Пока Федор пробовал сообразить, что происходит, дверь захлопнулась – вырвалась у него из руки и припечаталась к косяку.
Полтора месяца назад все и началось. Федор сделал множество попыток закрыть комнату, но ничего не добился. Так Черновы стали заложниками призрака.
Ребенок вел себя то прямо как достойный подражания член семьи, то как психопат и тиран. Ему нравилось появляться в самый неожиданный момент и пугать кого-либо из них. Логика его действий оставалась для Федора недоступной. Казалось, чудовище просто играет.
На момент этого разговора отец семейства порога комнаты еще не переступал. Сейчас он был готов это сделать. Если не получается силовыми методами, то, может, слова что-нибудь прояснят?
– Мое терпение тоже заканчивается, – сказал мальчишка.
– Что?
– Вместо того чтобы принять меня в семью, делать все, чтобы я чувствовал себя в ней хорошо, вы издеваетесь надо мной. А ведь я выше вас всех. Я всем хочу добра. И кто это ценит, спрашивается?
– Да ты в своем уме?
Федор растерялся от такой наглости.
– А ты в своем? Неужели нельзя этого понять? Без меня вы все превратитесь в грязь, умрете, сгинете. Вами надо руководить, потому что я лучше знаю.
– Что-о?
– Ты плохо слышишь? – сказал мальчишка.
– Лучше тебе убраться подальше от нас и забрать с собой вот это, – Федор кивнул на комнату. – Ты… нарушаешь… законы природы.
– А кто их установил? Я же говорю, я лучше вас, потому что так установлено.
– Не может быть. Да тебя вообще не существует. И комнаты тоже, – сказал Федор. – Это иллюзия, при помощи которой ты пудришь нам мозги. Как может такой ублюдок быть выше нормальных людей.
– Так, значит, ты против меня? Не хочешь меня принимать? А ведь это и моя семья!
– Что ты мелешь, тварь! Ты даже не человек!
Позади Федора появилась Людмила, она коснулась плеча мужа, но он отстранился, распаляясь.
– Не говори с ним, не надо, – сказала она.
– Этот выродок по-прежнему качает права, надо кое-чему его научить, – сказал Федор, изучая гнусную физиономию ребенка-чудовища.
– Не надо, это ни к чему не приведет, – попросила Людмила плаксивым голосом.
Федор обернулся и закрыл у нее перед носом дверь детской.
– Ну, что будешь делать? – спросил мальчишка. – Может, потрогаешь мой игрунчик? Любишь секс? Давай, вперед. Знаешь, как будет классно. Я вот с твоей женой занимался этим дело, ты знаешь, да? Здорово, согласен?
– Выродок!
– А себя в зеркале видел? Сравни со мной! – сказало чудовище.
– Выродок. Животное, – сказал Федор, глядя в его черные глаза. – Кто произвел тебя на свет?
– А ты не знаешь? Подумай хорошенько… может, вспомнишь, старый козел.
Федор все хорошо помнил: и то, как чудовище совокуплялось с его женой, и то, как пыталось приставать к детям под видом игры. Его удивляла легкость, с которой иногда они все соглашались на его компанию. Конечно, тогда Федор не мог понять, какие силы стоят за спиной этого существа, как не понимал и спустя много лет.
Федор шагнул вперед, чтобы схватить тварь за шиворот, но промахнулся, потому что мальчишка был быстрее.
– Ненавидите меня? А гений мой? А доброта? А забота об общем благе?
Он пнул Федора в колено, боль пробежала от места удара вверх, по бедру и засела в животе. Федор охнул и стал падать. Ему удалось схватиться за край двери. Ребенок отвесил ему пощечину. Слезы выступили у мужчины на глазах.
– Скот! Животное! Скот! – крикнуло чудовище ему в ухо. Новый пинок – в пах. Федор задохнулся, перед глазами рассыпались черные точки, словно чечевичная крупа.
Федор и представить не мог, что в этой твари столько силы. Но чему удивляться, если оно не человек?
