборник?
– Но никто бы не мог с ней соревноваться. Только у нее были многие подлинники стихов Яна. А пословица, которую процитировал Вэй, применима к жадному человеку или к тому, кто обманул при деловой сделке.
– Я перезвоню тебе позже.
Теперь следователю Юю надо было поторопиться. Он положил телефонную трубку и затем снова поднял и позвонил редактору.
– Товарищ Вэй, простите меня, еще один вопрос, – сказал он. – В нашем недавнем разговоре вы процитировали поговорку «не позволить ни единой капли удобрения упасть еще на чье-либо поле». Что вы имели в виду?
– Так сказал Цзя, это связано с родственником Яна, как я помню. – Вэй едва мог сдерживать раздражение. – Так что?
– Большое спасибо вам, товарищ Вэй. Это может быть очень важным для нашего следствия. Я очень ценю вашу помощь.
– Ну, я не очень в курсе. Вам лучше поговорить с Цзя. Он скоро вернется, – добавил Вэй. – Ах да, еще одна вещь. Около года назад кто-то позвонил и спрашивал дату выпуска второго издания стихов. Звонили мне, и у меня не было этой информации. Это мог быть просто читатель, интересовавшийся стихами, но у меня создалось впечатление, что он звонил по другой причине.
Юй решил зайти в издательство.
Шанхайское издательство располагалось на дороге Шаосинлу. Это был большой частный дом тридцатых годов. На первом этаже находились книжный магазин и кафе. Следователь Юй позвонил Цзя и ожидал его внизу.
Цзя оказался мужчиной далеко за сорок. В кафе он вошел широко ступая. Когда Юй начал свой рассказ, Цзя посмотрел на него с удивлением.
– Вас интересует второе издание, так?
– Не только, – ответил Юй и воспроизвел редактору свой разговор с Вэем.
– Тогда о чем вы спрашиваете, товарищ следователь? – Цзя вопросительно посмотрел на Юя. Он, очевидно, ничего не знал о расследовании убийства.
– Я ничего не знаю ни о первом издании, ни о втором, товарищ Цзя. Не могли бы вы мне рассказать с самого начала?
– Это было несколько лет назад, – начал Цзя. – Инь попросила меня организовать встречу здесь, в издательстве, чтобы объяснить внучатому племяннику суть контракта на издание сборника стихов Яна.
– Внучатому племяннику Яна?
– Да, мальчику по имени Бао, из провинции Цзянси.
– Подождите, мальчик из провинции Цзянси, – прервал Юй Цзя. Сходится описание Креветочницы. И время тоже. Инь хотела поделиться гонораром с ним как с племянником. Но при такой разнице в возрасте было бы слишком называть его внучатым племянником. – Да, пожалуйста, продолжайте, товарищ Цзя.
– Его мать, типичный представитель золотой молодежи, вышла замуж за местного фермера и поселилась в Цзянси. Бао должен был приехать сюда, как законный наследник Яна, и потребовать денег. В конце концов, Инь не вышла замуж за Яна.
– Это правда. Как прошла встреча?
– Не совсем приятно. Он не понимал, почему она получила такую большую долю денег, слишком большую, как он думал.
– Я не совсем понимаю. Продолжайте.
– Когда мы издаем произведение умершего автора, то иногда привлекаем специального редактора. Такой редактор собирает разные авторские публикации, использует их, комментирует часть текста и, если необходимо, пишет вступление. Специальным редактором стихов Яна была Инь, она проделала огромную работу, выискивая стихи в старых журналах, в его записных книжках. Без преувеличения скажу, что без ее нелегкого труда сборник не был бы выпущен. За такую работу мы обычно платим около пятидесяти процентов.
– Пятьдесят процентов от авторского гонорара?
– Да. Но когда автора больше нет и он не может потребовать гонорар, то редактору. В то время платили пятнадцать юаней за десять строк, как я помню, несмотря на тираж. Что-то не устраивало в нашем договоре Инь, она требовала, чтобы прибавили еще двадцать процентов гонорара. Мы согласились, потому как все же это было меньше, чем мы бы заплатили Яну. Внезапное появление внучатого племянника привело нас в замешательство. Ранее не было таких родственников, как он, требующих что-то, особенно после такого длительного времени после публикации. Инь настаивала на том, что все, что она заработала, только ее. Она отказалась давать деньги Бао. Я сказал, что поговорю с моим начальником. Не такие это большие деньги. Мы не хотели скандала, поэтому заплатили Бао оставшиеся тридцать процентов.
