Игорь увидел сестру, мрачным взглядом уставившуюся в окно, и себя… большеглазого русоволосого мальчика, испуганно вертящего головой. Его всегда пугало, когда перегорали лампочки, или вырубали электричество. Игорь ощущал его растерянность, ведь это были и его чувства, именно его…
Федор посмотрел в сторону сына, нахмурился и повел рукой.
– Опять ты здесь?
Игорь засмеялся – звук, вырвавшийся из его горла, ему не принадлежал. Он понял, что смеется совсем как старик.
– Пошел вон, нам не до тебя…
– Неужели? – сказал Игорь, облизывая губы. Слюна потекла по подбородку. – Я хотел провести с вами время, скоты.
– Что? – Федор стал наступать на него, Игорь попятился, но скорее для вида. Отца он в эту секунду возненавидел, появилось желание издеваться, унижать, пугать и получать от этого удовольствие… Кто он сейчас?
Ответ прост – ребенок влез в его шкуру.
– Убирайся вон, а не то…
– Что же? Детоубийца. Ты уже кого-нибудь убил или только готовишься?
– Замолчи! – зашипел Федор.
Игорь посмотрел на Людмилу, сидящую на диване, и в нем проснулась дикая необузданная страсть, любовь, нежность, граничащая с сумасшествием. Он уловил ее плоский одномерный взгляд.
Так чудовище любило ее? Считало своей… матерью? Любовницей?
И она отвечала ему взаимностью?
Нет, мама не могла так. Не могла. Не имела права.
Игорю хотелось кричать, но он не мог, находясь в этом облике.
Федор замахнулся на него, и Игорь побежал, обогнул его массивную фигуру и ринулся в детскую. Она была открыта. Хохоча, Игорь толкнул дверь и увидел в полумраке спасительный выход.
Он влетел в комнату, споткнулся и упал. Пол был покрыт осколками стекла, которые впились ему в ладонь, но Игорь смотрел не на них, а на свои руки. Они были по-старчески кривыми, с толстыми пухлыми суставами, выступающими синими венами и пигментными пятнами. Ногти загнулись желтыми крючками.
Игорь встал на колени, повернул руки ладонями к себе. Из порезов текла кровь, а в торчащих из кожи осколках он увидел свое отражение: мерзкая стариковская физиономия с выкаченными глазами и отвисшим безвольным ртом, под которым нет подбородка.
– Теперь это ты, – сказал Игорь себе. – Все, твое время кончилось.
– Уйди из меня, тварь!
– Нет, я не могу. Я – это ты. Помнишь любовь матери? Она любит меня, у нее не было другого выхода. Такова судьба всех вас. Любить меня, как вы любите себя.
– Заткнись! – заорал Игорь, усилием воли стараясь вытолкнуть из себя привидение.
Он стал бить себя по голове уродливыми руками, придя в неистовую ярость, а чудовище внутри лишь смеялось. Игорь врезал кулаком по губам и чуть не выбил себе зубы.
– Чем ты больше бесишься и боишься, тем я сильней, – сказал он. – Значит, я побеждаю.
Игорь упал на пол, перекатился на спину с залитым кровью лицом, и в этот момент в комнате кто-то появился.
Глава 17
Вера протянула ей клочок бумаги, и Ольга взяла его ничего не чувствующими руками.
– Ну что смотришь, красавица, словно в первый раз? Страшно?
– Нет, я уже знаю, что ты умерла, – сказала Ольга.
Вера покачала головой.
– Меня убили. Я ехала к тебе, потому что, думала, ты нуждалась в моей поддержке, а вышло вот так…
– Кто тебя убил?
Ольге казалось, что у нее не губы, а две полоски из папье-маше. Вера пожала плечами с таким видом, словно факт ее убийства и так должен быть известен всем и каждому.
– Прочитай записку, это Альбина ее написала…
Ольга пробежала по тексту глазами одни раз, потом другой.
«Оля, мы с Игорем приезжали к тебе, но нам никто не открыл. Позвони мне или ему. Только обязательно. Надо поговорить! Альбина».
– Они были здесь, – сказала Вера, – они приближаются к разгадке. Совсем немного – и воспоминания вернутся. Вы движетесь к центру этой истории… каждый своим путем.
– К какому?
– Вы приближаетесь к комнате, она вас тянет, чтобы завершить ваше превращение.
Ольга скомкала записку и бросила. В глубине души она не верила, что это происходит на самом деле, ведь вполне возможно, ребенок и подбрасывает подобные галлюцинации.
Она села на кровать, чувствуя полную апатию.
– Ну и что из этого следует? Что я должна делать? Посмотри на меня – я уже получила за то, что пыталась сопротивляться.
Вера подошла и села рядом, матрац под ней прогнулся, словно она была живым человеком.
– Призрак комнаты устроил так, чтобы я попала в катастрофу, но я все равно пришла. С какой-то стороны, так даже лучше, я знаю почти все. Я вернулась помочь.
– Откуда ты знаешь?
– Пока я не ушла в сумерки целиком, у меня живы мои воспоминания. И я многое увидела… с изнаночной стороны. То, что живым не подвластно.
– Я не верю. Ты можешь быть им…
– Я никак не могу тебе доказать, что я – это я… Просто поверь. Глупо, наверное, рассказывать тебе случаи из нашего прошлого.
– Лучше не надо. Зачем ты явилась? – сказала Ольга.
– Помочь, – Вера положила свою руку – вблизи она была полупрозрачной – на ее запястье Ольга почувствовала тепло. – Я не могу себе простить, что ничего не знала про… Виталия…
– Ты не могла знать. Я сама не помнила об электричке.
– Мы валяли дурака, веселились, а в тебе росло это…
– Как ты умерла?
Вера посмотрела в окно, Ольга заметила на ее щеке слезу. Призраки плачут? Им бывает больно?
– Впереди меня ехал этот проклятый грузовик, на прицепе у него лежали трубы. Связка порвалась, когда моя малышка ехала позади. Одна труба пробила салон… Она снесла мне голову.
– Вер…
– Я не почувствовала ничего. Пока мозг жил, я знала, что голова катится по асфальту. Никакой боли. Но это только лишь констатация. Тело было далеко от меня и истекало кровью, а машина превращалась в комок железа…
– Вер…
Ольга закрыла лицо руками.
– Это быстрый переход. По крайней мере, был для меня. Но не это главное. Поначалу ребенок хотел мне помешать, а затем подстроил аварию – понял, что я не сдамся просто так. Я многое успела вспомнить до того, как посыпались трубы. То, как ты мне показала комнату в первый раз и рассказала эту историю. И про изнасилование…
Ольга кивнула.
– Нам всем досталось. Наверное, и Альбинке тоже.
– Все проходило почти по одному сценарию.
– Так чего этот выродок хочет на самом деле? Зачем он со мной это сделал? – спросила Ольга.
Вера сжала своими пальцами ее руку.
– Пошли со мной.
– Куда?
– Мы пройдем через комнату и отыщем остальных. Они там. Как раз сейчас что-то происходит. Ребенок пытается установить над ними контроль и заставить делать то, что надо ему. Пока он силен, но нельзя ему дать расти дальше.
– А что мы можем? Я пробовала его убить, погляди теперь на меня, – сказала Ольга сквозь слезы.
– Не бойся, от этого только хуже. Надо пройти этот путь до конца, иначе мы все проиграем, – ответил Вера, поднимаясь и утягивая подругу за собой.
– Он погонится за нами?..
– Нет, он занят.
– Чем?
– Борьбой с нами… Пойдем, ты все поймешь. Внутри комнаты время почти не имеет значения, но все-таки не стоит медлить.
Они переступили порог комнаты, и Ольга поняла, что теперь ей не так страшно. Вера не разжимала своей руки, и подруга послушно шагала за ней. Ольге вспомнился миф об Орфее, который спускался в Аид за своей женой. Ее же миссия состоит в том, чтобы вызволить друзей и родных. Она родила эту тварь, ей и предстоит уничтожить ее, чтобы восстановить естественный порядок вещей.
