Огр направился прямо к замку. Не скрываясь. Под его ногами скрипели кости и мелкие камешки. Проглот уже должен был услышать о его приближении.
Ветер выл в пустых залах замка. Часть стены обвалилась и поросла плющом. Донжон походил на гигантскую, срезанную наискось колонну. От такого вида даже у огра мурашки бежали по спине.
Браги взвесил свою палицу в руке, крутанул ею, сплюнул на ближайший череп.
– Эй! – прокричал он громовым голосом. – Проглот! Выходи!
В глубине замка словно кто-то вздохнул. Камни задрожали. Огр уткнул руки в бока и ждал.
– Кого еще нелегкая принесла? – прорычал не менее громоподобный голос.
– Выходи, уродец, узнаешь!
Камни снова задрожали. По земле прокатилась судорога.
– Кто это такой смелый выискался, интересно? Еще один герой, что ли? И не надоело вам, дурачью, таскаться сюда? – загремел Проглот. – Конец для всех одинаков – кишки выпущу!
– Это мы еще посмотрим! Выходь!
– Ну, ты сам напросился!
Черные птицы с воплями взлетели с насаженных на копья голов и расселись на стенах и башнях.
Замок задрожал от шагов. Проглот приближался, ворча и ругаясь. Со стен сыпались мелкие камешки. Впечатляет, подумал огр, те, кто еще ничего не решил, могли смыться во время такого представления. Впрочем, шансом пользовались немногие. Об этом говорят разбросанные повсюду кости.
Проглот появился в воротах. Он был не таким высоким, как предполагал Браги, зато широким, что твоя винная бочка. Башка словно дыня, рот усеян коническими зубами. Надо ртом нос – две дыры – и три глаза. Еще у него были небольшие рожки и торчащая дыбом черная шевелюра. На шее – ошейник из металла с насеченными по окружности значками.
– Ну, кто здесь гундит? Кто не дает мне ужинать? – рявкнул Проглот.
Его взгляд остановился на Браги. Все три глаза прищурились. Толстые губы чудовища разошлись.
– А ты побольше будешь иных, да? Посочней да пожирней! Может, мне повезло, что к ужину пришла такая закуска?! Пожалуй, да, повезло. Откроешь морду-то?
– Зачем тебе?
– Да ты не человек! – заурчал Проглот. – Тролль? Или большущая жаба?
– Кто бы говорил насчет жаб! Меня зовут Браги из Шидама. Я – Рыцарь Железного Кулака, прозванный Страшилой! Взялся урюхать тебя, потому как занимаюсь этим всю жизнь – по призванию и необходимости!
Проглот оскалил несимпатичную морду.
– Всяких встречал, да, всякие здесь передо мной представления разыгрывали! Честные и благородные, которые по призванию и необходимости! А погляди, где они. Кто они?
– Мне на них плюнуть и растереть, – ответил Браги. – У меня своя работа. Давай, выходи на бой. Некогда рассусоливать!
Проглот захохотал. Черные падальщики в ужасе разлетелись кто куда. Эхо от омерзительного голоса чудовища разлетелось далеко и замерло где-то в лесу. Огр даже не пошевелился. Проглот поглядел на него, заскрежетал зубами. Трюк не сработал.
– Значит, и вправду, ты жизнь свою решил псу под хвост бросить, – сказал урод.
– О своей побеспокойся. Не лезь в чужую. На мой взгляд, загостился ты в чужом замке. Пора переезжать и садиться на диету…
– Чего? – зарычал Проглот. Откуда-то из-за спины он вытащил булаву, утыканную здоровенными железными шипами. – Может быть, это ты будешь тот смельчак, кто посадит меня на диету?
– Почему бы и нет? – хмыкнул огр под забралом. – Не впервой.
– Ну держись! Я зажарю твою печень!
Проглот атаковал. Длинным прыжком, оттолкнувшись с места. Загудела его дубина, которой он взмахнул в полете. Подобная атака, почти неуловимая, была, конечно, смертельна для всадника. Даже самого ловкого. Всадника-человека. Вероятно, Проглот большинство своих противников убил именно так – в первые две-три секунды. Но Браги не был человеком, к тому же опыта имел побольше, чем большинство собратьев по странствованиям. Он не стал отбивать, а отошел, развернулся, пропустил над головой дубину Проглота. Людоед врубился ногами в каменистую неверную землю. Его грубые пятки заскользили по ней, и в это время Браги саданул свой палицей чудовищу сзади по коленям. С воем Проглот грохнулся навзничь.
И тут же вскочил. Огр подумал, что, пожалуй, недооценил скорость его реакции. И ярость. Колдовская сила, формирующая такой на редкость отвратный облик, была плотной. Чары сплетены словно кольчуга гнома-мастера, колечко к колечку. Не так просто расшибить. Каждый подобный случай был индивидуален, и, бывало, огру приходилось прибегать к магическим средствам, позаимствованным у волшебников. Сейчас же Браги надеялся, что уходить и возвращаться не придется. Все решит ловкость. И сила.
Придется импровизировать.
Проглот клацнул зубами, прыгнул на огра, но получил могучий хук справа тяжелой латной перчаткой. Чудовище ухнуло на землю, размахивая руками и ногами, точно перевернутая черепаха.
– Чего ж ты так орешь? – поморщился Браги. – А, понимаю, ни разу не получал сдачи! Обидно стало?
Глаза Проглота выскочили из орбит, дико вращаясь. Дубина запела страшную песню. Ржавые шипы рассекали воздух возле головы Браги. Огр отбил двумя блоками два удара, потом пнул людоеда в живот и добавил туда же хорошим тычком круглым навершием палицы.
– Сожру!
Бац! Еще один удар по рылу. Проглот взвыл. Огр ударил что есть сил своей палицей по его шипастой дубине. Та полетела прочь. Людоед лязгнул челюстями. Браги увернулся, дал ему хорошего пинка под зад и заставил упасть еще раз. Как не силен был урод, его силы начали таять. Изначальная скорость атаки упала вполовину. Теперь главное измотать Проглота, загнать в ловушку, где он будет выполнять все, что требуется Браги.
Ясно, что с драконом несчастному убогому «красавчику» не сравниться. Мелкота. Дилетант. Угрохать его, если бы возникла необходимость, Браги мог бы одной левой.
Проглот вскочил и, разинув бездонную зубастую пасть, бросился на огра. Из пасти воняло выгребной ямой. Браги встретил чудовище увесистым ударом палицы по голове. Отскочил в сторону. Проглот упал, перекувырнулся через ушибленную башку. И получил еще. Из трех глаз полетели искры. Проглот замахал руками и задрыгал ногами.
– Так ты все не угомонишься? – фыркнул Рыцарь Железного Кулака.
