Страница:
***
Дорога пошла под гору, мотоцикл побежал еще резвее, Марков подумал, что неприятности последних дней остались за спиной. Все плохое скоро забудется. Где-то далеко за горизонтом ухали раскаты грома, на небе вспыхивали и гасли далекие зарницы.В задумчивости он приподнял голову и увидел в двухстах метрах впереди себя проблесковые маячки милицейской машины. «Жигули» с синей полосой стояли на обочине, как раз под мачтой освещения. Если бы он оказался внимательнее и не ловил ворон, то заметил опасность издали, в тот момент, когда спуск только начинался. Тогда еще не поздно было погасить фару, развернуться и, начав движение в обратном направлении, в сторону города, поискать объезд, какой-нибудь проселок, по которому легко проскочить мимо патруля. Теперь сворачивать не имело смысла, «жигуль» в два счета догонит его таратайку.
Марков снизил скорость, стараясь рассмотреть, что там впереди. За рулем «жигуля» милиционер-водитель, рядом с машиной топчется второй мент, долговязый и худой, на плече автомат, в руке полосатый жезл. Дорога пустая, ночью здесь всегда так. Милиционер махнул палкой, Марков тормознул, съехал на обочину, подняв столб пыли, чихнул.
– Фу ты, господи… П-чаа… А-пчаа…
Заглушив двигатель, вылез из седла, косо глянул на погоны милиционера. Ого, капитан. И что ему не спится в ночь глухую?
– Водительские права.
Не представившись, капитан взял под козырек. Под синюшным светом фонаря его лицо казалось неестественно бледным, как у мертвяка, месяц пролежавшего в морозильной камере морга. Вытащив из брючного кармана документы, Марков протянув капитану вместе с правами и паспорт. Сейчас, когда мент смотрит ксиву, не следует говорить лишнего, лезть с вопросами или замечаниями насчет близкой грозы. Отвечать на вопросы надо односложно и коротко. Его говорок, «аканье» предательски выдаст в нем горожанина, а не жителя забубенного рыбацкого поселка.
– Детки мои и жинка, – сказал Марков, когда капитан добрался до семейных фотографий. Ударения ставил, где придется. – Ждут папку.
Костяное лицо милиционера оставалось бесстрастным. Он задержал взгляд на фотографии с детьми. Затем долго рассматривал карточку, вклеенную в паспорт, переводил взгляд на лицо Маркова и снова смотрел в паспорт. Наконец, словно сомневаясь в своем решении, вернул документы. Показал палкой на мотоциклетную коляску.
– Что в мешках?
– Рыба сушеная, – Марков поправил косо сидящую кепку. – Хотел в Краснодаре толкнуть. Но покупатели сегодня что-то кислые. Сейчас еду к сестре, может быть, в Тимашевске дело веселей пойдет. Говорят…
– Выгружай мешки, – не дослушал капитан.
Откинув кожух, Марков вытащил и поставил на дорогу один мешок, за ним другой. Периферическим зрением он наблюдал за милиционером-водителем. Когда начался шмон мотоцикла, мужик вылез из машины, подошел ближе и встал в пяти шагах от «Урала». Он стоял, широко расставив ноги, отправлял в рот семечки и сплевывал шелуху. Марков развязал тесемку, вытащил из мешка пересохшую рыбку с крупной головой, мелкими и острыми, как шильца, зубами.
– Бычки, – сказал он, гадая про себя, почему его не отпускают. Похож на человека, ориентировку которого передали по рации? Возможно, капитану просто скучно, хочется убить время. До конца ночного дежурства далеко, а развлечений поблизости никаких. – Бычки с пивом хорошо идут.
– Вот как? – неизвестно чему удивился хмурый капитан. – Первый раз слышу. Почем твой товар?
Марков пожал плечами. Он не имел ни малейшего представления о ценах на рыбу, но нутром чувствовал: что-то идет не так. Что-то насторожило капитана, и он уже не отвяжется. Если сунуть денег… Нет, только хуже сделаешь.
– Цена договорная.
– Что еще в коляске? – капитан криво усмехнулся. – Ну, что молчишь, рыбак? Язык в море утопил?
– Язык на месте. Там всякий хлам, инструмент.
– Доставай все, что есть. Давай вместе посмотрим, каким инструментом ты пользуешься.
Капитан шагнул к мотоциклу, встал у переднего колеса. Марков наклонился, запустил руку на дно коляски, сдвинул в сторону резиновый коврик. Про себя он отметил, что у милиционера-водителя пистолет в кобуре, застегнутой на перепонку. Мент занят своими семечками. Капитан, хоть и держит автомат за цевье, не успеет быстро поднять ствол и выстрелить, потому что в левой руке полосатая палка. Дорога по-прежнему пуста. Это хорошо. Марков бросил в дорожную пыль набор гаечных ключей в пластмассовой коробке, снова наклонился. Одним движением развернул тряпицу, нащупал рифленую рукоятку пистолета, положил указательный палец на спусковой крючок.
– Ты что, рыбак, уснул? – в голосе капитана прозвучала металлическая нотка. – Тебе помочь?
– Сейчас, сейчас…
Марков выпрямился. Капитан, увидев ствол, успел лишь сделать шаг назад, бросил на землю палку. Грохнул выстрел, второй. Капитан выронил автомат, схватился за живот. Водитель успел прикоснуться к кобуре. Пуля, попавшая в правую часть груди, сбила его с ног. Он, падая на спину, ударился головой о багажник машины, семечки разлетелись по ветру. Водила лежал на земле, правой рукой продолжая бороться с тугой застежкой кобуры. Марков, пнув автомат ногой, наклонился над водилой, добил его двумя выстрелами в голову. Вернулся к капитану, скрючившемуся у самой обочины. Мент не стонал, только тихо сосредоточено сопел, не глядя на своего убийцу. Взгляд блуждал по придорожным кустам, по небу. Он видел далекие зарницы, слышал раскаты грома.
Один за другим грохнули три выстрела. Марков, сунув пистолет под ремень, скатил мотоцикл в канаву, туда же спустил тела милиционеров. Сев за руль «Жигулей», повернул ключ в замке зажигания. Через минуту машина на бешеной скорости мчалась по пустой дороге.
Глава четвертая
Москва, Ясенево, штаб-квартира Службы внешней разведки. 18 августа.
Кондиционер не работал второй день, в тесном кабинете подполковника Беляева с окном на солнечную сторону, было душно, как в бане. Майор внешней разведки Валерий Колчин, повесив пиджак на спинку стула, вертел в пальцах карандаш и разглядывал чистый лист блокнота, в котором не сделал ни единой пометки.Генерала Антипова с утра вызвали на Старую площадь, где проходило закрытое совещание с участием руководителей внешней разведки и ФСБ. И хорошо, что старика не оказалось на месте. Говорят, последние дни Антипов устраивал разносы подчиненным, но заряд негативной энергии, как всегда, остался нерастраченным. Теперь гроза миновала. А подполковник Беляев, похоже, был озабочен другими делами. И вообще, вправлять мозги подчиненным – не его амплуа. Кроме Колчина и Беляева в кабинете находился старший лейтенант Краснодарского УФСБ Олег Решкин, вызванный в Москву.
– В Краснодаре подозреваемого содержали в СИЗО, – докладывал Решкин. – В общей камере. Тюремный телеграф… Короче, передать маляву на волю и обратно можно через купленного контролера. Люди, отбившие Маркова, держали с ним связь. Этот кадр все знал наперед. Его дружки успели подготовиться.
– Сейчас на месте работает ведомственная комиссия, – добавил Беляев. – С кого-нибудь снимут погоны. Нам от этого не легче, черт побери. Да, такие дела, Валера.
Подполковник всегда одевался броско, и сегодня, пользуясь отсутствием непосредственного начальника, не любившего, когда подчиненные распускают перья, перещеголял самого себя. На нем был клетчатый пиджак, розовая рубашка и галстук с абстрактным рисунком а-ля свободная Африка. Намазанная бриолином прядь волос прикрывала пробивающуюся лысину.
– «Девятку», на которой смылись преступники, нашли на пустыре, в салоне обгоревший труп, – Беляев беспокойно крутился в кресле. – Назначили все экспертизы, но ясно, что это не Марков. Покойник на полголовы ниже ростом. Служебная собака след не взяла. И еще… Правда, это происшествие к нам не относится. Той же ночью в двадцати километрах от города убиты два милиционера из ДПС. В канаве, где утром обнаружили трупы, оказался еще и мотоцикл «Урал» с коляской, мешки с рыбой. Транспортное средство зарегистрировано на одного старика, умершего восемь лет назад. Пальчики с мотоцикла стерты. У милиционеров забрали оружие, угнали служебный «жигуль».
– И что?
Колчин пока плохо понимал, с какой целью его отозвали из отпуска, вытащили из подмосковного санатория, где наклевывался бурной и продолжительный роман с одной интересной женщиной, театральной артисткой. Зачем затянули в этот кабинет и какое отношения имеют к нему подробности побега из автозака некоего Маркова, по оперативным данным тесно связанного с террористами, похитителями людей и торговцами живым товаром.
– На следующий день машину нашли в пригороде Ростова-на-Дону. Ее утопили в обмелевшем озере, но крыша осталась на поверхности. Есть мнение, что это дело рук Маркова. Но я так не думаю. Представь: подельники организуют побег из автозака. Стрельба, кровь, пожар… И спустя два-три часа Марков выезжает на шоссе на древнем мотоцикле с двумя мешками вонючей рыбы. Слишком рискованно.
– А, по-моему, все логично, – пожал плечами Валерий Колчин. – Марков воспользовался моментом. Милиционеров летом всегда не хватает, многие в отпусках. За пару часов, прошедшие со времени побега, на стационарные посты успели передать лишь словесное описание подозреваемого. Самое общее. Рост, цвет волос… Его фотографии менты на постах получили в лучшем случае к утру. Убитые сотрудники ДПС, остановив ночного мотоциклиста, были застигнуты врасплох.
– Не знаю… Мне кажется, что Марков лег на дно в Краснодаре. Менты и чекисты прочешут мелким гребнем весь город. Мы запросили паспортно-визовую службу, ведь он бывал в Европе, получал шенгенскую визу. Время работает на нас, остается ждать. Как твоя рука?
Беляев перевел взгляд на лейтенанта Решкина.
– Все зажило как на собаке. Меня мариновали в краснодарской больнице, нашли отдельную палату, даже пижаму дали почти новую. Без дырок. Короче, я в порядке. А что с тем опером, Чекаловым? Когда я выписывался, его держали в реанимации.
Беляев покашлял в кулак и повертелся на стуле.
– Умер прошлой ночью. После ранения в живот развился перитонит.
Решкин, сжав пальцы в кулак, надвое переломил карандаш, помолчал минуту. Беляев выдержал паузу и сказал:
– Надеюсь, Марковым мы еще встретимся. Когда-нибудь, в лучшие времена. А пока… Появилось другое срочное дело. Знаю, у товарища Колчина сейчас отпуск. Он отдыхал в санатории и все такое. Но ты, Валера, свое позже догуляешь. Выпишем тебе дорогую путевку в санаторий одного столичного банка. И там уж ты пошуруешь с артистками, как говориться, на все деньги.
Колчин покачал головой: если о твоих отношениях с женщинами становится известно начальству, значит, эти отношения зашли слишком далеко.
– Тебе придется прокатиться по стране, но не в вагоне СВ, на автомобиле, – сказал Беляев. – Антипов приказал поручить дело тебе лично, хотя наверху возражали.
Колчин вздохнул: не прошло и полгода, как подошли к сути вопроса. Беляев поднял кверху указательный палец.
– Хорошо, завтра поговорим с генералом Антиповым, – Колчин не ждал от разговора с генералом ничего хорошего.
– Завтра тебя уже не будет в Москве. И неприятного разговора тоже не будет. Это единственная хорошая новость, которая у меня есть.
Колчин давно разучился удивляться командировкам, которые валятся, как кирпичи на голову. И нет от них спасения.
– Сейчас мы спустимся в подвал, в секретную часть, – сказал Беляев. – Тебя введут в курс дела, дадут подробные инструкции. Затем отправишься домой. Соберешь вещи и отдохнешь. В четыре вечера к тебе на квартиру принесут чемодан с фирменными шмотками и новыми документами. По легенде ты прикинутый бизнесмен, фармацевт. В пять вечера к подъезду подгонят «пятерку» темно-серого цвета.
– Ничего приличнее не нашли?
– Какие мы нежные, – усмехнулся Беляев. – А что… Надежная тачка. Ключ найдешь в почтовом ящике. Выедешь из города не позднее завтрашнего утра. Точнее, выедите из города. В поездке тебя будет сопровождать лейтенант Олег Решкин. Его вызвали в центральный аппарат ФСБ отчитаться по краснодарскому делу. Операцию, в которой вы примете участие, Служба внешней разведки проводит совместно с нашими ближними соседями, то есть с ФСБ. Там предложили своего кандидата: вот, Олега Ивановича. Он молодой человек, но имеет внушительный послужной список. Принимал участие в серьезных делах.
– Лично переправил на тот свет трех опасных террористов, – похвастался Решкин. – Правда, дело было ночью… Возможно, двоих не я уложил. Впрочем, теперь это уже не важно.
– Награжден медалью, – добавил Беляев. – И вообще компанейский малый. А тебе, Колчин, в дороге будет веселее с добрым попутчиком.
– Пожалуй, – Колчин перевел взгляд на Решкина. Среднего роста, худощавого телосложения, этот парень не похож на сотрудника авторитетной спецслужбы, на истребителя бандитов. Попутчик… Черт с ним, пусть будет попутчик.
– Может быть, теперь я могу узнать, что за операция наклевывается?
– Все подробности в секретной части, – покачал головой Беляев. – Скажу одно: наш агент Максим Сальников вместе с молодой женой уехал в свадебное путешествие и бесследно исчез. Все наши попытки его обнаружить кончились ничем.
– Сальников исчез? – Колчин почувствовал себя так, будто из-под него выбили стул. – Как это?
Москва, Симоновская набережная. 19 августа.
Стоя в ванне перед зеркалом Колчин смывал с лица мыльную пену. В чемодане, который вчерашним вечером доставили сюда, лежали новые документы и вещи, купленные явно не в лавочке «эконом», а в приличном магазине. По легенде Колчин бизнесмен средней руки, занимается закупкой за границей лекарств, значит, надо соответствовать завяленному уровню. В портмоне два отделения набиты долларовыми и рублевыми купюрами. Колчин примерил второй костюм, этот на все случаи жизни, вельветовый пиджак коричневого цвета и темные брюки из хлопка. Он повертелся перед зеркалом и остался доволен самим собой и людьми, которые выбирали эту одежду.Время в запасе есть. Он присел на кровать, прикурив сигарету, провел пальцем по полированной поверхности тумбочки. Пыли собралось много. Хорошо бы устроить в квартире уборку, но сейчас не до этого. Будильник не тикал, на тумбочке лежала дамские очки с погнутой душкой и полупустой тюбик помады. Женщина по имени Настя, оставившая эти мелочи, прожила с Валерием Колчиным месяца четыре, не дольше, и пропала из его жизни прошлой весной, как раз перед короткосрочной командировкой в Германию. Что-то между ними не сложилось, не склеилось, хотя еще недавно Колчину казалось, что эта связь перерастет в нечто большее, чем простая любовная интрижка.
Он запоздало пожалел о своей неудачи, подумал, что человеку его профессии хорошо бы иметь крепкий тыл: жену, детей и все такое прочее. Чтобы кто-то проводил до двери, поцеловал на дорогу и даже всплакнул. И Настя подходящий кандидат. Была. Подобные мысли лезли в голову не часто, но от них трудно было избавиться. Так почему же они расстались? Она ушла, оставив ключи на кухонном столе и захлопнув за собой дверь. И еще забыла этот будильник, очки и помаду. Почему ушла? Поздно искать внятные ответы. Он успокоился на самом простом кондовом объяснении, которое не уязвляло мужские амбиции. Наверное, они с Настей слишком разные люди. Она учительница русского языка и литературы, два года назад окончила институт и, устроившись в одну из московских школ, пока еще не успела разочароваться в своей профессии.
«Может, никогда и не разочаруется», – со злорадством подумал Колчин. Весь век станет таскать домой тетрадки, забитые самыми дикими ошибками, из жалости ставить тройки вместо двоек и вслух читать своему будущему мужу гениальные отрывки из школьных сочинений на тему «Как я провел прошлое лето». Как она читала сочинения Колчину. А он, сдерживая зевоту, думал о том, что мальчишки старшего класса совершенно не умеют врать, хотя в их возрасте пора бы это дело освоить. Не умеешь врать, тогда пиши правду: «Прошлым летом я имел одну очень классную девчонку, а на следующей неделе еще одну, но та похуже». Почти все, как один, строчат о том, что с мамой собирали в лесу грибы или купались в море. Ну, кто поверит в такую белиберду? Разве что молодая учительница.
«Тебе что-то не нравится? – Настя отрывала взгляд от тетрадки. – По-моему очень интересно. А ты скучаешь». «Я не скучаю, – лежа на кровати Колчин, чтобы не задремать, чесал грудь. Он только что отгадал кроссворд и чувствовал себя состоявшимся семейным человеком. Оставалось только оставить заявление в загсе. Впрочем, с заявлением всегда успеется, формальности не к спеху. – Эта захватывающая сцена… Ну, про целую корзину белых грибов. Правда, очень увлекательно. Мне никогда так не везло: целая корзина. Только, кажется, что я это уже слышал». «Интересно узнать, от кого слышал?» – Настя поправляла очки. «Ну, от кого-то из твоих учеников. Только у того была цела корзина мухоморов».
Колчин подумал, учительница на самом деле сексуальная чувственная женщина и совсем не зануда, хотя с юмором проблемы серьезные. Еще Колчин подумал, что иногда, хотя бы совсем редко, надо быть честным перед самим собой. Расстались они вовсе не разных характеров, не из-за этих клятых тупых сочинений, а из-за нового учителя физкультуры. Как же его звали? Настя ненароком проговорилась: «Юра донес мне портфель до самого подъезда». «Ему было не очень тяжело? От чрезмерного напряжения можно грыжу заработать», – Колчин гадал про себя, о ком, собственно, идет речь. Он насторожился, подумал, что слишком плохо знает женщин и слишком часто уезжает в командировки. «Что ты. Он очень сильный. Ведет с мальчишками факультатив по вольной борьбе, поднимает штангу». Да, с юмором у Насти так себе, ниже среднего.
Колчин раздавил окурок в пепельнице, открыв ящик тумбочки, смахнул в него часы, помаду и очки. К черту эти воспоминания. Чтобы этому физруку кто-нибудь из талантливых учеников сломал шею на факультативе.
Опустив в карман портмоне, накинул плащ, потому что на улице начал накрапывать дождик. Спустившись вниз, вытащил из почтового ящика ключи от «Жигулей», вышел во двор. Машина не очень старая, даже нет пятен ржавчины. Распахнув дверцу, Колчин заглянул внутрь, решив, что салон основательно провонял бензином, и этот запах еще не скоро исчезнет.
На Таганской площади Колчин подобрал Олега Решкина. Видимо, лейтенант, поселившийся не в гостинице, а на казенной квартире, приехал на место за час до назначенного срока. Он успел озябнуть и промокнуть под дождем.
– Не очень-то вы торопитесь, – сказал Решкин, забросив на заднее сидение сумку с вещами. – Я тут совсем задубел. Чуть в ящик не сыграл.
– А мне сказали, что ты добрый попутчик.
– Вот как? И что мне полагается делать, раз я такой добрый? – Решкин достал из кармана фляжку коньяка, зачем-то взболтал ее, сделав глоток из горлышка, зажмурился от удовольствия. – Анекдоты травить?
– Хотя бы не начинать утро с выпивки.
– Я замерз как собака, пока ждал вас, – ответил Решкин, отвернулся и надолго замолчал.
***
Колчин подумал, помощник ему достался не самый веселый, не самый трезвый и самый разговорчивый. Впрочем, может, лучше помолчать и еще раз обдумать ситуацию. Три недели назад в Россию из очередной командировки вернулся агент внешней разведки Максим Иванович Сальников, старый приятель Колчина. Родители Сальникова погибли в автомобильной катастрофе, когда ему еще не исполнилось двенадцати лет. С тех пор все хлопоты по воспитанию подростка взяло на себя его родной дядя, православный священник, в ту пору настоятель одной из московских церквей. Хлопотами батюшки, Максима пристроили в музыкальную школу, он и сейчас сносно играет на скрипке. По окончании школы Сальников понял, что второго Моцарта из него не получится, сколько не старайся. Продолжив учебу на филологическом факультете МГУ, получил диплом с отличием. Какое-то время занимался переводами на русский язык классиков французской литературы. В совершенстве владеет французским и английским, читает и свободно разговаривает на арабском и фарси.Вербовочные мероприятия с Сальниковым начали около десяти лет назад. Молодой человек, который в институтские годы придерживался левых взглядов, легко пошел на контакт. Под руководством своего куратора изучил основы нелегальной работы, конспирации, прошел курс обучения в «лесной школе» ФСБ. Поначалу молодого лингвиста использовали как связного, он получил работу в одной подставной фирме, часто выезжал за границу, проводил тайниковые операции, но никого из нелегальной русской резидентуры не знал ни по имени, ни в лицо.
Семь лет назад Сальников, здесь закончил одногодичный факультет Краснознаменного института имени Андропова, затем вернулся в Париж, нашел на постоянную работу переводчика в одной из консалтинговых фирм, год спустя, переехал в Брюссель, поближе к Штаб-квартире НАТО. За границей, в Брюсселе и Риме, Колчин дважды встречался с Сальниковым, передавая тому посылки из Москвы. Сальникову стали доверять серьезные дела, использовали в как связника с агентами нелегалами. Но руководство считало его перспективным кадром. Вскоре Максима отозвали в Москву, он прошел курс специальной боевой подготовки, принял участие в нескольких серьезных и весьма рискованных операциях на Ближнем Востоке и Афганистане.
Для души Сальников занимается фотографией. Небольшими тиражами издал альбом «Неизвестная Россия» своих снимков. В основном это картинки природы, фото древних церквей и монашеских скитов, альбом удостоен какой-то второстепенной премии, получил благожелательные отзывы в прессе. В прошлом году Сальников во время отпуска завернул в Петрозаводск и Сыктывкар, он хотел сделать большую серию фотоснимков под условным названием «Русский Север». В Петрозаводске Максим познакомился с искусствоведом музея этнографии Татьяной Гришиной, женщиной двадцати шести лет, разведенной. Кажется, чувства между этими людьми переродились в нечто большее, чем простая интрижка. Под Новый год Гришина переехала в Москву, выменяв прекрасную трехкомнатную квартиру в Петрозаводске на скромную однушку. Неделю назад Максим и Татьяна сыграли свадьбу, Колчин был свидетелем жениха.
Вместе с молодой женой Сальников выехал в северном направлении на своем джипе «Форд Эксплорер». Оружия при Сальникове не имел, лишь несколько фотокамер, съемных объективов, пару сумок с носильными вещами. Через четыре дня после отъезда племянника дядя Максима Владимир Федорович нашел в почтовом ящике конверт, с вложенной в него аудио кассетой. На пленке голос племянника. Максим сообщал, что его и Татьяну Гришину взяли в заложники неизвестные преступники. Если священник в ближайшие две недели не соберет миллион долларов и не передаст деньги похитителям, Максим и жена умрут мучительной смертью.
Уже на следующий день Сальников старший перебрался из своей московской квартиры в гостиницу Московской патриархии при Даниловом монастыре. Там же состоялась длительная беседа с доверенным лицом самого Патриарха. Владимир Федорович просил у церкви помощи в розыске Племянника и посредничестве в переговорах с похитителями. На встречи с доверенным лицом Патриарха присутствовал агент СВР, по документам – представитель МИДа. Ему удалось сделать запись разговора. В тот же день кассеты прослушали в Ясенево. В СВР решили во избежание утечки информации и громкого скандала в прессе не привлекать к поискам пропавшего агента ни милицию, ни прокуратуру. Совместно с контрразведкой провести мероприятия по обнаружению и освобождению Максима Сальникова.
Когда Сальников был в «конторе», он сказал, что собирается прокатиться с ветерком, дать круг по Золотому кольцу. Сделает серию снимков, а там видно будет. Задача Колчина – проехать этим маршрутом. Броский «Форд Эксплорер» не мог раствориться в воздухе. Наверняка найдутся люди, которые запомнили самого Максима, высокого красивого мужчину, и его жену, больше похожую на фотомодель, чем на бывшего экскурсовода провинциального музея.
Москва, Данилов монастырь. 18 августа.
Священник Владимир Федорович Сальников уже больше недели проживал в монастырской гостинице, потому что пустой московской квартире не было душевных сил. Каждый день он любовался на храм в честь святых отцов Семи Вселенских Соборов, ежедневно в шесть утра посещал братский молебен, в прошлое воскресенье в храме Святых Отцов присутствовал на божественной Литургии. Он молился за здравие племянника и его жены, ставил свечи перед монастырской святыней – иконой Божьей Матери «Троеручницы», и становилось легче, но душевное умиротворение длилось недолго. Отец Владимир возвращался в гостиницу, в свой аскетичный, напоминающий монашескую келью номер и коротал время за чтением Библии. Постепенно со дна души поднималась серая муть, мысли путались, чтение не давалось, душой вновь овладевала тревога.Похитители Максима обещали, что свяжутся с Сальниковым по мобильному телефону еще четвертого дня. Все сроки вышли, но телефон по-прежнему молчал. По приезде в Москву отца Владимира принял священник Протоирей Николай Минаев, на встрече присутствовал работник Министерства иностранных дел, эти люди дали слово по своим каналам оказать Сальникову всю возможную помощь и поддержку в поисках самого близкого человека. На следующий день после встречи с представителем Патриарха, Сальников написал заявление в Федеральную службу безопасности, просил сделать все возможное, чтобы разыскать самого близкого родственника. Несколько раз в гостинице его посещали представители следственных органов, довольно молодые мужчины в гражданских костюмах. Сальников письменно и устно отвечал на все вопросы, передал чекистам аудио кассету, что нашел в конверте. Но дни шли, а благих вестей как не было, так и нет.