Страница:
Прав Айнидейл, хотя он… и предал его! Прав, потому что одно неправильное движение, жест, взгляд, принц Хельви, и все это королевство снова запылает огнем войны. Может быть, это новый знак судьбы? Ведь сейчас от него зависит гораздо больше, чем от Оме, которого завтра провозгласят королем. Может быть, Мудрые внимательно следят сейчас за ним — что-то ты сделаешь, принц, за кем пойдешь? Уж не они ли и подкинули письмо? Но тогда они ошиблись в нем! Он не берет назад своего слова вернуться — он вернется, но крови не прольет, потому что он король, берущий то, что принадлежит ему, а не разбойник и не вор!
В этот момент они въехали в лес. Королевский лес не казался более столь безопасным и спокойным, как днем. Бесконечные тени ползли по холодному насту, в чаще что-то шуршало и шумело. Всадники свернули на узкую, едва видную в темноте тропинку. Быстрая езда не утомляла Хельви, он привык проводить целые дни в седле, путешествуя вокруг Зеркального озера, то есть, конечно, не вокруг — ни один человек не может преодолеть Черные горы на западе, выходящие из озера, поэтому эту часть пути, впрочем очень живописную, приходится преодолевать на ладьях.
Скачка длилась уже несколько часов, когда лес по сторонам стал редеть, и отряд выехал на широкую, длинную просеку. Кони пошли шагом. Ели и сосны давно сменились какими-то высокими заснеженными деревьями с зеленоватыми стволами, но сейчас и они кончились, маленькие уродливые деревца с кривыми стволами иногда выглядывали из-под снега. Хельви ужасно хотелось задать вопрос, он закусил губу и вертел головой. То ли поняв его нетерпение, то ли просто чтобы прервать каменное молчание, один из всадников повернулся к нему и сказал, натягивая узду:
— Лунная просека, принц.
Хельви так и подпрыгнул в седле. Вот это да! Та самая просека, на которой встретились в первый раз войска короля Хамеля и Халлена Темного! Хельви зажмурил глаза: багровый душный закат застыл в небе, первые пугливые летние звезды зажглись над Лунной просекой, отделявшей спящий Тихий лес от Королевских рощ, когда из чащи леса начали выезжать по двое воины в блестящих доспехах. Их вели двое всадников в черном: страшны были их лица, изуродованные белыми старыми шрамами, но еще страшнее была молва, бежавшая впереди них! Это были Оэртэль Убийца, правая рука самого Халлена Темного, бывший командир гарнизона Шоллвет, ставший по одному мановению руки Темного самозванца герцогом Шоллветским, наместником всего Пограничья, и Пес Хассе, верный раб Халлена с отрезанными ушами, чья жестокость, как ни старались люди забыть ужасы Войн, вошла в пословицу «жесток, как Хассе». Так стояли эти двое посреди просеки, во главе своего войска, презрительно и хмуро улыбаясь пышно одетым королевским послам, подъезжающим с белыми флагами…
Хельви открыл глаза. Мимо него, взвизгнув, пролетела стрела, и один из всадников в плаще рухнул на землю. Кто-то выхватил арбалет, но Тихий лес надежно скрывал нападавших, а кони и люди на белом снегу просеки были хорошей мишенью. Бжжи — и еще один из свиты Хельви упал в снег. Люди что-то кричали, лошади бились. Наконец несколько человек сами спрыгнули в сугроб, зарядив арбалеты. Хельв, на глазах у которого впервые были убиты люди, прижался к шее коня, но ни одна стрела не коснулась его. К нему подскакал тот самый всадник, который пару минут назад сказал ему название просеки. Он был без капюшона, жесткая кожаная повязка на голове не спасла его от стрелы, рассекшей левый висок, в руке был зажат бесполезный меч. В тусклом предутреннем свете Хельви узнал барона Рошевиа, который встречал их на Королевском тракте вчера утром, очень бледного и, казалось, испуганного.
— Быстрее, — прохрипел Рошевиа, стегая коня принца огромной тяжелой рукавицей, — в лес, в лес, пошел!
Горячий конь взвился, дернулся и резко помчался вперед. Хельви, а следом Рошевиа рванулись к лесу. Нападавшие сзади закричали, стрелы полетели дождем, стук копыт раздался за спиной. Глухо вскрикнул Рошевиа. Хельви ничего не видел, ветви били его по голове, а конь несся куда-то вперед, не разбирая дороги, по одной тропе, затем по другой, все дальше и дальше в лес. Безумный бег продолжался около получаса. Вдруг конь споткнулся, бег замедлился, благородное животное встало и рухнуло в огромный снежный овраг. Передние ноги коня подкосились, и он, проехав по крутому склону, остановился бездыханный. Хельви медленно поднял голову, прижатую к шее скакуна. Кругом стояла мертвая тишина. Он оглянулся и увидел несколько стрел, вонзившихся в круп несчастного животного. Едва ли они стали причиной смерти — наверное, сердце разорвалось от сумасшедшей скачки. Рошевиа не было видно. «Значит, его тоже убили», — только и смог подумать Хельви.
Он встал на ноги. Погони не было слышно, да если бы за ним и гнались, он все равно не смог бы убежать по сугробам в незнакомом лесу. Взглянув наверх, Хельви понял, что вскарабкаться по высокому, почти отвесному краю оврага невозможно. Но выйти из леса он мог только по следам, оставленным своим взбесившимся от боли и страха жеребцом. Поэтому Хельви побрел по дну оврага, надеясь, что где-нибудь склон будет достаточно полог, чтобы взобраться по нему наверх.
Кто были эти люди, которые преследовали их. Почему они так напугали Рошевиа? Почему они не убили Хельви? Что случилось с бароном? Эти вопросы мучали принца, но ответ яснее ясного вдруг встал перед его мысленным взором: письмо, проклятая серая бумага, подсунутая ему под дверь! Хельви споткнулся и провалился в сугроб. Это были его «друзья», которые хотели сделать его королем. Это из-за него погибли, а может, и сейчас погибают люди с арбалетами, упавшие в снег на Лунной просеке, чтобы прикрыть их с Рошевиа бегство. Это были те могущественные силы, о которых предупреждал его Айнидейл, которым ничего не стоило убивать и убивать, чтобы получить на трон какого-нибудь нового Хельви Темного, а потом, если он станет им неугоден, прикончить и его! Хельви заскрежетал зубами. Ему было гадко и больно. Неужели нет другого пути, другого способа получить корону!
Сугроб, в котором лежал мальчик, был очень глубокий и рыхлый. С трудом выбравшись из него, Хельви окинул взглядом овраг: он казался бесконечным, ни одно деревце не росло в нем. Вокруг только глухая тишина, убивавшая лесное эхо. Хельви, замерзший и не спавший уже вторые сутки, вдруг понял, что никогда-никогда не выбраться ему из этого оврага, да и стоит ли? Единственное желание, которое у него оставалось, это просто лечь и подремать. Пытаясь бороться с ним, Хельви сделал еще несколько десятков шагов — идти приходилось очень медленно, снег доходил до пояса — и снова провалился. Глаза сами закрылись, он дернулся и застыл в какой-то абсурдной позе, раскинув руки и закопавшись лицом в сугроб.