Проглот выл и рычал, оглашая развалины замка и лес. Огр врезал ему еще несколько раз. Страхолюдина, оглушенная, пускала слюни и мотала головой.
– Ну вот, а вы говорите – ужас!
Браги наклонился над слабо шевелящимся монстром и ухватился обеими руками за его металлический ошейник, покрытый какими-то значками. Хватило одного рывка, чтобы сломать крепежную заклепку. Огр разогнул ошейник и, сняв его, отшвырнул в сторону. Его догадка была верна. Тот, кто заколдовал этого бедолагу, вложил всю силу в эту железку.
Проглот перестал быть Проглотом. Сдулся, уменьшился, похудел в несколько раз, чтобы стать тощим, покрытым грязью и царапинами юнцом. Черные волосы, впалые щеки. Два глаза. Огр хмыкнул.
Расколдованный спал с открытым ртом. Браги решил пока не мешать ему и отправился в замок. Воняло там словно на старом поле битвы. И немудрено. Всюду в комнатах замка были кости и черепа – людей, гномов, кобольдов, эльфов, полуросликов. В углах, на лестницах, в коридорах, на подоконниках высоких стрельчатых окон. Браги заметил несколько аляповатых скульптурных композиций, сделанных из позвоночников и тазовых костей. В свободное время Проглот занимался искусством…
Главный зал походил на свалку. В дальнем его конце лежала куча сокровищ. То, что монстр награбил на дороге. Повсюду объедки. Обглоданные руки, ноги, выскобленные черепа. Куски плоти, жилы, хрящи – то, что не доел Проглот, досталось крысам и мышам.
Была и кухня. На крюках висели полуразделанные туши. На разделочной доске, в которую был воткнут нож, лежало чье-то бедро. В котле, из которого и шел запах, варились человеческие головы.
Браги радовался, когда выбрался из замка на свежий воздух. Расколдованный сидел на земле и потирал ушибленную макушку. Было видно, что ему досталось. Огр подошел к нему и скрестил руки на груди.
– Привет!..
– Монстр! Чудовище! – завопил расколдованный, пробуя убежать.
Браги сгреб его за шкирку и прижал к себе.
– Ты совершенно прав. Я – чудовище! Пошли!
– Брось! Мы же приятели, – сказал огр, расправляясь с огромным жареным сомом. – Моя работа – и все. К тому же с королем у меня был договор. Восемь сотен золотых крон, одна крона к другой.
Оззи подлил Браги пива. Они чокнулись. Полурослик до сих пор наслаждался отсутствием своей женушки Инии. И еще он думал о том, как возрастут его доходы после того, как возле ворот появится табличка с уведомлением, что в «Игривом Окуне» любит останавливаться знаменитый Браги из Шидама по прозванию Страшила…
– Ну так расскажи, – сказал полурослик. – Откуда стало известно, что это не просто чудовище, а заколдованный принц? Говори, иначе я скончаюсь от нетерпения. Полурослики любопытный народ.
– Это уж точно! – ухмыльнулся огр. – Больше половину толпы, что осаждает сейчас твою таверну, состоит из них. Но я не люблю громкую славу, сам знаешь, хотя и вращаюсь частенько при дворах… Издержки профессии. – В его утробу провалилась большая ложка баклажанной икры. – В общем, все началось с нашего свидания с принцессой. – Огр оглянулся на выход из эркера, закрытый пологом. В общий зал пока никого не пускали, многочисленная родня Оззи сдерживала натиск любопытных. Любопытные наседали, невзирая на табличку «Закрыто». – Надеюсь, ты не будешь трепаться, что я расколдовал монстра, а не убил…
– Могила, брат, – сказал полурослик.
– Ладно. Как только Гундира услышала, что я собираюсь пойти на Проглота, она прямо чуть из платья не выпрыгнула. И дальше разговаривала со мной шепотом, чтобы ее сиятельный папашка не услышал. Потому что это, оказывается, тайна. И верно, ни Ляпквист, ни его придворные ни в зуб ногой, что называется. Дочка-то шустрая оказалась, да еще шустрее был тот, кто пробирался в ее дворец и… Ну, детские забавы, Оззи. Дело известное. С некоторых пор стали проявлять к принцессе интерес иностранные принцы и вдовые короли. Все знали, что есть у Ляпквиста третья дочка, и возраст ее уже подошел к нужному. Однако сам король не спешит с объявлением… То есть, не спешил раньше, теперь, думаю, все налажено. Короче, приходили некоторые принцы сами, без приглашения. И этот был то же – своим ходом явился. Эдмир из Гафьога. Молодой, молоко на губах не обсохло, однако с гонором, с авантюрной жилкой. Пришел и попросил у Ляпквиста руки девицы. Король указал ему на дверь. С этим маленьким княжеством наш монарх не особенно желал связываться. Но Эдмир не дурак – сумел каким-то образом влюбить в себя Гундиру. Деваха-то ночи не спала, все думала об этом парнишке… Кхе. Словом, они стали встречаться. Эдмир пробирался во дворец, лазил в девичьи покои, ничего не боялся, всех провел, шельма… И долго ли было так, никто не знает, только один раз приходит Эдмир к милой своей и рассказывает забавную историю. Встретил он, дескать, на пустынной дороге колдуна. Не знал парень, что это колдун был, потом уже все выяснилось. Попросил этот колдун, с виду просто грязный старикашка, у молодца кусок хлеба. Тот дал. Потом сыра. Тот дал. А потом говорит колдун: хлеб твой горек, малец, а сыр прогорк. Нет, сказал принц, брешешь, старикан! Пакостной личностью оказался этот чародей. Отныне станешь ты не мил людям, все станут бояться тебя и в ужасе бежать прочь. Станешь ты голод чужой плотью утолять и не насытишься никогда… Такая вот история, Оззи.
Огр зачерпнул из блюда оливок и бросил их в рот.
– Вот так да, – сказал полурослик. – Добрая душа, видать, был Эдмир. Другой бы пинка дал этому бродяге. Эх, благородство! А дальше?
– Посмеялись принц и принцесса, разошлись, а следующее свидание уже не состоялось. Превратился Эдмир в чудовище трехглазое, в людоеда, в Проглота. Обезумел, позабыл, что значит быть человеком. Монстр – одно слово. Ну и началось. Поселился в заброшенном замке и давай нападать на путников. И жрать. С тех пор Гундира и впала в депрессию. Несмеяной стала. Смекнула она, кто такой Проглот, поняла, что исполнилось проклятье колдуна. Откуда ж тут веселье? Два месяца лютовал монстр, два месяца кручинилась принцесса. Пока я не заявился. И больше не мое представление ее рассмешило, а слова, что я собираюсь прикончить Проглота. Увидев меня, Гундира поверила, что на этот раз получится… Многие ходили на чудовище, но Проглот их убивал. Никто из них, однако, не походил на пресловутого Страшилу, то есть, меня!
