Таманцев Андрей. Закон подлости

   — Одно хорошо — у этой «ауди» резина не ахти. Скорости этот ваш Коперник на ней не даст. У нас на «Ниве» шансов больше. Все-таки полный привод… Еще с час они неслись по пустынной дороге. Пару раз у развилок Боцман тормозил, чтобы убедиться, куда идет след «ауди». Но вскоре это уже почти перестало помогать.
   Когда первые снежинки упали на лобовое стекло, Боцман многозначительно посмотрел на друзей и от всей души матюгнулся.
   — Снег пойдет — хрен мы его по следу отыщем… — с ходу понял Боцмана Артист.
   — Он не ковбой в прерии, да и мы не могикане, — возразил Док. — Ты что, хотел его по следу до самой Москвы вести?
   — Если через полчаса не догоним, — уверенно подытожил этот диспут Боцман, — то плакала наша погоня.
   Снегопад с каждой минутой усиливался, превращаясь в настоящую пургу. С каждым километром пути надежда на успех таяла, как снежинки на горячем капоте.
   Наконец, когда дорога уперлась в большое шоссе, от этой надежды и вовсе не осталось и следа. Трасса уходила в обе стороны, и здесь было слишком хорошо видно, что пурга разыгралась не на шутку, — уже на расстоянии каких-то пятидесяти метров невозможно было что-нибудь разглядеть.
   — Ну, куда будем путь держать, могикане? — поинтересовался Док, закуривая сигарету.
   — Налево пойдешь — в столицу попадешь. Не сразу, но километров через тысячу-другую-третью — точно, — ответил Артист, рассматривая развернутую на коленях карту. — Направо, стало быть, дорога на Оренбург.
   — Если он решил к границе уходить, то, пожалуй, вправо взял, — предположил Боцман.
   — Я бы на его месте к границе не рвался, — задумчиво произнес Док. — Уж границы-то мы перекрыть сумеем… — Ага, закроем на замок, и Карацупу у каждого столба поставим, — съехидничал Артист. — Не, он на Москву пошел. В Сокольники, гад, рвется… Там есть где укрыться… — процитировал героя известного фильма.
   — На пальцах кинем или монетку? — хмуро спросил Док. — Накрылась, мужички, наша погоня… В это время заговорила рация:
   — …Невский вызывает Артиста… Прием… — Я на связи, — живо откликнулся Артист, благо рация была у него под рукой.
   — Только что мне сообщили — разыскиваемую «ауди» видели на посту у села Видное.
   — Что значит — видели? — не понял Артист. — Машина ж в перехвате! Они там что, смотреть только поставлены?
   — Знаю не больше вашего, — обиженно ответил лейтенант.
   — Все, все, молчу! — закричал Артист. — Спасибо тебе, лейтенант.
   — Видное — это как раз на московском направлении, — объяснил Боцман, решительно сворачивая налево.
   — Преследуем, — сообщил в рацию Артист. — А ты и дальше держи нас в курсе событий, лейтенант.
   — Постараюсь… Боцман набрал скорость, насколько позволяли скользкая дорога и снег, забивавший лобовое стекло так, что с ним уже еле справлялись «дворники».
   Километров через пятнадцать показались какие-то дома. Сквозь пургу на обочине промелькнул указатель: Видное.
   На выезде из села они увидели покосившуюся будку с затертой надписью:
   «ГАИ». У будки два милиционера копались в открытом капоте гаишной «шестерки».
   — Это вы, мужики, тут «ауди» видели? — грозно спросил Боцман, притормозив у поста.
   — А ты кто будешь, чтобы вопросы задавать? — огрызнулся один из милиционеров.
   — Как докладываете, сержант! — гаркнул Док, высунувшись из окна «Нивы». — «Ауди» госномер Е 12-56 ЕК проезжала? Вы докладывали?
   Признав в Доке человека, имеющего право задавать вопросы, сержант струхнул и, вытянувшись по стойке «смирно», четко доложил:
   — Так точно! Указанная машина проследовала в сторону Москвы полчаса назад.