– Другими словами, вы заплатили по нормальной ставке – сто процентов за книгу.
– Верно.
– Бао принял предложение?
– Да, но с большим недовольством.
– Он возмущался?
– Он абсолютно не знает об издательском бизнесе, и он не доверял Инь. Очевидно, думал, что это нечестно. Поэтому она хотела, чтобы мы объяснились с ним, я так думаю. Она очень сообразительная женщина. Он ничего не мог поделать.
– Думаете, он возненавидел ее?
– Мне сложно сказать. Никто не был доволен. И прежде чем отдать ему деньги, она попросила нас написать договор, который он должен был подписать для того, чтобы больше ее не беспокоить. Кончилось все тем, что она не заплатила ему ни копейки.
– Он снова приходил к вам?
– Нет. Он не из Шанхая. Он понимал, что больше денег не получит, пока не выйдет второе издание книги. Если это когда-нибудь случится.
– Правда?
– Ну, мы выпустили большой тираж, который был полностью распродан. Мы думали над выпуском второго издания. Потом был издан ее роман. Затем ее взяли в правительстве «на карандаш», и мы решили не печатать второе издание.
– Я запутался, товарищ Цзя, – сказал Юй. – Сборник стихов – не ее книга?
– Но ее имя, как имя главного редактора, стоит на обложке. Что подумают люди, читающие стихи, если бы там не было ее имени?
– У вас есть еще какая-нибудь информация о нем, я имею в виду о юноше, Бао?
– Нет, никакой, – сказал Цзя, вставая. – Ах да, он жил у нее несколько дней, как я припоминаю. У него больше не было родственников в городе. Она мне так сказала. Но после встречи с нами он должен был сразу вернуться в Цзянси.
– Понятно. Большое спасибо, товарищ Цзя. Ваша информация может быть невероятно полезной для нашей работы.
Вот он, недостающий кусочек пазла, который нашелся в последнюю минуту, подумал следователь Юй, выходя из издательства. День был солнечным, но погода все еще прохладная. Недалеко от него, в мусорном контейнере, ковырялся какой-то оборванец средних лет и придурковатой наружности. При этом он напевал какую-то бредятину:
За спиной следователя Юя, из кафе, вытекала колонна ультрасовременных девиц-моделей. «Учение председателя Мао учит лед таять в середине зимы». Этакий контраст в какофонии.
Когда красное – это черное,
Старые времена вернутся.
Ой, ой, ой, ой,
Пора пожрать.
Биг Мак, Биг Мак!
Юй понял, что теперь необходимо было разыскать молодого человека, Бао. Он позвонил из уличного таксофона, находящегося в конце улицы Шаосинлу, старшему следователю Чэню.
– Я снова связался с шанхайским городским архивом, – сказал Чэнь. – Они отошлют мне по факсу список родственников с информацией о Хун и ее сыне Бао и несколько фотографий. Я перешлю все вам. Это может понадобиться.
Для Юя было сложно в течение нескольких дней разыскать этих людей. Он начал с того, что связался с руководством средней школы, в которой училась Хун. По словам директора, в прошлом году была встреча выпускников. Хун не пришла, но у одного ее одноклассника есть ее адрес. Получив адрес, Юй связался с полицией провинции Цзянси.
Ответ пришел поздно вечером. Хун была все еще в деревне, где провела уже более двадцати лет. Выйдя замуж за бедного крестьянина, она тоже стала крестьянкой. Теория председателя Мао о перевоспитании молодежи все еще работала. Хун не хотела возвращаться в Шанхай не из-за того, что, как и прежде, она верила в Мао, а из-за ее скоропалительного превращения. Бедная крестьянка, представительница мелкой буржуазии, была бы посмешищем в современном Шанхае.
Бао там не было. Он год назад снова покинул деревню и уехал в Шанхай. В девяностых миллионы крестьян не могли оставаться в разваливающихся деревнях. Они смотрели телевизор и видели, как живет в прибрежных городах современный свободный средний класс. Несмотря на попытки правительства стереть грань между городом и деревней, возникло тревожное расслоение между богатыми и бедными, городскими и сельскими, прибрежными и островными тружениками. Вот какими были различия, которые вызвали экономические реформы Дэна, начавшиеся десять лет назад.