– Ничтожество! – закричал мальчишка опять. Федор ударил первым, наугад – правой рукой, одновременно попытавшись встать. Колено прошила резкая боль. Удар пришелся чудовищу в скулу, оно упало рядом со спинкой кровати Ольги и отвратительно завизжало. Федор встал, одержимый ослепляющей яростью, и пнул ребенка изо всех сил ногой по ребрам. Того подбросило, вопль оборвался. Существо набирало в легкие воздух.
Теперь всю квартиру оглашал жалобный детский плач. Федор на секунду испугался, что, может быть, под действием гипноза принял за чудовище своего сына.
Он смотрел, как мальчишка извивается на полу, а волосы его стояли дыбом.
В детскую проскочила Людмила, лицо ее было выбелено страхом. Муж посторонился. Она бросилась к лежащему и стала причитать во весь голос. Кричать, выть – точно в экстазе. Видимо, в тот момент его жена не отдавала себе отчета в том, что говорит. Федор все слышал, до единого слова.
Людмила называла чудовище сыночком, бедным несчастным ребеночком, гладила по голове, целовала в темные щеки, вытирала слезы. Федор не верил тому, что слышит, на него накатило отчаяние. В полном умственном помрачении он выбежал из комнаты, а потом и из квартиры. Где он бродил в тот вечер и с кем пил, он не помнил, но явился ночью абсолютно пьяным. Алкоголь не помог ему справиться с шоком, и до утра Федор провалялся, мучаясь похмельем и кошмарными видениями. Рядом спали жена и дети, а в детской бродила тварь. Федор слышал, как существо распинывает игрушки, бросает их об стены и что-то бормочет.
* * *
Его заставила проснуться давящая боль в груди.
Федор открыл рот, хватая воздух, и ему показалось, что его душат. Массивное тело дернулось в кресле. Мир переворачивался вверх тормашками, распадался, падал в тартарары. Смерть близко… Наконец удалось вдохнуть, Федор еле-еле подавил вопль.
Возрожденные воспоминания вырвались из темноты, словно злобные псы из клетки, и погнались за ним. Федор бежал как мог быстро, но они его догнали. Он чувствовал все то, что испытывал в прошлом, шагнул прямо туда и слился со своей прежней сущностью. В голове стучали слова Людмилы, прижимающей к себе ребенка из комнаты, поющей над ним свою скорбную материнскую песню.
Он вспомнил почти все.
Людмила спала до сих пор, так, словно все это ее не касалось и ее жизнь безмятежна и полна одних радостей. Федор встал, намереваясь растолкать ее, нарочно грубо, чтобы ошеломить, причинить боль, вызвать страх, но не сделал этого.
Комната была здесь.
Федор все-таки пропустил момент ее появления, либо все было рассчитано заранее, чтобы он увидел тот важный эпизод из прошлого и сделал выводы. Хорошо. Ну и что же отсюда следует?
Что теперь делать?
Ты хотел войти, разве забыл? Сразиться с чудовищем, какой бы облик оно ни приняло, разве не так? Ты собирался защищать свою семью до конца, а это значит, прежде всего, оставаться мужчиной.
Федор медлил.
Дверь была открыта. За нею – пыльная комната с заколоченным окном и двумя другими дверьми в глубине. Естественно, запертыми.
Сверлящее сомнение развеялось, когда из пустоты появилась Ольга и улыбнулась ему. Федор воспринял ее приход как должное. На душе сразу стало спокойней.
* * *
Лиза проверила, все ли в порядке на кухне, выключены ли газ и вода и погасила свет. В квартире царила тишина, Игорь давным-давно спал. Сама Лиза была в розовой пижаме и без тапочек.
Несколько минут назад странное чувство подняло ее с постели. Она встала и отправилась прочь из спальни. Зачем? Лиза спросила себя об этом уже в коридоре. Сонливость мешала четкому движению мыслей. Казалось, что это происходит не наяву.
Потом девушка поняла, что стоит в темноте, и поспешила зажечь свет. Ответа на загадку она пока не нашла. На кухне все хорошо, значит, ее разбудила мысль о чем-то другом. О чем же? Лизе был слышен призрачный звук колокольчиков. Эта слабая гипнотическая песня завораживала. Звала что-то сделать, куда-то пойти…
Лизе было страшно, тишина и темень навалились на нее со всех сторон, но она не могла не подчиниться странному зову. Ее толкали вперед невидимые руки. Больше не притрагиваясь к выключателям, девушка вошла в большую комнату и увидела дверь в стене, там, где ее никогда не было.
Подойди и открой.
Лиза прикоснулась к правому виску, надавила на него. Кто это сказал?
Подойди и открой.
Там будет то, что тебе нужно…
Она присела на широкий подлокотник дивана – ноги внезапно ослабли, и перед глазами все поплыло. Нечто заставляло ее делать то, что совсем не хочется… Чьи-то холодные пальцы забрались ей в голову и хозяйничали там.
Надо сказать Игорю: комната уже здесь, предупредить его… И срочно бежать отсюда, пока не произошло что-нибудь непоправимое. Дух комнаты говорит с ней, именно ее он зовет к себе…
Лиза стиснула зубы, да так, что хрустнула челюсть. Тонкие полоски света обозначали прямоугольник двери, свет просачивался с той стороны, из участка какого-то иного пространства. Комната существует. Значит, Игорь не ошибался, хотя бы в том, каким образом описывал ее. Если до того Лиза не очень верила, а просто доверяла его точке зрения, то сейчас сомнения рассеялись целиком.
Но что же комнате нужно от нее?
Ты боишься?
Тот же призрачный голос прошелестел, но уже громче, в голове у Лизы.
Открой – и увидишь, что страх – это ошибка. Глупость. Надо набраться смелости, чтобы расширять собственные горизонты, понимаешь?
Я не хочу с тобой разговаривать, подумала Лиза, я тебя не знаю и знать не хочу. Для тебя тут ничего нет, уходи.
Нет, есть. Вы оба. Там, где посеяны семена, всегда будут всходы. Ты пока этого не понимаешь, но ты уже принадлежишь к ним, а они обязаны заплатить свой долг. Долг платежом красен, разве не так?
Лиза ощутила, как постепенно ее воля растворяется, стирается, уходит в никуда. У нее возникла мысль, что сопротивляться, в общем-то, глупо, потому как справедливость должна восторжествовать…
В какой-то миг этот бред ушел, и Лиза почувствовала гнев и страх. Она узнала голос, который говорил с ней из-за двери. Это тот самый старик, который напал на нее и собирался изнасиловать, который щупал ее и… Девушка собиралась закричать, позвать Игоря на помощь, но горло ей точно набили ватой.
Подойди и открой. Все будет нормально.
Лиза встала. Ее собственное сознание было задвинуто в дальний угол тяжелой твердой рукой, а другая рука подталкивала к двери. В ушах стоял далекий, ослабленный расстоянием вопль, она не сразу сообразила, что этот крик принадлежит ей.
Пальцы прикасаются к керамической дверной ручке, обхватывают ее и тянут. Кажется, дверь не откроется – и закончатся наконец эти шуточки. Она ляжет спать, забыв обо всем.
Лиза видит, как дверь отходит от косяка, раздается легкий щелчок, и в глаза ей ударяется свет. На самом деле он неяркий, но после темноты девушке кажется, что ее ослепили. Она поднимает руку к глазам и слышит знакомый смех, от которого волосы шевелятся на голове.
– Входи, ты же давно хотела узнать, что происходит, – проговорил старик. – По сути, ты будешь здесь как дома.
Лиза делает маленький шажок назад, но словно натыкается спиной на каменную стену. Пути к отступлению отрезаны. Лиза переступает через порог, ощущая давление, которое привидение оказывает на ее разум. Глаза привыкли к свету, и она увидела перед собой комнату с голыми бетонными стенами, пыльную. Вдалеке заколоченное окно. Справа и слева еще две двери, выглядят они так, словно их никогда не открывали.
Старик сидел за древним, изрезанным и покрытым бурыми пятнами столом, а над его головой висела лампочка без абажура, бросающая желтый свет. Старик поприветствовал Лизу поднятием руки, кисть безвольно мотнулась взад-вперед.
Девушка смотрела на его меняющееся лицо и думала о том, что до полного безумия ей осталось немного. Чудовище было одновременно всеми ими: ею, Игорем, Федором, Людмилой, Альбиной, Ольгой… Встречались и другие лица, Лизе незнакомые, но все они имели отношение к Черновым, это очевидно.
Чаще всего появлялось лицо ребенка, о котором рассказывал Игорь, мерзкой дегенеративной твари, мучавшей его семью. Этот маскарад превращался на глазах Лизы в одну большую галлюцинацию, которая подергивалась и шла волнами, словно пустынный мираж, вот-вот готовый раствориться и исчезнуть. Ей хотелось закрыть глаза, однако и это было ей не по силам. Старик-мальчик-многоликое чудовище полностью захватило власть над ней.
– Я скажу Игорю. Он узнает, – произнесла Лиза и удивилась тому, что способна на это.
– И что будет? Думаешь, я оставлю его в покое? Придет и его очередь появиться здесь, не волнуйся, – прошамкало чудовище.
– Что тебе нужно от нас?
Старик засмеялся. Его руки лежали на столешнице, а пальцы шевелились, словно сами по себе. Лиза вспомнила, как эти поганые отростки касались ее тела.
– Ключевой вопрос в каждом противостоянии, верно? Как тебе на него ответить? Хочешь ли ты знать?
– Хочу!
– Всему свое время, верно ведь?
– Перестань ходить вокруг да около! – сказала Лиза, набравшись злости.
– Не указывай мне – это мой мир, где я хозяин, – ответил старик.
Его фигура съежилась, и он стал мальчиком семи-восьми лет, одетым в потертые джинсы и рубашку. На груди и коленках виднелись пятна от засохшей пищи, а так же нечто, похожее на кровь.
– Иди сюда. Я хочу с тобой подружиться и наладить добрые отношения. Потому что мы одна семья! Давай, иди! – старческий хрип превратился в детский голосок.
Лиза замотала головой, выставила руки, и тут же что-то невидимое схватило ее за левое запястье. Девушка почувствовала рывок и полетела вперед. В одно мгновение пространство переменилось, и она упала на пол. В нос ударил сырой запах земли и гниющих листьев. Раздался смех, но он не имел отношения к старику – это смеялись дети, стоящие вокруг Лизы. Дети, ее сверстники, не меньше дюжины. Когда-то все они жили в одном доме.
– Эй, принцесса, – сказал кто-то, – хочешь еще получить? Ну? А?
Все заголосили. Лиза села на земле, чувствуя ладонями мелкие камешки и песок. Вроде бы кто-то ударил ее кулаком по лицу, и губа в углу рта треснула. Появился вкус крови. Лиза вспомнила: этой бандой заправляла толстая девчонка по прозвищу Машка Носатая. Лиза, переехавшая в новый дом месяц назад, сразу почувствовала на себе, каково это выбиваться из толпы. Все детишки во дворе были как на подбор: страшные, дикие, злые, словно уличные шавки. У них были проблемы с зубами, лицами и конечностями, казалось, при виде них, что ты попал в паноптикум. Лиза рядом с ними выглядела как белая ворона. Местные завидовали ей, их бесила ее аккуратная чистая одежда, белые волосы, красивое лицо – и главное, что она не хотела дружить с ними, «хозяевами» двора. Больше всего злилась Носатая, обладательница внушительного шнобеля, выделяющегося на круглом толстощеком лице.
Лиза вытерла кровь с губы и посмотрела наверх.
Носатая стояла над ней, скрестив руки на груди, и скалилась. Зубы у нее были кривыми, а волосы на голове скручивались редкими сальными пружинками. И от нее воняло, чесночный запах ударял в ноздри и был невыносим. Лизу затошнило, в животе все скрутило от страха.
