Страница:
— Есть только пять, о которых стоит говорить, эн. — Она сосчитала на пальцах. — Марито, Энато, Миато, Ренито и Нинто.
— Не Энато, — возразил Укатонен. — Он не умеет принимать решения. А Марито слишком молода. Ей понадобится еще лет пять на подготовку.
— Тогда три — Миато, Ренито и Нинто.
— Все они годятся, но кто наилучший?
— Ренито — старая, но ее бейми — Кина — уже достиг моего возраста. Если выбрать Ренито, то Кина будет ждать долго-долго, чтобы стать старейшиной.
— К тому же Кина — мужчина, они необходимы Нармолому. Остаются Миато и Нинто.
— Нинто — моя тарина. Я могу быть необъективной.
— Ты скоро станешь энкаром, кене. Надо учиться принимать решения по таким вопросам. Скажи мне, что ты думаешь о Миато и Нинто.
— Они примерно одного возраста, эй. Ситика Миато чуть было не выбрали главным старейшиной, а Миато входит в деревенский Совет. Мой ситик очень уважал Миато. И всегда спрашивал у него совета. Миато известен своей справедливостью и мудростью. Я уверена, его решения всегда будут верны.
— А Нинто?
— Нинто была воспитана Илто. Он очень полагался на ее мнение. Она отлично разбирается в людях и часто видит проблему еще до того, как та возникла. Ты видел, как много она помогала мне с Иирин. Она очень интересуется этими новыми существами. Она умна, наблюдательна и доброжелательна. И Нинто, и Миато могут быть главным старейшиной, эн. Между ними очень трудно сделать выбор. Я не могу.
Желто-серый блик прошел по телу Укатонена.
— Я знаю, кене. Это моя проблема. И я должен выбрать между этими двумя. — По его телу прошла улыбка. — Я надеялся, что твой совет мне поможет. Думаю, что придется говорить с ними обоими.
Сначала они отыскали Нинто. Она сидела в своей комнате — плела веревку. Нинто отложила работу, когда они вошли, и предложила им фруктового сока.
— Кене, я хотел бы поговорить с тобой о том, что бы ты сделала, если б стала главной старейшиной?
Уши Нинто растопырились, и она порозовела от неожиданности. Он долго переводила глаза с Укатонена на Анито и обратно.
— Почему ты говоришь со мной об этом? Есть гораздо более опытные и мудрые старейшины, из которых и следует выбирать.
— Потому, что я считаю тебя достойной, — ответил Укатонен. — Хочешь ли ты стать главной старейшиной?
Анито видела, как пробегает по Нинто тень нерешительности.
— Было бы честью для меня идти по следам моего ситика, эн. И я очень люблю Нармолом. Но…
— Что «но»?
— Верно ли, что ты берешь с собой Анито, чтобы сделать из нее энкара?
— Да, кене, мне придется это сделать. Она нуждается в обучении, чтобы получить статус энкара к тому времени, когда вернутся новые существа, с которыми ей придется иметь дело.
— Тогда я уйду вместе с ней и стану энкаром. Я не хочу быть среди претендентов на место главного старейшины. Я сказала бы об этом и раньше, знай я, что ты думаешь обо мне.
— Нет! — запротестовала Анито. — Ты не должна этого делать, Нинто. Пожалуйста, не покидай из-за меня Нармолом!
Опять по телу Нинто прошла рябь улыбки.
— Это моя жизнь, Анито. Я хочу уйти с тобой и учиться всему, что касается нового народа. — Она поглядела на Укатонена. — Тебе ведь нужно как можно больше людей, которые знакомы с ними. Я знаю Иирин лучше всех в деревне, кроме Анито.
— А как же Нармолом? — воскликнула Анито. — Как же Баха?
— Баха готов стать старейшиной и будет заботиться о моей атве. Мне будет не хватать Нармолома, но без тебя и без нашего ситика он опустеет для меня. Укатонен и Иирин научили меня, что жизнь существует и за пределами Нармолома. Время бежит, и если энкары примут меня…
— Они с радостью сделают это, — сказал энкар. — Нам очень нужны такие старейшины.
— А кого вы еще прочили на место главного старейшины? — спросила Нинто.
— Миато.
— Хороший выбор. При нем Нармолом станет еще краше.
— Спасибо, — сказал Укатонен. — Нинто, я хочу, чтобы ты знала: ты еще не связана словом. Если хочешь изменить решение, то можешь.
Нинто покачала головой:
— Я решила.
Укатонен показал, что понял и что благодарен.
— Мне надо сообщить Миато, что он — мой выбор на место главного старейшины.
После обычных выражений протеста в связи со своей неподготовленностью Миато согласился занять это место. Деревенские удивились, но были довольны выбором энкара. Ловкость и скорость, с которыми Миато отрастил себе новую ногу, произвели на всех большое впечатление. Их поразило и то, какую цену запросил Укатонен за свое решение. Вместо того чтобы потребовать кого-то из деревенских старейшин в энкары, как это обычно практиковалось, Укатонен попросил, чтобы следующие пять новых старейшин были мужчинами, а семеро тинок, которых возьмут в бейми, тоже были самцами.
Цвета, в которые окрасились нынешние старейшины-самцы, выразили подавленный протест. Дело в том, что они в сезон нереста очень высоко ценились именно по причине своей малочисленности, и деревенские самки тащили им множество даров за благосклонность. Зато самки были теперь в полном восторге.
Пир в честь избрания Миато был невероятно пышен. Благодарные селяне принесли множество даров Укатонену — консервированные деликатесы и всякую всячину — что было принято им с благодарностью. Жители деревни устроили кворбирри, излагавший историю Нармолома. К удивлению и радости Анито, последний акт повествовал о том, как Илто нашел в лесу новое существо и как он умер. Такова была новая глава, добавленная к официальной истории деревни. Роль Илто исполняла Нинто, а Укатонен играл роль нового существа, да так, что жители много и охотно смеялись. С ролью он справился отлично, хотя и имел всего лишь один день на подготовку. Иирин прекрасно поняла все, что делал Укатонен, и хохотала вместе со всеми жителями деревни. Она присоединилась к восторженной ряби аплодисментов после окончания представления.
Наконец праздник кончился, и Анито отправилась в свою комнату, оставив Иирин и Моуки помогать в уборке остатков пира. В комнате оказался Укатонен, укладывавший свой мешок.
— Ты уходишь? — спросила Анито, когда он поднял глаза.
Укатонен ответил утвердительно.
— Но… почему?
— Я пробыл тут долго. У вас теперь есть главный старейшина, и я, если останусь, буду ему мешать.
— Куда же ты пойдешь?
