Точинов Виктор Павлович. Новая инквизиция

Сомненья прочь!
Я поведу —
Туда, где ночь
Зажжёт звезду…
 
   И кто произвёл Фагота в сатанисты? – недоуменно подумал Лесник. Исключительно сам себя. Вытатуировал на щеке летучую мышь да эпатирует публику перевёрнутыми распятиями… Ну и серу жжёт на концертах – первым рядам то ещё удовольствие. Только это все антураж, а сами тексты песен достаточно бессмысленные, вполне подходящие для попсовых шлягеров. Но сакральный смысл? Хм… Ночь – прочь, июнь – плюнь, палка – галка… Очередная пустышка.
   Он решительно пошагал к выходу. На лице охранника Никиты отразились тягостные раздумья и душевные борения. Посетитель, обязанный давно быть вышвырнутым через аварийный выход, шёл через зал – совершенно иной походкой, да ещё и с не пойми откуда взявшейся сумкой…
   Охранник сделал движение перекрыть дверь – незаконченное, скорее даже намёк на движение. Лесник не замедлил и не ускорил шага, шёл как шёл, лишь улыбнулся самой хищной из своих улыбок. Никита отступил в сторону, доказав явное интеллектуальное превосходство над подвальным братом по разуму.
   …На улице, метрах в ста от клуба, Лесника догнал менеджер Копыто.
   – Пашик звонит «крыше», – сказал он, подбегая. – А меня послал за вами проследить.
   – Следи, я же не против… Только подними воротник и надень тёмные очки. Для маскировки.
   Казалось, парень не заметил издёвки:
   – Подождите минутку. Пашик сказал не все… Эту штуку (кивок на сумку с персиком) – пытались вскрыть.
   Разговор становился интересным.
   Вскрыть персик считалось в принципе невозможным. Даже понять по внешнему виду, что это компьютер, трудно. Расчёт проектировщиков прост – люди, ставшие случайными владельцами персика, будут стараться методом тыка заставить его проигрывать диски – и активизируют блок самоуничтожения. Либо таймер отсчитает девяносто шесть часов от последнего штатного входа в систему – и блок активизируется сам.
   Но это все в теории, русские же левши и кулибины издавна славятся умением не подкреплять её практикой, а опровергать.
   – Пытались? И кто же? – спросил Лесник.
   – Я.
   – Грех винить за здоровое детское любопытство… Как успехи?
   – Успехов нет. Есть выводы. Это никакой не музыкальный центр – во-первых. Аппаратура неизвестного назначения, наверняка оборудованная каким-то маячком, позволяющим её отыскать, – во-вторых. Принадлежит службе, с которой может шутить шутки лишь полный кретин вроде Пашика, – в-третьих. Я – не кретин и не самоубийца – это в-четвёртых.
   Парень сделал паузу.
   – А пятое и самое главное – возьмите меня на работу.
   Лесник потёр виски, привязавшаяся в подвале головная боль никак не желала проходить. Очевидно, чувство юмора от этого притуплялось. Лесник даже смеяться не стал, настолько все звучало нелепо.
   – У тебя, кажется, есть работа?
   – Это не работа. Приработок на пару-тройку часов в день… Вернее, хобби с символической оплатой. Менять подгузники младенцам, присосавшимся к груди Интернета? Фу… У меня, между прочим, чёрный пояс. Вожу машину, стреляю из боевого оружия. И, не хвастаясь, – умею анализировать информацию.
   Умеешь, подумал Лесник. И использовать тоже. Что первый «нумер» у тебя на крючке, дураку понятно…
   Парень вызывал симпатию. И одновременно жалость. Шёл сейчас по лезвию ножа – и сам, похоже, не понимал, чем это может закончиться.
   – Здесь, – Лесник чуть тряхнул сумкой, – действительно не музыкальный центр. И, пока разработка не запущена в серию, – на самом деле представляет коммерческий секрет, за обладание которым может случиться нешуточная потасовка… А в остальном… Извини, но ты насмотрелся фильмов. С чего ты взял, что бытовой электроникой занимается служба, не шутящая шуток? Промышленные шпионы люди в основном мирные, в морду бьют крайне редко, оружие там одно – информация, информация, информация… Все ещё скучней, чем в интернет-клубе.
   Похоже, старания Лесника пропали зря. Юноша упрямо стремился совершить суицид – или попасть в младшие агенты Конторы таким вот нестандартным способом.
   – Так то промышленные… – безмятежно улыбнулся он. – А то вы… Я бы не удивился, если бы вы всех нас там, в подвале, и уложили – штабелем.
   И я бы не удивился, мрачно подумал Лесник. Если бы за дело взялись парни Юзефа – ничуть бы не удивился.
   Копыто зашёл с другого фланга:
   – Хорошо. Давайте поговорим чисто в сослагательном наклонении. Попробуем допустить, что существует гипотетическая служба, кадры для которой не готовят профильные учебные заведения. Организация, глубоко законспирированная, делающая серьёзные дела – и не служащая при этом вечной мишенью для журналистов. Не стеснённая в финансах – ваша приманка-"компак" лежала на витрине в «Техно-лайфе» и стоила круто, я сам приценивался, да денег не хватило… Вопрос: если бы подобная служба существовала, как бы мог вступить в её ряды доброволец?
   А почему бы и нет? – подумал Лесник. В любых правилах бывают исключения, в конце концов. Мы привыкли долго и внимательно присматриваться к человеку, приоткрывать ему маленькие фрагменты общей картины, прежде чем сделать предложение, после которого у согласившегося обратной дороги нет. В любом случае парень достоин того, чтобы к нему присмотрелись. А его догадку насчёт «маячка» в персике, хоть и ложную, – стоит оформить служебной запиской и переслать в Три Кита. Повторится такая ситуация – меньше проблем…
   – Так каковы же гипотетические действия гипотетического соискателя гипотетической должности в гипотетической конторе? – на одном дыхании выдал Копыто.
   – Ну, для начала… – сказал Лесник и понял, что тоже собирается просклонять во всех видах прилагательное «гипотетический». Вот ведь привязалось дурное слово…
   – Для начала соискателю стоило бы сделать уставную стрижку, – закончил он совсем по-другому. – Потом немного подождать, не создавая лишней суеты. И не засовывать голову во все вызывающие любопытство отверстия – чтобы её не лишиться.
   – Да, голова – ценная вещь. Даже гипотетическая… – согласился Копыто.
   – Ладно, мне пора, – сказал Лесник решительно. – Я сам тебя найду. Увидимся.
   …Ещё через сотню шагов он нырнул в кусты и протиснулся в узкий пролом бетонного ограждения какой-то вечной стройки. Постоял, выжидая, – если этот аналитик с чёрным поясом таки сунется следом, придётся объяснить ему на конкретном жизненном примере вред патологического любопытства.
   Не пришлось.
   Никого и ничего.
   Хватит на сегодня маскарадов, решил Лесник, пересекая стройку. Машина стояла далеко от «Разряда», на параллельном бульваре – не к лицу наркоману-аутсайдеру раскатывать на тачке.
   Он перемахнул через бетонный забор, аккуратно придержав сумку и не утруждаясь поиском калитки, – голова ответила на резкое движение болезненным спазмом. Лесник подумал, что пора начать таскать с собой какие-нибудь таблетки. Тридцать два года… А последние десять можно смело считать год за три, как на любой войне… Почти старик. Потом вспомнил, что под рукой есть лекарство, до сих пор не подводившее. Стоит снять напряжение, благо нынешний имидж позволяет…
   Прохожие с удивлением смотрели на ханыгу, припавшего губами к покрытой благородной паутиной бутылке «Merlot» урожая 1994 года…
   Полегчало.

Глава тринадцатая

   К домику на окраине Лесник подъехал спустя два с половиной часа после того, как покинул кафе «Разряд» – попытался по горячему следу прихватить автомобильных воров. Безрезультатно – в квартире, вычисленной по телефонному номеру, никто на звонки в дверь не реагировал, а мудрить с замком в многоквартирном доме не хотелось. По крайней мере днём. Оставалась надежда, что Пашик предупредить подельника тоже не сумеет… Хотя след казался бесперспективным – похоже, действительно совпадение.
   Затем Леснику пришлось встречаться со срочно прибывшим из Питера курьером и передавать ему персик Крокодила.
   Судя по внешнему виду прибора, пытливый юноша Копыто поработал с ним весьма осторожно. Фальш-панель «музыкального центра» менеджеру снять удалось, хоть и была она с секретом. Но, в конце концов, не бином Ньютона. Повозившись, можно разобраться, на что нажать и за что потянуть. Этого оказалось достаточно, чтобы сделать вывод о нестандартной начинке… Но добраться до неё, даже до клавиатуры с экраном, «фторый нумер» грубыми механическими методами не пытался – к счастью для себя и окружающих. Термитно-фосфорный заряд не просто превратил бы персик в лужицу расплавленного металла, но и устроил бы групповую кремацию всем, оказавшимся в радиусе двух метров.
   Обошлось – и ладно. Спецы из Трех Китов снимут все слои защиты и перелопатят содержащуюся в персике информацию. Если найдутся какие зацепки – Лесник узнает о них вторым. Первым – Юзеф.
   (Отчего научные и технические подразделения Конторы, разбросанные по всей стране и работающие под всевозможными прикрытиями, носят в совокупности такое необычное название – «Три Кита» – Лесник не знал. Услышав впервые – удивился. Но тогда, десять лет назад, удивительного пришлось узнать с избытком. Потом привык, и странным название не казалось.) …Послание, сочинённое утром от имени Крокодила, сработало.
   Но только в отношении домохозяйки. Радецки, как и следовало ожидать, в снятом жилище больше не появился.
   Лесника, расставшегося с обликом наркоши Тимона, бабка встретила без подозрений, достаточно оказалось назвать упомянутое в записке имя. Но при этом тонко намекнула на маленькую пенсию и высокие цены… Лесник намёк понял и предложил вместо возврата аванса дожить за уехавшего коллегу все оставшиеся дни. И даже немного приплатить – за беспокойство, доставленное резко сорвавшимся с места квартирантом. Пенсионерка согласилась, гордясь своим умением вести гостиничный бизнес. Новый жилец был посвящён в тайну местонахождения ключа (над дверной притолокой) и стал временным, но полноправным владельцем жилплощади.
   Это был дополнительный шанс что-то разузнать – но весьма хилый. Из беседы со старушкой выяснилось, что прежнего квартиранта она почти не видела, приходил поздно, вставал ни свет ни заря, питался в городе… О визитах посторонних к Радецки бабка ничего не знала, телефонных сообщений для него ни принимала… Не стоит особо рассчитывать, что кто-то сюда явится и поднесёт разгадку на блюдечке. Но подёргать за эту ниточку надо.
   Он прошёл в комнату, положил на стол персик – на этот раз свой. Пора изложить полученные за день результаты в ежедневном рапорте и отослать непосредственному начальству… Лесник вздохнул. Безудержная компьютеризация и развитие средств связи имели свои очевидные минусы. То ли дело раньше, в старые добрые шпионские времена… Агент собирал информацию, шифровал её (причём без всяких облегчающих эту операцию электронных устройств); потом осторожно, тщательно проверяясь, закладывал в тайник для связного, о чем извещал резидента при помощи хитрой системы условных знаков – или, не менее осторожно, проводил сеанс радиосвязи… При таком укладе какие уж ежедневные рапорты. Спокойно люди жили, неторопливо, обстоятельно. А теперь… Так пойдёт – скоро предпишут отчитываться по электронным сетям три раза в день, не считая экстренных случаев…

* * *

   Глаза Наташи лучились счастьем. Сияли надраенными пятаками, как у шестиклассницы, впервые побывавшей в секс-шопе. И, похоже, причиной тому послужило не только возвращение принца её мечты и мужчины эротических сновидений – проще говоря, меня.
   Зато у Фикуса и пятерых его отморозков вид наблюдался несколько изнурённый. М-да, большой вопрос – кто же тут кого затрахал? Пожалуй, я был несправедлив к девочке. Стоит продолжить с ней плотное знакомство, грех зарывать такие таланты в землю… И по мусорным бачкам разбрасывать – грех. Муфельная печь – самый надёжный способ. Шутка.
   – Докладывай, мой растительный друг, – приказал я Фикусу дружески.
   Доклад растения был нейтрален – ни хороших известий, ни плохих. Масяня (прозванный так за нестандартную форму черепа) покопался в телефонном щитке и сейчас прослушивал линию библиотечной мышки. Впрочем, безрезультатно. Мышка, как животным её породы и полагается, сидела в норке тихо и незаметно. Дверью Фагота никто не интересовался. Шарлатанствующая старушка вокруг дома больше не болталась. Вот и все новости.
   – Ну тогда слушай и запоминай, – сказал я. – Двоих орлов я у тебя забираю. С остальными займёшься охотой. Знаешь, как стреляют селезней с подсадной уткой? Значит так: сегодня вечером крале из восьмой квартиры позвонит хахаль. Девять шансов из десяти, что они забьют стрелку. Послушаете, куда намылились, – и туда же. Аккуратно, в затылок девке пыхтеть не надо, парень у неё тёртый… Задача: выбрать место потише и конкретно ошмонать его карманы. Будет дёргаться – дать по чайнику. Если какие заморочки – звони. Все понял, растение?
   Фикус понял. Он по жизни туповат, но я всегда объясняю доходчиво. Он и его дебилы, конечно, не гении кунг-фу, но довести кого-нибудь до инвалидности в тёмной подворотне вполне способны. Если их трое на одного, а ещё лучше – четверо. Проверим «товарища лесника» на вшивость…
   Теперь пора назначить двух добровольцев… Я оглядел команду в поисках наиболее сообразительных. Таковых не оказалось. Ничего, буду думать за троих.
   – Ты и ты. Надо доставить два места груза в больницу Семашко, к одному доброму доктору. «Газель» у подъезда, вытаскивайте оттуда тару – два ящика – и тащите в квартиру маэстро. А я присмотрю, чтобы никто не задал вам глупых вопросов. Понятно?
   Не поняли… Совсем тупые. Пришлось все делать самому – но, естественно, их руками. Потом мы покатили к доктору, подряженному мною на сверхурочную работу. Добрый доктор, кстати, носил и прозвище человеколюбивое – Жека-Потрошитель.

* * *

   Ворон с видимым удовольствием клевал кусочки печени, извлечённой Игнатом из бака для отходов – парень отличался деревенской рачительностью.
   Стук клюва по тарелке раздражал Жозефину Генриховну, мешал сосредоточиться – но прогонять своего любимца она не стала. Сама перешла в другую комнату. К Золтану она относилась лучше, чем к людям – мерзким, жадным и завистливым тварям. Тот, для кого открыты человеческие души, самые тёмные и зловонные уголки их, – тот поневоле становится мизантропом…
   …Странности вокруг колдуньи множились. Телефон Марата вдруг ответил – его голосом, записанным на плёнку. Уехал за новыми песнями, дескать… Как, когда, на чем? Машина Марата к дому не подъезжала и не отъезжала. Игнат отвлекался от наблюдения совсем ненадолго – никак не мог музыкант за это время незаметно прокрасться в свою квартиру, повесить на место брошенную у аппарата трубку, надиктовать сообщение, собрать вещи… Или на линии была неисправность, а сообщение висит на автоответчике давно?
   (Игнат и на самом деле старательно пялился в окно – за исключением краткого перерыва на гадание и уборку. И погрузку деревянных ящиков в «газель» видел. Вернее, запечатлел сетчаткой глаза – в мозгу этот факт никак не отразился…) Де Лануа подошла к полке, достала папку с фотографиями, порылась в них, выбрала одну. С большого цветного снимка смотрело лицо с татуировкой, изображавшей летучую мышь. Чёрные с фиолетовым отливом волосы уложены в причёску, напоминающую два торчащих рога. Марат готов к выступлению.
   Жозефина опустилась на диванчик в стиле ампир, провела рукой над фотографией – закрыв глаза и привычно сосредотачиваясь…
   После пассов над снимком, продолжавшихся несколько минут, она отбросила фото. Бумажный Марат выписал несколько зигзагов и упорхнул под диван. Колдунья застыла, глядя в одну точку. Результат был достигнут, хотя пальцы во время сеанса не ощутили даже лёгкого потепления и покалывания – признаков возникновения связи…
   Холод и пустота.
   Значить это могло лишь одно. Марат Сергеевич Иванов, он же Фагот – мёртв.

* * *

   Лесник убрал выдвижные клавиатуру и экран, проделал ряд манипуляций, исключающих посторонний доступ, отключил от сети шнур питания. Однако фальшпанель, возвращавшую персику облик музыкального центра, на место не поставил, отложил в сторону. Была насчёт неё одна задумка…
   Рапорт, сжато и последовательно излагавший события дня, отправлен. Никакого анализа – лишь изложение фактов.
   Но для себя стоило выстроить их в некую систему.
   Итак:
   Радецки приехал на следующий день после находки расчленённого тела Татьяны Комаровой. Провёл в Царском Селе как минимум четверо суток (или больше – если исчез не сразу по окончании последнего сеанса связи).
   И неясно, чем он тут эти дни и ночи занимался. Информация, представленная в рапортах как самолично собранная, просто-напросто позаимствована из досье Синяв-ской, о котором Крокодил не доложил. Также ни единым словом он не упомянул о причинах разработки Анны и о непонятном реферате, заказанном девушке. Ладно, Анну пока можно оставить в стороне, с ней ещё предстоит…
   Лесник на секунду задумался: а что, собственно, предстоит? Свидание? Или замаскированное под таковое оперативно-следственное мероприятие? Ладно, проехали…
   Итак, фигуранты пресловутого списка… Все, кроме ушедшего на покой Петракова-Алябьева, люди публичные, использующие свои нестандартные увлечения как рекламу собственного бизнеса – а в случае Де Лануа и как прямой источник дохода. Конечно, на арт-шоумена Каюмова надо взглянуть вживую – но, судя по материалам журналистки, того же поля ягода.
   Однако – полное впечатление, что все эти опереточные служители тёмных сил кем-то подставлены.
   Арик Хачатрян, рядом с жильём и кафе которого брошена машина Радецки. Де Лануа и Фагот-Иванов, тоже обосновавшиеся неподалёку от места находки «нивы», вдобавок в одном доме. Да одно название рок-группы: «Фаги» – должно привлечь внимание и вызвать ассоциацию с делом Мозговеда. По-гречески «Фаги» значит «Пожиратели» – не больше и не меньше… Намёк открытым текстом: ищи, рой землю именно здесь. Плюс внезапный отъезд музыканта, озвученный автоответчиком… (Мог, кстати, и не уехать – отгородиться таким способом от докучливых звонков.) В гостях у Иванова побывать завтра придётся – хотя бы и в отсутствие хозяина. Но что бы там ни обнаружилось, ясно уже сейчас: Лесника словно подводили к Фаготу – и не к нему одному… Но тогда от кого отводили? И – кто отводил?
   Радецки? Изменник и дезертир Радецки?
   Чтобы ответить на этот вопрос, надо разобраться: чем занимался Крокодил в эти четыре дня?..
   Меченой Радугой?
   По заведённому издавна порядку Контора регистрировала странные небесные явления – не придавая им, впрочем, особого значения. Ритуал, корни которого уходили в старые времена. Радуга с тёмной, почти чёрной полосой была отмечена где-то здесь, ориентировочно – над Царским Селом, в день исчезновения и смерти Комаровой… Согласно древнему пророчеству, знак этот сулил великие беды.
   Радецки, в отличие от большинства коллег, относился к небесным знамениям весьма серьёзно. Неужели настолько серьёзно, что пошёл на прямые нарушения устава и дезинформацию начальства, – и всё ради того, чтобы пуститься в погоню за небесным фантомом?
   Допустим. И что?
   Радуга – она радуга и есть. Преломление, отражение и дифракция. Люди после встречи с такими оптическими процессами не пропадают. А вот после встречи с молодыми симпатичными женщинами…
   Лесник набрал семь цифр на мобильнике и решительно сказал, дождавшись ответа:
   – Анна? Это Тимофей. За мной остался долг – лимонад и мороженое.
   Приманка была незамысловата, а ловушка проста до идиотизма – именно поэтому Лесник надеялся: сработает.
   Он запер «ниву», оставленную на том самом месте, где стояла машина Крокодила – у Московских ворот. Заглянул снаружи – фальш-панель, прикрывающая лишь опустевшее гнездо персика, видна, как на ладони.
   Расчёт был прост.
   Вариант один:
   Приятели жадного Пашика, промышляющие бомбёжкой тачек (некие Тузик и Чихарь) действительно увели персик случайно. Если бармен им все-таки рассказал, чем чревато незаконное владение странными музыкальными центрами, – то сладкая парочка за версту обойдёт машину Лесника. Если не рассказал, что логичней (на альтруиста, пекущегося о судьбе ближних, Пашик не походил, а Лесник всегда мог к нему вернуться) – то Тузик и Чихарь могут попытаться заработать ещё раз тем же способом.
   Вариант два:
   Автоворов целенаправленно послал некто, знавший, что такое персик и как с ним обходиться. Получил товар, быстро скачал информацию, и отдал пустую скорлупу обратно Тузику и Чихарю – чтобы запутать след. Тогда воры сейчас отнюдь не прячутся. Скорее наоборот – их спрятали. И не живых, естественно. Что сделает «некто», обнаружив оставленную на том же месте машину-приманку?
   Вероятно, сам внутрь не полезет. Если Тузик с приятелем все-таки живы, вновь пошлёт их. Если нет – найдёт других; шпаны, готовой к таким подвигам, вокруг хватает.
   Второй вариант маловероятен, но допустим. Хотя допускать такое не хочется. Потому что этот «некто» – бывший свой… Больше некому.
   В любом случае незваных посетителей «нивы» ждёт сюрприз. Пиронож вскроет баллон с парализующим газом мгновенно, выскочить из салона никто не успеет. А в кармане у Лесника запищит крохотный приёмник. Примитив, но может сработать.
   Отойдя на сто шагов, он оглянулся. «Нива» среди полутора десятков припаркованных машин ничем особым не выделялась. Можно надеяться, что действительно случайные люди не залезут. Красной «мазды» бизнесмена-язычника Хачатряна рядом не было, укатил куда-то… Ну и Ара-Мазда с ним, хорошо, что вновь здесь не столкнулись – не станет удивляться наличию у одного человека двух идентичных машин, различающихся лишь цветом и номером…
   И Лесник пошагал в сторону от Московских ворот. Пошёл пешком, благо расстояния в Царском Селе к пешим прогулкам располагают. Пошёл на свидание.
   Или, по-другому, – на оперативно-следственное мероприятие.
   Разные мысли посещают мальчиков, юношей и мужчин перед первым свиданием.
   Мысли Лесника были достаточно нестандартные. Он прокачивал все, связанное с девушкой, носящей имя Анна.
   Что о ней известно? Имидж синего чулка, серой библиотечной мышки безупречен. Настолько безупречен, что возникает мысль о переборе. Слишком уж классические детали собраны воедино. Мешковатая одежда. Вивальди.
   Волосы, без особых затей уложенные в пучок на затылке. Очки в пенсионерской оправе. Очки, кстати, почти без диоптрий – минус один, не более. Обычно девушки с таким зрением предпочитают не украшать носик оптическими приборами. Эта украсила…
   Всякое, конечно, бывает. Крокодил мог просто-напросто завести интрижку в свободное от своих непонятных розысков время. Бывает. Кто без греха, пусть первым бросит в него камень. Завёл интрижку и отразил в рапорте. Дабы не угодить под контролирующие очи Юзефа.
   Не слишком логично, учитывая, что многое он в рапортах не отражал, – но возможно.
   Вообще-то на традиционно принимаемый обет безбрачия Контора смотрела сквозь пальцы: все живые люди, не скопцы какие-нибудь. Однако главный принцип оставался неизменным – у сотрудника не должно быть доступных врагу незащищённых мест. В том числе жены и детей, способных стать в чужих руках рычагами влияния либо заложниками. И рискнувшие обзавестись на стороне постоянной семьёй имели шанс в один из дней прийти в пустой дом. В навсегда пустой. Юзеф в ответ на все мольбы лишь цитировал текст подписанной кровью клятвы…
   Версию о том, что Радецки скучал по женскому обществу и присмотрел соседку двух фигурантов дела, принять во внимание стоило. Но – потом, исчерпав все иные варианты.
   А что остаётся в сухом остатке из всей пустопорожней болтовни с Анной? Два факта. Первый – реферат, который она помогала сочинять – как выяснилось, для Радецки. Но какое отношение к делу имеют военно-полевые суды и некий Мочидловер, стрелявший в своего полкового командира? Загадка.
   Второй – Анна знала Фагота. Лично знала. И однозначно среагировала на первую же подачу о музыке. И – знала Де Лануа. Даже сделала крюк, пусть небольшой, но крюк, чтобы буквально подвести Лесника к ней за ручку…

Глава четырнадцатая

   Они встретились на стандартном месте свиданий – у памятника Пушкину. Чугунный Александр Сергеевич вальяжно развалился на чугунной же скамеечке. В чугунной курчавой голове явно вертелись чугунные мысли – чем лучше в этот летний вечер заняться: сочинить очередную главу «Евгения Онегина» или пополнить очередной красоткой свой донжуанский список…
   …Первым делом выяснилось, что дневной и вечерний имидж библиотечных работников весьма различаются: Анна надела мини-платье (в обтяжку!) с коротенькими рукавами, волосы уложены во что-то затейливо-модное. Очки остались – но другие, в современной оправе, гармонирующей с кулоном и серёжками. На левом плече, чуть выше локтя, – маленькая треугольная сумка-кошелёк, укреплённая на браслете (писк молодёжной моды этого сезона, между прочим). Короче говоря, вполне современная девушка.
   Так-так, подумал Лесник, а ведь ждала звонка, за час с причёской никак бы не управилась… И что бы это значило? Тьфу, совсем ты Серый Волк, заработался. Понравился ты ей, только и всего…
   – Ну и как вы собираетесь меня развлекать? – спросила Анна.
   Лесник пожал плечами.
   – Честно говоря, не представляю, чем богат ваш город по части развлечений. Какие имеются варианты?