— Я?! Благодарна?
— Ты слишком озлоблена на жизнь.
— Вижу, ты хорошо вписался в секту. Нахватался всяких богословских вывертов и харизм.
— Харизма — это особая божественная сила, .позволяющая преодолеть греховность и обрести спасение в загробном мире, да будет тебе известно.
Ну пойми! Нельзя жить так, как ты. Надо уметь находить что-то Хорошее вокруг. А у тебя жизнь — бесконечная борьба…
Полина отключила телефон и бросила в сумочку. Питтак Староборский! Она хотела посоветоваться с ним, не сходить ли в собес. Может, там наконец-то удастся разузнать точные координаты исчезнувшего старика? А Рязанцев завел с нею философскую беседу. Наверное, еще не отошел от дискуссии с Родей на тему: наступит конец света завтра или потерпит до воскресения? Все приходится решать самой!
Мужчины вообще очень ловко умеют устраивать так, что у женщины загодя пропадает желание тревожить их лишний раз. Андрей был по этой части большой мастер. Не то что в хозяйственных делах. Перед сломанным замком вся его изобретательность мгновенно улетучивалась.
С досадой Полина поймала себя на том, что пытается сравнивать Рязанцева и своего бывшего мужа. И не из-за добрых слов чудо-доктора о Роде она так рассердилась. Просто слишком сухим был голос Валерия Ивановича. Она не уловила в нем тех особенных волнующих интонаций, от которых ее сердце вздрагивало и замирало.. Психотерапевт, наверное, занят с очередной жаждущей его внимания пациенткой, и сейчас у Валерия Ивановича просто нет настроения вникать в проблемы Полины. Ладно. Обойдется она и без его советов.
Полина зашла в собес и покачала головой. У кабинета Капитолины Юрьевны томились многочисленные посетители. Одни сидели на стульях, другие топтались у двери, чтобы не пропустить ловкачей, лезущих вне очереди. Полина отыскала свободное место, достала из сумочки книжку «Секты. Вчера, сегодня, завтра» и углубилась в чтение.
Почувствовав пристальный взгляд, женщина подняла голову. Старик напротив смотрел на Полину с нескрываемым интересом и легкой неприязнью.
Наверное, бывший партийный работник, в котором еще бродит закваска научного атеизма. Рассуждения журналиста не увлекали. Полина спрятала брошюру и мысленно занялась дизайном кабинета Рязанцева.
Очередь рассосалась только к обеду. Часы в коридоре показывали без десяти час, когда последняя старушка, тяжело опираясь на черную палку, двинулась к выходу. Капитолина Юрьевна в мечтах уже, наверное, вкушает рассольник и сосиски. Нехорошо становиться у человека на пути в кафе. Но что поделаешь! Не занимать же очередь еще раз, после обеда! Тем более что пришла Полина не по личным делам, а общественным. Даже, можно сказать, государственной важности. А во всем городе никому больше нет дела до несчастных стариков, кроме тихой милой женщиной. — Из собеса.
— Разрешите?
Капитолина Юрьевна подняла от бумаг глаза на вошедшую и приветливо заулыбалась;
— Здравствуйте. Рада вас видеть.
И тут же легкая тучка набежала на милое лицо:
— Неужели что-то случилось с нашей подопечной — с Евгенией Марковной?
— С Евгенией Марковной? Ах да! То есть нет.
Хотела вам сказать спасибо. Я была у нее. Мы разговаривали с соцработницей… Она показалась мне ответственной девушкой.
— У нас все старательные. Других не держим.
Старики — те же дети. И беспомощные, и капризные. Надо уметь их пожалеть, понять, к каждому ключик найти. Вот и Евгения Марковна от заботы расцвела.
— Я так рада, что мы ей помогли! Но…
— Еще с кем-то беда? — встревоженно спросила Капитолина Юрьевна.
— Тут такое дело… — Полина не знала, как преподнести историю двойного исчезновения старика.
— Да не стесняйтесь вы! — поощрила посетительницу Капитолина Юрьевна. — И вот что. Время уже обеденное. Давайте-ка выпьем с вами по чашечке кофе.
Она подняла полные руки к высокой прическе, словно намеривалась поправить шпильки. Но лишь осторожно погладила пшеничного цвета башенку.
Эта немодная прическа, мягкие движения больших рук делали женщину еще милее. У стола хозяйничала не мужеподобная бизнес-леди, которая «мере» на скаку остановит, а доброе домашнее создание.
Капитолина Юрьевна убрала со столика вазу с желтыми цветами, которые булгаковский Мастер несправедливо обозвал безобразными. Быстро расставила тарелочки с бутербродами. На ломтиках дорожного батона лежали аппетитные кружочки дорогого сервелата и прямоугольнички мраморного сыра. Полина отпила из тонкой в золотых листьях чашки ароматный напиток.
— Я люблю, чтобы у меня на работе красиво было, — улыбнулась Капитолина Юрьевна. — Здесь ведь большую часть дня проводишь. Я, к сожалению, сама не очень хорошо разбираюсь в том, что куда следует поставить. Тут ведь тоже нужен своеобразный талант. Вот даже просто обои выбрать — нелегко! В рулонах они вроде подходящие, а на стенку поклеишь… Ну совсем не тот вид!
— Нет, нет. У вас тут очень уютно, — заверила хозяйку Полина. — Говорю это как дизайнер.
— Неужели? Вы? Не может быть! — рассмеялась Капитолина Юрьевна. — Как мы в тему попали! А-а-а?
Посерьезнела.
— Так что, вы говорите, еще случилось?
Полина отложила бутерброд и путано, с большими сокращениями рассказала о событиях последних дней. Так, например, она начисто убрала из повествования фигуру доктора. Капитолина Юрьевна сидела, опустив глаза в чашку, покачивала головою, вздыхая. Наконец она подняла руки к башне, словно беспокоясь за ее цельность. Спросила:
— С милицией вы связывались?
Полина мгновение колебалась, вспомнив неофициальный визит к чину из органов. Эта встреча не дала никаких результатов. Так зачем о ней болтать? Гостья отрицательно покачала головою:
— Нет. Что я там скажу?
— Да, сказать вам господам из убойного отдела действительно нечего. Нужны факты, доказательства. В противном случае вас же и обвинят в отвлечении внимания правоохранительных органов.
Еще и штраф наложат.
— Что? Неужели есть такая статья? — удивленно раскрыла глаза Полина.
— Имеется, — авторитетно сказала Капитолина Юрьевна. — Но мы с вами попробуем в этом непростом деле разобраться. Как, вы сказали, адрес старика?
— Кирова, 45. Это рядом с площадью Героев.
