Страница:
Напуганная центральной прессой провинция смертельно боялась "русского кровопийцу". Троцкого нигде не принимали. Почти три месяца, как перекати-поле, скитались они с женой из отеля в отель, из пансионата в пансионат. Пока, наконец, в июле не осели в Домене, близ Гренобля. В память об этом событии в 70-е годы в Гренобле был создан Институт Л. Троцкого. Супруги поселились в доме учителя Бо. Здесь они пробыли 11 месяцев, до июня 1935 г.
Пора было снова отправляться в путь. Через своего поклонника, известного художника Диего Риверу, Троцкий обратился к президенту страны Ласаро Карденасу. Почему Мексика? В памяти мексиканцев ещё были свежи воспоминания о буржуазно-демократической революции 1910-1917 гг., которая вылилась в подлинно антиимпериалистическую, антиамериканскую, с одной стороны, а с другой - в крестьянскую войну за свободу и национальную независимость. Карденас был одним из активных руководителей революции, ярким представителем мексиканского либерализма. В 30-40-е годы он занимал в правительстве Мексики ряд министерских постов. Президентом стал в 1934 г. и оставался им до 1940 г. После второй мировой войны, в 1955 г., был награжден международной Ленинской премией мира. С 1969 г. до своей смерти в 1970 г. Карденас являлся почетным президентом Всемирного Совета Мира.
В канун 1937 г. Троцкий отплыл из Норвегии. Организацию его переезда взяли на себя норвежские власти. Они предоставили ему танкер "Руфь", который следовал без пассажиров. Отплытие держалось в строгой тайне.
В пути Троцкий обдумывал свое будущее. Он отойдет от политики. Познакомится с Мексикой, Латинской Америкой вообще, продолжит изучение испанского языка, которым начал заниматься 20 лет назад в мадридской тюрьме. Наконец-то закончит прерванную работу над книгой "Жизнь Ленина".
Скитаниям Троцкого пришел конец. Он обретал долгожданное постоянство, правда, не в желанной для него Европе. Однако на душе у Троцкого по-прежнему было неспокойно. "Я покидал Европу, раздираемую ужасающими противоречиями и потрясаемую предчувствием новой войны, - писал он. - Этой всеобщей тревожностью объясняется возникновение бесчисленных политических и ложных слухов, распространяющихся по разным поводам, в том числе и по поводу меня. Мои враги искусно пользуются против меня этой атмосферой общей тревоги. Они продолжат, несомненно, свои усилия и в Новом Свете".
СЛАДКИЙ ГРЕХ ТРОЦКОГО
Троцкий в Мексике поселился в Койоакане, бывшей тогда окраиной Мехико - столицы страны, - и ставшей знаменитой благодаря проживанию там Троцкого.
В мексиканском порту Тампико Троцкого и Седову ждал сюрприз. На палубу танкера поднялась группа встречавших во главе с лидером троцкистской Социалистической рабочей партии США М. Шахтманом. Вместо приболевшего Риверы чету приветствовала его жена Фрида Кало (которая вскоре станет причиной одного из самых острых за более чем тридцатилетнюю совместную жизнь Троцкого и Седовой семейного конфликта). От имени президента Карденаса Троцкого приветствовал генерал Бельтран в сопровождении журналистов. "Идальго", личный поезд президента, отвез их в Мехико. Они поселились в приготовленном Риверой "голубом доме"
Троцкий и Седова были ошеломлены резко контрастировавшим с их скромным бытом в Норвегии сердечным приемом, условиями жизни и отношением к ним властей. Они восприняли новый дом, как неизвестную планету. Он был окружен деревьями, диковинными тропическими растениями. Громадные комнаты, украшенные фресками и картинами, напоминали залы художественной галереи. Прекрасное питание, овощи и фрукты, которые вызвали особенное удовольствие Троцкого. Было от чего прийти в приподнятое настроение
Когда он познакомился с Фридой Кало, она обращала на себя взоры мужчин куда моложе и энергичнее стареющего Троцкого. Как и её муж, Фрида была художницей, обладала тонким чутьем, прекрасными манерами, образованием. Семья Риверы жила рядом с "голубым домом" и почти ежедневно навещала его обитателей. При встречах от ударившегося в галантность Троцкого все чаще можно было услышать в виде приветствия слова "лав", "май лав". Пошел обмен записочками. Делалось это в незатейливой, с расчетом на невинную шуточку манере полуфлирта. Троцкий вкладывал записочку в книгу, которую предлагал Фриде почитать. Та отвечала ему тем же способом, возвращая очередной роман. Происходило это нередко в присутствии Диего и Натальи.
Переписка обернулась встречей на фазенде Сан Мигель Регла в 130 километрах от Мехико, которую снял для дорогих гостей Ривера. 7 июля 1937 г., сославшись на необходимость отдохнуть, поохотиться в горах, Троцкий уехал на фазенду, оставив Наталью одну. 11 июля к нему присоединилась Фрида. Узнав об этом, Седова в письме Троцкому потребовала объяснений. Между ними началась, как всегда бывает в таких ситуациях, нелепая переписка.
Наталья стеснялась даже написать полностью имя Фриды, ограничившись инициалом "Ф". Хотя внешне она оставалась спокойной, переживала чрезвычайно. Подобно Крупской, узнавшей о связи Ленина с И. Арманд, предложила Троцкому свой уход, не желая мешать его счастью.
Тогда Троцкий ударился в самобичевание. "Умоляю, перестань соревноваться с женщиной, которая значит так мало", - писал он. Значила "мало" для него, тогда как Наталья по-прежнему оставалась "всем". Троцкий писал, что "полон стыда и ненависти к себе", подписывал письма с непривычным для себя самоуничижением: "Твоя старая верная собака". Изливал душу: "Как я люблю тебя, Ната, моя единственная, моя вечная, моя верная, моя любовь, моя жертва". Несколько раз он даже пытался сравнить себя с Л. Толстым, который писал в дневниках, что прогулки верхом на лошади возрождают в нем мужские желания.
Кончилась любовная история довольно скоро. В середине июля Троцкий вернулся в Койоакан. 17 июля в госпитале Мехико ему сделали операцию аппендицита. Наталья смирилась, простив мужу его очередную измену.
Как отнесся к роману Диего Ривера, муж Фриды Кало? Он боготворил Троцкого. Изобразил фигуры Ленина и Троцкого на главной фреске в Рокфеллеровском центре в Нью-Йорке.
Ривера не выгнал их из "голубого дома", как, наверное, поступил бы любой обманутый муж. Троцкий и Седова прожили там ещё два года, пока не разразился открытый скандал по самому ничтожному поводу: появление в американском журнале "Партизан ревью" манифеста Троцкого о свободе искусства, с которым не согласился Ривера. Не в манифесте дело. Действительной причиной разрыва отношений стал флирт Троцкого с Фридой. Ривера не простил ему подлости.
Ну а сама Фрида как повела себя в столь щекотливой ситуации? Да никак. По крайней мере трагедии не сделала. Не в последнюю очередь потому, что сблизилась с Троцким не из-за любовных чувств. Сказалось обычное женское любопытство. К тому же не забудем - мексиканка, темпераментная, горячая, как солнце в тех краях. Впервые увидела самого организатора Октября! У кого не закружится голова и кому не захочется поближе узнать, что это за "диковинка"?
Фрида Кало и Диего Ривера - были своеобразной парой талантливых художников и любовная связь Фриды с Троцким не простая случайность.
Диего Ривера трижды обзаводился семьей. Первый раз он женился на русской женщине Ангелине Беловой в Париже. Жили они нищенски, в основном на заработки супруги. У них родился мертвый ребенок.
Уезжая из Парижа в Мексику, Диего бросил свою русскую подругу и учел свой первый семейный опыт: в дальнейшем он женится только на состоятельных женщинах. Второй женой его стала Гвадалупе Марин, обладательница большого доходного дома, она была красива, но фригидна. Между супругами часто происходили ссоры, как правило, заканчивавшие свирепыми драками.
Третьей женой Диего стала Фрида Кало, богатая женщина, унаследовавшая от своих родителей хорошее состояние. Она была нимфоманкой, ни в грош в постели не ставила своего мужа, а изменяла ему направо и налево. "Голубой дом", где жили Троцкие, принадлежал ей. У неё было загородное поместье, в котором и произошло её любовное свидание с Троцким.
Для Фриды Кало, убежденной троцкистки, Троцкий был кумиром - идейным и кумиром живым, во плоти. Сказать, что она его любила - нет, она с ним развлекалась. И этого развлечения ей хватило не на долго. Она была маленького роста, на две головы ниже своего мужа Диего и умерла от рака на 50 году своей жизни.
Летом 1939 г., разойдясь с Риверой, Троцкий покинул "голубой дом". Но уехал недалеко. Переселился с улицы Лондона на улицу Вены, в том же районе. За сносную цену Троцкий снял отдельный дом с садом, обнесенный кирпичным забором. Здание старое, нуждалось в ремонте, но за неимением средств сгодилось.
Правда, возникла новая сложность. Прошел слух, что ГПУ собиралось выкупить дом. Возможно, эти слухи распространяла коммунистическая и профсоюзная печать, которая постоянно вела кампании против Троцкого. Он менял страны, в которых к руководству приходили новые люди, а антитроцкистские выпады продолжались. Поэтому за долгие годы он почти привык к ним.
Он вынужден был принять контрмеры, попытаться самому перекупить дом. Сделать это оказалось непросто. Троцкому едва удавалось сводить концы с концами. Он, как и в первые месяцы на Принкипо, залез в долги. Начались поиски издательств и журналов для публикации новых произведений. Троцкий возобновил переговоры с разными институтами и библиотеками о продаже архивов. В марте 1940 г. Гарвардский университет предложил Троцкому 6 тыс. долларов за весь архив. Троцкий отказался. После непродолжительного торга он уступил за 15 тыс. долларов. Через 50 лет, в марте 1990 г., на аукционе фирмы "Суонн Гэллериз" в Нью-Йорке владелец книжного магазина "Наследие" из Лос-Анджелеса Лу Уайнстин приобрел единственное письмо Троцкого, направленное им с посыльным из Брест-Литовска Ленину, за 27 500 долларов.
Троцкий занял деньги и купил дом. Спасаясь от постоянных угроз сталинистов, местных и московских, укрепил стены и ворота, установил сигнализацию. Позднее построили надвратную вышку для часового. Дом превратился в подобие крепости. Сходство усилилось ещё более, когда установили круглосуточное дежурство. Его несли пять мексиканских полицейских снаружи и от восьми до десяти троцкистских охранников внутри. Отдежурив смену, они превращались в личных секретарей Троцкого.
Поскольку существование Троцкого все более походило на жизнь политзаключенного (каждый выезд за пределы крепости представлял чрезвычайную сложность), Троцкий должен был прятаться чуть ли не на дно машины, чтоб прохожие не видели его и не смогли узнать), у него появилось новое хобби: кактусы и кролики. Троцкий в редкие выезды за город увлеченно собирал кактусы, привозил их домой и пересаживал в кадки. Кроликами занимался в дни вынужденного затворничества. Сам кормил их, чистил клетки, словом, делал все, что полагалось.
В конце 1937 г. Троцкий узнал о том, что в Испании исчез тридцатичетырехлетний чешский гражданин Эрвин Вольф, который работал личным секретарем Троцкого. По всей видимости, в Испании он оказался с целью налаживания контактов с организаций троцкистов - ПОУМ.
Еще более ужасно для Троцкого начался 1938 г. 16 февраля вечерние мексиканские газеты поместили краткую телеграмму о смерти Льва Седова в результате хирургической операции. Троцкому об этом сообщил Диего Ривера, который самостоятельно проверил информацию. Через час Троцкий страшную весть сообщил Наталье. "Так закончился для нас день 16-го февраля, - писал Троцкий, - самый черный день в нашей личной жизни".
Смерть Льва Седова наступила неожиданно. С конца 1937 г. он чувствовал себя все хуже: бессонница, которой раньше не знал, боли в сердце и желудке, лихорадка. Возможно, это было вызвано аппендицитом. Лев со дня на день откладывал операцию. 8 февраля последовал острейший приступ. Он написал письмо, вручил жене, сказав, что его можно распечатать, если с ним что-то случится. По его просьбе Этьен, бывший при нем неотлучно (который окажется Марком (Мордкой) Зборовским, польским евреем, агентом ОГПУ), вызвал скорую помощь и отвез Леву в частную клинику, где работали русские врачи-эмигранты.
В тот же вечер его положили на стол. Операция прошла успешно, и он стал быстро поправляться. Кроме Этьена, с ним никто не общался, так как Лева категорически запретил сообщать свое местонахождение, видимо, из конспиративных целей. Так прошли четыре дня. Абсцесс возник внезапно. Лева почувствовал страшные боли в животе, потерял сознание. Его срочно прооперировали вторично. Но, не приходя в сознание, больной скончался. По этому поводу в заявлении Международного секретариата IV Интернационала сообщалось: "Лев Седов, наш товарищ Седов, сын Льва Троцкого, умер в среду 16 февраля в 11 час. 30 мин. утра. Перевезенный за несколько дней до этого в больницу, где его подвергли операции ("заворот кишок"), наш несчастный товарищ скончался от инфекции. Такова версия врачей". Похороны состоялись на кладбище Пер-Лашез в присутствии почти 2 тыс. человек.
Ни Троцкий, ни близкие Седову люди не приняли версию врачей. Вдова покойного Жанна заявила, что это дело рук ОГПУ. По некоторым косвенным данным, клиника принадлежала Обществу репатриации русских эмигрантов, все доктора и обслуживающий персонал вплоть до поваров и швейцаров также были выходцами из России. Естественно предположить, что они не испытывали добрых чувств к сыну человека, которого по праву считали главным виновником своих бед.
Троцкому стало ясно, что круг замкнулся. Он всерьез стал задумываться о самоубийстве. Каждый день начинался им с фразы: "Они нас не убили этой ночью. Они подарили нам ещё один день".
27 февраля 1940 г. Троцкий записал первые строки своего так и не завершенного "завещания". Были среди них и такие: "Наташа подошла сейчас со двора к окну и раскрыла его шире, чтоб воздух свободнее проходил в мою комнату. Я вижу ярко-зеленую полосу травы под стеной, чистое голубое небо над стеной и солнечный свет везде. Жизнь прекрасна. Пусть грядущие поколения очистят её от зла, гнета, насилия и наслаждаются ею вполне".
20 августа 1940 г. около шести часов вечера Н. И. Седова в саду их виллы в Койоакане увидела мужа с молодым человеком. Впервые он побывал здесь три месяца назад, 24 мая, как раз в тот самый злополучный день, ранним утром которого группа лиц, переодетых в форму полицейских и офицеров мексиканской армии, совершила покушение на Троцкого.
Седова поежилась, вспомнив то ужасное происшествие. В ушах все ещё слышалась беспорядочная стрельба: по стенам комнат, в которых проживала семья Троцкого, выпустили свыше 300 пуль, в окна бросили несколько зажигательных гранат. Седова получила незначительные ожоги. Троцкий и его внук оказались легко раненными.
Ответственность за покушение взял на себя знаменитый художник-монументалист Давид Альфаро Сикейрос. Когда он узнал о неудаче, то в сердцах воскликнул: "Все впустую!" Команде Сикейроса помог охранник Шилдон. Он открыл ворота, а после обстрела дома уехал с нападавшими. Вскоре за городом обнаружили его труп. Троцкий отказался поверить в причастность Шилдона к покушению. По его указанию тело предателя похоронили в саду дома Троцкого.
Одному из авторов книги удалось в 1960 году встретиться в Мехико столице Мексике, - с организатором первого покушения на Троцкого мексиканским художником Хосе Давидом Альфаро Сикейросом. Он был одним из трех великих мексиканских художников муралистов, занимавшихся фресковой живописью - нанесение красок на влажную штукатурку - фреску. Помимо Сикейроса этими художниками были: Диего Ривера и Хосе Клементе Ороско.
Когда мы встретились, Сикейрос работал над монументальным циклом "Марш человечества" - Полифорум на здании Мексиканского университета.
Сикейрос воевал в Испании на стороне республиканцев против фашизма в 1937-38 годах, командовал одной из интербригад, сражался под Теруэлем, где были одни из самых ожесточенных боев, получил чин полковника испанской республиканской армии.
Рассказ Д. А. Сикейроса:
"Все началось ещё в Испании, когда мы узнали, что генерал Карденас президент Мексики, уступив просьбам Диего Риверы и Фриды Кало, особенно Фриды, в то время убежденной троцкистки, согласился предоставить убежище Льву Троцкому в Мексике. Это вызвало страшное возмущение, что непосредственно сказалось на отношении к нам, мексиканцам, сражавшимся против фашизма в Испании на самих различных постах - от командиров бригад до командиров рот.
Мы, оставшиеся в живых мексиканцы, впервые собрались вместе на испанской земле. Мы задавали друг другу один и тот же вопрос: "Можем ли мы позволить, чтобы Троцкий сидел в Мексике под опекой правительства? Будь что будет, - сказали мы, - но штаб квартира Троцкого в Мексике должна быть уничтожена, даже если бы пришлось прибегнуть к насилию. Мы должны сделать это во имя испанского народа, с кровью которого смешалась пролитая нами кровь, во имя жизненных интересов Мексики.
Приехав в Мексику, мы сами убедились в том, о чем знали из доходивших до нас сведений. Диего Ривера приютил Троцкого в своем доме и превратил этот дом в настоящую крепость. Там свободно собирались члены так называемого IV Интернационала, приезжавших со всех концов света.
Все участники войны в Испании, добивавшиеся ликвидации штаб-квартиры Троцкого в Мексике, понимали, что наши действия в любом случае будут считаться противозаконными. Наша главная цель, или глобальная задача всей операции, состояла в следующем: захватить по возможности все документы, но любой ценой избежать кровопролития. Мы считали, что смерть Троцкого или кого-либо из его сообщников не остановит развития троцкизма, как международного движения.
Первая задача состояла в том, чтобы разоружить мексиканскую полицию, без чего мы не смогли бы проникнуть в убежище Троцкого, который превратил свой дом действительно в крепость, возведя вокруг него высокую ограду и осветив все подступы к нему. Для мексиканских полицейских построили небольшое помещение возле восточного угла ограды, откуда была проведена сигнализация на случай тревоги, и четыре - у каждого угла дома - будки, которые также были оборудованы сигнальными устройствами. Внутри дома находились баррикады, сложенные из небольших мешков с песком, имелась секретная система, с помощью которой охранники открывали дверь и устанавливали личность посетителей.
В отношении моего личного участия в этой операции скажу лишь то, что, что в мою задачу входило блокирование внешней охраны дома Троцкого, состоявшей из 35 вооруженных маузерами мексиканских полицейских, и что эту задачу я должным образом выполнил.
Я никогда не отрицал и не отрицаю того, что формально, если исходить из действующего законодательства, мое участие в нападении на дом Троцкого 24 мая 1940 года является преступлением. За это я пробыл долгое время в тюрьме, свыше трех лет в изгнании, потерял большую сумму денег, внесенную в качестве залога, и подвергся оскорбительным нападкам во внешнем мире".
Покушавшийся в душный августовский вечер, в отличие от группы Сикейроса, был один. Действовал не торопясь, взвешивая каждый шаг. Согласно записям секретарей Троцкого в журнале посещений виллы, он побывал там 12 раз. Подсчитано и общее количество времени, проведенного им на вилле: 4 часа 27 минут.
Убийца Троцкого за 12 дней до покушения общался с ним. Причем рекордное, пожалуй, время за все визиты - около часа. К тому же впервые наедине.
Позже Седова не без оснований рассматривала этот визит как своего рода генеральную репетицию убийства. Ей бросилось в глаза то, что обычно спокойный, невозмутимый молодой человек на этот раз явно нервничал. Несмотря на жару, в руках у него был плащ. Видимо, уже в это предпоследнее посещение убийца имел при себе ледоруб.
Формальным поводом для визита послужила просьба к Троцкому отредактировать статью, в которой критиковались американские троцкисты М. Шахтман и Дж. Бернхейм за отступничество от "движения". В кабинете хозяина виллы убийца устроился позади Троцкого, читавшего его статью. Это особенно не понравилось Троцкому, о чем он в тот же вечер сказал жене. Вообще вся затея со статьей и посещением весьма насторожила Троцкого. Но никаких мер предосторожности принято не было.
Удар был нанесен ледорубом в затылок. Он оказался настолько сильным, что вмятина в голове составила почти 7 сантиметров.
Троцкий издал истошный крик, вцепился в пиджак убийцы, норовя укусить его. Тот пытался увернуться. После мгновенной схватки ему это удалось. Троцкий упал, поднялся и, держась за залитую кровью голову, шатаясь побрел к выходу. Тут его подхватили охранники, которые принялись избивать находившегося в шоке убийцу. От смерти его спас Троцкий, который, прежде чем потерять сознание, успел прохрипеть: "Не трогать! Он должен говорить!"
Вскоре Троцкий пришел в себя, стал обмениваться репликами с женой и секретарями. Прибывший врач заявил, что не видит "ничего серьезного". Тем не менее раненый и покушавшийся были госпитализированы, получив всю возможную в ту пору и в тех условиях медицинскую помощь.
Утром 21 августа Троцкий сказал, что ему лучше, попросил показать статистические данные по экономике Франции. Но затем его состояние резко ухудшилось. Попытки хирурга Г. База и пяти ассистентов спасти Троцкого оказались тщетными. В 19 часов 25 минут Троцкий скончался.
Похороны состоялись через несколько дней. Люди разных политических взглядов и убеждений пришли проститься с Троцким. Он был кремирован и похоронен в саду своей виллы.
Убийцу судили и по мексиканскому уголовному кодексу приговорили к высшей мере наказания - двадцати годам тюремного заключения. Им оказался бельгийский подданный Жак Морнар, прибывший в Мексику из США в октябре 1939 г. с целью туристической поездки. В ходе расследования выяснилось, что указанные имя, фамилия и гражданство фальшивые. Под ними скрывался испанец Рамон дель Рио Меркадер.
Он родился 7 февраля 1913 г. в Барселоне в довольно состоятельной семье. Кроме него было ещё четверо детей - трое сыновей и дочь. Родители Меркадера разошлись. Мать Каридад с детьми перебралась в Париж, где вела полубогемный образ жизни. Биография Рамона типична для детей круга его родителей - учеба в лицее, армия. В 1935 г. уже находясь в Испании, он участвовал в молодежном движении. Был арестован, но вскоре освобожден пришедшим к власти правительством Народного фронта.
Летом 1938 г. в Париже Меркадера познакомили с гражданкой США, русской по происхождению, Сильвией Агеловой-Масловой, ярой троцкисткой. Агелова как раз участвовала в подготовке учредительной конференции IV Интернационала. С невыразительной внешностью, не избалованная вниманием мужчин и к тому же старше Меркадера на несколько лет, Сильвия увлеклась им не на шутку. Тем более что он старательно изображал из себя приверженца троцкизма и главное - обещал Сильвии на ней жениться. Агелова познакомила Меркадера с родной сестрой, секретарем Троцкого, курсировавшей между Парижем и Мехико. На сестру огромное впечатление произвели внешность Меркадера и безукоризненные манеры. Через сестер Меркадер вошел в доверие к чете Росмеров. Они-то и ввели его в дом Троцкого.
Прибывшие на место преступления агенты секретней полиции во главе с генералом Санчесом Салазаром обнаружили в кармане плаща Меркадера несколько страниц машинописного текста. Под ними стояли подпись убийцы и дата 20. 8. 1940. В материалах следствия этот текст фигурировал под названием "письмо Джексона-Морнара".
В нем подробно изложены мотивы убийства. Они сводились к трем положениям: разочарование в Троцком как "великом пролетарском революционере"; протест Меркадера против попытки Троцкого завербовать его для отправки в СССР для совершения террористических и диверсионных актов; возражения Троцкого против женитьбы Меркадера на Агеловой.
В письме делалась попытка всю полноту ответственности за покушение возложить на Меркадера, представить его убийцей-одиночкой, пошедшим на преступление не только по идейно-политическим, но и личным соображениям.
Этот набор мотивов убийства в разных сочетаниях, с разными вариациями деталей повторялся затем Меркадером в ходе следствия, состоявшегося через три года в Мехико суда, а также в опубликованной во время судебного разбирательства его статье "Почему я убил Троцкого".
В одиночку, без квалифицированной помощи, Меркадеру было бы не по силам осуществить такое дело. Подлинным организатором убийства был полковник НКВД Леонид Эйтингон, известный под псевдонимами Леонтьев, Котов, Рабинович. Эйтингон завербовал мать Меркадера - Каридад, сделав её своей любовницей, а через неё вовлек в дело сына. В 1939 г. в Париже Эйтингон оказался тем "незнакомцем", который, по показаниям Меркадера, вручил ему паспорт на имя канадца Джексона. Паспорт действительно принадлежал гражданину Канады, но югославу по происхождению Бабичу, погибшему в Испании бойцу интербригад.
Через Каридад Эйтингон передал Меркадеру 5 тыс. долларов для поездки за океан. Он был автором найденного у Меркадера при аресте "письма Джексона-Морнара". В день убийства Троцкого Эйтингон и Каридад ждали его неподалеку от виллы в Койоакане, чтобы вывезти по отработанному заранее маршруту. Но они не оставили Меркадера на произвол судьбы. Сперва помогли с адвокатами, а после суда облегчали отбывание срока.
Пора было снова отправляться в путь. Через своего поклонника, известного художника Диего Риверу, Троцкий обратился к президенту страны Ласаро Карденасу. Почему Мексика? В памяти мексиканцев ещё были свежи воспоминания о буржуазно-демократической революции 1910-1917 гг., которая вылилась в подлинно антиимпериалистическую, антиамериканскую, с одной стороны, а с другой - в крестьянскую войну за свободу и национальную независимость. Карденас был одним из активных руководителей революции, ярким представителем мексиканского либерализма. В 30-40-е годы он занимал в правительстве Мексики ряд министерских постов. Президентом стал в 1934 г. и оставался им до 1940 г. После второй мировой войны, в 1955 г., был награжден международной Ленинской премией мира. С 1969 г. до своей смерти в 1970 г. Карденас являлся почетным президентом Всемирного Совета Мира.
В канун 1937 г. Троцкий отплыл из Норвегии. Организацию его переезда взяли на себя норвежские власти. Они предоставили ему танкер "Руфь", который следовал без пассажиров. Отплытие держалось в строгой тайне.
В пути Троцкий обдумывал свое будущее. Он отойдет от политики. Познакомится с Мексикой, Латинской Америкой вообще, продолжит изучение испанского языка, которым начал заниматься 20 лет назад в мадридской тюрьме. Наконец-то закончит прерванную работу над книгой "Жизнь Ленина".
Скитаниям Троцкого пришел конец. Он обретал долгожданное постоянство, правда, не в желанной для него Европе. Однако на душе у Троцкого по-прежнему было неспокойно. "Я покидал Европу, раздираемую ужасающими противоречиями и потрясаемую предчувствием новой войны, - писал он. - Этой всеобщей тревожностью объясняется возникновение бесчисленных политических и ложных слухов, распространяющихся по разным поводам, в том числе и по поводу меня. Мои враги искусно пользуются против меня этой атмосферой общей тревоги. Они продолжат, несомненно, свои усилия и в Новом Свете".
СЛАДКИЙ ГРЕХ ТРОЦКОГО
Троцкий в Мексике поселился в Койоакане, бывшей тогда окраиной Мехико - столицы страны, - и ставшей знаменитой благодаря проживанию там Троцкого.
В мексиканском порту Тампико Троцкого и Седову ждал сюрприз. На палубу танкера поднялась группа встречавших во главе с лидером троцкистской Социалистической рабочей партии США М. Шахтманом. Вместо приболевшего Риверы чету приветствовала его жена Фрида Кало (которая вскоре станет причиной одного из самых острых за более чем тридцатилетнюю совместную жизнь Троцкого и Седовой семейного конфликта). От имени президента Карденаса Троцкого приветствовал генерал Бельтран в сопровождении журналистов. "Идальго", личный поезд президента, отвез их в Мехико. Они поселились в приготовленном Риверой "голубом доме"
Троцкий и Седова были ошеломлены резко контрастировавшим с их скромным бытом в Норвегии сердечным приемом, условиями жизни и отношением к ним властей. Они восприняли новый дом, как неизвестную планету. Он был окружен деревьями, диковинными тропическими растениями. Громадные комнаты, украшенные фресками и картинами, напоминали залы художественной галереи. Прекрасное питание, овощи и фрукты, которые вызвали особенное удовольствие Троцкого. Было от чего прийти в приподнятое настроение
Когда он познакомился с Фридой Кало, она обращала на себя взоры мужчин куда моложе и энергичнее стареющего Троцкого. Как и её муж, Фрида была художницей, обладала тонким чутьем, прекрасными манерами, образованием. Семья Риверы жила рядом с "голубым домом" и почти ежедневно навещала его обитателей. При встречах от ударившегося в галантность Троцкого все чаще можно было услышать в виде приветствия слова "лав", "май лав". Пошел обмен записочками. Делалось это в незатейливой, с расчетом на невинную шуточку манере полуфлирта. Троцкий вкладывал записочку в книгу, которую предлагал Фриде почитать. Та отвечала ему тем же способом, возвращая очередной роман. Происходило это нередко в присутствии Диего и Натальи.
Переписка обернулась встречей на фазенде Сан Мигель Регла в 130 километрах от Мехико, которую снял для дорогих гостей Ривера. 7 июля 1937 г., сославшись на необходимость отдохнуть, поохотиться в горах, Троцкий уехал на фазенду, оставив Наталью одну. 11 июля к нему присоединилась Фрида. Узнав об этом, Седова в письме Троцкому потребовала объяснений. Между ними началась, как всегда бывает в таких ситуациях, нелепая переписка.
Наталья стеснялась даже написать полностью имя Фриды, ограничившись инициалом "Ф". Хотя внешне она оставалась спокойной, переживала чрезвычайно. Подобно Крупской, узнавшей о связи Ленина с И. Арманд, предложила Троцкому свой уход, не желая мешать его счастью.
Тогда Троцкий ударился в самобичевание. "Умоляю, перестань соревноваться с женщиной, которая значит так мало", - писал он. Значила "мало" для него, тогда как Наталья по-прежнему оставалась "всем". Троцкий писал, что "полон стыда и ненависти к себе", подписывал письма с непривычным для себя самоуничижением: "Твоя старая верная собака". Изливал душу: "Как я люблю тебя, Ната, моя единственная, моя вечная, моя верная, моя любовь, моя жертва". Несколько раз он даже пытался сравнить себя с Л. Толстым, который писал в дневниках, что прогулки верхом на лошади возрождают в нем мужские желания.
Кончилась любовная история довольно скоро. В середине июля Троцкий вернулся в Койоакан. 17 июля в госпитале Мехико ему сделали операцию аппендицита. Наталья смирилась, простив мужу его очередную измену.
Как отнесся к роману Диего Ривера, муж Фриды Кало? Он боготворил Троцкого. Изобразил фигуры Ленина и Троцкого на главной фреске в Рокфеллеровском центре в Нью-Йорке.
Ривера не выгнал их из "голубого дома", как, наверное, поступил бы любой обманутый муж. Троцкий и Седова прожили там ещё два года, пока не разразился открытый скандал по самому ничтожному поводу: появление в американском журнале "Партизан ревью" манифеста Троцкого о свободе искусства, с которым не согласился Ривера. Не в манифесте дело. Действительной причиной разрыва отношений стал флирт Троцкого с Фридой. Ривера не простил ему подлости.
Ну а сама Фрида как повела себя в столь щекотливой ситуации? Да никак. По крайней мере трагедии не сделала. Не в последнюю очередь потому, что сблизилась с Троцким не из-за любовных чувств. Сказалось обычное женское любопытство. К тому же не забудем - мексиканка, темпераментная, горячая, как солнце в тех краях. Впервые увидела самого организатора Октября! У кого не закружится голова и кому не захочется поближе узнать, что это за "диковинка"?
Фрида Кало и Диего Ривера - были своеобразной парой талантливых художников и любовная связь Фриды с Троцким не простая случайность.
Диего Ривера трижды обзаводился семьей. Первый раз он женился на русской женщине Ангелине Беловой в Париже. Жили они нищенски, в основном на заработки супруги. У них родился мертвый ребенок.
Уезжая из Парижа в Мексику, Диего бросил свою русскую подругу и учел свой первый семейный опыт: в дальнейшем он женится только на состоятельных женщинах. Второй женой его стала Гвадалупе Марин, обладательница большого доходного дома, она была красива, но фригидна. Между супругами часто происходили ссоры, как правило, заканчивавшие свирепыми драками.
Третьей женой Диего стала Фрида Кало, богатая женщина, унаследовавшая от своих родителей хорошее состояние. Она была нимфоманкой, ни в грош в постели не ставила своего мужа, а изменяла ему направо и налево. "Голубой дом", где жили Троцкие, принадлежал ей. У неё было загородное поместье, в котором и произошло её любовное свидание с Троцким.
Для Фриды Кало, убежденной троцкистки, Троцкий был кумиром - идейным и кумиром живым, во плоти. Сказать, что она его любила - нет, она с ним развлекалась. И этого развлечения ей хватило не на долго. Она была маленького роста, на две головы ниже своего мужа Диего и умерла от рака на 50 году своей жизни.
Летом 1939 г., разойдясь с Риверой, Троцкий покинул "голубой дом". Но уехал недалеко. Переселился с улицы Лондона на улицу Вены, в том же районе. За сносную цену Троцкий снял отдельный дом с садом, обнесенный кирпичным забором. Здание старое, нуждалось в ремонте, но за неимением средств сгодилось.
Правда, возникла новая сложность. Прошел слух, что ГПУ собиралось выкупить дом. Возможно, эти слухи распространяла коммунистическая и профсоюзная печать, которая постоянно вела кампании против Троцкого. Он менял страны, в которых к руководству приходили новые люди, а антитроцкистские выпады продолжались. Поэтому за долгие годы он почти привык к ним.
Он вынужден был принять контрмеры, попытаться самому перекупить дом. Сделать это оказалось непросто. Троцкому едва удавалось сводить концы с концами. Он, как и в первые месяцы на Принкипо, залез в долги. Начались поиски издательств и журналов для публикации новых произведений. Троцкий возобновил переговоры с разными институтами и библиотеками о продаже архивов. В марте 1940 г. Гарвардский университет предложил Троцкому 6 тыс. долларов за весь архив. Троцкий отказался. После непродолжительного торга он уступил за 15 тыс. долларов. Через 50 лет, в марте 1990 г., на аукционе фирмы "Суонн Гэллериз" в Нью-Йорке владелец книжного магазина "Наследие" из Лос-Анджелеса Лу Уайнстин приобрел единственное письмо Троцкого, направленное им с посыльным из Брест-Литовска Ленину, за 27 500 долларов.
Троцкий занял деньги и купил дом. Спасаясь от постоянных угроз сталинистов, местных и московских, укрепил стены и ворота, установил сигнализацию. Позднее построили надвратную вышку для часового. Дом превратился в подобие крепости. Сходство усилилось ещё более, когда установили круглосуточное дежурство. Его несли пять мексиканских полицейских снаружи и от восьми до десяти троцкистских охранников внутри. Отдежурив смену, они превращались в личных секретарей Троцкого.
Поскольку существование Троцкого все более походило на жизнь политзаключенного (каждый выезд за пределы крепости представлял чрезвычайную сложность), Троцкий должен был прятаться чуть ли не на дно машины, чтоб прохожие не видели его и не смогли узнать), у него появилось новое хобби: кактусы и кролики. Троцкий в редкие выезды за город увлеченно собирал кактусы, привозил их домой и пересаживал в кадки. Кроликами занимался в дни вынужденного затворничества. Сам кормил их, чистил клетки, словом, делал все, что полагалось.
В конце 1937 г. Троцкий узнал о том, что в Испании исчез тридцатичетырехлетний чешский гражданин Эрвин Вольф, который работал личным секретарем Троцкого. По всей видимости, в Испании он оказался с целью налаживания контактов с организаций троцкистов - ПОУМ.
Еще более ужасно для Троцкого начался 1938 г. 16 февраля вечерние мексиканские газеты поместили краткую телеграмму о смерти Льва Седова в результате хирургической операции. Троцкому об этом сообщил Диего Ривера, который самостоятельно проверил информацию. Через час Троцкий страшную весть сообщил Наталье. "Так закончился для нас день 16-го февраля, - писал Троцкий, - самый черный день в нашей личной жизни".
Смерть Льва Седова наступила неожиданно. С конца 1937 г. он чувствовал себя все хуже: бессонница, которой раньше не знал, боли в сердце и желудке, лихорадка. Возможно, это было вызвано аппендицитом. Лев со дня на день откладывал операцию. 8 февраля последовал острейший приступ. Он написал письмо, вручил жене, сказав, что его можно распечатать, если с ним что-то случится. По его просьбе Этьен, бывший при нем неотлучно (который окажется Марком (Мордкой) Зборовским, польским евреем, агентом ОГПУ), вызвал скорую помощь и отвез Леву в частную клинику, где работали русские врачи-эмигранты.
В тот же вечер его положили на стол. Операция прошла успешно, и он стал быстро поправляться. Кроме Этьена, с ним никто не общался, так как Лева категорически запретил сообщать свое местонахождение, видимо, из конспиративных целей. Так прошли четыре дня. Абсцесс возник внезапно. Лева почувствовал страшные боли в животе, потерял сознание. Его срочно прооперировали вторично. Но, не приходя в сознание, больной скончался. По этому поводу в заявлении Международного секретариата IV Интернационала сообщалось: "Лев Седов, наш товарищ Седов, сын Льва Троцкого, умер в среду 16 февраля в 11 час. 30 мин. утра. Перевезенный за несколько дней до этого в больницу, где его подвергли операции ("заворот кишок"), наш несчастный товарищ скончался от инфекции. Такова версия врачей". Похороны состоялись на кладбище Пер-Лашез в присутствии почти 2 тыс. человек.
Ни Троцкий, ни близкие Седову люди не приняли версию врачей. Вдова покойного Жанна заявила, что это дело рук ОГПУ. По некоторым косвенным данным, клиника принадлежала Обществу репатриации русских эмигрантов, все доктора и обслуживающий персонал вплоть до поваров и швейцаров также были выходцами из России. Естественно предположить, что они не испытывали добрых чувств к сыну человека, которого по праву считали главным виновником своих бед.
Троцкому стало ясно, что круг замкнулся. Он всерьез стал задумываться о самоубийстве. Каждый день начинался им с фразы: "Они нас не убили этой ночью. Они подарили нам ещё один день".
27 февраля 1940 г. Троцкий записал первые строки своего так и не завершенного "завещания". Были среди них и такие: "Наташа подошла сейчас со двора к окну и раскрыла его шире, чтоб воздух свободнее проходил в мою комнату. Я вижу ярко-зеленую полосу травы под стеной, чистое голубое небо над стеной и солнечный свет везде. Жизнь прекрасна. Пусть грядущие поколения очистят её от зла, гнета, насилия и наслаждаются ею вполне".
20 августа 1940 г. около шести часов вечера Н. И. Седова в саду их виллы в Койоакане увидела мужа с молодым человеком. Впервые он побывал здесь три месяца назад, 24 мая, как раз в тот самый злополучный день, ранним утром которого группа лиц, переодетых в форму полицейских и офицеров мексиканской армии, совершила покушение на Троцкого.
Седова поежилась, вспомнив то ужасное происшествие. В ушах все ещё слышалась беспорядочная стрельба: по стенам комнат, в которых проживала семья Троцкого, выпустили свыше 300 пуль, в окна бросили несколько зажигательных гранат. Седова получила незначительные ожоги. Троцкий и его внук оказались легко раненными.
Ответственность за покушение взял на себя знаменитый художник-монументалист Давид Альфаро Сикейрос. Когда он узнал о неудаче, то в сердцах воскликнул: "Все впустую!" Команде Сикейроса помог охранник Шилдон. Он открыл ворота, а после обстрела дома уехал с нападавшими. Вскоре за городом обнаружили его труп. Троцкий отказался поверить в причастность Шилдона к покушению. По его указанию тело предателя похоронили в саду дома Троцкого.
Одному из авторов книги удалось в 1960 году встретиться в Мехико столице Мексике, - с организатором первого покушения на Троцкого мексиканским художником Хосе Давидом Альфаро Сикейросом. Он был одним из трех великих мексиканских художников муралистов, занимавшихся фресковой живописью - нанесение красок на влажную штукатурку - фреску. Помимо Сикейроса этими художниками были: Диего Ривера и Хосе Клементе Ороско.
Когда мы встретились, Сикейрос работал над монументальным циклом "Марш человечества" - Полифорум на здании Мексиканского университета.
Сикейрос воевал в Испании на стороне республиканцев против фашизма в 1937-38 годах, командовал одной из интербригад, сражался под Теруэлем, где были одни из самых ожесточенных боев, получил чин полковника испанской республиканской армии.
Рассказ Д. А. Сикейроса:
"Все началось ещё в Испании, когда мы узнали, что генерал Карденас президент Мексики, уступив просьбам Диего Риверы и Фриды Кало, особенно Фриды, в то время убежденной троцкистки, согласился предоставить убежище Льву Троцкому в Мексике. Это вызвало страшное возмущение, что непосредственно сказалось на отношении к нам, мексиканцам, сражавшимся против фашизма в Испании на самих различных постах - от командиров бригад до командиров рот.
Мы, оставшиеся в живых мексиканцы, впервые собрались вместе на испанской земле. Мы задавали друг другу один и тот же вопрос: "Можем ли мы позволить, чтобы Троцкий сидел в Мексике под опекой правительства? Будь что будет, - сказали мы, - но штаб квартира Троцкого в Мексике должна быть уничтожена, даже если бы пришлось прибегнуть к насилию. Мы должны сделать это во имя испанского народа, с кровью которого смешалась пролитая нами кровь, во имя жизненных интересов Мексики.
Приехав в Мексику, мы сами убедились в том, о чем знали из доходивших до нас сведений. Диего Ривера приютил Троцкого в своем доме и превратил этот дом в настоящую крепость. Там свободно собирались члены так называемого IV Интернационала, приезжавших со всех концов света.
Все участники войны в Испании, добивавшиеся ликвидации штаб-квартиры Троцкого в Мексике, понимали, что наши действия в любом случае будут считаться противозаконными. Наша главная цель, или глобальная задача всей операции, состояла в следующем: захватить по возможности все документы, но любой ценой избежать кровопролития. Мы считали, что смерть Троцкого или кого-либо из его сообщников не остановит развития троцкизма, как международного движения.
Первая задача состояла в том, чтобы разоружить мексиканскую полицию, без чего мы не смогли бы проникнуть в убежище Троцкого, который превратил свой дом действительно в крепость, возведя вокруг него высокую ограду и осветив все подступы к нему. Для мексиканских полицейских построили небольшое помещение возле восточного угла ограды, откуда была проведена сигнализация на случай тревоги, и четыре - у каждого угла дома - будки, которые также были оборудованы сигнальными устройствами. Внутри дома находились баррикады, сложенные из небольших мешков с песком, имелась секретная система, с помощью которой охранники открывали дверь и устанавливали личность посетителей.
В отношении моего личного участия в этой операции скажу лишь то, что, что в мою задачу входило блокирование внешней охраны дома Троцкого, состоявшей из 35 вооруженных маузерами мексиканских полицейских, и что эту задачу я должным образом выполнил.
Я никогда не отрицал и не отрицаю того, что формально, если исходить из действующего законодательства, мое участие в нападении на дом Троцкого 24 мая 1940 года является преступлением. За это я пробыл долгое время в тюрьме, свыше трех лет в изгнании, потерял большую сумму денег, внесенную в качестве залога, и подвергся оскорбительным нападкам во внешнем мире".
Покушавшийся в душный августовский вечер, в отличие от группы Сикейроса, был один. Действовал не торопясь, взвешивая каждый шаг. Согласно записям секретарей Троцкого в журнале посещений виллы, он побывал там 12 раз. Подсчитано и общее количество времени, проведенного им на вилле: 4 часа 27 минут.
Убийца Троцкого за 12 дней до покушения общался с ним. Причем рекордное, пожалуй, время за все визиты - около часа. К тому же впервые наедине.
Позже Седова не без оснований рассматривала этот визит как своего рода генеральную репетицию убийства. Ей бросилось в глаза то, что обычно спокойный, невозмутимый молодой человек на этот раз явно нервничал. Несмотря на жару, в руках у него был плащ. Видимо, уже в это предпоследнее посещение убийца имел при себе ледоруб.
Формальным поводом для визита послужила просьба к Троцкому отредактировать статью, в которой критиковались американские троцкисты М. Шахтман и Дж. Бернхейм за отступничество от "движения". В кабинете хозяина виллы убийца устроился позади Троцкого, читавшего его статью. Это особенно не понравилось Троцкому, о чем он в тот же вечер сказал жене. Вообще вся затея со статьей и посещением весьма насторожила Троцкого. Но никаких мер предосторожности принято не было.
Удар был нанесен ледорубом в затылок. Он оказался настолько сильным, что вмятина в голове составила почти 7 сантиметров.
Троцкий издал истошный крик, вцепился в пиджак убийцы, норовя укусить его. Тот пытался увернуться. После мгновенной схватки ему это удалось. Троцкий упал, поднялся и, держась за залитую кровью голову, шатаясь побрел к выходу. Тут его подхватили охранники, которые принялись избивать находившегося в шоке убийцу. От смерти его спас Троцкий, который, прежде чем потерять сознание, успел прохрипеть: "Не трогать! Он должен говорить!"
Вскоре Троцкий пришел в себя, стал обмениваться репликами с женой и секретарями. Прибывший врач заявил, что не видит "ничего серьезного". Тем не менее раненый и покушавшийся были госпитализированы, получив всю возможную в ту пору и в тех условиях медицинскую помощь.
Утром 21 августа Троцкий сказал, что ему лучше, попросил показать статистические данные по экономике Франции. Но затем его состояние резко ухудшилось. Попытки хирурга Г. База и пяти ассистентов спасти Троцкого оказались тщетными. В 19 часов 25 минут Троцкий скончался.
Похороны состоялись через несколько дней. Люди разных политических взглядов и убеждений пришли проститься с Троцким. Он был кремирован и похоронен в саду своей виллы.
Убийцу судили и по мексиканскому уголовному кодексу приговорили к высшей мере наказания - двадцати годам тюремного заключения. Им оказался бельгийский подданный Жак Морнар, прибывший в Мексику из США в октябре 1939 г. с целью туристической поездки. В ходе расследования выяснилось, что указанные имя, фамилия и гражданство фальшивые. Под ними скрывался испанец Рамон дель Рио Меркадер.
Он родился 7 февраля 1913 г. в Барселоне в довольно состоятельной семье. Кроме него было ещё четверо детей - трое сыновей и дочь. Родители Меркадера разошлись. Мать Каридад с детьми перебралась в Париж, где вела полубогемный образ жизни. Биография Рамона типична для детей круга его родителей - учеба в лицее, армия. В 1935 г. уже находясь в Испании, он участвовал в молодежном движении. Был арестован, но вскоре освобожден пришедшим к власти правительством Народного фронта.
Летом 1938 г. в Париже Меркадера познакомили с гражданкой США, русской по происхождению, Сильвией Агеловой-Масловой, ярой троцкисткой. Агелова как раз участвовала в подготовке учредительной конференции IV Интернационала. С невыразительной внешностью, не избалованная вниманием мужчин и к тому же старше Меркадера на несколько лет, Сильвия увлеклась им не на шутку. Тем более что он старательно изображал из себя приверженца троцкизма и главное - обещал Сильвии на ней жениться. Агелова познакомила Меркадера с родной сестрой, секретарем Троцкого, курсировавшей между Парижем и Мехико. На сестру огромное впечатление произвели внешность Меркадера и безукоризненные манеры. Через сестер Меркадер вошел в доверие к чете Росмеров. Они-то и ввели его в дом Троцкого.
Прибывшие на место преступления агенты секретней полиции во главе с генералом Санчесом Салазаром обнаружили в кармане плаща Меркадера несколько страниц машинописного текста. Под ними стояли подпись убийцы и дата 20. 8. 1940. В материалах следствия этот текст фигурировал под названием "письмо Джексона-Морнара".
В нем подробно изложены мотивы убийства. Они сводились к трем положениям: разочарование в Троцком как "великом пролетарском революционере"; протест Меркадера против попытки Троцкого завербовать его для отправки в СССР для совершения террористических и диверсионных актов; возражения Троцкого против женитьбы Меркадера на Агеловой.
В письме делалась попытка всю полноту ответственности за покушение возложить на Меркадера, представить его убийцей-одиночкой, пошедшим на преступление не только по идейно-политическим, но и личным соображениям.
Этот набор мотивов убийства в разных сочетаниях, с разными вариациями деталей повторялся затем Меркадером в ходе следствия, состоявшегося через три года в Мехико суда, а также в опубликованной во время судебного разбирательства его статье "Почему я убил Троцкого".
В одиночку, без квалифицированной помощи, Меркадеру было бы не по силам осуществить такое дело. Подлинным организатором убийства был полковник НКВД Леонид Эйтингон, известный под псевдонимами Леонтьев, Котов, Рабинович. Эйтингон завербовал мать Меркадера - Каридад, сделав её своей любовницей, а через неё вовлек в дело сына. В 1939 г. в Париже Эйтингон оказался тем "незнакомцем", который, по показаниям Меркадера, вручил ему паспорт на имя канадца Джексона. Паспорт действительно принадлежал гражданину Канады, но югославу по происхождению Бабичу, погибшему в Испании бойцу интербригад.
Через Каридад Эйтингон передал Меркадеру 5 тыс. долларов для поездки за океан. Он был автором найденного у Меркадера при аресте "письма Джексона-Морнара". В день убийства Троцкого Эйтингон и Каридад ждали его неподалеку от виллы в Койоакане, чтобы вывезти по отработанному заранее маршруту. Но они не оставили Меркадера на произвол судьбы. Сперва помогли с адвокатами, а после суда облегчали отбывание срока.