Страница:
1. Зиновьев, Каменев и другие не могли организовать убийство Кирова, ибо в этом убийстве не было ни малейшего политического смысла. Киров был второстепенной фигурой, без самостоятельного значения. Кто в мире знал имя Кирова до его убийства? Если допустить даже абсурдную мысль, что Зиновьев, Каменев и другие встали на путь индивидуального террора, то они, во всяком случае, не могли не понимать, что убийство Кирова, не обещающее никаких политических результатов, вызовет бешеные репрессии против всех подозрительных и ненадежных и затруднит в дальнейшем какую бы то ни было оппозиционную деятельность, особенно террористическую. Действительные террористы должны были, естественно, начать со Сталина. Среди обвиняемых были члены ЦК и правительства, имевшие свободный доступ всюду: убийство Сталина не представляло бы для них никакого труда. Если "капитулянты" не совершили этого акта, то только потому, что они служили Сталину, а не боролись с ним и не покушались на него.
2. Убийство Кирова привело правящую верхушку в состояние панического замешательства. Несмотря на то, что личность Николаева была немедленно установлена, первое правительственное сообщение связывало покушение не с оппозицией, а с белогвардейцами, пробравшимися будто бы в СССР из Польши, Румынии и других лимитрофов. Таких "белогвардейцев", по опубликованным данным, было расстреляно не меньше 104 человек! В течение свыше двух недель правительство считало нужным при помощи суммарных казней отвлекать внимание общественного мнения в другую сторону и заметать какие-то следы. Только на 16-й день версия о белогвардейцах была оставлена. Никакого официального объяснения 'первому периоду правительственной паники, ознаменовавшейся более чем сотней трупов, не дано до сих пор.
3 В советской печати решительно ничего не было сказано о том, как и при каких условиях Николаев убил Кирова, ни о том, какой пост занимал Николаев, в каких отношениях он находился с Кировым и пр. Вся конкретная, как политическая, так и чисто житейская обстановка убийства, и сегодня пребывает в тени, ГПУ не может рассказать того, что произошло, не раскрывая своей инициативы в организации убийства Кирова.
Несмотря на то что Николаев и остальные 13 расстрелян
ных показали все, чего от них требовали (я вполне допускаю,
что Николаев и его сообщники подвергались физическим пыт
кам), они ни слова не сказали об участии в убийстве Зиновь
ева, Бакаева160, Каменева или кого-либо из "троцкистов". ГПУ,
видимо, даже не предъявляло им таких вопросов. Все обстоя
тельства дела были еще слишком свежи, роль провокации слиш
ком очевидна, и ГПУ не столько разыскивало следы оппозиции,
сколько заметало свои собственные следы.
В то время как процесс Радека--Пятакова, непосредст
венно задевавший правительства иностранных государств, ста
вился на открытой сцене, процесс комсомольца Николаева,
убившего Кирова, разбирался 28--29 декабря 1934 г. при за
крытых дверях. Почему? Очевидно, не по дипломатическим, а
по внутренним причинам: ГПУ не могло выставить напоказ
свою собственную работу. Необходимо было втихомолку истре
бить прямых участников покушения и близких к ним людей,
вымыть тщательно руки и уж затем приняться за оппозицию.
6. Убийство Кирова вызвало такую тревогу в среде самой
бюрократии, что Сталин, на которого не могла в осведомлен
ных кругах не пасть тень подозрения, оказался вынужден най
ти козлов отпущения. 23 января 1935 г. состоялся процесс две
надцати главных чиновников ленинградского отдела ГПУ во
главе с начальником Медведем. Обвинительный акт признает,
что Медведь и его сотрудники своевременно "располагали све
дениями о готовящемся покушении на Кирова". Приговор за
являет, что они "не приняли мер, чтобы вовремя вскрыть и прекратить" деятельность террористической группы, "хотя имели полную возможность сделать это". Большей откровенности требовать нельзя. Все обвиняемые приговорены к тюремному заключению от двух до десяти лет. Ясно: через своих провокаторов ГПУ играло головой Кирова с целью впутать в дело оппозицию и затем обнаружить заговор. Николаев выстрелил, однако, не дожидаясь разрешения Медведя, и тем жестоко скомпрометировал амальгаму. Сталин принес Медведя в качестве искупительной жертвы.
Наш анализ находит полное подтверждение в роли ла
тышского консула Биссинекса, заведомого агента ГПУ. Консул
имел с Николаевым, по признанию этого последнего, непосред
ственную связь, выдал пять тысяч рублей на совершение тер
рористического акта и без всякого смысла выпрашивал у Ни
колаева письмо на имя Троцкого. Для того чтобы хоть косвен
но связать мое имя с делом Кирова, Вышинский включил этот
поразительный эпизод в обвинительный акт (январь 1935), ра
зоблачив тем провокационную роль консула до конца. Имя кон
сула было опубликовано, однако, лишь по прямому требованию
дипломатического корпуса. После этого консул бесследно ис
чез со сцены. В дальнейших процессах о Биссинексе не упоми
налось ни словом, несмотря на то, что он непосредственно сно
сился с убийцей и финансировал убийство. Все дальнейшие
"организаторы" террористического акта против Кирова (Бака
ев, Каменев, Зиновьев, Мрачковский и пр. и пр.) ничего не зна
ли о консуле Биссинексе и ни разу не называли его имени.
Трудно вообще представить себе более грубую, путаную и бес
стыдную провокацию!
Только после того, как были истреблены действительные
террористы, их друзья и их пособники, в том числе, несомнен
но, и запутанные в заговор агенты ГПУ, Сталин счел возмож
ным приняться вплотную за оппозицию. ГПУ подвергает аре
сту верхушку бывших зиновьевцев и делит их на две группы.
Относительно семи наиболее крупных деятелей, бывших членов
ЦК, ТАСС сообщил 22 декабря об отсутствии "достаточных
данных для предания их суду". Менее значительные члены груп
пы, согласно традиционной технике ГПУ, были оставлены под
дамокловым мечом. Под угрозой смерти некоторые из них дали
показания против Зиновьева, Каменева и др. Показания гово
рили, правда, не о терроре, а о контрреволюционной деятельно
сти вообще (недовольство, критика политики Сталина и по.).
Но этих показаний оказалось достаточно, чтобы выудить у Зи
новьева, Каменева и др. признание своей "моральной" ответст
венности за террористический акт. Такой ценою Зиновьев и Ка
менев откупились (временно!) от обвинения в прямой причаст
ности к убийству Кирова.
9. 29 января 1935 года я писал американским друзьям (письмо напечатано в "Бюллетене оппозиции" No 42, февраль 1935): "Стратегия, развернутая вокруг трупа Кирова, не принесла Сталину больших лавров. Но именно поэтому он не может ни остановиться, ни отступить. Сталину необходимо прикрыть сорвавшиеся амальгамы новыми, более широкого масштаба и... более успешными. Нужно встретить их во всеоружии!" Процессы 1936--37 гг. подтвердили это предостережение.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ БАЗА ОБВИНЕНИЯ: САБОТАЖ161
Самой грубой частью судебного подлога как по замыслу, так и исполнению, является обвинение "троцкистов" в саботаже. Эта часть процесса, составляющая важнейший элемент всей амальгамы, не убедила никого (если не считать господ типа Дурантии и К°). Из обвинительного акта и прений мир узнал, что вся советская промышленность находилась в сущности в руках "кучки троцкистов". Не лучше обстояло дело и с транспортом. Но в чем, собственно, состояли акты троцкистского саботажа? Из признаний Пятакова, подтвержденных показаниями его бывших подчиненных, сидящих рядом с ним на скамье подсудимых, обнаруживается, что: а) планы новых заводов разрабатывались слишком медленно и многократно переделывались; б) строительство заводов шло слишком долго и приводило к иммобилизации огромных капиталов; в) предприятия вводились в эксплуатацию незаконченными и в результате этого подвергались быстрому разрушению; г) разные части новых заводов оказывались в диспропорции одна по отношению к другой, что чрезвычайно снижало производительную мощь предприятий; д) заводы накопляли излишние резервы сырья и материалов, превращая таким путем живой капитал в мертвый; е) материалы расходовались хищнически и т. д. и т. п. Все эти явления, которые давно были известны как хронические болезни советского хозяйства, объявлены ныне результатом злонамеренного заговора, которым руководил Пятаков, разумеется, по моим директивам.
Остается, однако, совершенно непонятным, какова была во всем этом роль государственных органов промышленности, финансов и контроля, не говоря уже о партии, которая во всех учреждениях и предприятиях имеет свои ячейки. Если верить обвинительному акту, то руководство хозяйством находилось не в руках "гениального, никогда не ошибающегося вождя" и не в руках его ближайших сотрудников, членов Политбюро и правительства, а в руках изолированного человека, уже девять лет находящегося в ссылке и в изгнании. Как это понять? Согласно телеграмме "Нью-Йорк таймс" (25 марта 1937 г.) из Москвы,
новый шеф тяжелой промышленности В. Межлаук162 на собрании своих подчиненных обличал преступную роль саботажников в деле составления ложных планов. Но до момента смерти Орджоникидзе163 (18 февраля 1937 г.) сам Межлаук стоял во главе Госплана, основной задачей которого как раз и является проверка хозяйственных планов и смет. Так, в погоне за подлогом советское правительство выдает себе самому унизительное свидетельство о несостоятельности. Недаром "Тан", официоз дружественной Франции, писал, что эту часть процесса лучше было бы вообще не выводить на свет божий.
Сказанное выше о промышленности целиком относится и к транспорту. Железнодорожные специалисты считали, что провозная способность железных дорог имеет такие-то и такие-то технические пределы. С того времени как Каганович164 стал во главе путей сообщения, "теория пределов" была официально объявлена буржуазным предрассудком; хуже того, измышлением саботажников. Сотни инженеров и техников поплатились за прямую или косвенную приверженность к "теории пределов". Несомненно, многие старые специалисты, воспитанные в условиях капиталистического хозяйства, явно недооценивали возможности, заложенные в плановых методах и потому склонны были вырабатывать слишком низкие нормы. Но отсюда вовсе не вытекает, что темпы хозяйства зависят только от вдохновения и энергии бюрократии. Общее материальное оборудование страны, взаимозависимость разных частей промышленности, транспорта и сельского хозяйства, степень квалификации рабочих, процент опытных инженеров, наконец, общий материальный и культурный уровень населения-- таковы основные факторы, которым принадлежит последнее слово в определении пределов. Стремление бюрократии изнасиловать эти факторы при помощи голого командования, репрессий и премий ("стахановщина") неизбежно вызывает суровую расплату в виде растройства заводов, порчи машин, высокого процента брака, аварий и катастроф. Привлекать к делу троцкистский "заговор" нет ни малейшего основания.
Задача обвинения чрезвычайно усложняется еще и тем, что, начиная с февраля 1930 года, я в печати систематически, настойчиво, из года в год и из месяца в месяц обличал те самые пороки бюрократизированного хозяйства, которые ныне ставятся в вину фантастической организации "троцкистов". Я доказывал, что советской промышленности нужны не "максимальные, а оптимальные темпы, т. е. такие, которые, опираясь на соответствие разных частей одного и того же предприятия и разных предприятий между собой обеспечивают непрерывный рост хозяйства в дальнейшем. "Промышленность мчится к кризису,-- писал я в "Бюллетене" 13 февраля 1930 г., --прежде всего по причине чудовищно бюрократических методов составле
ния плана. Пятилетка может быть построена с соблюдением необходимых пропорций и гарантий только при условии свободного обсуждения темпов и сроков, при участии в обсуждении всех заинтересованных сил промышленности и рабочего класса, всех его организаций и, прежде всего, самой партии, при свободной проверке всего опыта советского хозяйства за последний период, и в том числе чудовищных ошибок руководства... План социалистического строительства не может быть дан в порядке априорной канцелярской директивы".
"Троцкисты", как мы слышим на каждом шагу, представляют собою ничтожную кучку, изолированную от масс и ненавистную массам. Именно поэтому они и прибегли будто бы к методам индивидуального террора. Однако картина совершенно меняется, когда мы переходим к саботажу. Правда, бросить камень в машину или взорвать мост может и один человек. Но на суде мы слышим о таких методах саботажа, которые возможны лишь в том случае, если весь аппарат управления находится в руках саботажников. Так, обвиняемый Шестов165, заведомый агент-провокатор, показал в заседании 25 января: "Во всех шахтах в Прокопьевске, Анжерке, Ленинске был организован саботаж стахановского движения. Даны были инструкции раздражать рабочих. Прежде чем рабочий доберется до места своей работы, он должен был двести раз обругать управление. Созданы были невыносимые условия труда. Невозможно было работать не только стахановскими методами, но и самыми обыкновенными". Все это сделали "троцкисты"! Очевидно, вся администрация, снизу до верху, состояла из "троцкистов".
Не удовлетворяясь и этим, обвинение называет такие виды саботажа, которые не могут быть применены без активной или, по крайней мере, пассивной поддержки самих рабочих. Так, председатель суда цитирует следующее показание подсудимого Муралова166, который, в свою очередь, ссылается на подсудимого Богуславского167: "Работая на железных дорогах, "троцкисты" преждевременно извлекали локомотивы из обращения, саботировали расписание поездов, провоцировали закупорку станций, замедляя таким образом движение товарных поездов". Перечисленные преступления означают попросту, что железные дороги были в руках "троцкистов". Не удовлетворяясь этой выпиской из показаний Муралова, председатель спрашивает его:
-- Последнее время Богуславский саботировал постройку линий Эйхе--Сокол?
Муралов: Да.
Председатель: И в конце концов вы добились неудачи строительных работ?
Муралов: Да.
И это все. Каким образом Богуславский и два-три других "троцкиста" без поддержки служащих и рабочих могли добиться провала строительных работ целой железнодорожной линии, остается совершенно непостижимым.
Даты саботажа чрезвычайно противоречивы. Согласно важнейшим показаниям, саботаж являлся в 1934 году "новым словом". Но названный выше Шестов относит начало саботажа к концу 1931 г. В ходе судебных прений даты передвигаются то вперед, то назад. Механика этих передвижений достаточно ясна. Каждое из конкретных обвинений в саботаже или в "диверсии" опирается в большинстве случаев на какую-либо действительную неудачу, ошибку или катастрофу в промышленности и на транспорте Начиная с первой пятилетки, неудач и аварий было немало. Обвинение выбирает те из них, какие можно связать с кем-либо из подсудимых. Отсюда постоянные скачки в хронологии саботажа. Во всяком случае генеральная "директива" дана была мною, насколько можно понять, только в 1934 г
Наиболее злокачественные проявления "саботажа" обнаружены в химической промышленности, где особенно грубо нарушены внутренние пропорции. Между тем уже семь лет тому назад, когда советская власть в сущности только приступала к созданию этой отрасли хозяйства, я писал: "Решение вопроса о том, например, какое место должна занять химическая промышленность в плане ближайших лет может быть подготовлено лишь путем открытой борьбы разных хозяйственных группировок и разных отраслей промышленности за долю химии в народном хозяйстве. Советская демократия не есть требование отвлеченной политики, еще менее -- морали. Она стала делом хозяйственной необходимости".
Как же обстояло на этот счет в действительности? "Индустриализация,-писал я в той же статье, -- все больше держится на административном кнуте. Оборудование и рабочая сила форсируются Несоответствия между разными областями промышленности накопляются". Слишком хорошо зная сталинские методы самообороны, я прибавлял: "Нетрудно предвидеть, какой отклик найдет наш анализ со стороны официальных кругов. Чиновники скажут, что мы спекулируем на кризисе. Негодяи прибавят, что мы хотим падения советской власти .. Это нас не остановит. Кляузы проходят, а факты остаются".
Я не могу здесь злоупотреблять цитатами. Но с комплектом своих статей в руках я берусь доказать, что в течение семи лет я на основании данных официальной советской печати неутомимо предупреждал против гибельных последствий перепрыгивания через период лабораторной подготовки, введения в действие незаконченных заводов, замены технического обучения и правильной организации бешеными премиями. Все те
экономические "преступления", о которых шла речь на последнем процессе, неоднократно анализировались мною, начиная с февраля 1930 года и кончая моей последней книгой "Преданная революция", как неизбежные последствия бюрократической системы. У меня нет при этом ни малейшего основания гордиться своей проницательностью. Я просто внимательно следил за официальными отчетами и делал элементарные выводы из неоспоримых фактов.
Если "саботаж" Пятакова и др. практически начался, согласно обвинительному акту, лишь около 1934 года, то как объяснить тот факт, что уже в течение четырех предшествующих лет я настойчиво требовал радикального лечения тех самых болезней советской промышленности, которые ныне изображаются как результат злонамеренной деятельности "троцкистов"? Может быть, моя критическая работа была простой "маскировкой"? По самому смыслу этого понятия маскировка должна была бы прикрывать преступления. Между тем моя критика, наоборот, обнажала их. Выходит так, что, организуя втайне саботаж, я изо всех сил привлекал внимание правительства к актам "саботажа" и тем самым --к его виновникам. Все это было бы, может быть, очень хитро, если бы не было совершенно бессмысленно.
Механика Сталина и его полицейских и судебных агентов совершенно проста. За крупные аварии на заводах, особенно за крушения поездов, расстреливали обычно несколько служащих, нередко тех, которые незадолго до того были награждены орденами за высокие темпы. Результатом явились всеобщая неуверенность и всеобщее недовольство. Последний процесс должен был персонифицировать причины крушений и катастроф в лице Троцкого. Доброму духу Ормузду противопоставлен злой дух Ариман. Согласно незыблемому порядку нынешнего советского судопроизводства все обвиняемые признали, разумеется, свою вину. Удивляться ли? Для ГПУ не представляет никакого труда предъявить известной части своих жертв альтернативу: либо быть расстрелянными немедленно, либо сохранить тень надежды при условии фигурировать на суде в качестве "троцкистов", сознательно саботирующих промышленность и транспорт. Дальнейшее не требует пояснений.
Поведение прокурора на суде само по себе является убийственной уликой против действительных заговорщиков. Вышинский ограничивается голыми вопросами: признаете ли вы себя виновным в саботаже? в организации аварий и крушений? признаете ли, что директивы исходили от Троцкого? Но он никогда не спрашивает, как подсудимые практически осуществляли свои преступления, как удавалось им провести свои вредительские планы через высшие государственные учреждения; скрывать саботаж в течение ряда лет от начальников и подчиненных;
добиться молчания местных властей, специалистов и рабочих и пр. и пр. Как всегда, Вышинский является главным сообщником ГПУ в деле подлогов и обмана общественного мнения.
Как далеко заходит при этом бесстыдство инквизиторов, видно из того, что обвиняемые по настойчивому требованию прокурора показывали, -- правда, не без сопротивления, -- буд-. то они сознательно стремились вызвать как можно большее количество человеческих жертв, чтоб породить таким путем недовольство рабочих. Но дело не останавливается и на этом. 24 марта, т. е. в самые последние дни, телеграмма из Москвы сообщила, что в Новосибирске расстреляны три "троцкиста" за злонамеренный поджог школы, в которой сгорело много детей. Позволю себе тут же напомнить, что мой младший сын Сергей Седов168 арестован по обвинению в подготовке массового отравления рабочих. Представим себе на минуту, что после потрясшего весь мир несчастья со школой в Техасе правительство Соединенных Штатов открывает в стране ожесточенную кампанию против Коминтерна, обвиняя его в злонамеренном истреблении детей, -- и мы получим приблизительное представление о нынешней политике Сталина. Подобные наветы, мыслимые только в отравленной атмосфере тоталитарной диктатуры, сами в себе заключают свое опровержение.
* * *
Проверить все сказанное выше не составит для Комиссии никакого труда. Мое конспективное изложение опирается на общедоступные материалы: советские газеты и печать оппозиции, главным образом, заграничный "Бюллетень". Уже одно хронологически последовательное сопоставление этих двух источников способно полностью исчерпать вопрос о саботаже. Между тем нет недостатка во всякого рода дополнительных данных.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ БАЗА ОБВИНЕНИЯ: СОЮЗ С ГИТЛЕРОМ И МИКАДО
Для подкрепления слишком уж невероятного обвинения в союзе "троцкистов" с Германией и Японией заграничные адвокаты ГПУ пускают в ход такие версии.
1. Ленин во время войны проехал с согласия Людендорфа169
через Германию с целью осуществить свои революционные за
дачи.
2. Большевистское правительство не остановилось перед
уступкой Германии громадных территорий и уплаты контрибу
ции с целью сохранения советского режима.
Вывод: почему не допустить, что Троцкий вступил в соглашение с тем же немецким генеральным штабом, чтоб посредством уступки территории и пр. приобрести возможность осуществить свои цели на остальной части территории?
Эта аналогия представляет собой на самом деле чудовищную и отравленную клевету на Ленина и на большевистскую партию в целом.
1. Ленин действительно проехал через Германию, использо
вав ложные надежды Людендорфа на распад России в резуль
тате внутренней борьбы. Но как поступил при этом Ленин?
а) он ни на минуту не скрывал ни своей программы, ни це
лей своей поездки;
б) он созвал в Швейцарии небольшое совещание интерна
ционалистов разных стран, которые вынесли полное одобрение
плану Ленина проехать в Россию через Германию;
в) Ленин не вступал ни в какие политические соглашения с
германскими властями и поставил условием, чтоб никто не
входил в вагон при проезде через Германию170;
г) немедленно по прибытии в Петербург Ленин изложил пе
ред Советом и перед рабочими массами смысл и характер сво
его проезда через Германию.
Смелость решения и осторожность подготовки характеризует Ленина и в этом эпизоде; но не меньше характеризует его полная и безусловная честность по отношению к рабочему классу, которому он в любой момент готов отдать отчет в каждом своем политическом шаге.
2. Большевистское правительство действительно уступило
Германии по Брест-Литовскому миру огромные территории с
целью сохранения советского режима на остальной части тер
ритории. Но:
а) у советского правительства не было никакого другого вы
бора;
б) решение принято было не за спиной народа, а в резуль
тате открытого и гласного обсуждения;
в) большевистское правительство ни на минуту не скрыва
ло от народных масс, что Брест-Литовский мир означает вре
менную и частичную капитуляцию пролетарской революции
перед капитализмом.
Мы имеем и в этом случае полное соответствие между целью и средством и безусловную честность руководства перед лицом общественного мнения трудящихся масс.
Посмотрим теперь, каков смысл предъявленного мне обвинения.
Я заключил будто бы соглашение с фашизмом и милитаризмом на следующих началах:
а) я соглашаюсь отказаться от социализма в пользу капитализма;
б) я даю сигнал к разрушению советского хозяйства и к ист
реблению рабочих и солдат;
в) я скрываю от всего мира как свои действительные цели,
так и свои методы;
г) вся моя открытая политическая деятельность служит
лишь для того, чтоб обмануть трудящиеся массы относительно
моих действительных планов, в которые посвящены Гитлер,
микадо и их агенты.
Приписываемые мне действия не только не имеют, следовательно, ничего общего с приведенными выше примерами из деятельности Ленина, но представляют во всех отношениях прямую противоположность им.
Брест-Литовский мир представлял временное отступление, вынужденный компромисс в целях спасения советской власти и осуществления революционной программы. Тайный союз с Гитлером и микадо означает предательство интересов рабочего класса во имя личной власти, вернее, во имя миража власти, т. е. самое низменное из всех возможных преступлений.
Правда, некоторые из адвокатов ГПУ склонны разбавлять водою слишком крепкое вино Сталина: может быть, говорят они, Троцкий только на словах обязывался восстановить капитализм, в действительности же собирался на оставшейся части территории осуществлять политику в духе своей программы. Прежде всего этот вариант противоречит показаниям Радека, Пятакова и других. Но и независимо от этого он столь же бессмыслен, как официальная версия обвинения. Программа оппозиции есть программа международного социализма. Каким же образом взрослый и опытный человек мог воображать, что Гитлер и микадо, имея в своих руках против него весь список его предательств и отвратительных преступлений, позволят ему осуществлять революционную программу? Каким образом можно было вообще надеяться прийти к власти ценой уголовных действий на службе иностранного штаба? Разве не ясно было заранее, что Гитлер и микадо, использовав такого агента до конца, выбросили бы его затем просто как выжатый лимон? Разве заговорщики, возглавляемые шестью членами ленинского Политбюро, могли не понимать этого? Обвинение является, таким образом, внутренне (бессмысленным в обоих своих вариантах: в официальном, где дело идет о восстановлении капитализма, и в официозном, где у заговорщиков допускается затаенная мысль: обмануть Гитлера и микадо.
2. Убийство Кирова привело правящую верхушку в состояние панического замешательства. Несмотря на то, что личность Николаева была немедленно установлена, первое правительственное сообщение связывало покушение не с оппозицией, а с белогвардейцами, пробравшимися будто бы в СССР из Польши, Румынии и других лимитрофов. Таких "белогвардейцев", по опубликованным данным, было расстреляно не меньше 104 человек! В течение свыше двух недель правительство считало нужным при помощи суммарных казней отвлекать внимание общественного мнения в другую сторону и заметать какие-то следы. Только на 16-й день версия о белогвардейцах была оставлена. Никакого официального объяснения 'первому периоду правительственной паники, ознаменовавшейся более чем сотней трупов, не дано до сих пор.
3 В советской печати решительно ничего не было сказано о том, как и при каких условиях Николаев убил Кирова, ни о том, какой пост занимал Николаев, в каких отношениях он находился с Кировым и пр. Вся конкретная, как политическая, так и чисто житейская обстановка убийства, и сегодня пребывает в тени, ГПУ не может рассказать того, что произошло, не раскрывая своей инициативы в организации убийства Кирова.
Несмотря на то что Николаев и остальные 13 расстрелян
ных показали все, чего от них требовали (я вполне допускаю,
что Николаев и его сообщники подвергались физическим пыт
кам), они ни слова не сказали об участии в убийстве Зиновь
ева, Бакаева160, Каменева или кого-либо из "троцкистов". ГПУ,
видимо, даже не предъявляло им таких вопросов. Все обстоя
тельства дела были еще слишком свежи, роль провокации слиш
ком очевидна, и ГПУ не столько разыскивало следы оппозиции,
сколько заметало свои собственные следы.
В то время как процесс Радека--Пятакова, непосредст
венно задевавший правительства иностранных государств, ста
вился на открытой сцене, процесс комсомольца Николаева,
убившего Кирова, разбирался 28--29 декабря 1934 г. при за
крытых дверях. Почему? Очевидно, не по дипломатическим, а
по внутренним причинам: ГПУ не могло выставить напоказ
свою собственную работу. Необходимо было втихомолку истре
бить прямых участников покушения и близких к ним людей,
вымыть тщательно руки и уж затем приняться за оппозицию.
6. Убийство Кирова вызвало такую тревогу в среде самой
бюрократии, что Сталин, на которого не могла в осведомлен
ных кругах не пасть тень подозрения, оказался вынужден най
ти козлов отпущения. 23 января 1935 г. состоялся процесс две
надцати главных чиновников ленинградского отдела ГПУ во
главе с начальником Медведем. Обвинительный акт признает,
что Медведь и его сотрудники своевременно "располагали све
дениями о готовящемся покушении на Кирова". Приговор за
являет, что они "не приняли мер, чтобы вовремя вскрыть и прекратить" деятельность террористической группы, "хотя имели полную возможность сделать это". Большей откровенности требовать нельзя. Все обвиняемые приговорены к тюремному заключению от двух до десяти лет. Ясно: через своих провокаторов ГПУ играло головой Кирова с целью впутать в дело оппозицию и затем обнаружить заговор. Николаев выстрелил, однако, не дожидаясь разрешения Медведя, и тем жестоко скомпрометировал амальгаму. Сталин принес Медведя в качестве искупительной жертвы.
Наш анализ находит полное подтверждение в роли ла
тышского консула Биссинекса, заведомого агента ГПУ. Консул
имел с Николаевым, по признанию этого последнего, непосред
ственную связь, выдал пять тысяч рублей на совершение тер
рористического акта и без всякого смысла выпрашивал у Ни
колаева письмо на имя Троцкого. Для того чтобы хоть косвен
но связать мое имя с делом Кирова, Вышинский включил этот
поразительный эпизод в обвинительный акт (январь 1935), ра
зоблачив тем провокационную роль консула до конца. Имя кон
сула было опубликовано, однако, лишь по прямому требованию
дипломатического корпуса. После этого консул бесследно ис
чез со сцены. В дальнейших процессах о Биссинексе не упоми
налось ни словом, несмотря на то, что он непосредственно сно
сился с убийцей и финансировал убийство. Все дальнейшие
"организаторы" террористического акта против Кирова (Бака
ев, Каменев, Зиновьев, Мрачковский и пр. и пр.) ничего не зна
ли о консуле Биссинексе и ни разу не называли его имени.
Трудно вообще представить себе более грубую, путаную и бес
стыдную провокацию!
Только после того, как были истреблены действительные
террористы, их друзья и их пособники, в том числе, несомнен
но, и запутанные в заговор агенты ГПУ, Сталин счел возмож
ным приняться вплотную за оппозицию. ГПУ подвергает аре
сту верхушку бывших зиновьевцев и делит их на две группы.
Относительно семи наиболее крупных деятелей, бывших членов
ЦК, ТАСС сообщил 22 декабря об отсутствии "достаточных
данных для предания их суду". Менее значительные члены груп
пы, согласно традиционной технике ГПУ, были оставлены под
дамокловым мечом. Под угрозой смерти некоторые из них дали
показания против Зиновьева, Каменева и др. Показания гово
рили, правда, не о терроре, а о контрреволюционной деятельно
сти вообще (недовольство, критика политики Сталина и по.).
Но этих показаний оказалось достаточно, чтобы выудить у Зи
новьева, Каменева и др. признание своей "моральной" ответст
венности за террористический акт. Такой ценою Зиновьев и Ка
менев откупились (временно!) от обвинения в прямой причаст
ности к убийству Кирова.
9. 29 января 1935 года я писал американским друзьям (письмо напечатано в "Бюллетене оппозиции" No 42, февраль 1935): "Стратегия, развернутая вокруг трупа Кирова, не принесла Сталину больших лавров. Но именно поэтому он не может ни остановиться, ни отступить. Сталину необходимо прикрыть сорвавшиеся амальгамы новыми, более широкого масштаба и... более успешными. Нужно встретить их во всеоружии!" Процессы 1936--37 гг. подтвердили это предостережение.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ БАЗА ОБВИНЕНИЯ: САБОТАЖ161
Самой грубой частью судебного подлога как по замыслу, так и исполнению, является обвинение "троцкистов" в саботаже. Эта часть процесса, составляющая важнейший элемент всей амальгамы, не убедила никого (если не считать господ типа Дурантии и К°). Из обвинительного акта и прений мир узнал, что вся советская промышленность находилась в сущности в руках "кучки троцкистов". Не лучше обстояло дело и с транспортом. Но в чем, собственно, состояли акты троцкистского саботажа? Из признаний Пятакова, подтвержденных показаниями его бывших подчиненных, сидящих рядом с ним на скамье подсудимых, обнаруживается, что: а) планы новых заводов разрабатывались слишком медленно и многократно переделывались; б) строительство заводов шло слишком долго и приводило к иммобилизации огромных капиталов; в) предприятия вводились в эксплуатацию незаконченными и в результате этого подвергались быстрому разрушению; г) разные части новых заводов оказывались в диспропорции одна по отношению к другой, что чрезвычайно снижало производительную мощь предприятий; д) заводы накопляли излишние резервы сырья и материалов, превращая таким путем живой капитал в мертвый; е) материалы расходовались хищнически и т. д. и т. п. Все эти явления, которые давно были известны как хронические болезни советского хозяйства, объявлены ныне результатом злонамеренного заговора, которым руководил Пятаков, разумеется, по моим директивам.
Остается, однако, совершенно непонятным, какова была во всем этом роль государственных органов промышленности, финансов и контроля, не говоря уже о партии, которая во всех учреждениях и предприятиях имеет свои ячейки. Если верить обвинительному акту, то руководство хозяйством находилось не в руках "гениального, никогда не ошибающегося вождя" и не в руках его ближайших сотрудников, членов Политбюро и правительства, а в руках изолированного человека, уже девять лет находящегося в ссылке и в изгнании. Как это понять? Согласно телеграмме "Нью-Йорк таймс" (25 марта 1937 г.) из Москвы,
новый шеф тяжелой промышленности В. Межлаук162 на собрании своих подчиненных обличал преступную роль саботажников в деле составления ложных планов. Но до момента смерти Орджоникидзе163 (18 февраля 1937 г.) сам Межлаук стоял во главе Госплана, основной задачей которого как раз и является проверка хозяйственных планов и смет. Так, в погоне за подлогом советское правительство выдает себе самому унизительное свидетельство о несостоятельности. Недаром "Тан", официоз дружественной Франции, писал, что эту часть процесса лучше было бы вообще не выводить на свет божий.
Сказанное выше о промышленности целиком относится и к транспорту. Железнодорожные специалисты считали, что провозная способность железных дорог имеет такие-то и такие-то технические пределы. С того времени как Каганович164 стал во главе путей сообщения, "теория пределов" была официально объявлена буржуазным предрассудком; хуже того, измышлением саботажников. Сотни инженеров и техников поплатились за прямую или косвенную приверженность к "теории пределов". Несомненно, многие старые специалисты, воспитанные в условиях капиталистического хозяйства, явно недооценивали возможности, заложенные в плановых методах и потому склонны были вырабатывать слишком низкие нормы. Но отсюда вовсе не вытекает, что темпы хозяйства зависят только от вдохновения и энергии бюрократии. Общее материальное оборудование страны, взаимозависимость разных частей промышленности, транспорта и сельского хозяйства, степень квалификации рабочих, процент опытных инженеров, наконец, общий материальный и культурный уровень населения-- таковы основные факторы, которым принадлежит последнее слово в определении пределов. Стремление бюрократии изнасиловать эти факторы при помощи голого командования, репрессий и премий ("стахановщина") неизбежно вызывает суровую расплату в виде растройства заводов, порчи машин, высокого процента брака, аварий и катастроф. Привлекать к делу троцкистский "заговор" нет ни малейшего основания.
Задача обвинения чрезвычайно усложняется еще и тем, что, начиная с февраля 1930 года, я в печати систематически, настойчиво, из года в год и из месяца в месяц обличал те самые пороки бюрократизированного хозяйства, которые ныне ставятся в вину фантастической организации "троцкистов". Я доказывал, что советской промышленности нужны не "максимальные, а оптимальные темпы, т. е. такие, которые, опираясь на соответствие разных частей одного и того же предприятия и разных предприятий между собой обеспечивают непрерывный рост хозяйства в дальнейшем. "Промышленность мчится к кризису,-- писал я в "Бюллетене" 13 февраля 1930 г., --прежде всего по причине чудовищно бюрократических методов составле
ния плана. Пятилетка может быть построена с соблюдением необходимых пропорций и гарантий только при условии свободного обсуждения темпов и сроков, при участии в обсуждении всех заинтересованных сил промышленности и рабочего класса, всех его организаций и, прежде всего, самой партии, при свободной проверке всего опыта советского хозяйства за последний период, и в том числе чудовищных ошибок руководства... План социалистического строительства не может быть дан в порядке априорной канцелярской директивы".
"Троцкисты", как мы слышим на каждом шагу, представляют собою ничтожную кучку, изолированную от масс и ненавистную массам. Именно поэтому они и прибегли будто бы к методам индивидуального террора. Однако картина совершенно меняется, когда мы переходим к саботажу. Правда, бросить камень в машину или взорвать мост может и один человек. Но на суде мы слышим о таких методах саботажа, которые возможны лишь в том случае, если весь аппарат управления находится в руках саботажников. Так, обвиняемый Шестов165, заведомый агент-провокатор, показал в заседании 25 января: "Во всех шахтах в Прокопьевске, Анжерке, Ленинске был организован саботаж стахановского движения. Даны были инструкции раздражать рабочих. Прежде чем рабочий доберется до места своей работы, он должен был двести раз обругать управление. Созданы были невыносимые условия труда. Невозможно было работать не только стахановскими методами, но и самыми обыкновенными". Все это сделали "троцкисты"! Очевидно, вся администрация, снизу до верху, состояла из "троцкистов".
Не удовлетворяясь и этим, обвинение называет такие виды саботажа, которые не могут быть применены без активной или, по крайней мере, пассивной поддержки самих рабочих. Так, председатель суда цитирует следующее показание подсудимого Муралова166, который, в свою очередь, ссылается на подсудимого Богуславского167: "Работая на железных дорогах, "троцкисты" преждевременно извлекали локомотивы из обращения, саботировали расписание поездов, провоцировали закупорку станций, замедляя таким образом движение товарных поездов". Перечисленные преступления означают попросту, что железные дороги были в руках "троцкистов". Не удовлетворяясь этой выпиской из показаний Муралова, председатель спрашивает его:
-- Последнее время Богуславский саботировал постройку линий Эйхе--Сокол?
Муралов: Да.
Председатель: И в конце концов вы добились неудачи строительных работ?
Муралов: Да.
И это все. Каким образом Богуславский и два-три других "троцкиста" без поддержки служащих и рабочих могли добиться провала строительных работ целой железнодорожной линии, остается совершенно непостижимым.
Даты саботажа чрезвычайно противоречивы. Согласно важнейшим показаниям, саботаж являлся в 1934 году "новым словом". Но названный выше Шестов относит начало саботажа к концу 1931 г. В ходе судебных прений даты передвигаются то вперед, то назад. Механика этих передвижений достаточно ясна. Каждое из конкретных обвинений в саботаже или в "диверсии" опирается в большинстве случаев на какую-либо действительную неудачу, ошибку или катастрофу в промышленности и на транспорте Начиная с первой пятилетки, неудач и аварий было немало. Обвинение выбирает те из них, какие можно связать с кем-либо из подсудимых. Отсюда постоянные скачки в хронологии саботажа. Во всяком случае генеральная "директива" дана была мною, насколько можно понять, только в 1934 г
Наиболее злокачественные проявления "саботажа" обнаружены в химической промышленности, где особенно грубо нарушены внутренние пропорции. Между тем уже семь лет тому назад, когда советская власть в сущности только приступала к созданию этой отрасли хозяйства, я писал: "Решение вопроса о том, например, какое место должна занять химическая промышленность в плане ближайших лет может быть подготовлено лишь путем открытой борьбы разных хозяйственных группировок и разных отраслей промышленности за долю химии в народном хозяйстве. Советская демократия не есть требование отвлеченной политики, еще менее -- морали. Она стала делом хозяйственной необходимости".
Как же обстояло на этот счет в действительности? "Индустриализация,-писал я в той же статье, -- все больше держится на административном кнуте. Оборудование и рабочая сила форсируются Несоответствия между разными областями промышленности накопляются". Слишком хорошо зная сталинские методы самообороны, я прибавлял: "Нетрудно предвидеть, какой отклик найдет наш анализ со стороны официальных кругов. Чиновники скажут, что мы спекулируем на кризисе. Негодяи прибавят, что мы хотим падения советской власти .. Это нас не остановит. Кляузы проходят, а факты остаются".
Я не могу здесь злоупотреблять цитатами. Но с комплектом своих статей в руках я берусь доказать, что в течение семи лет я на основании данных официальной советской печати неутомимо предупреждал против гибельных последствий перепрыгивания через период лабораторной подготовки, введения в действие незаконченных заводов, замены технического обучения и правильной организации бешеными премиями. Все те
экономические "преступления", о которых шла речь на последнем процессе, неоднократно анализировались мною, начиная с февраля 1930 года и кончая моей последней книгой "Преданная революция", как неизбежные последствия бюрократической системы. У меня нет при этом ни малейшего основания гордиться своей проницательностью. Я просто внимательно следил за официальными отчетами и делал элементарные выводы из неоспоримых фактов.
Если "саботаж" Пятакова и др. практически начался, согласно обвинительному акту, лишь около 1934 года, то как объяснить тот факт, что уже в течение четырех предшествующих лет я настойчиво требовал радикального лечения тех самых болезней советской промышленности, которые ныне изображаются как результат злонамеренной деятельности "троцкистов"? Может быть, моя критическая работа была простой "маскировкой"? По самому смыслу этого понятия маскировка должна была бы прикрывать преступления. Между тем моя критика, наоборот, обнажала их. Выходит так, что, организуя втайне саботаж, я изо всех сил привлекал внимание правительства к актам "саботажа" и тем самым --к его виновникам. Все это было бы, может быть, очень хитро, если бы не было совершенно бессмысленно.
Механика Сталина и его полицейских и судебных агентов совершенно проста. За крупные аварии на заводах, особенно за крушения поездов, расстреливали обычно несколько служащих, нередко тех, которые незадолго до того были награждены орденами за высокие темпы. Результатом явились всеобщая неуверенность и всеобщее недовольство. Последний процесс должен был персонифицировать причины крушений и катастроф в лице Троцкого. Доброму духу Ормузду противопоставлен злой дух Ариман. Согласно незыблемому порядку нынешнего советского судопроизводства все обвиняемые признали, разумеется, свою вину. Удивляться ли? Для ГПУ не представляет никакого труда предъявить известной части своих жертв альтернативу: либо быть расстрелянными немедленно, либо сохранить тень надежды при условии фигурировать на суде в качестве "троцкистов", сознательно саботирующих промышленность и транспорт. Дальнейшее не требует пояснений.
Поведение прокурора на суде само по себе является убийственной уликой против действительных заговорщиков. Вышинский ограничивается голыми вопросами: признаете ли вы себя виновным в саботаже? в организации аварий и крушений? признаете ли, что директивы исходили от Троцкого? Но он никогда не спрашивает, как подсудимые практически осуществляли свои преступления, как удавалось им провести свои вредительские планы через высшие государственные учреждения; скрывать саботаж в течение ряда лет от начальников и подчиненных;
добиться молчания местных властей, специалистов и рабочих и пр. и пр. Как всегда, Вышинский является главным сообщником ГПУ в деле подлогов и обмана общественного мнения.
Как далеко заходит при этом бесстыдство инквизиторов, видно из того, что обвиняемые по настойчивому требованию прокурора показывали, -- правда, не без сопротивления, -- буд-. то они сознательно стремились вызвать как можно большее количество человеческих жертв, чтоб породить таким путем недовольство рабочих. Но дело не останавливается и на этом. 24 марта, т. е. в самые последние дни, телеграмма из Москвы сообщила, что в Новосибирске расстреляны три "троцкиста" за злонамеренный поджог школы, в которой сгорело много детей. Позволю себе тут же напомнить, что мой младший сын Сергей Седов168 арестован по обвинению в подготовке массового отравления рабочих. Представим себе на минуту, что после потрясшего весь мир несчастья со школой в Техасе правительство Соединенных Штатов открывает в стране ожесточенную кампанию против Коминтерна, обвиняя его в злонамеренном истреблении детей, -- и мы получим приблизительное представление о нынешней политике Сталина. Подобные наветы, мыслимые только в отравленной атмосфере тоталитарной диктатуры, сами в себе заключают свое опровержение.
* * *
Проверить все сказанное выше не составит для Комиссии никакого труда. Мое конспективное изложение опирается на общедоступные материалы: советские газеты и печать оппозиции, главным образом, заграничный "Бюллетень". Уже одно хронологически последовательное сопоставление этих двух источников способно полностью исчерпать вопрос о саботаже. Между тем нет недостатка во всякого рода дополнительных данных.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ БАЗА ОБВИНЕНИЯ: СОЮЗ С ГИТЛЕРОМ И МИКАДО
Для подкрепления слишком уж невероятного обвинения в союзе "троцкистов" с Германией и Японией заграничные адвокаты ГПУ пускают в ход такие версии.
1. Ленин во время войны проехал с согласия Людендорфа169
через Германию с целью осуществить свои революционные за
дачи.
2. Большевистское правительство не остановилось перед
уступкой Германии громадных территорий и уплаты контрибу
ции с целью сохранения советского режима.
Вывод: почему не допустить, что Троцкий вступил в соглашение с тем же немецким генеральным штабом, чтоб посредством уступки территории и пр. приобрести возможность осуществить свои цели на остальной части территории?
Эта аналогия представляет собой на самом деле чудовищную и отравленную клевету на Ленина и на большевистскую партию в целом.
1. Ленин действительно проехал через Германию, использо
вав ложные надежды Людендорфа на распад России в резуль
тате внутренней борьбы. Но как поступил при этом Ленин?
а) он ни на минуту не скрывал ни своей программы, ни це
лей своей поездки;
б) он созвал в Швейцарии небольшое совещание интерна
ционалистов разных стран, которые вынесли полное одобрение
плану Ленина проехать в Россию через Германию;
в) Ленин не вступал ни в какие политические соглашения с
германскими властями и поставил условием, чтоб никто не
входил в вагон при проезде через Германию170;
г) немедленно по прибытии в Петербург Ленин изложил пе
ред Советом и перед рабочими массами смысл и характер сво
его проезда через Германию.
Смелость решения и осторожность подготовки характеризует Ленина и в этом эпизоде; но не меньше характеризует его полная и безусловная честность по отношению к рабочему классу, которому он в любой момент готов отдать отчет в каждом своем политическом шаге.
2. Большевистское правительство действительно уступило
Германии по Брест-Литовскому миру огромные территории с
целью сохранения советского режима на остальной части тер
ритории. Но:
а) у советского правительства не было никакого другого вы
бора;
б) решение принято было не за спиной народа, а в резуль
тате открытого и гласного обсуждения;
в) большевистское правительство ни на минуту не скрыва
ло от народных масс, что Брест-Литовский мир означает вре
менную и частичную капитуляцию пролетарской революции
перед капитализмом.
Мы имеем и в этом случае полное соответствие между целью и средством и безусловную честность руководства перед лицом общественного мнения трудящихся масс.
Посмотрим теперь, каков смысл предъявленного мне обвинения.
Я заключил будто бы соглашение с фашизмом и милитаризмом на следующих началах:
а) я соглашаюсь отказаться от социализма в пользу капитализма;
б) я даю сигнал к разрушению советского хозяйства и к ист
реблению рабочих и солдат;
в) я скрываю от всего мира как свои действительные цели,
так и свои методы;
г) вся моя открытая политическая деятельность служит
лишь для того, чтоб обмануть трудящиеся массы относительно
моих действительных планов, в которые посвящены Гитлер,
микадо и их агенты.
Приписываемые мне действия не только не имеют, следовательно, ничего общего с приведенными выше примерами из деятельности Ленина, но представляют во всех отношениях прямую противоположность им.
Брест-Литовский мир представлял временное отступление, вынужденный компромисс в целях спасения советской власти и осуществления революционной программы. Тайный союз с Гитлером и микадо означает предательство интересов рабочего класса во имя личной власти, вернее, во имя миража власти, т. е. самое низменное из всех возможных преступлений.
Правда, некоторые из адвокатов ГПУ склонны разбавлять водою слишком крепкое вино Сталина: может быть, говорят они, Троцкий только на словах обязывался восстановить капитализм, в действительности же собирался на оставшейся части территории осуществлять политику в духе своей программы. Прежде всего этот вариант противоречит показаниям Радека, Пятакова и других. Но и независимо от этого он столь же бессмыслен, как официальная версия обвинения. Программа оппозиции есть программа международного социализма. Каким же образом взрослый и опытный человек мог воображать, что Гитлер и микадо, имея в своих руках против него весь список его предательств и отвратительных преступлений, позволят ему осуществлять революционную программу? Каким образом можно было вообще надеяться прийти к власти ценой уголовных действий на службе иностранного штаба? Разве не ясно было заранее, что Гитлер и микадо, использовав такого агента до конца, выбросили бы его затем просто как выжатый лимон? Разве заговорщики, возглавляемые шестью членами ленинского Политбюро, могли не понимать этого? Обвинение является, таким образом, внутренне (бессмысленным в обоих своих вариантах: в официальном, где дело идет о восстановлении капитализма, и в официозном, где у заговорщиков допускается затаенная мысль: обмануть Гитлера и микадо.