   На наши приказы остановиться водитель не отреагировал и скрылся.
   — А что ж ты, Анискин хренов, глазами хлопал?! — взъярился Док. — Ты для чего здесь поставлен?
   — Так машина сломалась, товарищ… — сержант вопросительно посмотрел на Дока.
   — Капитан, — сообщил тот.
   — На рухляди ездим, товарищ капитан, — беспомощно развел руками сержант.
   — И пистолеты заржавели… — проворчал Артист. — Поехали, Док, только время теряем.
   — Доложите по рации, что группа Дока продолжает преследование. Жми, Боцман… «Нива», выбросив две струи снега из-под задних колес, рванула дальше по шоссе.
   — Машина у них, видите ли, сломалась… — не мог успокоиться Артист. — Задницу подставлять не захотели ребята… — Может, оно и к лучшему, — философски заметил Док. — Коперник тертый калач. Уложил бы их с двух выстрелов… — Ты им еще благодарность объяви — за проявленную выдержку и осторожность… Еще минут сорок они с трудом продирались сквозь пургу. Шоссе как будто вымерло. Видимо, они да Коперник были единственными сумасшедшими, отважившимися пуститься в путь в такую непогоду.
   Один только раз их «Нива» чуть не столкнулась с какой-то белой машиной.
   Разошлись буквально в нескольких сантиметрах. Водитель машины возмущенно им просигналил.
   — Как бы не загреметь под фанфары! — произнес Артист. — Ты уж, Боцман, поосторожнее… — Ага, сейчас скорость снижу, чтобы, как по правилам, тормозной путь соответствовал бы видимости… Только тогда нам стоять придется.
   Они ехали еще минут десять.
   — Стоп! — приказал вдруг Док, и Боцман резко ударил по тормозам.
   «Ниву» развернуло поперек дороги. Артист от неожиданности стукнулся лбом о спинку переднего кресла.
   — Ну и в чем дело? — спокойно поинтересовался Боцман.
   — А вон, посмотри. — Док указал в кювет. И только теперь Боцман и Артист увидели сквозь непрекращающийся снегопад, что из придорожного рва, который, видимо, в этом месте был довольно глубок, торчит корма какого-то автомобиля.
   — Вот черт! — выпалил Артист. — Ну у тебя и зрение… — Пойдем смотреть. Я думаю, это проделки нашего клиента, — усмехнулся Док и открыл дверь.
   На улице было противно именно так, как это представлялось из салона. Мокрый снег старался залепить глаза и нос. Резкий промозглый ветер продувал даже сквозь куртки. Друзья выскочили на дорогу и осторожно, скользя по колено в снегу, спустились в кювет.
   Это действительно была «ауди» синего цвета. И, судя по взрыхленному снегу, попала она сюда недавно.
   — Номер наш! — сообщил Артист, ногой очистив номерной знак.
   — И мотор еще теплый, — подхватил Боцман, указав на тающие на капоте снежинки. — Недавно ухнул… Док заглянул в салон и произнес:
   — Там кто-то есть.
   Он открыл дверцу водителя, и на снег вывалилось тело мужчины в кожаной куртке.
   — Не справился с управлением? — с надеждой предположил Боцман.
   — Это было бы слишком просто… — пробормотал Док и опытным движением пощупал пульс на шее мужика. — Готов! Это, ребята, не Коперник. Это кто-то другой.
   — А где же Коперник? — растерянно спросил Боцман.
   — И откуда взялся этот тип? — продолжил Артист.
   — Я так думаю, — ответил Док, — Коперник, после того как его попытались остановить на посту, быстро сообразил, что не сейчас, так потом его на этой засвеченной «ауди» обязательно возьмут. И решил тачку поменять. Я не знаю, как он этого бедолагу остановил. Может, проголосовал — якобы у него машина сломалась, а мужик решил в непогоду солидарность шоферскую проявить… Черт его теперь разберет!..
   — Ну и сволочь этот твой однокашник… — процедил Артист.