Как и многие другие, Бао ушел из дома в поисках своей судьбы. Первые несколько месяцев он почти не писал матери. Правда, однажды прислал ей пятьдесят юаней. Потом письма стали приходить все реже и реже, а потом он и вовсе перестал писать. По словам жителей деревни, Бао не очень сладко жилось в городе. Последнюю весточку от Бао Хун получила полгода назад. Он с кем-то из Цзянси снимал комнату. Потом Бао уехал, не оставив никаких координат.
Было сложно отыскать юношу в городе, где миллионы людей приезжают из всех провинций. Бурное строительство требует постоянной подпитки в виде мобильной рабочей силы из провинции. Обычно провинциалы не заботятся о регистрации и останавливаются только там, где находят дешевое жилье.
Юй прошелся по старым адресам, где Бао жил полгода назад, там остался только один из его бывших соседей по койке. И он не знал, где сейчас находится Бао. Они не поладили.
Были высланы запросы во все домкомы, особенно в те места, где провинциалы сосредотачиваются.
В других условиях три или пять дней были бы приемлемым сроком, прежде чем стали бы приходить ответы, но Юй думал, что не может позволить себе ждать.
21
У Чэня еще осталось несколько дней до окончания отпуска, но он поехал в офис отдать перевод проекта «Новый Мир». На перевод ушло времени гораздо меньше, нежели он предполагал. Он предвидел, что нужно будет сделать небольшие поправки, когда американский партнер Гу вернет его работу с замечаниями и исправлениями. Но, по словам Гу, реакция из-за океана была одобрительной. Чэнь и сам был удовлетворен переводом, который был всесторонним и потому убедительным аргументом будущего успеха проекта.
За окном было шумно. Он выглянул. Недалеко отсюда был виден еще один жилой комплекс, похожий на спичечный коробок, вероятно построенный в стиле постмодернизма. Чэнь с безразличным видом уставился на него. Все здания на этом участке земли были одинаковыми, и ему трудно было отличить один дом от другого.
В будущем «Новый Мир» может стать хорошим дополнением городу, свежей струей в коммерчески спроектированном городском пейзаже.
Самым убедительным аргументом, на который Чэнь клюнул, было не изучение истории архитектуры города, как претенциозно было представлено в бизнес-проекте, а понимание того, что набирающий сейчас силу средний класс стремится утвердить свою культуру. Китай – это больше не общество утопического равенства, каким он был под руководством председателя Мао.
Среди кучи документов, разбросанных на столе, Чэнь отыскал последние списки жилищной комиссии. Просматривая их, он обратил внимание на квартиры, которые были возвращены городу.
Выделение квартир было чрезвычайно сложным вопросом. Из-за острой нехватки жилплощади некоторым претендентам на новое жилье приходилось обменивать свои старые квартиры. Как правило, это были одинокие пары, считавшие, что комнаты с улучшенной планировкой лучше, чем старые квартиры. Они, все без исключения, были по площади меньше или в худшем состоянии, чем только что выделенное жилье. Но они будут перераспределены по очереди жилищной комиссией города. Стоящие первыми в списке, такие как Юй, вряд ли могут быть заинтересованы в подобных второсортных комнатах, без ванных, без отдельных кухонь.
Чэнь хотел посмотреть, была ли в списке жилплощадь на территории, отведенной под строительство по проекту «Новый Мир». К своей радости, он нашел ее в шикумэне. Бывший владелец разделил комнату на две части, хотя в маленькой оставшейся задней части могла поместиться только односпальная кровать.
Был еще один плюс. В комнатах домов шикумэнь, построенных в тридцатых годах, никогда не было туалета, и ночной горшок был просто необходим. Прежние жильцы установили здесь что-то вроде биотуалета. Конечно, он был менее удобным, нежели настоящий туалет, но тем не менее избавлял его владельца от проблемы вставать рано утром для того, чтобы вылить содержимое горшка и затем его вымыть.
Чэнь позвонил в жилищную комиссию города. Председатель комиссии подтвердил доступность таких комнат.
– Мы придержим одну для вас, товарищ старший следователь.