– Это точно.
– Ну а дальше ты знаешь. Гундира рассказала мне их с Эдмиром историю и попросила расколдовать Проглота. Не убивать. Пришлось не убивать. Сорвал я с него железный ошейник, на котором заклятье держалось. Что-то вроде замка. Видать, отыскал колдун Эдмира после превращения – и окольцевал. Да, сдается мне, сожрал его наш принц. Первым. Поделом, значит.
Оззи Лаффинбуг утер пивную пену с губ.
– Вот так история. Как же теперь Эдмир с Гундирой-то?
– Поженятся. Принцесса настояла. Ляпквист не особенно-то и отпирался. Зов огорода почувствовал, стало быть.
– Так это он всерьез?
– Ага.
– А Эдмир-то?.. Стольких ведь… того…
– А ты молчи. Никто не знает, что он – это Проглот бывший, – прошептал огр. – Не твоего, считай, ума дело. Хе… Теперь бедняга все травками питается. При упоминании о мясе бледнеет, а потом зеленеет. Видать, придется двору при новом короле в вегетарианство переходить. Да это другая история.
Оззи заел пиво копченым окороком.
– Жаль, что не получилось у тебя и на этот раз, – сказал он. – Еще один поцелуй – и еще один провал.
– Неважно. Впереди еще много попыток. Много способов. И принцесс немало. Никогда не поздно стать человеком, Оззи. Эдмир-то уже понял…
Оззи откинулся на спину стула и мечтательно воздел глаза к потолку, но через мгновенье подпрыгнул. Благостное выражение спало с его лица, глаза выпучились.
– Ты чего? – спросил огр с набитым ртом.
В гул голосов, доносящийся из общего зала, вторгся другой голос. Высокий, пронзительный. Этот высокий и пронзительный ругался и отчитывал нерасторопных полуросликов.
– Иния вернулась! Чтоб мне провалиться! Иния вернулась! Но… она не должна была раньше послезавтра! Иния! Я пропал! – простонал хозяин «Игривого Окуня», бледнея.
Оззи Лаффинбуг всплеснул руками, соскочил со стула и ринулся бежать навстречу любимой женушке.
Огр расхохотался.
Озерный рыцарь
От воды шла холодная, пронизывающая до костей хмарь. Туман окутывал прибрежные заросли, покрывал неподвижную гладь воды. Двигался, словно живой.
Зирвент из Фингабора чувствовал себя хуже некуда. Он ехал всю ночь, точнее, лошадь несла его куда-то, а он спал, чудом держась в седле. Вечеринка с приятелями-вагантами закончилась в полночь. Как только Зирвента усадили на лошадь, он отрубился. Несколько раз его стошнило, поэтому куртка, седло и бок животного успели покрыться слоем засохшей блевотины. Запах был тот еще.
Затем, как это всегда бывает, наступил отходняк. Головная боль, слабость, трясун и чувство, что в животе кто-то помешивает здоровенной ложкой. Зирвент понял, что все еще едет. Едет и едет. И никогда эта проклятая езда не кончится…
Вагант стонал и охал в предутренней тишине. Никто на помощь не пришел. Его трясло. Похмелье и холод скрючили беднягу, и он торчал в седле, словно засохший стручок фасоли. Если бы лошадь сбросила его, он был бы только рад. Но лошадь была покладистой. Она просто шла, пока лесная тропинка не вывела ее к озеру, за которым виднелись покрытые синевой горы.
В конечном итоге, жажда одолела и животное. Лошадь остановилась, понюхала воздух и нерешительным шагом направилась к воде.
– Горе… Чтоб я сдох… Больше никогда не буду так напиваться… – пробормотал Зирвент и поднял голову. Черепную коробку кто-то набил камнями. На скованной шее она держалась с большим трудом.
Воспаленными красными глазами вагант огляделся. Лошадь приблизилась к воде, фыркнула, раздула ноздри. Ей не очень нравилась аура, что окружала это место, но жажда победила.
Зубы Зирвента отбивали стаккато. Он потер ладони, подул на них. «Неужели наступила зима? Не может быть? Еще вчера было… Что было вчера?» – подумал вагант. Он был уверен, что, выезжая с постоялого двора, он застал июль месяц.
Лошадь подошла к воде, ступила в нее копытами, опустила голову. Туман задвигался и немного отполз от берега.
Зирвент обругал лошадь – просто так, чтобы выразить всю степень своих мучений. Потом поднял голову и посмотрел на озеро. Насколько позволял видеть туман, оно было овальной формы, низкие берега заросли кустарником и деревьями. Вдали горы, а перед горами… Зирвент поднял тяжеленные руки, чтобы протереть глаза. У гор на дальнем берегу стоял окутанный туманом замок. Можно было рассмотреть башни и стены, будто бы сотканные из тончайшего шелка и нитей радуги.
В этот момент голову несчастного путника пронзила боль. Мученик науки застонал, проклиная небеса и землю. Досталось и приятелям-студентам, что подбили его на пирушку. Надо же было повстречать их в том медвежьем угле, куда его занесло волею судьбы по дороге домой. Именно там!
Нет, больше никаких попоек! Таких попоек!
Зирвент поглядел на воду. Жажда обрушилась на него с новой силой. Вагант дернулся в седле, чтобы упасть. Соскочить самому не было сил. Дернулся еще раз, потом еще раз, пока тело не начало съезжать влево. Лошадь сделала шаг в правую сторону, чем помогла своему хозяину. Зирвент шмякнулся на мокрую гальку и угодил затылком в ледяную воду. Шляпа слетела. Вагант захрипел, перевернулся и, распластавшись на пузе, стал пить. Вода ломила зубы, но ему было все равно. Он захлебывался, плевался, сопел, но ему было все равно. Лошадь покосилась на ваганта едва ли не с презрением.
Через пару тройку минут Зирвент уже мог сесть. Что и сделал, испытывая дикое желание расхохотаться во весь голос. Умылся, поймал шляпу, нахлобучил на голову. И понял, что окончательно замерз. Пальцы ломило, губы свело. Вагант встал, покачиваясь, и услышал конское ржание, затем храп и скрип металла.
– Как ты посмел пить из моего озера, чужестранец? – прогремел чей-то голос.
– А? Чего?
Зирвент струхнул и хотел броситься бежать. Голос не внушал никакого желания остаться на месте. Однако ноги были не в той кондиции, чтобы совершать стометровые пробежки на время.
Однако вагант попытался. Результат был не впечатляющим. Ноги бедняги заплелись, и он со всего маху шлепнулся на собственную задницу. На мелководье. От такого толчка в его голове на несколько мгновений прояснилось. Он увидел рыцаря. Огромного рыцаря на огромном коне. Оба черные. Лица всадника видно не было, оно скрывалось за глухим забралом. И тело целиком тоже.
В одной руке страхолюдины покачивался огромный меч, в другой щит.
– Ответь, чужестранец! – прорычал рыцарь из-под забрала. Его конь стоял неподвижно, покрытый черной попоной.
– Я?
– Ты!
Меч поднялся и указал на Зирвента. Словно вынося приговор.
Вагант потерял сознание.
В лесу стояла, словно гнилая вода в кружке, тишина. Ни тебе писку, ни тебе визгу.
– Не нравится? – фыркнул Рыцарь Железного Кулака. – Мне тоже. Нисколечко не нравится. В воздухе пахнет волшебством… – Огр сплюнул на землю. – Брр! Ну и утречко. Зуб на зуб не попадает. Ладно, едем. Посмотрим, что будет в конце этого пути.
Браги тронул тяжеловеса, и тот покатил вперед, словно гигантский валун по склону холма. Только такой конь, великан среди лошадей, мог вынести вес странствующего рыцаря, огра по рождению, прозванного Страшилой. Каждый шаг коняги отдавался вполне ощутимой дрожью земли. Очень часто это пугало лесных обитателей, поэтому тишина не особенно волновала Браги. На его приближение многие зверушки реагировали неадекватно.
От развилки огр свернул влево. Эта тропка была наименее заросшей. Значит, ею пользовались.
Проехав метров пятьдесят, Браги приостановил коня. Ноздри огра уловили запах озерной воды. Сомнений быть не может. Рядом озеро или большой пруд. Это вселяло надежду, что удастся наловить рыбы и как следует подкрепиться. В желудке после целых суток пути и двух маленьких перекусов на ходу начинало урчать.
Соблазненный запахом воды, битюг пошел быстрее. По обеим сторонам дороги росли осока и терновник. Березы чередовались с соснами и елями, образуя некое подобие свода над головой Браги. Тропинка походила на туннель.
Врожденное чутье на колдовство и всякую разную необычность, а также многолетняя практика странствующего рыцаря, борющегося со злом, заставили огра вытянуть из кольца на поясе боевую секиру. Мало ли что. Незнакомый лес – незнакомые опасности.
Тишина. Копыта битюга бьют в землю, покрытую прошлогодней хвоей и пожухлыми листьями. Тун-тун-тун.
– Сдается мне, где-то рядом может быть жилье, – сказал Браги сам себе. – Если повезет, то поселок рыбаков. Или деревушка. Надеюсь, для меня там вилы не приготовлены.
Впрочем, он прекрасно знал, что нет на свете вил, которые могли отправить его к праограм. Многие пытались указать ему его истинное место, да где они теперь?
Огр навострил уши. Поблизости кто-то разговаривал.
– Ты обязан сражаться, чужестранец! – Голос похожий на отдаленное грохотание грома.
– Я? – Тоненький голосок насмерть перепуганного существа. – С какой стати я… Да и не умею? С ума вы съехали, благородный господин?
– Такова судьба, чужестранец! От судьбы не уйдешь! – сказал обладатель голоса-грома.
Браги хмыкнул. Забавная, должно быть, сцена.
– Я не верю в судьбу! Я не собираюсь сражаться ни с вами, ни с кем другим! Я вообще не рыцарь… не мое это дело!.. Вот…
– Ты пил из моего озера, поэтому обязан повиноваться судьбе!
– Какой еще судьбе? Ничего я не знаю ни о какой судьбе! Я был… был не в состоянии понять, куда еду… Лошадь сама привезла меня сюда! Я не ви… ик… виноват! Сражайтесь с ней, благородный господин!
– Сражайся! – рявкнул гром. – Или я тебя убью просто так! Ты умрешь как трус!
Наступила тишина. Потом послышался звук падающего тела.
– Курвина мать, – проговорил голос-гром. – Вот же влип. Ну и слабак.
Огр ухмыльнулся и направил коня в сторону голосов, по той же самой тропинке, по которой недавно проехал Зирвент из Фингабора. На берегу Браги застал следующую картину. Возле воды топчется тощая гнедая коняга. Неподалеку от полосы гальки валяется мокрый и измазанный всякой пакостью тощий тип. Человек. Рядом – черный рыцарь на черном коне, весь с ног до головы в сплошных латах. Морда скрыта под забралом. По всему видно, могуч, с таким не просто сладить, если что…
– Приветствую благородного рыцаря в черном! – прогрохотал огр, выезжая к берегу. Браги поднял вверх топор, отдавая салют.
Рыцарь развернул коня. Нападать не стал.
– Вот так явление! Два путника подряд! Вот уж точно – поверишь в судьбу!
Да только сделать это было не так просто. Зирвент почувствовал, как поджилки его трясутся от страха сильнее, чем от похмелья. Словно утес, черный рыцарь возвышался над ним, несокрушимый, готовый в любой момент разрубить его гигантским мечом.
Мысленно Зирвент еще раз проклял своих приятелей, подбивших его на пирушку. Хоть и погулял славно, а помирать все едино не хочется.
– Впервые за сто лет я повстречал у моего озера чужестранца, – проговорил рыцарь.
От страха Зирвент чуть опять не повалился на землю. Он был бесконечно далек от всех этих героическо-воинских штучек и в свои двадцать лет хорошо знал только сомнительные заведения и университетские аудитории. Драки и подвиги были не по его части. Лишь один раз в жизни Зирвент брал в руки меч, и тот не являлся настоящим оружием, а деревянным, потешным, каким награждали короля вечеринки на Дне Арвендийского Университета. Вид черного рыцаря, тычущего тошнотворной железкой в его сторону, лишил студиозуса мужества, которого и так было не ахти как много.
Не будь похмелье таким зверским, Зирвент давно бы дал деру. Это был его способ решать подобные проблемы. И что память сейчас о его шустрых ловких ногах, так часто спасавших хозяина от неприятностей? Нет, вагант понял, что ему не уйти.
– Я немедленно удалюсь, благородный господин, – проблеял Зирвент, еле держась в вертикальном положении.
Ветер выл в пустых залах замка. Часть стены обвалилась и поросла плющом. Донжон походил на гигантскую, срезанную наискось колонну. От такого вида даже у огра мурашки бежали по спине.
Браги взвесил свою палицу в руке, крутанул ею, сплюнул на ближайший череп.
– Эй! – прокричал он громовым голосом. – Проглот! Выходи!
В глубине замка словно кто-то вздохнул. Камни задрожали. Огр уткнул руки в бока и ждал.
– Кого еще нелегкая принесла? – прорычал не менее громоподобный голос.
– Выходи, уродец, узнаешь!
Камни снова задрожали. По земле прокатилась судорога.
– Кто это такой смелый выискался, интересно? Еще один герой, что ли? И не надоело вам, дурачью, таскаться сюда? – загремел Проглот. – Конец для всех одинаков – кишки выпущу!
– Это мы еще посмотрим! Выходь!
– Ну, ты сам напросился!
Черные птицы с воплями взлетели с насаженных на копья голов и расселись на стенах и башнях.
Замок задрожал от шагов. Проглот приближался, ворча и ругаясь. Со стен сыпались мелкие камешки. Впечатляет, подумал огр, те, кто еще ничего не решил, могли смыться во время такого представления. Впрочем, шансом пользовались немногие. Об этом говорят разбросанные повсюду кости.
Проглот появился в воротах. Он был не таким высоким, как предполагал Браги, зато широким, что твоя винная бочка. Башка словно дыня, рот усеян коническими зубами. Надо ртом нос – две дыры – и три глаза. Еще у него были небольшие рожки и торчащая дыбом черная шевелюра. На шее – ошейник из металла с насеченными по окружности значками.
– Ну, кто здесь гундит? Кто не дает мне ужинать? – рявкнул Проглот.
Его взгляд остановился на Браги. Все три глаза прищурились. Толстые губы чудовища разошлись.
– А ты побольше будешь иных, да? Посочней да пожирней! Может, мне повезло, что к ужину пришла такая закуска?! Пожалуй, да, повезло. Откроешь морду-то?
– Зачем тебе?
– Да ты не человек! – заурчал Проглот. – Тролль? Или большущая жаба?
– Кто бы говорил насчет жаб! Меня зовут Браги из Шидама. Я – Рыцарь Железного Кулака, прозванный Страшилой! Взялся урюхать тебя, потому как занимаюсь этим всю жизнь – по призванию и необходимости!
Проглот оскалил несимпатичную морду.
– Всяких встречал, да, всякие здесь передо мной представления разыгрывали! Честные и благородные, которые по призванию и необходимости! А погляди, где они. Кто они?
– Мне на них плюнуть и растереть, – ответил Браги. – У меня своя работа. Давай, выходи на бой. Некогда рассусоливать!
Проглот захохотал. Черные падальщики в ужасе разлетелись кто куда. Эхо от омерзительного голоса чудовища разлетелось далеко и замерло где-то в лесу. Огр даже не пошевелился. Проглот поглядел на него, заскрежетал зубами. Трюк не сработал.
– Значит, и вправду, ты жизнь свою решил псу под хвост бросить, – сказал урод.
– О своей побеспокойся. Не лезь в чужую. На мой взгляд, загостился ты в чужом замке. Пора переезжать и садиться на диету…
– Чего? – зарычал Проглот. Откуда-то из-за спины он вытащил булаву, утыканную здоровенными железными шипами. – Может быть, это ты будешь тот смельчак, кто посадит меня на диету?
– Почему бы и нет? – хмыкнул огр под забралом. – Не впервой.
– Ну держись! Я зажарю твою печень!
Проглот атаковал. Длинным прыжком, оттолкнувшись с места. Загудела его дубина, которой он взмахнул в полете. Подобная атака, почти неуловимая, была, конечно, смертельна для всадника. Даже самого ловкого. Всадника-человека. Вероятно, Проглот большинство своих противников убил именно так – в первые две-три секунды. Но Браги не был человеком, к тому же опыта имел побольше, чем большинство собратьев по странствованиям. Он не стал отбивать, а отошел, развернулся, пропустил над головой дубину Проглота. Людоед врубился ногами в каменистую неверную землю. Его грубые пятки заскользили по ней, и в это время Браги саданул свой палицей чудовищу сзади по коленям. С воем Проглот грохнулся навзничь.
И тут же вскочил. Огр подумал, что, пожалуй, недооценил скорость его реакции. И ярость. Колдовская сила, формирующая такой на редкость отвратный облик, была плотной. Чары сплетены словно кольчуга гнома-мастера, колечко к колечку. Не так просто расшибить. Каждый подобный случай был индивидуален, и, бывало, огру приходилось прибегать к магическим средствам, позаимствованным у волшебников. Сейчас же Браги надеялся, что уходить и возвращаться не придется. Все решит ловкость. И сила.
Придется импровизировать.
Проглот клацнул зубами, прыгнул на огра, но получил могучий хук справа тяжелой латной перчаткой. Чудовище ухнуло на землю, размахивая руками и ногами, точно перевернутая черепаха.
– Чего ж ты так орешь? – поморщился Браги. – А, понимаю, ни разу не получал сдачи! Обидно стало?
Глаза Проглота выскочили из орбит, дико вращаясь. Дубина запела страшную песню. Ржавые шипы рассекали воздух возле головы Браги. Огр отбил двумя блоками два удара, потом пнул людоеда в живот и добавил туда же хорошим тычком круглым навершием палицы.
– Сожру!
Бац! Еще один удар по рылу. Проглот взвыл. Огр ударил что есть сил своей палицей по его шипастой дубине. Та полетела прочь. Людоед лязгнул челюстями. Браги увернулся, дал ему хорошего пинка под зад и заставил упасть еще раз. Как не силен был урод, его силы начали таять. Изначальная скорость атаки упала вполовину. Теперь главное измотать Проглота, загнать в ловушку, где он будет выполнять все, что требуется Браги.
Ясно, что с драконом несчастному убогому «красавчику» не сравниться. Мелкота. Дилетант. Угрохать его, если бы возникла необходимость, Браги мог бы одной левой.
Проглот вскочил и, разинув бездонную зубастую пасть, бросился на огра. Из пасти воняло выгребной ямой. Браги встретил чудовище увесистым ударом палицы по голове. Отскочил в сторону. Проглот упал, перекувырнулся через ушибленную башку. И получил еще. Из трех глаз полетели искры. Проглот замахал руками и задрыгал ногами.
– Так ты все не угомонишься? – фыркнул Рыцарь Железного Кулака.
Проглот выл и рычал, оглашая развалины замка и лес. Огр врезал ему еще несколько раз. Страхолюдина, оглушенная, пускала слюни и мотала головой.
– Ну вот, а вы говорите – ужас!
Браги наклонился над слабо шевелящимся монстром и ухватился обеими руками за его металлический ошейник, покрытый какими-то значками. Хватило одного рывка, чтобы сломать крепежную заклепку. Огр разогнул ошейник и, сняв его, отшвырнул в сторону. Его догадка была верна. Тот, кто заколдовал этого бедолагу, вложил всю силу в эту железку.