Странный сон приснился принцу: он находится в большой светлой комнате, убранной с редкой, поразительной роскошью. Посреди комнаты, спиной к Хельви стоит невысокая человеческая фигура, с головой закутанная в белую, шитую золотом ткань вроде парчи. Во сне мальчик пытается обойти незнакомца и заглянуть ему в лицо, но чья-то тень мешает принцу сделать шаг. Вдруг кусок тяжелой ткани шумно падает на пол. Хельви понимает, что перед ним стоит девушка, причем она одета только в легкую рубаху и шаровары. Он не может разглядеть ее лица, скрытого легким прозрачным платком. Только глаза цвета бирюзы, которую добывают у подножия Дальних гор, словно прожигают его насквозь. Сноп ярких сине-зеленых искр слепит его, и… Хельви проснулся.
Первое, что он услышал, — это какие-то шорохи и свист. На птичий свист этот звук похож не был, скорее так пересвистываются охотники в лесах Приозерья. Прежде чем открыть глаза, Хельви почувствовал тепло, охватившее его продрогшее тело, и резкий кислый запах то ли лежалых овчин, то ли скисшего теста. Мысль о том, чтобы испугаться, была с презрением отброшена: чего было еще пугаться Хельви?.. Он открыл глаза и сел.
Он сидел на каком-то топчане в низкой темной комнате без окон и, как ему показалось, без дверей. Комната была маленькой и очень скромной, только потолок, темный деревянный и резной, уходил куполом вверх, сплетаясь в каком-то хитром, но очень красивом и не виданном раньше Хельви рисунке. По всей комнате были раскиданы вещи, большие книги были свалены на полках или прямо на полу, покрытом шкурами. Свет и тепло шли от небольшой жаровни, совершенно бездымно тлевшей напротив Хельви.
Около жаровни стояло странное существо, маленькое, значительно ниже принца. Густой и длинный голубовато-зеленоватый мех покрывал всего хозяина, только стоячие волчьи ушки да слегка выступавший носик были белые. Глаза хозяина комнаты были круглыми, большими и черными. Тяжелые и мощные передние лапы были сложены на груди, и пальцы на них были похожи на человеческие, только очень большие и с длинными когтями. Лоб Хельви покрылся испариной от ужаса. Сражаться не было сил, но он не переставал надеяться, что это только сон. Ведь он замерзал в овраге, в ужасном овраге, где не было ни одного живого существа, даже эха, — откуда же было взяться этому? Что-то зашуршало, и потерявший на секунду сознание принц почувствовал, как кто-то бережно приподнял его голову и, прижав к губам какую-то посудину, влил в рот несколько капель горькой вяжущей жидкости. Дрожь и испарина прошли, и Хельви опять открыл глаза.
Хозяин снова стоял около жаровни, в его лапах была зажата небольшая глиняная чашка. Он внимательно разглядывал человека.
— Кто ты? — слабым голосом спросил Хельви.
— Я счастлив приветствовать благородного принца Хельва, — неожиданно звонким и приятным голосом ответил «крот». — Меня зовут Фабер Фибель элб Бетель. Я простой свельф. Для меня большая честь оказать гостеприимство принцу королевских кровей, ням-ням.
— Свельф… — пробормотал Хельви, но тут новая мысль осенила его. — Я говорю?! Я могу говорить!
— Это было очень простое заклинание, и мне удалось его снять.
Хельви медленно сел на топчан. Фабер Фибель, присвистывая, поставил чашку на полку. В разговоре свелъф не свистел, но как-то странно причмокивал. Хельви увидел, что его меч надежно привязан к ножнам какой-то блестящей веревочкой.
— Как я здесь оказался?
Свельф посмотрел на Хельви, и его черные глаза блеснули.
— Мне кажется, что благородный принц Хельви должен был бы сперва поблагодарить Фабер Фибеля за спасение и за возвращение речи, ням-ням.
— Спасибо, — растерялся Хельви.
— Я нашел тебя в Волчьем овраге. Ты был еще жив, но дышал совсем слабо. Поэтому я быстро перенес тебя в дом. Я мог бы оставить тебя там, но ты мне ничего плохого не сделал, да и интересно стало, что ты за человек. Когда-то здесь тоже жили люди, много людей, очень интересно, — свельф полез куда-то в полки.
— Волчий овраг? — Хельви должен был признаться, что слышал это название в первый раз. — Разве мы не в Тихом лесу?
— Да-да, в Тихом лесу, так вы называете этот лес, называли его давным-давно, — поддержал беседу свельф. — В самой чаще. Что же ты здесь делал, принц? Я кое-что понял из твоего бреда — ты немного бредил во сне, но знаю все еще недостаточно.
С этими словами свельф протянул Хельви другую чашку с белой мутноватой водицей и присел около жаровни на низкой скамеечке. Хельви сделал глоток, приятная легкость и сила разлились по его телу, и он, удивляясь себе, легко и даже спокойно рассказал обо всем свельфу. По тому, как слушал Фабер Фибель, Хельви понял, что ему уже определенно что-то известно, хотя свельф слушал очень внимательно, слегка поводя своими белыми ушками. Хельви пришло в голову, что, пожалуй, мордочка у Фабер Фибеля даже симпатичная. И вообще, свельф вызывал необычайно сильное доверие. Когда Хельви закончил свою историю, хозяин соскочил со скамеечки и буквально забегал по комнате. Принц залпом допил странную воду.
— Очень, очень интересно, — наконец более-менее разборчиво забормотал свельф. — Мудрые, как всегда, решили перестраховаться… Что же ты собираешься теперь делать, принц?
— Я не знаю. Может быть, выберусь из леса, найду Шоллвет.
— Шоллвет? Во-первых, неизвестно, найдешь ли ты ее. Ну хорошо, с моей помощью, может, и найдешь. Но откуда ты знаешь, что тебя там ждет, ням-ням? Тебя предупредили, что при малейшей попытке бежать ты будешь убит. Не удивлюсь, что сейчас вокруг Шоллвета рыскают королевские стрелки. Да и твои «друзья», думаю, времени не теряют. И неужели тебе, в конце концов, так хочется запереть себя в столь юном возрасте в Ронге?
Хельви не знал, что и отвечать. В словах свельфа был смысл.
— Но у меня нет выхода. Мудрые не оставили мне выбора!
— Мудрые, ням-ням? Подумай: они оставили тебе жизнь — зачем? Ведь много проще было убить тебя. Думаю, твоему брату, королю Оме, они так и сказали: ты мертв. Твоя смерть сразу решала столько вопросов, спасала столько жизней. Но они оставили ее тебе, и не верится, что они сделали это без умысла. Вот уже триста двадцать лет Совет Мудрых приговаривал королевских детей к смерти, так что о жалости говорить не приходится. Ты меня слушаешь?