Такая старомодная комната могла показаться Юю далеко не равноценной заменой новой квартиры в новом районе Тяньлин, в которой ему отказали. Но эта комната была на той улице, где планировался строиться «Новый Мир». Ее стоимость необычайно возрастет, когда начнется строительство. Чэнь был уверен, что он сможет сказать Гу как потенциальному покупателю, свое слово в пользу Юя. Судя по нововведениям в полиции, компенсация жильцам будет зависеть непосредственно от стоимости жилья, и, более того, владельцы могут требовать новую квартиру тех же размеров и на той же территории, где будет проведено строительство.
Чэнь и сам задумался о покупке в этом месте комнаты. Возможно, он сможет купить комнату матери. По крайней мере, это будет лучше, чем мансарда, где она уже живет более тридцати лет. Он мог себе позволить такую покупку на деньги, полученные за перевод проекта.
В этот момент ему пришла в голову мысль, что он все расскажет Юю, не упоминая конечно же о «Новом Мире». Только чуть-чуть намекнет.
Он закурил и стал представлять, что уже заходит в новые апартаменты к Юю, потом играет в го в незатейливом дворике, выпивает чашку чая «Красный дракон».
Возможно, там, на заднем плане, еще будут соседи, как составная часть традиционного сценария. Такая картина приятно контрастировала бы с тем зданием, где живет он и где люди встречаются случайно на лестнице или в узких коридорах. Люди просто подразделяются на жильцов из комнаты 12, комнаты 35, комнаты 26.
Ему стало интересно от мысли, что бизнес-проект «Новый Мир» мог бы повлиять и на него тоже. Вполне возможно.
Без стука, как призрак, к нему в кабинет влетел секретарь парткома Ли.
– Здравствуйте! Вы уже вернулись к работе, Чэнь?
– Я только пришел, чтобы взглянуть на накопившиеся документы. Может быть, что-то срочное или какие-то интересующие меня письма.
– Министр правительства Шанхая по информации и печати снова с нами связывался. Мы решили в эту пятницу провести конференцию. Пора завершить дело Инь. Мы не можем ждать целую вечность, как вы понимаете. Таково его решение, – добавил Ли.
Последняя реплика могла быть произнесена для сохранения своей репутации. Чэнь был против завершения следствия, хотя понимал, что такое решение может быть принято, если поступила команда сверху.
Чэнь понимал, что не в его власти спорить. Юй проинформировал Ли о новых обстоятельствах дела, насчет Бао, но Ли проигнорировал это. Не было свидетелей и прямых улик, чтобы подтвердить причастность Бао к убийству.
– Мы послали запрос, скоро получим какую-то информацию о Бао, секретарь Ли, – сказал Чэнь, делая ничтожную попытку выиграть время.
– Если вы сможете найти Бао и доказать его виновность до пятницы, это будет хорошо. Мы переговорили с представителями органов общественной безопасности, они придерживаются того же мнения. Но они хотят, чтобы мы сообщили им если что-нибудь обнаружим, – любезно сказал Ли прежде чем уйти. – В этом заинтересованы власти.
Когда в коридоре стихли звуки шагов уходящего секретаря парткома, Чэнь взял телефон и, набирая номер, уже знал, что найдет оправдание. Чэнь припомнил, что в конфуцианской классике был длинный абзац, касающийся «целесообразности». Сейчас это было важно.
– Здравствуйте, Гу.
– Привет, Чэнь. Я как раз думал о том, чтобы позвонить вам. Мой партнер уже показал перевод проекта американскому инвестору и банкиру.
– Но с текстом еще не все закончено.
– Это слишком выгодная сделка, нельзя упускать момент. Мистер Холт решил идти дальше. Мы же сможем сделать некоторые поправки потом. Вы оказали мне великую услугу.
– Вы снова льстите мне. Но я должен просить вас об одной услуге.
– Все, что угодно, Чэнь.
– Если вы не заняты сейчас, давайте встретимся и пообедаем в ресторане «Синья»? Там и поговорим.
– «Синья», здорово.
Они сидели в кабинете ресторана на центральной улице Шанхая. Как и другие большие рестораны в городе, «Синья» был блестяще приведен в порядок. Его фасад сверкал в лучах солнечного света, а тыльная часть здания соединялась с новым американским отелем «Амада».
– Вы сделали прекрасный выбор, – сказал Гу. – «Синья» всегда был любимым местом моего дедушки.
Родители Чэня в детстве также часто брали его сюда с собой, чаще, чем в другие рестораны.
– Говядина в устричном соусе. Подогретое молоко. Жареная рыба с чесноком в бамбуковой корзине. Эти блюда мы заказывали почти каждый раз, – сказал Гу. – Мой дедушка был педантом в отношении этих блюд.
Гу выбрал именно то, что всегда заказывал его дедушка. Чэнь заказал кусочки ростков зимнего бамбука, пожаренных вместе с сушеными зимними грибами, блюдо, которое также было одним из любимых его родителей.
– Извините, но у нас нет бамбуковых ростков.
– Как это может быть?
– Бамбук не растет в Гуанчжоу. «Синья» всегда славился своей гуандунской кухней. Все наши овощи отсюда. Нам поставляют их сюда воздушными перевозками.
– Это смешно, – сказал Чэнь, покачав головой, когда официант выходил из их кабинета. – А что, нельзя купить ростки в местном магазине?
– Вот что значит государственный ресторан, – сказал Гу. – Это не частный бизнес. Выгодно или невыгодно, люди платят здесь ту же цену. Им плевать. Скоро вы придете поужинать в ресторан «Нового Мира». Он конечно же будет в частных руках, и вы сможете заказать все, что вам взбредет в голову.
– На самом деле я не такой уж привередливый гурман, – возразил Чэнь. – Я хотел встретиться с вами здесь, чтобы обсудить кое-что.
Это было действительно так. Старший следователь Чэнь не хотел долго разговаривать по телефону из служебного кабинета, где такие люди, как секретарь Ли, вваливались без стука и для которых слова «личный» в обиходе не существовало.
– Да, пожалуйста, продолжайте.
– Следователь Юй, мой давний коллега, ищет молодого парня по имени Бао, – начал Чэнь, вытаскивая фотографию из портфеля. – Это его фотография, была сделана около года назад в провинции Цзянси. Бао, как и другие провинциалы, не стал получать регистрацию по месту жительства в городе. Юй потратил много времени на его поиски. Я не думаю, что Бао связан с мафиозными группировками, которые могут знать о приезжих больше, чем мы. Полиция не в состоянии держать их под непосредственным контролем.
– Я поспрашиваю, – сказал Гу. – Только я знаю про этих провинциалов одно: если они из Цзянси, они определенно будут жить вместе, но на новой территории, как, допустим, в деревне Вэньчжоу, где полиция еще не успела установить контроль, а триада уже наладила свои связи.
– Именно так. Для моего коллеги дело довольно важное. Если вы что-нибудь сможете выяснить до этой пятницы, я буду очень вам признателен.
– Сделаю все, что в моих силах, товарищ следователь.
– Я – ваш должник, Гу, – сказал Чэнь. – Дайте мне знать, как только что-то появится. Эта информация очень ценна для меня.
– А для чего нужны друзья? Чтобы помогать друг другу.
Появившийся заказ избавил их от лишних слов, но Чэнь уже решил то, что было необходимо.
Обед не впечатлил.
Свинина гулао была какой-то кисло-сладкой, как будто ее приготовили наспех в домашних условиях. Говядина в устричном соусе также не была такой восхитительной, какой он запомнил с детства. Кипяченое молоко и вовсе вызывало смех.
Расплачивался снова Гу. Официант взял его золотую кредитную карточку – безусловный знак богатства, игнорируя наличные в руке Чэня.
В тот же день Чэнь приехал в больницу с небольшой корзинкой фруктов. Из вывешенных списков он узнал, что его мать переместили. Он пришел в недоумение и ринулся вверх по лестнице в указанную палату, где и обнаружил свою мать. Ее поместили в более комфортабельную, частично оплачиваемую, с современным оборудованием комнату. Мать обрадовалась его приходу. Она сидела откинувшись на спинку регулируемой кровати и выглядела гораздо лучше, чем несколько недель назад.
– Мне правда хорошо, – сказала она. – Они берут у меня один анализ за другим. Тебе не нужно приходить ко мне каждый день. И больше не приноси мне ничего, у меня уже и так много гостинцев.
Так оно и было. Ночной столик, уставленный продуктами, напоминал витрину дорогого магазина: копченый лосось, ростбиф и даже бутылка русской водки.
Он догадывался, кто принес всю эту провизию.
– Нет, это не только от Лу Иностранца, – сказала мать, тряся головой, как бы осуждая что-то невидимое в воздухе. – Кое-что от мистера Гу. Я никогда его прежде не видела, он меня не навещал. Догадываюсь, что он один твоих новых приятелей. Он настаивал, чтобы я обращалась к нему как и к Лу. Он вызвал главврача больницы в мою палату и при мне сунул ему в руки красный пухлый конверт [14].
– Он не исправим, этот мистер Гу.
Чэнь этому не удивился. Белое Облако продолжала информировать своего начальника обо всем что касалось его персоны.
– Доктора и сестры теперь очень приветливы со мной. Они переселили меня сюда. Эта палата гораздо лучше той, говорят, она для высоких персон, – сказала мать.
– Это все мистер Гу. Я делаю для него перевод.
– Правда?
Она была в приподнятом настроении, и в ее голосе послышалось удивление, когда она произнесла:
За окном было шумно. Он выглянул. Недалеко отсюда был виден еще один жилой комплекс, похожий на спичечный коробок, вероятно построенный в стиле постмодернизма. Чэнь с безразличным видом уставился на него. Все здания на этом участке земли были одинаковыми, и ему трудно было отличить один дом от другого.
В будущем «Новый Мир» может стать хорошим дополнением городу, свежей струей в коммерчески спроектированном городском пейзаже.
Самым убедительным аргументом, на который Чэнь клюнул, было не изучение истории архитектуры города, как претенциозно было представлено в бизнес-проекте, а понимание того, что набирающий сейчас силу средний класс стремится утвердить свою культуру. Китай – это больше не общество утопического равенства, каким он был под руководством председателя Мао.
Среди кучи документов, разбросанных на столе, Чэнь отыскал последние списки жилищной комиссии. Просматривая их, он обратил внимание на квартиры, которые были возвращены городу.
Выделение квартир было чрезвычайно сложным вопросом. Из-за острой нехватки жилплощади некоторым претендентам на новое жилье приходилось обменивать свои старые квартиры. Как правило, это были одинокие пары, считавшие, что комнаты с улучшенной планировкой лучше, чем старые квартиры. Они, все без исключения, были по площади меньше или в худшем состоянии, чем только что выделенное жилье. Но они будут перераспределены по очереди жилищной комиссией города. Стоящие первыми в списке, такие как Юй, вряд ли могут быть заинтересованы в подобных второсортных комнатах, без ванных, без отдельных кухонь.
Чэнь хотел посмотреть, была ли в списке жилплощадь на территории, отведенной под строительство по проекту «Новый Мир». К своей радости, он нашел ее в шикумэне. Бывший владелец разделил комнату на две части, хотя в маленькой оставшейся задней части могла поместиться только односпальная кровать.
Был еще один плюс. В комнатах домов шикумэнь, построенных в тридцатых годах, никогда не было туалета, и ночной горшок был просто необходим. Прежние жильцы установили здесь что-то вроде биотуалета. Конечно, он был менее удобным, нежели настоящий туалет, но тем не менее избавлял его владельца от проблемы вставать рано утром для того, чтобы вылить содержимое горшка и затем его вымыть.
Чэнь позвонил в жилищную комиссию города. Председатель комиссии подтвердил доступность таких комнат.
– Мы придержим одну для вас, товарищ старший следователь.
Такая старомодная комната могла показаться Юю далеко не равноценной заменой новой квартиры в новом районе Тяньлин, в которой ему отказали. Но эта комната была на той улице, где планировался строиться «Новый Мир». Ее стоимость необычайно возрастет, когда начнется строительство. Чэнь был уверен, что он сможет сказать Гу как потенциальному покупателю, свое слово в пользу Юя. Судя по нововведениям в полиции, компенсация жильцам будет зависеть непосредственно от стоимости жилья, и, более того, владельцы могут требовать новую квартиру тех же размеров и на той же территории, где будет проведено строительство.
Чэнь и сам задумался о покупке в этом месте комнаты. Возможно, он сможет купить комнату матери. По крайней мере, это будет лучше, чем мансарда, где она уже живет более тридцати лет. Он мог себе позволить такую покупку на деньги, полученные за перевод проекта.
В этот момент ему пришла в голову мысль, что он все расскажет Юю, не упоминая конечно же о «Новом Мире». Только чуть-чуть намекнет.
Он закурил и стал представлять, что уже заходит в новые апартаменты к Юю, потом играет в го в незатейливом дворике, выпивает чашку чая «Красный дракон».
Возможно, там, на заднем плане, еще будут соседи, как составная часть традиционного сценария. Такая картина приятно контрастировала бы с тем зданием, где живет он и где люди встречаются случайно на лестнице или в узких коридорах. Люди просто подразделяются на жильцов из комнаты 12, комнаты 35, комнаты 26.
Ему стало интересно от мысли, что бизнес-проект «Новый Мир» мог бы повлиять и на него тоже. Вполне возможно.
Без стука, как призрак, к нему в кабинет влетел секретарь парткома Ли.
– Здравствуйте! Вы уже вернулись к работе, Чэнь?
– Я только пришел, чтобы взглянуть на накопившиеся документы. Может быть, что-то срочное или какие-то интересующие меня письма.
– Министр правительства Шанхая по информации и печати снова с нами связывался. Мы решили в эту пятницу провести конференцию. Пора завершить дело Инь. Мы не можем ждать целую вечность, как вы понимаете. Таково его решение, – добавил Ли.
Последняя реплика могла быть произнесена для сохранения своей репутации. Чэнь был против завершения следствия, хотя понимал, что такое решение может быть принято, если поступила команда сверху.
Чэнь понимал, что не в его власти спорить. Юй проинформировал Ли о новых обстоятельствах дела, насчет Бао, но Ли проигнорировал это. Не было свидетелей и прямых улик, чтобы подтвердить причастность Бао к убийству.
– Мы послали запрос, скоро получим какую-то информацию о Бао, секретарь Ли, – сказал Чэнь, делая ничтожную попытку выиграть время.
– Если вы сможете найти Бао и доказать его виновность до пятницы, это будет хорошо. Мы переговорили с представителями органов общественной безопасности, они придерживаются того же мнения. Но они хотят, чтобы мы сообщили им если что-нибудь обнаружим, – любезно сказал Ли прежде чем уйти. – В этом заинтересованы власти.
Когда в коридоре стихли звуки шагов уходящего секретаря парткома, Чэнь взял телефон и, набирая номер, уже знал, что найдет оправдание. Чэнь припомнил, что в конфуцианской классике был длинный абзац, касающийся «целесообразности». Сейчас это было важно.
– Здравствуйте, Гу.
– Привет, Чэнь. Я как раз думал о том, чтобы позвонить вам. Мой партнер уже показал перевод проекта американскому инвестору и банкиру.
– Но с текстом еще не все закончено.
– Это слишком выгодная сделка, нельзя упускать момент. Мистер Холт решил идти дальше. Мы же сможем сделать некоторые поправки потом. Вы оказали мне великую услугу.
– Вы снова льстите мне. Но я должен просить вас об одной услуге.
– Все, что угодно, Чэнь.
– Если вы не заняты сейчас, давайте встретимся и пообедаем в ресторане «Синья»? Там и поговорим.
– «Синья», здорово.
Они сидели в кабинете ресторана на центральной улице Шанхая. Как и другие большие рестораны в городе, «Синья» был блестяще приведен в порядок. Его фасад сверкал в лучах солнечного света, а тыльная часть здания соединялась с новым американским отелем «Амада».
– Вы сделали прекрасный выбор, – сказал Гу. – «Синья» всегда был любимым местом моего дедушки.
Родители Чэня в детстве также часто брали его сюда с собой, чаще, чем в другие рестораны.
– Говядина в устричном соусе. Подогретое молоко. Жареная рыба с чесноком в бамбуковой корзине. Эти блюда мы заказывали почти каждый раз, – сказал Гу. – Мой дедушка был педантом в отношении этих блюд.
Гу выбрал именно то, что всегда заказывал его дедушка. Чэнь заказал кусочки ростков зимнего бамбука, пожаренных вместе с сушеными зимними грибами, блюдо, которое также было одним из любимых его родителей.
– Извините, но у нас нет бамбуковых ростков.
– Как это может быть?
– Бамбук не растет в Гуанчжоу. «Синья» всегда славился своей гуандунской кухней. Все наши овощи отсюда. Нам поставляют их сюда воздушными перевозками.
– Это смешно, – сказал Чэнь, покачав головой, когда официант выходил из их кабинета. – А что, нельзя купить ростки в местном магазине?
