Таманцев Андрей. Закон подлости

   Лейтенант замялся на месте, зачем-то еще раз просмотрел документы и как-то несмело спросил:
   — Господин капитан, не назовете ли вы пароль?..
   — Смелее, лейтенант, — нагло ответил Гхош. — «Эн-Наджаф-46».
   Лицо лейтенанта приобрело окончательно кислый вид.
   — Простите, господин капитан, но этот пароль уже недействителен.
   Аджамал подавил в себе желание немедленно прекратить общение с лейтенантом путем нажатия педали газа. Он посмотрел на часы — те показывали только четверть двенадцатого. В точности своих часов Гхош не сомневался. К тому же было понятно и по солнцу, что полдень еще не настал. И означать это могло только одно: начальник армейской разведки приступил к решительным действиям.
   — Но ведь полудня еще нет!.. — изобразил удивление Аджамал. — Я рассчитывал добраться до штаба в Киркуке и там взять новые пароли.
   — Все правильно, господин капитан, — уныло пояснил лейтенант, — полудня еще нет. Но полчаса назад по приказу из Багдада все пароли были сменены. Вы могли этого не знать, находясь в пути… — Вот именно! — прибавил возмущения Гхош.
   — …Но это недоразумение просто исправить. Я сейчас доложу о вас в штаб, и там примут решение, как с вами поступить. А пока вам придется повременить… С этими словами лейтенант, не возвращая Аджамалу документов, отправился в вагончик, служивший ему кабинетом. В открытое окно Гхош видел, как лейтенант пытается дозвониться до штаба. Кроме офицера все остальные на блокпосте вели себя совершенно спокойно. Два солдата остановили автобус и не спеша проверяли документы, здороваясь со знакомыми. Еще два солдата сидели в вагончике рядом с лейтенантом, да еще один загорал за пулеметом.
   Предвидя результат телефонного разговора, Аджамал привел себя в состояние боевой готовности. Стараясь не привлекать внимания, он осторожно расстегнул кобуру и снял пистолет с предохранителя. Следующим движением он переключил рукоятку скоростей, благо он все это время не глушил двигатель.
   Тем временем солдаты закончили проверку автобуса и, выпустив струю черного дыма, тот покатил далее по шоссе. Теперь Гхош остался на блокпосте в одиночестве.
   Лейтенант между тем дозвонился до штаба и минуту-другую внимательно выслушивал приказ, который ему отдавало начальство на том конце провода. Положив трубку, он посмотрел через окно на Гхоша. Аджамал встретился с лейтенантом взглядом, и этой секунды ему хватило для того, чтобы прочитать в озабоченном взгляде офицера содержание его разговора со штабом.
   И, не дожидаясь больше, пока лейтенант сообразит, что ему предпринять в сложившейся ситуации, Аджамал начал действовать. Левой рукой он выхватил пистолет и выстрелил в солдата у пулемета. Правой рукой, почти одновременно, он схватил лежавшую под сиденьем гранату и швырнул ее в открытое окно вагончика, выдернув зубами чеку.
   Продолжая стрелять по опешившим солдатам, Гхош выжал газ, и его джип, взвизгнув покрышками, рванул с места. Аджамал снес закрытый шлагбаум, когда сзади грохнул взрыв, и в тот же миг ему вслед затрещали автоматные очереди.
   Несколько пуль звонко ударили в борт машины. Остальные со свистом пронеслись мимо. Гхош рвал руль из стороны в сторону, не давая своему противнику возможности вести прицельный огонь. Краем глаза он успел разглядеть в зеркало заднего вида всю картину. Два солдата стреляли ему вслед, лежа в пыли. Из вагончика валил дым. Пулеметчика он, кажется, свалил с первого выстрела.
   Потом на несколько секунд выстрелы прекратились, — видно, с перепугу солдаты выпустили по полному магазину из своих «Калашниковых», а теперь судорожно перезаряжали автоматы.
   Этих секунд Гхошу хватило на то, чтобы перестать метаться по шоссе и набрать скорость.
   Некоторое время Аджамал несся по дороге. Уже чувствовалось приближение города — пустыня вокруг постепенно превращалась в цветущий край. Внутренний голос подсказал ему, что пора предпринимать меры безопасности. Притормозив, Гхош свернул с шоссе в заросли акации и, загнав машину в гущу деревьев, заглушил мотор. И вовремя. Со стороны города к блокпосту с воем сирен пронеслось несколько джипов и грузовик с солдатами.