Но понимать свою задачу умом – одно дело, а быть готовым ринуться в бой, даже если это жизненно необходимо – совсем другое.
– Не обращай внимания на то, что увидишь, – сказала Вера. – Здесь могут быть жуткие вещи, но это не более чем галлюцинации, созданные привидением. Он вбирает в себя разум живого человека и питается его страхом. Он умеет перевоплощаться, но его силы небезграничны. Он – порождение скверны.
– Откуда он взялся? Я его родила, да, но ведь…
– Ты узнаешь. Тебе расскажут твои родители.
– Родители?
– Подожди, значит, ты не в курсе?
Вера остановилась перед одной из дверей.
– Да пойми ты, что это дело вашей семьи! Мы, посторонние, втянулись в него потому, что и на нас подействовала сила комнаты… Игорь выдвинул правильную гипотезу. Нас притянуло так же, как Земля притягивает Луну… Гравитация или что-то в этом роде. Даже невесту Игоря…
– Невесту? – Ольга окончательно перестала что-либо понимать.
– Лиза. Они решили пожениться…
– С ума сойти…
– Точно. И вот представь: она попадает в лапы нашего доброго друга, милого дитяти, который и ее хочет ввести в свою семью на правах любовницы и продолжательницы рода. Бедная девочка и знать-то ничего не знает. И она, и Альбина уже внутри комнаты. Меня бы ждала та же участь, если бы он не подстроил эту аварию. Понятно, что звучит ужасно глупо, но это правда. Но много ты видела логики и жизненной правды с тех пор, как вышла из торгового центра с мертвым младенцем в сумке?
Ольга мотнула головой, теперь она держалась обеими руками за Верино плечо, словно маленькая девочка за мать.
– Я тоже перестала видеть смысл во всем происходящем – с того момента, как почувствовала, что ты мне врешь по телефону…
– Извини. Ты же понимаешь…
– Да-да-да, я на тебя не обижаюсь. Я здесь и собираюсь помогать, чем сумею. Я как те призраки из историй, которые приходят на подмогу, когда герою совсем невмоготу. Не такая и плохая роль, да, красавица? Ну не плачь… Теперь-то ничего не поделаешь.
Ольга изо всех сил сдерживала плач. Горе и чувство невыносимой утраты, одиночество и страх – их груз был слишком велик для нее. Она чувствовала себя слабой, ни на что не способной. Безвольной щепкой, которую несет куда-то грязный весенний ручей.
Вера посмотрела на нее, улыбнулась и прижала к себе, давая подруге освободиться хотя бы от части груза.
Через какое-то время она сказала:
– Пора идти. Твоему отцу нужна твоя помощь. Комната уже рядом с ним. Ее видят Лиза и Альбина, а Игорь попал в беду. Все будет решаться здесь.
– Я не понимаю.
– Силы призрака рассеяны, он пытается слить вас всех воедино, считая, что так легче всего вас поработить. Но он не знает одной очевидной вещи. Если вы соберетесь вместе, вы будете представлять собой силу, с которой он не справится. Понимаешь, его могущество в вашей разобщенности. В том, что вы обманывали и себя, и друг друга. Вы еще не все вспомнили. Ваши с Игорем главные воспоминания заблокированы. Твои мать и отец дойдут до них быстрей. Дух комнаты не понимает, что именно этого ему нельзя допускать…
– Семейного совета?
Вера улыбнулась, погладила Ольгу по голове.
– Ты схватываешь на лету, красавица. Соберитесь, услышьте правду. Расскажите друг другу все. Этот выродок не так силен, как ему хочется казаться. Как всякий дегенерат, он не владеет логикой, в его голове творится черт знает что. Сыграйте на этом. Запутайте его. И помни главное – на самом деле никакой комнаты нет.
– Как нет?
– Вот так. Нет – и все.
Вера открыла одну из дверей, и Ольга увидела, что напротив порога стоит кресло, а рядом с ним отец. Его глаза широко распахнуты.