Проглот перестал быть Проглотом. Сдулся, уменьшился, похудел в несколько раз, чтобы стать тощим, покрытым грязью и царапинами юнцом. Черные волосы, впалые щеки. Два глаза. Огр хмыкнул.
Расколдованный спал с открытым ртом. Браги решил пока не мешать ему и отправился в замок. Воняло там словно на старом поле битвы. И немудрено. Всюду в комнатах замка были кости и черепа – людей, гномов, кобольдов, эльфов, полуросликов. В углах, на лестницах, в коридорах, на подоконниках высоких стрельчатых окон. Браги заметил несколько аляповатых скульптурных композиций, сделанных из позвоночников и тазовых костей. В свободное время Проглот занимался искусством…
Главный зал походил на свалку. В дальнем его конце лежала куча сокровищ. То, что монстр награбил на дороге. Повсюду объедки. Обглоданные руки, ноги, выскобленные черепа. Куски плоти, жилы, хрящи – то, что не доел Проглот, досталось крысам и мышам.
Была и кухня. На крюках висели полуразделанные туши. На разделочной доске, в которую был воткнут нож, лежало чье-то бедро. В котле, из которого и шел запах, варились человеческие головы.
Браги радовался, когда выбрался из замка на свежий воздух. Расколдованный сидел на земле и потирал ушибленную макушку. Было видно, что ему досталось. Огр подошел к нему и скрестил руки на груди.
– Привет!..
– Монстр! Чудовище! – завопил расколдованный, пробуя убежать.
Браги сгреб его за шкирку и прижал к себе.
– Ты совершенно прав. Я – чудовище! Пошли!
10
– Вся округа гудит! Не помню, чтобы такое было! – сказал Оззи Лаффинбуг, отхлебывая пиво. – Все только и говорят о том, что ты сделал! Мол, угрохал чудище!.. Ну, якобы угрохал! Подвиг совершил, освободил округу от ужаса, сделал дорогу проезжей… А я заполучил обратно свое химерейское вино! Проглот, поганец, не успел все выдуть. За что себе моя огромная благодарность.– Брось! Мы же приятели, – сказал огр, расправляясь с огромным жареным сомом. – Моя работа – и все. К тому же с королем у меня был договор. Восемь сотен золотых крон, одна крона к другой.
Оззи подлил Браги пива. Они чокнулись. Полурослик до сих пор наслаждался отсутствием своей женушки Инии. И еще он думал о том, как возрастут его доходы после того, как возле ворот появится табличка с уведомлением, что в «Игривом Окуне» любит останавливаться знаменитый Браги из Шидама по прозванию Страшила…
– Ну так расскажи, – сказал полурослик. – Откуда стало известно, что это не просто чудовище, а заколдованный принц? Говори, иначе я скончаюсь от нетерпения. Полурослики любопытный народ.
– Это уж точно! – ухмыльнулся огр. – Больше половину толпы, что осаждает сейчас твою таверну, состоит из них. Но я не люблю громкую славу, сам знаешь, хотя и вращаюсь частенько при дворах… Издержки профессии. – В его утробу провалилась большая ложка баклажанной икры. – В общем, все началось с нашего свидания с принцессой. – Огр оглянулся на выход из эркера, закрытый пологом. В общий зал пока никого не пускали, многочисленная родня Оззи сдерживала натиск любопытных. Любопытные наседали, невзирая на табличку «Закрыто». – Надеюсь, ты не будешь трепаться, что я расколдовал монстра, а не убил…
– Могила, брат, – сказал полурослик.
– Ладно. Как только Гундира услышала, что я собираюсь пойти на Проглота, она прямо чуть из платья не выпрыгнула. И дальше разговаривала со мной шепотом, чтобы ее сиятельный папашка не услышал. Потому что это, оказывается, тайна. И верно, ни Ляпквист, ни его придворные ни в зуб ногой, что называется. Дочка-то шустрая оказалась, да еще шустрее был тот, кто пробирался в ее дворец и… Ну, детские забавы, Оззи. Дело известное. С некоторых пор стали проявлять к принцессе интерес иностранные принцы и вдовые короли. Все знали, что есть у Ляпквиста третья дочка, и возраст ее уже подошел к нужному. Однако сам король не спешит с объявлением… То есть, не спешил раньше, теперь, думаю, все налажено. Короче, приходили некоторые принцы сами, без приглашения. И этот был то же – своим ходом явился. Эдмир из Гафьога. Молодой, молоко на губах не обсохло, однако с гонором, с авантюрной жилкой. Пришел и попросил у Ляпквиста руки девицы. Король указал ему на дверь. С этим маленьким княжеством наш монарх не особенно желал связываться. Но Эдмир не дурак – сумел каким-то образом влюбить в себя Гундиру. Деваха-то ночи не спала, все думала об этом парнишке… Кхе. Словом, они стали встречаться. Эдмир пробирался во дворец, лазил в девичьи покои, ничего не боялся, всех провел, шельма… И долго ли было так, никто не знает, только один раз приходит Эдмир к милой своей и рассказывает забавную историю. Встретил он, дескать, на пустынной дороге колдуна. Не знал парень, что это колдун был, потом уже все выяснилось. Попросил этот колдун, с виду просто грязный старикашка, у молодца кусок хлеба. Тот дал. Потом сыра. Тот дал. А потом говорит колдун: хлеб твой горек, малец, а сыр прогорк. Нет, сказал принц, брешешь, старикан! Пакостной личностью оказался этот чародей. Отныне станешь ты не мил людям, все станут бояться тебя и в ужасе бежать прочь. Станешь ты голод чужой плотью утолять и не насытишься никогда… Такая вот история, Оззи.
Огр зачерпнул из блюда оливок и бросил их в рот.
– Вот так да, – сказал полурослик. – Добрая душа, видать, был Эдмир. Другой бы пинка дал этому бродяге. Эх, благородство! А дальше?
– Посмеялись принц и принцесса, разошлись, а следующее свидание уже не состоялось. Превратился Эдмир в чудовище трехглазое, в людоеда, в Проглота. Обезумел, позабыл, что значит быть человеком. Монстр – одно слово. Ну и началось. Поселился в заброшенном замке и давай нападать на путников. И жрать. С тех пор Гундира и впала в депрессию. Несмеяной стала. Смекнула она, кто такой Проглот, поняла, что исполнилось проклятье колдуна. Откуда ж тут веселье? Два месяца лютовал монстр, два месяца кручинилась принцесса. Пока я не заявился. И больше не мое представление ее рассмешило, а слова, что я собираюсь прикончить Проглота. Увидев меня, Гундира поверила, что на этот раз получится… Многие ходили на чудовище, но Проглот их убивал. Никто из них, однако, не походил на пресловутого Страшилу, то есть, меня!
