– Я позвоню! – крикнул он и некоторое время еще бежал рядом с вагоном, пока не отстал.
Еще одно предложение выйти замуж. Но вовсе не от Сашки и Бориса она хотела его услышать…
Глава 11
Глава 12
Еще одно предложение выйти замуж. Но вовсе не от Сашки и Бориса она хотела его услышать…
Глава 11
Проект с «Эн-Би-Си» и в самом деле имел большое значение для телекомпании Лиханова. Сотрудничество открывало грандиозные перспективы, сулило выход на рынок Великобритании, правда, в туманном, как и сам Альбион, будущем.
Андрей не предполагал, что они окажутся до такой степени загруженными работой. Каждый день был расписан буквально по минутам, и, что поразительно, за всю неделю ни один служащий ни разу не опоздал и не сорвал график. Утром они едва успевали собраться и выскакивали из отеля минута в минуту, когда к подъезду прибывала студийная машина. Весь день, включая обед, – деловые встречи, съемки, обсуждения, согласования, бумаги, снова съемки… Приехав в отель, расходились по номерам, Андрей принимал ванну, засовывал несвежую рубашку и белье в специальную корзину и падал в постель, мгновенно засыпая. Утром его уже ждала свежая сорочка – и вся круговерть начиналась с начала. Он не мог ни о чем думать, кроме ближайшей деловой встречи: по дороге они с Ольгой упражнялись в вежливых английских фразах. Сиверс потрясла его своим разговорным английским, судя по всему, она основательно подготовилась к поездке в Англию и вела себя с точки зрения бизнеса безукоризненно. Великолепно причесанная, с умеренным тщательно продуманным макияжем, в отлично сидящих на ней костюмах, она не позволяла в течение дня ни тени кокетства по отношению к Андрею и английским коллегам, но улыбка ее была всегда неизменно обаятельной и приветливой. Вечером, отправляясь в свой номер после ужина в ресторан отеля, Ольга даже не пыталась намекнуть на возможность совместной ночи.
Лиханов вдруг вспомнил, что до сих пор не позвонил Лене. На его мимолетную задумчивость в тот же момент отреагировал помощник режиссера Клайв Стюарт:
– Эндрю! Есть проблемы? Андрей рассеянно улыбнулся:
– Все о'кей, Клайв!
– Я подумал, уж не загрустил ли ты о снегах России.
– О, я и забыл, что в Москве пора выпасть первому снегу!
– Снег – это хорошо. Красиво! Твоя любимая ходит зимой в меховом пальто, да? Я смотрю репортажи из Москвы. Вчера на улицах было много красивых женщин в «шью-бах», – по-русски выговорил трудное слово Клайв. – Я был в Греции, там все торговцы знают это русское слово «шью-ба».
– Да, в России зимой без меха пропадешь. Очень холодно. Женщины предпочитают натуральные меха.
– Значит, до вас еще не добрались защитники животных? – засмеялся Стюарт. – Я слышал, наша королева брала с собой в Петербург меховое пальто из норки. В Англии она просто боится его надеть, потому что здесь леди, выступающие в защиту животных, не бояться испортить даже манто королевской особы.
– Боже, голубая норка – мечта всей жизни! – невольно воскликнула Ольга.
– Но ты же не королева и даже не принцесса, – не удержался от легкого сарказма Андрей.
– О, на мой вкус мисс Ольга намного обворожительнее любой принцессы, – высказал свое мнение Клайв. Сиверс бросила на Лиханова торжествующий взгляд. – Вы счастливчик, Эндрю, – улыбнулся Стюарт. – С такой девушкой я бы не грустил ни о чем, даже о снегах России.
– Ах, Клайв, – вздохнула Ольга, – вы и представить себе не можете, как избалованы женским вниманием наши мужчины. Вы знаете, в нашем коллективе из пятнадцати человек только трое – мужчин.
– Как? – ахнул Стюарт. – У вас на телевидении работают почти одни женщины? Я считал, что русское телевещание делают мужчины, что у вас дискриминация женщин. А получается наоборот?
– О, что касается работы – то для женщин нет никакой дискриминации, но когда дело доходит до заграничных командировок и распределения кресел…
– Но вы-то, Ольга, я вижу, преуспели во всем.
– О да, Клайв, я добиваюсь в жизни всего, чего хочу. Это мой принцип.
– Вы не только самая красивая женщина на русском Ти-Ви, но еще и самая целеустремленная, я думаю, – Клайв действительно был восхищен Ольгой. Андрей бы очень обрадовался, если бы тот пригласил коллегу на ужин, но дальше слов у стопроцентного британца дело не шло. Он закончил работу, собрал бумаги, вежливо распрощался и был таков.
– Он женат? – небрежно спросил Андрей, будучи уверенным, что Ольга уже разузнала такие подробности о всех мужчинах, с которыми они работают в Лондоне.
– По крайней мере, он хвастался тремя детьми. Да ты же знаешь, здесь холостяки после тридцати считаются подозрительными, и им труднее продвинуться по служебной лестнице.
– Слава Богу, у нас все не так, – устало произнес Андрей. – Ну что, закругляемся?
– Да, я с ног падаю. Наконец-то дождались выходных! Завтра отметим наш совместный уик-энд в Лондоне?
– Нет, завтра я завалюсь спать на весь день. Андрей-то собирался утром позвонить Лене – и… проспал! Когда Сиверс его разбудила, он бросил взгляд на часы. Так, в Москве час дня. Набрал номер, но трубку в Москве никто не поднял. Он был зол на самого себя; за три дня не смог найти времени, чтобы позвонить! Черт возьми, теперь попробуй застань ее дома в субботу. А если придет Ольга, то…
– Андрей, это я!
«Легка на помине!» – нахмурился Андрей.
Ольга, изящная и свежая как восточная женщина, красивой походкой вплыла в его номер, осторожно неся поднос, на котором стояли кофейник, чашки и тарелочки с аппетитными булочками, маслом и ветчиной.
– Завтрак в постель! – объявила она, пуская в ход свои чары. Андрей быстро накинул халат. Однако завтрак не затянулся. Ольга дала ему полчаса на то, чтобы побриться и одеться. Главное действие спектакля оставлено на вечер, догадался Лиханов А сейчас Сиверс не терпелось пробежаться по магазинам, и он нехотя согласился на роль ее верного оруженосца.
«И все-таки она красавица!» – не мог не отдать ей справедливости Андрей, когда они встретились в холле отеля. Высокая и эффектная, Ольга притягивала к себе невольные взгляды мужчин. Красивый молодой араб так и пожирал ее глазами, пока Андрей заказывал такси.
– Жаль, что магазины сегодня рано закрываются, – сказала Ольга.
«И слава Богу», – подумал Андрей. Он все еще не мог без дрожи вспомнить их прошлогодний вояж, где были не только жаркие ночи, но и весьма утомительные для него обследования супермаркетов, всяких там бутиков и салонов мод. По части примерок Ольга была не менее неутомима, чем по части любви. Впрочем, он заранее смирился с ее планами, решив купить что-нибудь Лене и родным. Он хорошо помнил, что ростом она была даже чуть выше Сиверс, но бюст ее, разумеется, поменьше, а вот бедра… Он сразу вспомнил Лену на тигровой шкуре…
Они проезжали Сити, но Лиханов почти не смотрел по сторонам; он уже видел и Тауэр, и Букингэм, и собор Святого Павла. Вот с Леной он с удовольствием прогулялся бы по этим местам, Ольгу же архитектурные памятники мало интересовали.
Когда Лиханов уже еле волочил ноги, путешествуя между отделами обуви и верхнего платья, он наконец увидел, что любезные продавцы начинают волноваться. «Ага! – облегченно вздохнул он, – скоро закрываются». Среди десятка Ольгиных пакетов скромно примостились два, принадлежащие Лиханову. Коробочка с изумительными серьгами для Лены приятно радовала Андрея. Настроение у него заметно поднялось.
– А не посетить ли нам Гринвич? – предложил он, когда они вышли из очередного магазинчика.
– А что там? Выставка, ярмарка, распродажа?
– В Гринвиче старейшая в Европе астрономическая лаборатория.
– Из астрономии я знаю, что родилась под знаком планеты Венера, а это богиня любви. А тебе, кажется, покровительствует Марс, поэтому ты бываешь столь агрессивным. А вообще – это планета настоящих мужчин.
– В Гринвиче пролегает граница Западного и Восточного полушарий, – продолжал Андрей.
– Ну что ж, запечатлеемся на память на границе полушарий.
Дорога в обсерваторию оказалась неблизкой, и Ольга не теряла времени даром. Она нежно ворковала, прижимаясь к Андрею, ероша его густые волосы и горячо пожимая и гладя его ладонь. Иногда она мимолетно касалась его губами, как бы обещая, что главное впереди, вечером. Пронизывающий ветер у обсерватории ненадолго охладил пыл Ольги. Но обратный путь прошел не менее обещающе.
В отеле она дала ему передохнуть, отправившись к себе сменить наряд. Лиханов бросился к телефону.
На этот раз трубку сразу подняли, но он услышал голос Наташи, которая почему-то начинала действовать ему на нервы.
– А это вы! Как в Лондоне? Что с туманами? – Можно позвать Лену?
– Лену? Нельзя. Он даже опешил:
– Почему нельзя? Я хочу с ней поговорить.
– Ностальгия по родине? – продолжала упражняться в остроумии Натка. – «Над городом туман, туман, любви старинные туманы…»
– Хватит шутить! Где Лена?
– Даже не знаю, что вам сказать… Допустим, она в Удинске у родителей.
– А телефон там есть?
– Да какой телефон в Удинске? Это же не Лондон. Там даже электричества нет.
Он понял, что бесполезно взывать к ее добросердечию, но сделал еще попытку:
– Дай мне, пожалуйста, ее адрес в Удинске.
– А может быть вам еще ключ от ее спальни дать? – отрезала она. – Не беспокойтесь, Лена в полном порядке.
– Ты ей сказала о моей командировке?
– Я же не изверг.
– Тогда, Наташа, еще одна просьба!
– Сто долларов!
– Что?!
– Шутка.
– Быстро запиши мой телефон. Пусть позвонит, если вернется раньше.
– Записываю.
Андрей положил трубку. Почему Натка на него так взъелась? Или она вообще против мужчин? Возглавляет московское бюро общества феминисток? Черт, лезет в голову всякая чушь.
Через час к нему в номер зашла обворожительная Ольга и предложила спуститься в бар отеля.
Наталья удивилась быстрому возвращению Лены в Москву.
– Что так рано? – спросила она, обнимая подругу. – Я с Колькой собиралась провести у нас вечерок.
– Значит, помешала вашим планам? – устало спросила она.
– Ничего страшного. Даю отбой. А ты из-за Лиханова так быстро вернулась? Зря ты на него надеешься. Я его вчера видела. На Тверской. С шикарной блондинкой.
– С блондинкой, – эхом отозвалась Лена, без сил опускаясь в кресло.
– Красивая она, – со вздохом продолжала Натка. – Как голливудская звезда.
– Кажется, я ее знаю… Она с ним работает. Целыми днями вместе.
– Если б только днями…
– Ладно, Наташа, давай больше не будем его вспоминать, хорошо?
– Конечно, я все понимаю.
Лена ушла в ванную, включила воду и разрыдалась. Ей не хотелось, чтобы Наташа видела ее слезы.
На следующий день, после работы, Лена отправилась на Тверской, хотя в глубине души понимала: это какая-то нелепость, что Лиханов гуляет с Ольгой по улицам Москвы. Им что, негде побыть вдвоем? А впрочем, они могли просто идти в ресторан. Лена сама не замечала, что почти бежит. Боже, только бы увидеть его, только бы увидеть! Резкие порывы ветра бросали в лицо пригоршни рассыпчатого снега, и снежная белая пелена застилала улицу. И в этой неясной дымке Лена заметила его, торопливо идущего по другой стороне улицы. «Андрей!» – хотела крикнуть Лена, но голос ее не слушался.
Девушка бросилась через дорогу, уворачиваясь от машин. Автобус с туристами мчался прямо на нее, она резко отпрянула и, успев почувствовать сильный удар, провалилась в темноту…
Потом она ощущала только боль во всем теле и не могла открыть глаза, чувствуя, что, попытавшись поднять веки, причинит себе невыносимые страдания. Лена впадала в забытье, потом опять приходила в себя от невыносимой боли, потом снова теряла сознание. И вдруг она проснулась, а боль не пришла. Вернее, тело продолжало болеть, но вполне терпимо. Лена осторожно приподняла веки. Тупо заныл затылок, но, привыкнув к свету, она осторожно обвела глазами белый, в трещинках, потолок, а потом увидела розовое пятно совсем рядом. Сосредоточившись, Лена поняла, что это розы. Она даже ощутила их аромат. Голова немного кружилась. Розы были слева. Скосив глаза вправо, увидела свою бледную руку поверх простыни, в которую была воткнута игла. От иглы шла прозрачная трубочка, в ней что-то капало. «Капельница», – догадалась Лена, нова осторожно перевела взгляд налево и увидела другую руку – в гипсе, потом задержала глаза на восхитительных розах, нежно розовеющих на фоне белого пятна. Выше белого пятна было чье-то очень знакомое лицо.
– Андрей, – попыталась сказать она, но губы едва шевельнулись, и тут же резкая боль пронзила голову от затылка к левому виску.
– Тихо, – сказал ласковый мужской голос. – Не говори ничего. Тебе сделали операцию, два дня была в реанимации, а теперь уже в палате. По словам врачей, ты быстро поправишься. Все косточки собрали, поставили на место. До свадьбы заживет! – это был голос Бориса. Он раздавался откуда-то издалека, как сквозь туман. – Тебе просто повезло, что не попала под встречную машину.
Из рассказа Бориса следовало, что Лена пережила настоящий ад. В нее врезалась на полном ходу иномарка, ее отшвырнуло, и она могла угодить под колеса другой машины. От этой мысли Лена содрогнулась и опять впала в забытье. Потом еще долго находилась в полусонном отупении, с трудом понимая, кто входит в палату, разговаривает с ней, утешает и подбадривает. В основном это были медсестры, врачи и Борис. Однажды заглянула Наташа. И лишь Андрей не появлялся, значит, ему никто не сообщил, а сам он не звонил.
Лена считала дни по букетам роз. Алые сменились белыми, белые – розовыми, розовые – чайными. На темно-бордовых она окончательно пришла в себя. Борис, очевидно, заезжал утром, а потом сидел у нее каждый вечер. На тумбочке стояла большая тарелка с апельсинами и яблоками.
– Вчера Борис Аркадьевич привез новое импортное лекарство, – дорогое! – и ваш лечащий врач сказал, что это лекарство вас за неделю на ноги поставит, – щебетала молоденькая медсестра Люся. – Боже, с таким мужем, как у тебя, все нипочем. Он прямо с операции хирурга вызвал, наверное, пообещал что-то, потому что сразу все забегали, зашевелились. Лучшую медсестру сам привез из правительственной больницы, чтобы около тебя дежурила в ночь после операции, это самое тяжелое время, и все от первых суток зависит. Потом палату отдельную оплатил, подарков всем надарил: и хирургу, и палатному, и сестрам.
После тихого часа зашел Борис. Он, поцеловав Лену в щеку, начал доставать из пакета булочки, икру и масло.
– А в термосе настоящий черный кофе из отборных зерен, – сказал он.
Лена, почувствовав вдруг, что неделю ничего в рот не брала, с удовольствием съела бутерброд и выпила кофе.
– Боже, какое счастье, – призналась она. – Мне кажется, я никогда такой вкуснятины не ела. Как в первый раз.
– Тебе сейчас все будет как в первый раз. Ты же заново родилась. И сейчас все будет по-другому, да? Я буду тебя беречь и даже на шаг от себя не отпущу.
Лена внимательно вглядывалась в лицо Бориса. Он заметно похудел и осунулся, но глаза светились счастьем.
Вечером пришла Натка. Она шутила и рассказывала анекдоты о своих клиентках, но старалась не смотреть подруге в глаза. После того как Борис ушел, Лена, не удержавшись, спросила:
– Андрей не объявлялся?
– Андрей? Ты еще не забыла это имя? – лицо Натки приняло холодное, замкнутое выражение. – По-моему, он мизинчика твоего не стоит. И вообще, как ты можешь вспоминать Лиханова, когда рядом с тобой порядочный человек? Он же ночей из-за тебя не спит. Между прочим, он не в отпуске, у него сейчас дело решается очень важное.
– Какое еще дело? – быстро спросила Лена.
– Похоже, он затевает что-то грандиозное. Я была права: Борис далеко пойдет.
– Странно, а мне он ничего не говорил…
– Ну, не говорил, значит так надо. Наверное, сюрприз тебе готовит. Будь моя воля, сама бы за него замуж вышла, – мечтательно возвела глаза к потолку Натка. Потом сделала недовольную гримасу: – А Лиханов – подлец. – Помолчала немного. – Гипс, конечно, дело серьезное, и тебе сейчас не до свадьбы, но о Борисе ты все-таки подумай. Идеальная кандидатура.
Поздно вечером Люся зашла проведать свою любимицу. Лена угостила медсестру бутербродом с икрой, и та не преминула заметить:
– Сказка, а не муж. До сих пор не верится, что в жизни такие встречаются.
«Наверное, она права. С таким мужем, как Борис, я буду словно за каменной стеной, – подумала Лена. – Не зря же говорят, что брак по расчету гораздо крепче брака по любви. Если расчет, конечно, правильный».
Андрей не предполагал, что они окажутся до такой степени загруженными работой. Каждый день был расписан буквально по минутам, и, что поразительно, за всю неделю ни один служащий ни разу не опоздал и не сорвал график. Утром они едва успевали собраться и выскакивали из отеля минута в минуту, когда к подъезду прибывала студийная машина. Весь день, включая обед, – деловые встречи, съемки, обсуждения, согласования, бумаги, снова съемки… Приехав в отель, расходились по номерам, Андрей принимал ванну, засовывал несвежую рубашку и белье в специальную корзину и падал в постель, мгновенно засыпая. Утром его уже ждала свежая сорочка – и вся круговерть начиналась с начала. Он не мог ни о чем думать, кроме ближайшей деловой встречи: по дороге они с Ольгой упражнялись в вежливых английских фразах. Сиверс потрясла его своим разговорным английским, судя по всему, она основательно подготовилась к поездке в Англию и вела себя с точки зрения бизнеса безукоризненно. Великолепно причесанная, с умеренным тщательно продуманным макияжем, в отлично сидящих на ней костюмах, она не позволяла в течение дня ни тени кокетства по отношению к Андрею и английским коллегам, но улыбка ее была всегда неизменно обаятельной и приветливой. Вечером, отправляясь в свой номер после ужина в ресторан отеля, Ольга даже не пыталась намекнуть на возможность совместной ночи.
Лиханов вдруг вспомнил, что до сих пор не позвонил Лене. На его мимолетную задумчивость в тот же момент отреагировал помощник режиссера Клайв Стюарт:
– Эндрю! Есть проблемы? Андрей рассеянно улыбнулся:
– Все о'кей, Клайв!
– Я подумал, уж не загрустил ли ты о снегах России.
– О, я и забыл, что в Москве пора выпасть первому снегу!
– Снег – это хорошо. Красиво! Твоя любимая ходит зимой в меховом пальто, да? Я смотрю репортажи из Москвы. Вчера на улицах было много красивых женщин в «шью-бах», – по-русски выговорил трудное слово Клайв. – Я был в Греции, там все торговцы знают это русское слово «шью-ба».
– Да, в России зимой без меха пропадешь. Очень холодно. Женщины предпочитают натуральные меха.
– Значит, до вас еще не добрались защитники животных? – засмеялся Стюарт. – Я слышал, наша королева брала с собой в Петербург меховое пальто из норки. В Англии она просто боится его надеть, потому что здесь леди, выступающие в защиту животных, не бояться испортить даже манто королевской особы.
– Боже, голубая норка – мечта всей жизни! – невольно воскликнула Ольга.
– Но ты же не королева и даже не принцесса, – не удержался от легкого сарказма Андрей.
– О, на мой вкус мисс Ольга намного обворожительнее любой принцессы, – высказал свое мнение Клайв. Сиверс бросила на Лиханова торжествующий взгляд. – Вы счастливчик, Эндрю, – улыбнулся Стюарт. – С такой девушкой я бы не грустил ни о чем, даже о снегах России.
– Ах, Клайв, – вздохнула Ольга, – вы и представить себе не можете, как избалованы женским вниманием наши мужчины. Вы знаете, в нашем коллективе из пятнадцати человек только трое – мужчин.
– Как? – ахнул Стюарт. – У вас на телевидении работают почти одни женщины? Я считал, что русское телевещание делают мужчины, что у вас дискриминация женщин. А получается наоборот?
– О, что касается работы – то для женщин нет никакой дискриминации, но когда дело доходит до заграничных командировок и распределения кресел…
– Но вы-то, Ольга, я вижу, преуспели во всем.
– О да, Клайв, я добиваюсь в жизни всего, чего хочу. Это мой принцип.
– Вы не только самая красивая женщина на русском Ти-Ви, но еще и самая целеустремленная, я думаю, – Клайв действительно был восхищен Ольгой. Андрей бы очень обрадовался, если бы тот пригласил коллегу на ужин, но дальше слов у стопроцентного британца дело не шло. Он закончил работу, собрал бумаги, вежливо распрощался и был таков.
– Он женат? – небрежно спросил Андрей, будучи уверенным, что Ольга уже разузнала такие подробности о всех мужчинах, с которыми они работают в Лондоне.
– По крайней мере, он хвастался тремя детьми. Да ты же знаешь, здесь холостяки после тридцати считаются подозрительными, и им труднее продвинуться по служебной лестнице.
– Слава Богу, у нас все не так, – устало произнес Андрей. – Ну что, закругляемся?
– Да, я с ног падаю. Наконец-то дождались выходных! Завтра отметим наш совместный уик-энд в Лондоне?
– Нет, завтра я завалюсь спать на весь день. Андрей-то собирался утром позвонить Лене – и… проспал! Когда Сиверс его разбудила, он бросил взгляд на часы. Так, в Москве час дня. Набрал номер, но трубку в Москве никто не поднял. Он был зол на самого себя; за три дня не смог найти времени, чтобы позвонить! Черт возьми, теперь попробуй застань ее дома в субботу. А если придет Ольга, то…
– Андрей, это я!
«Легка на помине!» – нахмурился Андрей.
Ольга, изящная и свежая как восточная женщина, красивой походкой вплыла в его номер, осторожно неся поднос, на котором стояли кофейник, чашки и тарелочки с аппетитными булочками, маслом и ветчиной.
– Завтрак в постель! – объявила она, пуская в ход свои чары. Андрей быстро накинул халат. Однако завтрак не затянулся. Ольга дала ему полчаса на то, чтобы побриться и одеться. Главное действие спектакля оставлено на вечер, догадался Лиханов А сейчас Сиверс не терпелось пробежаться по магазинам, и он нехотя согласился на роль ее верного оруженосца.
«И все-таки она красавица!» – не мог не отдать ей справедливости Андрей, когда они встретились в холле отеля. Высокая и эффектная, Ольга притягивала к себе невольные взгляды мужчин. Красивый молодой араб так и пожирал ее глазами, пока Андрей заказывал такси.
– Жаль, что магазины сегодня рано закрываются, – сказала Ольга.
«И слава Богу», – подумал Андрей. Он все еще не мог без дрожи вспомнить их прошлогодний вояж, где были не только жаркие ночи, но и весьма утомительные для него обследования супермаркетов, всяких там бутиков и салонов мод. По части примерок Ольга была не менее неутомима, чем по части любви. Впрочем, он заранее смирился с ее планами, решив купить что-нибудь Лене и родным. Он хорошо помнил, что ростом она была даже чуть выше Сиверс, но бюст ее, разумеется, поменьше, а вот бедра… Он сразу вспомнил Лену на тигровой шкуре…
Они проезжали Сити, но Лиханов почти не смотрел по сторонам; он уже видел и Тауэр, и Букингэм, и собор Святого Павла. Вот с Леной он с удовольствием прогулялся бы по этим местам, Ольгу же архитектурные памятники мало интересовали.
Когда Лиханов уже еле волочил ноги, путешествуя между отделами обуви и верхнего платья, он наконец увидел, что любезные продавцы начинают волноваться. «Ага! – облегченно вздохнул он, – скоро закрываются». Среди десятка Ольгиных пакетов скромно примостились два, принадлежащие Лиханову. Коробочка с изумительными серьгами для Лены приятно радовала Андрея. Настроение у него заметно поднялось.
– А не посетить ли нам Гринвич? – предложил он, когда они вышли из очередного магазинчика.
– А что там? Выставка, ярмарка, распродажа?
– В Гринвиче старейшая в Европе астрономическая лаборатория.
– Из астрономии я знаю, что родилась под знаком планеты Венера, а это богиня любви. А тебе, кажется, покровительствует Марс, поэтому ты бываешь столь агрессивным. А вообще – это планета настоящих мужчин.
– В Гринвиче пролегает граница Западного и Восточного полушарий, – продолжал Андрей.
– Ну что ж, запечатлеемся на память на границе полушарий.
Дорога в обсерваторию оказалась неблизкой, и Ольга не теряла времени даром. Она нежно ворковала, прижимаясь к Андрею, ероша его густые волосы и горячо пожимая и гладя его ладонь. Иногда она мимолетно касалась его губами, как бы обещая, что главное впереди, вечером. Пронизывающий ветер у обсерватории ненадолго охладил пыл Ольги. Но обратный путь прошел не менее обещающе.
В отеле она дала ему передохнуть, отправившись к себе сменить наряд. Лиханов бросился к телефону.
На этот раз трубку сразу подняли, но он услышал голос Наташи, которая почему-то начинала действовать ему на нервы.
– А это вы! Как в Лондоне? Что с туманами? – Можно позвать Лену?
– Лену? Нельзя. Он даже опешил:
– Почему нельзя? Я хочу с ней поговорить.
– Ностальгия по родине? – продолжала упражняться в остроумии Натка. – «Над городом туман, туман, любви старинные туманы…»
– Хватит шутить! Где Лена?
– Даже не знаю, что вам сказать… Допустим, она в Удинске у родителей.
– А телефон там есть?
– Да какой телефон в Удинске? Это же не Лондон. Там даже электричества нет.
Он понял, что бесполезно взывать к ее добросердечию, но сделал еще попытку:
– Дай мне, пожалуйста, ее адрес в Удинске.
– А может быть вам еще ключ от ее спальни дать? – отрезала она. – Не беспокойтесь, Лена в полном порядке.
– Ты ей сказала о моей командировке?
– Я же не изверг.
– Тогда, Наташа, еще одна просьба!
– Сто долларов!
– Что?!
– Шутка.
– Быстро запиши мой телефон. Пусть позвонит, если вернется раньше.
– Записываю.
Андрей положил трубку. Почему Натка на него так взъелась? Или она вообще против мужчин? Возглавляет московское бюро общества феминисток? Черт, лезет в голову всякая чушь.
Через час к нему в номер зашла обворожительная Ольга и предложила спуститься в бар отеля.
Наталья удивилась быстрому возвращению Лены в Москву.
– Что так рано? – спросила она, обнимая подругу. – Я с Колькой собиралась провести у нас вечерок.
– Значит, помешала вашим планам? – устало спросила она.
– Ничего страшного. Даю отбой. А ты из-за Лиханова так быстро вернулась? Зря ты на него надеешься. Я его вчера видела. На Тверской. С шикарной блондинкой.
– С блондинкой, – эхом отозвалась Лена, без сил опускаясь в кресло.
– Красивая она, – со вздохом продолжала Натка. – Как голливудская звезда.
– Кажется, я ее знаю… Она с ним работает. Целыми днями вместе.
– Если б только днями…
– Ладно, Наташа, давай больше не будем его вспоминать, хорошо?
– Конечно, я все понимаю.
Лена ушла в ванную, включила воду и разрыдалась. Ей не хотелось, чтобы Наташа видела ее слезы.
На следующий день, после работы, Лена отправилась на Тверской, хотя в глубине души понимала: это какая-то нелепость, что Лиханов гуляет с Ольгой по улицам Москвы. Им что, негде побыть вдвоем? А впрочем, они могли просто идти в ресторан. Лена сама не замечала, что почти бежит. Боже, только бы увидеть его, только бы увидеть! Резкие порывы ветра бросали в лицо пригоршни рассыпчатого снега, и снежная белая пелена застилала улицу. И в этой неясной дымке Лена заметила его, торопливо идущего по другой стороне улицы. «Андрей!» – хотела крикнуть Лена, но голос ее не слушался.
Девушка бросилась через дорогу, уворачиваясь от машин. Автобус с туристами мчался прямо на нее, она резко отпрянула и, успев почувствовать сильный удар, провалилась в темноту…
Потом она ощущала только боль во всем теле и не могла открыть глаза, чувствуя, что, попытавшись поднять веки, причинит себе невыносимые страдания. Лена впадала в забытье, потом опять приходила в себя от невыносимой боли, потом снова теряла сознание. И вдруг она проснулась, а боль не пришла. Вернее, тело продолжало болеть, но вполне терпимо. Лена осторожно приподняла веки. Тупо заныл затылок, но, привыкнув к свету, она осторожно обвела глазами белый, в трещинках, потолок, а потом увидела розовое пятно совсем рядом. Сосредоточившись, Лена поняла, что это розы. Она даже ощутила их аромат. Голова немного кружилась. Розы были слева. Скосив глаза вправо, увидела свою бледную руку поверх простыни, в которую была воткнута игла. От иглы шла прозрачная трубочка, в ней что-то капало. «Капельница», – догадалась Лена, нова осторожно перевела взгляд налево и увидела другую руку – в гипсе, потом задержала глаза на восхитительных розах, нежно розовеющих на фоне белого пятна. Выше белого пятна было чье-то очень знакомое лицо.
– Андрей, – попыталась сказать она, но губы едва шевельнулись, и тут же резкая боль пронзила голову от затылка к левому виску.
– Тихо, – сказал ласковый мужской голос. – Не говори ничего. Тебе сделали операцию, два дня была в реанимации, а теперь уже в палате. По словам врачей, ты быстро поправишься. Все косточки собрали, поставили на место. До свадьбы заживет! – это был голос Бориса. Он раздавался откуда-то издалека, как сквозь туман. – Тебе просто повезло, что не попала под встречную машину.
Из рассказа Бориса следовало, что Лена пережила настоящий ад. В нее врезалась на полном ходу иномарка, ее отшвырнуло, и она могла угодить под колеса другой машины. От этой мысли Лена содрогнулась и опять впала в забытье. Потом еще долго находилась в полусонном отупении, с трудом понимая, кто входит в палату, разговаривает с ней, утешает и подбадривает. В основном это были медсестры, врачи и Борис. Однажды заглянула Наташа. И лишь Андрей не появлялся, значит, ему никто не сообщил, а сам он не звонил.
Лена считала дни по букетам роз. Алые сменились белыми, белые – розовыми, розовые – чайными. На темно-бордовых она окончательно пришла в себя. Борис, очевидно, заезжал утром, а потом сидел у нее каждый вечер. На тумбочке стояла большая тарелка с апельсинами и яблоками.
– Вчера Борис Аркадьевич привез новое импортное лекарство, – дорогое! – и ваш лечащий врач сказал, что это лекарство вас за неделю на ноги поставит, – щебетала молоденькая медсестра Люся. – Боже, с таким мужем, как у тебя, все нипочем. Он прямо с операции хирурга вызвал, наверное, пообещал что-то, потому что сразу все забегали, зашевелились. Лучшую медсестру сам привез из правительственной больницы, чтобы около тебя дежурила в ночь после операции, это самое тяжелое время, и все от первых суток зависит. Потом палату отдельную оплатил, подарков всем надарил: и хирургу, и палатному, и сестрам.
После тихого часа зашел Борис. Он, поцеловав Лену в щеку, начал доставать из пакета булочки, икру и масло.
– А в термосе настоящий черный кофе из отборных зерен, – сказал он.
Лена, почувствовав вдруг, что неделю ничего в рот не брала, с удовольствием съела бутерброд и выпила кофе.
– Боже, какое счастье, – призналась она. – Мне кажется, я никогда такой вкуснятины не ела. Как в первый раз.
– Тебе сейчас все будет как в первый раз. Ты же заново родилась. И сейчас все будет по-другому, да? Я буду тебя беречь и даже на шаг от себя не отпущу.
Лена внимательно вглядывалась в лицо Бориса. Он заметно похудел и осунулся, но глаза светились счастьем.
Вечером пришла Натка. Она шутила и рассказывала анекдоты о своих клиентках, но старалась не смотреть подруге в глаза. После того как Борис ушел, Лена, не удержавшись, спросила:
– Андрей не объявлялся?
– Андрей? Ты еще не забыла это имя? – лицо Натки приняло холодное, замкнутое выражение. – По-моему, он мизинчика твоего не стоит. И вообще, как ты можешь вспоминать Лиханова, когда рядом с тобой порядочный человек? Он же ночей из-за тебя не спит. Между прочим, он не в отпуске, у него сейчас дело решается очень важное.
– Какое еще дело? – быстро спросила Лена.
– Похоже, он затевает что-то грандиозное. Я была права: Борис далеко пойдет.
– Странно, а мне он ничего не говорил…
– Ну, не говорил, значит так надо. Наверное, сюрприз тебе готовит. Будь моя воля, сама бы за него замуж вышла, – мечтательно возвела глаза к потолку Натка. Потом сделала недовольную гримасу: – А Лиханов – подлец. – Помолчала немного. – Гипс, конечно, дело серьезное, и тебе сейчас не до свадьбы, но о Борисе ты все-таки подумай. Идеальная кандидатура.
Поздно вечером Люся зашла проведать свою любимицу. Лена угостила медсестру бутербродом с икрой, и та не преминула заметить:
– Сказка, а не муж. До сих пор не верится, что в жизни такие встречаются.
«Наверное, она права. С таким мужем, как Борис, я буду словно за каменной стеной, – подумала Лена. – Не зря же говорят, что брак по расчету гораздо крепче брака по любви. Если расчет, конечно, правильный».
Глава 12
В воскресенье Лиханов весь день до самого вечера бесцельно бродил по Лондону. Прогулка в одиночестве придала ему силы и подняла настроение. Только теперь он понял, до чего же устал от Сиверс! Мы с ней как гребцы, прикованные к одному веслу на галере хозяина-работорговца, подумал он. Конечно, иметь дело с одной и той же женщиной и на работе, и в командировке, да еще и в постели – это уже слишком!
Лиханов потягивал пиво в баре, наблюдая за туристами и молодыми, раскованными, но в то же время правильными и добропорядочными англичанами. Ему было безумно приятно отвлечься от своих проблем и раствориться в беззаботной толпе, где никто его не знал и не обращал на него ни малейшего внимания. Он ощутил вкус свободы и возвращаться в отель, где его ждут очередные сюрпризы Сиверс, не хотелось.
В музее мадам Тюссо ему приходилось бывать раньше, а потому на сей раз скуки ради заглянул в широко рекламируемый рок-цирк восковых фигур.
Он оценил со вкусом и тонким английским юмором организованное шоу. Лиханов видел восковые куклы нашего музея, но ему показалось, что эти были сделаны с гораздо большим мастерством.
День был бы просто превосходным, если бы не далеко запрятанная непреходящая тоска по любимой девушке. Он с ужасом подумал, что начинает забывать милые подробности самого дорогого ему лица. Казалось, прошел уже месяц со дня последней встречи, а ведь они так мало были знакомы, что Лена в его воспоминаниях превращалась в призрак, мираж. Он хотел немедленно обнять ее, ощутить ее тело в своих объятиях. Вот если бы она могла поехать с ним, размечтался Лиханов. С какой радостью он показал бы Лене достопримечательности Лондона. Андрей совсем приуныл, от утренней бодрости не осталось и следа. Он поймал такси и вернулся в гостиницу. «В таком огромном городе – и один, как в пустыне».
В отеле его ждал сюрприз. Ольга, вопреки ожиданиям Андрея, кажется, абсолютно на него не сердилась, словно между ними ничего особенного не произошло.
Он застал ее в… своем номере, мало того – в своей постели! В роскошном розовом пеньюаре Ольга возлежала на шелковых простынях его разобранной постели, а рядом, на тумбочке, стояло ведерко со льдом и бутылкой шампанского, сладости, фрукты… Да, Сиверс не теряла даром времени и тщательно подготовилась к новому штурму.
«Непотопляемая!» – выругался про себя Лиханов. Ситуация была до смешного нелепой. Злость и отвращение шевельнулись в душе. И вдруг ему стало ее жаль. «Как же она не понимает, что есть предел навязывания себя мужчине, за который нельзя переходить!» Ему хотелось достать бумажник и выдожить ей все оставшиеся у него фунты «за услуги», и в то же время он не мог оскорбить ее, иначе дальнейшая совместная работа станет невозможной. Лиханов не знал, как выйти из щекотливого положения с наименьшими для себя потерями.
– Может быть, для начала откроешь шампанское, милый? – нежно проворковала она.
– Чего ты добиваешься? – без обиняков спросил он.
– Не хочу терять выходной, – просто объяснила она. – Должна же эта командировка запомниться чем-то приятным.
– А если бы на моем месте был Алекс, как и планировалось? Ситуация бы повторилась один к одному, за исключением того, что роль статиста исполнял бы другой?
– Причем тут Алекс? Он остался в Москве…
– В таком случае, не подождать ли тебе следующей командировки?
– Ты же знаешь, Андрей, что нравишься мне гораздо больше, чем этот зануда Ремизов!
– Ну еще бы, у меня же нет жены! Или ты будешь утверждать, что хочешь замуж? – Андрей открыл бутылку, разлил шампанское и присел на кровать.
– Да, я хочу выйти замуж, причем выйти удачно, за знаменитого и богатого человека, за красавца-мужчину, чтобы мне все завидовали!
– Чему же завидовать? – пожал плечами Андрей. – Тому, что муж тебя не любит?
– Ах, какая новость! – скривилась Ольга. – Ты меня не любишь? С каких это пор?
– С некоторых.
– Да она же далеко и неизвестно с кем, – раздраженно заявила Ольга. – Или ты решил хранить ей верность? И почему ты думаешь, что она там одна? И вообще, раньше ты относился к этому гораздо проще. Я всего лишь хочу хорошо провести время с тобой вдвоем. Что в этом плохого?
– Давай выпьем, – предложил Андрей.
Они молча выпили.
– Поцелуй меня! – тихо попросила Сиверс, ставя бокал. Лиханов легко коснулся ее губ. – Ну ты даешь! – засмеялась Ольга. – Разучился? – Она страстно прильнула к его губам, прижавшись к нему всем телом. Ее горячие упругие груди обожгли его через рубашку.
– Извини, у меня нет настроения, – высвободившись из ее объятий, пробормотал он.
– Иди же ко мне, – не слушая его, шептала она, – я знаю, ты умеешь быть нежным. Ты всегда был нежен.
– А если у меня нет больше к тебе нежности, что тогда?
Ольга сразу съежилась, обхватила колени руками, показалась вдруг растерянной и беззащитной.
– Пойми, мы можем хорошо провести с тобой время, но только без постели. Пойми, это не в моей власти. Что ушло, то ушло. Помнишь, у Ахматовой:
– Стихами решил прикрыться… – обиженно проговорила она. – Почему ты мне их читаешь?
– Потому что ты, к сожалению, взяла на себя традиционную роль мужчины.
– А как же Клеопатра?
– Она была царицей и могла позволить себе убивать соблазненных ею мужчин, избавляя себя от стыда.
– Я бы тоже тебя убила, – призналась Ольга.
– Хорошо, убей. – Он налил ей еще шампанского.
– Жаль, все усилия напрасны, – горестно вздохнула Сиверс. – А я так добивалась этой поездки, так мечтала оказаться здесь вдвоем! А он не может забыть свою пигалицу, с которой и знаком-то без году неделю. Господи, да разве она мне соперница! Нет! – Ольга внезапно ожесточилась, лицо ее приняло злобное выражение. – Нет, я не тебя, а ее убью! Это она во всем виновата!
Лиханов понял, что Сиверс обнаружила очередной объект своей злости и снова почувствовала себя на коне. «Эта женщина живет лишь тогда, когда видит перед собой врагов, которых должна уничтожить, – подумал он. – Иначе жизнь ее теряет всякий смысл. Жаль только, что объектом ее кипучей зависти стала Лена. Но я защищу ее».
Ольга ушла, оставив после себя запах дорогих духов и смятую постель.
«Дыша духами и туманами…» – вспомнил почему-то Андрей и усмехнулся. А потом по внезапному порыву схватил ручку и быстро начал писать в блокнот мелким почерком:
Время в больнице тянулось невыносимо медленно, но постоянные процедуры, посетители, телевизор в холле скрашивали однообразие больничных будней. Лечение было весьма успешным, боли отступили. Она даже почти не думала об Андрее, приветливо встречая Бориса, который по-прежнему навещал ее каждый вечер, балуя фруктами, сыром, ветчиной, сладостями и розами. А по ночам Лене снова и снова снились сны про усадьбу. Сны были яркие и добрые: в них счастливые и влюбленные Маруся и Петр гуляли в саду и катались по пруду на лодке. Неделя после аварии пролетела быстро, а в воскресенье Лена неожиданно для самой себя задремала в тихий час.
В тот день у Маруси были именины. Она ничего не сказала вчера Петру, но втайне надеялась, что он вспомнит и что-нибудь подарит особенное. Конечно, о н и так баловал ее подарками: то ситцу на сарафан, то ленты, то сладости. Надо сказать, что в комнату Маруси он больше не заходил – после ее болезни графиня поселила к девушке Степаниду, и встречались влюбленные в саду, или даже в поле за садом, или на дальнем берегу пруда. Правда, встречи чаще всего были недолгими. Ольга Сергеевна в отместку загружала девушку работой, и та крутилась как белка в колесе с раннего утра до позднего вечера, а барыня глаз с нее не спускала. Княжна Катрин, после того как сорвался план представить Марусю воровкой, перестала бывать у Колчиных. Барыня злилась за это на девушку вдвойне, а Петя уговаривал бежать, венчаться тайно и без родительского благословения. Маруся прямо не отказывала ему, только придумывала одну причину за другой, откладывая минуту отчаянного и дерзкого поступка. Отношения Пети с отцом и матерью становились, между тем, все более натянутыми. Все считали, что Петя с Марусей уже сошлись как муж и жена, однако на самом деле это было не так. Петр знал, что почти в каждой усадьбе молодые и старые баре заводили себе наложниц из крестьянок, однако считал свою любовь к Марусе особенной и возвышенной и не хотел уподобляться развратным и циничным привычкам, берущим начало в русском крепостном быте.
Лиханов потягивал пиво в баре, наблюдая за туристами и молодыми, раскованными, но в то же время правильными и добропорядочными англичанами. Ему было безумно приятно отвлечься от своих проблем и раствориться в беззаботной толпе, где никто его не знал и не обращал на него ни малейшего внимания. Он ощутил вкус свободы и возвращаться в отель, где его ждут очередные сюрпризы Сиверс, не хотелось.
В музее мадам Тюссо ему приходилось бывать раньше, а потому на сей раз скуки ради заглянул в широко рекламируемый рок-цирк восковых фигур.
Он оценил со вкусом и тонким английским юмором организованное шоу. Лиханов видел восковые куклы нашего музея, но ему показалось, что эти были сделаны с гораздо большим мастерством.
День был бы просто превосходным, если бы не далеко запрятанная непреходящая тоска по любимой девушке. Он с ужасом подумал, что начинает забывать милые подробности самого дорогого ему лица. Казалось, прошел уже месяц со дня последней встречи, а ведь они так мало были знакомы, что Лена в его воспоминаниях превращалась в призрак, мираж. Он хотел немедленно обнять ее, ощутить ее тело в своих объятиях. Вот если бы она могла поехать с ним, размечтался Лиханов. С какой радостью он показал бы Лене достопримечательности Лондона. Андрей совсем приуныл, от утренней бодрости не осталось и следа. Он поймал такси и вернулся в гостиницу. «В таком огромном городе – и один, как в пустыне».
В отеле его ждал сюрприз. Ольга, вопреки ожиданиям Андрея, кажется, абсолютно на него не сердилась, словно между ними ничего особенного не произошло.
Он застал ее в… своем номере, мало того – в своей постели! В роскошном розовом пеньюаре Ольга возлежала на шелковых простынях его разобранной постели, а рядом, на тумбочке, стояло ведерко со льдом и бутылкой шампанского, сладости, фрукты… Да, Сиверс не теряла даром времени и тщательно подготовилась к новому штурму.
«Непотопляемая!» – выругался про себя Лиханов. Ситуация была до смешного нелепой. Злость и отвращение шевельнулись в душе. И вдруг ему стало ее жаль. «Как же она не понимает, что есть предел навязывания себя мужчине, за который нельзя переходить!» Ему хотелось достать бумажник и выдожить ей все оставшиеся у него фунты «за услуги», и в то же время он не мог оскорбить ее, иначе дальнейшая совместная работа станет невозможной. Лиханов не знал, как выйти из щекотливого положения с наименьшими для себя потерями.
– Может быть, для начала откроешь шампанское, милый? – нежно проворковала она.
– Чего ты добиваешься? – без обиняков спросил он.
– Не хочу терять выходной, – просто объяснила она. – Должна же эта командировка запомниться чем-то приятным.
– А если бы на моем месте был Алекс, как и планировалось? Ситуация бы повторилась один к одному, за исключением того, что роль статиста исполнял бы другой?
– Причем тут Алекс? Он остался в Москве…
– В таком случае, не подождать ли тебе следующей командировки?
– Ты же знаешь, Андрей, что нравишься мне гораздо больше, чем этот зануда Ремизов!
– Ну еще бы, у меня же нет жены! Или ты будешь утверждать, что хочешь замуж? – Андрей открыл бутылку, разлил шампанское и присел на кровать.
– Да, я хочу выйти замуж, причем выйти удачно, за знаменитого и богатого человека, за красавца-мужчину, чтобы мне все завидовали!
– Чему же завидовать? – пожал плечами Андрей. – Тому, что муж тебя не любит?
– Ах, какая новость! – скривилась Ольга. – Ты меня не любишь? С каких это пор?
– С некоторых.
– Да она же далеко и неизвестно с кем, – раздраженно заявила Ольга. – Или ты решил хранить ей верность? И почему ты думаешь, что она там одна? И вообще, раньше ты относился к этому гораздо проще. Я всего лишь хочу хорошо провести время с тобой вдвоем. Что в этом плохого?
– Давай выпьем, – предложил Андрей.
Они молча выпили.
– Поцелуй меня! – тихо попросила Сиверс, ставя бокал. Лиханов легко коснулся ее губ. – Ну ты даешь! – засмеялась Ольга. – Разучился? – Она страстно прильнула к его губам, прижавшись к нему всем телом. Ее горячие упругие груди обожгли его через рубашку.
– Извини, у меня нет настроения, – высвободившись из ее объятий, пробормотал он.
– Иди же ко мне, – не слушая его, шептала она, – я знаю, ты умеешь быть нежным. Ты всегда был нежен.
– А если у меня нет больше к тебе нежности, что тогда?
Ольга сразу съежилась, обхватила колени руками, показалась вдруг растерянной и беззащитной.
– Пойми, мы можем хорошо провести с тобой время, но только без постели. Пойми, это не в моей власти. Что ушло, то ушло. Помнишь, у Ахматовой:
Сиверс всхлипнула.
Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
И напрасно ты бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха,
И напрасно твердишь покорные
Слова о первой любви.
Как я знаю эти упорные,
Несытые взгляды твои!
– Стихами решил прикрыться… – обиженно проговорила она. – Почему ты мне их читаешь?
– Потому что ты, к сожалению, взяла на себя традиционную роль мужчины.
– А как же Клеопатра?
– Она была царицей и могла позволить себе убивать соблазненных ею мужчин, избавляя себя от стыда.
– Я бы тоже тебя убила, – призналась Ольга.
– Хорошо, убей. – Он налил ей еще шампанского.
– Жаль, все усилия напрасны, – горестно вздохнула Сиверс. – А я так добивалась этой поездки, так мечтала оказаться здесь вдвоем! А он не может забыть свою пигалицу, с которой и знаком-то без году неделю. Господи, да разве она мне соперница! Нет! – Ольга внезапно ожесточилась, лицо ее приняло злобное выражение. – Нет, я не тебя, а ее убью! Это она во всем виновата!
Лиханов понял, что Сиверс обнаружила очередной объект своей злости и снова почувствовала себя на коне. «Эта женщина живет лишь тогда, когда видит перед собой врагов, которых должна уничтожить, – подумал он. – Иначе жизнь ее теряет всякий смысл. Жаль только, что объектом ее кипучей зависти стала Лена. Но я защищу ее».
Ольга ушла, оставив после себя запах дорогих духов и смятую постель.
«Дыша духами и туманами…» – вспомнил почему-то Андрей и усмехнулся. А потом по внезапному порыву схватил ручку и быстро начал писать в блокнот мелким почерком:
Почему-то Андрей представил заброшенную усадьбу, молодую женщину в простом крестьянском сарафане, а на ее пальчике колечко. Такое же, какое когда-то мама доставала из шкатулки и показывала маленькому Андрею.
В туманном Сити бой часов
Напоминает о мгновеньи
Ушедшем, и сердцебиенье
Вдруг возвращает в грезы снов.
Я вижу сад господский, дом.
О сердцу милая усадьба!
Сейчас он снегом занесен,
И, как невеста перед свадьбой,
Земля грустна и весела.
И вспоминается некстати,
Что ты колечко не взяла
И ускользнула из объятий.
Время в больнице тянулось невыносимо медленно, но постоянные процедуры, посетители, телевизор в холле скрашивали однообразие больничных будней. Лечение было весьма успешным, боли отступили. Она даже почти не думала об Андрее, приветливо встречая Бориса, который по-прежнему навещал ее каждый вечер, балуя фруктами, сыром, ветчиной, сладостями и розами. А по ночам Лене снова и снова снились сны про усадьбу. Сны были яркие и добрые: в них счастливые и влюбленные Маруся и Петр гуляли в саду и катались по пруду на лодке. Неделя после аварии пролетела быстро, а в воскресенье Лена неожиданно для самой себя задремала в тихий час.
В тот день у Маруси были именины. Она ничего не сказала вчера Петру, но втайне надеялась, что он вспомнит и что-нибудь подарит особенное. Конечно, о н и так баловал ее подарками: то ситцу на сарафан, то ленты, то сладости. Надо сказать, что в комнату Маруси он больше не заходил – после ее болезни графиня поселила к девушке Степаниду, и встречались влюбленные в саду, или даже в поле за садом, или на дальнем берегу пруда. Правда, встречи чаще всего были недолгими. Ольга Сергеевна в отместку загружала девушку работой, и та крутилась как белка в колесе с раннего утра до позднего вечера, а барыня глаз с нее не спускала. Княжна Катрин, после того как сорвался план представить Марусю воровкой, перестала бывать у Колчиных. Барыня злилась за это на девушку вдвойне, а Петя уговаривал бежать, венчаться тайно и без родительского благословения. Маруся прямо не отказывала ему, только придумывала одну причину за другой, откладывая минуту отчаянного и дерзкого поступка. Отношения Пети с отцом и матерью становились, между тем, все более натянутыми. Все считали, что Петя с Марусей уже сошлись как муж и жена, однако на самом деле это было не так. Петр знал, что почти в каждой усадьбе молодые и старые баре заводили себе наложниц из крестьянок, однако считал свою любовь к Марусе особенной и возвышенной и не хотел уподобляться развратным и циничным привычкам, берущим начало в русском крепостном быте.