– Иди. Ты ему нужна.
Ольга кивнула.
– А где будешь ты?
– Я свяжусь с другими. Может, мне удастся их предупредить.
– Вер.
– М?..
– Я до сих пор ничего не понимаю.
– Поймешь. Иди! Иди.
Вера крепко стиснула ей плечо, чтобы привести в чувство. Боль эта была реальной. Иди! Ольга повернулась и шагнула в спальню родителей.
Отец стоял и смотрел на нее огромными глазами, в которых она видела собственное отражение: призрак, выходящий из ворот, открытых в иной мир. Федор боялся и был потрясен и не мог бы скрыть этого при всем желании. Через мгновение Ольга сообразила, что дело не только в самом факте ее появления. Она вспомнила о следах побоев на своем лице. Ссадины, синяки, отек на глазу, почти черный и истекающий гноем. Ольга уловила знакомый запах родительской квартиры, вспоминая, что уже давненько здесь не была. В очередной раз она подумала, что поступала в последнее время не очень честно. Впрочем, Игорь не отставал от нее. Им обоим почему-то казалось, что занятость – это достаточное оправдание для наплевательского отношения к родителям.
Ольга протянула отцу руки, и они обнялись.
– Пап, это я. Правда, я, – прошептала она.
– Знаю. Я ждал, когда комната появится, давно ждал… Но откуда ты… Из…
– Из своего дома.
Ольга, отстранившись, всмотрелась в лицо отца. Казалось, он тяжело болен, эта одутловатость, нездоровый цвет лица, желтушные белки очень ей не понравились. Впрочем, при таком плохом освещении трудно судить однозначно.
– Так, значит, между ними есть связь.
– Связь?
– Выходит, что она у каждого своя, – сказал Федор. – Не знаю, может быть, и так. Либо она умеет размножать себя. Ты видела его… Того, кто внутри? – он взял ее за подбородок, повернул лицо к себе. – Что у тебя с лицом? Как будто под грузовик попала, Оль. Ну?
– Лучше бы попала. Пап, я должна тебе много чего рассказать. И матери, всем. Это я виновата…
– Погоди.
– Нет. Пойдем. Нам всем надо собраться внутри, на его территории!
Ольга обежала кровать и склонилась над матерью. Та лежала под одеялом словно безжизненная колода.
– Она спит, – сказал Федор. – Может, не надо будить?
– Надо, пап. Нам нужно собраться вместе. Он этого хочет. Ребенок.
– Зачем?
– Он не знает, что тем самым сделает себе хуже. Вспомни, как все было тогда. Ты знаешь?
Федор помолчал, потирая лоб подушечками пальцев.
– Знаю. Теперь знаю…
Ольга принялась будить Людмилу. Федор подошел к двери, оглядел комнату, слыша у себя в голове слова, сказанные когда-то его женой, те, что содержали правду… самую горькую и невыносимую в его жизни, а где-то на заднем плане позвякивали колокольчики и тихо пел ветер, дувший в щель балконной двери.
– Мама, мам, просыпайся, – шептала Ольга, тряся Людмилу за плечо. – Пап, ну помоги…
Федор покачал головой – он твердо знал, что ненавидит свою жену. Когда-то он пробовал простить ее и долгие годы обманывал себя, что ему удалось. Он не совершенное существо, но не он виноват в случившемся. Он боролся в меру сил, а теперь, оказывается, все было напрасно.
Ольга перевернула Людмилу на спину, и та издала стон, как глубоко спящий человек, которого грубо вырывают из сладкого сна.
– Мама, пора вставать! – сказала Ольга, уже не понижая голоса. – Надо идти!
– Куда? – женщина потерла глаза. Федор отвернулся, теперь он видел, какой на самом деле она была. Неряшливой, потерявшей с годами все свое наносное очарование, и дело вовсе не в годах. Плохая кровь дает о себе знать.
Федор чувствовал злость и обиду.
Именно сейчас в его сознании обострились прежние противоречия. Если раньше он делал вид, что смирился, ради детей, то почему сегодня надо идти наперекор себе?..