Они говорили, что делают это по просьбе короля Готара — но что им просьба смертного! Вполне вероятно, что Готар имел против них что-то, что помешало им отказать ему. Но это слабое предположение, ням-ням. Если даже вообразить, что Готар имел какой-нибудь сильный амулет или нечто в этом роде, то откуда он его достал? И где эта вещь теперь? Конечно, существует еще один вариант. Если дело не в них самих и не в какой-то третьей силе, то только в тебе! — И Фабер Фибель удовлетворенно взмахнул когтистыми лапами.
— Что это значит? Я нужен Мудрым? Я обладаю какой-то силой?
— Не знаю, не думаю. По крайней мере сейчас ты обыкновенный человек. Но ты умен, вынослив и храбр. Может быть, Мудрые полагают, что такой человек мог бы им пригодиться в ближайшем времени. На войне, например.
— Королевство не воюет! У нас не осталось внешних врагов!
— Кто знает, о чем думают Мудрые, ням-ням. Хотя, может быть, я не прав.
Свельф замолчал. Хельви ошарашенно смотрел на него: Фабер Фибель так долго и складно говорил, как же может он ошибаться! Сам принц не привык ставить под сомнение свои слова.
— Кто такие Мудрые? Откуда они взялись? В Последнюю войну Наследников это ведь их злая магия разрушила королевство?
— Я не могу ответить тебе на этот вопрос. Мудрые — это Мудрые, бессмертные и творящие благо. То, что они вынуждены были, ням-ням, вмешаться в Последнюю войну, поверь мне, продиктовано особенными обстоятельствами.
— И что же мне теперь делать?! — воскликнул Хельви.
— Не знаю. Ты можешь пока пожить здесь, но не думаю, что это будет весело. В конце концов, ты можешь поступить на службу к какому-нибудь князю альвов. Их много, и они не слишком ладят друг с другом, ням-ням.
— К альвам? К Младшим?
— Ну да, — пожал плечами свельф.
— Разве это возможно?
— Почему нет? Младшим нет дела до дурацких решений ваших властей о прекращении всяческого общения с нами. Альвы ценят людей-наемников, даром что даже ты на голову выше самого высокого княжеского бойца-альва. Только помни, что, по законам твоего королевства, уйдя к Младшим, ты не сможешь вернуться домой. Но ведь ты в какой-то степени уже нарушил это правило? Правда, об этом никто пока не знает. Так что гости и не торопись — подумай хорошо.
И свельф снова занялся своими чашками. Хельви встал и поправил шкуры на топчане. Он мог стоять, не наклоняясь, но потолок заканчивался как раз над его головой. Неожиданно он уловил легкое колебание. Хельви поднял голову и увидел, как то, что он принял за деревянные сваи, слегка подергивается, словно пропуская через себя воду. Стараясь сохранять спокойствие, Хельв обвел глазами комнату. Полки тоже странно подергивались и изменяли форму: становились то квадратными, то прямоугольными. Да и сама комната, тихо шурша, понемногу сжималась и разжималась. Хельви сел.
— Эта комната дышит!
Свельф удивленно посмотрел на Хельви:
— Конечно. Ведь это дерево.
Удивляться уже не было сил. Они позавтракали какими-то кусочками, внешне напоминавшими глину, а на вкус — траву, зато очень сытными. Сидя на топчане, Хельви даже не пытался разглядывать пищу, а сразу клал кусочек в рот. Фабер Фибель, напротив, критически разглядывал и смаковал «глинку». От стен шел какой-то шум, словно там кто-то оживленно разговаривал. В комнате стоял приятный полумрак, только корешки толстых книг поблескивали золотом, которым были вытеснены полустертые уже буквы неизвестного языка.
— Фабер Фибель, я хотел бы задать тебе вопрос.
— Да, принц, ням-ням, — немедленно отозвался свельф.
— Не обижайся, пожалуйста, но это странно — мы с Учителем изучали Младшие народы, но про свельфов я ничего не слышал.
— Ничего удивительного, — запыхтел Фабер Фибель, — а про глифов или висов ты слышал?
— Нет, — грустно сказал Хельви. Кажется, свельф все-таки обиделся.
— Улиды — так называли нас давным-давно люди, в эпоху Долгого Братства. Тогда мы жили бок о бок с вами как добрые соседи. Конечно, не все Младшие уживались так легко с людьми: сильвестры или гриффоны — они и тогда сторонились вас. Но мы, свельфы, и альвы, и глифы хорошо уживались в королевстве. Люди тогда были любознательны и часто приходили к свельфам и глифам обменяться знанием. Так жили мы многие века в мире и спокойствии, ням-ням. Какие браслеты и посуду ковали карлы Дальнего побережья, какие драгоценные камни шлифовали гриффоны, а уж крепче той стали, которую лили висы, я не знаю ничего на свете, разве только… Ну, не о том сейчас. Земля тогда была плодородна, и радостна была жизнь людей.
— Отчего же все это закончилось? — взволнованно спросил Хельви.
— Что-то произошло. В один день замутнились все наши магические кристаллы, и руны не желали больше предсказывать будущее. Ни гриффоны, ни альвы уже не приходили к людям, а потом и сами люди куда-то пропали. Испуганные и забытые, засели мы в своих жилищах, но запасы кончились, и нам пришлось выступить. Мы скрылись по домам, когда на улице светило солнышко, зеленела молодая травка и чудесные птицы Фа вили гнезда на вершинах Черных гор, а когда вышли из них, попали в выжженную пустыню. Ни зеленой травы, ни птиц, ни людей, только бурая земля и тусклое солнце, едва светившее в черных тучах. И тогда появились хозяева холмов, ням-ням. Многие свельфы и глифы погибли в неравных схватках с этими страшными созданиями. Остальные бежали — сначала в леса, затем еще дальше. Что-то произошло со всеми — все боялись друг друга, страх гнал нас вперед. Так я попал в Тихий лес.
— Это случилось после войны Наследников?
— О нет, раньше. Я сам видел Халлена — сначала ребенком, а потом взрослым воином. Он часто ходил к сильфам, да и нас, свельфов, не забывал. Очень интересный, очень наивный человек, ням-ням.
— Как же, интересный! — не выдержал Хельви. — Клятвопреступник, лжец, колдун и самозванец, злодей и убийца! Халлен Темный, разрушитель Мира!
— Да нет, всего лишь человек. Он хотел узнать сокровенное. Но мы не могли помочь ему — наших знаний было недостаточно. Только Мудрые могли бы подсказать ему, если бы захотели.
— Но в Шоллвете жил Мудрый!
— Да, — в голосе свельфа зазвучала такая боль, что Хельви вздрогнул, — там жил Мудрый, да будет проклято его имя во все времена.