– Это точно.
– Ну а дальше ты знаешь. Гундира рассказала мне их с Эдмиром историю и попросила расколдовать Проглота. Не убивать. Пришлось не убивать. Сорвал я с него железный ошейник, на котором заклятье держалось. Что-то вроде замка. Видать, отыскал колдун Эдмира после превращения – и окольцевал. Да, сдается мне, сожрал его наш принц. Первым. Поделом, значит.
Оззи Лаффинбуг утер пивную пену с губ.
– Вот так история. Как же теперь Эдмир с Гундирой-то?
– Поженятся. Принцесса настояла. Ляпквист не особенно-то и отпирался. Зов огорода почувствовал, стало быть.
– Так это он всерьез?
– Ага.
– А Эдмир-то?.. Стольких ведь… того…
– А ты молчи. Никто не знает, что он – это Проглот бывший, – прошептал огр. – Не твоего, считай, ума дело. Хе… Теперь бедняга все травками питается. При упоминании о мясе бледнеет, а потом зеленеет. Видать, придется двору при новом короле в вегетарианство переходить. Да это другая история.
Оззи заел пиво копченым окороком.
– Жаль, что не получилось у тебя и на этот раз, – сказал он. – Еще один поцелуй – и еще один провал.
– Неважно. Впереди еще много попыток. Много способов. И принцесс немало. Никогда не поздно стать человеком, Оззи. Эдмир-то уже понял…
Оззи откинулся на спину стула и мечтательно воздел глаза к потолку, но через мгновенье подпрыгнул. Благостное выражение спало с его лица, глаза выпучились.
– Ты чего? – спросил огр с набитым ртом.
В гул голосов, доносящийся из общего зала, вторгся другой голос. Высокий, пронзительный. Этот высокий и пронзительный ругался и отчитывал нерасторопных полуросликов.
– Иния вернулась! Чтоб мне провалиться! Иния вернулась! Но… она не должна была раньше послезавтра! Иния! Я пропал! – простонал хозяин «Игривого Окуня», бледнея.
Оззи Лаффинбуг всплеснул руками, соскочил со стула и ринулся бежать навстречу любимой женушке.
Огр расхохотался.
Озерный рыцарь
1
– О горе мне, горе! Горе! – простонал качающийся в седле всадник, выезжая на берег озера. – Ик… Горе мне!От воды шла холодная, пронизывающая до костей хмарь. Туман окутывал прибрежные заросли, покрывал неподвижную гладь воды. Двигался, словно живой.
Зирвент из Фингабора чувствовал себя хуже некуда. Он ехал всю ночь, точнее, лошадь несла его куда-то, а он спал, чудом держась в седле. Вечеринка с приятелями-вагантами закончилась в полночь. Как только Зирвента усадили на лошадь, он отрубился. Несколько раз его стошнило, поэтому куртка, седло и бок животного успели покрыться слоем засохшей блевотины. Запах был тот еще.
Затем, как это всегда бывает, наступил отходняк. Головная боль, слабость, трясун и чувство, что в животе кто-то помешивает здоровенной ложкой. Зирвент понял, что все еще едет. Едет и едет. И никогда эта проклятая езда не кончится…
Вагант стонал и охал в предутренней тишине. Никто на помощь не пришел. Его трясло. Похмелье и холод скрючили беднягу, и он торчал в седле, словно засохший стручок фасоли. Если бы лошадь сбросила его, он был бы только рад. Но лошадь была покладистой. Она просто шла, пока лесная тропинка не вывела ее к озеру, за которым виднелись покрытые синевой горы.
В конечном итоге, жажда одолела и животное. Лошадь остановилась, понюхала воздух и нерешительным шагом направилась к воде.
– Горе… Чтоб я сдох… Больше никогда не буду так напиваться… – пробормотал Зирвент и поднял голову. Черепную коробку кто-то набил камнями. На скованной шее она держалась с большим трудом.
Воспаленными красными глазами вагант огляделся. Лошадь приблизилась к воде, фыркнула, раздула ноздри. Ей не очень нравилась аура, что окружала это место, но жажда победила.
Зубы Зирвента отбивали стаккато. Он потер ладони, подул на них. «Неужели наступила зима? Не может быть? Еще вчера было… Что было вчера?» – подумал вагант. Он был уверен, что, выезжая с постоялого двора, он застал июль месяц.
Лошадь подошла к воде, ступила в нее копытами, опустила голову. Туман задвигался и немного отполз от берега.
Зирвент обругал лошадь – просто так, чтобы выразить всю степень своих мучений. Потом поднял голову и посмотрел на озеро. Насколько позволял видеть туман, оно было овальной формы, низкие берега заросли кустарником и деревьями. Вдали горы, а перед горами… Зирвент поднял тяжеленные руки, чтобы протереть глаза. У гор на дальнем берегу стоял окутанный туманом замок. Можно было рассмотреть башни и стены, будто бы сотканные из тончайшего шелка и нитей радуги.
В этот момент голову несчастного путника пронзила боль. Мученик науки застонал, проклиная небеса и землю. Досталось и приятелям-студентам, что подбили его на пирушку. Надо же было повстречать их в том медвежьем угле, куда его занесло волею судьбы по дороге домой. Именно там!
Нет, больше никаких попоек! Таких попоек!
Зирвент поглядел на воду. Жажда обрушилась на него с новой силой. Вагант дернулся в седле, чтобы упасть. Соскочить самому не было сил. Дернулся еще раз, потом еще раз, пока тело не начало съезжать влево. Лошадь сделала шаг в правую сторону, чем помогла своему хозяину. Зирвент шмякнулся на мокрую гальку и угодил затылком в ледяную воду. Шляпа слетела. Вагант захрипел, перевернулся и, распластавшись на пузе, стал пить. Вода ломила зубы, но ему было все равно. Он захлебывался, плевался, сопел, но ему было все равно. Лошадь покосилась на ваганта едва ли не с презрением.
Через пару тройку минут Зирвент уже мог сесть. Что и сделал, испытывая дикое желание расхохотаться во весь голос. Умылся, поймал шляпу, нахлобучил на голову. И понял, что окончательно замерз. Пальцы ломило, губы свело. Вагант встал, покачиваясь, и услышал конское ржание, затем храп и скрип металла.
– Как ты посмел пить из моего озера, чужестранец? – прогремел чей-то голос.
– А? Чего?
Зирвент струхнул и хотел броситься бежать. Голос не внушал никакого желания остаться на месте. Однако ноги были не в той кондиции, чтобы совершать стометровые пробежки на время.