Ольга заставила мать сесть.
– Пошли, мама, пора поставить точку. Вспомни, как все было!
Людмила поглядела на мужа, потом на дочь, и постепенно в ее взгляде стала появляться осмысленность. Она была зла.
– Так комната здесь? – спросила женщина.
– Да, я пришла оттуда, меня Вера привела.
– Причем тут Вера?
– Притом, мама. Вера мертва, – сказала Ольга.
– И это все наш мальчик? – спросил Федор.
– Он самый…
– Отойди от меня, – сказала Людмила, отталкивая руку дочери. – Я сама. Я все сама сделаю. Как всегда делала!
Федор рассмеялся.
Что-то подобное он уже слышал. В его воспоминаниях это было четко прописано. Когда-то Людмила сваливала все на него, придумывая самые фантастические объяснения своей ярости, приписывая мужу большую часть своих собственных проступков. Федор не мог понять, в чем причина ее такого поведения. Истина открылась ему только спустя время.
Людмила встала с кровати и принялась одеваться, дочь поглядела на нее. Потом на отца – в поисках поддержки.
– Вот, видела себя в зеркало? То ли еще будет! Влезла не в свое дело, так получай…
– Мама…
– Что «мама»? Вы все против меня, и это благодарность за мои старания, да?
Ольга вновь переглянулась с отцом, начиная кое-что понимать. Он переменил позу, незаметно для Людмилы отступив от двери. Она попятилась, в то время как мать стояла к ней спиной.
– Вы всегда не хотели, чтобы я была рядом. Конечно, я во всем виновата! Да, а самим ума не хватает понять, кто я. Что все на мне держится.
Спина у нее ссутулилась, Людмила завязала халат.
– Ну и что вы сейчас собираетесь делать? Убить меня, наконец? Чего от вас можно ожидать?
Голос матери приобрел хриплость и звучал словно из слоновьей утробы, глухо. Ольга подумала, что так говорит человек с кашей во рту.
– Уйди я сейчас, вы все передохнете, сволочи… Гоните меня? Сидите на моей шее и еще…
Людмила развернулась к дочери, и та увидела перед собой привидение. Оно нашло себе нового носителя. У чудовища уже не было причин скрываться. Дух комнаты смотрел на Ольгу из-под спутанных волос и скалился кривыми зубами. Изо рта тащило гнильем, по подбородку стекала слюна.
Ольга к такому повороту готова не была, поэтому просто застыла на месте. Кажется, ни разу до того ее страх не был таким сильным. Он буквально пригибал ее неимоверным грузом к полу.
Призрак протянул к Ольге обе руки, целя в лицо ногтями. Нет, все неправда: призрак всегда жил внутри этой женщины… Всегда. Теперь им придется распрощаться с иллюзиями. Людмила – не просто жертва, она… Ольга отпрянула, думая, что сейчас упадет.
Федор встал между дочерью и чудовищем. Людмила взвизгнула, когда он схватил ее за оба предплечья, и они стали бороться.
– Папа, тащи его туда, внутрь.
Ольга подскочила к порогу и увидела Веру, которая показывала ей какие-то знаки. Звала.
– Папа, найди нашу старую кухню, там мы встретимся. Нам надо собраться семьей. Справишься?
– Теперь уже да. Хватит нюни распускать. Оля, иди, если нужно. Я давно ждал…
Ольга вбежала в комнату, слыша, как мать воет, точно одержимая, плюется и сквернословит. Невыносимо было думать, что близкий родной человек превратился в эту мерзость, но факты налицо. Все зло, которое когда-то пришло в их семью, сконцентрировалось в ней.
Оставалось совсем немного, чтобы картина восстановилась целиком. Несколько частиц мозаики.
Вера встретила ее у внутренней, раскрытой настежь двери.
– Идем, Игорю нужна помощь. Дух пытается завладеть им.
– Но он же… там… В матери.
– Нет, только частично. Дух рассеян, он наделал своих копий повсюду и действует на многих фронтах, – сказала Вера. – Иди и помоги Игорю.
