Страница:
Элли постаралась изобразить испуг.
Для начала ей нужно немного проиграть, чтобы продемонстрировать свою наивность. К тому же она не собиралась сорвать банк. Она не жадная. Когда она выиграет достаточно, чтобы заплатить долг Робби, то заберет выигрыш и любезно откланяется.
Пришло время обсудить ставки.
Глава 3
Для начала ей нужно немного проиграть, чтобы продемонстрировать свою наивность. К тому же она не собиралась сорвать банк. Она не жадная. Когда она выиграет достаточно, чтобы заплатить долг Робби, то заберет выигрыш и любезно откланяется.
Пришло время обсудить ставки.
Глава 3
Карты волновали ее меньше всего. Элли машинально запоминала, какие карты на руках, а какие уже вышли из игры. Казалось, ее ум работал автоматически, перебирая различные варианты и находя выгодный ход.
Главной ее задачей было скрыть от противников, что она — их самый страшный ночной кошмар, из тех, что дядя Тед называл знатоками, виртуозами. В любом заведении ее могут обыграть, только если начнут плутовать или найдут в соперники такого же виртуоза, тогда шансы будет трудно подсчитать.
К счастью, Элли не была алчной и азартной. Большинство игроков, обладавших ее талантом, не могли справиться с собой. Они стремились продемонстрировать свое умение и сорвать банк. Обычно это заканчивалось тем, что кто-нибудь, как правило, сотрудник заведения, обвинял их в мошенничестве. В результате их с позором изгоняли, конфисковав выигрыш.
Ее стратегия была проста: немного проиграть, немного выиграть, чтобы все остались довольны.
Элли выиграла, но скоро увлеклась, разумеется, преднамеренно, и оказалась с тем же, с чего начала. С лиц ее партнера и распорядителя зала не сходили улыбки. Скоро, однако, удача вернулась к ней, и она начала выигрывать. Когда в ее распоряжении оказалось сорок тысяч франков, Милтон начал кашлять.
— Аврора, — проговорил он между приступами удушья, — я… — Он покачал головой и оперся рукой на спинку ее стула. — Поедем домой. Мне нехорошо.
Они заранее договорились, что когда она выиграет сорок тысяч, Милтон притворится больным. Эта хитрость позволит им покинуть игорный дом, если распорядитель станет возражать против потери значительной суммы без шансов отыграться.
Искушение продолжить игру было почти неодолимым, прежде такого никогда не случалось. Одним махом она могла решить все свои проблемы. Если она поиграет еще час, у нее хватит денег, чтобы устроить свою жизнь, не роскошно, но вполне благопристойно. Она хотела жить собственной жизнью.
— Не теперь, Милтон. — Элли посмотрела на карты, потом с мольбой подняла на него глаза. — Я поймала удачу и выигрываю. Не проси меня ехать домой. Подожди немного.
Ее поведение нарушало их план, и по лицу Милтона это было заметно.
— Аврора!
Элли колебалась, но, взглянув на распорядителя, остыла. Он начал подозрительно посматривать на нее. С опозданием она вспомнила одну из заповедей дяди Теда. Игрок, который не придерживается выбранной стратегии, играет с дьяволом.
Даже папа не мог бы сказать лучше.
Элли глубоко вздохнула и отодвинула стул.
— Еще одну партию?
Именно эту фразу она должна была сказать, намекая на продолжение.
Не успела она передумать, как Милтон ухватился за нее. Он снова закашлялся и, вытащив из кармана большой белый носовой платок, прижал ко рту. Любой мог заметить на нем красное пятно и ошибочно принять за кровь.
С демонстративной неохотой, которая была не совсем притворной, Элли поднялась на ноги.
— Мы должны идти, — сказала она, глядя на распорядителя, — но я вернусь при первой же возможности.
Он оценивающе посмотрел на нее, потом кивнул. Его манеры стали несколько натянутыми.
— Буду ждать с нетерпением, — холодно ответил он.
Те же самые мужчины, которые пытались отвлечь ее рассказом об убитой актрисе, теперь за спиной другого клиента громко разговаривали о женщине, выигравшей крупную сумму.
Выдав выигрыш, распорядитель проводил их до дверей. Элли улыбнулась и протянула ему руку. Он чрезвычайно любезно распрощался с ними.
— Что с ним произошло? — спросил Милтон, спускаясь по лестнице.
— Я дала ему банкноту в тысячу франков.
— Зачем? — Милтон остановился и посмотрел на нее. Элли похлопала его по плечу.
— Всегда уходите так, чтобы вас с удовольствием приняли снова. Этой заповеди научил меня дядя Тед. И она не раз сослужила мне хорошую службу.
— Вы ведь не собираетесь возвращаться? — встревожившись, спросил Милтон.
— Нет. Я рада, что все кончилось. И хочу поскорее вернуться домой и лечь в постель.
Выйдя на улицу, они остановились. Хотя была уже глубокая ночь, во дворе и под колоннадами толпилось множество народу. Но это была не та благонравная публика, что прогуливалась здесь, когда Элли и Милтон входили в здание. Сейчас в толпе было много пьяных, то и дело вспыхивали грубые стычки. Теперь Элли увидела, сколько во дворе британских солдат и жандармов. Одни охраняли порядок, другие волокли прочь отказывающихся подчиняться забияк.
Милтон словно тисками сжал ей руку.
— Что случилось? — вскрикнула она.
— Ищейки ростовщика. Думаю, они меня заметили. Элли проследила за направлением его взгляда.
— Разве Робби где-то поблизости?
— Нет, но я здесь, а они знают, что я могу привести их прямо к нему.
— Что вы собираетесь делать?
— Я собью их со следа, а потом вернусь за вами. Элли это было непонятно.
— А если я заплачу им долги Робби? У меня денег на это хватит.
Милтон увлек ее за колонну.
— Не надо этого делать. Их послали всего лишь для того, чтобы отыскать Робби и проучить его. Нужно расплатиться непосредственно со старым Хаучардом, тогда они от нас отстанут.
— Как я полагаю, Хаучард — ростовщик?
— Да. Сейчас не время вдаваться в обсуждения. Делайте, что я сказал.
Для восемнадцатилетнего юноши он говорил очень властно и уверенно и сейчас совсем не походил на того Милтона, которого она знала.
— Но…
Милтон прекратил всякие разговоры. Взяв Элли за локоть, он подвел ее к одному из многочисленных кафе.
— Ждите меня здесь, — сказал он. — Ни с кем не разговаривайте. Я вернусь, как только смогу.
Он бесцеремонно втолкнул ее в «Английское кафе», и Элли оказалась предоставлена сама себе. В кафе было многолюдно, шумно и накурено. Посетители были главным образом мужчины, несколько из них в британских мундирах, и это обнадеживало. Оценив обстановку одним взглядом, Элли отвернулась к окну.
Она пыталась разглядеть в толпе Милтона, но это была пустая затея — слишком много народу на улице.
Элли вздрогнула, когда за ее спиной раздался мужской голос:
— Madame est solitaire? Isolee?[3]
Она медленно повернулась. Молоденький, не старше Робби, прусский солдат смотрел на нее с пьяной улыбкой. Надеясь остудить его пыл, она пожала плечами и сказала:
— Простите. Я не говорю по-французски.
Его улыбка стала шире. Словно тщательно переводя в уме каждое слово, он медленно ответил:
— Я тоже не говорю по-французски, но мой английский довольно приличен.
Элли ответила ему нейтральной улыбкой и, прошмыгнув мимо него, села за стоявший у стены столик на двоих. Когда пруссак, покачиваясь, подошел ближе, она притворилась, что заинтересовалась другими посетителями кафе. Она не тревожилась. Если юный вояка станет назойливым, она просто попросит защиты у британских солдат.
Внезапная боль кольнула ее, когда она заметила присутствующих в кафе дам. Они были точно такие же, как в игорном доме: дорого одетые, но походившие на одалисок в гареме.
Объекты их внимания не ускользнули от Элли. Два джентльмена, англичанина, что она тут же поняла по покрою их одежды, сидели за столиком в дальнем углу кафе. Свет был слишком тусклым, чтобы разглядеть их лица, но один из них, казалось, был душой компании. Другой, спокойно прихлебывая из бокала, задумчиво разглядывал ее.
Элли заморгала, отгоняя мелькнувшую у нее глупую мысль. Ведь невозможно, чтобы это был… Джек?
Разволновавшись, она посмотрела на прусского солдата, чьи слова пропустила. Он одинок, если она не одна, сказал он на ломаном английском. Это все, что она помнила. Ее долгое молчание подбодрило его, и юнец начал вольничать.
Усевшись напротив, он потянулся к ее маске. Элли инстинктивно оттолкнула его руку.
Это было ошибкой. Его улыбка исчезла, выражение лица стало угрожающим. Снова потянувшись к маске, он сорвал ее.
— Я хочу посмотреть, что покупаю, прежде чем выложить деньги, — медленно и невнятно произнес он.
Элли готова была броситься к двери, но, взглянув в его совсем юное лицо, почувствовала, что к ней возвращается уверенность.
Она заговорила с ним, как говорила бы со своим братом:
— Так с леди не разговаривают. Что сказала бы ваша мама, если бы она вас слышала?
Солдат нахмурился, сведя брови на переносице.
— Если бы вы были леди, вы бы здесь не оказались. Так что…
Слова оборвались, когда сильная мужская рука приподняла его за воротник. Элли узнала своего заступника. Значит, ей не померещилось. Ее спасителем был не кто иной, как Джек Ригг. Проглотив ком в горле, она затаила дыхание.
— Вы взяли кое-что, принадлежащее этой леди, — с мягкой иронией сказал Джек. — Для вас будет лучше тут же возвратить ей это.
В кафе воцарилась тишина. Все ждали, что произойдет дальше. Эш Денисон поднялся из-за стола и медленно подошел ближе.
— Что тут происходит, Джек? — беззаботно спросил он, отхлебывая из бокала.
— Этот нахал обидел леди.
Элли похолодела. Ее нервы были до крайности напряжены, оттого что в любой момент Джек и его друг могут узнать ее. Если до ее хозяев дойдет, что она посещает Пале-Рояль, вместо того чтобы спать в собственной постели, она пропала.
Уверенность вернулась к ней, когда ей стало ясно, что ее никто не узнал. Элли задавалась вопросом, как долго это продлится и как выбраться отсюда невредимой.
— Permettez-moi d'instruire се jeune home ici des manieres[4], — обращаясь к ней, сказал Эш.
Сказав раньше прусскому солдату, что не говорит по-французски, Элли решила, что благоразумнее придерживаться этой позиции.
— Извините, я не говорю по-французски, — ответила она, пожав плечами.
— Если кто и научит этого хама манерам, то это буду я, — сказал Джек.
Молодой солдат вдруг вырвался из рук Джека и повернулся к нему.
— Вы меня оскорбили, — сквозь зубы процедил он. — Я требую удовлетворения.
— Вы имеете в виду дуэль? — скептически посмотрел на него Джек. — Я не дерусь с детьми.
Элли решила, что пора уходить. Она поднялась и жестом указала на дверь.
— Я действительно должна идти. Мой муж будет меня искать. Мы договорились встретиться здесь, но он, наверное, перепутал время, — торопливо говорила она, пытаясь проскользнуть мимо и не отдавая себе отчета в своих словах.
— А когда он должен был прийти? — улыбнулся Джек.
— Э-э-э… который сейчас час? Он взглянул на часы.
— Около четырех.
— Как раз в это время.
Широкая улыбка Джека превратилась в усмешку.
— Тогда почему вы торопитесь? Он не опаздывает. Почему бы нам не поболтать, ожидая вашего супруга?
Элли взяла маску и надела ее. Теперь было не до улыбок.
— Вы очень добры, но я вынуждена отклонить ваше предложение.
Эш заговорил с Джеком на беглом французском, который Элли без труда понимала.
— Оставь ее в покое, Джек. Она не про тебя. Уверяю, у нее уже есть покровитель, и богатый. Только посмотри на ее одежду. Она лакомый кусочек, я гарантирую. Ты хочешь сегодня драться еще на одной дуэли? Сомневаюсь, что ты сумеешь вытащить из ножен шпагу, так что оставь эту затею.
Наверное, это была шутка, поскольку оба рассмеялись. Джек говорил по-французски столь же бегло, как иего друг.
— Ты всегда подозреваешь меня в худших намерениях. Честью клянусь, что намереваюсь лишь спасти даму от нахала, а не уложить ее в постель. Разве твоя мама не учила тебя благородным поступкам, Эш?
— До известной степени я рыцарь.
Элли готова была поставить их на место несколькими словами на любом языке, который они соизволят выбрать. Они бы так не разговаривали, если бы знали, что она их понимает. Джека она прощает. Он вступился за нее. Но Джек тут же испортил впечатление следующими словами:
— Ты прав, Эш. Она лакомый кусочек. Будь проклято благородство. У меня сейчас нет обычного запаса сил, но уверен, что на час-другой могу сделать эту леди счастливой.
Молодой пруссак становился все упрямее. Было очевидно, что из разговора он не понял ни слова.
— Вы, сэр, — сказал он, обращаясь к Джеку, — трус.
— А вы, сэр, пьяны. Идите домой и проспитесь.
Элли незаметно пробиралась к выходу, когда дверь распахнулась и в клубах холодного воздуха в кафе ввалилась шумная ватага прусских солдат. Их смех мгновенно стих, когда юный соотечественник сообщил им, что англичане нарываются на драку.
Элли потрясло, что все, казалось, только этого и ждали. Словно по сигналу все мужчины вскочили и двинулись к противникам, женщины завизжали, бокалы и стулья полетели на пол. Она никогда не видела ничего подобного. Англичане и пруссаки в войне были союзниками. Кто знает, чем кончится их шумная ссора?
Ее целью было выбраться отсюда, не потеряв драгоценный выигрыш. До парадного входа ей не добраться, но в кафе должна быть задняя дверь, выходящая на тихую улочку. С этой мыслью Элли начала пробираться сквозь толпу, помогая себе локтями. Видимо, подобная мысль пришла в голову еще нескольким посетителям, и Элли последовала за ними. Все было хорошо, пока не прогремел выстрел. Кто-то крикнул: «Милиция!» И с этой минуты началось нечто невообразимое. Каждый действовал по принципу «спасайся кто может, и горе неудачникам».
Когда началась паника, Элли прижалась к стене. Драгоценную сумочку выбили у нее из рук, и она упала на пол. Элли и не думала спасаться бегством. Ничто не могло заставить ее расстаться с выигранной суммой.
Упав на колени, она попыталась ползком добраться до атласной сумочки. Бросившись к своей потере, Элли почти распласталась по полу, но опоздала. Кто-то опередил ее. Сумочка исчезла. Задыхаясь и всхлипывая от досады, она выпрямилась. Кто-то из посетителей помог ей подняться на ноги, и она увидела смеющиеся глаза Джека Ригга. Но ее интересовали не его глаза, а ее сумочка, которую он держал в вытянутой руке.
— Держитесь за мной, и я выведу вас отсюда целой и невредимой, — сказал он.
Повернувшись, он начал проталкиваться сквозь толпу, все еще сжимая в руке атласную сумочку.
Что ей оставалось делать? Элли пошла за ним.
Его апартаменты располагались этажом выше. Вот почему он решил поужинать в «Английском кафе» — из-за удобства. Уходя, Джек велел слуге не дожидаться его возвращения и ложиться спать. Коутс сгреб в камине угли в кучу и оставил свечи зажженными.
— Кстати, — сказал Элли провожатый, — меня зовут Джек. А вас?
— Аврора, — ответила Элли.
Его приводил в восхищение ее взгляд, не отрывавшийся от зажатой в его руке атласной сумочки. Поднимаясь по лестнице, Джек заглянул в нее и был изумлен количеством банкнот.
— Хорошо, — сказал он. — Никаких фамилий. Мне это нравится.
Элли ждала, что он станет делать с ее сумочкой. Спрятав улыбку, Джек беззаботно бросил сумочку в кресло у камина. Если она захочет получить ее, ей придется попросить его подвинуться.
Элли старалась ничем не выдать себя. Никаких упоминаний о сумочке. Подойдя к окну, она стала разглядывать двор. Джек, теряясь в догадках, налил себе бренди.
В одном он был уверен: его случайная гостья не обычная женщина с сомнительной репутацией, что продается богатому покупателю. У таких особ столько денег в сумочке не бывает. Больше того, у этой женщины есть достоинство, стиль, уверенность в себе. Он мог представить ее хозяйкой респектабельного дома. С другой стороны, ни одна достойная дама не станет рисковать своей репутацией и появляться в Пале-Рояле.
Она носит маску, но так поступают многие леди, не столько чтобы сохранить инкогнито, сколько как аксессуар, добавляющий им ореол таинственности.
Кто она? Что она собой представляет?
Он подумал, что Эш, должно быть, прав: она любовница какого-нибудь богатого англичанина, который привез ее посмотреть Париж. Этим объясняется крупная сумма денег в ее сумочке. Возможно, это деньги ее покровителя. Ее обожателю не следовало оставлять ее одну в таком месте и в такое время, ибо тем самым он искушал одиноких джентльменов вроде Джека предложить леди провести время интереснее. Это было разумное объяснение, но оно Джека не удовлетворило. Кто она? Знатная дама или любовница богача? Джек знал, какой ответ ему нравится больше.
Потянувшись к графину с бренди, он поморщился. Небольшая рана, полученная сегодня на дуэли, начинала жечь огнем. Этого не должно было случиться. Он зацепил противника и расслабился. Нужно быть осмотрительнее. Французы серьезно относятся к дуэлям. Вот почему они в них так преуспели. Небольшая рана не заставит их сдаться. Поскольку они оба были ранены, дуэль продолжалась до тех пор, пока Джек не выбил шпагу из рук соперника.
— Что там происходит? — через плечо спросила гостья.
Джек подошел к окну и посмотрел вниз.
Во дворе царила настоящая суматоха. Завязалась драка. Британские солдаты тащили упирающихся людей. Жандармы шныряли в толпе, как разозленные осы.
— Чтобы прекратить беспорядки, на подмогу жандармам вызвали войска, — сказал он.
— Они бьют людей прикладами.
— Это единственный способ навести порядок.
Ее волосы, убранные от лица серебряными гребнями, свободно падали на плечи. На ней все еще была маска, поэтому ее глаза были в тени. Искушение коснуться ее надо жестоко подавить. Он не неоперившийся юнец, как тот молоденький пруссак, что приставал к ней. Он знает цену терпению.
Взглянув на Джека, Элли спросила:
— Сколько это будет продолжаться?
— Час. Может быть, меньше. Разве это имеет значение? Ее глаза под маской казались огромными и темными.
Джек не мог понять, то ли она не спускает с него взгляда, то ли он сам тонет в ее глазах. Она ему кого-то напоминала. Он не мог вспомнить кого — кого-то из прошлого, кого он некогда обожал. Он решил, что перенес нежные чувства к женщине, которую не мог вспомнить, на ту, которая сейчас смотрела на него тревожными глазами.
Он хотел увидеть ее без маски, и ему стало интересно, что она сделает, если он ее снимет. Маска не единственное, что он хотел с нее снять.
Должно быть, он выдал свои мысли, поскольку ее грудь начала подниматься и опадать в такт участившемуся дыханию.
— Имеет, — ответила Элли. — Я должна была встретиться в кафе с мужем. Должно быть, он извелся, тревожась, что со мной случилось.
— Аврора, — мягко сказал Джек, — я знаю, что никакого мужа нет. Вы не носите кольцо.
Она протянула к нему затянутую в длинную, выше локтя, перчатку левую руку.
— Вы не можете этого знать. Джек неловко пожал плечами:
— Увы, мое благородство только показное. Когда я взял вас за руку, чтобы помочь подняться по лестнице, то позволил себе вольность и постарался нащупать кольцо. Его нет.
Глаза ее блеснули в прорезях маски, голос прозвучал холодно:
— Разве кольцо что-то меняет, Джек?
— К сожалению, да, — кивнул он.
— К сожалению?
— Ничто так не охлаждает мой пыл, как обручальное кольцо на пальчике красивой женщины.
Склонив голову набок, Элли посмотрела на него.
— Есть еще кое-что, что охладит ваш пыл: мое к нему равнодушие. Что вы на это скажете?
И снова у Джека возникло ощущение, что он это уже когда-то видел: этот наклон головы, вызов в каждом слове… Все это напоминало ему… Но он ничего не мог вспомнить.
Возможно, если он снимет ее маску, все прояснится.
— Позвольте, — сказал он.
И не успела она возразить, как маска оказалась у него в руках.
У нее были зеленоватые глаза. Или ореховые?
— Мы ведь прежде встречались? — спросил он.
— Разве? — Ее голос дрожал от напряжения.
Джек потянулся, чтобы вынуть гребни из ее волос, и задохнулся от боли, когда незнакомка решительно оттолкнула его. Схватившись за бок, он, пошатываясь, дошел до кресла и осторожно опустился в него.
— Что я сделала? — воскликнула она.
— Ничего, — сквозь зубы ответил он. — Я получил на дуэли пустячную рану. Наверное, рубашка присохла к ней.
Джек провел рукой по боку, и Элли тихо вскрикнула, увидев на его пальцах кровь. Кинувшись к нему, она опустилась на колени.
— Покажите, — сказала она.
Беспокоиться было не о чем. Теперь, когда он нашел подходящее положение, боль ушла. Джек знал, что для того чтобы прекратить кровотечение, нужно всего лишь сильнее прижать руку к боку. Но ему нравились встревоженный вид незнакомки, нежное прикосновение ее пальцев.
— Так не годится, — покачала она головой. — Я ничего не вижу. Нужно снять с вас сюртук, а потом жилет.
Он не стал спорить с судьбой. Гостья хотела снять с него одежду, и он был счастлив угодить ей. Кроме того, ему нравилось, когда над ним хлопочут. Обычно женщины стремились ему польстить, соблазнить, заманить в ловушку. Ни одна женщина не смотрела на него с такой искренней заботой.
Подчиняясь ласковому давлению ее рук, Джек подался вперед в кресле. Незнакомка встала у него за спиной и, бормоча слова ободрения, сняла с него сюртук. Сделав это, она снова опустилась перед ним на колени и принялась за жилет. Ее пальцы никак не могли справиться с пуговицами. Сердито фыркнув, она медленно, дюйм за дюймом, стащила длинные перчатки и отбросила их в сторону.
Этот бессознательный, полный женственности жест вызвал в его воображении бурные картины, и в нем поднялась теплая волна удовольствия. Хрипло дыша, он расставил ноги, чтобы ей было удобнее добраться до жилета. Позиция была крайне неприличная. Незнакомка, видимо, тоже сознавала это, потому что пальцы ее дрожали. Казалось, воздух в комнате потрескивает от напряжения.
Джек слышал легкий звук ее дыхания, чувствовал слабый цветочный аромат.
— Аврора. — Его голос звучал хрипло.
Ее пальцы замерли. Она подняла на него глаза.
На бледном лице ее темные глаза казались огромными. Он провел тыльной стороной пальцев по ее щеке и улыбнулся, когда ее веки тяжело опустились. Его пальцы мягко прошлись по контуру ее уха, подбородку, спустились по шее. Почувствовав, как бешено частит ее пульс в ямке у горла, Джек взял ее за руку и прижал ее ладонь сначала к ее шее, потом к своей.
— Видите, что вы делаете со мной, — пробормотал он, — а я — с вами?
О чем она думает, что чувствует? Ему нужно это знать.
Здоровой рукой он притянул гостью ближе к себе. На этот раз она не сопротивлялась, и, когда его губы коснулись ее рта, она обвила руками его шею. Его губы стремились приоткрыть ее рот, не требуя, но в жажде познать ее вкус. Все в ней было новым для него — вкус, запах, повадка, и все-таки он не мог отделаться от ощущения, что он знает эту женщину. Они были знакомы прежде.
Тень сомнения промелькнула у него в уме. Он никак не мог ее вспомнить. Она выглядела слишком наивной, чтобы быть светской дамой, и слишком светской, чтобы быть наивной. Кто она?
Подняв голову, Джек посмотрел на нее. Ее глаза были закрыты, грудь вздымалась и опадала от прерывистого дыхания. Его тело стремилось навстречу ей. Но он не станет ее соблазнять. На это нужно и ее желание.
Незнакомка открыла глаза и сонно улыбнулась. Обхватив его за шею, она притянула его к себе и поцеловала, медленно и сладострастно.
Когда он взял в чашу ладони ее грудь, Аврора теснее прижалась к нему. Она была нежной, женственной и такой щедрой. От малейшего прикосновения к ее груди из ее горла вырывались всхлипывания удовольствия. Она становилась податливее, он — напряженнее. Джек стиснул зубы. Он не мог взять ее здесь, в кресле. Он хотел, чтобы у него было время глубоко и интимно изучить и познать ее. Он инстинктивно провел пальцами по ее шее, плечам, успокаивая и в то же время соблазняя согласиться на большее.
— Аврора, я хочу любить тебя, — хрипло сказал он. Она с шумом втянула воздух и отпрянула.
— Аврора?
Выдохнув, она проворковала:
— Я тоже этого хочу.
Она покрывала его губы, лицо, шею быстрыми страстными поцелуями. Ее руки сомкнулись вокруг его талии.
Он застонал от удовольствия, когда ее руки прикоснулись к нему. Но через мгновение все изменилось. В пылу она прижала руки к его ране, и острая боль пронзила его тело.
Задыхаясь, он стиснул зубы и откинулся на спинку кресла. Вскочив на ноги, она внимательно смотрела на него.
— Это невозможно, — сказала она. — Мы не станем этого делать. Вам нужен доктор.
— Мне не нужен доктор. — Он прижал руку к боку, ожидая, когда боль утихнет. — Мой слуга обо мне позаботится.
— У вас есть слуга?
Джек не желал разговаривать о слугах и докторах. Он хотел возобновить то, что они прервали. Если она будет осторожнее, то им это удастся.
Но одного взгляда на нее ему было достаточно, чтобы понять, что уже поздно. Ее руки были скрещены на груди, брови сведены на переносице. Он упустил свой шанс. Но будут и другие возможности, пообещал он себе, и в следующий раз перед встречей с ней никаких дуэлей.
Смирившись, Джек сказал:
— Его зовут Коутс. Будьте добры, позовите его. Его комната в конце коридора.
— Да, — ответила она, — сейчас.
К его большому удивлению, незнакомка быстро поцеловала его и вышла из комнаты.
Джек слышал, как она стучит в дверь Коутса. Ему не нужен врач. Туго наложенная повязка сделает свое дело. Эш уже позаботился о нем, прежде чем они отправились в кафе, так что вероятность возникновения инфекции невелика.
Главной ее задачей было скрыть от противников, что она — их самый страшный ночной кошмар, из тех, что дядя Тед называл знатоками, виртуозами. В любом заведении ее могут обыграть, только если начнут плутовать или найдут в соперники такого же виртуоза, тогда шансы будет трудно подсчитать.
К счастью, Элли не была алчной и азартной. Большинство игроков, обладавших ее талантом, не могли справиться с собой. Они стремились продемонстрировать свое умение и сорвать банк. Обычно это заканчивалось тем, что кто-нибудь, как правило, сотрудник заведения, обвинял их в мошенничестве. В результате их с позором изгоняли, конфисковав выигрыш.
Ее стратегия была проста: немного проиграть, немного выиграть, чтобы все остались довольны.
Элли выиграла, но скоро увлеклась, разумеется, преднамеренно, и оказалась с тем же, с чего начала. С лиц ее партнера и распорядителя зала не сходили улыбки. Скоро, однако, удача вернулась к ней, и она начала выигрывать. Когда в ее распоряжении оказалось сорок тысяч франков, Милтон начал кашлять.
— Аврора, — проговорил он между приступами удушья, — я… — Он покачал головой и оперся рукой на спинку ее стула. — Поедем домой. Мне нехорошо.
Они заранее договорились, что когда она выиграет сорок тысяч, Милтон притворится больным. Эта хитрость позволит им покинуть игорный дом, если распорядитель станет возражать против потери значительной суммы без шансов отыграться.
Искушение продолжить игру было почти неодолимым, прежде такого никогда не случалось. Одним махом она могла решить все свои проблемы. Если она поиграет еще час, у нее хватит денег, чтобы устроить свою жизнь, не роскошно, но вполне благопристойно. Она хотела жить собственной жизнью.
— Не теперь, Милтон. — Элли посмотрела на карты, потом с мольбой подняла на него глаза. — Я поймала удачу и выигрываю. Не проси меня ехать домой. Подожди немного.
Ее поведение нарушало их план, и по лицу Милтона это было заметно.
— Аврора!
Элли колебалась, но, взглянув на распорядителя, остыла. Он начал подозрительно посматривать на нее. С опозданием она вспомнила одну из заповедей дяди Теда. Игрок, который не придерживается выбранной стратегии, играет с дьяволом.
Даже папа не мог бы сказать лучше.
Элли глубоко вздохнула и отодвинула стул.
— Еще одну партию?
Именно эту фразу она должна была сказать, намекая на продолжение.
Не успела она передумать, как Милтон ухватился за нее. Он снова закашлялся и, вытащив из кармана большой белый носовой платок, прижал ко рту. Любой мог заметить на нем красное пятно и ошибочно принять за кровь.
С демонстративной неохотой, которая была не совсем притворной, Элли поднялась на ноги.
— Мы должны идти, — сказала она, глядя на распорядителя, — но я вернусь при первой же возможности.
Он оценивающе посмотрел на нее, потом кивнул. Его манеры стали несколько натянутыми.
— Буду ждать с нетерпением, — холодно ответил он.
Те же самые мужчины, которые пытались отвлечь ее рассказом об убитой актрисе, теперь за спиной другого клиента громко разговаривали о женщине, выигравшей крупную сумму.
Выдав выигрыш, распорядитель проводил их до дверей. Элли улыбнулась и протянула ему руку. Он чрезвычайно любезно распрощался с ними.
— Что с ним произошло? — спросил Милтон, спускаясь по лестнице.
— Я дала ему банкноту в тысячу франков.
— Зачем? — Милтон остановился и посмотрел на нее. Элли похлопала его по плечу.
— Всегда уходите так, чтобы вас с удовольствием приняли снова. Этой заповеди научил меня дядя Тед. И она не раз сослужила мне хорошую службу.
— Вы ведь не собираетесь возвращаться? — встревожившись, спросил Милтон.
— Нет. Я рада, что все кончилось. И хочу поскорее вернуться домой и лечь в постель.
Выйдя на улицу, они остановились. Хотя была уже глубокая ночь, во дворе и под колоннадами толпилось множество народу. Но это была не та благонравная публика, что прогуливалась здесь, когда Элли и Милтон входили в здание. Сейчас в толпе было много пьяных, то и дело вспыхивали грубые стычки. Теперь Элли увидела, сколько во дворе британских солдат и жандармов. Одни охраняли порядок, другие волокли прочь отказывающихся подчиняться забияк.
Милтон словно тисками сжал ей руку.
— Что случилось? — вскрикнула она.
— Ищейки ростовщика. Думаю, они меня заметили. Элли проследила за направлением его взгляда.
— Разве Робби где-то поблизости?
— Нет, но я здесь, а они знают, что я могу привести их прямо к нему.
— Что вы собираетесь делать?
— Я собью их со следа, а потом вернусь за вами. Элли это было непонятно.
— А если я заплачу им долги Робби? У меня денег на это хватит.
Милтон увлек ее за колонну.
— Не надо этого делать. Их послали всего лишь для того, чтобы отыскать Робби и проучить его. Нужно расплатиться непосредственно со старым Хаучардом, тогда они от нас отстанут.
— Как я полагаю, Хаучард — ростовщик?
— Да. Сейчас не время вдаваться в обсуждения. Делайте, что я сказал.
Для восемнадцатилетнего юноши он говорил очень властно и уверенно и сейчас совсем не походил на того Милтона, которого она знала.
— Но…
Милтон прекратил всякие разговоры. Взяв Элли за локоть, он подвел ее к одному из многочисленных кафе.
— Ждите меня здесь, — сказал он. — Ни с кем не разговаривайте. Я вернусь, как только смогу.
Он бесцеремонно втолкнул ее в «Английское кафе», и Элли оказалась предоставлена сама себе. В кафе было многолюдно, шумно и накурено. Посетители были главным образом мужчины, несколько из них в британских мундирах, и это обнадеживало. Оценив обстановку одним взглядом, Элли отвернулась к окну.
Она пыталась разглядеть в толпе Милтона, но это была пустая затея — слишком много народу на улице.
Элли вздрогнула, когда за ее спиной раздался мужской голос:
— Madame est solitaire? Isolee?[3]
Она медленно повернулась. Молоденький, не старше Робби, прусский солдат смотрел на нее с пьяной улыбкой. Надеясь остудить его пыл, она пожала плечами и сказала:
— Простите. Я не говорю по-французски.
Его улыбка стала шире. Словно тщательно переводя в уме каждое слово, он медленно ответил:
— Я тоже не говорю по-французски, но мой английский довольно приличен.
Элли ответила ему нейтральной улыбкой и, прошмыгнув мимо него, села за стоявший у стены столик на двоих. Когда пруссак, покачиваясь, подошел ближе, она притворилась, что заинтересовалась другими посетителями кафе. Она не тревожилась. Если юный вояка станет назойливым, она просто попросит защиты у британских солдат.
Внезапная боль кольнула ее, когда она заметила присутствующих в кафе дам. Они были точно такие же, как в игорном доме: дорого одетые, но походившие на одалисок в гареме.
Объекты их внимания не ускользнули от Элли. Два джентльмена, англичанина, что она тут же поняла по покрою их одежды, сидели за столиком в дальнем углу кафе. Свет был слишком тусклым, чтобы разглядеть их лица, но один из них, казалось, был душой компании. Другой, спокойно прихлебывая из бокала, задумчиво разглядывал ее.
Элли заморгала, отгоняя мелькнувшую у нее глупую мысль. Ведь невозможно, чтобы это был… Джек?
Разволновавшись, она посмотрела на прусского солдата, чьи слова пропустила. Он одинок, если она не одна, сказал он на ломаном английском. Это все, что она помнила. Ее долгое молчание подбодрило его, и юнец начал вольничать.
Усевшись напротив, он потянулся к ее маске. Элли инстинктивно оттолкнула его руку.
Это было ошибкой. Его улыбка исчезла, выражение лица стало угрожающим. Снова потянувшись к маске, он сорвал ее.
— Я хочу посмотреть, что покупаю, прежде чем выложить деньги, — медленно и невнятно произнес он.
Элли готова была броситься к двери, но, взглянув в его совсем юное лицо, почувствовала, что к ней возвращается уверенность.
Она заговорила с ним, как говорила бы со своим братом:
— Так с леди не разговаривают. Что сказала бы ваша мама, если бы она вас слышала?
Солдат нахмурился, сведя брови на переносице.
— Если бы вы были леди, вы бы здесь не оказались. Так что…
Слова оборвались, когда сильная мужская рука приподняла его за воротник. Элли узнала своего заступника. Значит, ей не померещилось. Ее спасителем был не кто иной, как Джек Ригг. Проглотив ком в горле, она затаила дыхание.
— Вы взяли кое-что, принадлежащее этой леди, — с мягкой иронией сказал Джек. — Для вас будет лучше тут же возвратить ей это.
В кафе воцарилась тишина. Все ждали, что произойдет дальше. Эш Денисон поднялся из-за стола и медленно подошел ближе.
— Что тут происходит, Джек? — беззаботно спросил он, отхлебывая из бокала.
— Этот нахал обидел леди.
Элли похолодела. Ее нервы были до крайности напряжены, оттого что в любой момент Джек и его друг могут узнать ее. Если до ее хозяев дойдет, что она посещает Пале-Рояль, вместо того чтобы спать в собственной постели, она пропала.
Уверенность вернулась к ней, когда ей стало ясно, что ее никто не узнал. Элли задавалась вопросом, как долго это продлится и как выбраться отсюда невредимой.
— Permettez-moi d'instruire се jeune home ici des manieres[4], — обращаясь к ней, сказал Эш.
Сказав раньше прусскому солдату, что не говорит по-французски, Элли решила, что благоразумнее придерживаться этой позиции.
— Извините, я не говорю по-французски, — ответила она, пожав плечами.
— Если кто и научит этого хама манерам, то это буду я, — сказал Джек.
Молодой солдат вдруг вырвался из рук Джека и повернулся к нему.
— Вы меня оскорбили, — сквозь зубы процедил он. — Я требую удовлетворения.
— Вы имеете в виду дуэль? — скептически посмотрел на него Джек. — Я не дерусь с детьми.
Элли решила, что пора уходить. Она поднялась и жестом указала на дверь.
— Я действительно должна идти. Мой муж будет меня искать. Мы договорились встретиться здесь, но он, наверное, перепутал время, — торопливо говорила она, пытаясь проскользнуть мимо и не отдавая себе отчета в своих словах.
— А когда он должен был прийти? — улыбнулся Джек.
— Э-э-э… который сейчас час? Он взглянул на часы.
— Около четырех.
— Как раз в это время.
Широкая улыбка Джека превратилась в усмешку.
— Тогда почему вы торопитесь? Он не опаздывает. Почему бы нам не поболтать, ожидая вашего супруга?
Элли взяла маску и надела ее. Теперь было не до улыбок.
— Вы очень добры, но я вынуждена отклонить ваше предложение.
Эш заговорил с Джеком на беглом французском, который Элли без труда понимала.
— Оставь ее в покое, Джек. Она не про тебя. Уверяю, у нее уже есть покровитель, и богатый. Только посмотри на ее одежду. Она лакомый кусочек, я гарантирую. Ты хочешь сегодня драться еще на одной дуэли? Сомневаюсь, что ты сумеешь вытащить из ножен шпагу, так что оставь эту затею.
Наверное, это была шутка, поскольку оба рассмеялись. Джек говорил по-французски столь же бегло, как иего друг.
— Ты всегда подозреваешь меня в худших намерениях. Честью клянусь, что намереваюсь лишь спасти даму от нахала, а не уложить ее в постель. Разве твоя мама не учила тебя благородным поступкам, Эш?
— До известной степени я рыцарь.
Элли готова была поставить их на место несколькими словами на любом языке, который они соизволят выбрать. Они бы так не разговаривали, если бы знали, что она их понимает. Джека она прощает. Он вступился за нее. Но Джек тут же испортил впечатление следующими словами:
— Ты прав, Эш. Она лакомый кусочек. Будь проклято благородство. У меня сейчас нет обычного запаса сил, но уверен, что на час-другой могу сделать эту леди счастливой.
Молодой пруссак становился все упрямее. Было очевидно, что из разговора он не понял ни слова.
— Вы, сэр, — сказал он, обращаясь к Джеку, — трус.
— А вы, сэр, пьяны. Идите домой и проспитесь.
Элли незаметно пробиралась к выходу, когда дверь распахнулась и в клубах холодного воздуха в кафе ввалилась шумная ватага прусских солдат. Их смех мгновенно стих, когда юный соотечественник сообщил им, что англичане нарываются на драку.
Элли потрясло, что все, казалось, только этого и ждали. Словно по сигналу все мужчины вскочили и двинулись к противникам, женщины завизжали, бокалы и стулья полетели на пол. Она никогда не видела ничего подобного. Англичане и пруссаки в войне были союзниками. Кто знает, чем кончится их шумная ссора?
Ее целью было выбраться отсюда, не потеряв драгоценный выигрыш. До парадного входа ей не добраться, но в кафе должна быть задняя дверь, выходящая на тихую улочку. С этой мыслью Элли начала пробираться сквозь толпу, помогая себе локтями. Видимо, подобная мысль пришла в голову еще нескольким посетителям, и Элли последовала за ними. Все было хорошо, пока не прогремел выстрел. Кто-то крикнул: «Милиция!» И с этой минуты началось нечто невообразимое. Каждый действовал по принципу «спасайся кто может, и горе неудачникам».
Когда началась паника, Элли прижалась к стене. Драгоценную сумочку выбили у нее из рук, и она упала на пол. Элли и не думала спасаться бегством. Ничто не могло заставить ее расстаться с выигранной суммой.
Упав на колени, она попыталась ползком добраться до атласной сумочки. Бросившись к своей потере, Элли почти распласталась по полу, но опоздала. Кто-то опередил ее. Сумочка исчезла. Задыхаясь и всхлипывая от досады, она выпрямилась. Кто-то из посетителей помог ей подняться на ноги, и она увидела смеющиеся глаза Джека Ригга. Но ее интересовали не его глаза, а ее сумочка, которую он держал в вытянутой руке.
— Держитесь за мной, и я выведу вас отсюда целой и невредимой, — сказал он.
Повернувшись, он начал проталкиваться сквозь толпу, все еще сжимая в руке атласную сумочку.
Что ей оставалось делать? Элли пошла за ним.
Его апартаменты располагались этажом выше. Вот почему он решил поужинать в «Английском кафе» — из-за удобства. Уходя, Джек велел слуге не дожидаться его возвращения и ложиться спать. Коутс сгреб в камине угли в кучу и оставил свечи зажженными.
— Кстати, — сказал Элли провожатый, — меня зовут Джек. А вас?
— Аврора, — ответила Элли.
Его приводил в восхищение ее взгляд, не отрывавшийся от зажатой в его руке атласной сумочки. Поднимаясь по лестнице, Джек заглянул в нее и был изумлен количеством банкнот.
— Хорошо, — сказал он. — Никаких фамилий. Мне это нравится.
Элли ждала, что он станет делать с ее сумочкой. Спрятав улыбку, Джек беззаботно бросил сумочку в кресло у камина. Если она захочет получить ее, ей придется попросить его подвинуться.
Элли старалась ничем не выдать себя. Никаких упоминаний о сумочке. Подойдя к окну, она стала разглядывать двор. Джек, теряясь в догадках, налил себе бренди.
В одном он был уверен: его случайная гостья не обычная женщина с сомнительной репутацией, что продается богатому покупателю. У таких особ столько денег в сумочке не бывает. Больше того, у этой женщины есть достоинство, стиль, уверенность в себе. Он мог представить ее хозяйкой респектабельного дома. С другой стороны, ни одна достойная дама не станет рисковать своей репутацией и появляться в Пале-Рояле.
Она носит маску, но так поступают многие леди, не столько чтобы сохранить инкогнито, сколько как аксессуар, добавляющий им ореол таинственности.
Кто она? Что она собой представляет?
Он подумал, что Эш, должно быть, прав: она любовница какого-нибудь богатого англичанина, который привез ее посмотреть Париж. Этим объясняется крупная сумма денег в ее сумочке. Возможно, это деньги ее покровителя. Ее обожателю не следовало оставлять ее одну в таком месте и в такое время, ибо тем самым он искушал одиноких джентльменов вроде Джека предложить леди провести время интереснее. Это было разумное объяснение, но оно Джека не удовлетворило. Кто она? Знатная дама или любовница богача? Джек знал, какой ответ ему нравится больше.
Потянувшись к графину с бренди, он поморщился. Небольшая рана, полученная сегодня на дуэли, начинала жечь огнем. Этого не должно было случиться. Он зацепил противника и расслабился. Нужно быть осмотрительнее. Французы серьезно относятся к дуэлям. Вот почему они в них так преуспели. Небольшая рана не заставит их сдаться. Поскольку они оба были ранены, дуэль продолжалась до тех пор, пока Джек не выбил шпагу из рук соперника.
— Что там происходит? — через плечо спросила гостья.
Джек подошел к окну и посмотрел вниз.
Во дворе царила настоящая суматоха. Завязалась драка. Британские солдаты тащили упирающихся людей. Жандармы шныряли в толпе, как разозленные осы.
— Чтобы прекратить беспорядки, на подмогу жандармам вызвали войска, — сказал он.
— Они бьют людей прикладами.
— Это единственный способ навести порядок.
Ее волосы, убранные от лица серебряными гребнями, свободно падали на плечи. На ней все еще была маска, поэтому ее глаза были в тени. Искушение коснуться ее надо жестоко подавить. Он не неоперившийся юнец, как тот молоденький пруссак, что приставал к ней. Он знает цену терпению.
Взглянув на Джека, Элли спросила:
— Сколько это будет продолжаться?
— Час. Может быть, меньше. Разве это имеет значение? Ее глаза под маской казались огромными и темными.
Джек не мог понять, то ли она не спускает с него взгляда, то ли он сам тонет в ее глазах. Она ему кого-то напоминала. Он не мог вспомнить кого — кого-то из прошлого, кого он некогда обожал. Он решил, что перенес нежные чувства к женщине, которую не мог вспомнить, на ту, которая сейчас смотрела на него тревожными глазами.
Он хотел увидеть ее без маски, и ему стало интересно, что она сделает, если он ее снимет. Маска не единственное, что он хотел с нее снять.
Должно быть, он выдал свои мысли, поскольку ее грудь начала подниматься и опадать в такт участившемуся дыханию.
— Имеет, — ответила Элли. — Я должна была встретиться в кафе с мужем. Должно быть, он извелся, тревожась, что со мной случилось.
— Аврора, — мягко сказал Джек, — я знаю, что никакого мужа нет. Вы не носите кольцо.
Она протянула к нему затянутую в длинную, выше локтя, перчатку левую руку.
— Вы не можете этого знать. Джек неловко пожал плечами:
— Увы, мое благородство только показное. Когда я взял вас за руку, чтобы помочь подняться по лестнице, то позволил себе вольность и постарался нащупать кольцо. Его нет.
Глаза ее блеснули в прорезях маски, голос прозвучал холодно:
— Разве кольцо что-то меняет, Джек?
— К сожалению, да, — кивнул он.
— К сожалению?
— Ничто так не охлаждает мой пыл, как обручальное кольцо на пальчике красивой женщины.
Склонив голову набок, Элли посмотрела на него.
— Есть еще кое-что, что охладит ваш пыл: мое к нему равнодушие. Что вы на это скажете?
И снова у Джека возникло ощущение, что он это уже когда-то видел: этот наклон головы, вызов в каждом слове… Все это напоминало ему… Но он ничего не мог вспомнить.
Возможно, если он снимет ее маску, все прояснится.
— Позвольте, — сказал он.
И не успела она возразить, как маска оказалась у него в руках.
У нее были зеленоватые глаза. Или ореховые?
— Мы ведь прежде встречались? — спросил он.
— Разве? — Ее голос дрожал от напряжения.
Джек потянулся, чтобы вынуть гребни из ее волос, и задохнулся от боли, когда незнакомка решительно оттолкнула его. Схватившись за бок, он, пошатываясь, дошел до кресла и осторожно опустился в него.
— Что я сделала? — воскликнула она.
— Ничего, — сквозь зубы ответил он. — Я получил на дуэли пустячную рану. Наверное, рубашка присохла к ней.
Джек провел рукой по боку, и Элли тихо вскрикнула, увидев на его пальцах кровь. Кинувшись к нему, она опустилась на колени.
— Покажите, — сказала она.
Беспокоиться было не о чем. Теперь, когда он нашел подходящее положение, боль ушла. Джек знал, что для того чтобы прекратить кровотечение, нужно всего лишь сильнее прижать руку к боку. Но ему нравились встревоженный вид незнакомки, нежное прикосновение ее пальцев.
— Так не годится, — покачала она головой. — Я ничего не вижу. Нужно снять с вас сюртук, а потом жилет.
Он не стал спорить с судьбой. Гостья хотела снять с него одежду, и он был счастлив угодить ей. Кроме того, ему нравилось, когда над ним хлопочут. Обычно женщины стремились ему польстить, соблазнить, заманить в ловушку. Ни одна женщина не смотрела на него с такой искренней заботой.
Подчиняясь ласковому давлению ее рук, Джек подался вперед в кресле. Незнакомка встала у него за спиной и, бормоча слова ободрения, сняла с него сюртук. Сделав это, она снова опустилась перед ним на колени и принялась за жилет. Ее пальцы никак не могли справиться с пуговицами. Сердито фыркнув, она медленно, дюйм за дюймом, стащила длинные перчатки и отбросила их в сторону.
Этот бессознательный, полный женственности жест вызвал в его воображении бурные картины, и в нем поднялась теплая волна удовольствия. Хрипло дыша, он расставил ноги, чтобы ей было удобнее добраться до жилета. Позиция была крайне неприличная. Незнакомка, видимо, тоже сознавала это, потому что пальцы ее дрожали. Казалось, воздух в комнате потрескивает от напряжения.
Джек слышал легкий звук ее дыхания, чувствовал слабый цветочный аромат.
— Аврора. — Его голос звучал хрипло.
Ее пальцы замерли. Она подняла на него глаза.
На бледном лице ее темные глаза казались огромными. Он провел тыльной стороной пальцев по ее щеке и улыбнулся, когда ее веки тяжело опустились. Его пальцы мягко прошлись по контуру ее уха, подбородку, спустились по шее. Почувствовав, как бешено частит ее пульс в ямке у горла, Джек взял ее за руку и прижал ее ладонь сначала к ее шее, потом к своей.
— Видите, что вы делаете со мной, — пробормотал он, — а я — с вами?
О чем она думает, что чувствует? Ему нужно это знать.
Здоровой рукой он притянул гостью ближе к себе. На этот раз она не сопротивлялась, и, когда его губы коснулись ее рта, она обвила руками его шею. Его губы стремились приоткрыть ее рот, не требуя, но в жажде познать ее вкус. Все в ней было новым для него — вкус, запах, повадка, и все-таки он не мог отделаться от ощущения, что он знает эту женщину. Они были знакомы прежде.
Тень сомнения промелькнула у него в уме. Он никак не мог ее вспомнить. Она выглядела слишком наивной, чтобы быть светской дамой, и слишком светской, чтобы быть наивной. Кто она?
Подняв голову, Джек посмотрел на нее. Ее глаза были закрыты, грудь вздымалась и опадала от прерывистого дыхания. Его тело стремилось навстречу ей. Но он не станет ее соблазнять. На это нужно и ее желание.
Незнакомка открыла глаза и сонно улыбнулась. Обхватив его за шею, она притянула его к себе и поцеловала, медленно и сладострастно.
Когда он взял в чашу ладони ее грудь, Аврора теснее прижалась к нему. Она была нежной, женственной и такой щедрой. От малейшего прикосновения к ее груди из ее горла вырывались всхлипывания удовольствия. Она становилась податливее, он — напряженнее. Джек стиснул зубы. Он не мог взять ее здесь, в кресле. Он хотел, чтобы у него было время глубоко и интимно изучить и познать ее. Он инстинктивно провел пальцами по ее шее, плечам, успокаивая и в то же время соблазняя согласиться на большее.
— Аврора, я хочу любить тебя, — хрипло сказал он. Она с шумом втянула воздух и отпрянула.
— Аврора?
Выдохнув, она проворковала:
— Я тоже этого хочу.
Она покрывала его губы, лицо, шею быстрыми страстными поцелуями. Ее руки сомкнулись вокруг его талии.
Он застонал от удовольствия, когда ее руки прикоснулись к нему. Но через мгновение все изменилось. В пылу она прижала руки к его ране, и острая боль пронзила его тело.
Задыхаясь, он стиснул зубы и откинулся на спинку кресла. Вскочив на ноги, она внимательно смотрела на него.
— Это невозможно, — сказала она. — Мы не станем этого делать. Вам нужен доктор.
— Мне не нужен доктор. — Он прижал руку к боку, ожидая, когда боль утихнет. — Мой слуга обо мне позаботится.
— У вас есть слуга?
Джек не желал разговаривать о слугах и докторах. Он хотел возобновить то, что они прервали. Если она будет осторожнее, то им это удастся.
Но одного взгляда на нее ему было достаточно, чтобы понять, что уже поздно. Ее руки были скрещены на груди, брови сведены на переносице. Он упустил свой шанс. Но будут и другие возможности, пообещал он себе, и в следующий раз перед встречей с ней никаких дуэлей.
Смирившись, Джек сказал:
— Его зовут Коутс. Будьте добры, позовите его. Его комната в конце коридора.
— Да, — ответила она, — сейчас.
К его большому удивлению, незнакомка быстро поцеловала его и вышла из комнаты.
Джек слышал, как она стучит в дверь Коутса. Ему не нужен врач. Туго наложенная повязка сделает свое дело. Эш уже позаботился о нем, прежде чем они отправились в кафе, так что вероятность возникновения инфекции невелика.