— Побываю в нескольких соседних деревнях, потом поговорю с другими энкарами. Им следует знать об Иирин.
— Но тебе же будет одиноко! — воскликнула Анито.
Укатонен изобразил на груди пожатие плеч.
— Я энкар. Привык к одиночеству. — Он положил в мешок еще что-то и туго затянул его. — Я оставил кое-какие подарки, которые не мог унести с собой. Ты сохранишь их до моего возвращения?
Анито ответила согласием, стараясь скрыть серую пелену печали.
Укатонен вскинул мешок на плечи.
— Жди меня к концу месяца менандо. — Он выглянул за дверь. — Отлично, почти все спят. Я хочу уйти потихоньку. — Он вышел на балкон. — Проводишь меня до вершины, кене?
Анито высветила согласие и последовала за ним вверх по стволу. Они вышли в прохладную влажную тьму. Иирин и Моуки наблюдали за тем, как тинки убирают запачканные едой листья, оставшиеся после пира. Они сразу заметили вышедших из ствола Укатонена и Анито. Уши Моуки поднялись, когда он увидел заплечный мешок Укатонена.
— Я пришел проститься, — сказал энкар.
— Ты уходишь? — спросили Иирин и Моуки одновременно. Яркий цвет радости исчез под серой пеленой печали.
— Почему? — спросила Иирин.
— Время пришло, — ответил энкар. — Но я вернусь через несколько месяцев.
— Но как же я одна буду воспитывать Моуки? — воскликнула Иирин.
— Ты и Моуки очень хороши друг для друга. Я вам не нужен. Если понадобится помощь — есть Анито и вся деревня тенду, готовая дать совет.
У Моуки был цвет мокрой глины. Он тронул энкара за ногу. Тот нагнулся.
— Ты позаботишься об Иирин, пока меня не будет?
Моуки кивнул, его серый цвет чуть-чуть посветлел.
— Конечно, эн.
— Это хорошо, — ответил тот. — Я уверен, что ты с этим справишься.
Кожа Моуки стала почти лазурной от гордости, хотя слабая примесь печали все же ложилась на голубизну. Укатонен любовно провел костяшками по его плечу. Потом повторил то же с Иирин.
— Позаботься о Моуки.
С Анито Укатонен простился с последней. Та почувствовала, как волна симпатии захлестывает ее.
— Мне будет не хватать тебя, — сказала она мелкими личными символами.
— Мне тоже будет не хватать тебя, кене, — ответил он. — Побереги себя, пока меня не будет.
Затем повернулся и исчез среди ветвей. Анито взглянула на остальных, таких же серых от горя, как и она сама. Потом дотронулась до их плеч.
— Пойдем, — сказала она. — Уже поздно. Пора спать.
— Не Энато, — возразил Укатонен. — Он не умеет принимать решения. А Марито слишком молода. Ей понадобится еще лет пять на подготовку.
— Тогда три — Миато, Ренито и Нинто.
— Все они годятся, но кто наилучший?
— Ренито — старая, но ее бейми — Кина — уже достиг моего возраста. Если выбрать Ренито, то Кина будет ждать долго-долго, чтобы стать старейшиной.
— К тому же Кина — мужчина, они необходимы Нармолому. Остаются Миато и Нинто.
— Нинто — моя тарина. Я могу быть необъективной.
— Ты скоро станешь энкаром, кене. Надо учиться принимать решения по таким вопросам. Скажи мне, что ты думаешь о Миато и Нинто.
— Они примерно одного возраста, эй. Ситика Миато чуть было не выбрали главным старейшиной, а Миато входит в деревенский Совет. Мой ситик очень уважал Миато. И всегда спрашивал у него совета. Миато известен своей справедливостью и мудростью. Я уверена, его решения всегда будут верны.
— А Нинто?
— Нинто была воспитана Илто. Он очень полагался на ее мнение. Она отлично разбирается в людях и часто видит проблему еще до того, как та возникла. Ты видел, как много она помогала мне с Иирин. Она очень интересуется этими новыми существами. Она умна, наблюдательна и доброжелательна. И Нинто, и Миато могут быть главным старейшиной, эн. Между ними очень трудно сделать выбор. Я не могу.
Желто-серый блик прошел по телу Укатонена.
— Я знаю, кене. Это моя проблема. И я должен выбрать между этими двумя. — По его телу прошла улыбка. — Я надеялся, что твой совет мне поможет. Думаю, что придется говорить с ними обоими.
Сначала они отыскали Нинто. Она сидела в своей комнате — плела веревку. Нинто отложила работу, когда они вошли, и предложила им фруктового сока.
— Кене, я хотел бы поговорить с тобой о том, что бы ты сделала, если б стала главной старейшиной?
Уши Нинто растопырились, и она порозовела от неожиданности. Он долго переводила глаза с Укатонена на Анито и обратно.
— Почему ты говоришь со мной об этом? Есть гораздо более опытные и мудрые старейшины, из которых и следует выбирать.
— Потому, что я считаю тебя достойной, — ответил Укатонен. — Хочешь ли ты стать главной старейшиной?
Анито видела, как пробегает по Нинто тень нерешительности.
— Было бы честью для меня идти по следам моего ситика, эн. И я очень люблю Нармолом. Но…
— Что «но»?
— Верно ли, что ты берешь с собой Анито, чтобы сделать из нее энкара?
— Да, кене, мне придется это сделать. Она нуждается в обучении, чтобы получить статус энкара к тому времени, когда вернутся новые существа, с которыми ей придется иметь дело.
— Тогда я уйду вместе с ней и стану энкаром. Я не хочу быть среди претендентов на место главного старейшины. Я сказала бы об этом и раньше, знай я, что ты думаешь обо мне.
— Нет! — запротестовала Анито. — Ты не должна этого делать, Нинто. Пожалуйста, не покидай из-за меня Нармолом!
Опять по телу Нинто прошла рябь улыбки.
— Это моя жизнь, Анито. Я хочу уйти с тобой и учиться всему, что касается нового народа. — Она поглядела на Укатонена. — Тебе ведь нужно как можно больше людей, которые знакомы с ними. Я знаю Иирин лучше всех в деревне, кроме Анито.
— А как же Нармолом? — воскликнула Анито. — Как же Баха?
— Баха готов стать старейшиной и будет заботиться о моей атве. Мне будет не хватать Нармолома, но без тебя и без нашего ситика он опустеет для меня. Укатонен и Иирин научили меня, что жизнь существует и за пределами Нармолома. Время бежит, и если энкары примут меня…
— Они с радостью сделают это, — сказал энкар. — Нам очень нужны такие старейшины.
— А кого вы еще прочили на место главного старейшины? — спросила Нинто.
— Миато.
— Хороший выбор. При нем Нармолом станет еще краше.
— Спасибо, — сказал Укатонен. — Нинто, я хочу, чтобы ты знала: ты еще не связана словом. Если хочешь изменить решение, то можешь.
Нинто покачала головой:
— Я решила.
Укатонен показал, что понял и что благодарен.
— Мне надо сообщить Миато, что он — мой выбор на место главного старейшины.
После обычных выражений протеста в связи со своей неподготовленностью Миато согласился занять это место. Деревенские удивились, но были довольны выбором энкара. Ловкость и скорость, с которыми Миато отрастил себе новую ногу, произвели на всех большое впечатление. Их поразило и то, какую цену запросил Укатонен за свое решение. Вместо того чтобы потребовать кого-то из деревенских старейшин в энкары, как это обычно практиковалось, Укатонен попросил, чтобы следующие пять новых старейшин были мужчинами, а семеро тинок, которых возьмут в бейми, тоже были самцами.
Цвета, в которые окрасились нынешние старейшины-самцы, выразили подавленный протест. Дело в том, что они в сезон нереста очень высоко ценились именно по причине своей малочисленности, и деревенские самки тащили им множество даров за благосклонность. Зато самки были теперь в полном восторге.
Пир в честь избрания Миато был невероятно пышен. Благодарные селяне принесли множество даров Укатонену — консервированные деликатесы и всякую всячину — что было принято им с благодарностью. Жители деревни устроили кворбирри, излагавший историю Нармолома. К удивлению и радости Анито, последний акт повествовал о том, как Илто нашел в лесу новое существо и как он умер. Такова была новая глава, добавленная к официальной истории деревни. Роль Илто исполняла Нинто, а Укатонен играл роль нового существа, да так, что жители много и охотно смеялись. С ролью он справился отлично, хотя и имел всего лишь один день на подготовку. Иирин прекрасно поняла все, что делал Укатонен, и хохотала вместе со всеми жителями деревни. Она присоединилась к восторженной ряби аплодисментов после окончания представления.
Наконец праздник кончился, и Анито отправилась в свою комнату, оставив Иирин и Моуки помогать в уборке остатков пира. В комнате оказался Укатонен, укладывавший свой мешок.
— Ты уходишь? — спросила Анито, когда он поднял глаза.
Укатонен ответил утвердительно.
— Но… почему?
— Я пробыл тут долго. У вас теперь есть главный старейшина, и я, если останусь, буду ему мешать.
— Куда же ты пойдешь?
— Побываю в нескольких соседних деревнях, потом поговорю с другими энкарами. Им следует знать об Иирин.
— Но тебе же будет одиноко! — воскликнула Анито.
Укатонен изобразил на груди пожатие плеч.
— Я энкар. Привык к одиночеству. — Он положил в мешок еще что-то и туго затянул его. — Я оставил кое-какие подарки, которые не мог унести с собой. Ты сохранишь их до моего возвращения?
Анито ответила согласием, стараясь скрыть серую пелену печали.
Укатонен вскинул мешок на плечи.
— Жди меня к концу месяца менандо. — Он выглянул за дверь. — Отлично, почти все спят. Я хочу уйти потихоньку. — Он вышел на балкон. — Проводишь меня до вершины, кене?
Анито высветила согласие и последовала за ним вверх по стволу. Они вышли в прохладную влажную тьму. Иирин и Моуки наблюдали за тем, как тинки убирают запачканные едой листья, оставшиеся после пира. Они сразу заметили вышедших из ствола Укатонена и Анито. Уши Моуки поднялись, когда он увидел заплечный мешок Укатонена.
— Я пришел проститься, — сказал энкар.
— Ты уходишь? — спросили Иирин и Моуки одновременно. Яркий цвет радости исчез под серой пеленой печали.
— Почему? — спросила Иирин.
— Время пришло, — ответил энкар. — Но я вернусь через несколько месяцев.
— Но как же я одна буду воспитывать Моуки? — воскликнула Иирин.
— Ты и Моуки очень хороши друг для друга. Я вам не нужен. Если понадобится помощь — есть Анито и вся деревня тенду, готовая дать совет.
У Моуки был цвет мокрой глины. Он тронул энкара за ногу. Тот нагнулся.
— Ты позаботишься об Иирин, пока меня не будет?
Моуки кивнул, его серый цвет чуть-чуть посветлел.
— Конечно, эн.
— Это хорошо, — ответил тот. — Я уверен, что ты с этим справишься.
Кожа Моуки стала почти лазурной от гордости, хотя слабая примесь печали все же ложилась на голубизну. Укатонен любовно провел костяшками по его плечу. Потом повторил то же с Иирин.
— Позаботься о Моуки.
С Анито Укатонен простился с последней. Та почувствовала, как волна симпатии захлестывает ее.
— Мне будет не хватать тебя, — сказала она мелкими личными символами.
— Мне тоже будет не хватать тебя, кене, — ответил он. — Побереги себя, пока меня не будет.
Затем повернулся и исчез среди ветвей. Анито взглянула на остальных, таких же серых от горя, как и она сама. Потом дотронулась до их плеч.
— Пойдем, — сказала она. — Уже поздно. Пора спать.
19
Следующие три месяца прошли без особых событий. Джуна преимущественно занималась научной работой, записывая сведения о десятках новых видов растений и животных и внося множество дополнений в лингвистическую программу. Каждый день приносил что-нибудь новое. Время летело, результаты получались интереснейшие.
Моуки необыкновенно быстро научился читать и печатать и вскоре уже сам вносил нужные данные во второй компьютер. Хотя стандартный письменный язык Моуки еще кишел ошибками и был не слишком словарно богат, но взгляд Моуки отличался остротой и особенно хорошо схватывал детали, благодаря чему его описания животных и растений нередко содержали наблюдения, которые Джуна пропустила. Она даже стала поручать ему проверку ее наблюдений, прежде чем их каталогизировать.
Анито с головой погрузилась в жизнь деревни, она исполняла обязанности младшего старейшины, куда включались такие работы, которые старейшины с более высоким рангом считали для себя зазорными. Поскольку в свое время Анито была бейми главного старейшины, то она многие вещи знала очень хорошо. Джуна помогала ей, собирая фрукты, добывая мед из деревьев на, принадлежавших Анито, ловя рыбу в высыхающих прудах, оставшихся после наводнения.
Укатонен вернулся за три дня до окончания месяца менано. Деревенский люд собрался толпой, искренне радуясь его появлению. Он приветствовал их со своим обычным слегка отстраненным достоинством и вежливо принял гостеприимство, предложенное Миато, включавшее и ночлег в комнате вождя. Анито, Моуки и Иирин он встретил с той же формальной вежливостью, как и других жителей деревни. Анито услали готовить пиршество. Она взяла с собой Иирин, Моуки и нескольких тинок — собирать фрукты и другую еду.
Все вернулись с туго набитыми сумками. Анито поручила тинкам выкладывать листья-тарелки и чистить большие блюда, на которых вносили еду. Иирин и Моуки помогали готовить и раскладывать кушанья. Когда все предстало перед глазами ожидавших старейшин, зрелище оказалось весьма внушительным.
Миато оглядел приготовления критическим оком.
— Мне стыдно, что у нас не нашлось ничего лучшего, эй, чтобы приветствовать тебя, — сказал он, пользуясь самым формальным языком. — Окажи нам честь и вкуси с нами эту скудную пищу.
Илто тоже пользовался такими формулами вежливости, обращаясь к почетным гостям, вспомнила Анито. Она все еще тосковала по своему ситику.
Укатонен взглянул на нее, тщательно сохраняя на лице невозмутимое выражение.
— Благодарю тебя, кене, — сказал он Миато. — Тут всего достаточно.
Когда все формальные правила вежливости были соблюдены, старейшины приступили к еде. Анито стояла рядом, указывая тинкам, какие блюда следует пополнить, какие унести прочь.
Наконец старейшины стали откидываться и вежливо рыгать.
— Мне стыдно, что у нас нет еще еды, чтобы предложить ее тебе, эн, — сказал Миато, хотя на тарелках-листьях еще лежали горы снеди.
— Все хорошо, — ответил Укатонен, как будто его желудок не торчал шаром на высоком и худощавом теле. — Я не стал бы обременять вас своим голодом, кене. Особенно в том случае, когда пришел просить тебя и твою деревню об услуге.
— Нармолом в долгу у тебя, эн, особенно после всего того, что ты для нас сделал. Если есть что-то, в чем ты нуждаешься, мы с радостью поможем тебе в этом.
Анито подавила смешок. Сразу видно, что Миато занимает свой пост недавно. Ее ситик никогда бы не дал такого ко многому обязывающего обещания, особенно энкару.
— Я хотел бы взять Анито, Иирин и Моуки на месяц-полтора с собой.
— Тогда Анито пропустит брачный сезон.
— Она нерестилась с лайли-тенду. Я приведу ее обратно, чтобы она успела вовремя отложить яйца, так что Нармолом не понесет ущерба и получит своих нейри. Моя просьба очень важна, иначе я не обратился бы к вам с нею. Другие энкары тоже хотят познакомиться с новым существом и поговорить с Анито об Иирин.
Миато помолчал, погладил подбородок, будто обдумывая решение, которое, как знали все присутствующие, было давно уже принято.
— Когда вы уходите?
— С твоего разрешения, кене, завтра.
Миато высветил знак согласия.
— Благодарю тебя, кене, — сказал Укатонен. — Энкары в долгу перед тобой за твою благожелательность.
Разговор перешел на местные дела. Укатонен расспрашивал о жителях деревни, проявляя удивительное знание событий, имевших место уже после его ухода из Нармолома. На старейшин это произвело сильное впечатление, но Анито была уверена, что Укатонен, прежде чем прийти в деревню, несколько дней внимательно наблюдал за нею.
Анито сделала тинкам знак убирать еду. Когда остатки еды и блюда были убраны, она спустилась вниз, легла в свою теплую и влажную постель и мгновенно уснула.
Укатонен разбудил Моуки и Иирин рано утром. Джуна, еще сонная, привстала на своей постели.
— Что это? — спросила она, зевая.
— Начинай складывать вещи. Мы уходим в поход. Энкары хотят тебя видеть.
Джуна взглянула на Анито, которая еще спала на своем лиственном ложе.
— Пусть поспит, — сказал Укатонен. — Вчера она легла спать очень поздно.
Они сложили в мешки те дары деревни, которые Укатонен получил еще раньше. Сделав это, Моуки приготовил легкий завтрак из фруктов и сотового меда, а потом разбудил Анито.
Деревенские провожали их до выхода из дупла, а потом и до границ Нармолома, от души желая им счастливого пути. Нинто была последней, кто попрощался с ними. Она дотронулась до плеча Анито.
— Да будет твой путь легок, — сказала она. — Возвращайся скорее.
Джуна видела, что Анито ответила подруге той же лаской.
— Вернусь, — сказала она и повернулась лицом к цели путешествия.
Они двинулись на север в глубь материка, туда, где высились одетые в зелень горы. Спустя неделю, пройдя весьма тяжелый путь, путники пересекли низкую древнюю горную гряду со сглаженными вершинами. Там были уже совсем другие джунгли: деревья выше и с более широкими кронами, чем те, к которым привыкла Джуна. Ветви деревьев были покрыты эпифитами и густо усыпаны плодами.
— Это лес энкаров, — сказал Укатонен, когда Джуна обратила внимание на изменившийся характер леса. — Тайфуны сюда не заходят. От них защищают те горы, которые мы недавно пересекли.
— Немного похож на лес возле деревень, но только более ухоженный.
— Мы собираем семена самых сильных и самых плодоносящих деревьев как на побережье, так и в глубине материка, — сказал Укатонен. В течение тысяч поколений мы отбираем и улучшаем их. Гуано от лайли-тенду и зеленый камень от людей гор делают землю плодородной. Энкары занимаются этим с незапамятных времен. Нам приходится кормить больше народу на меньших лесных площадях, чем это бывает в деревнях, а расширять свои границы нам некуда, как это делают на-тенду, когда джунгли вблизи деревень становятся менее продуктивными.
— Но я думала, что энкары бродят в одиночку, — удивилась Анито.
— Очень часто, но иногда нам требуется место для отдыха или для встреч с другими энкарами. Тогда мы приходим сюда или в какую-нибудь из других наших долин вблизи берега и отдыхаем, учимся и готовим новых энкаров. — Укатонен помолчал, а потом сказал: — Вам придется тут немного подождать. Я дам знать остальным, что мы уже пришли.
Он взобрался на вершину дерева и испустил громкий, низкий и раскатистый крик. Прислушался и повторил снова. Где-то вдали раздался ответный крик. Укатонен отозвался на него.
Через полчаса, прыгая по верхушкам деревьев, появились четыре энкара. Они приветствовали Укатонена объятиями и дружескими касаниями костяшек пальцев.
— Анито, Иирин, Моуки, — сказал Укатонен, — это Опатонен, Бесатонен, Гаритонен и Хутатонен.
Каждый из энкаров поднимал подбородок, когда произносилось его имя. Все были выше деревенских тенду и обладали вытянутыми серьезными лицами. Они двигались с непринужденной грацией, свойственной Укатонену. Даже если б Джуна вообще ничего не знала о тенду, она поняла бы, что Укатонен и эти четверо принадлежат к какой-то особой и родственной группе.
Изящные проводники вели их по кафедральному собору леса, где лиственный потолок был испещрен солнечными пятнами, и наконец вывели к невысокому холму в центре круга, образованного гигантскими деревьями. Хутатонен издал громкий раскатистый крик, и тут же появились десятки тенду, спустившись с деревьев или выйдя из подлеска, только что казавшегося безлюдным.
Все энкары собрались вокруг холма и явно чего-то ждали. Анито тронула Укатонена за руку.
— Это все энкары? — спросила она маленькими, но почтительными символами.
Укатонен слегка улыбнулся.
— Да, это все энкары.
— Я никогда раньше не видела одновременно столько даже простых тенду, — продолжала Анито.
— Но это только одна из групп. Есть и другие, они разбросаны по всей стране тенду.
— А сколько же энкаров здесь? — спросила Джуна.
— Меньше, чем было когда-то раньше, — ответил он. — Большая часть этих деревьев наполовину пусты.
Хутатонен дотронулся до руки энкара, сделав знак говорить. Укатонен вышел на вершину ораторского холмика.
— Многие из вас знают меня. Я — Укатонен из Совета Трех Рек. Я направлялся в Лайнан на побережье, когда встретил Анито из Нармолома, которая с этим новым существом тоже шла в Лайнан.
Укатонен вызвал Анито, чтобы она рассказала энкарам о том, как они нашли новое существо и как ее ситик Илто трансформировал его. Потом снова заговорил Укатонен; он рассказал о своем решении для старейшин Лайнана и о своем решении разрешить Иирин усыновить Моуки. После этого он вызвал Джуну.
Джуна стояла на холме под внимательными спокойными взглядами энкаров, наблюдавших за ней с широко растопыренными ушами, выдававшими скрытое любопытство. Она не совсем точно представляла себе роль энкаров в обществе тенду, но знала, что эта роль важна. Она проглотила слюну; горло, несмотря на влажный воздух, пересохло.
— Я приветствую вас от имени моего народа, — сказала она, пользуясь самыми официальными символами. — Мы прибыли сюда в поисках дружбы и знаний. Уничтожение леса вблизи Лайнана произошло по ошибке. Мой народ сделает все, что можно, чтобы возместить этот ущерб. Тенду отнеслись ко мне очень великодушно и доброжелательно, и я им бесконечно благодарна. Спасибо.
Джуна отступила за спину Укатонена, который подал знак Хутатонену, после чего все сошли с ораторского холма. Джуна ждала, что энкары соберутся сейчас вокруг нее подобно деревенскому люду, но они проявляли к ней лишь вежливый и спокойный интерес. Моуки держал ее за руку, подавленный присутствием такого множества энкаров. Анито, видимо, тоже мало что понимала. Все трое шли сквозь толпу вслед за Укатоненом, останавливаясь, когда он здоровался со старыми друзьями или обменивался новостями с энкарами из отдаленных сборищ или Советов.
Потом энкары занялись гостями и отвели их в пустующую комнату на верхних ярусах одного из деревьев. Анито и Моуки сбросили с плеч свои тяжелые мешки и сели, прислонясь к стене, совершенно измученные перенесенным волнением.
— Вы двое оставайтесь и отдыхайте, а мы с Иирин отправимся за водой, едой и постелями, — распорядился Укатонен.
Джуна и Укатонен спустились в кладовку, где нашли несколько пустых сосудов для воды и скатанные циновки. Циновки они оставили у двери Анито и Моуки, а сами пошли искать листву для постелей. Для старейшины из высшей касты физический труд должен был бы рассматриваться как унижение.
— Разве не тинки и бейми занимаются такими делами? — спросила Джуна.
— У нас нет тинок, — ответил Укатонен. — Если они к нам попадают, мы отправляем их за холмы в деревни на-тенду.
— Почему?
— Мы очень редко берем бейми. Поэтому тинкам тут делать нечего, раз их никто не усыновляет. Мы в этих местах не нерестимся.
— Не нереститесь? — удивилась Джуна. — Но я же видела, как ты участвовал в нересте с морским народом.
— Мы размножаемся в других местах; с морскими людьми, в деревнях. Но не здесь. Это не деревня, это место встреч энкаров. Большинство живут здесь недолго, а потом уходят.
— Мне кажется, вам очень одиноко, — заметила Джуна, начиная понимать страх некоторых деревенских перед перспективой стать энкаром.
— Мы избегаем уз, которые связывали бы нас с другими. Это улучшает наши способности принимать верные решения. Но иногда бывает очень трудно, — произнес Укатонен.
— А как же с Анито? Она, кажется, не очень рада, что станет энкаром?
Серый туман печали окутал тело Укатонена.
— Такова уж ее судьба — стать энкаром. Я бы очень хотел, чтобы она осталась в своей деревне и стала бы мудрой старейшиной. Она обладает всеми данными, чтобы стать такой, но она сделается энкаром, и как можно скорее.
— Почему?
— Из-за тебя, — ответил он. — Никто из нас не знает тебя лучше, чем она.
— А ты? Ты знаешь меня ничуть не хуже.
— Меня одного мало, — ответил Укатонен. — И Анито — мало. И даже Моуки, который наверняка понимает тебя лучше нас всех, тоже не хватит. Вот почему мы тут, среди энкаров, куда обычно никто из деревенских не попадает. Энкары должны понять тебя, Иирин. Нам нужно узнать тебя, а через тебя — весь ваш народ. Я видел лишь немногое из того, что могут твои люди, но достаточно, чтобы понять — они огромная сила. Я смотрел на тебя и на твои говорящие камни, и кровь моя от страха превращалась в воду.
— Мне очень жаль, — проговорила Джуна. — Я вовсе не хотела пугать тебя. Как же мне вас убедить?
— Этого ты не можешь. И не должна. Мне надо видеть тебя такой, какая ты есть.
— Я хочу, чтобы ты стал моим другом, — сказала Джуна.
— Я — энкар, Иирин. У меня нет друзей. — Укатонен протянул ей пару сосудов для воды. — Пойдем, у нас много работы.
Анито помогла Моуки расстелить циновки. Этот удивительный, плодоносный, древний лес, населенный только энкарами, приводил ее в трепет. Все тут отличалось от деревенской жизни, все тут было стерильным и холодным. Тут не было ни бейми, ни тинок, тут не жили повседневной и шумной жизнью. Лес был слишком отрегулированный, слишком ручной. Он вышел из гармонии и пришел к совершенству. И это мучило ее. Она томилась по хаосу жизни в Нармоломе, где изо всех сил старались поддерживать равновесие в дикой природе, одновременно получая от леса все необходимое деревне.
Здесь же, где люди жили в условиях высокой плотности, ненужные растения и вредные животные просто безжалостно выпалывались, как сорняки. Анито понимала необходимость этого, но все равно ненавидела. Если таково ее будущее, то она вовсе не уверена, что хочет его. Теперь-то она поняла, почему Илто выбрал смерть, а не изгнание.
Раздался шорох и нерешительный, какой-то вопрошающий скрип у двери. Анито выглянула. Там стоял энкар с охапкой листьев для постели. Это был один из тех четырех, которые вели их через лес.
— Я подумал, что это может пригодиться, — сказал он. — А еще я принес воды на тот случай, если ты захочешь напиться.
— Большое спасибо, эн, — ответила она.
— Мы рады вам. Меня зовут Гаритонен.
— А я — Анито.
— Я знаю. Я видел, как Укатонен говорил, что ты станешь его ученицей. А я только в прошлом году кончил свое обучение.
— Было трудно? — спросила Анито, удивляясь, что он выдержал столь долгое пребывание вдали от дома.
— Сначала очень тяжело. Я все время вспоминал деревню и жуть как боялся жить здесь со всеми этими энкарами. Но потом меня заинтересовала работа. Когда я стал изучать практику энкаров, я перестал бояться и перестал чувствовать себя одиноким. Тут есть много такого, чему стоит научиться, и очень много интересных дел.
Рябь улыбки пробежала по коже Анито, когда она вспомнила, как Укатонен удивлял селян знанием деревенских событий, а на самом деле следил за деревней несколько дней.
— Думаю, я понимаю тебя, — сказала она. — Но тебе одиноко?
— Иногда, — признался он. Потом опустил глаза, и кожа его посерела. — Расскажи, какое оно есть, это новое существо.
— Иирин? Сначала она мало что понимала. Говорить не могла, еле-еле взбиралась на деревья. Но она быстро учится. Охотиться пока не научилась, плести корзины — тоже. Но успехи и тут есть.
— Я слыхал о состязании в Лайнане, когда копали землю. Это правда, что она измотала двух самых сильных бейми?
— Да, но она и себя довела до серьезной болезни. — Анито отвернулась, стыдясь. — Это была моя ошибка. Я рассердилась, когда деревенские начали издеваться над ней, и сказала, что она может копать землю лучше их всех. Тут мне гордиться нечем.
— Но вышло хорошо, да и ты чему-то научилась, разве не так?
Она ответила знаком согласия.
Моуки необыкновенно быстро научился читать и печатать и вскоре уже сам вносил нужные данные во второй компьютер. Хотя стандартный письменный язык Моуки еще кишел ошибками и был не слишком словарно богат, но взгляд Моуки отличался остротой и особенно хорошо схватывал детали, благодаря чему его описания животных и растений нередко содержали наблюдения, которые Джуна пропустила. Она даже стала поручать ему проверку ее наблюдений, прежде чем их каталогизировать.
Анито с головой погрузилась в жизнь деревни, она исполняла обязанности младшего старейшины, куда включались такие работы, которые старейшины с более высоким рангом считали для себя зазорными. Поскольку в свое время Анито была бейми главного старейшины, то она многие вещи знала очень хорошо. Джуна помогала ей, собирая фрукты, добывая мед из деревьев на, принадлежавших Анито, ловя рыбу в высыхающих прудах, оставшихся после наводнения.
Укатонен вернулся за три дня до окончания месяца менано. Деревенский люд собрался толпой, искренне радуясь его появлению. Он приветствовал их со своим обычным слегка отстраненным достоинством и вежливо принял гостеприимство, предложенное Миато, включавшее и ночлег в комнате вождя. Анито, Моуки и Иирин он встретил с той же формальной вежливостью, как и других жителей деревни. Анито услали готовить пиршество. Она взяла с собой Иирин, Моуки и нескольких тинок — собирать фрукты и другую еду.
Все вернулись с туго набитыми сумками. Анито поручила тинкам выкладывать листья-тарелки и чистить большие блюда, на которых вносили еду. Иирин и Моуки помогали готовить и раскладывать кушанья. Когда все предстало перед глазами ожидавших старейшин, зрелище оказалось весьма внушительным.
Миато оглядел приготовления критическим оком.
— Мне стыдно, что у нас не нашлось ничего лучшего, эй, чтобы приветствовать тебя, — сказал он, пользуясь самым формальным языком. — Окажи нам честь и вкуси с нами эту скудную пищу.
Илто тоже пользовался такими формулами вежливости, обращаясь к почетным гостям, вспомнила Анито. Она все еще тосковала по своему ситику.
Укатонен взглянул на нее, тщательно сохраняя на лице невозмутимое выражение.
— Благодарю тебя, кене, — сказал он Миато. — Тут всего достаточно.
Когда все формальные правила вежливости были соблюдены, старейшины приступили к еде. Анито стояла рядом, указывая тинкам, какие блюда следует пополнить, какие унести прочь.
Наконец старейшины стали откидываться и вежливо рыгать.
— Мне стыдно, что у нас нет еще еды, чтобы предложить ее тебе, эн, — сказал Миато, хотя на тарелках-листьях еще лежали горы снеди.
— Все хорошо, — ответил Укатонен, как будто его желудок не торчал шаром на высоком и худощавом теле. — Я не стал бы обременять вас своим голодом, кене. Особенно в том случае, когда пришел просить тебя и твою деревню об услуге.
— Нармолом в долгу у тебя, эн, особенно после всего того, что ты для нас сделал. Если есть что-то, в чем ты нуждаешься, мы с радостью поможем тебе в этом.
Анито подавила смешок. Сразу видно, что Миато занимает свой пост недавно. Ее ситик никогда бы не дал такого ко многому обязывающего обещания, особенно энкару.
— Я хотел бы взять Анито, Иирин и Моуки на месяц-полтора с собой.
— Тогда Анито пропустит брачный сезон.
— Она нерестилась с лайли-тенду. Я приведу ее обратно, чтобы она успела вовремя отложить яйца, так что Нармолом не понесет ущерба и получит своих нейри. Моя просьба очень важна, иначе я не обратился бы к вам с нею. Другие энкары тоже хотят познакомиться с новым существом и поговорить с Анито об Иирин.
Миато помолчал, погладил подбородок, будто обдумывая решение, которое, как знали все присутствующие, было давно уже принято.
— Когда вы уходите?
— С твоего разрешения, кене, завтра.
Миато высветил знак согласия.
— Благодарю тебя, кене, — сказал Укатонен. — Энкары в долгу перед тобой за твою благожелательность.
Разговор перешел на местные дела. Укатонен расспрашивал о жителях деревни, проявляя удивительное знание событий, имевших место уже после его ухода из Нармолома. На старейшин это произвело сильное впечатление, но Анито была уверена, что Укатонен, прежде чем прийти в деревню, несколько дней внимательно наблюдал за нею.
Анито сделала тинкам знак убирать еду. Когда остатки еды и блюда были убраны, она спустилась вниз, легла в свою теплую и влажную постель и мгновенно уснула.
Укатонен разбудил Моуки и Иирин рано утром. Джуна, еще сонная, привстала на своей постели.
— Что это? — спросила она, зевая.
— Начинай складывать вещи. Мы уходим в поход. Энкары хотят тебя видеть.
Джуна взглянула на Анито, которая еще спала на своем лиственном ложе.
— Пусть поспит, — сказал Укатонен. — Вчера она легла спать очень поздно.
Они сложили в мешки те дары деревни, которые Укатонен получил еще раньше. Сделав это, Моуки приготовил легкий завтрак из фруктов и сотового меда, а потом разбудил Анито.
Деревенские провожали их до выхода из дупла, а потом и до границ Нармолома, от души желая им счастливого пути. Нинто была последней, кто попрощался с ними. Она дотронулась до плеча Анито.
— Да будет твой путь легок, — сказала она. — Возвращайся скорее.
Джуна видела, что Анито ответила подруге той же лаской.
— Вернусь, — сказала она и повернулась лицом к цели путешествия.
Они двинулись на север в глубь материка, туда, где высились одетые в зелень горы. Спустя неделю, пройдя весьма тяжелый путь, путники пересекли низкую древнюю горную гряду со сглаженными вершинами. Там были уже совсем другие джунгли: деревья выше и с более широкими кронами, чем те, к которым привыкла Джуна. Ветви деревьев были покрыты эпифитами и густо усыпаны плодами.
— Это лес энкаров, — сказал Укатонен, когда Джуна обратила внимание на изменившийся характер леса. — Тайфуны сюда не заходят. От них защищают те горы, которые мы недавно пересекли.
— Немного похож на лес возле деревень, но только более ухоженный.
— Мы собираем семена самых сильных и самых плодоносящих деревьев как на побережье, так и в глубине материка, — сказал Укатонен. В течение тысяч поколений мы отбираем и улучшаем их. Гуано от лайли-тенду и зеленый камень от людей гор делают землю плодородной. Энкары занимаются этим с незапамятных времен. Нам приходится кормить больше народу на меньших лесных площадях, чем это бывает в деревнях, а расширять свои границы нам некуда, как это делают на-тенду, когда джунгли вблизи деревень становятся менее продуктивными.
— Но я думала, что энкары бродят в одиночку, — удивилась Анито.
— Очень часто, но иногда нам требуется место для отдыха или для встреч с другими энкарами. Тогда мы приходим сюда или в какую-нибудь из других наших долин вблизи берега и отдыхаем, учимся и готовим новых энкаров. — Укатонен помолчал, а потом сказал: — Вам придется тут немного подождать. Я дам знать остальным, что мы уже пришли.
Он взобрался на вершину дерева и испустил громкий, низкий и раскатистый крик. Прислушался и повторил снова. Где-то вдали раздался ответный крик. Укатонен отозвался на него.
Через полчаса, прыгая по верхушкам деревьев, появились четыре энкара. Они приветствовали Укатонена объятиями и дружескими касаниями костяшек пальцев.
— Анито, Иирин, Моуки, — сказал Укатонен, — это Опатонен, Бесатонен, Гаритонен и Хутатонен.
Каждый из энкаров поднимал подбородок, когда произносилось его имя. Все были выше деревенских тенду и обладали вытянутыми серьезными лицами. Они двигались с непринужденной грацией, свойственной Укатонену. Даже если б Джуна вообще ничего не знала о тенду, она поняла бы, что Укатонен и эти четверо принадлежат к какой-то особой и родственной группе.
Изящные проводники вели их по кафедральному собору леса, где лиственный потолок был испещрен солнечными пятнами, и наконец вывели к невысокому холму в центре круга, образованного гигантскими деревьями. Хутатонен издал громкий раскатистый крик, и тут же появились десятки тенду, спустившись с деревьев или выйдя из подлеска, только что казавшегося безлюдным.
Все энкары собрались вокруг холма и явно чего-то ждали. Анито тронула Укатонена за руку.
— Это все энкары? — спросила она маленькими, но почтительными символами.
Укатонен слегка улыбнулся.
— Да, это все энкары.
— Я никогда раньше не видела одновременно столько даже простых тенду, — продолжала Анито.
— Но это только одна из групп. Есть и другие, они разбросаны по всей стране тенду.
— А сколько же энкаров здесь? — спросила Джуна.
— Меньше, чем было когда-то раньше, — ответил он. — Большая часть этих деревьев наполовину пусты.
Хутатонен дотронулся до руки энкара, сделав знак говорить. Укатонен вышел на вершину ораторского холмика.
— Многие из вас знают меня. Я — Укатонен из Совета Трех Рек. Я направлялся в Лайнан на побережье, когда встретил Анито из Нармолома, которая с этим новым существом тоже шла в Лайнан.
Укатонен вызвал Анито, чтобы она рассказала энкарам о том, как они нашли новое существо и как ее ситик Илто трансформировал его. Потом снова заговорил Укатонен; он рассказал о своем решении для старейшин Лайнана и о своем решении разрешить Иирин усыновить Моуки. После этого он вызвал Джуну.
Джуна стояла на холме под внимательными спокойными взглядами энкаров, наблюдавших за ней с широко растопыренными ушами, выдававшими скрытое любопытство. Она не совсем точно представляла себе роль энкаров в обществе тенду, но знала, что эта роль важна. Она проглотила слюну; горло, несмотря на влажный воздух, пересохло.
— Я приветствую вас от имени моего народа, — сказала она, пользуясь самыми официальными символами. — Мы прибыли сюда в поисках дружбы и знаний. Уничтожение леса вблизи Лайнана произошло по ошибке. Мой народ сделает все, что можно, чтобы возместить этот ущерб. Тенду отнеслись ко мне очень великодушно и доброжелательно, и я им бесконечно благодарна. Спасибо.
Джуна отступила за спину Укатонена, который подал знак Хутатонену, после чего все сошли с ораторского холма. Джуна ждала, что энкары соберутся сейчас вокруг нее подобно деревенскому люду, но они проявляли к ней лишь вежливый и спокойный интерес. Моуки держал ее за руку, подавленный присутствием такого множества энкаров. Анито, видимо, тоже мало что понимала. Все трое шли сквозь толпу вслед за Укатоненом, останавливаясь, когда он здоровался со старыми друзьями или обменивался новостями с энкарами из отдаленных сборищ или Советов.
Потом энкары занялись гостями и отвели их в пустующую комнату на верхних ярусах одного из деревьев. Анито и Моуки сбросили с плеч свои тяжелые мешки и сели, прислонясь к стене, совершенно измученные перенесенным волнением.
— Вы двое оставайтесь и отдыхайте, а мы с Иирин отправимся за водой, едой и постелями, — распорядился Укатонен.
Джуна и Укатонен спустились в кладовку, где нашли несколько пустых сосудов для воды и скатанные циновки. Циновки они оставили у двери Анито и Моуки, а сами пошли искать листву для постелей. Для старейшины из высшей касты физический труд должен был бы рассматриваться как унижение.
— Разве не тинки и бейми занимаются такими делами? — спросила Джуна.
— У нас нет тинок, — ответил Укатонен. — Если они к нам попадают, мы отправляем их за холмы в деревни на-тенду.
— Почему?
— Мы очень редко берем бейми. Поэтому тинкам тут делать нечего, раз их никто не усыновляет. Мы в этих местах не нерестимся.
— Не нереститесь? — удивилась Джуна. — Но я же видела, как ты участвовал в нересте с морским народом.
— Мы размножаемся в других местах; с морскими людьми, в деревнях. Но не здесь. Это не деревня, это место встреч энкаров. Большинство живут здесь недолго, а потом уходят.
— Мне кажется, вам очень одиноко, — заметила Джуна, начиная понимать страх некоторых деревенских перед перспективой стать энкаром.
— Мы избегаем уз, которые связывали бы нас с другими. Это улучшает наши способности принимать верные решения. Но иногда бывает очень трудно, — произнес Укатонен.
— А как же с Анито? Она, кажется, не очень рада, что станет энкаром?
Серый туман печали окутал тело Укатонена.
— Такова уж ее судьба — стать энкаром. Я бы очень хотел, чтобы она осталась в своей деревне и стала бы мудрой старейшиной. Она обладает всеми данными, чтобы стать такой, но она сделается энкаром, и как можно скорее.
— Почему?
— Из-за тебя, — ответил он. — Никто из нас не знает тебя лучше, чем она.
— А ты? Ты знаешь меня ничуть не хуже.
— Меня одного мало, — ответил Укатонен. — И Анито — мало. И даже Моуки, который наверняка понимает тебя лучше нас всех, тоже не хватит. Вот почему мы тут, среди энкаров, куда обычно никто из деревенских не попадает. Энкары должны понять тебя, Иирин. Нам нужно узнать тебя, а через тебя — весь ваш народ. Я видел лишь немногое из того, что могут твои люди, но достаточно, чтобы понять — они огромная сила. Я смотрел на тебя и на твои говорящие камни, и кровь моя от страха превращалась в воду.
— Мне очень жаль, — проговорила Джуна. — Я вовсе не хотела пугать тебя. Как же мне вас убедить?
— Этого ты не можешь. И не должна. Мне надо видеть тебя такой, какая ты есть.
— Я хочу, чтобы ты стал моим другом, — сказала Джуна.
— Я — энкар, Иирин. У меня нет друзей. — Укатонен протянул ей пару сосудов для воды. — Пойдем, у нас много работы.
Анито помогла Моуки расстелить циновки. Этот удивительный, плодоносный, древний лес, населенный только энкарами, приводил ее в трепет. Все тут отличалось от деревенской жизни, все тут было стерильным и холодным. Тут не было ни бейми, ни тинок, тут не жили повседневной и шумной жизнью. Лес был слишком отрегулированный, слишком ручной. Он вышел из гармонии и пришел к совершенству. И это мучило ее. Она томилась по хаосу жизни в Нармоломе, где изо всех сил старались поддерживать равновесие в дикой природе, одновременно получая от леса все необходимое деревне.
Здесь же, где люди жили в условиях высокой плотности, ненужные растения и вредные животные просто безжалостно выпалывались, как сорняки. Анито понимала необходимость этого, но все равно ненавидела. Если таково ее будущее, то она вовсе не уверена, что хочет его. Теперь-то она поняла, почему Илто выбрал смерть, а не изгнание.
Раздался шорох и нерешительный, какой-то вопрошающий скрип у двери. Анито выглянула. Там стоял энкар с охапкой листьев для постели. Это был один из тех четырех, которые вели их через лес.
— Я подумал, что это может пригодиться, — сказал он. — А еще я принес воды на тот случай, если ты захочешь напиться.
— Большое спасибо, эн, — ответила она.
— Мы рады вам. Меня зовут Гаритонен.
— А я — Анито.
— Я знаю. Я видел, как Укатонен говорил, что ты станешь его ученицей. А я только в прошлом году кончил свое обучение.
— Было трудно? — спросила Анито, удивляясь, что он выдержал столь долгое пребывание вдали от дома.
— Сначала очень тяжело. Я все время вспоминал деревню и жуть как боялся жить здесь со всеми этими энкарами. Но потом меня заинтересовала работа. Когда я стал изучать практику энкаров, я перестал бояться и перестал чувствовать себя одиноким. Тут есть много такого, чему стоит научиться, и очень много интересных дел.
Рябь улыбки пробежала по коже Анито, когда она вспомнила, как Укатонен удивлял селян знанием деревенских событий, а на самом деле следил за деревней несколько дней.
— Думаю, я понимаю тебя, — сказала она. — Но тебе одиноко?
— Иногда, — признался он. Потом опустил глаза, и кожа его посерела. — Расскажи, какое оно есть, это новое существо.
— Иирин? Сначала она мало что понимала. Говорить не могла, еле-еле взбиралась на деревья. Но она быстро учится. Охотиться пока не научилась, плести корзины — тоже. Но успехи и тут есть.
— Я слыхал о состязании в Лайнане, когда копали землю. Это правда, что она измотала двух самых сильных бейми?
— Да, но она и себя довела до серьезной болезни. — Анито отвернулась, стыдясь. — Это была моя ошибка. Я рассердилась, когда деревенские начали издеваться над ней, и сказала, что она может копать землю лучше их всех. Тут мне гордиться нечем.
— Но вышло хорошо, да и ты чему-то научилась, разве не так?
Она ответила знаком согласия.