Позади Носатой и по бокам стояли ее друзья – девяти-десятилетние девчонки и парни. Девчонок было больше. Как сказала однажды мать Лизы, «одна краше другой».
Сегодня банда Носатой подкараулила ее, когда она возвращалась из школы. Толстуха велела дружкам оттащить Лизу в лесок рядом с пустырем, расположенный в сорока метрах от двора. Лиза сюда ни разу не заглядывала и не имела понятия, что это за место.
Ее вели и держали за предплечья двое парней. Она шла внутри кольца и не сумела бы убежать, даже если бы освободилась из хватки грязных обкусанных пальцев. В леске повсюду были заросли крапивы, лопухов, полыни, кусты волчьей ягоды, дикой малины и терновника. Именно терновник увидела Лиза первым делом, когда ее приволокли на полянку. Для чего? Исход очередной «беседы» по душам мог быть каким угодно…
Местные отобрали у нее рюкзак, вытащили из него тетради и учебники и раскидали по поляне, а потом хорошенько потоптались на них и заплевали. Носатая держала Лизу за шиворот, не давая освободиться, и все смеялась. От нее несло гнилыми зубами, а смех был похож на визг автомобильных тормозов.
Лиза предприняла попытку отбиться, но Машка оказалась сильней, она ударила ее и толкнула. Если бы рядом с Носатой не было так много народу, Лиза задала бы ей трепку. Останавливал только страх перед избиением.
Носатая протянула руку и схватила Лизу за волосы, светлые пряди торчали между грязными пальцами с грязью под ногтями.
Лиза вскрикнула. Вокруг снова засмеялись.
– Принцесса! Тебе надо платить за то, что ходишь по моему двору!
– Пусти меня! – закричала Лиза. Она вцепилась в кисть Носатой и стала расцарапывать кожу.
Машка зарычала и дала ей новую оплеуху. Лиза задохнулась от ярости – страх ее куда-то пропал. Она завопила и в свою очередь вцепилась врагу в волосы. Крик Носатой был громче. Началась бешеная драка, в которой они участвовали только вдвоем. Остальные смотрели жадными глазами, чем все это кончится.
Лиза била наугад правой рукой, а левой не выпускала волос толстухи. Та с самого начала потеряла это преимущество. Лиза попала кулаком ей по глазу и скуле, потом по животу. За это получила несколько пинков по ногам и щипок в шею. В конце концов Носатая схватила ее за предплечье и укусила. Лиза отцепилась от ее кудряшек.
Машка толкнула противника в сторону тернового куста, да так «удачно», что Лиза улетела туда целиком, прямо в колючие дебри.
Ничего ужасней Лиза за свою жизнь еще не испытывала. Иглы вонзились повсюду, где одежда была не очень плотной. Туловище спасла прочная джинсовая ветровка, но шипы добрались до ног, головы и рук. Лиза успела закрыть лицо, и услышала, как из собственного горла доносится крик и плач, которому вторит смех со стороны. Внезапно кто-то засвистел. Банда Носатой кинулась врассыпную. Лиза не сразу поняла, что никого рядом нет, она думала лишь о том, как придет домой, вымазанная в крови и пораненная. Что скажет маме?
Выбраться удалось с большим трудом. Увидев, сколько крови у нее на руках и на джинсах, которые пропитывались ею изнутри, Лиза чуть не потеряла сознание. Девочка вышла на середину полянки и увидела большого черного терьера, обнюхивающего ее валяющиеся в грязи тетрадки. Пес поднял голову, облизнулся, и на полянку ступил его хозяин – мужчина в зеленой куртке, держащий поводок.
Лиза испугалась и начала подбирать то, что раскидано, не обращая внимания на расспросы мужчины. Она почти не слышала его из-за собственного истерического плача. Он спросил, не надо ли ей чем-то помочь, и Лиза сказала, что нет, она пойдет домой.
