Тимофеева Лина. Ожерелье Онэли

   Юноша сделал несколько движений, словно плавал в чистой прозрачной воде, и выпал полностью на каменный пол провала. Он был весь в черной липкой мази из тела твари и затрясся. Если сейчас хозяин холмов, потерявший ужин, очнется и вновь накинется на него, у принца не будет больше сил сопротивляться. Хельви свернулся калачиком на холодных камнях. Однако тварь не спешила поворачивать к человеку свои блестящие бельма. Отслеживать, как именно ведет себя противник, у юноши не было сил. Крупная дрожь била его тело, губы сделались сухими, лицо горело, словно в лихорадке. Хорошо хоть глаза не выжгло, стуча зубами, подумал Хельви. Ожерелье Онэли, которое он прижимал к щеке, едва теплилось в его ладони — очевидно, что колдовство твари нанесло и ему какой-то вред. Странно, что я не лишился чувств, усмехнулся юноша. Любой принц крови на моем месте давно бы сошел с ума от страха. Не могу себе представить Оме, раздирающего голыми руками хозяина холмов.
   Хельви почему-то вспомнился свельф Фабер Фибель, встреча с которым произошла словно сотни лет назад. Он говорил тогда, что принц готов воевать, и именно это могло быть причиной сохранения ему жизни Советом Мудрых. Нет уж, насмотрелся я на войны магов, не хочу иметь к ним никакого отношения, дернул головой Хельви. И не прав старый свельф — никакой он не воин. Воины не лежат на полу, возле поверженных врагов, обливаясь горючими слезами. Эти слова сказал бы ему совершенно точно алхин, если бы оказался сейчас рядом. Но он одинок в этом ужасном подземелье, товарищи его мертвы, Страж тоже скорее всего. Даже ужасный хозяин холмов то ли впал в спячку, то ли отправился искать умерших богов.
   — Ба, смотри, Наина, вон же он разлегся. Притомился, наверное, хороший наш. А уж грязный — где же ты ходил, чтобы так вымазаться? Просто нельзя оставить без присмотра — то нож под ребро сунут, то в грязь залезет.
   Слезы немного умыли лицо принца, поэтому он увидел на краю провала, прямо над ним, две знакомые фигуры. От них, вернее от гарпии, исходил мягкий свет. Хельви сглотнул комок в горле.
   — Ребята, я тут. Осторожно, здесь со мной монстр.
   — Удивил, тоже мне, — буркнул алхин, спускаемый гарпией за шиворот прямо к ногам принца. — Кто еще может рядом с тобой находиться, выдерживать твой скверный характер? Только какое-нибудь чудовище!
   Опустившийся на пол Вепрь мигом перестал балагурить. Он быстро подошел к принцу и помог ему сесть. Затем алхин с серьезным видом осмотрел ранения Хельви, стараясь не дотрагиваться руками до странных разводов на коже принца, и вытащил, из пояса знакомый пузырек с лекарством. Правда, чистой тряпки у алхина на этот раз не нашлось, а уж у Хельви ее не было и подавно, поэтому пришлось привлечь к делу гарпию. Вепрь довольно бесцеремонно оторвал у нее часть подола, заверив зашипевшую Наину, что скоро у нее будет сотня еще более прекрасных нарядов. Принц, который сидел словно кукла, никак не отреагировал на столь щедрое обещание алхина. Вепрь, который никогда не сталкивался с чудовищами вроде того, что лежало бездыханным у стены ямы, не знал хорошенько, как именно следует лечить принца, выглядевшего ненамного лучше поверженного врага. На всякий случай он протер ему своим снадобьем лицо и руки, а также помог снять доспех, который неожиданно раскололся в руках охотника за сокровищами Младших на мелкие кусочки, словно был сделан не из стали альвов, а из яичной скорлупы. Хельви, который вытерпел лечение с абсолютно отсутствующим лицом, несколько пугал алхина своей отстраненностью. Может, он умом тронулся, немудрено после такого-то боя — загрыз он это чудище, что ли, мрачно спросил себя Вепрь, поглядывая на труп.
   — Ну, оправданий мы, конечно, не дождемся, — слегка потряс он за плечо раскисавшего на глазах юношу. — Без спору, ты герой, но не рано ли ты разлегся отдыхать. Где-то тут в подземелье шастает Рив, а с ним, может быть, сам Черный колдун. Лично мне не то чтобы не хотелось их увидеть, но просто многочисленные и очень срочные дела зовут меня совсем в другую сторону. Нам с Наиной очень нужно найти сокровищницу. Мы полагаем, что она должна находиться где-то рядом с могилой лесной хозяйки, как ты думаешь?
   Болтая все эти пустяки, алхин уже отчаялся получить ответ от Хельви. В конце концов, оставим его тут и заберем на обратном пути. Не нести же его на руках в сокровищницу, решил Вепрь и уже собрался дать гарпии знак поднять его наверх в коридор, как слабый голос принца заставил его обернуться.
   — Ты прав, алхин. Я пойду с вами в усыпальницу. Черный колдун должен ответить мне на некоторые вопросы, которые остались в прошлый раз незаданными. А по поводу моего геройства хочу сказать тебе, что лично я никогда не считал себя героем и спасителем кого бы то ни было, даже себя самого. Так что будь осторожен — выбранная тобой тема не предмет для издевательств надо мной. Спасибо за лечение. Подай мне руку.
   С этими словами пошатывавшийся Хельви встал на ноги. Он крепко сжал протянутую ему руку Вепря. Алхин не заметил при парне никакого оружия, и это смущало. Однако гарпия как ни в чем не бывало подхватила обоих за шиворот и легко вознесла на край провала, но не с той стороны, где внизу лежало поверженное чудовище, а с противоположной.
   — Вперед, что-то подсказывает мне, что нужно спешить. Тут земля начала проваливаться, как бы и нас не завалило, — озабоченно произнес Вепрь и быстро пошел по коридору вслед за удалявшейся гарпией.
   Хельви вытер лоб рукой. Его не перестало трясти, однако дышать стало легче. Что ж, бежать он не сможет, но потихоньку идти за своими товарищами, пожалуй, способен. О Риве и Страже он, признаться честно, и думать забыл, равно как и о Таре и альвах. Что стало с воинами, где сейчас Базл? Откуда, наконец, взялась Наина, которую он честно отпустил на все четыре стороны перед выездом из Горы девяти драконов? Вопросов было слишком много, а времени на ответы слишком мало. Вепрь и гарпия уже исчезли впереди за каким-то поворотом. Хельви обмотал вокруг кулака ожерелье Онэли, которое светило хоть и тускло, однако все же разгоняло мрак подземелья. Держась за стеночку, он осторожно побрел в ту сторону, куда ушла неразлучная пара.
   Честно говоря, принц был уверен, что его хватит самое большее на пятьдесят шагов, после чего он упадет замертво. Однако все оказалось не так. Боль в костях, которую рождало каждое движение, вскоре утихла, и Хельви почувствовал неизвестно откуда взявшийся прилив сил. Он взглянул вперед и довольно бойко, учитывая прошедший бой с хозяином холмов, дотопал до поворота, за которым исчезли гарпия и алхин. Однако тут коридор раздваивался. Напрасно принц подносил ожерелье Онэли к самому полу, пытаясь найти указатель, который должны были оставить ему спутники. Никакого знака, в какой именно проход ушли эти двое, не было. Выбирать дорогу придется самому, со вздохом решил принц. Поведение Вепря казалось ему странным, но не более странным, чем обычно. Очевидно, спасая жизнь принцу в провале, алхин тут же пожалел о своем благородном поступке — он ведь собственными руками увеличил количество претендентов на сокровища усыпальницы. Альвы, конечно, не возьмут себе ничего, потому что получили приказ императора о том, что все добро принадлежит Вепрю. Но человеку-то какой-то там Раги Второй не указ, решил, видно, охотник за сокровищами и бросил принца в лабиринте. Все же интересно, почему с ним идет гарпия?
   В этот момент Хельви неожиданно почувствовал, что боль из суставов исчезла полностью. Энергия била ключом, и принц на всякий случай с благоговением приложился губами к золотым листьям, висящим у него на руке. Он был уверен, что волшебная сила, оживлявшая его, шла от ожерелья. Наверное, волшебное украшение пришло в себя после губительного действия ядовитой плоти хозяина холмов и обрело былое могущество. Хельви показалось, что он бы мог сейчас легко нагнать Вепря и его клыкастую спутницу, только бы знать, в какой именно коридор они зашли.
   Не размышляя дольше, Хельви углубился в правый проход. Он быстро шел вдоль ровной стены, отмечая про себя, что узнает особенности архитектуры альвов в усыпальнице Ашух. Собственно, дворец императора, если лишить его роскошных материалов, которые пошли на украшение стен, полов и потолков, представляет собой такой же странный клубок, скроенный из бесконечно прямых коридоров, внезапно пересекающихся под прямыми углами.
   Завернув три раза налево, принц решил, что следующие три раза он будет сворачивать направо, чтобы не сбиться. В подземелье было очень тихо, однако это не означало, что где-то впереди не бредут алхин с гарпией — оба странных товарища Хельви умели двигаться бесшумно.
   Повернув за очередной угол, юноша увидел свет. Коридор впереди был освещен — там могли быть живые существа. Или просто рачительные хозяева-сваны забыли погасить за собой какой-нибудь одинокий факел. Хельви притормозил и постарался двигаться потише. Конечно, ходить совершенно бесшумно, как Вепрь, ему только предстояло научиться, однако все же он не стучал ногами, как конь на плацу. Слегка изогнувшись, он взглянул в приоткрытую в коридор дверь. Свет шел именно оттуда. Небольшая комната-пещера, заваленный бумагами стол, песочные часы — Хельви содрогнулся, увидев знакомые покои. Именно сюда его приводил сван в тот, самый первый раз. При помощи какого-то из свитков, разбросанных сейчас по полу, он вызывал таинственного Стража, который, с точки зрения Хельви, и был главным виновником всех ужасных событий, постигших Младших и его лично. Он осторожно заглянул в комнату, слегка приоткрыв дверь, однако никого не увидел. Это была необыкновенная удача, и Хельви сам с трудом верил в нее. Проскользнув в покой, он тут же запер за собой дверь.
   — Страж, если ты тут, но не можешь появиться в том привычном виде, в котором я видел тебя, подай мне знак.
   — Стража тут нет. Он ушел. Твои друзья-сваны ясно сказали об этом, не так ли? — Тар медленно поднялся из-за широкого стола, за которым прятался все время, пока Хельви осматривал покои.
   Поведение Ожидающего было странным. С ума они все, что ли, посходили, спросил себя принц. Между тем альв начал осторожно подбираться к человеку. Он неторопливо огибал стол, и в руке у него был зажат меч. Это не понравилось Хельви, который хоть и знал Тара не первый день, однако совсем не рассчитывал на схватку с ним.
   — Ты разыскал Рива? — Хельви невольно сделал шаг назад.
   — Я оказал бы много чести этому безголовому слуге, разыскивая его по подземелью Ашух. Разве это королевское дело, ты считаешь?
   — Разве ты король? — в тон ему спросил Хельви, судорожно оглядывая пещеру в поисках хоть какого-нибудь оружия. Он уже понял, что с Таром что-то произошло и миром им разойтись будет трудно. Вот если бы выбить меч из рук Ожидающего.
   — А что, непохож? По-твоему, все короли должны быть такими слизняками, как ты или твой брат?
   — И давно ты стал считать меня слизняком, Ожидающий?
   — С первой минуты, как только увидел тебя. Увы, малыш, то, что ты напялил на себя нагрудную цепь, еще не сделало тебя королем. Смешно — я знаю, что Страж предлагал тебе помощь. Этот докучливый старик совершенно выжил из ума — он хотел наделить властью и славой робкого птенца, который так ничего и не понял, даже пройдя сквозь такие знаменательные приключения. Вижу, тебя пожевал хозяин холмов? Создание этих тварей было последней шуткой Стража, прежде чем он окончательно потерял чувство юмора. Жаль, что это произошло задолго до того, как он начал войну Наследников.
   — Значит, это не Рив, это все ты? Ты столько лет провел в доме Красного петуха, чтобы в один прекрасный день перекинуться на сторону врага? Стоило ли так долго тянуть, Ожидающий?
   — Стоило. Как ты думаешь, почему я сейчас разговариваю с тобой, а не режу тебе глотку? Наверное, потому, что получаю от этого удовольствие. Не каждый день мне случается убить принца крови и получить его нагрудную цепь. Бедный дурачок Рив, он всерьез решил, что Страж позволит ему, ничтожному прислужнику Красного петуха, получить все. Думаешь, он предупредил тебя тогда, перед въездом в Верхат, чтобы ты спрятал золотую цепь от ненасытных глаз Хате, только потому, что проникся к тебе необъяснимой внезапной симпатией? Просто ему самому захотелось заполучить эту вещицу. Но вот испачкать ручки кровью он боялся.
   — Значит, смерть Хате тоже на твоей совести?
   — Не совсем. Я прибыл той ночью в Верхат, я…
   Тут неожиданно Тар остановился и дотронулся рукой до лба. Удивленное выражение лица альва вновь сменила презрительно-высокомерная гримаса. Однако Хельви, который успел по-настоящему испугаться коварного Ожидающего, понял, в чем дело. Теперь главное — не подпускать одержимого Тара близко и говорить с ним как можно более спокойно и убедительно. Принц с досадой вспомнил об оставленном в яме доспехе, снятом с него Вепрем после схватки с хозяином холмов.
   — В твоей истории слишком много противоречий, Младший. Поэтому я уверен, что ты говоришь не от своего имени, а лишь от лица коварного Черного колдуна. Если ты немного подумаешь, то поймешь это сам. Во-первых, ты никак не можешь быть причастен к убийству Хате Красного петуха, потому что именно в то самое время, когда оно произошло, ты блуждал вместе с нами по подземелью Ашух. Если Рив действовал по твоему приказу, то почему ты не прикончил его сразу, как приехал в Верхат, а потащил с собой в Гору девяти драконов? Даже если ты хотел использовать его во второй раз, чтобы устранить руками императора Раги Второго, зачем тебе пришло в голову сводить нас всех на поединке чести? Ты мог бы найти для Фосе другого наблюдателя. Как ты уговорил Кабату свалить всю вину на Рива? Как ты умудрился поджечь Верхат, если весь день мы ехали стремя к стремени? И наконец, по поводу этой цепи, которой тебе якобы так не хватает, — если бы ты захотел забрать ее у меня, у тебя было много возможностей сделать это: в лесу Ашух после нападения гарпий, в доме Красного петуха после истории с выродком, наконец, во время путешествия в Гору девяти драконов и обратно. Приди в себя, воин. Черный колдун очень силен, но он ничего не сможет поделать со свободной волей человека или Младшего, который захочет быть честен с собой.
   На лице Тара отразилась внутренняя борьба. Альв, морщась, словно от сильной боли, несколько раз перевел взгляд с удивительного черного клинка, который держал в руке, на человека в разорванной рубахе, стоявшего перед ним. Противоречивые желания раздирали Младшего — ему хотелось вонзить клинок поглубже в грудь оборванца, и что-то говорило ему, что это мигом облегчит его страдание. Однако когда альв не смотрел на Хельви и на оружие, а обводил глазами комнату, он не мог понять, что он здесь делает и как сюда попал. Он вспоминал про каких-то воинов, которых следовало отвести в усыпальницу лесной богини, и эти мысли доставляли боль, однако странным образом проясняли взгляд Младшего.
   — Похоже, наш славный Тар все-таки свихнулся. Нельзя ставить альва перед таким выбором — долг или амбиции. Немало светлых голов уже сломались на этой дилемме. — Невысокий толстячок в длинном плаще стоял в дверном проеме.
   — Куб! Ты же мертв! — Хельви увидел торчащие из груди слуги Хате стрелы с малиновым оперением и побледнел.
   — Конечно, это я. А ты рассчитывал увидеть лесную деву Ашух? А что касается моей смерти, то как иначе столетиями сохранить здоровый цвет лица? Только смерть в молодости спасает от старения. К счастью, мне недолго пришлось дурачиться, изображая из себя слугу своего же внука. Жаль, что тебе не смешно. Когда-то я сажал на кол подданных, не обладавших хорошим чувством юмора. Да, вплоть до своей смерти я больше всего ценил в этой жизни хорошую шутку. Например, вот такую.
   С этими словами тот, кого принц и все обитатели дома Красного петуха знали под именем Куб, выхватил из-под плаща небольшой арбалет. Не раздумывая долго, он вскинул оружие и всадил два болта в грудь застывшего Тара. Ожидающий упал как подкошенный. Хельви вздрогнул, но прыгнуть на коварного убийцу не успел — тот мгновенно перевел оружие на принца.
   — Что-то ты тоже не смеешься. Как атрофировалось представление о смешном за последние века!
   — Что ж, Вонге, мне действительно не сравниться с тобой в изощренной шутке, — медленно проговорил Хельви. — Что же пообещал тебе Черный колдун за предательство и гибель твоей семьи? И отчего спустя столько лет ты решился порвать со своим господином?
   — Бессмертие, сынок, он обещал мне бессмертие. И выполнил свою клятву, подлец, но только с маленькой поправкой — я старею. Старею! — Куб рявкнул так, что с потолка посыпалась каменная пыль. — Стоит ли вечная старость того, чтобы собственными руками убивать своих сыновей и внуков? У нас был договор — я помогал ему вырастить нового слугу взамен ушедшего вслед за богами Халлена. После столетий экспериментов, на которые, к слову сказать, я обрек любимую супругу Баху, хотя она была, конечно, редкостной дурой и плохо готовила, мне удалось воспитать Рива. И что же я получаю взамен — седину, боль в пояснице, отвратительные зубы и геморрой навечно. Вдобавок этот недоумок Рив совершенно обезумел на почве своего избранничества и сжег Верхат. Пришлось остановить сопляка вот из этого самого арбалетика. А на тебя мне вообще было жаль болта тратить. Вот решил убить тебя руками этого недоумка. — Куб кивнул в сторону лежащего Тара. — Но у того от впечатлений ум за разум зашел. Что за народ — даже в мыслях не могут вообразить себя героями.
   — Значит, Страж действительно ушел?
   — О да. И на этот раз навсегда. Я лично сжег тот жалкий свиток, при помощи которого эти болваны сваны ненадолго воскрешали своего лживого повелителя в человеческом обличий. А теперь я отправлю вслед за ушедшим товарищем тебя. Передавай ему там привет, — с этими словами Куб прицелился в Хельви и нажал крючок.
   Стук — небольшой синий цветок ударился о грудь Хельви. Принц, который приготовился к смерти, удивленно ахнул. Куб, вернее, Вонге Красный петух с удивлением посмотрел на своей арбалет. И напрасно — ему следовало бы взглянуть на дверь. Потому что там с непривычно черным лицом стоял Базл. Вонге, почувствовав его тяжелый взгляд, обернулся, но слишком поздно — придворный маг взмахнул руками, и тяжелая потолочная плита, рухнув, погребла под собой предателя.

ГЛАВА 23

   — Осень во владениях Красного петуха — совершенно потрясающее зрелище, — забубнил рядом с принцем знакомый голос. — Караваны перелетных птиц летят за Черные горы, чтобы переждать там суровую зиму. А деревья в лесу Ашух осыпают золотые и пурпурные листья, и все вокруг кажется торжественным, словно растения ждут внезапного возвращения ушедших богов.
   — Базл, перестань бубнить, у меня голова раскалывается.
   — А ты перестань прикрывать глаза, точно умирающий. Не нужно меня пугать, я и так влил в тебя двойную порцию всех лекарственных снадобий, которые сумел сварить в здешних полевых условиях. Думаешь, легко делать вытяжку из корня авицеллы без перегонного куба? Что я скажу императору, его дочке, наконец, если с тобой что-то случится до возвращения в столицу?
   — Вылечи себя сам, лекарь!
   Хельви покосился на Базла. Он все никак не мог привыкнуть к уродливому шраму, навсегда стянувшему левую щеку мага — напоминание о схватке с Вонге Красным петухом. Впрочем, Базл не обращал на свою внешность большого внимания. Он лежал рядом с Хельви в густой траве, пожевывая соломинку. Почувствовав взгляд человека, глиф повернул к нему лицо и улыбнулся. Хотя улыбка вышла жутковатой, Хельви не смог не улыбнуться в ответ. В конце концов, и люди от рождения бывают увечными, однако это не означает, что они дурны сердцем, решил принц. Эта мысль хотя и противоречила тому, чему учил юношу наставник Айнидейл, ибо в королевстве Синих озер подданные с физическими недостатками считались изначально людьми злонамеренными, наказанными судьбой за совершенные преступления, однако казалась Хельви верной и уместной в отношении Базла. В конце концов, они провели довольно времени вместе, чтобы принц получше узнал придворного мага и убедился в его честности и открытости — качествах очень редких для представителей его профессии.
   — Ладно, наместник, нам пора ехать. Ты хотел еще попасть в Верхат, а к полудню нам нужно быть уже в лагере.
   Хельви, отряхиваясь, нехотя поднялся с душистой травы, на которой был постелен толстый плащ. Земля уже не так тепла, как летом. Базл прав — осень уверенно вступила в свои права, хорошо, дожди еще не начались. Успеть бы до первого снега закончить первую улицу в Верхате — жить в свежесрубленных домах, конечно, все равно пока нельзя, они должны простоять зиму и дать усадку. Но весной, когда стает снег, их можно будет сразу отделать и заселить первыми семьями погорельцев.
   Молодой наместник поднял плащ с земли, перебросил его через седло и вскочил на коня. Ему теперь часто приходилось спать в лесу — он целыми днями ездил между делянками, на которых рубили деревья, к пещерам усыпальницы Ашух, в которых по распоряжению Хельви велась добыча камня, до Верхата, где кипело строительство. Принц был приятно удивлен, насколько самоотверженно работали альвы над восстановлением бывшей резиденции Красного петуха, которую император великодушно подарил Хельви в знак благодарности за те услуги, которые оказал сын короля Готара Светлого царствующему дому альвов во время известных событий в лесу Ашух. Собственно, изначально император на радостях присудил принцу баронство, которое неизменно влекло за собой по законам Кодекса чести присоединение к имени знака клана. Так что Хельви едва не стал Красным петухом, однако человек вежливо, но твердо отказался от такой милости. После знакомства со «славными» представителями клана — Хате, Фосе, Ривом и, наконец, самим Вонге — принадлежать к нему казалось Хельви дурным тоном. В столице по-своему расценили этот отказ — не к лицу принцу крови принимать титул барона — и выслали новое предписание. Теперь официальный титул верного подданного Раги Второго звучал как наместник Западного края империи альвов, правитель Верхата и лесов Ашух. Конкурентов, которые бы мечтали занять столь почетную должность, у Хельви, как ни странно, не было. История с Черным колдуном потрясла столичных дворян, и они не нашли ничего лучшего, как объявить бывшие владения Красного петуха проклятым местом, ехать в которое было бы безумием.
   Впрочем, некоторые отпрыски знатных, но бедных фамилий поспешили приехать на развалины Верхата, чтобы составить свиту наместника и, кто знает, получить за верную службу пару драгоценных камушков из усыпальницы Ашух. Однако они были разочарованы. Большие пограничные территории, которые оказались во власти Хельви, доставляли куда больше проблем, чем материальных благ. Едва поднявшись с постели, впрочем, довольно твердо стоя на ногах благодаря искусному лечению Базла, Хельви начал принимать бесконечные делегации общин альвов, которые, к его немалому удивлению, жили в этих, казалось, пустых владениях. Представители горожан Верхата попросили нового наместника помощи в восстановлении города. Оказывается, части населения и впрямь удалось бежать из полыхающих домов, все погорельцы временно устроились в соседних деревнях, однако мечтали вернуться в родные места. Разумеется, Хельви, который смутно чувствовал часть собственной вины в том, что вырвавшийся из столицы и обезумевший от собственной безнаказанности Рив сжег славный город, не мог им отказать.
   Юноша, который был готов к тому, что альвы не поддержат чужака, ставшего волей императора повелителем их края, был поражен, с каким почтением относятся к нему его новые подданные. Правда, после того, как он поделился этой мыслью с Базлом, он с изумлением услышал о легендах, которые ходят между жителями западных окраин об их наместнике, одна другой страшнее. Чего только не рассказывали — и что он собственными зубами откусил голову зарвавшемуся Черному колдуну и разметал по камушку усыпальницу лесной девы, в которой вздумал было укрыться поджигатель Рив. Они слишком трепещут перед тобой, чтобы сметь хоть взглядом выразить свое неудовольствие тем, что ты не альв, со смехом заявил Базл. Подобное отношение к нему подданных сначала уязвило молодого правителя. Однако вскоре он перестал задумываться о таких дурацких предметах, как причина любви или нелюбви к нему альвов — слишком много забот свалилось на его голову.
   Времени для церемоний совершенно не было, так что даже традиционную клятву вассала императору Раги Второму он принес не лично, как было принято, а в письменной форме. В связи с этим приверженцы придворного этикета в Горе девяти драконов завопили, что неуч попирает законы священного Кодекса чести. Однако Раги Второй был в самом деле неглупым правителем и вовсе не настаивал на немедленной аудиенции. Возможно, он не очень-то хотел видеть принца в столице. Сури, которой удалось прислать еще прикованному к постели юноше очень нежное письмо, которое весьма способствовало скорому выздоровлению наместника, сильно скучала по своему герою. Хотя император и обещал Хельви подумать о будущем своей дочери, видно, он никак не мог примириться с ее выбором и следовал любимому правилу — довериться ходу времени, которое все расставит по своим местам.