   — У него теперь под ногами земля горит, — покачал головой Док. — Он теперь во сто крат опаснее всего Генштаба и ГРУ!.. Не нравится мне эта история. Лучше уж со спецназом перестреливаться, чем гоняться за парнем со съехавшей крышей, у которого к тому же в руках целый чемодан холеры и прочей чумы… Улавливаете, чем это все может закончиться?
   — Надо его остановить, — твердо решил Боцман.
   — Надо… — с вздохом согласился Док.
   — Документы у мужика проверь, — напомнил Артист. — За чем нам теперь-то гоняться?
   — Вряд ли Коперник совершит одну и ту же ошибку, — возразил Док, но по карманам трупа пошарил. — Так и есть — пусто!.. У него хоть крыша и съехала, но котелок еще варит.
   — Не будем время терять! — Боцман полез обратно на дорогу. — Может, все же догоним?..
   — Попытка не пытка… — с сомнением пробормотал Док.
   Через минуту они уже неслись дальше по дороге. Артист докладывал по радио об обнаруженном трупе.
   — … И срочно нужно опознать его! — кричал он лейтенанту Невскому. — Документов мы не обнаружили, но нужно знать, какая у него была машина… — А, вашу мать! — заорал вдруг Док, хлопнув себя по лбу. — Стой!
   Боцман вновь автоматически выполнил приказ. «Ниву» развернуло поперек дороги.
   — Ты чего? — осторожно спросил Артист, прикрыв рацию ладонью. — Вспомнил чего?
   — Ах мы, дурни!.. — сокрушался Док. — Боцман, давай обратно.
   — Но… — начал было Артист, и тут до него дошло. — …Слушай, Невский, — закричал он, — машина у него белая. — Артист обратился к Боцману:
   — Ты марку заметил?
   — А бог его знает, — буркнул тот. — Вроде «жигуль»… — Вроде «Жигули» — белого или бежевого цвета. Двигается в обратном направлении. Как понял меня?
   — Понял, понял, — ответил Невский. — Как же это вы с ним разминулись?
   — И на старуху бывает проруха… — буркнул Семен и отключил рацию. — Ну и жук этот твой Леша Сомин!..
   — Да, — согласился Док. — Он еще в школе всегда меня в карты обдувал.
   — Надо брать реванш, — серьезно заявил Боцман.
   — Возьмешь тут, — проворчал Артист. — Ты прикинь-ка, арифметику-то в школе проходил или, как Док, в карты с всякими проходимцами дулся? Мы же в разные стороны двигались. Потом около этой «ауди» провозились минут десять… Они пролетели назад по пустынному шоссе километров сорок. Настроение у всех резко испортилось. Коперник обманул их, как мальчишек. А они еще наезжали на сержанта-гаишника! Того, кстати, и след простыл вместе с напарником и патрульной машиной. Видимо, сержант решил, что одного нагоняя от неизвестного капитана ему вполне достаточно.
   Через полчаса они добрались до следующего поста ГАИ. Боцман тормознул у запорошенного снегом патрульного «жигуленка» и опустил стекло.
   — Ребята, белый «жигуль» в ближайшие полчаса не проскакивал?
   — А что? — хмуро спросил гаишник. И тут — исключительно из-за отсутствия вожделенных «корочек» — наши герои впервые пожалели, что не состоят на государственной службе.
   — Операция по перехвату объявлена. Слышали? Мы в преследовании, — терпеливо объяснил Боцман.
   — Слышали, — согласился гаишник. — Но не видели. «Ауди» вроде разыскивают.
   — Он повернулся к напарнику:
   — Так ведь, Вань?
   — Точно, — компетентно кивнул тот. — «Ауди»… — Уже «Жигули», — начал терять терпение Боцман. — Белая или бежевая машина проходила? Вам что, не сообщили?
   — Так ведь погода-то какая… — пожал плечами гаишник. — Связь ни к черту. — . так что про «Жигули» еще не сообщали. А так — вроде какие-то машины проходили.