Оставив хозяина черного терьера на месте драки, Лиза помчалась домой. Страх, стыд и ненависть – только это она способна была чувствовать. Будто весь мир наблюдал за ней, рассматривал ее раны, ее разорванную одежду. Лиза строила планы мести, хотя в глубине души понимала, что ничего не сможет сделать своим обидчикам. Их слишком много. Это потом у нее появятся настоящие друзья, это потом ее первый парень в десятом классе в одиночку расправится с тремя наркоманами, которых подговорила Носатая «проучить» его. Сама Носатая спилась и скололась через год после окончания школы, что было логичным и справедливым завершением ее жизненного пути. Все, кого когда-то она унижала и на кого распространяла свою власть, наверняка вздохнули спокойно. Но в тот момент ярость Лизы граничила с отчаянием. Она чувствовала себя беззащитной. Душу согревало лишь осознание, что Носатая получила свое. Пускай знает, что для нее ничего не будет даром, что за все придется заплатить.
Лиза забежала в свой подъезд, но запнулась на первой ступеньке и упала, сильно ударившись коленом. Собственный крик ее оглушил и вызвал приступ истерического ужаса. Бетон расплавился под ней, и девушка начала проваливаться в вязкую зловонную массу. Захлебываться, глотать это нечто, ощущать приближение смерти.
Опять ее терзали шипы терновника, но на этот раз, кажется, они были живыми. Впиваясь в кожу, иглы стремились дальше, пронзали плоть, двигаясь сквозь сосуды и мышцы. Лиза слышала, как твердые острия царапают по поверхности костей. Горячая кровь сочилась из десятков тысяч проколов, кожа свисала лоскутами…
Вспышка – и перемена места. Лиза лежит на столе в комнате, а ребенок, взобравшись на табуретку, возвышается над ней. Из его джинсов торчит эрегированный член.
– Боль возбуждает тебя? Какие эмоции! Ты бы себя слышала! Могло показаться, что ты трахаешься – так тебе это нравится.
Ребенок высунул язык и начал водить им по своим влажным губам. Лиза не могла двигаться, ее словно примагнитило к столу, сковав по рукам и ногам. Одежды на ней не было. Лиза стала дергаться, извиваться, надеясь, что оковы спадут. Все бесполезно.
– Чего ты хочешь? – спросила она, еле разлепляя горькие от слюны губы. – Ну? Что тебе нужно?
– Твое тело. Для продолжения рода. Я жить хочу, понимаешь?
Это он прорычал ей в лицо, изо рта у него воняло точно из выгребной ямы.
– Выродок! – прошептала Лиза и плюнула ему в физиономию.
Ребенок заорал, затряс кулаками над головой и обрушил их на ее обнаженную грудь. Лизино тело изогнулось дугой, невыносимая боль разорвала его почти пополам.
В этот момент свет в комнате погас – лопнула лампочка. Ребенок удивленно вскрикнул, потом раздался сильный удар, а дальше… Лиза не помнила, потеряв сознание.
Глава 16
Альбина чувствовала себя смертельно уставшей. Стоя в душном автобусе, она думала о том, как приедет домой, под надежные стены своей квартиры, и сможет ощутить себя свободной. Эти бесконечные загадки и страхи ее утомили. Хотелось обыкновенных житейских забот, простого сидения перед телевизором, ужина рядом с мужем. Она скучала по каждодневной, безопасной рутине, которая не угрожает безумием и не заставляет оглядываться через плечо в поисках опасности.
Никаких потусторонних бредней на этот раз. Все, она выбрасывает эту чушь из головы. Они с Игорем приехали к Ольге и не застали ее дома – никаких привидений и пространственных провалов, ловушек, смещений и черт знает чего… Это и есть правда.
Но как быть с тем, что она видела и испытала раньше? А рассказы Игоря?
А Виталий?
Ответ очевиден: за ней гнался наширявшийся отморозок, вот и все. Допустим, он был похож на мужа Ольги. Что из этого следует? Ровным счетом ничего.
Ничего не хочу знать, подумала Альбина и стала повторять про себя эту фразу точно мантру. На ум пришла попсовая мелодийка, из тех, что прилипают надолго, и она была ей рада. Тем не менее, Альбина видела, как пишет Ольге записку и просовывает ее в щель между дверью и косяком. Будет ли от этого толк?
«Оля, мы с Игорем приезжали к тебе, но нам никто не открыл. Позвони мне или ему. Только обязательно. Надо поговорить! Альбина».
Прочь! Не думать об этом, пока окончательно ум за разум не зашел. У Альбины есть собственная жизнь, разве не так? Она хочет ее прожить по-своему, безо всякого вмешательства и не спрашивая ничьего совета.
Объявили ее остановку. Некоторые пассажиры встали со своих мест.
Салон был полупустой, и Альбина хорошо видела, что происходит снаружи за прямоугольными окнами. Она встала у спуска к дверям, взялась за правый поручень и случайно посмотрела через стекло. Автобус, снижая скорость, двигался вдоль обочины. Впереди уже виднелся остановочный комплекс. У поребрика стояли люди, готовящиеся перейти на другую сторону проезжей части, а некоторые просто шли вдоль дороги.
Бросив взгляд наружу, Альбина ощутила, как тяжелый комок ужаса сначала упал в желудок, а потом лопнул, и по всему телу пробежала судорога. Альбина вцепилась в поручень, чтобы не упасть. Вдоль обочины шел Виталий. Выглядел он точно так же, как в первый раз. Двигаясь в сторону остановки, мертвец изображал, что просто гуляет, но Альбина-то знала, зачем и куда он идет. Кошмар повторялся. Как бы она ни пыталась себя обмануть, одного желания освободиться недостаточно.
Она прикинула, что Виталий окажется на остановке немного позже автобуса, если, конечно, не прибавит скорость.
С этой секунды время для нее растянулось до бесконечности. Автобус двигался все медленней, хотя до остановки, казалось, была еще сотня километров. Мертвец в образе Виталия, наоборот, наращивал скорость, его шаги становились длинней, нога ступала тверже, а во взгляде, обращенном на Альбину, появилась торжествующая злость. Она спустилась на нижнюю ступеньку в надежде, что это ей поможет выиграть секунды. Если сразу выскочить из автобуса, Виталий ее не достанет. Если же он схватит ее, она поднимет такой крик, что сюда сбежится пол-улицы. Неизвестно, поможет это или нет, но привлечь к себе внимание Альбина сумеет.
Виталий обходил прохожих с ловкостью скейтбордиста, огибающего препятствия. Он спешил.
Альбина представить себе не могла, как мертвец собирается поступить, перехватив ее на остановке. Да и лучше это не выяснять. В ее ситуации лучше бежать без оглядки.
Автобус качнуло на выбоине, и он остановился. Виталий был в каких-то десяти метрах от выхода. Люди, подошедшие к дверям, отгородили его от Альбины, что давало дополнительный выигрыш во времени.
Двери открылись, Альбина выпрыгнула на асфальт. Ей пришлось едва не оттолкнуть пожилую женщину, замешкавшуюся на пути, и уже потом ускорить шаг. Альбина нырнула в толпу подходящих к автобусу людей. Виталий остался где-то позади.
Она шла так быстро, как могла, и оборачивалась только изредка, чтобы поддержать у себя иллюзию безопасности. Почти уверившись, что оторвалась от преследования, Альбина остановилась возле угла своего дома. Виталий исчез. То ли отстал, то ли бросил охоту. Альбина осмотрела окрестности и помчалась к своему подъезду. Ее сознание играло с ней в кошки-мышки – то накрывалось темным облаком, то возникало снова. Иногда она была словно зомби и не понимала, что делает. Ей хотелось совершать неверные поступки, те, что могли привести к катастрофе. Например, остановиться и прекратить убегать. Сдаться. В голове, правда, очень слабо, звучал настойчивый голос, приказывающий подчиниться.