Ольга ТРОИЦКАЯ
ДАМСКИЙ ГАМБИТ
* * *
У дороги с сумочкою в форме собаки через плечо стояла девица лет шестнадцати. Ее алая юбка едва-едва превышала размеры аборигенной набедренной повязки. Так что каждый проезжающий мог любоваться ровненькими, полными ножками во всей их красе. Девица лениво махала рукой несущимся мимо авто и чему-то улыбалась.
Полина не остановилась. Она терпеть не могла случайных попутчиков, а особенно подобного рода.
Да и не такого водилу ждала, маленькая искательница приключений, подставившая прохладному апрельскому ветерку ножки в тонюсеньких черных колготках. Куда только смотрит ее мать? Почему не объяснит дурочке популярно, что вояжи на попутках нередко заканчиваются весьма неприятной процедурой в кабинете гинеколога? Слава богу, ее Света не такая! Серьезная, милая девочка.
Пожалуй, слишком серьезная для своих восемнадцати лет. Надо попробовать ее растормошить, вывести из состояния апатии, в котором девушка пребывала после смерти матери. Николай в этом деле — плохой помощник. Не мужчина, а полумерка. Полина всегда недолюбливала зятя и искренне удивлялась, как сестра могла выбрать такого супруга. Впрочем, ее личный эксперимент с замужеством оказался еще неудачнее. Но у Полины хватило воли сразу «исправить брак».
Женщина усмехнулась и закурила. Она взяла отгулы и решила свалиться родственникам как снег на голову, сделать племяннице сюрприз. Когда-то Полина очень любила неожиданные и смелые ходы. Правда, в последнее время ее черной воронкой затянули работа, быт, проблемы. Но вчера, листая перекидной календарь на рабочем столе, Полина остановилась, наткнувшись на число 28. Напротив стоял траурно-черный жирный восклицательный знак. Хотя, наверное, правильнее было бы поставить бесконечное тоскливое многоточие. 28 апреля прошлого года умерла Галя. Несмотря на то, что годовщину ждать еще почти месяц, Полина не хотела, чтобы девочка в приближении мрачной даты маялась в одиночестве. Николай тут в счет не шел. На его хлипкое плечо не обопрешься.
Полина, заранее улыбаясь, позвонила в квартиру племянницы. Ей ответила тишина. Несколько удивленная, женщина снова нетерпеливо нажала черную кнопку. Дверь напротив приоткрылась, и высунулось сморщенное старушечье личико. Полина с открытой неприязнью уставилась на любопытную соседку, и та мгновенно скрылась. Женщина снова подняла руку, и тут дверь распахнулась.
— Ага! Не ждали?
Полина обняла племянницу и прямо на пороге звонко поцеловала в щеку. Девушка удивленно пролепетала:
— Тетя, откуда ты?
— Сюрприз! Бессовестная тетка, вконец забывшая своего ребенка, приехала на три дня.
Конечно, ждать от взрослой девушки, что та подпрыгнет и захлопает в ладоши, как в прежние времена, глупо. Но Светлана могла хотя бы улыбнуться порадостнее. Впрочем, сдержанность у них в крови.
Полина сразу же отметила, что у квартиры несколько запущенный вид. Словно она тоже еще скорбела по поводу смерти хозяйки. Нет! Поддаваться печальным мыслям нельзя. Если она сейчас расчувствуется, то мало чем поможет племяннице.
— Где Николай? — продолжала Полина излишне жизнерадостным голосом.
— Поехал в гости к дяде Андрею.
— Вот это новость! — опешила Полина. — И меня не предупредил. Мог бы позвонить. Хорошо я приехала сама…
Десятки колких слов готовы были сорваться с языка женщины. Но она вовремя прикусила его.
Только последние идиотки критикуют отца в присутствии дочери.
— Не хотел, наверное, беспокоить. У тебя же работа.
— Работа всегда может подождать, — соврала Полина.
Женщине показалось, что Светлана слегка усмехнулась.
— Я бы что-нибудь придумала— Полина поймала себя на том, что оправдывается. Это уже явная глупость. — Кормить ты меня думаешь? — быстренько сменила гостья тему и открыла холодильник. — Ну даешь! Даже сосисок нет? Я сейчас спущусь в супермаркет и куплю что-нибудь вкусненькое.
Провожаемая неодобрительным взглядом племянницы, Полина выскользнула из квартиры. Через 15 минут она вернулась, нагруженная пакетами. Николай — дурак. Совершенно не умеет заботиться о ребенке. Ну ладно! Она ему все выскажет.
Пренепременно!
Полина отварила пельмени, достала тарелки.
— Я не хочу.
— Вот еще новости! — суетилась над кастрюлькой женщина.
— Я уже поужинала.
— Да? А я сегодня без обеда. Не успела… С этой своей работой. Съешь хоть пирожное. Тоже не хочешь? А ты похудела. Ну я за тебя возьмусь! Сядем на усиленное питание. Растолстеть не растолстеем — у нас конституция не та, просто приобретем пленительные формы. А завтра сделаем маленький набег на местные магазины и обновим к лету твой гардероб. Купим что-нибудь сверхмодное.
— Мне же завтра в институт.
— Ах да! Институт… Хотя пары две, я думаю, пропустить можно. Красота требует жертв.
— Нет. У нас завтра философия. А там такие строгости. Потом придется идти на отработку, совать взятку преподу.
— Ну и сунем! Подумаешь!
— Не хочу.
— Ну ладно, ладно. Тогда не сердись, если куплю что-то не по твоему вкусу.
— Да мне ничего не надо.
— Вот чудачка! У моих подруг дочки после посещения магазинов пищат: «Мало! Еще!»
Полина быстрым внимательным взглядом окинула племянницу. Ей совсем не идет темный свитер-балахон. Он гасит цвет лица девушки. А черная прямая юбка ниже колен? Прямо униформа сельской учительницы! Густые волосы прилизаны, стянуты в хвост. Спрятала всю свою красоту вместо того, чтобы выставить ее напоказ. Галя — та тоже не умела одеваться. Да и некогда ей было заниматься собой.
Полина отогнала печальные мысли и через силу улыбнулась. Женщине хотелось поболтать с племянницей о ее институтских делах, о подругах, о мальчике. Но Светлана снова зевнула и уставилась пустым взглядом в стенку.
С некоторой грустью Полина поняла, что незаметно они отдалились друг от друга, стали почти чужими, им и поговорить-то не о чем. Впрочем, в этом возрасте молодые между собою и родителями проводят границу с незримым знаком-предупреждением: переступать не рекомендуется. Что уж тут говорит о дядях-тетях! Подобные перемены надо просто принимать как неизбежное.
На другой день Полина предприняла атаку на староборские магазины. Накануне она как раз получила премию за квартал, и ее можно смело потратить на благое дело. Женщина отправила в пакет топик нежно-голубого цвета, маечку с аппликацией. Очень Хотелось взять джинсы с низкой талией, но Полина не решилась приобретать брюки без примерки. Нагруженная покупками, счастливая, женщина вышла из магазина и подставила лоб освежающему ветерку. А ну их, эти идеализмы, материализма! и прочую абстрактную чепуху!
Кант подождет! Сейчас Полина заберет Светлану, и они вместе посидят в каком-нибудь кафе в свое удовольствие. Институт в двух шагах. Все сложилось само собой. Николай утверждал, что она плохо влияла сперва на старшую сестру, потом на племянницу. Но кто ж ему расскажет об их маленьком походе!
Полина влилась в яркий, шумный поток студентов, и радостное возбуждение, владевшее ею, усилилось. Словно эти юные, модно одетые создания передали женщине частичку своей жизненной энергии. Она поднялась на второй этаж, внимательно изучила расписание. Ага. Аудитория 46.
Заглянув в нее, Полина спросила:
— Молодые люди, подскажите: где Светлана Полунина?
Те в недоумении переглянулись.
— А она у нас не учится.
— Как? Это тринадцатая группа?
— Да. Но Светлана с нами давно распрощалась.
Студенты уже откровенно глазели на Полину.
Словно надеялись разглядеть у женщины на лбу холмики рогов. Ну и молодежь! Никаких приличий! Полина резко развернулась и отправилась в деканат.
Из дверей его как раз показалась худая грустная женщина «с высокой мыслью на челе» — образец переучившейся старой девы.
— Добрый день, — остановила ее Полина. — Вы случайно не знаете, в какой группе сейчас Светлана Полунина? Первокурсница.
— Полунина? — женщина сделала недоуменное лицо, как и студенты минуту назад. — Она у нас с января не учится. Отчислена.
Полина выпучила глаза.
— Отчислена?
— Да. Училась плохо. Занятия посещала крайне редко.
— Светлана? Полунина?
— Именно она. К тому же девушка перестала платить за обучение.
— Как?
— Да никак. За декабрь ни копейки не заплатила. Сказала, что обучение у нас ей не по карману.
Полина глупо открыла рот.
— А вы ей кто, разрешите узнать?
— Подруга, — стыдливо выдавила Полина и тут же зло одернула себя: чего ты мямлишь, краснеешь перед этой сухой теорией?! С трудом переступая непослушными ногами, она вышла из института и без сил повалилась на скамеечку. Хрустальный сияющий день мгновенно потускнел, замутился. Женщина нервно закурила.
Отчислена! Полина вспомнила, с каким трудом набрала нужную сумму для поступления племянницы. Пришлось влезть в долги, взять ссуду. Можно было бы выбрать вуз подешевле, но раз девочка хотела в престижный социально-экономический…
Полина регулярно переводила сумму, необходимую на плату за обучение, хоть Николай и твердил: мы справимся сами. Но женщина знала: ни с чем он без ее помощи не справится. И вот теперь такие новости! Дело даже не в деньгах. Хотя и их жалко.
Но важнее другое: чем занималась ее девочка все это время? Куда ушла сегодня утром? Почему так беззастенчиво врет?
Перед глазами Полины возникла яркая, как глаз светофора, приказывающий остановиться, юбка.
Длинные полные ноги, выставленные на рассмотрение мужикам… Женщина выбросила недокуренную сигарету и тут же потянулась за следующей.
Спокойствие! Только спокойствие. Действовать надо осторожно, чтобы не лишиться доверия девочки. С легкой тоской Полина поняла, что, видимо, придется задержаться в Старом Бору, а значит, нужно опять клянчить отгулы. А потом работать и в обед, и после шести, чтобы наверстать упущенное. Когда подчиненные просили отпуск за свой счет, шеф прямо «свинцовел» на глазах, будто те вымогали у него деньги. Но иного выхода нет. Ситуацию необходимо менять самым крутым образом.
Полина взглянула на часы — три. Что ж, по идее, племянница уже должна вернуться домой.
Как это ни неприятно, сейчас придется потребовать у нее ответ на множество вопросов.
Светлана и вправду возвратилась раньше тетки. Грустный, какой-то усталый вид девушки еще пуще насторожил и испугал Полину. Уже без радости, но все еще с гордостью она выложила перед племянницей покупки. Но та посмотрела на них, как на что-то совершенно никчемное для хорошенькой восемнадцатилетней девушки… На пишущую машинку или сборник статей Белинского, например. Полине даже показалось, что по лицу племянницы скользнула все та же вчерашняя нехорошая усмешка.
— Зря ты потратила столько денег. У меня все есть.
— Этот свитер надо выкинуть. Прямо шедевр безобразия.
— Я его недавно купила.
— И зря. Теперь мода меняется каждый сезон.
Это в советские времена считалось, что вещи можно носить годами.
— Ладно. Ладно. Я их приберу. Пока.
— Что? И даже не померяешь?
— Тетя, у меня голова болит, сил нет. Наверное, после занятий.
— В институте? — спросила Полина чужим голосом.
Она еще надеялась, что племянница сделает виноватое лицо и признается: я его бросила. Тогда предстоящий разговор не превратится в мучительный допрос. Однако девушка, проигнорировав такую возможность, поморщилась:
— Да, в институте. В аудиториях такая духота.
Полина быстро дотронулась до лба рукой, словно и в ее голове неожиданно проснулась тупая боль. Начинать разборки невыносимо. Но сделать это придется. И лучше — сейчас.
— Я была сегодня в институте, — тихо произнесла она.
Светлана прищурила глаза, съежилась. Черты ее лица заострились. Маленький зверек, попавший в ловушку гадкого хитрого человека.
— Ты следила за мной.
— Что за глупости! Я оказалась случайно на Садовой. Вот и зашла в институт. Хотела пригласить тебя посидеть в кафе.
Со стыдом Полина поймала себя на том, что торопливо оправдывается, словно это ее уличили в грязной лжи.
— Света, почему ты бросила институт?
— Поняла, что это не мое, — девушка ущипнула себя за ухо.
— Да. Такое… Такое, конечно, случается. Когда человек ошибается в выборе пути. Но в серьезных делах нельзя спешить. Можно было бы попытаться перевестись на другой факультет… Что-то придумать.
— Высшее образование мне не нужно.
— Как?!
— Разве оно способно сделать меня лучше?
— Конечно! Это же развитие. Понимаешь?
Впрочем, я не о том. Света, в наше время без образования, без корочки пропадешь. Неужели ты хочешь всю жизнь торговать фруктами на рынке или драить полы в учреждении, где командовать будут твои бывшие одноклассники-двоечники?
— Карьера и погоня за деньгами убивают душу.
— Зато помогают выжить телу, — попыталась сострить Полина, но по лицу племянницы поняла, что сделала это неудачно. — Света, в юности бывают такие приступы идеализма. Хотя я думала, что новое поколение более практичное, чем мы…
Это как ветрянка душевная. Пройдет с возрастом.
А что у тебя останется? Надо устраивать свою жизнь, пока ты молод, силы не растрачены, а рядом еще есть люди, за которых можно спрятаться, переложить на них часть своих проблем… Почему ты так улыбаешься?
Светлана ничего не ответила. Только приподняла брови. Какой у нее осуждающий, тяжелый взгляд!
— Я забочусь о твоем благе.
— Да не расстраивайся ты так из-за этого института. Я ничего не потеряла оттого, что ушла оттуда. Все это — такая грязь! За экзамены надо платить, за зачеты тоже. Это помимо того, что каждый месяц в деканат вносишь. Знаешь ты, не знаешь — никому не интересно. Препод по истории студенток для отработки на дачу приглашает… Меня, кстати, тоже звал.
— Ах он старый козел!
— Да не то чтобы старый. Некоторым с ним даже понравилось. Но… Однажды я поняла: все это мне не нужно.
— Но почему ты не посоветовалась?
— Я посоветовалась.
«Но не со мной!» — чуть не завопила Полина, однако лишь до боли прикусила губу. Словно расслышав ее немой крик, племянница опять усмехнулась.
— Тебя рядом не было. Как всегда. Ты не беспокойся, я работаю.
— Где?
— У отца, — уклончиво ответила девушка и сделала каменно-непроницаемое лицо. — Я всем довольна. И, пожалуйста, тетя, давай оставим эту тему! Если ты переживаешь из-за денег, что высылала мне на учебу… Я верну их, когда заработаю.
— Да что ты, девочка! Какие деньги! Просто…
Просто все это так неожиданно.
Полина остро чувствовала свою вину перед умершей сестрой из-за того, что упустила племянницу. Позволила той совершить сумасбродный поступок. А как теперь исправить положение дел?
— Я дойду до Веры Гончаровой, — быстро сказала женщина и стремительно вышла из квартиры.
Бывшая одноклассница Полины жила на соседней улице. Приезжая в Старый Бор, женщина обязательно навещала Веру. Однако сейчас Полина не собиралась наносить визит Гончаровой. Она просто-напросто сбегала с поля боя. Тоненькая девочка с гладко зачесанными волосами и холодными осуждающими глазами заставила ее капитулировать. Надо собраться, хорошенько обдумать план и предпринять новую атаку. Работает! У отца! Он, кстати, так и не назвал ей свое последнее место службы. Мямлил что-то невразумительное. На, верное, такая дыра, что и похвастаться стыдно.
Ух! Как она зла на него!
Полина бесцельно кружила по улицам. Присаживалась на скамеечки и снова плелась дальше.
Мысли ее так же бестолково мельтешили, и никак не находились веские аргументы — помощники в новом неизбежном споре с племянницей. В конце концов Полина почувствовала, что бесконечно устала и хочет есть..
Войдя в квартиру, женщина услышала тихие голоса. Быстро прошла в зал. На диване рядом со Светланой сидел высокий костлявый юноша. При появлении Полины он встал. Его глаза смотрели из-за толстых стекол больших очков очень внимательно, неотрывно. «Как под микроскопом изучает», — усмехнулась женщина. Подавив вспыхнувшую неприязнь, протянула:
— О-о-о! У нас гости! Пойдемте чай пить. Я купила медовик. Пахнет изумительно!
— Мы уже пили, — ответил юноша неприятным блеющим голосом. — А вы проходите, угощайтесь.
Полина потеряла дар речи. Распоряжается, как у себя дома! Можно подумать, что гость тут не нескладный юнец, а Полина. Осуждающе качая головой, женщина отправилась на кухню. Быстро поджарила яичницу, заварила чай и с жадностью принялась за еду. Вскоре она поймала себя на том, что чутко прислушивается к вкрадчивому блеющему голосу в соседней комнате. Еда перестала приносить удовольствие. Полина убрала в холодильник нетронутый медовик, торопливо помыла посуду и направилась в зал.
Сиреневые сумерки уже проникли в комнату.
Однако молодые люди сидели, не зажигая света.
Это не понравилось женщине. Хотя у Полины и мысли не возникло, что парень, воспользовавшись полумраком, гладит колено Светланы или мнет ее пальцы в своей некрасивой широкой ладони. Молодые люди сидели на пионерском расстоянии друг от друга. Просто в госте, в его склизком облике, таился какой-то изъян. Полина попыталась и не смогла оформить беспокойное чувство в конкретные слова. Ну просто не такой он, каким должен быть здоровый современный парень, спешащий за «Клинским»!
— Чего в темноте сидите? — Полина зажгла свет и устроилась в кресле. — Надеюсь, не сильно помешаю вашей компании. Давайте знакомиться!
Полина Александровна. Тетя Светы.
— Родион, — кивнул парень. — Мне Света много рассказывала о вас, какая вы энергичная, успешная женщина…
Его вкрадчивый голос лился как ручеек. Вроде говорил парень хорошее, но что-то мешало Полине воспринять добрые слова как комплименты. —Женщина напряглась, пытаясь отыскать в ровной речи остренький выступ. И точно. Тот не замедлил появиться. Полины он, правда, не касался, потому что Родя вернулся к прерванному ее появлением разговору.
— Русский народ отличается редкостным бессердечием. Не то что какие-нибудь добродушные финны или голландцы. Там не пройдут мимо чужого горя. А у нас любимая поговорка — моя хата с краю.
Полина поморщилась.
— Ничем мы не хуже этих варягов. Просто привыкли по-достоевскому каяться на площади, публично. Мне, например, люди часто помогали.
И вы таких не раз встретите.
Впрочем, она не собиралась устраивать дискуссии с этим юным философом. Да и задевать парня при Светлане целью не ставила. Но тот явно стремился поспорить. Блеял, пристально глядя на Полину из-за толстых стекол:
— Сколько у нас женщин, в открытую наплевавших на близких. Счастье, что встречаются люди, которые своими детьми делают чужих по крови.
— Это вы о семейных детских домах, что ли? — лениво поинтересовалась Полина и открыла пачку «LD». — Будете, Родион?
Тот покачал большой головой и укоризненно уставился на сигарету.
— Вот вы сделали Светлане выговор за то, что она бросила институт.
.Полина удивленно посмотрела на племянницу.
Та не спускала глаз с Родиона, вещавшего с видом знающего себе цену мудреца.
— Я не делала ей выговора. Мы просто обсудили ситуацию. Событие-то не рядовое произошло.
Впрочем, это дело семейное, не думаю, что вам интересно.
— Почему же?
— Я всегда считала, что лезть в чужую жизнь, мягко говоря, некрасиво.
— Вот мы и пришли к тому, о чем я говорил вначале. Вот они — черствость и равнодушие!
Глаза Светланы загорелись восхищением, словно очкарик только что не подленько уколол ее тетку, а сказал новое слово в философии, достойное Нобелевской премии.
— Вы отчитали Светочку, совершенно не заботясь о ее чувствах. Даже не подумали поинтересоваться мнением племянницы…
— Это она вам сказала?
— Я сам знаю.
— Вот как?! Наверное, по этой схеме обычно действуют ваши родители, — не удержавшись, съязвила Полина.
Парень густо покраснел, и на его елейном лице мелькнула тень злобы. Светлана вся подалась вперед.
— У Родиона есть только мать, — в голосе девушки слышался упрек.
— Прошу прощения, — смешалась Полина.
— Вам незачем извиняться. Моя мать заменила мне и отца. Это удивительная женщина.
— И прекрасно! Знаете? Не вели бы вы тут дискуссии: кто виноват? что делать? Встали бы, прогулялись, сходили в кино. Такой чудесный вечер пропадает.
— Кино — прошлый век.
— Да? Ладно. Давайте тогда с телевизором пообщаемся. Как раз сериал начинается. Чушь несусветная, но людям нравится…
— Он не работает! — остановил Полину протестующий крик Светланы.
— Какая неприятность! Надо исправить. Завтра я вызову мастера…
— Тетя! Ну не суетись ты. Я сама. Потом. Отдыхай. Ты же в гостях.
— И долго же вы собираетесь здесь гостить? — все с той же поразительной бесцеремонностью поинтересовался Родион.
— Еще дня два. Пойду в спальню, «Большую жизнь» полистаю. Полуцветная газетка, но надо же что-то читать.
Подзаголовок статьи «Любовный многогранник» обещал массу полезных советов и столько же поразительных открытий. Однако фантазии журналиста не увлекали Полину. Неосознанно женщина продолжала прислушиваться к разговору в зале.
И почему-то его монотонное течение тревожило Полину больше, чем если бы из соседней комнаты доносились хихиканье и шум.
Когда гость наконец-то убрался, тетка осторожно спросила племянницу:
— А Володя где?
— — Кто?
— Ну тот; черноглазый мальчик… Вы с ним поссорились?
— Давно, — совершенно равнодушным голосом ответила девушка.
— Жалко. В нем что-то было.., такое…
— Знаешь, он пытался меня трахнуть прямо в своей машине.
Полина слегка покраснела. Ее шокировала откровенность племянницы. А ясные глаза девушки словно говорили: ты же сама лезла в мою жизнь. — — Тетя, а почему ты не завела ребенка? — неожиданно спросила Светлана.
Полина покраснела еще сильнее и ненатурально хохотнула.
— Ну, ты же знаешь, дорогая, что у меня нет мужа.
Светлана нетерпеливо передернула плечами.
— По-моему, тебя всегда мало интересовало, что скажут люди.
— Дело не в этом… Хотя и в этом… Но несколько в ином плане, чем ты понимаешь. Просто я считала, что у моего ребенка должно быть все, чтобы он не чувствовал свою ущербность.
Женщина понимала, что говорит не то. С языка сыпалась словесная шелуха.
— Все это очень сложно, — закончила Полина обычной отговоркой взрослых. — И потом… У меня ведь есть ты.
По лицу Светланы снова прозмеилась усмешка.
Ничего не сказав, девушка ушла к себе.
Беспокойно ворочаясь с боку на бок, Полина с горечью констатировала: визит не удался. Она, глупая, мечтала отдохнуть в обществе любимой племянницы, но что-то разладилось в их отношениях.
«Это болезни роста, — уговаривала себя Полина. — У девочки обычные юношеские метания». Однако беспощадный внутренний голос нашептывал:
«Светлана совсем не рада тебе. Только и ждет, когда ты уберешься».
Полина резко повернулась. Ей захотелось закурить, но она боялась, что сигаретный дым помешает племяннице. Теперь надо что-то снова решать с институтом. Нужно находить деньги и надежных людей, которым их отдать. Ну почему?.. Почему негодяйка не посоветовалась с ней?
Утром Светлана опять исчезла из дома. Перед уходом позавтракала только салатиком из капусты и моркови, заправленным растительным маслом.
Что за еда для восемнадцатилетней девушки! На бурные возражения тетки против такого меню Светлана улыбнулась своей загадочной улыбкой и сказала:
— Ножом и вилкой мы роем себе могилу.
Полина рассмеялась. — — Света, где ты набралась подобных глупостей? Поверь мне: их выдумали хронические гастритики и…
Слово «импотенты» чуть не сорвалось с ее языка, но женщина вовремя остановилась. «Ты не в обществе подруг, которым за тридцать», — мысленно упрекнула она себя, а вслух произнесла:
— Я за тебя еще возьмусь.
Обе прекрасно понимали, что это только слова.
В одиночестве Полина занялась уборкой. У женщины руки чесались переставить Мебель. Кресла надо разъединить. Столик поставить наискосок.
Комната сразу станет уютнее. Телевизор тоже не на своем месте. Видеомагнитофон… Где он, кстати?
Полина растерянно огляделась по сторонам. Странно. Ни «домашнего кинотеатра», ни стопки кассет на привычном месте нет. Может, видик тоже сломался и находится в ремонте? И магнитофон куда-то делся.
В задумчивости Полина открыла шифоньер и обнаружила новую пропажу. Исчезли вещи покойной сестры. То есть не все: простенькие трикотажные платьица по-прежнему высились аккуратной стопочкой. А вот совсем новая нутриевая шуба, шапки из норки и чернобурки улетучились. Дубленки Николая тоже нету. И пуховика его не видно.
«Обокрали!» — пронеслось в голове у Полины. Наверное, воры заодно умыкнули и деньги, которые она высылала племяннице на учебу. Поэтому бедная девочка так переживает и нервничает. И зря.
Она не станет мучить ее глупыми, бесполезными вопросами. А вот дверь в квартиру надо поставить другую или хотя бы поменять замок. Нужно внушить этой бестолочи Николаю. Сам-то он не в состоянии додуматься до простых вещей.
Полина в раздражении поправила свисающую с полки брючину, и из-под нее высунулся угол листа. Женщина дернула за него и вытащила бумажку с отпечатанным текстом. Наверное, реклама какого-нибудь магазина или… Она рассеянно взглянула на заголовок: «Придите и обретите свет!» Гадость какая! Хоть бы смотрел, что в дом приносит. Полина со злостью смяла бумажку и бросила в мусор.
Полина не остановилась. Она терпеть не могла случайных попутчиков, а особенно подобного рода.
Да и не такого водилу ждала, маленькая искательница приключений, подставившая прохладному апрельскому ветерку ножки в тонюсеньких черных колготках. Куда только смотрит ее мать? Почему не объяснит дурочке популярно, что вояжи на попутках нередко заканчиваются весьма неприятной процедурой в кабинете гинеколога? Слава богу, ее Света не такая! Серьезная, милая девочка.
Пожалуй, слишком серьезная для своих восемнадцати лет. Надо попробовать ее растормошить, вывести из состояния апатии, в котором девушка пребывала после смерти матери. Николай в этом деле — плохой помощник. Не мужчина, а полумерка. Полина всегда недолюбливала зятя и искренне удивлялась, как сестра могла выбрать такого супруга. Впрочем, ее личный эксперимент с замужеством оказался еще неудачнее. Но у Полины хватило воли сразу «исправить брак».
Женщина усмехнулась и закурила. Она взяла отгулы и решила свалиться родственникам как снег на голову, сделать племяннице сюрприз. Когда-то Полина очень любила неожиданные и смелые ходы. Правда, в последнее время ее черной воронкой затянули работа, быт, проблемы. Но вчера, листая перекидной календарь на рабочем столе, Полина остановилась, наткнувшись на число 28. Напротив стоял траурно-черный жирный восклицательный знак. Хотя, наверное, правильнее было бы поставить бесконечное тоскливое многоточие. 28 апреля прошлого года умерла Галя. Несмотря на то, что годовщину ждать еще почти месяц, Полина не хотела, чтобы девочка в приближении мрачной даты маялась в одиночестве. Николай тут в счет не шел. На его хлипкое плечо не обопрешься.
Полина, заранее улыбаясь, позвонила в квартиру племянницы. Ей ответила тишина. Несколько удивленная, женщина снова нетерпеливо нажала черную кнопку. Дверь напротив приоткрылась, и высунулось сморщенное старушечье личико. Полина с открытой неприязнью уставилась на любопытную соседку, и та мгновенно скрылась. Женщина снова подняла руку, и тут дверь распахнулась.
— Ага! Не ждали?
Полина обняла племянницу и прямо на пороге звонко поцеловала в щеку. Девушка удивленно пролепетала:
— Тетя, откуда ты?
— Сюрприз! Бессовестная тетка, вконец забывшая своего ребенка, приехала на три дня.
Конечно, ждать от взрослой девушки, что та подпрыгнет и захлопает в ладоши, как в прежние времена, глупо. Но Светлана могла хотя бы улыбнуться порадостнее. Впрочем, сдержанность у них в крови.
Полина сразу же отметила, что у квартиры несколько запущенный вид. Словно она тоже еще скорбела по поводу смерти хозяйки. Нет! Поддаваться печальным мыслям нельзя. Если она сейчас расчувствуется, то мало чем поможет племяннице.
— Где Николай? — продолжала Полина излишне жизнерадостным голосом.
— Поехал в гости к дяде Андрею.
— Вот это новость! — опешила Полина. — И меня не предупредил. Мог бы позвонить. Хорошо я приехала сама…
Десятки колких слов готовы были сорваться с языка женщины. Но она вовремя прикусила его.
Только последние идиотки критикуют отца в присутствии дочери.
— Не хотел, наверное, беспокоить. У тебя же работа.
— Работа всегда может подождать, — соврала Полина.
Женщине показалось, что Светлана слегка усмехнулась.
— Я бы что-нибудь придумала— Полина поймала себя на том, что оправдывается. Это уже явная глупость. — Кормить ты меня думаешь? — быстренько сменила гостья тему и открыла холодильник. — Ну даешь! Даже сосисок нет? Я сейчас спущусь в супермаркет и куплю что-нибудь вкусненькое.
Провожаемая неодобрительным взглядом племянницы, Полина выскользнула из квартиры. Через 15 минут она вернулась, нагруженная пакетами. Николай — дурак. Совершенно не умеет заботиться о ребенке. Ну ладно! Она ему все выскажет.
Пренепременно!
Полина отварила пельмени, достала тарелки.
— Я не хочу.
— Вот еще новости! — суетилась над кастрюлькой женщина.
— Я уже поужинала.
— Да? А я сегодня без обеда. Не успела… С этой своей работой. Съешь хоть пирожное. Тоже не хочешь? А ты похудела. Ну я за тебя возьмусь! Сядем на усиленное питание. Растолстеть не растолстеем — у нас конституция не та, просто приобретем пленительные формы. А завтра сделаем маленький набег на местные магазины и обновим к лету твой гардероб. Купим что-нибудь сверхмодное.
— Мне же завтра в институт.
— Ах да! Институт… Хотя пары две, я думаю, пропустить можно. Красота требует жертв.
— Нет. У нас завтра философия. А там такие строгости. Потом придется идти на отработку, совать взятку преподу.
— Ну и сунем! Подумаешь!
— Не хочу.
— Ну ладно, ладно. Тогда не сердись, если куплю что-то не по твоему вкусу.
— Да мне ничего не надо.
— Вот чудачка! У моих подруг дочки после посещения магазинов пищат: «Мало! Еще!»
Полина быстрым внимательным взглядом окинула племянницу. Ей совсем не идет темный свитер-балахон. Он гасит цвет лица девушки. А черная прямая юбка ниже колен? Прямо униформа сельской учительницы! Густые волосы прилизаны, стянуты в хвост. Спрятала всю свою красоту вместо того, чтобы выставить ее напоказ. Галя — та тоже не умела одеваться. Да и некогда ей было заниматься собой.
Полина отогнала печальные мысли и через силу улыбнулась. Женщине хотелось поболтать с племянницей о ее институтских делах, о подругах, о мальчике. Но Светлана снова зевнула и уставилась пустым взглядом в стенку.
С некоторой грустью Полина поняла, что незаметно они отдалились друг от друга, стали почти чужими, им и поговорить-то не о чем. Впрочем, в этом возрасте молодые между собою и родителями проводят границу с незримым знаком-предупреждением: переступать не рекомендуется. Что уж тут говорит о дядях-тетях! Подобные перемены надо просто принимать как неизбежное.
На другой день Полина предприняла атаку на староборские магазины. Накануне она как раз получила премию за квартал, и ее можно смело потратить на благое дело. Женщина отправила в пакет топик нежно-голубого цвета, маечку с аппликацией. Очень Хотелось взять джинсы с низкой талией, но Полина не решилась приобретать брюки без примерки. Нагруженная покупками, счастливая, женщина вышла из магазина и подставила лоб освежающему ветерку. А ну их, эти идеализмы, материализма! и прочую абстрактную чепуху!
Кант подождет! Сейчас Полина заберет Светлану, и они вместе посидят в каком-нибудь кафе в свое удовольствие. Институт в двух шагах. Все сложилось само собой. Николай утверждал, что она плохо влияла сперва на старшую сестру, потом на племянницу. Но кто ж ему расскажет об их маленьком походе!
Полина влилась в яркий, шумный поток студентов, и радостное возбуждение, владевшее ею, усилилось. Словно эти юные, модно одетые создания передали женщине частичку своей жизненной энергии. Она поднялась на второй этаж, внимательно изучила расписание. Ага. Аудитория 46.
Заглянув в нее, Полина спросила:
— Молодые люди, подскажите: где Светлана Полунина?
Те в недоумении переглянулись.
— А она у нас не учится.
— Как? Это тринадцатая группа?
— Да. Но Светлана с нами давно распрощалась.
Студенты уже откровенно глазели на Полину.
Словно надеялись разглядеть у женщины на лбу холмики рогов. Ну и молодежь! Никаких приличий! Полина резко развернулась и отправилась в деканат.
Из дверей его как раз показалась худая грустная женщина «с высокой мыслью на челе» — образец переучившейся старой девы.
— Добрый день, — остановила ее Полина. — Вы случайно не знаете, в какой группе сейчас Светлана Полунина? Первокурсница.
— Полунина? — женщина сделала недоуменное лицо, как и студенты минуту назад. — Она у нас с января не учится. Отчислена.
Полина выпучила глаза.
— Отчислена?
— Да. Училась плохо. Занятия посещала крайне редко.
— Светлана? Полунина?
— Именно она. К тому же девушка перестала платить за обучение.
— Как?
— Да никак. За декабрь ни копейки не заплатила. Сказала, что обучение у нас ей не по карману.
Полина глупо открыла рот.
— А вы ей кто, разрешите узнать?
— Подруга, — стыдливо выдавила Полина и тут же зло одернула себя: чего ты мямлишь, краснеешь перед этой сухой теорией?! С трудом переступая непослушными ногами, она вышла из института и без сил повалилась на скамеечку. Хрустальный сияющий день мгновенно потускнел, замутился. Женщина нервно закурила.
Отчислена! Полина вспомнила, с каким трудом набрала нужную сумму для поступления племянницы. Пришлось влезть в долги, взять ссуду. Можно было бы выбрать вуз подешевле, но раз девочка хотела в престижный социально-экономический…
Полина регулярно переводила сумму, необходимую на плату за обучение, хоть Николай и твердил: мы справимся сами. Но женщина знала: ни с чем он без ее помощи не справится. И вот теперь такие новости! Дело даже не в деньгах. Хотя и их жалко.
Но важнее другое: чем занималась ее девочка все это время? Куда ушла сегодня утром? Почему так беззастенчиво врет?
Перед глазами Полины возникла яркая, как глаз светофора, приказывающий остановиться, юбка.
Длинные полные ноги, выставленные на рассмотрение мужикам… Женщина выбросила недокуренную сигарету и тут же потянулась за следующей.
Спокойствие! Только спокойствие. Действовать надо осторожно, чтобы не лишиться доверия девочки. С легкой тоской Полина поняла, что, видимо, придется задержаться в Старом Бору, а значит, нужно опять клянчить отгулы. А потом работать и в обед, и после шести, чтобы наверстать упущенное. Когда подчиненные просили отпуск за свой счет, шеф прямо «свинцовел» на глазах, будто те вымогали у него деньги. Но иного выхода нет. Ситуацию необходимо менять самым крутым образом.
Полина взглянула на часы — три. Что ж, по идее, племянница уже должна вернуться домой.
Как это ни неприятно, сейчас придется потребовать у нее ответ на множество вопросов.
Светлана и вправду возвратилась раньше тетки. Грустный, какой-то усталый вид девушки еще пуще насторожил и испугал Полину. Уже без радости, но все еще с гордостью она выложила перед племянницей покупки. Но та посмотрела на них, как на что-то совершенно никчемное для хорошенькой восемнадцатилетней девушки… На пишущую машинку или сборник статей Белинского, например. Полине даже показалось, что по лицу племянницы скользнула все та же вчерашняя нехорошая усмешка.
— Зря ты потратила столько денег. У меня все есть.
— Этот свитер надо выкинуть. Прямо шедевр безобразия.
— Я его недавно купила.
— И зря. Теперь мода меняется каждый сезон.
Это в советские времена считалось, что вещи можно носить годами.
— Ладно. Ладно. Я их приберу. Пока.
— Что? И даже не померяешь?
— Тетя, у меня голова болит, сил нет. Наверное, после занятий.
— В институте? — спросила Полина чужим голосом.
Она еще надеялась, что племянница сделает виноватое лицо и признается: я его бросила. Тогда предстоящий разговор не превратится в мучительный допрос. Однако девушка, проигнорировав такую возможность, поморщилась:
— Да, в институте. В аудиториях такая духота.
Полина быстро дотронулась до лба рукой, словно и в ее голове неожиданно проснулась тупая боль. Начинать разборки невыносимо. Но сделать это придется. И лучше — сейчас.
— Я была сегодня в институте, — тихо произнесла она.
Светлана прищурила глаза, съежилась. Черты ее лица заострились. Маленький зверек, попавший в ловушку гадкого хитрого человека.
— Ты следила за мной.
— Что за глупости! Я оказалась случайно на Садовой. Вот и зашла в институт. Хотела пригласить тебя посидеть в кафе.
Со стыдом Полина поймала себя на том, что торопливо оправдывается, словно это ее уличили в грязной лжи.
— Света, почему ты бросила институт?
— Поняла, что это не мое, — девушка ущипнула себя за ухо.
— Да. Такое… Такое, конечно, случается. Когда человек ошибается в выборе пути. Но в серьезных делах нельзя спешить. Можно было бы попытаться перевестись на другой факультет… Что-то придумать.
— Высшее образование мне не нужно.
— Как?!
— Разве оно способно сделать меня лучше?
— Конечно! Это же развитие. Понимаешь?
Впрочем, я не о том. Света, в наше время без образования, без корочки пропадешь. Неужели ты хочешь всю жизнь торговать фруктами на рынке или драить полы в учреждении, где командовать будут твои бывшие одноклассники-двоечники?
— Карьера и погоня за деньгами убивают душу.
— Зато помогают выжить телу, — попыталась сострить Полина, но по лицу племянницы поняла, что сделала это неудачно. — Света, в юности бывают такие приступы идеализма. Хотя я думала, что новое поколение более практичное, чем мы…
Это как ветрянка душевная. Пройдет с возрастом.
А что у тебя останется? Надо устраивать свою жизнь, пока ты молод, силы не растрачены, а рядом еще есть люди, за которых можно спрятаться, переложить на них часть своих проблем… Почему ты так улыбаешься?
Светлана ничего не ответила. Только приподняла брови. Какой у нее осуждающий, тяжелый взгляд!
— Я забочусь о твоем благе.
— Да не расстраивайся ты так из-за этого института. Я ничего не потеряла оттого, что ушла оттуда. Все это — такая грязь! За экзамены надо платить, за зачеты тоже. Это помимо того, что каждый месяц в деканат вносишь. Знаешь ты, не знаешь — никому не интересно. Препод по истории студенток для отработки на дачу приглашает… Меня, кстати, тоже звал.
— Ах он старый козел!
— Да не то чтобы старый. Некоторым с ним даже понравилось. Но… Однажды я поняла: все это мне не нужно.
— Но почему ты не посоветовалась?
— Я посоветовалась.
«Но не со мной!» — чуть не завопила Полина, однако лишь до боли прикусила губу. Словно расслышав ее немой крик, племянница опять усмехнулась.
— Тебя рядом не было. Как всегда. Ты не беспокойся, я работаю.
— Где?
— У отца, — уклончиво ответила девушка и сделала каменно-непроницаемое лицо. — Я всем довольна. И, пожалуйста, тетя, давай оставим эту тему! Если ты переживаешь из-за денег, что высылала мне на учебу… Я верну их, когда заработаю.
— Да что ты, девочка! Какие деньги! Просто…
Просто все это так неожиданно.
Полина остро чувствовала свою вину перед умершей сестрой из-за того, что упустила племянницу. Позволила той совершить сумасбродный поступок. А как теперь исправить положение дел?
— Я дойду до Веры Гончаровой, — быстро сказала женщина и стремительно вышла из квартиры.
Бывшая одноклассница Полины жила на соседней улице. Приезжая в Старый Бор, женщина обязательно навещала Веру. Однако сейчас Полина не собиралась наносить визит Гончаровой. Она просто-напросто сбегала с поля боя. Тоненькая девочка с гладко зачесанными волосами и холодными осуждающими глазами заставила ее капитулировать. Надо собраться, хорошенько обдумать план и предпринять новую атаку. Работает! У отца! Он, кстати, так и не назвал ей свое последнее место службы. Мямлил что-то невразумительное. На, верное, такая дыра, что и похвастаться стыдно.
Ух! Как она зла на него!
Полина бесцельно кружила по улицам. Присаживалась на скамеечки и снова плелась дальше.
Мысли ее так же бестолково мельтешили, и никак не находились веские аргументы — помощники в новом неизбежном споре с племянницей. В конце концов Полина почувствовала, что бесконечно устала и хочет есть..
Войдя в квартиру, женщина услышала тихие голоса. Быстро прошла в зал. На диване рядом со Светланой сидел высокий костлявый юноша. При появлении Полины он встал. Его глаза смотрели из-за толстых стекол больших очков очень внимательно, неотрывно. «Как под микроскопом изучает», — усмехнулась женщина. Подавив вспыхнувшую неприязнь, протянула:
— О-о-о! У нас гости! Пойдемте чай пить. Я купила медовик. Пахнет изумительно!
— Мы уже пили, — ответил юноша неприятным блеющим голосом. — А вы проходите, угощайтесь.
Полина потеряла дар речи. Распоряжается, как у себя дома! Можно подумать, что гость тут не нескладный юнец, а Полина. Осуждающе качая головой, женщина отправилась на кухню. Быстро поджарила яичницу, заварила чай и с жадностью принялась за еду. Вскоре она поймала себя на том, что чутко прислушивается к вкрадчивому блеющему голосу в соседней комнате. Еда перестала приносить удовольствие. Полина убрала в холодильник нетронутый медовик, торопливо помыла посуду и направилась в зал.
Сиреневые сумерки уже проникли в комнату.
Однако молодые люди сидели, не зажигая света.
Это не понравилось женщине. Хотя у Полины и мысли не возникло, что парень, воспользовавшись полумраком, гладит колено Светланы или мнет ее пальцы в своей некрасивой широкой ладони. Молодые люди сидели на пионерском расстоянии друг от друга. Просто в госте, в его склизком облике, таился какой-то изъян. Полина попыталась и не смогла оформить беспокойное чувство в конкретные слова. Ну просто не такой он, каким должен быть здоровый современный парень, спешащий за «Клинским»!
— Чего в темноте сидите? — Полина зажгла свет и устроилась в кресле. — Надеюсь, не сильно помешаю вашей компании. Давайте знакомиться!
Полина Александровна. Тетя Светы.
— Родион, — кивнул парень. — Мне Света много рассказывала о вас, какая вы энергичная, успешная женщина…
Его вкрадчивый голос лился как ручеек. Вроде говорил парень хорошее, но что-то мешало Полине воспринять добрые слова как комплименты. —Женщина напряглась, пытаясь отыскать в ровной речи остренький выступ. И точно. Тот не замедлил появиться. Полины он, правда, не касался, потому что Родя вернулся к прерванному ее появлением разговору.
— Русский народ отличается редкостным бессердечием. Не то что какие-нибудь добродушные финны или голландцы. Там не пройдут мимо чужого горя. А у нас любимая поговорка — моя хата с краю.
Полина поморщилась.
— Ничем мы не хуже этих варягов. Просто привыкли по-достоевскому каяться на площади, публично. Мне, например, люди часто помогали.
И вы таких не раз встретите.
Впрочем, она не собиралась устраивать дискуссии с этим юным философом. Да и задевать парня при Светлане целью не ставила. Но тот явно стремился поспорить. Блеял, пристально глядя на Полину из-за толстых стекол:
— Сколько у нас женщин, в открытую наплевавших на близких. Счастье, что встречаются люди, которые своими детьми делают чужих по крови.
— Это вы о семейных детских домах, что ли? — лениво поинтересовалась Полина и открыла пачку «LD». — Будете, Родион?
Тот покачал большой головой и укоризненно уставился на сигарету.
— Вот вы сделали Светлане выговор за то, что она бросила институт.
.Полина удивленно посмотрела на племянницу.
Та не спускала глаз с Родиона, вещавшего с видом знающего себе цену мудреца.
— Я не делала ей выговора. Мы просто обсудили ситуацию. Событие-то не рядовое произошло.
Впрочем, это дело семейное, не думаю, что вам интересно.
— Почему же?
— Я всегда считала, что лезть в чужую жизнь, мягко говоря, некрасиво.
— Вот мы и пришли к тому, о чем я говорил вначале. Вот они — черствость и равнодушие!
Глаза Светланы загорелись восхищением, словно очкарик только что не подленько уколол ее тетку, а сказал новое слово в философии, достойное Нобелевской премии.
— Вы отчитали Светочку, совершенно не заботясь о ее чувствах. Даже не подумали поинтересоваться мнением племянницы…
— Это она вам сказала?
— Я сам знаю.
— Вот как?! Наверное, по этой схеме обычно действуют ваши родители, — не удержавшись, съязвила Полина.
Парень густо покраснел, и на его елейном лице мелькнула тень злобы. Светлана вся подалась вперед.
— У Родиона есть только мать, — в голосе девушки слышался упрек.
— Прошу прощения, — смешалась Полина.
— Вам незачем извиняться. Моя мать заменила мне и отца. Это удивительная женщина.
— И прекрасно! Знаете? Не вели бы вы тут дискуссии: кто виноват? что делать? Встали бы, прогулялись, сходили в кино. Такой чудесный вечер пропадает.
— Кино — прошлый век.
— Да? Ладно. Давайте тогда с телевизором пообщаемся. Как раз сериал начинается. Чушь несусветная, но людям нравится…
— Он не работает! — остановил Полину протестующий крик Светланы.
— Какая неприятность! Надо исправить. Завтра я вызову мастера…
— Тетя! Ну не суетись ты. Я сама. Потом. Отдыхай. Ты же в гостях.
— И долго же вы собираетесь здесь гостить? — все с той же поразительной бесцеремонностью поинтересовался Родион.
— Еще дня два. Пойду в спальню, «Большую жизнь» полистаю. Полуцветная газетка, но надо же что-то читать.
Подзаголовок статьи «Любовный многогранник» обещал массу полезных советов и столько же поразительных открытий. Однако фантазии журналиста не увлекали Полину. Неосознанно женщина продолжала прислушиваться к разговору в зале.
И почему-то его монотонное течение тревожило Полину больше, чем если бы из соседней комнаты доносились хихиканье и шум.
Когда гость наконец-то убрался, тетка осторожно спросила племянницу:
— А Володя где?
— — Кто?
— Ну тот; черноглазый мальчик… Вы с ним поссорились?
— Давно, — совершенно равнодушным голосом ответила девушка.
— Жалко. В нем что-то было.., такое…
— Знаешь, он пытался меня трахнуть прямо в своей машине.
Полина слегка покраснела. Ее шокировала откровенность племянницы. А ясные глаза девушки словно говорили: ты же сама лезла в мою жизнь. — — Тетя, а почему ты не завела ребенка? — неожиданно спросила Светлана.
Полина покраснела еще сильнее и ненатурально хохотнула.
— Ну, ты же знаешь, дорогая, что у меня нет мужа.
Светлана нетерпеливо передернула плечами.
— По-моему, тебя всегда мало интересовало, что скажут люди.
— Дело не в этом… Хотя и в этом… Но несколько в ином плане, чем ты понимаешь. Просто я считала, что у моего ребенка должно быть все, чтобы он не чувствовал свою ущербность.
Женщина понимала, что говорит не то. С языка сыпалась словесная шелуха.
— Все это очень сложно, — закончила Полина обычной отговоркой взрослых. — И потом… У меня ведь есть ты.
По лицу Светланы снова прозмеилась усмешка.
Ничего не сказав, девушка ушла к себе.
Беспокойно ворочаясь с боку на бок, Полина с горечью констатировала: визит не удался. Она, глупая, мечтала отдохнуть в обществе любимой племянницы, но что-то разладилось в их отношениях.
«Это болезни роста, — уговаривала себя Полина. — У девочки обычные юношеские метания». Однако беспощадный внутренний голос нашептывал:
«Светлана совсем не рада тебе. Только и ждет, когда ты уберешься».
Полина резко повернулась. Ей захотелось закурить, но она боялась, что сигаретный дым помешает племяннице. Теперь надо что-то снова решать с институтом. Нужно находить деньги и надежных людей, которым их отдать. Ну почему?.. Почему негодяйка не посоветовалась с ней?
Утром Светлана опять исчезла из дома. Перед уходом позавтракала только салатиком из капусты и моркови, заправленным растительным маслом.
Что за еда для восемнадцатилетней девушки! На бурные возражения тетки против такого меню Светлана улыбнулась своей загадочной улыбкой и сказала:
— Ножом и вилкой мы роем себе могилу.
Полина рассмеялась. — — Света, где ты набралась подобных глупостей? Поверь мне: их выдумали хронические гастритики и…
Слово «импотенты» чуть не сорвалось с ее языка, но женщина вовремя остановилась. «Ты не в обществе подруг, которым за тридцать», — мысленно упрекнула она себя, а вслух произнесла:
— Я за тебя еще возьмусь.
Обе прекрасно понимали, что это только слова.
В одиночестве Полина занялась уборкой. У женщины руки чесались переставить Мебель. Кресла надо разъединить. Столик поставить наискосок.
Комната сразу станет уютнее. Телевизор тоже не на своем месте. Видеомагнитофон… Где он, кстати?
Полина растерянно огляделась по сторонам. Странно. Ни «домашнего кинотеатра», ни стопки кассет на привычном месте нет. Может, видик тоже сломался и находится в ремонте? И магнитофон куда-то делся.
В задумчивости Полина открыла шифоньер и обнаружила новую пропажу. Исчезли вещи покойной сестры. То есть не все: простенькие трикотажные платьица по-прежнему высились аккуратной стопочкой. А вот совсем новая нутриевая шуба, шапки из норки и чернобурки улетучились. Дубленки Николая тоже нету. И пуховика его не видно.
«Обокрали!» — пронеслось в голове у Полины. Наверное, воры заодно умыкнули и деньги, которые она высылала племяннице на учебу. Поэтому бедная девочка так переживает и нервничает. И зря.
Она не станет мучить ее глупыми, бесполезными вопросами. А вот дверь в квартиру надо поставить другую или хотя бы поменять замок. Нужно внушить этой бестолочи Николаю. Сам-то он не в состоянии додуматься до простых вещей.
Полина в раздражении поправила свисающую с полки брючину, и из-под нее высунулся угол листа. Женщина дернула за него и вытащила бумажку с отпечатанным текстом. Наверное, реклама какого-нибудь магазина или… Она рассеянно взглянула на заголовок: «Придите и обретите свет!» Гадость какая! Хоть бы смотрел, что в дом приносит. Полина со злостью смяла бумажку и бросила в мусор.