   Нужно было торопиться. Желанная подмога быстро сообразит, что если они не встретили Аджамала по пути, то, значит, стоит его поискать по окрестностям дороги. Продвигаться далее на пробитом пулями армейском джипе, да еще без документов, не имело никакого смысла. Гхош быстро переоделся в цивильную одежду.
   Теперь он стал простым санитарным инспектором, что убедительно подтверждалось соответствующими документами. Чемодан с бактериологическими штаммами он спрятал в ранец. Один небольшой пистолет остался в специальной кобуре на правой лодыжке.
   «Стечкин» отправился за пояс. Там же разместились две гранаты. Аджамал собирался дорого продать свою жизнь в случае чего.
   Уходя от возможной погони, Гхош отшагал несколько километров по палящему солнцу, пока не достиг какого-то селения. Тут снова начало везти. В селении как раз готовился к отходу в город автобус. Был базарный день, и желающих попасть в Киркук было хоть отбавляй. Пока шумные арабы, толкаясь, набивались в автобус, ежесекундно споря с водителем из-за оплаты, Аджамал спокойно сидел неподалеку в тени развесистого дерева. А когда суета улеглась и автобус, издав торжественный гудок, натужно тронулся в путь, Гхош в два прыжка догнал его и ловко уцепился за лестницу, ведущую на крышу, где размещался многоместный багаж аборигенов.
   Уже на ходу Аджамал взобрался на крышу и с относительным удобством разместился среди корзин с сушеными фруктами, тюков с тряпьем и клетками с орущей птицей.
   В Киркук Аджамал въехал без приключений. Несмотря на то что в городе после его бегства с блокпоста была объявлена тревога, а контроль на постах при въезде в город был усилен, солдаты плохо справлялись со своей задачей. Как уже говорилось выше, день был базарный, и тысячи крестьян из окрестных селений стекались в город со своим товаром. На блокпостах творился сущий ад. Десятки повозок, автобусов и грузовиков сбивались в одну кучу, и разобраться в этой толчее было непросто. Военные честно проверяли документы у всех, но заглядывать на крышу автобуса у них просто не было заведено.
   В Киркуке Аджамалу предстояло решить, как он будет передвигаться дальше. До Эбриля оставалось еще километров сто по горам. Теперь уже вся нужная ему дорога будет находиться под контролем правительственных войск. Побродив с час по шумному базару, Гхош пришел к простой мысли. Не колеблясь, он отправился в городскую больницу, прямо к главному врачу. Старый араб, получивший медицинское образование еще при англичанах, довольно быстро вошел в печальное положение своего «коллеги» из санитарной инспекции.
   — Вы понимаете, уважаемый Сайд, — жаловался Аджамал, — начальство отправляет меня в Эбриль в связи с тяжелым санитарным положением в провинции, а денег на дорогу не дает… Ох уж эти санкции. Совсем житья не стало.
   — Я вас понимаю, уважаемый Аджамал, — кивал головой старичок доктор. — Сам в таком же положении. Того и гляди — вспыхнет эпидемия дифтерии. Лекарств нет.
   Денег нет… — Я как раз еду по делам эпидемии, — подхватил Гхош. Он не очень кривил душой, если учитывать, что у него в ранце находились штаммы десятка самых страшных болезней человечества, от одних названий которых у старого доктора встали бы дыбом остатки седых волос, а дифтерия показалась бы благословением Всевышнего… — Ну так я вам помогу, уважаемый Аджамал, — расчувствовался старичок. — Завтра утром в Эбриль отправляется санитарная машина Красного Креста. Они везут лекарства и вакцину. Будем делать прививки.
   — О, это очень важно, — на всякий случай закивал Аджамал.
   — Безусловно… — пробормотал старик и замолк, потеряв нить своей мысли.
   — Вы сказали: санитарная машина, — напомнил Гхош.
   — … Да, — встрепенулся врач. — Вообще-то они пассажиров не берут. Все-таки международная организация. Но мне они не откажут. — Старик хитро улыбнулся. — Старый Сайд знает, как говорить с людьми… — Спасибо, уважаемый Сайд, — искренне поблагодарил его Гхош. — Прямо не знаю, что бы я без вас делал.