– Вот что значит государственный ресторан, – сказал Гу. – Это не частный бизнес. Выгодно или невыгодно, люди платят здесь ту же цену. Им плевать. Скоро вы придете поужинать в ресторан «Нового Мира». Он конечно же будет в частных руках, и вы сможете заказать все, что вам взбредет в голову.
– На самом деле я не такой уж привередливый гурман, – возразил Чэнь. – Я хотел встретиться с вами здесь, чтобы обсудить кое-что.
Это было действительно так. Старший следователь Чэнь не хотел долго разговаривать по телефону из служебного кабинета, где такие люди, как секретарь Ли, вваливались без стука и для которых слова «личный» в обиходе не существовало.
– Да, пожалуйста, продолжайте.
– Следователь Юй, мой давний коллега, ищет молодого парня по имени Бао, – начал Чэнь, вытаскивая фотографию из портфеля. – Это его фотография, была сделана около года назад в провинции Цзянси. Бао, как и другие провинциалы, не стал получать регистрацию по месту жительства в городе. Юй потратил много времени на его поиски. Я не думаю, что Бао связан с мафиозными группировками, которые могут знать о приезжих больше, чем мы. Полиция не в состоянии держать их под непосредственным контролем.
– Я поспрашиваю, – сказал Гу. – Только я знаю про этих провинциалов одно: если они из Цзянси, они определенно будут жить вместе, но на новой территории, как, допустим, в деревне Вэньчжоу, где полиция еще не успела установить контроль, а триада уже наладила свои связи.
– Именно так. Для моего коллеги дело довольно важное. Если вы что-нибудь сможете выяснить до этой пятницы, я буду очень вам признателен.
– Сделаю все, что в моих силах, товарищ следователь.
– Я – ваш должник, Гу, – сказал Чэнь. – Дайте мне знать, как только что-то появится. Эта информация очень ценна для меня.
– А для чего нужны друзья? Чтобы помогать друг другу.
Появившийся заказ избавил их от лишних слов, но Чэнь уже решил то, что было необходимо.
Обед не впечатлил.
Свинина гулао была какой-то кисло-сладкой, как будто ее приготовили наспех в домашних условиях. Говядина в устричном соусе также не была такой восхитительной, какой он запомнил с детства. Кипяченое молоко и вовсе вызывало смех.
Расплачивался снова Гу. Официант взял его золотую кредитную карточку – безусловный знак богатства, игнорируя наличные в руке Чэня.
В тот же день Чэнь приехал в больницу с небольшой корзинкой фруктов. Из вывешенных списков он узнал, что его мать переместили. Он пришел в недоумение и ринулся вверх по лестнице в указанную палату, где и обнаружил свою мать. Ее поместили в более комфортабельную, частично оплачиваемую, с современным оборудованием комнату. Мать обрадовалась его приходу. Она сидела откинувшись на спинку регулируемой кровати и выглядела гораздо лучше, чем несколько недель назад.
– Мне правда хорошо, – сказала она. – Они берут у меня один анализ за другим. Тебе не нужно приходить ко мне каждый день. И больше не приноси мне ничего, у меня уже и так много гостинцев.
Так оно и было. Ночной столик, уставленный продуктами, напоминал витрину дорогого магазина: копченый лосось, ростбиф и даже бутылка русской водки.
Он догадывался, кто принес всю эту провизию.
– Нет, это не только от Лу Иностранца, – сказала мать, тряся головой, как бы осуждая что-то невидимое в воздухе. – Кое-что от мистера Гу. Я никогда его прежде не видела, он меня не навещал. Догадываюсь, что он один твоих новых приятелей. Он настаивал, чтобы я обращалась к нему как и к Лу. Он вызвал главврача больницы в мою палату и при мне сунул ему в руки красный пухлый конверт [14].
– Он не исправим, этот мистер Гу.
Чэнь этому не удивился. Белое Облако продолжала информировать своего начальника обо всем что касалось его персоны.
– Доктора и сестры теперь очень приветливы со мной. Они переселили меня сюда. Эта палата гораздо лучше той, говорят, она для высоких персон, – сказала мать.
– Это все мистер Гу. Я делаю для него перевод.
– Правда?
Она была в приподнятом настроении, и в ее голосе послышалось удивление, когда она произнесла: