Томас Мелоди. В сердце моем

   Вскрыв конверт, Кристофер вытащил из него единственный листок и поднес его ближе к лампе. Возможно, Алекс и не обладает поэтическим даром, чтобы сочинять цветистые фразы, но ее манера выражать свои мысли способна заставить мужчину с готовностью перепрыгнуть через любую самую высокую изгородь, лишь бы увидеть автора. Даже если этот мужчина хромает, с усмешкой подумал он. Его сердце переполняла нежность. Последние две строки в письме были робкой и неумелой попыткой намекнуть на чувственную сторону их отношений. При всей своей трогательной простоте они будили в нем неистовое сладострастие.
   Откинувшись на подушки, Кристофер дважды перечитал письмо. Он безумно, всем сердцем любил эту женщину. Его восхищала безыскусственная простота Алекс, ее преданность, даже ее нелепое, неуместное благородство. Как она могла подумать, что, отдалившись, сумеет его защитить, если одна только мысль о том, что он способен потерять ее вновь, заставляет его задыхаться от отчаяния и боли?!
   Кристофер провел рукой по распухшему бедру. Он снова и снова возвращался в своих мыслях к тому мгновению, когда оставил Алекс стоять в приемной перед кабинетом отца. И это ее растерянное лицо... Он непременно должен был остаться и все ей объяснить! Теперь ему хотелось доказать себе самому, что он вовсе не сбежал от нее – ведь Кристофер Донелли никогда еще ни от кого не бежал...
   И все же, совершенно очевидно, он это сделал, точно так же, как всю свою жизнь он бежал от самого себя.
   Независимый, не поддающийся чужому влиянию, Кристофер всегда отличался непокорным, мятежным нравом, а с возрастом к нему пришла еще и уверенность в себе. Ему нередко доводилось выступать против сильных мира сего, доказывая всем, что он не просто бедный ирландец, а нечто большее, и к тому же не менее талантлив, чем его отец. Бунтарский дух был у него в крови, и это делало его сильным и стойким.
   Закрыв глаза, Кристофер тихонько рассмеялся и впервые за последние несколько дней почувствовал, как по венам разливается тепло. Теперь он мог признаться себе в своих былых страхах, потому что больше не испытывал их. Его переполняло радостное ожидание. Алекс помогла ему испытать полноту жизни, она подарила ему чувство умиротворения взамен вечной болезненной раздвоенности, и воспоминания о прошлом перестали терзать его.
   Лежа с закрытыми глазами, Кристофер думал об Александре. Его неудержимо влекло к ней, и на то были свои, вполне очевидные причины. Он безумно желал эту женщину. Его чувственность возросла десятикратно, с тех пор как Алекс снова вошла в его жизнь, и порой он буквально терял голову от страсти. Однако здесь определенные сложности создавала его семья. Заставить клан Донелли признать серьезность его чувств будет очень не просто. Вряд ли кто-нибудь поймет его, за исключением разве что Брайанны с ее всегдашней чрезмерной романтичностью. К этому следовало добавить злобные сплетни и пересуды, которые неизбежно возникнут, если они с Алекс поженятся. Смогут ли их чувства выдержать это испытание, или же сословные предрассудки возьмут верх и ему предстоит встретить свою смерть, истекая кровью, оттого что его сердце безжалостно вырвали из груди?
   Одна лишь любовь вряд ли будет способна преодолеть все препятствия на своем пути, подумал Кристофер, зато деньги могли здесь здорово помочь. А деньги у него были. Благодаря деньгам можно рассчитывать на церковный брак. Деньги позволят найти приличного хирурга. Теперь все, что ему нужно, – это убедить Алекс, что им обоим стоит побороться за их общее будущее.
   – Скорей бы настал тот день, когда и я буду так же счастлив, получив пакете деловыми документами. – В дверях появился Райан, и Кристофер с облегчением отметил, что вместо тревоги и гнева в голосе брата звучит горькое признание неизбежного. – Ты собираешься жениться на ней?
   Кристофер охотно сделал бы все, что в его силах, чтобы смягчить удар, но, черт возьми, он уже принял решение и должен был во всеуслышание заявить об этом.
   – В ней вся моя жизнь, брат, и семье придется с этим смириться.
   Райан кивнул.
   – Вначале это будет дьявольски трудно, – заявил он с хорошо разыгранной непринужденностью. – Но через несколько лет твоя Алекс непременно обыграет нас с тобой в крокет.
   Александра сломала печать на белом конверте, который ей только что вручила Мэри, и торопливо достала сложенный лист бумаги. Письмо доставили к дверям дома, когда она садилась завтракать, и теперь с кухни доносился божественный запах свежего печенья и ветчины. А вот погода казалась на редкость унылой: небо затянули серые тучи, воздух, сырой и промозглый, затруднял дыхание. В комнате было довольно темно, и Александра поднесла листок поближе к свету.
   – Кто принес письмо, Мэри?
   – Посыльный, мэм, – он сказал, что это из конторы мистера Уильямса.
   Сердце Александры учащенно забилось.
   – Вам подлить еще кофе, мэм?
   – Оставь немного ветчины для мальчиков, Мэри. – Взгляд Александры был прикован к письму. – Они скоро придут и принесут продукты с рынка.
   Чёткий, каллиграфический почерк принадлежал Кристоферу. Александра слышала голос Мэри как будто сквозь туман и даже не пыталась разобрать слова. Ее сердце готово было выскочить из груди, по телу разливался жар. Кристофер ответил на ее письмо и даже исписал целых три страницы!
   Письмо Кристофера пробудило в ней желание прикоснуться к нему. Так ли уж она была права, пытаясь держаться вдали от него, когда желание находиться рядом доводило ее до исступления? Теперь собственные доводы уже не казались ей такими убедительными. Ей хотелось поступить так, как подсказывало сердце, и отдаться во власть своих чувств. Читая письмо Кристофера, Александра как будто снова оказалась в его объятиях, ощутила его энергию и напор, его мужскую уверенность и силу, решимость защитить ее. Кристофер любит ее и просит выйти за него замуж – чего еще она могла сейчас желать?!
   Александра сама не заметила, как оказалась в спальне. С пылающим лицом она закрыла дверь и принялась перечитывать письмо. Кристофер снова превратился в искушенного и опытного охотника, и было что-то необыкновенно волнующее в том, чтобы чувствовать себя дичью, желанной добычей. Разумеется, он знает о ее иске против Атлера, но разве остался в Лондоне хоть кто-нибудь, кто еще не слышал об этом? Ему известно и о возвращении Ричарда. Он предоставил мистеру Уильямсу полную свободу действий в отношении информации, собранной во время расследования. И еще он ждет от нее ответа на свой вопрос.
   Она хотела как можно скорее увидеть Кристофера, но он убедил ее в письме, отправленном днем позже, что им следует подождать. Конечно, он был прав – нет нужды спасать ее, когда она вовсе не нуждается в спасении. К тому же она знала, что его присутствие в ее доме даст газетчикам лишнюю пищу для сплетен, а у профессора Атлера появится возможность бросить тень на ее репутацию и настроить против нее общественное мнение.
   Но в том, что касалось деловых и юридических советов, Кристофер оказался бесценным помощником. Он предложил ей блестящий стратегический план, который она привела в действие два дня спустя, обратившись с просьбой выступить перед попечительским советом музея.
   Все это время он продолжал ждать, надеясь, что она ему ответит, но от Александры не приходило ни слова. И тогда, еще день спустя, Кристофер написал ей снова.
   «Ты не думаешь, что нам пора оставить все наши глупости и сумасбродства? Выходи за меня. К.».
   Ответ был написан и отослан немедленно.
   «Как ты можешь быть таким безрассудным? Неужели ты настолько слеп, что не видишь, чем это может для тебя обернуться? Обычно ты куда рассудительнее. А.».
   В этот день была сильная гроза. Александра с нетерпением ждала весточки от Кристофера. К тому времени Кристофер и Александра сумели организовать для себя, персональную курьерскую почту, соединив в одну цепь мальчишек, Финли и мистера Уильямса в его кабинете. Последнее письмо доставил Рыжий. Вид у него был растерзанный: бедняга промок до нитки и выглядел так, будто его только что достали из крестильной купели. После долгих заверений, что в его облике нет ничего от благочестивого праведника, Александре удалось препроводить его в дом и накормить лепешками, пока Мэри разливала по тарелкам суп.
   Торопливо взбегая вверх по лестнице к себе в кабинет, Александра на ходу развернула влажное от дождя письмо.
   «За кого ты больше боишься – за меня или за себя? Ну почему ты такая упрямая? Впрочем, именно такой ты всегда и была. К.».
   «Если я и проявляю упрямство, то исключительно ради нас с тобой. Я никогда не позволю себе стать для тебя чем-то вроде якоря, который станет удерживать тебя на месте, когда тебе нужно двигаться вперед. Вовсе не для этого я написала тебе самое первое свое письмо. Неужели ты не понимаешь, что так будет лучше для нас обоих? А.».
   На следующий день Александра получила ответ. Запершись у себя в спальне, она нетерпеливо надорвала конверт.
   «Другого пути нет. Его просто не может быть. И позволь мне сейчас попросить у тебя прощения за то, что я не сумел дать тебе всего, что ты заслуживаешь, – а ты заслуживаешь бесконечно большего. Я полюбил тебя с того самого дня, когда впервые увидел. Ты стояла одна рядом со столиком с закусками в сверкающем огнями бальном зале и выстукивала туфелькой ритм музыки, глядя, как другие танцуют. На тебе было серебристое платье. Я никогда не видел тебя прежде, но знал, кто ты такая. Причина, по которой я подошел к тебе, не делает мне чести, но вскоре это уже не имело никакого значения. Мне страстно хотелось быть с тобой. Я мечтал измениться, стать достойным тебя. Это ты заставила меня увидеть себя таким, каким я мог бы стать. Мне было знакомо чувство одиночества, но никогда в жизни я не оказывался так чудовищно, так бесконечно одинок, как после разлуки с тобой, когда думал, что потерял тебя навсегда. Мне редко доводилось видеть такую дружбу и понимание, как у нас с тобой, и, представь, я вбил себе в голову, что этого вполне достаточно для того, чтобы пожениться. Ни за что не поверю, что я неправ. Если бы я мог прийти и забрать тебя с собой прямо сейчас, я бы так и сделал. К.».
   «Даже не думай о том, чтобы прийти сюда. Ты что, не читаешь газеты? Журналисты присосались к этому делу как пиявки. Я постараюсь незаметно выйти из дома и найти возможность повидаться с тобой. Хочу дать тебе ответ лично. Между прочим, я знала, кто ты такой, еще до той нашей встречи на балу, так как дважды видела тебя в кабинете отца. Я положила на тебя глаз еще до того, как ты впервые посмотрел в мою сторону. А.».
   «Это просто замечательно, любимая. Теперь моя цель представляется мне еще более важной. Наша встреча состоится в сентябре, после свадьбы Райана. Есть еще кое-какие причины, почему тебе лучше оставаться в Лондоне, но прежде всего ты должна выиграть свою битву. Прости, если говорю загадками. С нетерпением жду твоего ответа, моя госпожа, моя милая, сердце мое.
   Навеки твой, Кристофер».
   На этот раз почерк Кристофера показался ей другим – не таким четким и без привычных завитушек. Александра бережно разгладила листы.
   – Ричард будет здесь через час, мэм, – предупредила Мэри, появившись в дверях.
   Александра все еще лежала на животе, подперев рукой подбородок, и разглядывала письмо. Ей не давало покоя чувство тревоги.
   – Спасибо, Мэри, – рассеянно ответила она.
   Сегодня утром ей пришла записка от констебля: ее просили прийти в музей. Подобное приглашение получил и Ричард.
   Александра поспешно вытащила письменные принадлежности – она собиралась потребовать от Кристофера объяснения. В его словах действительно заключалась какая-то тайна, и это ей решительно не нравилось. Неожиданно в дверь дома постучали, и она замерла с пером в руках, а затем, резко повернувшись, взглянула на часы на ночном столике. До прихода Ричарда оставалось еще полчаса.
   Из гостиной послышались голоса, и Александра в ужасе вскочила с кровати – кажется, она уже знала, кто пришел. В ту же секунду раздался настойчивый стук в дверь.
   – Миледи, – сдавленным голосом произнесла Мэри, – это его сиятельство, ваш отец.
   Когда несколько минут спустя Александра спустилась в гостиную, лорд Уэр сидел в кресле, поджидая ее? Незримый барьер, всегда окружавший его, исчез – вытянув перед собой длинные ноги, опустив руки на подлокотники кресла, он рассеянно постукивал пальцами по золотистой обивке.
   Александра остановилась на пороге гостиной, дальше идти ей не хотелось.
   При виде дочери лорд Уэр поднялся с кресла и выпрямился во весь свой огромный рост.
   – Папа?.. – Ее вопрос повис в воздухе.
   – Ты все еще не одета! – В отрывистой реплике лорда Уэра прозвучали так хорошо знакомые Александре грубые нотки, и она невольно вздрогнула. – Разве сегодня утром у тебя не назначена встреча с констеблем?
   Александра выпрямилась, стараясь справиться с изумлением и растерянностью.
   – Откуда ты знаешь?
   – Сегодня Атлер подал прошение об отставке – он уже уведомил совет попечителей и сделал заявление для прессы, а также согласился подписать письменное признание.
   Александра недоверчиво посмотрела на отца: в ее глазах читалось смятение.
   – Я... не понимаю.
   Не отводя от нее взгляда, лорд Уэр негромко пояснил:
   – Твой Донелли был прав, обвиняя... моего брата, и точно указал его мотивы. Атлер ненавидит меня. Из-за меня он хотел причинить боль и тебе. – Голос его дрогнул. – Его преступления могли бы сойти ему с рук, если бы ты повела себя иначе и не настояла на расследовании. Больше всего мне стыдно оттого, что, приди ты ко мне со всем этим несколько месяцев назад, я бы ни за что не поверил тебе. За это мне нет прощения.
   – Значит, тебе удалось-таки заключить сделку с Атлером? Для него это большая удача...
   Итак, отец снова взял бразды правления в свои руки в присущей ему властной манере.
   – Я намерен заплатить за смягчение его наказания. – Лорд Уэр окинул дочь пронзительным взглядом. – У него был выбор – или подписать признание к сегодняшнему утру, иди предстать перед судом. Вряд ли он мог рассчитывать на то, что правосудие проявит к нему милосердие, и, разумеется, ему вовсе не хотелось провести остаток своих дней там, куда его неминуемо сослали бы. Теперь же он может рассчитывать на некоторое смягчение, а тебе не придется свидетельствовать в суде.
   Александру охватил гнев. Она заранее готовилась пройти через десяток судов и допросов, какими бы жестокими и унизительными они ни оказались. Атлер заслуживал тюремного заключения, он заработал себе железный ошейник до конца своих дней.
   – Только не говори, что ты сделал это из благородных побуждений, папа: ты просто боялся скандала, который неминуемо разразился бы, если бы дело дошло до суда!
   – Хочешь ты этого или нет, но так будет лучше для тебя, Лекси... и для Донелли тоже. Я не принимал никаких решений и не пытался ничего исправить. Это сделала ты, – тихо сказал Уэр. – Ты, Ричард и... Кристофер. Я лишь взял на себя ответственность за то, чтобы расследование было проведено честно. Это станет моим последним делом, прежде чем я уйду на покой.
   Александра мрачно уставилась в пол; ее охватило чувство глубокого разочарования. Отец изо всех сил пытался перекинуть мостик черед разделявшую их пропасть: даже упоминая имя Кристофера, он был подчеркнуто вежлив. И все же она не могла простить отцу то, как он поступил с Кристофером, да и вряд ли когда-нибудь сможет.
   – Папа, Ричард будет сопровождать меня сегодня, и мистер Уильямс тоже. – Александра шагнула в гостиную. – Тебе хочется знать, что мы составляем единый фронт, в то время как нас уже ничто не связывает. Мне действительно очень жаль, что у тебя больше не осталось семьи, но ты сам виноват в этом. Так что если тебе больше нечего мне сказать...
   Лорд Уэр отвернулся к окну. Он не был больше могущественным дипломатом, способным управлять собственной вселенной. В своем темном официальном костюме отец показался Александре почти стариком. В этом уютном доме, где все дышало женственностью, он выглядел жалким и нелепым. Быть может, теперь он и сам ощущал, насколько неуместно здесь его присутствие.
   У Александры больно кольнуло в груди, когда она увидела, каким слабым и беспомощным стал этот суровый человек, и она с трудом поборола в себе желание спросить, захватил ли он свои сердечные капли.
   Лорд Уэр откашлялся и взглянул на дочь:
   – Четыре дня назад я написал нашему консулу в Танжер насчет... моего внука. У них есть возможность найти записи о том, где покоятся его останки. Я хотел бы перевезти твоего сына домой, в Уэр.
   Прежде чем Александра успела ответить, из ее горла вырвалось глухое рыдание.
   – Ты знаешь, где его могила? Где она, папа?
   Лорд Уэр хотел было что-то сказать, но вдруг, как будто приняв какое-то решение, сунул руку в карман сюртука и достал толстый потрепанный конверт. Немного помедлив, глядя с горечью на рваные края конверта, он положил его на чайный столик рядом с изящным канапе.
   – Не знаю, зачем я хранил это столь долго, но здесь ты найдешь все. Все письма, которые ты писала ему из дипломатического представительства, и все, что приходило от него на твое имя из Индии. – Лорд Уэр заговорил тише, его душило волнение. – Я не знал, как еще я могу защитить тебя, Лекси. Тебе было всего семнадцать. Он сильно пил... Каково отцу видеть такое? Я сражался за тебя как умел.
   Александра взяла в руки конверт и заглянула внутрь. Там были письма десятилетней давности – дюжины писем, написанных Кристофером и ею самой. Она покачнулась, слезы застилали ей глаза.
   С ужасом посмотрев на отца, Александра упала на канапе, мучительно пытаясь взять себя в руки.
   – Он писал тебе почти каждую неделю. Писал, не получая от тебя ответа, и продолжал писать даже после того, как пришли бумаги о признании вашего брака недействительным, а вместе с ними твое письмо, где ты отказывалась опротестовать это решение.
   – Я думала, он сам этого хочет. – У Александры сжалось сердце от невыносимой боли. – И все эти годы он считал, что я недостаточно любила его, чтобы бороться за право быть с ним...
   – Он послал последнее письмо всего за несколько дней до восстания, когда его гарнизон оказался в осаде.
   – Почему ты решил отдать мне эти письма сейчас?
   – Неужели я, проведя столько лет на дипломатической службе, не могу договориться о перемирии с собственной дочерью?
   О перемирии? Какая чудовищная самонадеянность! Если бы Александра могла, она бы рассмеялась. Прошлое никуда не исчезло оттого, что ее отец собрался наконец успокоить свою совесть. Он, видите ли, решил пересмотреть свое отношение к человеку, чью жизнь едва не разрушил, и даже предпринял последнюю попытку примирения с дочерью, а также думает перевезти домой останки своего внука.
   – Что там случилось? – прошептала Александра, не поднимая глаз. – Скажи мне, папа. Что случилось с Кристофером в Индии?
   Лорд Уэр, тяжело опираясь на трость, сел в кресло.
   – Донелли по праву можно считать одним из самых отважных защитников гарнизона сэра Лоренса в Канпуре. Даже я не стану отрицать храбрость этого человека.
   Лорд Уэр называл имена хорошо знакомых ему людей, которые ничего не говорили Александре, но это не имело значения. Трагические события в Индии были ей хорошо известны: они заставили ужаснуться весь мир. После трехмесячной осады гарнизон в Канпуре подвергся полному уничтожению. Это была самая настоящая кровавая бойня, в которой погибли все – мужчины, женщины, дети...
   – Капитан Донелли был одним из четырех человек, уцелевших в этой мясорубке. Но даже после этого он продолжал сражаться до самого окончания войны – служил офицером разведки в подчинении у бригадного генерала Нилла и воевал на передовой линии фронта, пока не был ранен, спасая жизнь генералу. К тому времени он стал обладателем уже трех наград. Я кое-что подправил в его досье и передал сведения о нем вместе с его послужным списком куда следовало. Через год после его возвращения в Англию Донелли был удостоен звания рыцаря – ее величество королева оказала ему эту честь.
   – И ты думал, этого будет достаточно, папа? – дрожащим от гнева голосом спросила Александра.
   – Обстоятельства сложились так, что я все равно не мог ничего изменить. Я вовсе не собирался посылать парня на войну. Он мог предстать перед трибуналом за то, что натворил в Танжере, и тогда его непременно посадили бы в тюрьму. А еще его могли отправить в Крым или в какой-нибудь пограничный гарнизон. Он был солдатом, Лекси, и, рано или поздно, все равно попал бы в самое пекло.
   – Так все-таки ты приложил руку к тому, что «Ди энд Би» отстранили от участия в проекте?
   – Нет. – Лорд Уэр печально покачал головой. – Просто одна из конкурирующих компаний сумела доказать свое финансовое превосходство. Фирме «Донелли энд Бейли» было отказано исключительно из-за отсутствия у них необходимого опыта, и только. Хотя, если честно, я убежден, что военное ведомство заморозит этот проект и он вряд ли будет когда-либо реализован. Туннель под Ла-Маншем, ведущий на континент, представляет слишком большую угрозу для национальной безопасности. Это абсурдная идея.
   – Силы небесные! – Александра подняла глаза к потолку. – Поверить не могу, что мы пустились в обсуждение проблем национальной безопасности. – Она вытерла слезы и выпрямилась. – Кристофер просил тебя держаться подальше от его компании. Думаю, он говорил вполне серьезно.
   Встав с канапе, Александра принялась мерить шагами комнату. Она любила Кристофера всем сердцем, а отец заставил ее когда-то сделать выбор между ними. Подобные вещи так легко не забываются. Со стороны отца глупо рассчитывать уладить все с помощью одного откровенного разговора. К тому же что-то еще оставалось недосказанным, и это чувство вызывало у нее смутное беспокойство.
   Александра остановилась и повернулась к отцу. Почему могущественный лорд Уэр вдруг оказался на стороне Кристофера? Зачем он вернул ей эти письма и сделал свое мучительное признание?
   Она посмотрела на конверт с письмами, и в голове ее мелькнула ужасная догадка. Кровь отхлынула от ее лица.
   – Ты узнал что-то о моем сыне, правда?
   – Констебль уже ждет, Лекси, – произнес в ответ лорд Уэр тем непререкаемым тоном, который обычно означал, что разговор окончен. Он нетерпеливо взял в руки шляпу.
   – Но... – Александра, шагнув к отцу, встала перед ним. – Ты еще должен сказать, где похоронен мой сын.
   – Боже милостивый! – прорычал Уэр. – Этот Донелли самый настоящий ирландский сукин сын. Больше десяти лет он терзал меня. Я вполне мог бы найти в его действиях что-нибудь противозаконное и отправить его под суд, если бы ты только захотела.
   – Папа!
   – И все же, вынужден признаться, я уважаю те чувства, которыми он руководствовался. – Видимо, лорд Уэр сказал больше, нежели хотел. Он нерешительно взглянул на дочь, как будто собираясь нарушить клятву, но быстро взял себя в руки. – Твой сын похоронен в Карлайле, Лекси, – Донелли перевез его туда много лет назад, еще до того, как была разрушена старая церковь при казармах.
   Внезапно Александра почувствовала, что задыхается, как будто ее горло сжала чья-то безжалостная рука.
   – Ты, должно быть, что-то перепутал, – прошептала она, силясь проглотить ком в горле, и, нащупав на груди медальон, зажала его в кулаке. Но, посмотрев отцу в глаза, Александра поняла, что он не ошибся. В своем расследовании он был так же скрупулезен, как Кристофер в своем. Ей захотелось одним ударом кулака разрушить мир своих фантазий, который в последние месяцы она наполнила доверием, уважением и искренностью. Итак, все эти годы Кристофер знал...
   Однако лорд Уэр на этот раз вовсе не выказывал желания бросить ей в лицо свое излюбленное «Я же тебе говорил». Александра присмотрелась к нему внимательнее и застыла, пораженная внезапным открытием.
   – Ты восхищаешься его поступком? – взволнованно спросила она. Ее голос прозвучал неожиданно хрипло. – Поэтому и принес сегодня этот пакет с письмами?
   Лорд Уэр пробормотал в ответ что-то неопределенное и вытащил из кармана часы.
   – Я не жду, что меня пригласят на свадьбу, но полагаю, она все равно состоится, с моего благословения или без. – С громким щелчком закрыв крышку часов, он резко повернулся на каблуках. – Мы непременно опоздаем, если ты немедленно не оденешься. У меня в карете есть газета, я подожду тебя там.
   Альфред распахнул дверь перед бывшим хозяином, когда тот гордо прошествовал из гостиной к выходу. В дверях лорд Уэр обернулся и еще раз взглянул на дочь, потом надел шляпу и вышел. В его взгляде промелькнула целая гамма чувств, среди которых Александра успела отметить спокойную уверенность, уважение и одобрение. Никогда прежде отец не смотрел на нее так.
   Конечно, это не могло искупить его прежние грехи, но зато она больше не боялась отца и не опасалась, что не сможет без него обойтись. Правда, ей уже никогда больше не работать в музее, но и с этим она справится. И пусть так называемый свет думает о ней все, что ему заблагорассудится, – она* и это переживет.
   Внезапно у нее за спиной появился Ричард.
   – Я все еще не знаю, осмелюсь ли когда-нибудь называть твоего отца дядюшкой, – весело сказал он.