Однако вагант попытался. Результат был не впечатляющим. Ноги бедняги заплелись, и он со всего маху шлепнулся на собственную задницу. На мелководье. От такого толчка в его голове на несколько мгновений прояснилось. Он увидел рыцаря. Огромного рыцаря на огромном коне. Оба черные. Лица всадника видно не было, оно скрывалось за глухим забралом. И тело целиком тоже.
В одной руке страхолюдины покачивался огромный меч, в другой щит.
– Ответь, чужестранец! – прорычал рыцарь из-под забрала. Его конь стоял неподвижно, покрытый черной попоной.
– Я?
– Ты!
Меч поднялся и указал на Зирвента. Словно вынося приговор.
Вагант потерял сознание.
2
– Не знаю я этой дороги. Хм. Никогда не бывал в этих местах, – сказал Браги, останавливая черного битюга у развилки. Лошадь, везущая позади рыцарское снаряжение огра, остановилась и тихонько заржала.В лесу стояла, словно гнилая вода в кружке, тишина. Ни тебе писку, ни тебе визгу.
– Не нравится? – фыркнул Рыцарь Железного Кулака. – Мне тоже. Нисколечко не нравится. В воздухе пахнет волшебством… – Огр сплюнул на землю. – Брр! Ну и утречко. Зуб на зуб не попадает. Ладно, едем. Посмотрим, что будет в конце этого пути.
Браги тронул тяжеловеса, и тот покатил вперед, словно гигантский валун по склону холма. Только такой конь, великан среди лошадей, мог вынести вес странствующего рыцаря, огра по рождению, прозванного Страшилой. Каждый шаг коняги отдавался вполне ощутимой дрожью земли. Очень часто это пугало лесных обитателей, поэтому тишина не особенно волновала Браги. На его приближение многие зверушки реагировали неадекватно.
От развилки огр свернул влево. Эта тропка была наименее заросшей. Значит, ею пользовались.
Проехав метров пятьдесят, Браги приостановил коня. Ноздри огра уловили запах озерной воды. Сомнений быть не может. Рядом озеро или большой пруд. Это вселяло надежду, что удастся наловить рыбы и как следует подкрепиться. В желудке после целых суток пути и двух маленьких перекусов на ходу начинало урчать.
Соблазненный запахом воды, битюг пошел быстрее. По обеим сторонам дороги росли осока и терновник. Березы чередовались с соснами и елями, образуя некое подобие свода над головой Браги. Тропинка походила на туннель.
Врожденное чутье на колдовство и всякую разную необычность, а также многолетняя практика странствующего рыцаря, борющегося со злом, заставили огра вытянуть из кольца на поясе боевую секиру. Мало ли что. Незнакомый лес – незнакомые опасности.
Тишина. Копыта битюга бьют в землю, покрытую прошлогодней хвоей и пожухлыми листьями. Тун-тун-тун.
– Сдается мне, где-то рядом может быть жилье, – сказал Браги сам себе. – Если повезет, то поселок рыбаков. Или деревушка. Надеюсь, для меня там вилы не приготовлены.
Впрочем, он прекрасно знал, что нет на свете вил, которые могли отправить его к праограм. Многие пытались указать ему его истинное место, да где они теперь?
Огр навострил уши. Поблизости кто-то разговаривал.
– Ты обязан сражаться, чужестранец! – Голос похожий на отдаленное грохотание грома.
– Я? – Тоненький голосок насмерть перепуганного существа. – С какой стати я… Да и не умею? С ума вы съехали, благородный господин?
– Такова судьба, чужестранец! От судьбы не уйдешь! – сказал обладатель голоса-грома.
Браги хмыкнул. Забавная, должно быть, сцена.
– Я не верю в судьбу! Я не собираюсь сражаться ни с вами, ни с кем другим! Я вообще не рыцарь… не мое это дело!.. Вот…
– Ты пил из моего озера, поэтому обязан повиноваться судьбе!
– Какой еще судьбе? Ничего я не знаю ни о какой судьбе! Я был… был не в состоянии понять, куда еду… Лошадь сама привезла меня сюда! Я не ви… ик… виноват! Сражайтесь с ней, благородный господин!
– Сражайся! – рявкнул гром. – Или я тебя убью просто так! Ты умрешь как трус!
Наступила тишина. Потом послышался звук падающего тела.
– Курвина мать, – проговорил голос-гром. – Вот же влип. Ну и слабак.
Огр ухмыльнулся и направил коня в сторону голосов, по той же самой тропинке, по которой недавно проехал Зирвент из Фингабора. На берегу Браги застал следующую картину. Возле воды топчется тощая гнедая коняга. Неподалеку от полосы гальки валяется мокрый и измазанный всякой пакостью тощий тип. Человек. Рядом – черный рыцарь на черном коне, весь с ног до головы в сплошных латах. Морда скрыта под забралом. По всему видно, могуч, с таким не просто сладить, если что…
– Приветствую благородного рыцаря в черном! – прогрохотал огр, выезжая к берегу. Браги поднял вверх топор, отдавая салют.
Рыцарь развернул коня. Нападать не стал.
– Вот так явление! Два путника подряд! Вот уж точно – поверишь в судьбу!
3
Едва Зирвент очнулся, как понял, что черный рыцарь ему не привиделся. Похмелье все еще терзало несчастного студента, словно стервятник полуживую еще жертву. Вагант встал на карачки, потом на колени, потом на ноги. Если уж погибнуть, решил он, то с честью, глядя смерти в лицо… как подобает мужчине, само собой…Да только сделать это было не так просто. Зирвент почувствовал, как поджилки его трясутся от страха сильнее, чем от похмелья. Словно утес, черный рыцарь возвышался над ним, несокрушимый, готовый в любой момент разрубить его гигантским мечом.
Мысленно Зирвент еще раз проклял своих приятелей, подбивших его на пирушку. Хоть и погулял славно, а помирать все едино не хочется.
– Впервые за сто лет я повстречал у моего озера чужестранца, – проговорил рыцарь.
От страха Зирвент чуть опять не повалился на землю. Он был бесконечно далек от всех этих героическо-воинских штучек и в свои двадцать лет хорошо знал только сомнительные заведения и университетские аудитории. Драки и подвиги были не по его части. Лишь один раз в жизни Зирвент брал в руки меч, и тот не являлся настоящим оружием, а деревянным, потешным, каким награждали короля вечеринки на Дне Арвендийского Университета. Вид черного рыцаря, тычущего тошнотворной железкой в его сторону, лишил студиозуса мужества, которого и так было не ахти как много.
Не будь похмелье таким зверским, Зирвент давно бы дал деру. Это был его способ решать подобные проблемы. И что память сейчас о его шустрых ловких ногах, так часто спасавших хозяина от неприятностей? Нет, вагант понял, что ему не уйти.
– Я немедленно удалюсь, благородный господин, – проблеял Зирвент, еле держась в вертикальном положении.