— После войны Младшие ушли на север. Отчего же ты остался? — Хельви решил сменить неприятный для хозяина разговор о Мудром.
— Лес большой, в нем всем хватит места. После войны мы ушли в глубь, в самую чащу его, люди сюда не приходят. Но, честно говоря, есть еще причина: мне бы хотелось, чтобы все вернулось. Почему бы нам снова не жить всем вместе, ням-ням? Я прожил не одну сотню лет, дорогой принц, но должен тебе признаться, что никогда не был так счастлив, как во времена Долгого Братства, когда я гулял по лесам с любопытными человеческими детишками и учил их разным немудреным штукам. Поэтому-то я и остался жить здесь, не очень далеко от людей. Может, все еще вернется на круги своя?
Хельви не хотелось расстраивать старого свельфа, и он промолчал.
— Кто такие хозяева холмов?
Фабер Фибель вздохнул и прожевал очередной кусочек «глинки».
— Я не могу объяснить тебе всего, ням-ням, потому что не знаю точно, а объяснять по мелочи — только путать тебя. Но мне кажется, что ты еще узнаешь обо всем случившемся гораздо больше, чем я. Тогда уж, пожалуйста, не забудь обо мне, старом свельфе, приди, расскажи, ням-ням. А теперь тебе пора идти.
— Как! Куда?
— Кажется, мы договорились о том, что ты пойдешь к альвам. Кстати, они знают историю королевства Синих озер гораздо полнее, чем я. Там тебе будет интересно, ням-ням.
Хельви сидел, совершенно убитый. Конечно, он хотел идти, но не сейчас — через неделю, через пару Дней. Ему ужасно хотелось отдохнуть, просто лежать на топчане и болтать со свельфом о старых днях — особенно теперь, когда он совершенно никому не нужен. И вот опять ему указывают на дверь…
— Я не гоню тебя, — как-то устало сказал свелъф, — но тебе нужно идти — сейчас это самое главное, ты потом поймешь.
— О да! — горячо воскликнул Хельви. — И ты, и Айнидейл говорите одно и то же: все это для тебя, для твоего блага, ты должен понять, а пока — убирайся вон!
— Это не так. Я не хочу, чтобы ты уходил, но пойми: даже на королевской короне свет клином не сошелся! Мало ли корон на свете, ням-ням. А ты потерял всего-навсего одну и решил теперь, что жизнь кончена, что ты больше никому ничем не обязан и тебе нет ни до кого дела. Это заблуждение! Именно в тот миг, когда кто-то что-то теряет, у него появляется дело до остальных. Поэтому ты должен идти: ты бросил вызов судьбе, будь же достоин его. Я приготовил тебе кое-что в дорогу, — Фабер Фибель подал Хельви небольшую пастушью сумку из сыромятной кожи, — немного еды и плащ, ням-ням. А вот твой меч я тебе не верну. В Тихом лесу он не сможет защитить тебя, скорее будет стоить тебе головы, не спрашивай почему. Кроме того, принцам королевской крови очень везет в нашем лесу на хорошие мечи. Думаю, что ты потратишь не много времени на поиск оружия. У меня есть для тебя еще один подарок, ням-ням.
Свельф протянул Хельви лапу, и в его грубых пальцах с когтями полыхнула белым огнем какая-то вещица. Фабер Фибель поднес раскрытую ладонь к лицу мальчика. Это была короткая серебряная цепочка, очень изящно сделанная, украшенная тремя камнями, по-видимому недрагоценными, черными, с матовым блеском. Они невольно притягивали взгляд и так удачно, естественно сочетались с серебряной вязью украшения, что, казалось, цепочка эта была создана не ювелиром, а так и родилась где-то в камне, в толще горных пород.
— Это — тебе, на память от меня, ням-ням.
— Спасибо, Фабер Фибель! — Хельви был расстроган. Он оглянулся, ища глазами ожидающую его дверь. — Но как же я выйду?
— Так же, как и вошел, — безмятежно сказал свельф, — дай мне руку и думай о чем-нибудь хорошем. Готов?
— Да. Прощай, свельф. Спасибо за спасение и за цепочку.
Низкий глухой звук раздался где-то над их головами, потом Хельви почувствовал, что на него навалилось что-то ужасно тяжелое, в глазах зарябили цветные круги, дышать стало невозможно. И мальчик потерял сознание.
ГЛАВА 3
В этот момент они въехали в лес. Королевский лес не казался более столь безопасным и спокойным, как днем. Бесконечные тени ползли по холодному насту, в чаще что-то шуршало и шумело. Всадники свернули на узкую, едва видную в темноте тропинку. Быстрая езда не утомляла Хельви, он привык проводить целые дни в седле, путешествуя вокруг Зеркального озера, то есть, конечно, не вокруг — ни один человек не может преодолеть Черные горы на западе, выходящие из озера, поэтому эту часть пути, впрочем очень живописную, приходится преодолевать на ладьях.
Скачка длилась уже несколько часов, когда лес по сторонам стал редеть, и отряд выехал на широкую, длинную просеку. Кони пошли шагом. Ели и сосны давно сменились какими-то высокими заснеженными деревьями с зеленоватыми стволами, но сейчас и они кончились, маленькие уродливые деревца с кривыми стволами иногда выглядывали из-под снега. Хельви ужасно хотелось задать вопрос, он закусил губу и вертел головой. То ли поняв его нетерпение, то ли просто чтобы прервать каменное молчание, один из всадников повернулся к нему и сказал, натягивая узду:
— Лунная просека, принц.
Хельви так и подпрыгнул в седле. Вот это да! Та самая просека, на которой встретились в первый раз войска короля Хамеля и Халлена Темного! Хельви зажмурил глаза: багровый душный закат застыл в небе, первые пугливые летние звезды зажглись над Лунной просекой, отделявшей спящий Тихий лес от Королевских рощ, когда из чащи леса начали выезжать по двое воины в блестящих доспехах. Их вели двое всадников в черном: страшны были их лица, изуродованные белыми старыми шрамами, но еще страшнее была молва, бежавшая впереди них! Это были Оэртэль Убийца, правая рука самого Халлена Темного, бывший командир гарнизона Шоллвет, ставший по одному мановению руки Темного самозванца герцогом Шоллветским, наместником всего Пограничья, и Пес Хассе, верный раб Халлена с отрезанными ушами, чья жестокость, как ни старались люди забыть ужасы Войн, вошла в пословицу «жесток, как Хассе». Так стояли эти двое посреди просеки, во главе своего войска, презрительно и хмуро улыбаясь пышно одетым королевским послам, подъезжающим с белыми флагами…
Хельви открыл глаза. Мимо него, взвизгнув, пролетела стрела, и один из всадников в плаще рухнул на землю. Кто-то выхватил арбалет, но Тихий лес надежно скрывал нападавших, а кони и люди на белом снегу просеки были хорошей мишенью. Бжжи — и еще один из свиты Хельви упал в снег. Люди что-то кричали, лошади бились. Наконец несколько человек сами спрыгнули в сугроб, зарядив арбалеты. Хельв, на глазах у которого впервые были убиты люди, прижался к шее коня, но ни одна стрела не коснулась его. К нему подскакал тот самый всадник, который пару минут назад сказал ему название просеки. Он был без капюшона, жесткая кожаная повязка на голове не спасла его от стрелы, рассекшей левый висок, в руке был зажат бесполезный меч. В тусклом предутреннем свете Хельви узнал барона Рошевиа, который встречал их на Королевском тракте вчера утром, очень бледного и, казалось, испуганного.