– Как?
– Просто будь с ним.
Ольга побежала по коридорчику до следующей двери и ворвалась в другую комнату.
* * *
Федор чувствовал, какая чудовищная сила заключена в теле его жены. Мышцы ее были точно стальные тросы, зашитые под кожу. Он сомневался, что его хватит надолго. Поднатужившись, Федор прижал Людмилу к косяку – путь через полкомнаты вымотал его, но сдаться сейчас означало поражение. Позади осталось сдвинутое с места трюмо и сброшенные с него принадлежности.
Федор навалился на жену всем телом.
– Ну что, старик, будешь и дальше танцевать? – прохрипела женщина. – Не устал?
– Ты все-таки вытащила это наружу? Помнишь, как тогда? Ты сказала, что сделаешь все, чтобы это не вернулось? Да видно скверну из крови не изгнать…
– Не тебе судить! Откуда тебе знать, кто хороший, кто плохой?.. А? – Людмила собрала слюну и плюнула ему в лицо. Федор сжал кулак, собираясь ответить менее дипломатично, но решил не распылять силы на то, что вряд ли возымеет действие. Ольга велела ему отыскать их старую кухню, чтобы устроить сбор… семейный совет? Неплохая идея. Может быть, сработает.
В первый раз они изгнали привидение вдвоем с женой – дети все равно бы ничем им не помогли, а только стали бы их слабым местом. Сейчас, когда Игорь и Ольга повзрослели, они могут действовать сообща.
– Нравится? – завизжала Людмила. Она попробовала садануть мужа коленом в пах – и попала бы, не держи он корпус развернутым. Колено угодило в бедренную мышцу. Женщина завыла, задергалась, стараясь вырваться изо всех сил. Поток отборной брани хлынул из уродливого рта.
– Убирайся из нее! – закричал Федор в свою очередь. – Убирайся и дерись как можешь! Помнишь, как раньше?
Ругань перешла в высокий пронзительный хохот, Федор скрипнул зубами и, усилив хватку, толкнул Людмилу в комнату. Он потащил ее к следующей двери, но пространство начало искривляться. Людмила опять захохотала.
Федор не удержался и отвесил ей тяжелую оплеуху. Голова ее запрокинулась, Федор разжал руки. Людмила упала навзничь на грязный пол и забилась в конвульсиях. Фокусы с геометрией исчезли.
Федор поднял жену и, полубесчувственную, поволок за собой. Она плакала, взывая к его милосердию, потом угрожала, потом снова просила прощения и обещала быть хорошей, но он ее не слушал, зная, что враг пытается запудрить ему мозги. Федор открыл дверь, где только что исчезла Ольга, и увидел глубокий провал, уходящий в горное ущелье. Еще миг – и они оба полетели бы вниз.
Людмила плюнула ему на ногу.
– Когда я освобожу руки, я выцарапаю тебе глаза, – пообещала она.
– Вот тогда и посмотрим! Убери это, иначе хуже будет, – сказал Федор.
– Обрыбишься, тварь!
– Что? – последовала еще одна затрещина.
Федор думал, что, возможно, перегибает палку, но в этот момент не видел иного выхода. В конце концов, это не выяснение отношений по поводу подгоревшей яичницы или кому идти в магазин. Здесь все переворачивается вверх дном. Реальность мутирует, принимая все более монструозные формы. Призрак старается закабалить их, сделать послушными только его воле. Пока он относительно слаб, надо усиливать давление.
Федор указал на пропасть, над которой выли злобные ночные ветры.
– Убери это, иначе…
Комната задвигалась, невидимые стропила застонали, словно помещение попало под гигантский пресс, и Федору показалось, что оно поворачивается. Призрак в образе Людмилы обмяк в его руках, но хватку Федор не ослабил. Из пустоты над ущельем появилась мерцающая фигура. Он узнал ее. Вера протянула ему руку, приглашая идти с ней, и Федор послушался – и одновременно с этим мираж распался на составные части и исчез. Теперь они стояли в коридорчике.
Призрак Веры указал на дверь, а потом растаял.
По комнате пробежала сильная судорога. Что это? Федор не помнил, чтобы такое случалось в прошлый раз. Он оглянулся.
С потолка сыпалась штукатурка, стены подрагивали, словно ей отвешивал пинки невидимый великан.
Наверное, это хороший знак.
Вероятнее всего, комната начинает сдавать позиции.
Федор толкнул дверь и ввалился вместе с женой в детскую, какой она была в тот год. Тумбочка отодвинута, но не так далеко, и Федор чуть не упал, запутавшись в собственных ногах. Людмила сделала еще одну безуспешную попытку освободиться.
Федор понял, что его силы на исходе. Если они не встретят других, он жену не удержит.
По квартире разносился звук колокольчиков, с улицы в открытую балконную дверь влетал прохладный ветер, повсюду горел свет.
– Оля! Игорь! – закричал Федор. – Я здесь! Оля!..
Он услышал в ответ чей-то голос, но тот был очень далеко, и тогда сердце его сжалось. Сгусток черноты из него ударил в мозг, дыхание перехватило, боль завладела им целиком. Федор раскрыл рот и повалился на пол, выпустив чудовище на свободу.
* * *
Ольга увидела Игоря.
Он стоял на коленях посреди комнаты, и его нельзя было узнать. Что-то случилось с его лицом. Оно менялось, изнутри, сквозь привычные черты, проступала стариковская физиономия карикатурного страшилища, строящего дикие гримасы. Игорь держал руки перед собой. Уродливые узловатые крючья сжимались и разжимались. Он был весь вымазан кровь. Алая струйка сочилась из рассеченной брови, из разбитой губы, из носа.
Не заметив сестры, Игорь ударил себя по лицу открытой ладонью, голова мотнулась в сторону. Ольга кинулась к нему, но тот повалился на пол, извиваясь от боли, точно у него под одеждой поселились беспрестанно жалящие осы. Глаза Игоря закатились, рот дергался. Когда Ольга присела рядом с ним, он исторг такой вопль ужаса и боли, что она на секунду закрыла уши руками.
Игорь выгнулся дугой, Ольга надавила ему на грудь, называя его по имени.
Лицо Игоря двигалось. То становилось нормальным, то вдруг вспучивалось, из черепа выпирали острые углы, напоминающие пальцы с когтями.
– Игорь! – крикнула Ольга ему на ухо. – Вернись! Перестань, хватит. Эй, тебе все равно нас не расколоть.
Игорь зарычал, забил затылком об пол, вцепился руками Ольге в плечи, давя что есть сил, но она выдержала. Через несколько секунд конвульсии прекратились, Игорь расслабился, руки упали на пол.
Ольга утерла кровь с его лица и удостоверилась, что теперь все нормально, что это ее брат. Призрак на время отступил, но где он был, неизвестно.
– Это я, слышишь?
Игорь открыл глаза.
– Оль? Ты…
– Идем, нам надо собраться вместе. Папа удерживает маму, и если у него получится, мы не дадим комнате себя поработить. Она уйдет и не вернется…
– Я не понимаю, – Игорь сел, потрогал свою голову. Ольга встала и начала тянуть его вверх, принуждая двигаться. – Я не могу. Он был внутри меня… Это. Это, наверное, как…
– Я знаю, Игорь, я хорошо знаю. Пошли же, пошли! Вставай!
Ольга едва не упала, пока тянула брата изо всех сил, заставляя встать. Ноги его подгибались, но наконец он нашел в себе силы сделать первый шаг.
– Где Лиза?
– Не знаю. Идем ее искать. Внутри комнаты много разных помещений. Может быть, это целые миры, но они сконцентрированы в одной точке. Лиза рядом. Пошли.
Игорь выпрямился и уже мог двигаться самостоятельно, хотя его и шатало, словно пьяного. Вдвоем с сестрой они вышли в первую попавшуюся дверь, очутившись в пустом помещении с ободранными стенами.