   Но точно не знаю.
   — Ну вот и приехали… Мать их так!.. — выругался Боцман.
   — Да, ребята, — протянул Док. — Похоже, дело каюк — упустили мы моего Лешку Сома.
   — Если он такой хитрожопый, то хрен мы его найдем, — согласился Артист. — Только время зря потеряем. В такую-то пургу. Вон по карте дальше начинаются развилки — где его там искать?
   — Он мог и просто свернуть с дороги, фары погасить и подождать, пока мы обратно по его следу проковыляем, — продолжил описание хитроумия Коперника Боцман. — Потом спокойненько продолжить путь на Москву. Я бы так и сделал.
   — Ваши предложения? — снова подытожил прения Док.
   — Надо в Москву ехать, — предложил Артист. — Он наверняка туда прибежит. В столице легче укрыться, да и у него там своя территория. С явками и агентами.
   — Ну, его территорию мы быстро в свою переделаем, — возразил Док. — Но то, что он в Москву рвется, — это точно. Ты как, Боцман, так же поступил бы?
   — А я вам что, модель Коперника, что ли? — обиделся тот. — Родной брат-близнец?.. Ладно, ладно… Дело верное. Я бы тоже в Москву отправился.
   — Значит, в путь, — решил Док. Боцман развернул «Ниву» в очередной раз и рванул по шоссе в сторону Москвы.

2

   Москва Понедельник 13.00 На просторной кухне конспиративной квартиры Управления планирования специальных мероприятий в одном из старых домов в центре Москвы Константин Дмитриевич Голубков, сидя на табурете у окна, ждал, пока соберутся все члены команды Пастухова. Все было так подчеркнуто просто, неофициально, что казалось, здесь намечается не оперативное совещание секретной спецслужбы, а просто хорошие друзья решили по старой памяти посидеть на кухоньке, выпить пивка, поболтать о жизни.
   Первым прибыл, как это и полагается, сам Пастухов. Поздоровавшись с Голубковым, Сергей уселся в углу у холодильника и вопросительно посмотрел на начальника.
   — Не смотри на меня, — устало ответил на его немой вопрос Голубков, выглядевший явно не лучшим образом. — Чтобы мне не пришлось повторяться, давай дождемся остальных. Чувствую я, эта неделя мне будет дорого стоить… Пастух молча развел руками, мол, хозяин — барин, и уткнулся взглядом в заснеженные крыши за окном. Минуты через три подошли Трубач и Муха. Муха, как всегда, балагурил, рассказывая какую-то очередную байку. Трубач вяло кивал головой, давая понять, что все еще слушает Олегов треп. Несмотря на то что в квартире было тепло. Трубач продолжал кутаться в дубленку и вообще, судя по всему, чувствовал себя плохо. Сквозь его черный азиатский загар пробивался нездоровый румянец. Шрамы на бритом черепе, напротив, поражали какой-то неестественной белизной.
   Увидев Трубача, Голубков расплылся в улыбке и вышел из-за стола.
   — Рад, рад видеть тебя живым, Николай… — Константин Дмитриевич крепко обнял Трубача.
   Тот попытался что-то ответить, но его согнул приступ тяжелого гулкого кашля. Голубков внимательно посмотрел на Ухова и сказал:
   — Что-то, Коля, хреново выглядишь… — Ничего, — с трудом переводя дух, ответил Трубач. — Это акклиматизация… Я ж из лета прямо в зиму попал.
   — Я уж говорил ему — надо полечиться… — стал серьезным Муха.
   — Да ерунда! Легкая простуда… — тут Трубач вновь раскашлялся. — …Вот этого подонка найдем — тогда можно и поболеть. Константин Дмитриевич, мне управление больничный оплатит?
   — Оплатит, — успокоил его Голубков. — Вот прямо сейчас и оплатит. Ступай-ка ты, Николай, и правда отдыхать.
   — Нет, — возразил тот. — Я должен ему в глаза посмотреть… — Посмотришь потом, — решительно ответил Голубков. — Не забывай, что ты теперь вновь в команде. Здесь есть кому в глаза смотреть и без тебя. Сергей, объясни ему.
   Пастух поднялся из своего угла.
   — Он прав, Коля. Мы только-только тебя нашли. Не хотелось бы, чтобы ты загнулся от воспаления легких. И потом, без легких на саксе ведь не слабаешь, а?
   Так что отправляйся ты болеть. Это приказ.
   Трубач упрямо переводил взгляд с одного на другого. Потом махнул рукой и рассмеялся:
   — Ну, черти!.. Уговорили. Мне, ребята, и впрямь хреново… Я ж еще не отошел от ранений. Старик Сульхи хоть и великий лекарь, но все же не волшебник… — Ну вот и славно, — обрадовался Голубков. — Я тебя, Ухов, определю в знатный госпиталь. Там тебя подлечат. Отоспишься. Отдохнешь… — Только разрешите в самом начале все же поприсутствовать, — добавил Трубач. — Я больше вас общался с Коперником, вдруг да буду полезен.
   — Согласен, — кивнул Голубков.
   Тут дверь распахнулась, и на кухню ввалились Док, Боцман и Артист. Друзья прибыли в Москву еще вчера вечером, так что успели даже отдохнуть.
   — Можете нас убить, но мы его упустили, — с порога сообщил Артист. — Эта сволочь идет по трупам.
   — Садитесь, — строго приказал Голубков и через полминуты начал:
   — Да, Коперник идет по трупам, и через сутки к ним может прибавиться еще несколько миллионов человек.
   — Я так и думал, — серьезно произнес Док.
   — Коперник в Москве и настроен решительно. Чтобы не быть голословным, прошу внимательно прослушать запись моего разговора с ним. Потом буду готов к обсуждению.
   С этими словами Голубков включил стоящий на столе диктофон.

* * *

   Запись разговора:
   — Голубков на проводе… — Рад, что довелось вновь с вами поговорить, Константин Дмитриевич.
   (Голос Коперника внешне спокоен, но в интонациях проскальзывает какая-то напряженность.) — Коперник?! Хорошо, что вы, Сомин, решили сами выйти на нас. Ваши действия в Двоегорске бессмысленны… — Перестаньте, Голубков!.. Это лирика.
   — Вы офицер, так имейте мужество признать свое поражение!
   — Я имею мужество оставаться в живых. Вы лучше других знаете, что я уже труп. Слишком много я смогу рассказать.
   — Приходите, и управление обеспечит вам безопасность.
   — Ерунда!.. Ваше управление чуть не провалилось, и во многом благодаря моим стараниям.
   — Однако пока в бегах вы, а не я.
   — Это все лирика… Лучше перейдем к делу… Да, и не нужно затягивать разговор. Я принял меры для того, чтобы вы меня не засекли. Так что расслабьтесь, Константин Дмитриевич.
   — К делу так к делу… Что вы хотите сказать?
   — Вы знаете, что именно находится у меня в руках. Не нужно объяснять, что может произойти, если я по неосторожности или злому умыслу разгерметизирую контейнер.
   — Но вы этого не сделаете. Вы же разумный человек, Коперник.
   — Я разумный человек, у которого горит земля под ногами! Оставим вопрос степени моей разумности. Ситуация проста. У меня есть то, что вам нужно. Мне нужны деньги и возможность уйти. Для того, чтобы у вас не возникло соблазна меня обмануть, я заминировал контейнер и готов взорвать его в любой момент.
   — Вы становитесь банальным уголовником.
   — Я становлюсь человеком, диктующим свои условия. Итак, мне нужно полмиллиона долларов наличными. Никаких помеченных купюр и переписанных номеров.
   Это будет аванс. Вернее, мои командировочные на дорогу за рубежи моей любезной родины. Когда я достигну нужного места, вы переведете пять миллионов долларов в банк, который я укажу. До этого момента вы меня должны оставить в покое.
   Повторяю — я смогу взорвать контейнер в любой момент!.. Я заберу деньги и только тогда сообщу местонахождение контейнера.
   — Это глупо, Коперник. Где гарантии, что вы отдадите контейнер?
   — А гарантий нет. Это игра по моим правилам.
   — Как я могу передать вам наличные?
   — Их мне должен принести Иван Перегудов. Док, по-вашему.
   — Куда принести?
   — Пусть сидит дома и ждет моего звонка. И никаких хвостов! Мои люди будут пасти квартиру Перегудова.
   — Предположим, что я согласен… — Никаких «предположим», Голубков!.. Вечером я звоню Ивану и назначаю встречу.
   — Но в любом случае пять миллионов — сумма нешуточная. Таких денег у меня в кармане нет.
   — Я не фантазер, Константин Дмитриевич. Именно поэтому я и согласен на перевод суммы на мой счет. Подробности обговорим позднее. Надеюсь услышать Ивана сегодня вечером.
   Конец записи.

* * *

   Голубков выключил диктофон и испытующе посмотрел на присутствующих.
   — Что скажете?
   — Ну и сволочь же… — протянул Артист.
   — Это, цитируя моего однокашника, лирика, Семка, — вздохнул Док. — Похоже, что он выкручивает нам руки. У нас есть варианты, Константин Дмитриевич?
   — Опасность велика. Под угрозой жизнь миллионов людей. Я не могу взять на себя такую ответственность.
   — А он не блефует? — поинтересовался Пастух.
   — А если и так? — пожал плечами Голубков. — Что с того? Даже если есть всего один шанс из тысячи, что Коперник выполнит свою угрозу, то и тогда мы не имеем права рисковать. Иван, что ты можешь сказать?
   Док машинально достал сигарету, виновато посмотрев при этом на Голубкова.
   — Можно?.. — Голубков разрешающе кивнул головой. — Что я могу сказать? Леха Сомин, по кличке Сом, из десятого "Б" этого бы никогда не сделал. Но прошло столько лет. Теперь это — Коперник, и про этого человека мне известно, что он, не задумываясь, убил несколько человек по служебным соображениям. А сейчас речь идет о его собственной жизни… — Комментарии излишни, — вставил Артист. — Но есть ведь основная проблема любого террориста. Он неуязвим, пока не совершил то, чем грозится. После этого у него уже нет козырей.
   — Это так, — согласился Пастух. — Но здесь дело сложнее. Он может сегодня распространить один штамм. Холеру, например. Если мы не пойдем на уступки — завтра распространит чуму. Послезавтра — тиф… Сколько у него там этих сюрпризов в чемодане?
   — Я считаю, что опасность совершенно реальная, — откашлявшись, подал голос Трубач. — Я пообщался с Коперником и уверен, что он пойдет до конца.
   — Ладно, — решительно заявил Голубков, — будем считать, что этот вопрос закрыт. Как нам поступать?
   — Его связи? — предположил Боцман.
   — Этим сейчас заняты сотрудники ГРУ и ФСБ, — сообщил Константин Дмитриевич.
   — Пустой номер, — покачал головой Трубач. — Коперник профессионал. По крайней мере, показал себя таковым в Ираке. Он не совершит этой ошибки. Не будет светиться по связям.
   — Но он упомянул о «своих людях», — возразил Боцман.
   — Я имел в виду связи, которые могут быть нам известны. А кто его знает, сколько у него своих людей вообще?
   — Да что вы, ей-богу! — воскликнул Док. — Что у него, армия, что ли? Я уверен, он действует в одиночку.
   — Стоп, — остановил спор Голубков. — Будем проверять все варианты. Ты, Иван, сейчас получишь деньги и отправишься домой. Жди звонка. Тут же сообщишь о месте встречи. На всякий случай мы разобьем Москву на сектора, и наши люди будут готовы перекрыть любой район.
   — Ото, — присвистнул Артист. — Это ведь несколько тысяч человек!..
   — Мне приданы сотрудники ФСБ, — ответил Голубков. — Еще идеи? А если он действует один?
   — У меня есть идея, — подал голос Муха. — Я попытался встать на его место.
   Куда бы я подался в такой ситуации? Просто знакомые, а также служебные контакты, даже самые скрытые, отпадают. Он понимает, что сейчас на его поиски брошены все силы государства. Как я понял, если понадобится, то и авиацию привлечем?
   Голубков молча кивнул.
   — На улице болтаться тоже небезопасно. Могут по-глупому опознать милиционеры. Гостиницы отпадают. Можно «на шару» влезть к какому-нибудь алкашу, но это чревато осложнениями. Остается снять квартиру.
   — Конторы отпадают, — вставил Пастух. — Долго, к тому же нужны документы.
   — Правильно, — согласился Муха. — А где можно снять квартиру или комнату без проблем и особо не светясь?
   — Вокзалы! — выпалил Боцман.
   — Точно, — улыбнулся Муха. — Пусть ваши фээсбэшники пошустрят по вокзалам, автовокзалам и аэропортам. Там всегда старушки толпятся.
   — Только лучше, если это будет кто-нибудь из местных ментов, — предложил Пастух. — Чтобы не поднимать панику. Менты и так кормятся с этих старушек, так пусть хоть поработают.
   — Все, — решил Голубков. — Пока все свободны. Быть всем в одном месте и готовыми к действиям. Иван, ты знаешь, что тебе делать. За работу…

* * *

   Понедельник 20.00 Это была, как говорится, городская резиденция Ивана. Здесь он иногда ночевал, когда дела задерживали в городе. Но настоящий его дом был, конечно, в Переделкине.
   Док сидел у себя в комнате в полной темноте и тупо смотрел на телефонный аппарат. Рядом на столе в пепельнице догорала очередная сигарета. Судя по количеству окурков. Док пребывал в таком состоянии не меньше двух часов.
   Рядом, так же молча, сидел, отмахиваясь от табачного дыма. Трубач — напросился проводить Дока после совещания, чему тот был даже рад, — пока суд да дело, он посмотрит Николая, простукает его — за мужика явно надо браться всерьез. И вообще… дело лучше безделья. Может, отвлечется от тяжелых мыслей о предательстве, о том, что он теперь, после всех трудов, всех смертей, самолично выпустил Леху Сомина, Коперника, туда, где его, похоже, уже не настигнет справедливое возмездие.
   Все это время Иван пытался понять, что же это за штука такая жизнь, если два школьных приятеля через полтора десятка лет становятся смертельными врагами.
   Причем один из них готов заразить многомиллионный город смертельной болезнью, а второй хочет его за это убить… Его размышления прервала телефонная трель.
   — Да. — Док взял трубку, жестами показав Трубачу, что это тот, кого они ждали.
   — Ну, здравствуй, Ваня, — услышал он голос Коперника.
   — Тебе того же не желаю, — мрачно ответил Док.
   — Брось, Док. У меня нет другого выхода.
   — Выход всегда есть… — Это похоже на банальный американский фильм. Перейдем к делу, а то ваши архаровцы перегреют свои компьютеры, пытаясь определить, откуда я звоню.
   — Я слушаю.
   — Деньги при тебе?
   — Да.
   — Отлично! Тогда через двадцать минут я жду тебя на Манежной площади.
   Вернее, так — ты с Манежной, не торопясь, поднимаешься по Тверской. По левой стороне. Я сам к тебе подойду.
   — Хорошо, — ответил Док.
   — До встречи… В трубке зазвучали короткие гудки.
   Док посмотрел на часы. Он знал, что его телефон прослушивается, что теперь десятки людей в спешном порядке занимают свои места вдоль указанного маршрута.
   Было странно, что Коперник выбрал такой простой способ передачи денег. Хочет взять его, Дока, в заложники? Может быть… — Ну что? — нетерпеливо спросил его Трубач. — Чего он?
   — Коля, ты в любом случае не в игре, ты понял? Ложись пока отдыхать, дожидайся меня.