— Быстрее, — прохрипел Рошевиа, стегая коня принца огромной тяжелой рукавицей, — в лес, в лес, пошел!
Горячий конь взвился, дернулся и резко помчался вперед. Хельви, а следом Рошевиа рванулись к лесу. Нападавшие сзади закричали, стрелы полетели дождем, стук копыт раздался за спиной. Глухо вскрикнул Рошевиа. Хельви ничего не видел, ветви били его по голове, а конь несся куда-то вперед, не разбирая дороги, по одной тропе, затем по другой, все дальше и дальше в лес. Безумный бег продолжался около получаса. Вдруг конь споткнулся, бег замедлился, благородное животное встало и рухнуло в огромный снежный овраг. Передние ноги коня подкосились, и он, проехав по крутому склону, остановился бездыханный. Хельви медленно поднял голову, прижатую к шее скакуна. Кругом стояла мертвая тишина. Он оглянулся и увидел несколько стрел, вонзившихся в круп несчастного животного. Едва ли они стали причиной смерти — наверное, сердце разорвалось от сумасшедшей скачки. Рошевиа не было видно. «Значит, его тоже убили», — только и смог подумать Хельви.
Он встал на ноги. Погони не было слышно, да если бы за ним и гнались, он все равно не смог бы убежать по сугробам в незнакомом лесу. Взглянув наверх, Хельви понял, что вскарабкаться по высокому, почти отвесному краю оврага невозможно. Но выйти из леса он мог только по следам, оставленным своим взбесившимся от боли и страха жеребцом. Поэтому Хельви побрел по дну оврага, надеясь, что где-нибудь склон будет достаточно полог, чтобы взобраться по нему наверх.
Кто были эти люди, которые преследовали их. Почему они так напугали Рошевиа? Почему они не убили Хельви? Что случилось с бароном? Эти вопросы мучали принца, но ответ яснее ясного вдруг встал перед его мысленным взором: письмо, проклятая серая бумага, подсунутая ему под дверь! Хельви споткнулся и провалился в сугроб. Это были его «друзья», которые хотели сделать его королем. Это из-за него погибли, а может, и сейчас погибают люди с арбалетами, упавшие в снег на Лунной просеке, чтобы прикрыть их с Рошевиа бегство. Это были те могущественные силы, о которых предупреждал его Айнидейл, которым ничего не стоило убивать и убивать, чтобы получить на трон какого-нибудь нового Хельви Темного, а потом, если он станет им неугоден, прикончить и его! Хельви заскрежетал зубами. Ему было гадко и больно. Неужели нет другого пути, другого способа получить корону!
Сугроб, в котором лежал мальчик, был очень глубокий и рыхлый. С трудом выбравшись из него, Хельви окинул взглядом овраг: он казался бесконечным, ни одно деревце не росло в нем. Вокруг только глухая тишина, убивавшая лесное эхо. Хельви, замерзший и не спавший уже вторые сутки, вдруг понял, что никогда-никогда не выбраться ему из этого оврага, да и стоит ли? Единственное желание, которое у него оставалось, это просто лечь и подремать. Пытаясь бороться с ним, Хельви сделал еще несколько десятков шагов — идти приходилось очень медленно, снег доходил до пояса — и снова провалился. Глаза сами закрылись, он дернулся и застыл в какой-то абсурдной позе, раскинув руки и закопавшись лицом в сугроб.
Странный сон приснился принцу: он находится в большой светлой комнате, убранной с редкой, поразительной роскошью. Посреди комнаты, спиной к Хельви стоит невысокая человеческая фигура, с головой закутанная в белую, шитую золотом ткань вроде парчи. Во сне мальчик пытается обойти незнакомца и заглянуть ему в лицо, но чья-то тень мешает принцу сделать шаг. Вдруг кусок тяжелой ткани шумно падает на пол. Хельви понимает, что перед ним стоит девушка, причем она одета только в легкую рубаху и шаровары. Он не может разглядеть ее лица, скрытого легким прозрачным платком. Только глаза цвета бирюзы, которую добывают у подножия Дальних гор, словно прожигают его насквозь. Сноп ярких сине-зеленых искр слепит его, и… Хельви проснулся.
Первое, что он услышал, — это какие-то шорохи и свист. На птичий свист этот звук похож не был, скорее так пересвистываются охотники в лесах Приозерья. Прежде чем открыть глаза, Хельви почувствовал тепло, охватившее его продрогшее тело, и резкий кислый запах то ли лежалых овчин, то ли скисшего теста. Мысль о том, чтобы испугаться, была с презрением отброшена: чего было еще пугаться Хельви?.. Он открыл глаза и сел.
Он сидел на каком-то топчане в низкой темной комнате без окон и, как ему показалось, без дверей. Комната была маленькой и очень скромной, только потолок, темный деревянный и резной, уходил куполом вверх, сплетаясь в каком-то хитром, но очень красивом и не виданном раньше Хельви рисунке. По всей комнате были раскиданы вещи, большие книги были свалены на полках или прямо на полу, покрытом шкурами. Свет и тепло шли от небольшой жаровни, совершенно бездымно тлевшей напротив Хельви.
Около жаровни стояло странное существо, маленькое, значительно ниже принца. Густой и длинный голубовато-зеленоватый мех покрывал всего хозяина, только стоячие волчьи ушки да слегка выступавший носик были белые. Глаза хозяина комнаты были круглыми, большими и черными. Тяжелые и мощные передние лапы были сложены на груди, и пальцы на них были похожи на человеческие, только очень большие и с длинными когтями. Лоб Хельви покрылся испариной от ужаса. Сражаться не было сил, но он не переставал надеяться, что это только сон. Ведь он замерзал в овраге, в ужасном овраге, где не было ни одного живого существа, даже эха, — откуда же было взяться этому? Что-то зашуршало, и потерявший на секунду сознание принц почувствовал, как кто-то бережно приподнял его голову и, прижав к губам какую-то посудину, влил в рот несколько капель горькой вяжущей жидкости. Дрожь и испарина прошли, и Хельви опять открыл глаза.
Хозяин снова стоял около жаровни, в его лапах была зажата небольшая глиняная чашка. Он внимательно разглядывал человека.
— Кто ты? — слабым голосом спросил Хельви.
— Я счастлив приветствовать благородного принца Хельва, — неожиданно звонким и приятным голосом ответил «крот». — Меня зовут Фабер Фибель элб Бетель. Я простой свельф. Для меня большая честь оказать гостеприимство принцу королевских кровей, ням-ням.
— Свельф… — пробормотал Хельви, но тут новая мысль осенила его. — Я говорю?! Я могу говорить!
— Это было очень простое заклинание, и мне удалось его снять.
Хельви медленно сел на топчан. Фабер Фибель, присвистывая, поставил чашку на полку. В разговоре свелъф не свистел, но как-то странно причмокивал. Хельви увидел, что его меч надежно привязан к ножнам какой-то блестящей веревочкой.
— Как я здесь оказался?
Свельф посмотрел на Хельви, и его черные глаза блеснули.
— Мне кажется, что благородный принц Хельви должен был бы сперва поблагодарить Фабер Фибеля за спасение и за возвращение речи, ням-ням.
— Спасибо, — растерялся Хельви.
— Я нашел тебя в Волчьем овраге. Ты был еще жив, но дышал совсем слабо. Поэтому я быстро перенес тебя в дом. Я мог бы оставить тебя там, но ты мне ничего плохого не сделал, да и интересно стало, что ты за человек. Когда-то здесь тоже жили люди, много людей, очень интересно, — свельф полез куда-то в полки.
— Волчий овраг? — Хельви должен был признаться, что слышал это название в первый раз. — Разве мы не в Тихом лесу?
— Да-да, в Тихом лесу, так вы называете этот лес, называли его давным-давно, — поддержал беседу свельф. — В самой чаще. Что же ты здесь делал, принц? Я кое-что понял из твоего бреда — ты немного бредил во сне, но знаю все еще недостаточно.
С этими словами свельф протянул Хельви другую чашку с белой мутноватой водицей и присел около жаровни на низкой скамеечке. Хельви сделал глоток, приятная легкость и сила разлились по его телу, и он, удивляясь себе, легко и даже спокойно рассказал обо всем свельфу. По тому, как слушал Фабер Фибель, Хельви понял, что ему уже определенно что-то известно, хотя свельф слушал очень внимательно, слегка поводя своими белыми ушками. Хельви пришло в голову, что, пожалуй, мордочка у Фабер Фибеля даже симпатичная. И вообще, свельф вызывал необычайно сильное доверие. Когда Хельви закончил свою историю, хозяин соскочил со скамеечки и буквально забегал по комнате. Принц залпом допил странную воду.
— Очень, очень интересно, — наконец более-менее разборчиво забормотал свельф. — Мудрые, как всегда, решили перестраховаться… Что же ты собираешься теперь делать, принц?
— Я не знаю. Может быть, выберусь из леса, найду Шоллвет.
— Шоллвет? Во-первых, неизвестно, найдешь ли ты ее. Ну хорошо, с моей помощью, может, и найдешь. Но откуда ты знаешь, что тебя там ждет, ням-ням? Тебя предупредили, что при малейшей попытке бежать ты будешь убит. Не удивлюсь, что сейчас вокруг Шоллвета рыскают королевские стрелки. Да и твои «друзья», думаю, времени не теряют. И неужели тебе, в конце концов, так хочется запереть себя в столь юном возрасте в Ронге?
Хельви не знал, что и отвечать. В словах свельфа был смысл.
— Но у меня нет выхода. Мудрые не оставили мне выбора!
— Мудрые, ням-ням? Подумай: они оставили тебе жизнь — зачем? Ведь много проще было убить тебя. Думаю, твоему брату, королю Оме, они так и сказали: ты мертв. Твоя смерть сразу решала столько вопросов, спасала столько жизней. Но они оставили ее тебе, и не верится, что они сделали это без умысла. Вот уже триста двадцать лет Совет Мудрых приговаривал королевских детей к смерти, так что о жалости говорить не приходится. Ты меня слушаешь?
Они говорили, что делают это по просьбе короля Готара — но что им просьба смертного! Вполне вероятно, что Готар имел против них что-то, что помешало им отказать ему. Но это слабое предположение, ням-ням. Если даже вообразить, что Готар имел какой-нибудь сильный амулет или нечто в этом роде, то откуда он его достал? И где эта вещь теперь? Конечно, существует еще один вариант. Если дело не в них самих и не в какой-то третьей силе, то только в тебе! — И Фабер Фибель удовлетворенно взмахнул когтистыми лапами.
— Что это значит? Я нужен Мудрым? Я обладаю какой-то силой?
— Не знаю, не думаю. По крайней мере сейчас ты обыкновенный человек. Но ты умен, вынослив и храбр. Может быть, Мудрые полагают, что такой человек мог бы им пригодиться в ближайшем времени. На войне, например.
— Королевство не воюет! У нас не осталось внешних врагов!
— Кто знает, о чем думают Мудрые, ням-ням. Хотя, может быть, я не прав.
Свельф замолчал. Хельви ошарашенно смотрел на него: Фабер Фибель так долго и складно говорил, как же может он ошибаться! Сам принц не привык ставить под сомнение свои слова.
— Кто такие Мудрые? Откуда они взялись? В Последнюю войну Наследников это ведь их злая магия разрушила королевство?
— Я не могу ответить тебе на этот вопрос. Мудрые — это Мудрые, бессмертные и творящие благо. То, что они вынуждены были, ням-ням, вмешаться в Последнюю войну, поверь мне, продиктовано особенными обстоятельствами.
— И что же мне теперь делать?! — воскликнул Хельви.
— Не знаю. Ты можешь пока пожить здесь, но не думаю, что это будет весело. В конце концов, ты можешь поступить на службу к какому-нибудь князю альвов. Их много, и они не слишком ладят друг с другом, ням-ням.
— К альвам? К Младшим?
— Ну да, — пожал плечами свельф.
— Разве это возможно?
— Почему нет? Младшим нет дела до дурацких решений ваших властей о прекращении всяческого общения с нами. Альвы ценят людей-наемников, даром что даже ты на голову выше самого высокого княжеского бойца-альва. Только помни, что, по законам твоего королевства, уйдя к Младшим, ты не сможешь вернуться домой. Но ведь ты в какой-то степени уже нарушил это правило? Правда, об этом никто пока не знает. Так что гости и не торопись — подумай хорошо.
И свельф снова занялся своими чашками. Хельви встал и поправил шкуры на топчане. Он мог стоять, не наклоняясь, но потолок заканчивался как раз над его головой. Неожиданно он уловил легкое колебание. Хельви поднял голову и увидел, как то, что он принял за деревянные сваи, слегка подергивается, словно пропуская через себя воду. Стараясь сохранять спокойствие, Хельв обвел глазами комнату. Полки тоже странно подергивались и изменяли форму: становились то квадратными, то прямоугольными. Да и сама комната, тихо шурша, понемногу сжималась и разжималась. Хельви сел.
— Эта комната дышит!
Свельф удивленно посмотрел на Хельви:
— Конечно. Ведь это дерево.
Удивляться уже не было сил. Они позавтракали какими-то кусочками, внешне напоминавшими глину, а на вкус — траву, зато очень сытными. Сидя на топчане, Хельви даже не пытался разглядывать пищу, а сразу клал кусочек в рот. Фабер Фибель, напротив, критически разглядывал и смаковал «глинку». От стен шел какой-то шум, словно там кто-то оживленно разговаривал. В комнате стоял приятный полумрак, только корешки толстых книг поблескивали золотом, которым были вытеснены полустертые уже буквы неизвестного языка.
— Фабер Фибель, я хотел бы задать тебе вопрос.
— Да, принц, ням-ням, — немедленно отозвался свельф.
— Не обижайся, пожалуйста, но это странно — мы с Учителем изучали Младшие народы, но про свельфов я ничего не слышал.
— Ничего удивительного, — запыхтел Фабер Фибель, — а про глифов или висов ты слышал?
— Нет, — грустно сказал Хельви. Кажется, свельф все-таки обиделся.
— Улиды — так называли нас давным-давно люди, в эпоху Долгого Братства. Тогда мы жили бок о бок с вами как добрые соседи. Конечно, не все Младшие уживались так легко с людьми: сильвестры или гриффоны — они и тогда сторонились вас. Но мы, свельфы, и альвы, и глифы хорошо уживались в королевстве. Люди тогда были любознательны и часто приходили к свельфам и глифам обменяться знанием. Так жили мы многие века в мире и спокойствии, ням-ням. Какие браслеты и посуду ковали карлы Дальнего побережья, какие драгоценные камни шлифовали гриффоны, а уж крепче той стали, которую лили висы, я не знаю ничего на свете, разве только… Ну, не о том сейчас. Земля тогда была плодородна, и радостна была жизнь людей.
— Отчего же все это закончилось? — взволнованно спросил Хельви.
— Что-то произошло. В один день замутнились все наши магические кристаллы, и руны не желали больше предсказывать будущее. Ни гриффоны, ни альвы уже не приходили к людям, а потом и сами люди куда-то пропали. Испуганные и забытые, засели мы в своих жилищах, но запасы кончились, и нам пришлось выступить. Мы скрылись по домам, когда на улице светило солнышко, зеленела молодая травка и чудесные птицы Фа вили гнезда на вершинах Черных гор, а когда вышли из них, попали в выжженную пустыню. Ни зеленой травы, ни птиц, ни людей, только бурая земля и тусклое солнце, едва светившее в черных тучах. И тогда появились хозяева холмов, ням-ням. Многие свельфы и глифы погибли в неравных схватках с этими страшными созданиями. Остальные бежали — сначала в леса, затем еще дальше. Что-то произошло со всеми — все боялись друг друга, страх гнал нас вперед. Так я попал в Тихий лес.
— Это случилось после войны Наследников?
— О нет, раньше. Я сам видел Халлена — сначала ребенком, а потом взрослым воином. Он часто ходил к сильфам, да и нас, свельфов, не забывал. Очень интересный, очень наивный человек, ням-ням.
— Как же, интересный! — не выдержал Хельви. — Клятвопреступник, лжец, колдун и самозванец, злодей и убийца! Халлен Темный, разрушитель Мира!
— Да нет, всего лишь человек. Он хотел узнать сокровенное. Но мы не могли помочь ему — наших знаний было недостаточно. Только Мудрые могли бы подсказать ему, если бы захотели.
— Но в Шоллвете жил Мудрый!
— Да, — в голосе свельфа зазвучала такая боль, что Хельви вздрогнул, — там жил Мудрый, да будет проклято его имя во все времена.
— После войны Младшие ушли на север. Отчего же ты остался? — Хельви решил сменить неприятный для хозяина разговор о Мудром.
— Лес большой, в нем всем хватит места. После войны мы ушли в глубь, в самую чащу его, люди сюда не приходят. Но, честно говоря, есть еще причина: мне бы хотелось, чтобы все вернулось. Почему бы нам снова не жить всем вместе, ням-ням? Я прожил не одну сотню лет, дорогой принц, но должен тебе признаться, что никогда не был так счастлив, как во времена Долгого Братства, когда я гулял по лесам с любопытными человеческими детишками и учил их разным немудреным штукам. Поэтому-то я и остался жить здесь, не очень далеко от людей. Может, все еще вернется на круги своя?
Хельви не хотелось расстраивать старого свельфа, и он промолчал.
— Кто такие хозяева холмов?
Фабер Фибель вздохнул и прожевал очередной кусочек «глинки».
— Я не могу объяснить тебе всего, ням-ням, потому что не знаю точно, а объяснять по мелочи — только путать тебя. Но мне кажется, что ты еще узнаешь обо всем случившемся гораздо больше, чем я. Тогда уж, пожалуйста, не забудь обо мне, старом свельфе, приди, расскажи, ням-ням. А теперь тебе пора идти.
— Как! Куда?
— Кажется, мы договорились о том, что ты пойдешь к альвам. Кстати, они знают историю королевства Синих озер гораздо полнее, чем я. Там тебе будет интересно, ням-ням.
Хельви сидел, совершенно убитый. Конечно, он хотел идти, но не сейчас — через неделю, через пару Дней. Ему ужасно хотелось отдохнуть, просто лежать на топчане и болтать со свельфом о старых днях — особенно теперь, когда он совершенно никому не нужен. И вот опять ему указывают на дверь…
— Я не гоню тебя, — как-то устало сказал свелъф, — но тебе нужно идти — сейчас это самое главное, ты потом поймешь.
— О да! — горячо воскликнул Хельви. — И ты, и Айнидейл говорите одно и то же: все это для тебя, для твоего блага, ты должен понять, а пока — убирайся вон!
— Это не так. Я не хочу, чтобы ты уходил, но пойми: даже на королевской короне свет клином не сошелся! Мало ли корон на свете, ням-ням. А ты потерял всего-навсего одну и решил теперь, что жизнь кончена, что ты больше никому ничем не обязан и тебе нет ни до кого дела. Это заблуждение! Именно в тот миг, когда кто-то что-то теряет, у него появляется дело до остальных. Поэтому ты должен идти: ты бросил вызов судьбе, будь же достоин его. Я приготовил тебе кое-что в дорогу, — Фабер Фибель подал Хельви небольшую пастушью сумку из сыромятной кожи, — немного еды и плащ, ням-ням. А вот твой меч я тебе не верну. В Тихом лесу он не сможет защитить тебя, скорее будет стоить тебе головы, не спрашивай почему. Кроме того, принцам королевской крови очень везет в нашем лесу на хорошие мечи. Думаю, что ты потратишь не много времени на поиск оружия. У меня есть для тебя еще один подарок, ням-ням.