А номер квартиры я не знаю.
— Сейчас посмотрим.
Капитолина Юрьевна защелкала мышкой. По монитору побежали списки.
— Нет. У нас ни одного из подопечных на этой улице нет. И в прошлом году никого не было. Сами убедитесь.
Полина встала и подошла к компьютеру. Прочитала «шапку»: «Пенсионеры по старости, состоящие на надомном обслуживании». Пробежала глазами список. Раз. Потом медленнее — второй.
Капитолина Юрьевна смотрела на гостью чуть насмешливо. Видимо, решила, что у добровольной защитницы стариков попросту крыша не на месте.
Под взглядом хозяйки кабинета Полина несколько смешалась:
— Простите. Столько хлопот вам зря доставила.
— Да вы что! — совершенно искренне вскрикнула Капитолина Юрьевна. — Это же наша работа.
И если вам снова понадобится помощь, вопросы какие-то возникнут, обязательно приходите; Договорились?
Полина медленно кивнула.
— Ну вот и хорошо! И не хмурьтесь так. Ничего ведь не произошло. Может, этого старичка в соседний город к родственникам увезли. Сидит он сейчас в кресле и чай попивает с малиновым вареньем.
А вы из-за него с ума сходите.
— Хорошо, если бы так.
— А надо верить в лучшее! Нельзя отгонять надежду.
— Вы рассуждаете прямо как чудо-доктор.
Глаза Капитолины Юрьевны расширились, и в них мелькнула настороженность.
— Чудо-доктор, — рассеянно повторила она. — Это кто же?.. Малышева?
— Нет. Один мой знакомый. Еще раз извините и до свидания.
Наконец-то нашел для нее время. «Есть новости, — произнес док. — Я приеду». Последнее прозвучало не как просьба, а как сообщение. «Да, конечно», — холодно ответила Полина. Женщина очень злилась.
На Рязанцева. За то, что обманчиво мягкий и покладистый Валерий Иванович уж слишком быстро вошел в роль хозяина и даже из обыкновенного приличия не поинтересовался, хочет ли она видеть его, слышать.., заниматься с ним любовью. Полина нервным движением достала сигарету и закурила.
Но еще большую злость женщина испытывала по отношению к самой себе. Стыдно признаться, но в тайне она целый день ждала этого звонка. И когда услышала хрипловатый голос дока, почувствовала, как тело обдала горячая волна, заныла, почти заболела грудь.
Полина быстро загасила сигарету и положила в рот мятную карамельку. Критически оглядела себя перед зеркалом. Надо бы подправить макияж, переодеться. Женщина порывисто встала. Несколько секунд нерешительно потопталась на месте и наконец нехотя села. Нет. Не стоит. Непонятного цвета глаза психотерапевта не упускают ничего.
Док сразу заметит, что она готовилась к встрече с ним, ждала его. Это сделает ее положение еще более уязвимым, а Полина должна оставить себе хотя бы привилегию безразличия.
В дверь позвонили. Полина почувствовала прилив паники и радости. Мелькнула детская мысль: не открывать! Но женщина переборола себя и встала. Она не взглянула на Рязанцева. Повернувшись к позднему гостю спиной, долго возилась с замками. Затем так же незряче двинулась на кухню и здесь — уже совершенно оправданно! — все свое внимание сосредоточила на посуде, бисквите, сгущенке. Ей казалось, что церемония чаепития сделает их встречу более официальной. За столом неизбежно начнется нудная деловая беседа. Доку сперва придется отчитаться, так что пыл его, надо надеяться, подугаснет… И ее собственные эмоции войдут в более спокойное русло.
— Мне без сахара, — улыбнулся Рязанцев, пристально глядя на женщину, склонившуюся над чайником.
Все так же, не поднимая головы, Полина кивнула. Молча принялась нарезать рулет. Но тут же поняла, что ее поведение со стороны может показаться странным. Она быстро взглянула на дока и, пугливо отвернувшись, уставилась на стол.
— Мои дела пошли в гору, — бодрым голосом начал Рязанцев. — Ждущие, видимо, прониклись ко мне братской любовью на основе материальной заинтересованности. Сегодня я совершил маленькую санкционированную экскурсию по особняку.
Паршивое местечко…
Полина слушала рассеянно. Странно, но сегодня ее почему-то совсем не интересовали тайны братства лже-Распутина. Женщине хотелось, чтобы доктор побыстрее закончил свой скучный рассказ и перешел к тому.., зачем, собственно, и явился сюда. Полина нервно дотронулась до шеи.
— Отдельно у них комнаты мальчиков. Отдельно девочек. Что-то вроде пионерского лагеря, на первый взгляд.
— Они.., тесно общаются? — задала наконец Полина вопрос, чтобы хоть как-то продемонстрировать свою заинтересованность.
Док усмехнулся:
— Вряд ли. Если ты имеешь в виду половые контакты…
Полина скривила губы. Идиотка! Вот что значит говорить, не думая. Дала ему лишний повод посмеяться над собой. Полина почувствовала легкую неприязнь по отношению к доку и ожесточенно начала подбрасывать в нее «дровишки», надеясь погасить все ярче разгоравшийся огонь желания в собственном теле. Глянул одним глазом в секреты ждущих и тут же прибежал за платой.
Благородства — ноль. Уважения к ней — тоже.
Любви… Неожиданно Полина поймала себя на том, что слишком пристально смотрит на большие, покрытые густыми темными волосками руки Рязанцева.
— А как твои дела? Почему сегодня грустная такая?
— Пришел узнать, как я себя чувствую? — криво улыбнулась Полина.
— Нет, — жестко ответил док. — И не из-за этого… — Рязанцев кивнул на бисквит, к которому никто из них так и не притронулся, — чая.
Они как враги уставились друг на друга, чувствуя, что один заявляет слишком большие права на другого, и в этом таится угроза милым сердцу привычкам, независимости, всей сложившейся закостеневшей системе жизни. В какой-то момент Полина понадеялась, что Рязанцев пощадит ее гордость и уйдет. Хотя… Если оставаться до конца честной: этого жеста порядочности она бы ему не простила. Док действительно встал. Подошел к замершей, не глядевшей на него женщине. Присел на корточки, дотронулся губами до ее волос, глаз, щеки. Полина чувствовала, как от быстрых осторожных прикосновений мужчины по всему ее телу волнами бегут мурашки.
Женщина освободилась от горячих рук дока, отошла, прижалась спиной к стене. Полина отлично осознавала: больше она сопротивляется не ему, а самой себе. Кажется, это не являлось секретом и для мужчины; Он: не отставал. Тут же оказался рядом и снова с еще большей настойчивостью заключил женщину в объятия.
— Ты мне нужна… — Рязанцев прошептал признание в самое ухо Полине, точно боялся произнести его в полный голос. Нужна… Полина не верила словам, вылетавшим в постели. Она ни на секунду не забывала о договоре, заключенном с Рязанцевым. И это отравило всю радость от свидания.
Док уткнулся красным лицом в вырез ее кофточки. Полина чувствовала растущее горячее нетерпение мужчины. Его большие руки властно легли на тонкую талию женщины, настырно проникли под шелк.
— Необходима…
Док погладил ее по спине. И тело Полины предательски подалось навстречу Рязанцеву. Кажется, именно этого слабого ответного сигнала тот и ждал. Рязанцев жадно припал губами к впадинке у основания шеи, до которой женщина всякий раз дотрагивалась, когда волновалась. И Полина прекратила бессмысленное и бесполезное сопротивление.
В постели она сперва оказалась сверху. Ей хотелось самой вести любовную игру. Но Рязанцев не уступил своего права самца. Грубо, бесцеремонно подмял женщину под себя. Его движения не были осторожны и нежны, как в первый раз. Док двигался резко, быстро. Все они такие, мужики! Только добьются своего, как тут же отбрасывают рыцарские… Полина застонала и впилась ногтями в потную широкую спину чудо-доктора. В голове пульсировало: «Хорошо… Как хорошо!».
Полина встала и быстро прошлась по комнате. Нет.
Так не пойдет. Нельзя открывать взломщикам. Надо попытаться оказать сопротивление.
Полина закурила и усердно принялась думать о деле. Однако и тут поводов для оптимизма не было. Ее теория погибала в зародыше. Но не приснилась же глупышке «шестерка» с тонированными стеклами и четверо пассажиров в машине?! Вообще, как-то не верится, что сейчас старик, покачивая сухонькой ножкой, балуется чайком. К родственникам бедолагу не вывозили бы под покровом ночи, как тайный груз. Старик есть. Вернее, был.
Скорее всего, бандиты убили его. А найти квартиру пенсионера Полина не может, потому что в ее с, рассуждениях прячется какая-то ошибка.
Подобные случаи происходили не раз. С усмешкой женщина вспомнила, как в десятом классе, готовясь к сочинению, никак не могла найти в словаре, как пишется слово «превознемогая». Она искала его и на пре-, и на при-, и на преваз-. Бесполезно! Пришлось читать слова подряд. И тогда она узнала, что надо писать — «превозмогая».
И сейчас виной неудачи Полины является какое-то недоразумение. Ошибка. Но уже не орфографическая, а следственная. Может, дед жил в доме без прописки, причем очень короткое время?
Женщина встала. Через несколько минут она уже подъезжала к девятиэтажке на Кирова.
На лавочке маялись от скуки свободные люди — пенсионеры. Полина устремилась к ним.
— Здравствуйте, — поприветствовала женщина старушек и замялась, не зная, как половчее приступить к допросу. — Вы давно в этом доме живете?
— Да с его постройки, с 82 года, — похвасталась одна из бабулек. — Дом хороший, теплый.
— Всех тут, наверное, знаете? — с надеждой спросила женщина.
— В такой махине?! — засмеялась старушка с волосами, покрашенными в бордовый цвет. — Это же целая Санта-Барбара! Один квартиру продал, другой купил, третий постояльцев пустил — круговорот.
— Вот-вот, — обрадовалась Полина. — Я как раз ищу старика, что недавно квартиру продал.
Как же его фамилия…
Женщина сделала вид, что пытается вспомнить имя деда, ожидая подсказки от старушек. Но те смотрели на незнакомку равнодушными глазами и молчали.
— Он съехал три дня назад. Вечером, — подкинула она им еще информацию для размышления.
— Ничего не слыхала, — пожала плечами старожилка. — Ходячие наши все, кажется, вечером на лавочке собираются. Вот знаю Смирнов, фронтовик, в санаторий уехал. Так то еще неделю назад. Ничего не слыхала.
— Вася, говорят, квартиру продал, — открыла рот все время молчавшая бабулька. — Но он-то мужик молодой.
— А куда ж Васек? — с живостью сплетницы, проворонившей жареную новость, спросила бордовая.
— Вроде к тетке в Ставрополь уехал.
— Нужен он тетке! — фыркнула крашеная бабушка. — Мать-покойница сколько с ним помучилась? А? Так то мать. Хочешь не хочешь, а терпи.
А чужой человек с ним зачем связываться будет?
— Что? Пьет? — без особого интереса спросила Полина, только чтобы поддержать беседу. Вдруг разболтавшиеся бабуси все-таки выложат какую-никакую стоящую информацию.
— Пьет? — усмехнулась старожилка. — Хуже.
И-ди-от.
Она произнесла последнее слово по слогам, и первую букву его — странно, почти как "и". А бордовая бабушка опустила глазки и хитро поджала губки.
— Бил, что ли, мамашу? — уточнила Полина.
— Ни-ни. Тишайший.
Полина в недоумении уставилась на старушек.
В чем же тогда провинился Вася?
— Но идиот.
— Он что?.. Не в своем уме?
— — Да говорю же тебе. Больной человек!
— Но Вася не буянил, — вступила опять в разговор молчаливая старушка. — Люба его запрет, а сама — на работу. Он, правда, в квартире напачкает, но чтоб ломать… Никогда. У них, конечно, мебелишки особо не было. Беднота.
Полина вздрогнула. В памяти что-то вспыхнуло и высветило кожу нездорового белого цвета, бессмысленные глаза, толстые слюнявые губы. Да это же он!
— А как выглядел Вася? — торопливо спросила женщина, словно боясь, что удача убежит от нее.
— Обыкновенно. Ему сколько? Лет, наверное, тридцать семь. Волосы белые-белые.
— Она и Люба природная блондинка была, — вздохнула бардовая.
— Лицо все мясистое: и нос, и губы; и щеки, Полностью. Роста чуть выше среднего.
— Аппетит у него, Люба рассказывала, хороший был. Даром что дурак.
— Это он в какой квартире жил? — посмотрела на подъезд Полина.
— В 217. А вы либо туда собрались? Так там еще никого нет. Новые жильцы не заезжали. Собираются сперва евроремонт сделать. Видать, при денежках.
— А фамилия как Васи?
— Трунов. Трунов Василий Олегович. Но его все Васей звали. До отчества он по уму не дорос.
Полина поблагодарила старушек и медленно пошла к машине. В голове женщины выстроилась новая цепочка. Ждущие оболванивают беспомощных одиноких людей, доводят их до невменяемого состояния, вывозят бедолаг в соседний город и подселяют к бомжам. Навряд ли взрослый ребенок Вася долго протянет на свободе. Прибьют дурачка в какой-нибудь пьяной драке. И все. Шито-крыто.
Егорычев оказался прав. Не стали «секстанты» брать на себя мокрые дела. Хитрее поступили. Наверное, эта блестящая комбинация родилась в мозгу будущего юриста Минеева. Полина закурила.
Нужно срочно, пока не поздно, попытаться найти Васю. Свидетель из него, конечно, никакой. Но история, подкрепленная доказательствами о превращении квартировладельца в бомжа, должна заинтересовать милицию. Да и жалко дурачка несчастного. Немного поколебавшись, Полина набрала номер телефона доктора:
— Привет. Это я.
— Вечер добрый.
— Я узнала адрес пропавшего деда. Вернее, он не дед, а мужчина в возрасте Карлсона. Но…
— Приезжай ко мне. Поговорим.
Рязанцев назвал адрес. Повисло молчание.
— Ты приедешь? — после паузы спросил док.
Полина очень тихо обронила:
— Да.
Ей казалось: только что она дала ответ на немой вопрос мужчины. Понятно, на какой конец встречи он рассчитывает. А если не ездить? Проявить характер. Но женщина ясно понимала, что без помощи Валерия Ивановича ей не выполнить задуманное. Не может же она в одиночестве обшаривать пристанище бомжей, пытаясь отыскать среди них безумного Васю, которого видела всего-то две минуты в темноте?! Она встретится с Рязанцевым.
Просто ей самой надо вести себя с достоинством и по возможности не задерживаться в гостях. Ведь док так настойчив потому, что видит: Полине их договор не в тягость, а в радость. Женщина покраснела и со злостью напомнила себе: «Ты едешь туда из-за Светы, а не для собственного удовольствия».
Квартира Рязанцева, большая и неуютная, Полине не понравилась. Сразу видно, что ею не заведует постоянная женщина. А редкие гостьи вряд ли стремятся навести здесь порядок. Одна из них оставила в лежащей на тумбочке массажной щетке длинные белокурые волосы. Какая вульгарная неаккуратность!
Благоприятное впечатление на Полину произвел только огромный книжный шкаф. За стеклом корешком к корешку стояли несметные полки «молчаливых друзей» Валерия Ивановича. Литературные вкусы доктора поражали разнообразием. Свифт, Рерих, Набоков, Александр Сергеевич и Сергей Александрович. И Чуковский?! Да, тот самый добрый сказочник Корней Иванович. Но на полке красовалось не великолепное «Чудо-дерево», а что-то серьезное, взрослое. Имен большинства авторов Полина никогда даже не слышала. «Книжный шкаф, — с усмешкой подумала женщина, — похож на своего хозяина. Такой же большой и с богатым внутренним содержанием. Только найди время и смелость заглянуть в него поглубже — столько узнаешь!»
— Мои гостьи, рассматривая книги, обычно говорят: сколько они, наверное, пыли собирают! — заметил подошедший сзади Рязанцев.
Он так и сказал: гостьи. Словно поспешно ставил Полину в один ряд со своими многочисленными любовницами-однодневками. И она почувствовала, как по щекам больно хлестнула обида. Решение вести себя холодно с Рязанцевым набрало силу.
Доктор предложил женщине вина. Она не отказалась. Крепко сжимая в ладонях тонкий бокал, выложила хозяину свой недавний разговор с бабусями.
— Все примерно так, как я и предполагала, — подытожила Полина. — Эх, надо было мне все-таки той ночью позвонить в милицию. От неизвестного информатора.
— Ты думаешь, они бы приехали?
— Не знаю. Но… В общем, я хочу найти его.
— Кого?
— Васю. Не бен Ладена же!
— Это совсем непросто.
— Почему же? Развалины на окраине Володарска. Рядом какая-то стройка. По-моему, место не так уж сложно найти. Было бы желание.
— Место — может быть. А человека отыскать — это совсем другое.
— Ну куда они пойдут? Бомжи. Теперь обжили подвал и рады без памяти, что он им достался.
Раздосадованная Полина отметила, что Рязанцев не проявил к ее истории особого интереса.
Судьба бездомного Васи блаженствующего в трехкомнатной квартире Валерия Ивановича совсем не волнует. Как же его уговорить?
— Вчера произошло важное событие, — сообщил Рязанцев.
Полина насторожилась:
— Со Светланой?
— Нет. Меня удостоил долгой беседы Новый Учитель.
— А-а-а.
Она хотела поддеть доктора, но вовремя вспомнила свои корыстные планы насчет него. Женщина сделала терпеливо внимательное лицо. Такую мину Полина обычно изображала, когда Андрей распространялся о своих вечных неладах с начальством на работе.
— Он много расспрашивал меня об «Альбине», о моих пациентах.
— Ищет новые жертвы! — осенило Полину.
— Но я сказал ему, что все мои пациенты — люди вполне нормальные, имеющие заботливых близких. Просто они не выдержали наковальни событий. Дух их ослабел.
— Угу. Очень красиво. И главное — не совсем понятно. Просто замечательно. С «секстантами» и надо говорить на их же языке — тарабарщине:
Кришна Харя.
— Харе Кришна, — поправил ее доктор. — Тогда отец Анастасий спросил меня: не могу ли я выписать мезапам или его заменитель?
Полина прищурила глаза:
— Что?
— Транквилизаторы.
— Вот почему Дергунов так странно себя вел!
Просто спал с открытыми глазами. И Вася — здоровый мужик, а к машине еле шел. Я его за старика приняла. Братья пичкали их лекарствами. Какие же они негодяи!
Рязанцев кашлянул.
— Боюсь, что не только их.
— Что ты имеешь в виду? — прошептала Полина, чувствуя, как где-то в желудке образуется ледяной комок.
— Без сомнения, НУ добавляет таблетки в еду членам секты, живущим в общине. Не сам, конечно. Чтоб поменьше трепыхались.
Женщина пристыла. Единственное, что она смогла выдавить:
— Светлана?
Ее голос звучал жалко, просительно. Точно она могла вымолить пощаду для племянницы у чудодоктора. Рязанцев отрицательно покачал большою головою:
— Ты слишком озлоблена на жизнь.
— Вижу, ты хорошо вписался в секту. Нахватался всяких богословских вывертов и харизм.
— Харизма — это особая божественная сила, .позволяющая преодолеть греховность и обрести спасение в загробном мире, да будет тебе известно.
Ну пойми! Нельзя жить так, как ты. Надо уметь находить что-то Хорошее вокруг. А у тебя жизнь — бесконечная борьба…
Полина отключила телефон и бросила в сумочку. Питтак Староборский! Она хотела посоветоваться с ним, не сходить ли в собес. Может, там наконец-то удастся разузнать точные координаты исчезнувшего старика? А Рязанцев завел с нею философскую беседу. Наверное, еще не отошел от дискуссии с Родей на тему: наступит конец света завтра или потерпит до воскресения? Все приходится решать самой!
Мужчины вообще очень ловко умеют устраивать так, что у женщины загодя пропадает желание тревожить их лишний раз. Андрей был по этой части большой мастер. Не то что в хозяйственных делах. Перед сломанным замком вся его изобретательность мгновенно улетучивалась.
С досадой Полина поймала себя на том, что пытается сравнивать Рязанцева и своего бывшего мужа. И не из-за добрых слов чудо-доктора о Роде она так рассердилась. Просто слишком сухим был голос Валерия Ивановича. Она не уловила в нем тех особенных волнующих интонаций, от которых ее сердце вздрагивало и замирало.. Психотерапевт, наверное, занят с очередной жаждущей его внимания пациенткой, и сейчас у Валерия Ивановича просто нет настроения вникать в проблемы Полины. Ладно. Обойдется она и без его советов.
Полина зашла в собес и покачала головой. У кабинета Капитолины Юрьевны томились многочисленные посетители. Одни сидели на стульях, другие топтались у двери, чтобы не пропустить ловкачей, лезущих вне очереди. Полина отыскала свободное место, достала из сумочки книжку «Секты. Вчера, сегодня, завтра» и углубилась в чтение.
Почувствовав пристальный взгляд, женщина подняла голову. Старик напротив смотрел на Полину с нескрываемым интересом и легкой неприязнью.
Наверное, бывший партийный работник, в котором еще бродит закваска научного атеизма. Рассуждения журналиста не увлекали. Полина спрятала брошюру и мысленно занялась дизайном кабинета Рязанцева.
Очередь рассосалась только к обеду. Часы в коридоре показывали без десяти час, когда последняя старушка, тяжело опираясь на черную палку, двинулась к выходу. Капитолина Юрьевна в мечтах уже, наверное, вкушает рассольник и сосиски. Нехорошо становиться у человека на пути в кафе. Но что поделаешь! Не занимать же очередь еще раз, после обеда! Тем более что пришла Полина не по личным делам, а общественным. Даже, можно сказать, государственной важности. А во всем городе никому больше нет дела до несчастных стариков, кроме тихой милой женщиной. — Из собеса.
— Разрешите?
Капитолина Юрьевна подняла от бумаг глаза на вошедшую и приветливо заулыбалась;
— Здравствуйте. Рада вас видеть.
И тут же легкая тучка набежала на милое лицо:
— Неужели что-то случилось с нашей подопечной — с Евгенией Марковной?
— С Евгенией Марковной? Ах да! То есть нет.
Хотела вам сказать спасибо. Я была у нее. Мы разговаривали с соцработницей… Она показалась мне ответственной девушкой.
— У нас все старательные. Других не держим.
Старики — те же дети. И беспомощные, и капризные. Надо уметь их пожалеть, понять, к каждому ключик найти. Вот и Евгения Марковна от заботы расцвела.
— Я так рада, что мы ей помогли! Но…
— Еще с кем-то беда? — встревоженно спросила Капитолина Юрьевна.
— Тут такое дело… — Полина не знала, как преподнести историю двойного исчезновения старика.
— Да не стесняйтесь вы! — поощрила посетительницу Капитолина Юрьевна. — И вот что. Время уже обеденное. Давайте-ка выпьем с вами по чашечке кофе.
Она подняла полные руки к высокой прическе, словно намеривалась поправить шпильки. Но лишь осторожно погладила пшеничного цвета башенку.
Эта немодная прическа, мягкие движения больших рук делали женщину еще милее. У стола хозяйничала не мужеподобная бизнес-леди, которая «мере» на скаку остановит, а доброе домашнее создание.
Капитолина Юрьевна убрала со столика вазу с желтыми цветами, которые булгаковский Мастер несправедливо обозвал безобразными. Быстро расставила тарелочки с бутербродами. На ломтиках дорожного батона лежали аппетитные кружочки дорогого сервелата и прямоугольнички мраморного сыра. Полина отпила из тонкой в золотых листьях чашки ароматный напиток.
— Я люблю, чтобы у меня на работе красиво было, — улыбнулась Капитолина Юрьевна. — Здесь ведь большую часть дня проводишь. Я, к сожалению, сама не очень хорошо разбираюсь в том, что куда следует поставить. Тут ведь тоже нужен своеобразный талант. Вот даже просто обои выбрать — нелегко! В рулонах они вроде подходящие, а на стенку поклеишь… Ну совсем не тот вид!
— Нет, нет. У вас тут очень уютно, — заверила хозяйку Полина. — Говорю это как дизайнер.
— Неужели? Вы? Не может быть! — рассмеялась Капитолина Юрьевна. — Как мы в тему попали! А-а-а?
Посерьезнела.
— Так что, вы говорите, еще случилось?
Полина отложила бутерброд и путано, с большими сокращениями рассказала о событиях последних дней. Так, например, она начисто убрала из повествования фигуру доктора. Капитолина Юрьевна сидела, опустив глаза в чашку, покачивала головою, вздыхая. Наконец она подняла руки к башне, словно беспокоясь за ее цельность. Спросила:
— С милицией вы связывались?
Полина мгновение колебалась, вспомнив неофициальный визит к чину из органов. Эта встреча не дала никаких результатов. Так зачем о ней болтать? Гостья отрицательно покачала головою:
— Нет. Что я там скажу?
— Да, сказать вам господам из убойного отдела действительно нечего. Нужны факты, доказательства. В противном случае вас же и обвинят в отвлечении внимания правоохранительных органов.
Еще и штраф наложат.
— Что? Неужели есть такая статья? — удивленно раскрыла глаза Полина.
— Имеется, — авторитетно сказала Капитолина Юрьевна. — Но мы с вами попробуем в этом непростом деле разобраться. Как, вы сказали, адрес старика?
— Кирова, 45. Это рядом с площадью Героев.
А номер квартиры я не знаю.
— Сейчас посмотрим.
Капитолина Юрьевна защелкала мышкой. По монитору побежали списки.
— Нет. У нас ни одного из подопечных на этой улице нет. И в прошлом году никого не было. Сами убедитесь.
Полина встала и подошла к компьютеру. Прочитала «шапку»: «Пенсионеры по старости, состоящие на надомном обслуживании». Пробежала глазами список. Раз. Потом медленнее — второй.
Капитолина Юрьевна смотрела на гостью чуть насмешливо. Видимо, решила, что у добровольной защитницы стариков попросту крыша не на месте.
Под взглядом хозяйки кабинета Полина несколько смешалась:
— Простите. Столько хлопот вам зря доставила.
— Да вы что! — совершенно искренне вскрикнула Капитолина Юрьевна. — Это же наша работа.
И если вам снова понадобится помощь, вопросы какие-то возникнут, обязательно приходите; Договорились?
Полина медленно кивнула.
— Ну вот и хорошо! И не хмурьтесь так. Ничего ведь не произошло. Может, этого старичка в соседний город к родственникам увезли. Сидит он сейчас в кресле и чай попивает с малиновым вареньем.
А вы из-за него с ума сходите.
— Хорошо, если бы так.
— А надо верить в лучшее! Нельзя отгонять надежду.
— Вы рассуждаете прямо как чудо-доктор.
Глаза Капитолины Юрьевны расширились, и в них мелькнула настороженность.
— Чудо-доктор, — рассеянно повторила она. — Это кто же?.. Малышева?
— Нет. Один мой знакомый. Еще раз извините и до свидания.
* * *
Заверещал "телефон. Звонил Рязанцев. Ну вот.Наконец-то нашел для нее время. «Есть новости, — произнес док. — Я приеду». Последнее прозвучало не как просьба, а как сообщение. «Да, конечно», — холодно ответила Полина. Женщина очень злилась.
На Рязанцева. За то, что обманчиво мягкий и покладистый Валерий Иванович уж слишком быстро вошел в роль хозяина и даже из обыкновенного приличия не поинтересовался, хочет ли она видеть его, слышать.., заниматься с ним любовью. Полина нервным движением достала сигарету и закурила.
Но еще большую злость женщина испытывала по отношению к самой себе. Стыдно признаться, но в тайне она целый день ждала этого звонка. И когда услышала хрипловатый голос дока, почувствовала, как тело обдала горячая волна, заныла, почти заболела грудь.
Полина быстро загасила сигарету и положила в рот мятную карамельку. Критически оглядела себя перед зеркалом. Надо бы подправить макияж, переодеться. Женщина порывисто встала. Несколько секунд нерешительно потопталась на месте и наконец нехотя села. Нет. Не стоит. Непонятного цвета глаза психотерапевта не упускают ничего.
Док сразу заметит, что она готовилась к встрече с ним, ждала его. Это сделает ее положение еще более уязвимым, а Полина должна оставить себе хотя бы привилегию безразличия.
В дверь позвонили. Полина почувствовала прилив паники и радости. Мелькнула детская мысль: не открывать! Но женщина переборола себя и встала. Она не взглянула на Рязанцева. Повернувшись к позднему гостю спиной, долго возилась с замками. Затем так же незряче двинулась на кухню и здесь — уже совершенно оправданно! — все свое внимание сосредоточила на посуде, бисквите, сгущенке. Ей казалось, что церемония чаепития сделает их встречу более официальной. За столом неизбежно начнется нудная деловая беседа. Доку сперва придется отчитаться, так что пыл его, надо надеяться, подугаснет… И ее собственные эмоции войдут в более спокойное русло.
— Мне без сахара, — улыбнулся Рязанцев, пристально глядя на женщину, склонившуюся над чайником.
Все так же, не поднимая головы, Полина кивнула. Молча принялась нарезать рулет. Но тут же поняла, что ее поведение со стороны может показаться странным. Она быстро взглянула на дока и, пугливо отвернувшись, уставилась на стол.
— Мои дела пошли в гору, — бодрым голосом начал Рязанцев. — Ждущие, видимо, прониклись ко мне братской любовью на основе материальной заинтересованности. Сегодня я совершил маленькую санкционированную экскурсию по особняку.
Паршивое местечко…
Полина слушала рассеянно. Странно, но сегодня ее почему-то совсем не интересовали тайны братства лже-Распутина. Женщине хотелось, чтобы доктор побыстрее закончил свой скучный рассказ и перешел к тому.., зачем, собственно, и явился сюда. Полина нервно дотронулась до шеи.
— Отдельно у них комнаты мальчиков. Отдельно девочек. Что-то вроде пионерского лагеря, на первый взгляд.
— Они.., тесно общаются? — задала наконец Полина вопрос, чтобы хоть как-то продемонстрировать свою заинтересованность.
Док усмехнулся:
— Вряд ли. Если ты имеешь в виду половые контакты…
Полина скривила губы. Идиотка! Вот что значит говорить, не думая. Дала ему лишний повод посмеяться над собой. Полина почувствовала легкую неприязнь по отношению к доку и ожесточенно начала подбрасывать в нее «дровишки», надеясь погасить все ярче разгоравшийся огонь желания в собственном теле. Глянул одним глазом в секреты ждущих и тут же прибежал за платой.
Благородства — ноль. Уважения к ней — тоже.
Любви… Неожиданно Полина поймала себя на том, что слишком пристально смотрит на большие, покрытые густыми темными волосками руки Рязанцева.
— А как твои дела? Почему сегодня грустная такая?
— Пришел узнать, как я себя чувствую? — криво улыбнулась Полина.
— Нет, — жестко ответил док. — И не из-за этого… — Рязанцев кивнул на бисквит, к которому никто из них так и не притронулся, — чая.
Они как враги уставились друг на друга, чувствуя, что один заявляет слишком большие права на другого, и в этом таится угроза милым сердцу привычкам, независимости, всей сложившейся закостеневшей системе жизни. В какой-то момент Полина понадеялась, что Рязанцев пощадит ее гордость и уйдет. Хотя… Если оставаться до конца честной: этого жеста порядочности она бы ему не простила. Док действительно встал. Подошел к замершей, не глядевшей на него женщине. Присел на корточки, дотронулся губами до ее волос, глаз, щеки. Полина чувствовала, как от быстрых осторожных прикосновений мужчины по всему ее телу волнами бегут мурашки.
Женщина освободилась от горячих рук дока, отошла, прижалась спиной к стене. Полина отлично осознавала: больше она сопротивляется не ему, а самой себе. Кажется, это не являлось секретом и для мужчины; Он: не отставал. Тут же оказался рядом и снова с еще большей настойчивостью заключил женщину в объятия.
— Ты мне нужна… — Рязанцев прошептал признание в самое ухо Полине, точно боялся произнести его в полный голос. Нужна… Полина не верила словам, вылетавшим в постели. Она ни на секунду не забывала о договоре, заключенном с Рязанцевым. И это отравило всю радость от свидания.
Док уткнулся красным лицом в вырез ее кофточки. Полина чувствовала растущее горячее нетерпение мужчины. Его большие руки властно легли на тонкую талию женщины, настырно проникли под шелк.
— Необходима…
Док погладил ее по спине. И тело Полины предательски подалось навстречу Рязанцеву. Кажется, именно этого слабого ответного сигнала тот и ждал. Рязанцев жадно припал губами к впадинке у основания шеи, до которой женщина всякий раз дотрагивалась, когда волновалась. И Полина прекратила бессмысленное и бесполезное сопротивление.
В постели она сперва оказалась сверху. Ей хотелось самой вести любовную игру. Но Рязанцев не уступил своего права самца. Грубо, бесцеремонно подмял женщину под себя. Его движения не были осторожны и нежны, как в первый раз. Док двигался резко, быстро. Все они такие, мужики! Только добьются своего, как тут же отбрасывают рыцарские… Полина застонала и впилась ногтями в потную широкую спину чудо-доктора. В голове пульсировало: «Хорошо… Как хорошо!».
* * *
Полина пребывала в подавленном состоянии духа. Женщину беспокоило не то, что Рязанцев опять побывал в ее постели. В конце концов согласно их неприличному договору док имел на это право. Полину удивило, что встреча с ним подарила неожиданную, ранее ни с кем не испытанную радость. А еще хуже другое. Сначала Рязанцев нечестным приемом без труда получил права любовника. А скоро, кажется, он также легко завладеет ее сердцем. «Ты слишком отвыкла от мужского внимания, потому и готова броситься на шею первому встречному», — уколола себя Полина. Однако вразумление ни капельки не подействовало. Доктор действительно НРАВИЛСЯ ей. Хотелось внимания Рязанцева, ласки, прикосновения его больших рук.Полина встала и быстро прошлась по комнате. Нет.
Так не пойдет. Нельзя открывать взломщикам. Надо попытаться оказать сопротивление.
Полина закурила и усердно принялась думать о деле. Однако и тут поводов для оптимизма не было. Ее теория погибала в зародыше. Но не приснилась же глупышке «шестерка» с тонированными стеклами и четверо пассажиров в машине?! Вообще, как-то не верится, что сейчас старик, покачивая сухонькой ножкой, балуется чайком. К родственникам бедолагу не вывозили бы под покровом ночи, как тайный груз. Старик есть. Вернее, был.
Скорее всего, бандиты убили его. А найти квартиру пенсионера Полина не может, потому что в ее с, рассуждениях прячется какая-то ошибка.
Подобные случаи происходили не раз. С усмешкой женщина вспомнила, как в десятом классе, готовясь к сочинению, никак не могла найти в словаре, как пишется слово «превознемогая». Она искала его и на пре-, и на при-, и на преваз-. Бесполезно! Пришлось читать слова подряд. И тогда она узнала, что надо писать — «превозмогая».
И сейчас виной неудачи Полины является какое-то недоразумение. Ошибка. Но уже не орфографическая, а следственная. Может, дед жил в доме без прописки, причем очень короткое время?
Женщина встала. Через несколько минут она уже подъезжала к девятиэтажке на Кирова.
На лавочке маялись от скуки свободные люди — пенсионеры. Полина устремилась к ним.
— Здравствуйте, — поприветствовала женщина старушек и замялась, не зная, как половчее приступить к допросу. — Вы давно в этом доме живете?
— Да с его постройки, с 82 года, — похвасталась одна из бабулек. — Дом хороший, теплый.
— Всех тут, наверное, знаете? — с надеждой спросила женщина.
— В такой махине?! — засмеялась старушка с волосами, покрашенными в бордовый цвет. — Это же целая Санта-Барбара! Один квартиру продал, другой купил, третий постояльцев пустил — круговорот.
— Вот-вот, — обрадовалась Полина. — Я как раз ищу старика, что недавно квартиру продал.
Как же его фамилия…
Женщина сделала вид, что пытается вспомнить имя деда, ожидая подсказки от старушек. Но те смотрели на незнакомку равнодушными глазами и молчали.
— Он съехал три дня назад. Вечером, — подкинула она им еще информацию для размышления.
— Ничего не слыхала, — пожала плечами старожилка. — Ходячие наши все, кажется, вечером на лавочке собираются. Вот знаю Смирнов, фронтовик, в санаторий уехал. Так то еще неделю назад. Ничего не слыхала.
— Вася, говорят, квартиру продал, — открыла рот все время молчавшая бабулька. — Но он-то мужик молодой.
— А куда ж Васек? — с живостью сплетницы, проворонившей жареную новость, спросила бордовая.
— Вроде к тетке в Ставрополь уехал.
— Нужен он тетке! — фыркнула крашеная бабушка. — Мать-покойница сколько с ним помучилась? А? Так то мать. Хочешь не хочешь, а терпи.
А чужой человек с ним зачем связываться будет?
— Что? Пьет? — без особого интереса спросила Полина, только чтобы поддержать беседу. Вдруг разболтавшиеся бабуси все-таки выложат какую-никакую стоящую информацию.
— Пьет? — усмехнулась старожилка. — Хуже.
И-ди-от.
Она произнесла последнее слово по слогам, и первую букву его — странно, почти как "и". А бордовая бабушка опустила глазки и хитро поджала губки.
— Бил, что ли, мамашу? — уточнила Полина.
— Ни-ни. Тишайший.
Полина в недоумении уставилась на старушек.
В чем же тогда провинился Вася?
— Но идиот.
— Он что?.. Не в своем уме?
— — Да говорю же тебе. Больной человек!
— Но Вася не буянил, — вступила опять в разговор молчаливая старушка. — Люба его запрет, а сама — на работу. Он, правда, в квартире напачкает, но чтоб ломать… Никогда. У них, конечно, мебелишки особо не было. Беднота.
Полина вздрогнула. В памяти что-то вспыхнуло и высветило кожу нездорового белого цвета, бессмысленные глаза, толстые слюнявые губы. Да это же он!
— А как выглядел Вася? — торопливо спросила женщина, словно боясь, что удача убежит от нее.
— Обыкновенно. Ему сколько? Лет, наверное, тридцать семь. Волосы белые-белые.
— Она и Люба природная блондинка была, — вздохнула бардовая.
— Лицо все мясистое: и нос, и губы; и щеки, Полностью. Роста чуть выше среднего.
— Аппетит у него, Люба рассказывала, хороший был. Даром что дурак.
— Это он в какой квартире жил? — посмотрела на подъезд Полина.
— В 217. А вы либо туда собрались? Так там еще никого нет. Новые жильцы не заезжали. Собираются сперва евроремонт сделать. Видать, при денежках.
— А фамилия как Васи?
— Трунов. Трунов Василий Олегович. Но его все Васей звали. До отчества он по уму не дорос.
Полина поблагодарила старушек и медленно пошла к машине. В голове женщины выстроилась новая цепочка. Ждущие оболванивают беспомощных одиноких людей, доводят их до невменяемого состояния, вывозят бедолаг в соседний город и подселяют к бомжам. Навряд ли взрослый ребенок Вася долго протянет на свободе. Прибьют дурачка в какой-нибудь пьяной драке. И все. Шито-крыто.
Егорычев оказался прав. Не стали «секстанты» брать на себя мокрые дела. Хитрее поступили. Наверное, эта блестящая комбинация родилась в мозгу будущего юриста Минеева. Полина закурила.
Нужно срочно, пока не поздно, попытаться найти Васю. Свидетель из него, конечно, никакой. Но история, подкрепленная доказательствами о превращении квартировладельца в бомжа, должна заинтересовать милицию. Да и жалко дурачка несчастного. Немного поколебавшись, Полина набрала номер телефона доктора:
— Привет. Это я.
— Вечер добрый.
— Я узнала адрес пропавшего деда. Вернее, он не дед, а мужчина в возрасте Карлсона. Но…
— Приезжай ко мне. Поговорим.
Рязанцев назвал адрес. Повисло молчание.
— Ты приедешь? — после паузы спросил док.
Полина очень тихо обронила:
— Да.
Ей казалось: только что она дала ответ на немой вопрос мужчины. Понятно, на какой конец встречи он рассчитывает. А если не ездить? Проявить характер. Но женщина ясно понимала, что без помощи Валерия Ивановича ей не выполнить задуманное. Не может же она в одиночестве обшаривать пристанище бомжей, пытаясь отыскать среди них безумного Васю, которого видела всего-то две минуты в темноте?! Она встретится с Рязанцевым.
Просто ей самой надо вести себя с достоинством и по возможности не задерживаться в гостях. Ведь док так настойчив потому, что видит: Полине их договор не в тягость, а в радость. Женщина покраснела и со злостью напомнила себе: «Ты едешь туда из-за Светы, а не для собственного удовольствия».
Квартира Рязанцева, большая и неуютная, Полине не понравилась. Сразу видно, что ею не заведует постоянная женщина. А редкие гостьи вряд ли стремятся навести здесь порядок. Одна из них оставила в лежащей на тумбочке массажной щетке длинные белокурые волосы. Какая вульгарная неаккуратность!
Благоприятное впечатление на Полину произвел только огромный книжный шкаф. За стеклом корешком к корешку стояли несметные полки «молчаливых друзей» Валерия Ивановича. Литературные вкусы доктора поражали разнообразием. Свифт, Рерих, Набоков, Александр Сергеевич и Сергей Александрович. И Чуковский?! Да, тот самый добрый сказочник Корней Иванович. Но на полке красовалось не великолепное «Чудо-дерево», а что-то серьезное, взрослое. Имен большинства авторов Полина никогда даже не слышала. «Книжный шкаф, — с усмешкой подумала женщина, — похож на своего хозяина. Такой же большой и с богатым внутренним содержанием. Только найди время и смелость заглянуть в него поглубже — столько узнаешь!»
— Мои гостьи, рассматривая книги, обычно говорят: сколько они, наверное, пыли собирают! — заметил подошедший сзади Рязанцев.
Он так и сказал: гостьи. Словно поспешно ставил Полину в один ряд со своими многочисленными любовницами-однодневками. И она почувствовала, как по щекам больно хлестнула обида. Решение вести себя холодно с Рязанцевым набрало силу.
Доктор предложил женщине вина. Она не отказалась. Крепко сжимая в ладонях тонкий бокал, выложила хозяину свой недавний разговор с бабусями.
— Все примерно так, как я и предполагала, — подытожила Полина. — Эх, надо было мне все-таки той ночью позвонить в милицию. От неизвестного информатора.
— Ты думаешь, они бы приехали?
— Не знаю. Но… В общем, я хочу найти его.
— Кого?
— Васю. Не бен Ладена же!
— Это совсем непросто.
— Почему же? Развалины на окраине Володарска. Рядом какая-то стройка. По-моему, место не так уж сложно найти. Было бы желание.
— Место — может быть. А человека отыскать — это совсем другое.
— Ну куда они пойдут? Бомжи. Теперь обжили подвал и рады без памяти, что он им достался.
Раздосадованная Полина отметила, что Рязанцев не проявил к ее истории особого интереса.
Судьба бездомного Васи блаженствующего в трехкомнатной квартире Валерия Ивановича совсем не волнует. Как же его уговорить?
— Вчера произошло важное событие, — сообщил Рязанцев.
Полина насторожилась:
— Со Светланой?
— Нет. Меня удостоил долгой беседы Новый Учитель.
— А-а-а.
Она хотела поддеть доктора, но вовремя вспомнила свои корыстные планы насчет него. Женщина сделала терпеливо внимательное лицо. Такую мину Полина обычно изображала, когда Андрей распространялся о своих вечных неладах с начальством на работе.
— Он много расспрашивал меня об «Альбине», о моих пациентах.
— Ищет новые жертвы! — осенило Полину.
— Но я сказал ему, что все мои пациенты — люди вполне нормальные, имеющие заботливых близких. Просто они не выдержали наковальни событий. Дух их ослабел.
— Угу. Очень красиво. И главное — не совсем понятно. Просто замечательно. С «секстантами» и надо говорить на их же языке — тарабарщине:
Кришна Харя.
— Харе Кришна, — поправил ее доктор. — Тогда отец Анастасий спросил меня: не могу ли я выписать мезапам или его заменитель?
Полина прищурила глаза:
— Что?
— Транквилизаторы.
— Вот почему Дергунов так странно себя вел!
Просто спал с открытыми глазами. И Вася — здоровый мужик, а к машине еле шел. Я его за старика приняла. Братья пичкали их лекарствами. Какие же они негодяи!
Рязанцев кашлянул.
— Боюсь, что не только их.
— Что ты имеешь в виду? — прошептала Полина, чувствуя, как где-то в желудке образуется ледяной комок.
— Без сомнения, НУ добавляет таблетки в еду членам секты, живущим в общине. Не сам, конечно. Чтоб поменьше трепыхались.
Женщина пристыла. Единственное, что она смогла выдавить:
— Светлана?
Ее голос звучал жалко, просительно. Точно она могла вымолить пощаду для племянницы у чудодоктора. Рязанцев отрицательно покачал большою головою: