Страница:
КОЛОГРИВ. Да ведь твой жених меня знает, дурашка!
Лариса расхохоталась сверхнатуральным образом.
КОЛОГРИВ. Ты чего? Уймись! Я еще ничего смешного не сказал!
ЛАРИСА. Нет, ты просто прелесть! Ты что же, всерьез считаешь, что такие комедии разыгрывают ради женихов?
КОЛОГРИВ. Лариска, ты что затеяла?
ЛАРИСА. Будем заворачивать за угол – обними и поцелуй меня.
КОЛОГРИВ. Не буду я тебя ни обнимать, ни целовать.
ЛАРИСА. Разве мы не старые боевые кони? Вот надо было мне тогда, возле музея, сунуть твой торт в мусорник, чтобы не обманывал свою Валентину. Пошли. Теперь – обнимай.
Кологрив, ошарашенный мыслью о возможном шантаже, решил покориться. Он очень натурально обнял Ларису и сам удивился – это вызвало у него самые приятные эмоции. А тут еще в нос проникла струя какого-то волнительного импортного запаха. Опытная Ника знала, какими духами облить Ларису…
И нелепо начатое приключение стало «Кологриву нравиться. Он почуял в серенькой Крыске-Лариске сопричастность к миру прекрасных и своенравных Коломбин, он почуял, что есть у нее за пределами редакции другая жизнь, где она – королева, а иначе откуда эта властность и естественность? И Кологрив решил не притворяться, а действительно поцеловать Ларису – что-то из этого получится?
Но такой вариант Лариса с Никой предвидели и постановили, что нельзя торопить события. Ну, поцелует, ну, похлопает по спине, ну, проводит домой, а сам помчится разыскивать Нику.
Почувствовав на своих губах его дыхание, Лариса чуть в обморок не упала – ей показалось, что ее подхватил с асфальта и закружил смерч. Она неимоверным усилием увернулась от поцелуя и вздохнула с облегчением. Кологрив не удивился и не обиделся, а Ларисиной взбудораженности не заметил. Но, завернув с ней за угол, руки с ее плеча не снял.
ЛАРИСА. Умница! Настоящий боевой конь! А теперь увози меня.
КОЛОГРИВ. Он нас уже не видит.
ЛАРИСА. Видит. Я знаю, где он засел. Там лестничные окна выходят как раз на этот угол. Просматриваются и ворота, и твоя машина.
КОЛОГРИВ. А ты откуда знаешь, что он там?
Лариса только иронически хмыкнула, и Кологрив вынужден был усадить ее в машину.
КОЛОГРИВ. Тебя куда везти, домой?
ЛАРИСА. Почти. Выпусти возле троллейбусной остановки.
КОЛОГРИВ. Что так?
ЛАРИСА. А если возле дома торчит ревнивый Валерик?
КОЛОГРИВ. Ко мне он ревновать не будет.
ЛАРИСА. Не волнуйся, он к каждому столбу ревнует.
На самом деле Ларисе еще не приходилось убеждаться в соймоновской ревнивости. И, как выяснилось позже, хвастовством своим накликала она истинную беду…
КОЛОГРИВ. Ну, так где притормозить?
ЛАРИСА. Здесь. Ну, спасибо, ты настоящий боевой конь! Только больше не брыкайся, когда тебя целуют.
КОЛОГРИВ. Крыска, тебя подменили!
ЛАРИСА. Разуй глазки, милый. Оревуар!
И отбыл Кологрив, не подозревая, что вместо роли боевого коня сыграл роль боевого ишака. Ведь никто не шпионил в этот вечер за Ларисой, никто не ревновал ее. Просто по плану полагалось уже понять Кологриву, что Лариса – тоже женщина.
Придя домой, Лариса переобулась, Сунула Никины парижские туфли в пакет, чтобы ей отвезти, и, взглянув в окно, решила надеть плащ – дело шло к дождю. Плащ у нее был приметный, черный с блестящей окантовкой, один на весь город, купленный через пятые руки у ходившего в загранку моряка. В этот плащ пришлось вложить шесть производственных репортажей и три очерка.
Видно, успешное участие в таком количестве боевых операций держало Ларису в возбужденно-рабочем состоянии. Иначе как объяснить, что она заметила машину Кологрива, припаркованную не перед подъездом Ники, а в соседнем переулочке?
Мгновенно Лариса нахлобучила на себя капюшон, свисавший до кончика носа. Навстречу вышел из подъезда понурый Кологрив.
Лариса шмыгнула наверх и вызвонила торжествующую «Хабанеру». Ника, уже готовая ехать в «Асторию», впустила ее.
ЛАРИСА. Все – по плану! Все – по плану! Вызывай такси, а то сейчас такой дождяра грянет! Вот твои туфли. Расходы – пополам!
НИКА. Телефон проклятый сломался!
ЛАРИСА. Тогда надень хоть старый плащ с капюшоном. А то ты своим поломанным зонтиком обязательно кому-нибудь глаз выколешь.
В подоконник забарабанило.
НИКА. Хороша я буду в старом плаще! Его уже на помойку пора!
Однако она вняла гласу рассудка и надела плащ.
Объект издевательств двух интриганок, вместо того чтобы уползти с поджатым хвостом, засел в машине и стал издали караулить подъезд. Он знал, что у Ники сегодня программа. Очень скоро Ника с подругой, чье лицо было закрыто капюшоном, вышли на улицу. «Жигули» медленно двинулись за ними.
Кологрив нагнал Нику, открыл на ходу дверцу и окликнул ее. Он собирался настолько даже проявить галантность, чтобы подвезти не только ее, но и ее подругу. Но капризная Коломбина соорудила такую пренебрежительную рожу, что Кологриву кисло стало. Спутница же и вовсе высокомерно отвернулась. И он временно отстал.
Лариса с Никой неслись сквозь дождь. Кологрив с похоронной скоростью ехал следом.
НИКА. Вот прилип, мерзавец! А все из-за тебя!
ЛАРИСА. Я, что ли, его к тебе в постель затащила?
НИКА. Это было лекарство. Как ты не понимаешь!
ЛАРИСА. А знаешь что? Все идет прекрасно! У нас не было связки между «Боевым ишаком» и «Природой», а он нам ее подарил. Надевай капюшон! А теперь круто сворачиваем за угол.
НИКА. Нам же в другую сторону!
ЛАРИСА. Зато здесь он не повернет за нами. Во – кирпич! Он попытается встретить нас у выхода из переулка. Натяни капюшон! Ходу!
Кологрив исправно попался на удочку. Он сделал круг, чтобы встретить Нику там, где рассчитала Лариса. И действительно, он увидел, как Ника простилась в середине переулка с подругой, как подруга вошла в подъезд, а Ника двинулась в сторону ресторана.
Момент был удачный. Дождь лил как из ведра. На углу Кологрив поравнялся с Никой и поехал рядом. Она усердно отворачивалась. Кологрив опять распахнул дверцу.
КОЛОГРИВ. Ника! Ну, я понимаю, я вел себя, как осел! Но сколько можно сердиться из-за одного слова?!
Коломбина безмолвно и строптиво шарахнулась от него. Тогда Кологрив отважился на решительное действие. Он выскочил из машины, схватил ее за руку и повернул к себе.
Тут-то он и остолбенел.
Холодным и насмешливым взглядом на него смотрела Лариса.
В сыром воздухе реял аромат парижских духов.
КОЛОГРИВ. Т-т-ты???
Лариса молча пожала плечами, загадочно улыбнулась, очень медленно повернулась и совершенно Никиной походкой проследовала до автобусной остановки. Там, прекрасно понимая, что Кологрив вот-вот опомнится и медлить нельзя, она прыгнула в первый попавшийся автобус.
Мокрый Кологрив сел в машину, ничего не понимая. Крыска-Лариска никак не могла принадлежать к кругу Ники! И все же…
Лариса, едучи в автобусе черт знает куда, торжествовала. План осуществлялся даже интереснее, чем был задуман. Теперь Кологрив явно попытается вызвать ее на разговор, И главная задача – избегнуть этого до начала операции «Природа». Кологрив должен быть разгорячен погоней, здраво рассудили Ника и Лариса, и тогда он легко проскочит мимо своей цели, устремившись за той, которую ему подсунет судьба.
Но на этом сегодняшние похождения Ларисы не кончились. Когда она, приехав домой, сняла и спрятала Никин плащ, явился среднестатистический жених. Войдя в прихожую, он потянул носом воздух. Безмолвно заглянул в туалет и ванную. Сунулся на кухню. И с великим подозрением уставился на стенной шкаф.
ЛАРИСА. Ты чего?
СОЙМОНОВ. Ты что сейчас прятала в шкаф?
ЛАРИСА. Любовника.
СОЙМОНОВ. А ну-ка…
И, к Ларисиному изумлению, он совершенно серьезно обследовал внутренность шкафа.
ЛАРИСА. А ты не спятил?
СОЙМОНОВ. Очень странно. Я думал, ты не одна.
ЛАРИСА. С чего ты взял?
Соймонов выразительно посмотрел на нее. Но она не чувствовала за собой никакой вины. Ведь соблазнение Кологрива еще не принесло никаких практических результатов, и застукать ее на чем-то недозволенном Соймонов при всем желании не смог бы.
СОЙМОНОВ. Я видел тебя возле «Астории».
И он выдержал свирепую паузу.
СОЙМОНОВ. Повторяю – я видел тебя возле «Астории»!
ЛАРИСА. Когда?
СОЙМОНОВ. Только что.
ЛАРИСА. Ты меня с кем-то спутал.
СОЙМОНОВ. Твой плащ один на весь город!
ЛАРИСА. Ну и что же?
СОЙМОНОВ. Ты ходила в гости к своей многоуважаемой подруге Нике, которая, ко всему, еще и сводница! И твоя распущенность дошла до того, чтобы посреди улицы целоваться возле этого чертова ресторана!
ЛАРИСА. Ну, а раз я с помощью Ники предалась разврату на ресторанной кухне, то зачем ты сюда приехал?
СОЙМОНОВ. Убедиться! И оставить записку!
ЛАРИСА. И что бы ты написал в записке?
СОЙМОНОВ. Потребовал бы объяснений.
ЛАРИСА. Оказывается, я должна кому-то что-то объяснять?
СОЙМОНОВ. У нас с тобой, кажется, были серьезные намерения.
ЛАРИСА. У меня лично намерения несерьезные!
И она расхохоталась. Долго пытался Соймонов добиться от нее толку, но она сперва порекомендовала ему жениться на Марианне, которая за своими фолиантами мужиков в упор не видит, а потом предложила поискать в квартире пресловутый приметный плащ – нет его у нее больше, и все тут!
Соймонов добросовестно облазил все углы и убедился – плаща дома нет. Тут только он понял, в чем дело. Лариса, конечно, еще покапризничала, но у нее после похождений было хорошее настроение, и она вскоре угомонилась. За ужином говорили об импортной мебели и списке гостей, поскольку до свадьбы осталось всего ничего – два месяца.
Но странно было Соймонову. Еще в те времена, когда лечащий врач Ася как бы случайно познакомила его с двумя скромными корректоршами и думал он, кого предпочесть, больше ему пришлась по душе некоторая робость и даже застенчивость Ларисы. Опять же, начитанная Марианне так и норовила загнать его в угол своими познаниями, искренне считая, что этим произведет на него положительное впечатление. Вот и выбрал он непритязательную Ларису, а она вдруг начала когтишки показывать. И не в измене на ресторанной кухне дело, а в ее отношении, в тоне, в дерзком хохоте! И показалось Соймонову его семейное счастье шатким, валким и ненадежным.
Не только среднестатистический жених за ужином говорил одно, а думал другое, но и Лариса. Конечно, хотелось ей предсвадебной суеты и белого платья и цветов, но все острее чувствовала она безнадежность своей матримониальной затеи. Не Соймонов и даже не Кологрив были в этом повинны, а вообще непонятно что.
Конечно, она вспомнила о главном, чего ждала от этого брака – о возможности родить и воспитать сына, такого же, как Дениска… Но и это не грело. Расхотелось что-то рожать сына Соймонову. И все Асины наставления за пять лет рассеялись как туман. Кусочек пустоты, так тщательно скрываемый от себя самой, опять зашевелился внутри, расправил складочки и оказался ведущим вдаль коридорчиком, в глубине которого появилась точеная фигурка в шариках и ромбах.
Соймонов толковал о чем-то, а Лариса, оторвав взгляд от приближавшейся к ней повелительницы Коломбин, поразилась неподвижности его лица. Губы, может, и шевелились, но гладкие щеки, ровный лоб и аккуратный подбородок – все это казалось странно матовым и окаменевшим, как будто Соймонов нацепил маску из папье-маше.
Ларисе захотелось встряхнуть его!
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Не надо. Так удобнее. Так он меньше будет мешать. Так с ним проще. Не обременяй себя лишними связями.
Протянутые было руки Ларисы опустились.
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Вот и умница. Привыкай к Карнавалу.
ЛАРИСА. Я еще ничего не решила!
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Я подожду.
Глава шестая, с сюрпризами
Лариса расхохоталась сверхнатуральным образом.
КОЛОГРИВ. Ты чего? Уймись! Я еще ничего смешного не сказал!
ЛАРИСА. Нет, ты просто прелесть! Ты что же, всерьез считаешь, что такие комедии разыгрывают ради женихов?
КОЛОГРИВ. Лариска, ты что затеяла?
ЛАРИСА. Будем заворачивать за угол – обними и поцелуй меня.
КОЛОГРИВ. Не буду я тебя ни обнимать, ни целовать.
ЛАРИСА. Разве мы не старые боевые кони? Вот надо было мне тогда, возле музея, сунуть твой торт в мусорник, чтобы не обманывал свою Валентину. Пошли. Теперь – обнимай.
Кологрив, ошарашенный мыслью о возможном шантаже, решил покориться. Он очень натурально обнял Ларису и сам удивился – это вызвало у него самые приятные эмоции. А тут еще в нос проникла струя какого-то волнительного импортного запаха. Опытная Ника знала, какими духами облить Ларису…
И нелепо начатое приключение стало «Кологриву нравиться. Он почуял в серенькой Крыске-Лариске сопричастность к миру прекрасных и своенравных Коломбин, он почуял, что есть у нее за пределами редакции другая жизнь, где она – королева, а иначе откуда эта властность и естественность? И Кологрив решил не притворяться, а действительно поцеловать Ларису – что-то из этого получится?
Но такой вариант Лариса с Никой предвидели и постановили, что нельзя торопить события. Ну, поцелует, ну, похлопает по спине, ну, проводит домой, а сам помчится разыскивать Нику.
Почувствовав на своих губах его дыхание, Лариса чуть в обморок не упала – ей показалось, что ее подхватил с асфальта и закружил смерч. Она неимоверным усилием увернулась от поцелуя и вздохнула с облегчением. Кологрив не удивился и не обиделся, а Ларисиной взбудораженности не заметил. Но, завернув с ней за угол, руки с ее плеча не снял.
ЛАРИСА. Умница! Настоящий боевой конь! А теперь увози меня.
КОЛОГРИВ. Он нас уже не видит.
ЛАРИСА. Видит. Я знаю, где он засел. Там лестничные окна выходят как раз на этот угол. Просматриваются и ворота, и твоя машина.
КОЛОГРИВ. А ты откуда знаешь, что он там?
Лариса только иронически хмыкнула, и Кологрив вынужден был усадить ее в машину.
КОЛОГРИВ. Тебя куда везти, домой?
ЛАРИСА. Почти. Выпусти возле троллейбусной остановки.
КОЛОГРИВ. Что так?
ЛАРИСА. А если возле дома торчит ревнивый Валерик?
КОЛОГРИВ. Ко мне он ревновать не будет.
ЛАРИСА. Не волнуйся, он к каждому столбу ревнует.
На самом деле Ларисе еще не приходилось убеждаться в соймоновской ревнивости. И, как выяснилось позже, хвастовством своим накликала она истинную беду…
КОЛОГРИВ. Ну, так где притормозить?
ЛАРИСА. Здесь. Ну, спасибо, ты настоящий боевой конь! Только больше не брыкайся, когда тебя целуют.
КОЛОГРИВ. Крыска, тебя подменили!
ЛАРИСА. Разуй глазки, милый. Оревуар!
И отбыл Кологрив, не подозревая, что вместо роли боевого коня сыграл роль боевого ишака. Ведь никто не шпионил в этот вечер за Ларисой, никто не ревновал ее. Просто по плану полагалось уже понять Кологриву, что Лариса – тоже женщина.
Придя домой, Лариса переобулась, Сунула Никины парижские туфли в пакет, чтобы ей отвезти, и, взглянув в окно, решила надеть плащ – дело шло к дождю. Плащ у нее был приметный, черный с блестящей окантовкой, один на весь город, купленный через пятые руки у ходившего в загранку моряка. В этот плащ пришлось вложить шесть производственных репортажей и три очерка.
Видно, успешное участие в таком количестве боевых операций держало Ларису в возбужденно-рабочем состоянии. Иначе как объяснить, что она заметила машину Кологрива, припаркованную не перед подъездом Ники, а в соседнем переулочке?
Мгновенно Лариса нахлобучила на себя капюшон, свисавший до кончика носа. Навстречу вышел из подъезда понурый Кологрив.
Лариса шмыгнула наверх и вызвонила торжествующую «Хабанеру». Ника, уже готовая ехать в «Асторию», впустила ее.
ЛАРИСА. Все – по плану! Все – по плану! Вызывай такси, а то сейчас такой дождяра грянет! Вот твои туфли. Расходы – пополам!
НИКА. Телефон проклятый сломался!
ЛАРИСА. Тогда надень хоть старый плащ с капюшоном. А то ты своим поломанным зонтиком обязательно кому-нибудь глаз выколешь.
В подоконник забарабанило.
НИКА. Хороша я буду в старом плаще! Его уже на помойку пора!
Однако она вняла гласу рассудка и надела плащ.
Объект издевательств двух интриганок, вместо того чтобы уползти с поджатым хвостом, засел в машине и стал издали караулить подъезд. Он знал, что у Ники сегодня программа. Очень скоро Ника с подругой, чье лицо было закрыто капюшоном, вышли на улицу. «Жигули» медленно двинулись за ними.
Кологрив нагнал Нику, открыл на ходу дверцу и окликнул ее. Он собирался настолько даже проявить галантность, чтобы подвезти не только ее, но и ее подругу. Но капризная Коломбина соорудила такую пренебрежительную рожу, что Кологриву кисло стало. Спутница же и вовсе высокомерно отвернулась. И он временно отстал.
Лариса с Никой неслись сквозь дождь. Кологрив с похоронной скоростью ехал следом.
НИКА. Вот прилип, мерзавец! А все из-за тебя!
ЛАРИСА. Я, что ли, его к тебе в постель затащила?
НИКА. Это было лекарство. Как ты не понимаешь!
ЛАРИСА. А знаешь что? Все идет прекрасно! У нас не было связки между «Боевым ишаком» и «Природой», а он нам ее подарил. Надевай капюшон! А теперь круто сворачиваем за угол.
НИКА. Нам же в другую сторону!
ЛАРИСА. Зато здесь он не повернет за нами. Во – кирпич! Он попытается встретить нас у выхода из переулка. Натяни капюшон! Ходу!
Кологрив исправно попался на удочку. Он сделал круг, чтобы встретить Нику там, где рассчитала Лариса. И действительно, он увидел, как Ника простилась в середине переулка с подругой, как подруга вошла в подъезд, а Ника двинулась в сторону ресторана.
Момент был удачный. Дождь лил как из ведра. На углу Кологрив поравнялся с Никой и поехал рядом. Она усердно отворачивалась. Кологрив опять распахнул дверцу.
КОЛОГРИВ. Ника! Ну, я понимаю, я вел себя, как осел! Но сколько можно сердиться из-за одного слова?!
Коломбина безмолвно и строптиво шарахнулась от него. Тогда Кологрив отважился на решительное действие. Он выскочил из машины, схватил ее за руку и повернул к себе.
Тут-то он и остолбенел.
Холодным и насмешливым взглядом на него смотрела Лариса.
В сыром воздухе реял аромат парижских духов.
КОЛОГРИВ. Т-т-ты???
Лариса молча пожала плечами, загадочно улыбнулась, очень медленно повернулась и совершенно Никиной походкой проследовала до автобусной остановки. Там, прекрасно понимая, что Кологрив вот-вот опомнится и медлить нельзя, она прыгнула в первый попавшийся автобус.
Мокрый Кологрив сел в машину, ничего не понимая. Крыска-Лариска никак не могла принадлежать к кругу Ники! И все же…
Лариса, едучи в автобусе черт знает куда, торжествовала. План осуществлялся даже интереснее, чем был задуман. Теперь Кологрив явно попытается вызвать ее на разговор, И главная задача – избегнуть этого до начала операции «Природа». Кологрив должен быть разгорячен погоней, здраво рассудили Ника и Лариса, и тогда он легко проскочит мимо своей цели, устремившись за той, которую ему подсунет судьба.
Но на этом сегодняшние похождения Ларисы не кончились. Когда она, приехав домой, сняла и спрятала Никин плащ, явился среднестатистический жених. Войдя в прихожую, он потянул носом воздух. Безмолвно заглянул в туалет и ванную. Сунулся на кухню. И с великим подозрением уставился на стенной шкаф.
ЛАРИСА. Ты чего?
СОЙМОНОВ. Ты что сейчас прятала в шкаф?
ЛАРИСА. Любовника.
СОЙМОНОВ. А ну-ка…
И, к Ларисиному изумлению, он совершенно серьезно обследовал внутренность шкафа.
ЛАРИСА. А ты не спятил?
СОЙМОНОВ. Очень странно. Я думал, ты не одна.
ЛАРИСА. С чего ты взял?
Соймонов выразительно посмотрел на нее. Но она не чувствовала за собой никакой вины. Ведь соблазнение Кологрива еще не принесло никаких практических результатов, и застукать ее на чем-то недозволенном Соймонов при всем желании не смог бы.
СОЙМОНОВ. Я видел тебя возле «Астории».
И он выдержал свирепую паузу.
СОЙМОНОВ. Повторяю – я видел тебя возле «Астории»!
ЛАРИСА. Когда?
СОЙМОНОВ. Только что.
ЛАРИСА. Ты меня с кем-то спутал.
СОЙМОНОВ. Твой плащ один на весь город!
ЛАРИСА. Ну и что же?
СОЙМОНОВ. Ты ходила в гости к своей многоуважаемой подруге Нике, которая, ко всему, еще и сводница! И твоя распущенность дошла до того, чтобы посреди улицы целоваться возле этого чертова ресторана!
ЛАРИСА. Ну, а раз я с помощью Ники предалась разврату на ресторанной кухне, то зачем ты сюда приехал?
СОЙМОНОВ. Убедиться! И оставить записку!
ЛАРИСА. И что бы ты написал в записке?
СОЙМОНОВ. Потребовал бы объяснений.
ЛАРИСА. Оказывается, я должна кому-то что-то объяснять?
СОЙМОНОВ. У нас с тобой, кажется, были серьезные намерения.
ЛАРИСА. У меня лично намерения несерьезные!
И она расхохоталась. Долго пытался Соймонов добиться от нее толку, но она сперва порекомендовала ему жениться на Марианне, которая за своими фолиантами мужиков в упор не видит, а потом предложила поискать в квартире пресловутый приметный плащ – нет его у нее больше, и все тут!
Соймонов добросовестно облазил все углы и убедился – плаща дома нет. Тут только он понял, в чем дело. Лариса, конечно, еще покапризничала, но у нее после похождений было хорошее настроение, и она вскоре угомонилась. За ужином говорили об импортной мебели и списке гостей, поскольку до свадьбы осталось всего ничего – два месяца.
Но странно было Соймонову. Еще в те времена, когда лечащий врач Ася как бы случайно познакомила его с двумя скромными корректоршами и думал он, кого предпочесть, больше ему пришлась по душе некоторая робость и даже застенчивость Ларисы. Опять же, начитанная Марианне так и норовила загнать его в угол своими познаниями, искренне считая, что этим произведет на него положительное впечатление. Вот и выбрал он непритязательную Ларису, а она вдруг начала когтишки показывать. И не в измене на ресторанной кухне дело, а в ее отношении, в тоне, в дерзком хохоте! И показалось Соймонову его семейное счастье шатким, валким и ненадежным.
Не только среднестатистический жених за ужином говорил одно, а думал другое, но и Лариса. Конечно, хотелось ей предсвадебной суеты и белого платья и цветов, но все острее чувствовала она безнадежность своей матримониальной затеи. Не Соймонов и даже не Кологрив были в этом повинны, а вообще непонятно что.
Конечно, она вспомнила о главном, чего ждала от этого брака – о возможности родить и воспитать сына, такого же, как Дениска… Но и это не грело. Расхотелось что-то рожать сына Соймонову. И все Асины наставления за пять лет рассеялись как туман. Кусочек пустоты, так тщательно скрываемый от себя самой, опять зашевелился внутри, расправил складочки и оказался ведущим вдаль коридорчиком, в глубине которого появилась точеная фигурка в шариках и ромбах.
Соймонов толковал о чем-то, а Лариса, оторвав взгляд от приближавшейся к ней повелительницы Коломбин, поразилась неподвижности его лица. Губы, может, и шевелились, но гладкие щеки, ровный лоб и аккуратный подбородок – все это казалось странно матовым и окаменевшим, как будто Соймонов нацепил маску из папье-маше.
Ларисе захотелось встряхнуть его!
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Не надо. Так удобнее. Так он меньше будет мешать. Так с ним проще. Не обременяй себя лишними связями.
Протянутые было руки Ларисы опустились.
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Вот и умница. Привыкай к Карнавалу.
ЛАРИСА. Я еще ничего не решила!
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Я подожду.
Глава шестая, с сюрпризами
С давних времен имелся у Ларисы с Никой один любимый уголок за городом. Исходя из особенностей его географии и составлялся план операции «Природа». На редакционной доске объявлений заблаговременно появился призыв ринуться всем коллективом на речной берег, позагорать, а может, даже и выкупаться, поиграть в мяч и потанцевать.
Лариса настропалила корректуру, приятелей в отделах, особенно владельцев частного транспорта, и, наконец, Кологрива, который пытался приставать к ней с расспросами. Но от них она ловко увиливала.
Итак, редакция выехала на природу четырьмя машинами. Взяли с собой все необходимое – гитару, магнитофон, мяч и купальники. Одного не учли – купаться было рановато. Солнце-то припекало и загар приставал мгновенно, но вода в речке не внушала доверия. Отдельные смельчаки ополаскивались и выбегали на берег. Кологрива среди них не было. Являя собой воплощенную солидность, он сидел, как на рауте у английской королевы – при полном параде. Кологрив заведовал магнитофоном и канистрой с пивом. Те участники пикника, что постарше, собрались вокруг него и затеяли обмен анекдотами.
Все зеленело, все радовало глаз. Чуть ниже по течению возле хутора в речку врезаются мостки, а к ним лодка привязана. В двадцати шагах за мостками речка делает два крутых поворота – сперва направо, потом налево. Если сплавляться по этой симпатичной речке, то километрах в трех от поляны обнаружится другой хутор. Живут там старик со своей старухой, и держат они корову. Это означает не только наличие парного молока, но и сеновал, где заблудший гость может переночевать. Дальше по течению – озеро. Главная его особенность – острова. Из-за них даже непонятно, где речка кончается и озеро начинается. Островов штуки три, но есть еще два полуострова – словом, в этом лабиринте ориентируются только аборигены.
Вот уж и день близится к закату, и через часик пора домой собираться, в Лариса еще не приступает к решительным действиям, хотя Кологрив усердно заманивает ее к магнитофону.
Известно, чего хочет Кологрив – поговорить о Нике! Но пусть изведает прелесть погони. В редакции ему не удалось допросить Ларису. А тут, пожалуй, удастся, если он отважится оторваться от пива с бутербродами и начать преследование. Тем более, что Лариса выглядит достойной высокого звания добычи – на ней эфемерный сарафанчик, красные босоножки на двенадцатисантиметровом каблуке, а на шее – ожерелье из красноватых деревянных шариков, которым Лариса прельстилась за его сходство с шиповниковым. Так что в атаку, друг Кологрив!
Он уже поймал несколько ее насмешливых взглядов. Он уже сообразил, что сегодня удастся вызвать ее на разговор. И встает Кологрив, и идет к Ларисе, совершенно не подозревая, чем это поползновение для обоих кончится.
Людмила же тем временем играет с секретариатскими мальчишками в волейбол. Носится она в купальнике и краем глаза поглядывает на своего изменника – не вспомнит ли он, глядя на ее стройные ножки, радость их тайных встреч? Но напрасно берет Людмила самые злые и крученые мячи – не до нее красавцу Кологриву.
И вот не поленился красавец, дошел до Ларисы и обнял ее за плечи. Атака началась.
А Лариса посмотрела ему в глаза азартным взглядом дуэлянта, уверенного в силе своего клинка. Она-то до такой степени готова к бою, что, предчувствуя возможные неудобства операции «Природа», поплотнее закусила и напилась чаю из каких-то душистых травок.
КОЛОГРИВ. Ну, мать, здорово мы тогда под дождем столкнулись!
ЛАРИСА. Подумаешь, событие!
КОЛОГРИВ. Не знал, что ты знакома с Никой.
ЛАРИСА. Да уж лет восемь, как знакома.
КОЛОГРИВ. Что же ты в ресторане молчала?
ЛАРИСА. А ты спрашивал?
КОЛОГРИВ. Мать, тебе на роду написано выручать меня.
Тут Лариса хмыкнула, и физиономия ее приняла какое-то малопонятное выражение.
ЛАРИСА. Ты так считаешь?
КОЛОГРИВ. Ты, наверное, уже в курсе моих проблем с Никой.
ЛАРИСА. Да уж… Но если ты зарядился говорить долго, то давай лучше сядем.
КОЛОГРИВ. На травку?
ЛАРИСА. Зачем? Я в лодку хочу. Видишь лодку? Там и сиденья имеются, и качается…
КОЛОГРИВ. Желание дамы – закон.
И забрались они в лодку. И был Кологрив посажен спиной к мосткам. И разговор о Нике продолжался.
Не знал Кологрив, что еще часа три назад побывала у лодки Лариса, вытащила из доски ржавый крюк, удерживавший лодочную цепь, а лодку привязала заранее припасенной веревкой, да еще скользящим узлом, и вывела конец веревки к лодочному носу, так что достаточно было ей опустить руку в воду, чтобы его нашарить…
Плавно колыхнувшись, пустилась лодка в путь. И, продолжая разговор, сохраняла Лариса безупречное спокойствие.
Лодку вынесло на середину речки и дотащило течением до поворота, когда увлеченный Кологрив вдруг заметил, что дрейфует по воле волн. Он вскочил и чуть не опрокинул лодку. Пришлось Ларисе взять власть в свои руки и прикрикнуть на него.
На повороте лодку понесло к камышам. Лариса растерялась – Ника, прокатившаяся как-то этим маршрутом, ничего не сказала о возможности застрять, не доезжая до старика и его старухи. Но мелькнуло что-то в камышах, подтолкнуло лодку, и лишь успела Лариса разглядеть уходящий в глубь силуэт – может, сердобольной рыбки, а может, и веера на золотой цепочке, увлекаемого уже невидимой рукой повелительницы Коломбин.
Не найдя в лодке даже захудалой палки, Кологрив запаниковал. Лариса спокойно разъяснила ему, что рано или поздно они доплывут до жилья, а там пусть Кологрив и поорет – выбегут люди, протянут багор и помогут причалить. Она-то знала, что произойдет дальше! Появится хутор, на помощь придут дедка с бабкой, они же и парным молоком угостят. А автобус будет только утром, так что пожалуйте ночевать на сеновал! Если же Кологрив захочет пешком вернуться к оставленной машине, Лариса деликатно напомнит ему, что хутор – на одном берегу, а машина – на другом. И весел, чтобы на той же лодке переправиться через реку, у дедки с бабкой нет – они им ни к чему. А вплавь… Бр-р!
Насчет переполоха Лариса не беспокоилась. Раз в жизни злой язычок корреспондента Елены должен же принести и пользу! Исчезновение Кологрива с Ларисой будет понято однозначно, и никто на поиски не отправится.
А сеновал – штука прямо-таки волшебная, какие чудеса творит с горожанами сеновал – это просто уму непостижимо!
Отвергший Людмилу и отвергнутый Никой Кологрив был сегодня для Ларисы вполне реальной добычей. Вот к чему вел подсказанный повелительницей Коломбин план. И что же вышло?
Черт знает что! Увлеченная перебранкой, Лариса слишком поздно заметила подплывающий хутор, и поплыли они прямо в озеро.
И темнота опустилась с совершенно невероятной поспешностью. И лодка наконец-то въехала носом в камыши, сквозь которые Лариса и Кологрив с трудом продрались к берегу.
Вот такое неожиданное продолжение оказалось у операции «Природа». Чего-чего, а природы там, где оказались Лариса с Кологривом, было навалом, и очень красивой притом, отсутствовали только следы человеческой деятельности.
И пошли они наугад, спотыкаясь и путаясь в высокой траве. И прекрасна была эта некошеная трава, и благоухала летняя ночь, и даже соловьи пели невдалеке, но не до соловьев было Ларисе и Кологриву.
Как выяснилось, они довольно долго брели параллельно дороге. Наткнувшись на нее, Лариса обрадовалась – значит, они на полуострове! План грозил осуществиться – ведь всякая дорога ведет к человеческому жилью. Только подозревала она, что Кологриву уже не до сеновальных подвигов…
КОЛОГРИВ. Черт знает что…
ЛАРИСА. Ну, в чем дело?
КОЛОГРИВ. Я ногу стер!
ЛАРИСА. Ты еще насморк подхвати!
Кологрив оскорбился и замолчал. Ларису зло взяло – топает здоровенная балда в пиджаке и не задумается, что рядом хрупкая женщина, на которой лишь купальник, сарафан и босоножки. А уж входит в силу прохладный ветер, и одно спасение от него – лес, куда, к счастью, нырнула дорога. А если вынырнет?
Лес таки кончился – дорога вывела на луг, омываемый озером. На берегу горел рыбачий костерок и виднелась возле него человеческая фигура. Лариса и Кологрив устремились к огню.
Рыболов уступил гостям место у костра и предложил им печеной картошки. После чего они с Кологривом около минуты молча таращились друг на друга и, наконец, установили факт своего шапочного знакомства. Ларисе это было глубоко безразлично – операция безнадежно провалилась и она хотела спать. Рыболов предложил свой спальный мешок. Там она и вырубилась под неторопливые рассуждения о клеве, насадках, блеснах и донных удочках. Сквозь сон она поняла лишь, что утром за рыболовом придет моторка.
Проснулась Лариса на рассвете. И первое, что ощутила – чувство собственной неумытости. И ей, с одной стороны, показалось забавным, что без теплой ванны, дюжины тюбиков с кремом и импортного мыла она уже и жизни себе не представляет. А с другой – было-таки противно.
Решив искупаться, Лариса вылезла из мешка. Кологрив скрючился рядом под куском брезента. Рыболов отсутствовал.
Справа, где озеро языком вдавалось в луг, тянулись длинные и дряхлые мостки. Лариса иронически посмотрела на спящего Кологрива и сняла с себя решительно все. Добралась она и до ожерелья, раскрутила его на пальце, и вдруг расстроенные ее мысли перешли примерно в такой монолог: ну, что же ты, пестрая чертовка, смутила душу, втравила в авантюру, наобещала великих побед и – здрасьте, закинула на необитаемый полуостров!
Поеживаясь, Лариса дошла до края мостков, но тут энтузиазма поубавилось. Конечно, окунуться в холодную воду стоило, холодная вода – эликсир красоты и враг морщин, но в ту минуту Лариса предпочла бы морщины…
Утро царствовало над озером, утро и тишина, утро и прозрачный небосвод. Ларисе казалось, что достаточно усилия воли – и она безмятежно пойдет по зеркальной глади. И не ведала она, что через пять секунд совершит покушение на человеческую жизнь.
Через две секунды она услышала щелчок – странный, вроде не природного происхождения. Подумала – уж не подарочек ли повелительницы Коломбин? Уж не Кологрив ли проснулся и подкрадывается? Лариса закинула руки за голову, приняв позу пробуждающейся невинности, и щелчок повторился. Она с мечтательной улыбкой обернулась.
На мостках у самого берега стоял рыболов с фотоаппаратом.
Ярость полыхнула в Ларисиных глазах. Еще не ведая, что сотворит, в три прыжка оказалась она рядом с рыболовом – он же, разиня, застыл как вкопанный, должно быть, соображение отказало.
С разгону Лариса что было силы вмазала ему по уху.
И он полетел… в воду? Как бы не так! Чего там только не было, у тех мостков – трехметровая полоса каши из прибитых к берегу водорослей, корневищ камыша, жидкого ила и черт знает чего еще.
Плюхнувшись, рыболов отчаянно завопил:
– Аппаратура!
В голосе, невзирая на нелепость ситуации, слышался приказ. Поэтому Лариса схватила протянутый аппарат и опешила. Такая штуковина с таким объективом могла и на несколько тысяч потянуть…
Рыболов встал на ноги с самым прискорбным видом. Грязи оказалось по пояс. Лариса ждала взрыва возмущения. Но он отвернулся и прозвучало лишь одно ругательное слово.
РЫБОЛОВ. Вот такое-то озеро!
ЛАРИСА. А при чем тут озеро?
РЫБОЛОВ. Везет мне с ним. На велосипеде я сюда грохнулся? Грохнулся. С машиной – так ухнули, никто верить не хотел, что машина столько по воздуху пролетела. С лодки я в него раз пять кувыркался. С вертолета – и то спикировал. Осталось с летающей тарелки…
Лариса настропалила корректуру, приятелей в отделах, особенно владельцев частного транспорта, и, наконец, Кологрива, который пытался приставать к ней с расспросами. Но от них она ловко увиливала.
Итак, редакция выехала на природу четырьмя машинами. Взяли с собой все необходимое – гитару, магнитофон, мяч и купальники. Одного не учли – купаться было рановато. Солнце-то припекало и загар приставал мгновенно, но вода в речке не внушала доверия. Отдельные смельчаки ополаскивались и выбегали на берег. Кологрива среди них не было. Являя собой воплощенную солидность, он сидел, как на рауте у английской королевы – при полном параде. Кологрив заведовал магнитофоном и канистрой с пивом. Те участники пикника, что постарше, собрались вокруг него и затеяли обмен анекдотами.
Все зеленело, все радовало глаз. Чуть ниже по течению возле хутора в речку врезаются мостки, а к ним лодка привязана. В двадцати шагах за мостками речка делает два крутых поворота – сперва направо, потом налево. Если сплавляться по этой симпатичной речке, то километрах в трех от поляны обнаружится другой хутор. Живут там старик со своей старухой, и держат они корову. Это означает не только наличие парного молока, но и сеновал, где заблудший гость может переночевать. Дальше по течению – озеро. Главная его особенность – острова. Из-за них даже непонятно, где речка кончается и озеро начинается. Островов штуки три, но есть еще два полуострова – словом, в этом лабиринте ориентируются только аборигены.
Вот уж и день близится к закату, и через часик пора домой собираться, в Лариса еще не приступает к решительным действиям, хотя Кологрив усердно заманивает ее к магнитофону.
Известно, чего хочет Кологрив – поговорить о Нике! Но пусть изведает прелесть погони. В редакции ему не удалось допросить Ларису. А тут, пожалуй, удастся, если он отважится оторваться от пива с бутербродами и начать преследование. Тем более, что Лариса выглядит достойной высокого звания добычи – на ней эфемерный сарафанчик, красные босоножки на двенадцатисантиметровом каблуке, а на шее – ожерелье из красноватых деревянных шариков, которым Лариса прельстилась за его сходство с шиповниковым. Так что в атаку, друг Кологрив!
Он уже поймал несколько ее насмешливых взглядов. Он уже сообразил, что сегодня удастся вызвать ее на разговор. И встает Кологрив, и идет к Ларисе, совершенно не подозревая, чем это поползновение для обоих кончится.
Людмила же тем временем играет с секретариатскими мальчишками в волейбол. Носится она в купальнике и краем глаза поглядывает на своего изменника – не вспомнит ли он, глядя на ее стройные ножки, радость их тайных встреч? Но напрасно берет Людмила самые злые и крученые мячи – не до нее красавцу Кологриву.
И вот не поленился красавец, дошел до Ларисы и обнял ее за плечи. Атака началась.
А Лариса посмотрела ему в глаза азартным взглядом дуэлянта, уверенного в силе своего клинка. Она-то до такой степени готова к бою, что, предчувствуя возможные неудобства операции «Природа», поплотнее закусила и напилась чаю из каких-то душистых травок.
КОЛОГРИВ. Ну, мать, здорово мы тогда под дождем столкнулись!
ЛАРИСА. Подумаешь, событие!
КОЛОГРИВ. Не знал, что ты знакома с Никой.
ЛАРИСА. Да уж лет восемь, как знакома.
КОЛОГРИВ. Что же ты в ресторане молчала?
ЛАРИСА. А ты спрашивал?
КОЛОГРИВ. Мать, тебе на роду написано выручать меня.
Тут Лариса хмыкнула, и физиономия ее приняла какое-то малопонятное выражение.
ЛАРИСА. Ты так считаешь?
КОЛОГРИВ. Ты, наверное, уже в курсе моих проблем с Никой.
ЛАРИСА. Да уж… Но если ты зарядился говорить долго, то давай лучше сядем.
КОЛОГРИВ. На травку?
ЛАРИСА. Зачем? Я в лодку хочу. Видишь лодку? Там и сиденья имеются, и качается…
КОЛОГРИВ. Желание дамы – закон.
И забрались они в лодку. И был Кологрив посажен спиной к мосткам. И разговор о Нике продолжался.
Не знал Кологрив, что еще часа три назад побывала у лодки Лариса, вытащила из доски ржавый крюк, удерживавший лодочную цепь, а лодку привязала заранее припасенной веревкой, да еще скользящим узлом, и вывела конец веревки к лодочному носу, так что достаточно было ей опустить руку в воду, чтобы его нашарить…
Плавно колыхнувшись, пустилась лодка в путь. И, продолжая разговор, сохраняла Лариса безупречное спокойствие.
Лодку вынесло на середину речки и дотащило течением до поворота, когда увлеченный Кологрив вдруг заметил, что дрейфует по воле волн. Он вскочил и чуть не опрокинул лодку. Пришлось Ларисе взять власть в свои руки и прикрикнуть на него.
На повороте лодку понесло к камышам. Лариса растерялась – Ника, прокатившаяся как-то этим маршрутом, ничего не сказала о возможности застрять, не доезжая до старика и его старухи. Но мелькнуло что-то в камышах, подтолкнуло лодку, и лишь успела Лариса разглядеть уходящий в глубь силуэт – может, сердобольной рыбки, а может, и веера на золотой цепочке, увлекаемого уже невидимой рукой повелительницы Коломбин.
Не найдя в лодке даже захудалой палки, Кологрив запаниковал. Лариса спокойно разъяснила ему, что рано или поздно они доплывут до жилья, а там пусть Кологрив и поорет – выбегут люди, протянут багор и помогут причалить. Она-то знала, что произойдет дальше! Появится хутор, на помощь придут дедка с бабкой, они же и парным молоком угостят. А автобус будет только утром, так что пожалуйте ночевать на сеновал! Если же Кологрив захочет пешком вернуться к оставленной машине, Лариса деликатно напомнит ему, что хутор – на одном берегу, а машина – на другом. И весел, чтобы на той же лодке переправиться через реку, у дедки с бабкой нет – они им ни к чему. А вплавь… Бр-р!
Насчет переполоха Лариса не беспокоилась. Раз в жизни злой язычок корреспондента Елены должен же принести и пользу! Исчезновение Кологрива с Ларисой будет понято однозначно, и никто на поиски не отправится.
А сеновал – штука прямо-таки волшебная, какие чудеса творит с горожанами сеновал – это просто уму непостижимо!
Отвергший Людмилу и отвергнутый Никой Кологрив был сегодня для Ларисы вполне реальной добычей. Вот к чему вел подсказанный повелительницей Коломбин план. И что же вышло?
Черт знает что! Увлеченная перебранкой, Лариса слишком поздно заметила подплывающий хутор, и поплыли они прямо в озеро.
И темнота опустилась с совершенно невероятной поспешностью. И лодка наконец-то въехала носом в камыши, сквозь которые Лариса и Кологрив с трудом продрались к берегу.
Вот такое неожиданное продолжение оказалось у операции «Природа». Чего-чего, а природы там, где оказались Лариса с Кологривом, было навалом, и очень красивой притом, отсутствовали только следы человеческой деятельности.
И пошли они наугад, спотыкаясь и путаясь в высокой траве. И прекрасна была эта некошеная трава, и благоухала летняя ночь, и даже соловьи пели невдалеке, но не до соловьев было Ларисе и Кологриву.
Как выяснилось, они довольно долго брели параллельно дороге. Наткнувшись на нее, Лариса обрадовалась – значит, они на полуострове! План грозил осуществиться – ведь всякая дорога ведет к человеческому жилью. Только подозревала она, что Кологриву уже не до сеновальных подвигов…
КОЛОГРИВ. Черт знает что…
ЛАРИСА. Ну, в чем дело?
КОЛОГРИВ. Я ногу стер!
ЛАРИСА. Ты еще насморк подхвати!
Кологрив оскорбился и замолчал. Ларису зло взяло – топает здоровенная балда в пиджаке и не задумается, что рядом хрупкая женщина, на которой лишь купальник, сарафан и босоножки. А уж входит в силу прохладный ветер, и одно спасение от него – лес, куда, к счастью, нырнула дорога. А если вынырнет?
Лес таки кончился – дорога вывела на луг, омываемый озером. На берегу горел рыбачий костерок и виднелась возле него человеческая фигура. Лариса и Кологрив устремились к огню.
Рыболов уступил гостям место у костра и предложил им печеной картошки. После чего они с Кологривом около минуты молча таращились друг на друга и, наконец, установили факт своего шапочного знакомства. Ларисе это было глубоко безразлично – операция безнадежно провалилась и она хотела спать. Рыболов предложил свой спальный мешок. Там она и вырубилась под неторопливые рассуждения о клеве, насадках, блеснах и донных удочках. Сквозь сон она поняла лишь, что утром за рыболовом придет моторка.
Проснулась Лариса на рассвете. И первое, что ощутила – чувство собственной неумытости. И ей, с одной стороны, показалось забавным, что без теплой ванны, дюжины тюбиков с кремом и импортного мыла она уже и жизни себе не представляет. А с другой – было-таки противно.
Решив искупаться, Лариса вылезла из мешка. Кологрив скрючился рядом под куском брезента. Рыболов отсутствовал.
Справа, где озеро языком вдавалось в луг, тянулись длинные и дряхлые мостки. Лариса иронически посмотрела на спящего Кологрива и сняла с себя решительно все. Добралась она и до ожерелья, раскрутила его на пальце, и вдруг расстроенные ее мысли перешли примерно в такой монолог: ну, что же ты, пестрая чертовка, смутила душу, втравила в авантюру, наобещала великих побед и – здрасьте, закинула на необитаемый полуостров!
Поеживаясь, Лариса дошла до края мостков, но тут энтузиазма поубавилось. Конечно, окунуться в холодную воду стоило, холодная вода – эликсир красоты и враг морщин, но в ту минуту Лариса предпочла бы морщины…
Утро царствовало над озером, утро и тишина, утро и прозрачный небосвод. Ларисе казалось, что достаточно усилия воли – и она безмятежно пойдет по зеркальной глади. И не ведала она, что через пять секунд совершит покушение на человеческую жизнь.
Через две секунды она услышала щелчок – странный, вроде не природного происхождения. Подумала – уж не подарочек ли повелительницы Коломбин? Уж не Кологрив ли проснулся и подкрадывается? Лариса закинула руки за голову, приняв позу пробуждающейся невинности, и щелчок повторился. Она с мечтательной улыбкой обернулась.
На мостках у самого берега стоял рыболов с фотоаппаратом.
Ярость полыхнула в Ларисиных глазах. Еще не ведая, что сотворит, в три прыжка оказалась она рядом с рыболовом – он же, разиня, застыл как вкопанный, должно быть, соображение отказало.
С разгону Лариса что было силы вмазала ему по уху.
И он полетел… в воду? Как бы не так! Чего там только не было, у тех мостков – трехметровая полоса каши из прибитых к берегу водорослей, корневищ камыша, жидкого ила и черт знает чего еще.
Плюхнувшись, рыболов отчаянно завопил:
– Аппаратура!
В голосе, невзирая на нелепость ситуации, слышался приказ. Поэтому Лариса схватила протянутый аппарат и опешила. Такая штуковина с таким объективом могла и на несколько тысяч потянуть…
Рыболов встал на ноги с самым прискорбным видом. Грязи оказалось по пояс. Лариса ждала взрыва возмущения. Но он отвернулся и прозвучало лишь одно ругательное слово.
РЫБОЛОВ. Вот такое-то озеро!
ЛАРИСА. А при чем тут озеро?
РЫБОЛОВ. Везет мне с ним. На велосипеде я сюда грохнулся? Грохнулся. С машиной – так ухнули, никто верить не хотел, что машина столько по воздуху пролетела. С лодки я в него раз пять кувыркался. С вертолета – и то спикировал. Осталось с летающей тарелки…
ЛАРИСА. То есть как – с вертолета?
От таких сообщений у нее даже вылетело из головы, что неплохо бы одеться.
РЫБОЛОВ. Приказали. Здесь лет пять назад проходили маневры. Нас десять человек снимало, кто откуда, мне выпало сверху. Ну, летим на малой высоте, я из люка высунулся, работаю. Хорошо, что над озером…
ЛАРИСА. А как же вы до берега?
РЫБОЛОВ. По дну! Выудили, конечно.
ЛАРИСА. Так что сегодняшний случай для вас явление незначительное? Очень жаль, но у меня не было под рукой вертолета.
РЫБОЛОВ. Чего уж там… Вы мне совершенно справедливо заехали.
ЛАРИСА. Не поворачивайтесь. Я пойду оденусь.
РЫБОЛОВ. А вы бы не согласились… ну, попозировать… когда оденетесь, конечно! Вы с пейзажем очень гармонируете.
ЛАРИСА. А зачем было снимать исподтишка? Как это называется?
РЫБОЛОВ. Не удержался. Уж очень красиво было… Я побоялся вас спугнуть. Хотите, я этот кадр засвечу?…
Но сказал он это так жалобно, что Лариса оттаяла.
ЛАРИСА. Да бог с ним, я ведь там – со спины…
Она не стала будить Кологрива, быстренько оделась и вернулась к рыболову. Но через пять минут Лариса ощутила полную необязательность сарафана. Так просто и уютно было с этим странным рыболовом.
Может быть, подсознательно действовало его сходство с большой, доброй и незаслуженно обиженной собакой, у которой уши повисли, уголки пасти и краешки глаз словно оттянуты вниз, и рожица в итоге получается несчастная. Но, как ни странно, видимость обиженности исчезла довольно быстро – стоило вглядеться в ясные и живые глаза, в которых так и светилось величайшее внимание к каждому слову или жесту собеседника.
Рыболов и Лариса в процессе работы успели перейти на «ты», когда вдали затарахтела моторка. Тогда разбудили закоченевшего Кологрива. Солнце светило вовсю, но он но желал расставаться со своим брезентом и всю дорогу нудно ворчал, соблюдая хронологическую последовательность. Он начинал с того дня, когда прочел объявление о пикнике, высказывал свое мнение об умственных способностях организаторов, а затем добирался до Ларисы с ее страстью к дурацким лодкам. Когда он начал по четвертому кругу, прибыли в поселок.
От таких сообщений у нее даже вылетело из головы, что неплохо бы одеться.
РЫБОЛОВ. Приказали. Здесь лет пять назад проходили маневры. Нас десять человек снимало, кто откуда, мне выпало сверху. Ну, летим на малой высоте, я из люка высунулся, работаю. Хорошо, что над озером…
ЛАРИСА. А как же вы до берега?
РЫБОЛОВ. По дну! Выудили, конечно.
ЛАРИСА. Так что сегодняшний случай для вас явление незначительное? Очень жаль, но у меня не было под рукой вертолета.
РЫБОЛОВ. Чего уж там… Вы мне совершенно справедливо заехали.
ЛАРИСА. Не поворачивайтесь. Я пойду оденусь.
РЫБОЛОВ. А вы бы не согласились… ну, попозировать… когда оденетесь, конечно! Вы с пейзажем очень гармонируете.
ЛАРИСА. А зачем было снимать исподтишка? Как это называется?
РЫБОЛОВ. Не удержался. Уж очень красиво было… Я побоялся вас спугнуть. Хотите, я этот кадр засвечу?…
Но сказал он это так жалобно, что Лариса оттаяла.
ЛАРИСА. Да бог с ним, я ведь там – со спины…
Она не стала будить Кологрива, быстренько оделась и вернулась к рыболову. Но через пять минут Лариса ощутила полную необязательность сарафана. Так просто и уютно было с этим странным рыболовом.
Может быть, подсознательно действовало его сходство с большой, доброй и незаслуженно обиженной собакой, у которой уши повисли, уголки пасти и краешки глаз словно оттянуты вниз, и рожица в итоге получается несчастная. Но, как ни странно, видимость обиженности исчезла довольно быстро – стоило вглядеться в ясные и живые глаза, в которых так и светилось величайшее внимание к каждому слову или жесту собеседника.
Рыболов и Лариса в процессе работы успели перейти на «ты», когда вдали затарахтела моторка. Тогда разбудили закоченевшего Кологрива. Солнце светило вовсю, но он но желал расставаться со своим брезентом и всю дорогу нудно ворчал, соблюдая хронологическую последовательность. Он начинал с того дня, когда прочел объявление о пикнике, высказывал свое мнение об умственных способностях организаторов, а затем добирался до Ларисы с ее страстью к дурацким лодкам. Когда он начал по четвертому кругу, прибыли в поселок.