Свельф протянул Хельви лапу, и в его грубых пальцах с когтями полыхнула белым огнем какая-то вещица. Фабер Фибель поднес раскрытую ладонь к лицу мальчика. Это была короткая серебряная цепочка, очень изящно сделанная, украшенная тремя камнями, по-видимому недрагоценными, черными, с матовым блеском. Они невольно притягивали взгляд и так удачно, естественно сочетались с серебряной вязью украшения, что, казалось, цепочка эта была создана не ювелиром, а так и родилась где-то в камне, в толще горных пород.
— Это — тебе, на память от меня, ням-ням.
— Спасибо, Фабер Фибель! — Хельви был расстроган. Он оглянулся, ища глазами ожидающую его дверь. — Но как же я выйду?
— Так же, как и вошел, — безмятежно сказал свельф, — дай мне руку и думай о чем-нибудь хорошем. Готов?
— Да. Прощай, свельф. Спасибо за спасение и за цепочку.
Низкий глухой звук раздался где-то над их головами, потом Хельви почувствовал, что на него навалилось что-то ужасно тяжелое, в глазах зарябили цветные круги, дышать стало невозможно. И мальчик потерял сознание.
ГЛАВА 3
Над головой Хельви шумели деревья. Их прозрачные зеленые листочки нет-нет да пропускали горячий желтый луч, вспыхивая при этом как угли. Где-то высоко свистели птицы. Земля, на которой лежал изгнанник, была теплой и сухой, покрытой, словно шерсткой, мелкой колючей травкой.
Хельви поднял голову и огляделся. Это был овраг, густо поросший лесом. Выбраться из него не составляло особенного труда — некоторые деревья будто специально образовывали лесенку из корней До самого края провала. Мысль о том, что у свельфа он прогостил несколько дольше, чем предполагалось, не удивила принца. Внимательно изучив хранившуюся у Айнидейла библиотеку, Хельви знал случаи, когда гостеприимство Младших могло растянуться на сотни лет, в то время как приглашенный человек думал, что это — всего один день. Идти по лесу летом гораздо приятнее, чем зимой, сказал себе Хельв и полез наверх.
Местность вокруг оврага была совсем незнакомая. Здесь рос лес, но не старый, мертвый, а молодой, с нежными стволами и густыми гибкими кронами. На деревьях зеленели мелкие весенние листочки. После некоторого раздумья Хельви решил свернуть направо — подальше от оврага. Никаких тропинок видно не было, но идти между деревьев было легко. Вскоре овраг остался далеко позади.
Возвращаться в Нонг, пожалуй, не имело смысла — едва ли он сможет пройти первую же заставу. Правда, теперь он снова способен говорить, но если лучникам прикажут стрелять именем короля… Значит, как говорит свельф, нужно идти в лес и искать Младших. С одной стороны, это интересное приключение. Но как примут его алъвы, да и отыщет ли он их в большом лесу?
Тут только Хельви обратил внимание на то, что тело нестерпимо ноет, а ноги так просто сводит от боли. Он опустился на траву. За спиной пышно рос дикий шиповник, так что подкрасться сзади враг не сможет. Да и какие враги в Тихом лесу?
Хельви внимательно осмотрел руки и ноги. Вполне возможно, что свельф наложил какое-то заклятие, только полный идиот может слепо довериться Младшим. Но руки-ноги были целы, зато с одеждой случился конфуз: она была чистой и аккуратной, словно Хельви и не проболтался целую зиму в норе у свельфа, но стала безнадежно мала. Сапоги же были готовы порваться — настолько сильно была натянута кожа на пальцах. Положительно, он здорово вырос за зиму на водичке Фабер Фибеля. Проблема состояла в том, что найти новую одежду и обувь не представлялось возможным. Кругом на десятки лиг ни души. Судя по рассказам свельфа, наткнуться на крестьянский двор или рыцарский замок было так же маловероятно, как встретить живого дракона. Не исключено, конечно, что поблизости где-то живут Младшие. В конце концов, встретил же он свельфа. Но есть ли у таинственных обитателей леса человеческая одежда и готовы ли они поделиться ею с беглым принцем? В любом случае понятно, что в ближайшее время путешествовать по лесу придется налегке.
Хельви поднял голову и огляделся. Это был овраг, густо поросший лесом. Выбраться из него не составляло особенного труда — некоторые деревья будто специально образовывали лесенку из корней До самого края провала. Мысль о том, что у свельфа он прогостил несколько дольше, чем предполагалось, не удивила принца. Внимательно изучив хранившуюся у Айнидейла библиотеку, Хельви знал случаи, когда гостеприимство Младших могло растянуться на сотни лет, в то время как приглашенный человек думал, что это — всего один день. Идти по лесу летом гораздо приятнее, чем зимой, сказал себе Хельв и полез наверх.
Местность вокруг оврага была совсем незнакомая. Здесь рос лес, но не старый, мертвый, а молодой, с нежными стволами и густыми гибкими кронами. На деревьях зеленели мелкие весенние листочки. После некоторого раздумья Хельви решил свернуть направо — подальше от оврага. Никаких тропинок видно не было, но идти между деревьев было легко. Вскоре овраг остался далеко позади.
Возвращаться в Нонг, пожалуй, не имело смысла — едва ли он сможет пройти первую же заставу. Правда, теперь он снова способен говорить, но если лучникам прикажут стрелять именем короля… Значит, как говорит свельф, нужно идти в лес и искать Младших. С одной стороны, это интересное приключение. Но как примут его алъвы, да и отыщет ли он их в большом лесу?
Тут только Хельви обратил внимание на то, что тело нестерпимо ноет, а ноги так просто сводит от боли. Он опустился на траву. За спиной пышно рос дикий шиповник, так что подкрасться сзади враг не сможет. Да и какие враги в Тихом лесу?
Хельви внимательно осмотрел руки и ноги. Вполне возможно, что свельф наложил какое-то заклятие, только полный идиот может слепо довериться Младшим. Но руки-ноги были целы, зато с одеждой случился конфуз: она была чистой и аккуратной, словно Хельви и не проболтался целую зиму в норе у свельфа, но стала безнадежно мала. Сапоги же были готовы порваться — настолько сильно была натянута кожа на пальцах. Положительно, он здорово вырос за зиму на водичке Фабер Фибеля. Проблема состояла в том, что найти новую одежду и обувь не представлялось возможным. Кругом на десятки лиг ни души. Судя по рассказам свельфа, наткнуться на крестьянский двор или рыцарский замок было так же маловероятно, как встретить живого дракона. Не исключено, конечно, что поблизости где-то живут Младшие. В конце концов, встретил же он свельфа. Но есть ли у таинственных обитателей леса человеческая одежда и готовы ли они поделиться ею с беглым принцем? В любом случае понятно, что в ближайшее время путешествовать по лесу придется налегке.