   — А до завтра вы можете переночевать у меня в больнице. — Видно, старик решил окончательно добить Аджамала своей щедростью.

2

   На столе перед Камалем Абделем аль-Вади лежало несколько обгорелых клочков бумаги — все, что осталось от документов Гхоша после взрыва гранаты. Самое ценное — фотография сильно пострадала. Оставшиеся в живых и раненые солдаты с блокпоста, как смогли, дали словесный портрет капитана, устроившего на их посту маленькую войну. Выходило, что человек, которого теперь разыскивали все вооруженные силы Ирака, был крепкого телосложения, со светлыми глазами и лицом, обезображенным шрамом. Приметы более чем характерные, но в стране, которая пережила за последние годы две кровопролитные войны, человек со шрамом не был такой уж редкостью.
   Генерал отдал правильный приказ о смене паролей. Более того, с этого момента пароли менялись каждые три часа и назначал их сам аль-Вади. Поиски же советника закончились тем, что утром он сам объявился у себя на вилле. Референт Юсеф Али неотлучно оставался при нем, так что еще несколько часов Камаль Абдель не мог выслушать его версию событий. Наконец, едва советник аль-Темими соизволил отпустить своего секретаря, того арестовали буквально за воротами виллы.
   Но Юсеф не смог рассказать чего-либо ценного. Да, он по приказу советника повсюду следовал за ним и даже нес проклятый чемодан. Каким образом они покинули Дворец? Этого референт объяснить не смог, так как не запомнил дорогу по коридорам бункера. Соответственно не знал Юсеф и где они встретились с Аджамалом. Человека, которому советник передал контейнер, он не смог рассмотреть из-за темноты. Вспомнил только, что тот, кажется, был в военной форме. Именно тогда генерал и отдал приказ сменить пароли.
   Результат последовал через пару часов. Из Киркука поступил доклад о том, что на одном блокпосте задержан капитан, чьи полномочия вызывают подозрения.
   Камаль Абдель тут же приказал приготовить вертолет. Уже на аэродроме он узнал новые подробности: перестреляв полпоста, капитан сумел бежать. Ведутся активные поиски.
   Прибыв в Киркук, генерал засел в штабе местного гарнизона и лично возглавил операцию по поимке человека с контейнером. И вот теперь он рассматривал остатки документов у себя на столе, пытаясь понять, с кем имеет дело. Чутье разведчика подсказывало ему: задействован профессионал весьма высокого уровня. Однако было совершенно непонятно, является ли этот «капитан» человеком аль-Темими или же это агент русских. В первом случае выходило, что он недооценивал силу советника.
   Если тот сумел создать свою дееспособную спецслужбу, да так, что никто об этом не знал, — значит, готовится к активным действиям и в любом случае представляет для начальника армейской разведки реальную угрозу. Во втором случае масштабы и наглость действий русской разведки в Ираке превосходили все возможные ожидания.
   Схватить Захарова, который, как выяснилось, вел все это время с генералом двойную игру, тоже не удалось. Русский шпион устроил в отеле пожар и буквально растворился в неизвестном направлении.
   Вообще сложившаяся ситуация просто бесила Камаля Абделя. Его враги бесследно исчезали один за другим, оставляя генерала с носом, и он, похоже, пока ничего поделать с этим не мог. Аль-Вади собрался было отвести душу на несчастном командире блокпоста, но и тот погиб при взрыве гранаты, лишив генерала естественной человеческой радости найти козла отпущения.
   Проходил час за часом, а никаких следов Капитана (именно такое кодовое название получил Аджамал), кроме брошенного джипа, не было. Генерал уже понял замысел противника. Путь Капитана явно лежал в Эбриль и далее через эту мятежную провинцию в Турцию или Сирию. Пока было непонятно, действует ли Капитан в одиночку или рассчитывает на помощь повстанцев-курдов. Но в любом случае уже сейчас поиски Капитана с контейнером начинали приобретать масштабы чуть ли не общевойсковой операции. На время генерал аль-Вади даже забыл о ежеминутной угрозе нападения американцев. Похоже, что ему даже стало наплевать на сам контейнер. Поимка Капитана стала для генерала делом чести…

3

   Ранним утром Аджамал искренне поблагодарил старого Сайда и в машине Красного Креста выехал в Эбриль. Лучшего средства передвижения в сложившейся ситуации ему было не придумать..
   Представитель Красного Креста оказался молодым врачом из Арабских Эмиратов.
   Похоже, что он искренне считал иракцев дикарями, и только клятва Гиппократа и элементарное человеколюбие не позволяли ему вместо вакцины раздавать цианистый калий. Впрочем, он оказался веселым парнем и всю дорогу рассказывал довольно смешные анекдоты про Саддама Хусейна.
   Аджамал быстро нашел с врачом общий язык. Когда тот в сердцах произнес, показывая на очередной армейский грузовик:
   — У них скоро дети в горах начнут умирать от голода и болезней, а они все еще не наигрались в войну. Ничего, что я так резко о ваших властях?
   Гхош честно ответил:
   — Ерунда. Я сам некоторым родом из Пакистана.
   Врач рассмеялся и признал Аджамала за своего. Когда они подъехали к первому блокпосту, у Гхоша возникла мысль сыграть с военными забавную шутку. Он тут же поделился этой идеей с эмиратцем и получил с его стороны полную поддержку.
   Поэтому, когда машина остановилась на блокпосте, все ее пассажиры оказались в марлевых повязках на лицах. Врач с совершенно серьезным видом рассказал о том, что они везут вакцину страшной болезни, дифтерии, и вынуждены соблюдать повышенные меры предосторожности (что, вообще-то, не слишком отличалось от истины). Испуганные солдаты, не понаслышке знакомые с эпидемиями, поражавшими провинцию с завидной частотой, убедившись, что в документах действительно значится вышеуказанная вакцина, поспешили пропустить машину и не искушать Аллаха излишней подозрительностью.
   Марлевая повязка так удачно скрывала шрамы Аджамала, что до Эбриля они добрались беспрепятственно. Здесь Гхош распрощался с веселым эмиратцем и отправился далее в одиночку.
   Эбриль был классическим восточным городком. Чудеса цивилизации и завоевания президента Саддама Хусейна еще не достигли этого места. Виной тому была его удаленность от центра и предвзятое отношение местного населения к любым изменениям вообще. Недаром Эбриль стал центром сепаратистских настроений.
   Иракские войска чувствовали себя здесь, как на чужой, временно завоеванной территории. Это чувство в вояках довольно успешно поддерживали курды из организации «Свободный Курдистан». В сложившейся ситуации лучшего места для того, чтобы оторваться от преследования Камаля Абделя аль-Вади, Гхош выбрать просто не мог. В Эбриле каждый мальчишка считал за честь плюнуть в проезжающий мимо армейский джип.
   По оговоренному еще с Коперником плану Аджамал должен был выйти на членов «Свободного Курдистана». Для этого ему следовало остановиться в строго обозначенном караван-сарае на главном базаре Эбриля. Караван-сарай оказался плоским, длинным глинобитным зданием, казалось, попавшим сюда прямо со страниц «Тысячи и одной ночи». Только вместо верблюдов у его входа стояли потрепанные автомобили неизвестных моделей и происхождения.
   Аджамал зашел внутрь и довольно быстро сговорился с хозяином, обладателем чрезвычайно хитрой рожи, о комнате и питании. Комната была очень низким помещением с плохо белеными стенами, по которым ползали какие-то существа из мира насекомых. Впрочем, Аджамал и не рассчитывал получить здесь номер с кондиционером. Более того, именно в этом номерке, где едва можно было стать во весь рост, он чувствовал себя более или менее спокойно.
   Единственное, что еще всерьез беспокоило Аджамала, был контейнер. У него уже была возможность убедиться, что таскать с собой смертоносный чемодан — далеко не самый лучший способ времяпрепровождения. Если он не попадется с ним в руки аль-Вади, то ради такой яркой штуки кое-кто из болтающегося вокруг караван-сарая отребья может вполне решиться поиграть перед носом Аджамала ножиком. И в то же время добросовестное разглядывание хозяйской рожи привело Гхоша к выводу, что ее обладатель — достаточно отвратительная и хитрая личность, как раз такая сволочь, которой, пожалуй, можно доверить на хранение контейнер.
   Хозяин вполне оправдал ожидания Гхоша. За определенную плату он с удовольствием согласился взять на некоторое время чемодан и сделать при этом вид, что он даже никогда не знал о его существовании.
   — Запомни, уважаемый, — грозно предупредил Аджамал, отсчитывая деньги, — это не шутка. Что бы ни произошло, я обязательно вернусь за этим чемоданом. Если его не окажется у тебя — я тебя зарежу. Можешь не сомневаться, но даже если я не смогу этого сделать, за меня тебя зарежут другие достойные люди. Я понятно выражаюсь?
   — Конечно, уважаемый, — не моргнув глазом ответил хозяин, пряча деньги. — Я не первый день в Эбриле и достойного человека вижу сразу. Можешь не сомневаться — получишь свой чемодан как новенький… Если, конечно, заплатишь вторую половину.
   — Хозяин хитро улыбнулся.
   — Получишь ты свои деньги. И еще. Не вздумай совать свою хитрую рожу в чемодан. Там смерть!..
   Хозяин понимающе кивнул головой — мол, ясное дело, что же еще там может быть. В городе, где десятилетиями идет тайная партизанская война и взрывы гремят чуть ли не каждую неделю, слова Аджамала не вызвали особого удивления. Пришел человек, попросил схоронить вещь, дал денег. Что еще нужно знать хозяину караван-сарая? Он потому и жив до сих пор, что не лезет куда не нужно и помалкивает о том, что знает.

* * *

   Пристроив на время контейнер, Гхош решил выйти в общий зал — что-то вроде крытого двора, где собирались все постояльцы. Откушать люля-кебаб, покурить кальян, послушать, о чем говорят люди. Аджамал решил совместить первое и последнее. Вот уже сутки, как он ничего не ел. А кроме того, было бы весьма полезно узнать про обстановку в городе. Да и связной от курдов должен же был его как-то найти.
   В общем зале, несмотря на поздний час, было шумно. Сизый сладковатый дым анаши смешивался с острым ароматом жарившегося тут же на углях люля-кебаба и стелился поверх голов сидящих и лежащих на протертых коврах и подушках постояльцев. Здесь собирались видные люди — торговцы, контрабандисты, и нередко трудно было отличить одних от других. Были тут и просто мрачные типы неведомых профессий — из тех, с кем лучше не встречаться вечером, будь ты хоть правоверный мусульманин, хоть неверный. В общую компанию затесался даже один факир, подрабатывавший на базаре глотанием огня и показом кобр, танцующих под флейту.
   Аджамал со своим шрамом поперек лица практически не выделялся из общей массы. Наверное, половина присутствующих могла похвастаться подобными отметинами — результатами битв с иракскими и турецкими войсками, конкурирующими бандами и товарищами по ремеслу. Он заказал себе еду, отказался от предложенного кальяна и расположился рядом с факиром.
   Некоторое время Аджамал молча наблюдал за двумя дородными тетками, которые, к всеобщему удовольствию, исполняли на помосте посреди зала довольно откровенный танец живота. Потом он осторожно начал разговор с факиром. Тот оказался неплохим малым, а когда стало ясно, что он тоже родом из Пакистана, беседа у них пошла полным ходом. Факир, будучи рад пообщаться, говорил без умолку обо всем сразу, и Гхошу оставалось только время от времени направлять этот поток информации в нужное русло. Так он узнал, что в городе в последнее время неспокойно. Курды ждут начала американских налетов, чтобы со своей стороны нанести удар по правительственным войскам, когда тем станет не до мятежной провинции. Военные, правда, это тоже понимают и поэтому усилили контроль в городе, осложнив жизнь простым людям, и без того живущим нелегко. Потом факир посетовал на то, что нынче сборы уже не те, и он подумывает: не сменить ли ему место работы. Сегодня людей не интересуют танцующие змеи, их интересуют автоматы и патроны. А в соседнем Иране, говорят, дела идут куда лучше, и на базарах можно неплохо подзаработать… За время этого разговора Аджамал успел поужинать. Омыв пальцы в предложенной чаше с фруктовой водой, он откинулся на подушки и огляделся по сторонам. Его взгляд наткнулся на деревянную флейту, торчащую за поясом у факира. По губам Аджамала скользнула грустная улыбка, и после недолгих колебаний он спросил факира:
   — Уважаемый, не разрешите ли вы попробовать вашу флейту?
   — Флейту?.. — удивился факир. — Да ради Аллаха!
   Пакистанец с готовностью протянул свой музыкальный инструмент. Гхош осторожно взял его с какой-то странной торжественностью и поднес наконец к губам. Через секунду в общем шуме вдруг зазвучала грустная, необыкновенной красоты мелодия. Факир в изумлении взглянул на своего соседа.
   Но тут две круглые корзины, все это время тихо стоявшие у ног факира, вдруг как-то странно зашевелились. Аджамал перестал играть и вопросительно взглянул на пакистанца.
   — Тихо, тихо… — прикрикнул тот, обращаясь к корзинам, и добавил уже Аджамалу, как бы извиняясь:
   — Мои кобры. Хоть и говорят, что змеи реагируют только на кончик раскачивающейся флейты, а не на звуки, но я-то знаю, что это не так… — Кобры?.. — Аджамал тут же вернул флейту хозяину. — Вы что, всегда их вот так с собой таскаете?
   — Они начинают волноваться, когда меня нет, — пояснил факир. — А потом, мне как-то спокойнее, если они рядом. Здесь могут запросто пошарить по вашим вещам.
   Просто из любопытства. Змеи могут испугаться, сбежать.
   — Испугаться? — с сомнением пробормотал Гхош, и по его виду было понятно, что он не очень-то верит в испуганных кобр. — Вы им зубы-то ядовитые хоть выдрали?
   — Конечно. Да вы не волнуйтесь — они у меня тихие, — успокоил его факир.
   — Ну, если тихие… В этот момент Аджамал поймал на себе чей-то пристальный взгляд. Какой-то мрачного вида детина с густой черной бородой открыто рассматривал Гхоша, о чем-то переговариваясь со своим спутником, Аджамал посидел еще некоторое время и решил, что этот тип может вполне оказаться связным. Если это так — ему по вполне понятным причинам неудобно подходить к Аджамалу на глазах у всего караван-сарая.
   Значит, пора возвращаться в комнату. Тем более что накопившаяся за день усталость давала о себе знать.
   Гхош поднялся и не спеша вышел из зала. Отведенная ему комната располагалась в конце длинного темного коридора. Аджамал забыл попросить хозяина прислать слугу со светильником, а возвращаться было уже лень. Поэтому пришлось пробираться на ощупь. Уже преодолев большую часть коридора, он вдруг замер на месте. Аджамал не то чтобы увидел или услышал что-то подозрительное, он просто почувствовал чье-то присутствие. В сложившейся ситуации ему оставалось лишь броситься ничком на пол и постараться в темноте проскользнуть назад. Но он не успел.
   В глаза ударил яркий свет фонаря, моментально ослепивший Гхоша. Чей-то голос недвусмысленно произнес:
   — Стой, где стоишь, дорогой. Буду стрелять… Аджамал сообразил, что он попался как пацан. Надо было тянуть время, чтобы понять, с кем он имеет дело. Он уже приготовился открыть рот, но тут сильный удар обрушился на его затылок, и все поплыло перед глазами…

4

   Очнулся Аджамал от дуновения свежего ветерка. Судя по всему, он сидел верхом на лошади. Убедиться в этом он не мог, так как на глазах его была плотная повязка, а руки были связаны за спиной. Его попытка освободиться тут же спровоцировала несильный удар чем-то твердым в спину.
   — Сиди тихо… — раздался голос сзади. Аджамал понял, что он по крайней мере находится не в руках людей из армейской разведки. Вряд ли те пользуются лошадьми. Решив не торопить события, Гхош больше не повторял попыток освободиться. Дорога растянулась на несколько часов. Сидеть в седле было неудобно, к тому же давал о себе знать недавний удар по затылку. Временами Аджамал впадал в тревожный сон, то и дело прерываемый тряской.
   Когда он уже окончательно потерял счет времени, лошадь остановилась.
   Сильные руки сняли Гхоша с седла и поставили на землю. Он тут же рухнул вниз, так как затекшие ноги отказывались его держать. Кто-то поднес к его рту флягу с каким-то отвратительно пахнущим крепким пойлом.
   — Пей… — раздался приказ.
   Решив, что вряд ли его стали бы так далеко тащить только ради того, чтобы отравить, Аджамал сделал пару глотков. Пищевод обожгло огнем, но питье возымело свое действие, придав Аджамалу бодрости и сил.
   Потом еще некоторое время его вели пешком. Наконец он услышал треск костра и почувствовал тепло огня. Ноги опять подкосились, и Гхош свалился на землю.