Страница:
38. Скончался Феодосий, епископ Родеза, который был преемником святого Далмация. Возникшие в этой церкви раздоры и столкновения из-за епископства возросли до того, что церковь почти лишилась священной утвари и всего более ценного имущества. Однако пресвитера Трансобада изгнали и при поддержке королевы Брунгильды избрали на епископство Иннокентия, графа города Жаволя. Но как только он получил епископскую кафедру, он тотчас начал преследовать Урсицина, епископа города Кагора, говоря, что он удерживает приходы, относящиеся к родезской церкви. Посему спустя несколько лет, так как спор с каждым днем все разгорался, епископ митрополии150, собрав в городе Клермоне епископов своей провинции и обсудив положение, решил сохранить за Урсицином право на церковные приходы, которые никогда не принадлежали церкви Родеза, что и было выполнено.
39. Скончался Ремигий, епископ Буржа. После его смерти сгорела от пильного пожара большая часть города, причем погибло все то, что уцелело от нашествия врагов151. После этого там на епископство, по благоволению короля Гунтрамна, был избран Сульпиций. Ибо говорят, что когда многие, домогаясь епископства, принесли подарки, король им ответил так: "Не в обычае нашей королевской власти продавать за деньги епископство, и вам не следует приобретать его подарками, чтобы и нас не заклеймили бесславием позорной наживы, и вы не походили на Симона Волхва152. Но по божьему предопределению у вас епископом будет Сульпиций". Так он был возведен в духовный сан и получил епископство в названной церкви.
А был он мужем очень знатного рода и из первых сенаторских семей в Галлии, обученный изящным наукам, а в искусстве стихосложения не было ему равного. Это он созвал церковный собор, о котором я упоминал выше, по поводу приходов Кагора.
40. Прибыл посол из Испании по имени Оппила и привез королю Хильперику много даров. Ибо король Испании боялся, как бы Хильдеберт не послал против него войско, чтобы отомстить за оскорбление своей сестры153, так как Леовигильд захватил своего сына Герменегильда, женатого на сестре короля Хильдеберта, и заключил его под стражу, а сама жена Герменегильда осталась в руках греков154. Итак, когда этот посол прибыл в святой день пасхи155в Тур, я вопросил его, нашей ли он веры. Он ответил, что верует в то, во что веруют все католики. Затем он пошел с нами в церковь и пробыл там всю праздничную мессу, но он не облобызался с нашими156и не причастился святых даров. Стало ясно, что он солгал, сказав, что он католик. Тем не менее его пригласили к трапезе. И когда я, обеспокоясь, спросил, во что он верует, он ответил; "Верую, что отец и сын и дух святой имеют единую силу". Я ему ответил: "Если ты веруешь так, как утверждаешь, то какая причина помешала тебе причаститься святых даров, которые мы возносим богу?". Он ответил: "Потому что вы неправильно славите господа, ибо, согласно апостолу Павлу, мы говорим: "Слава Богу Отцу через Сына"; вы же говорите: "Слава Отцу и Сыну и святому Духу", хотя учители церкви учат, что отец был возвещен миру через сына, как и говорит сам Павел: "Царю же веков нетленному, невидимому, единому Богу честь и слава во веки веков через Иисуса Христа, нашего Господа""157. И я ответил: "Каждому католику известно, я думаю, что отец был возвещен сыном. Но он возвестил об отце в мире так, что в чудесах он и себя явил богом. Богу же отцу надобно было послать сына на землю с тем, чтобы явить бога и дабы мир поверил хотя бы сыну, если уж он не поверил пророкам, патриархам и самому законоположнику. Посему надлежит воздавать богу славу в лицах. Итак, мы говорим: "Слава богу отцу, пославшему сына; слава богу сыну, кровию своею искупившему мир; слава богу духу святому, освятившему искупленного человека". Но когда ты говоришь: "Слава отцу через сына," ты этим отнимаешь славу у сына, словно он сам не славится вместе с отцом за то, что он возвестил миру об отце. Сын, как мы сказали, известил миру об отце, но многие не поверили, как говорит евангелист Иоанн: "Пришел к своим и свои Его не признали. А тем. которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими"158. Но ты умаляешь апостола Павла и смысла слов его не понимаешь. Пойми же, сколь осторожно он говорит и сколь сообразно пониманию каждого. Вникни, как проповедовал он среди неверующих языков и, казалось, ни на кого не наложил бремени тяжкого159; как говорит он некоторым: "Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах160. Твердая же пища свойственна совершенным"161. Другим же говорит: "Я проповедал вам лишь Христа и притом распятого162. Что же теперь, не хочешь ли ты, еретик, усомниться в его воскресении, оттого что Павел проповедал Христа лишь распятого? Обрати лучше внимание на его осмотрительность и отметь его ум, когда он говорит другим, кого он считал более твердыми в вере: "Если же и знали распятого Христа, ныне уже не знаем"163. Итак, отрицай, обвинитель Павла, если только ты не сошел с ума, что он (Христос) не был распят. Но я прошу тебя, оставь это и лучше послушайся совета: глазною мазью помажь гнойные глаза164и узри свет апостольской проповеди. Ведь Павел говорил просто, доступно людям, чтобы их поднять на ступень более высокой веры; как он говорит в другом месте: "Для всех я сделался всем, чтобы приобрести всех"165. Разве смертный человек не воздаст славу сыну, которого сам отец прославил с высоты небес не единожды, но дважды и трижды. Послушай, что рек он с небес, когда нисходил дух святой и когда сын был крещен рукою Иоанна: "Сей есть сын Мой Возлюбленный, в котором Мое благоволение"166. Конечно, если у тебя уши были заложены167так, что ты этого не слышал, то поверь апостолам, что они услышали на горе, когда Иисус, преобразившись, во славе беседовал с Моисеем и Илией. Отец из сияющего облака сказал: "Сей есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте""168. На это еретик ответил: "В этих свидетельствах отец ничего не говорит о славе сына и лишь являет самого сына". Я ему в ответ: "Если ты и эти слова понимаешь так, то я тебе представлю другое свидетельство, в котором отец прославил сына. Когда же господь пришел на страдания и говорил: "Отче, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя"169, что ему ответил с неба отец? Не сказал ли: "И прославил и еще прославлю"170. Таким образом, отец прославляет его собственным гласом, а ты пытаешься отнять у него славу? Хотя и есть у тебя такое намерение, сил, однако, у тебя недостанет. И в самом деле, ты, обвинитель апостола Павла, послушай его самого, ибо Христос говорит его устами: "И всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос во славу Бога Отца"171. Если он ныне разделяет вместе с отцом славу и если он ныне живет вместе с отцом в самой славе, как же ты его бесчестишь, словно бесславного? И почему среди людей не следует воздавать славу тому, кто в равной славе с отцом царствует на небесах? Итак, мы исповедуем, что Христос, сын божий, есть истинный бог. И посему как божество едино, так и слава будет одна". После этого наступило молчание и спор был прекращен. Оппила же отправился к королю Хильперику и, отдав ему подарки, которые прислал король из Испании, вернулся в Испанию.
41. Когда же король Хильперик узнал о том, что его брат Гунтрамн заключил союз со своим племянником Хильдебертом172и что они хотят отнять у него города, которые он захватил силой, он уехал, взяв с собой все свои сокровища и все то, что у него было наиболее ценного, в город Камбре. Кроме того, он направил послов к герцогам и графам городов с приказанием возвести городские стены и укрыть под защитой стен все свое имущество вместе с женами и детьми, а самим, если будет необходимость, храбро сражаться, чтобы враг не причинил им никакого вреда. Еще он добавил: "Если вы что и потеряете, то еще больше захватите, когда отомстите неприятелю". Но он не ведал, что исход победы - в руце божией. Потом он часто выступал с войском и вновь приказывал стоять на отдыхе в пределах своего королевства. В эти дни у него родился сын173, которого он повелел воспитывать в вилле Витри. Для того, "чтобы с ним не случилось какого-либо несчастья, - говорил он, - и чтобы он не умер, (что может произойти), если будет на глазах у народа"174.
42. Король же Хильдеберт отправился в Италию. Когда об этом узнали лангобарды, они, боясь, как бы его войско не перебило их, покорились ему. Дав ему много подарков, они обещали быть ему верными и покорными175. Уладив все с ними, как он хотел, Хильдеберт возвратился в Галлию и велел набрать войско, которому он приказал направиться в Испанию, но потом отказался от этого. А несколько лет тому назад он получил от императора Маврикия пятьсот тысяч золотых монет, чтобы изгнать лангобардов из Италии. Узнав о том, что Хильдеберт заключил с ними мир, император потребовал обратно деньги. Но король, надеясь на свои силы, не пожелал ему на это даже ответить. 43. Также и в Галисии произошли тогда события, о которых мы прежде всего и расскажем. Итак, когда Герменегильд, как мы сказали выше, находился в ссоре с отцом176и отсиживался с женой в каком-то испанском городе177, полагаясь на помощь императора и Мирона, короля Галисии178, он узнал, что отец подступает к нему с войском. Он составил план, как отразить наступление отца или убить его, но не ведал несчастный, что божественное правосудие угрожает и ему, замышляющему такое против родителя, хотя бы и еретика. И вот, обдумав все, он выбрал из многих тысяч своих людей триста, вооружил их и поместил в крепости Оссер, где в церкви были чудесные источники179. А поместил он их для того, надо полагать, чтобы отец, испуганный и ослабленный их первой атакой, был легче побежден более слабым, но многочисленным отрядом. Лишь только Леовигильд узнал об этом хитром плане, он, после мучительных раздумий, сказал: "Если я туда пойду вместе со всем войском, то оно, собранное в одном месте, будет жесточайше изранено дротиками противников. Если же пойду с малочисленным отрядом, то не смогу одолеть отряд сильных мужей. Пойду, пожалуй, со всеми". И, дойдя до места, он уничтожил противника и предал крепость огню, как я об этом уже упоминал180. Одержав победу, он узнал, что король Мирон стоит против него с войском. Окружив его, Леовигильд потребовал от него клятву на верность в будущем. И вот, обменявшись подарками, каждый из них вернулся к себе домой. Вернувшись домой, Мирон спустя несколько дней прилег на ложе и умер. А заболел он от скверной испанской воды и от нездорового климата. После его смерти его сын Еврих добился дружбы с королем Леовигильдом и, дав ему клятву (на верность), как сделал его отец, принял королевство в Галисии. Но в этот год его родственник Авдика, который был помолвлен с его сестрой, пришел с войском. Захватив Евриха, он сделал его клириком и приказал посвятить его в сан диакона или пресвитера. Сам же он женился на супруге своего тестя181и получил королевство в Галисии. А Леовигильд пленил своего сына Герменегильда, привел его с собой в Толедо и осудил на изгнание, жену же его он не сумел отнять у греков182.
44. Саранча, вылетев в этом году из Карпитанской провинции, которую она всю опустошила183в течение пяти лет, держась столбовой дороги, достигла другой, соседней с ней, провинции. В длину саранча растянулась на расстояние 150 миль, в ширину - до 100 миль. В этом году в Галлии являлось много знамений и было множество бедствий в народе. В январе месяце зацвели розы. Кроме того, вокруг солнца появился большой круг, окрашенный в разные цвета, как это обычно бывает на небе в полукружьи радуги, во время дождя. Мороз сильно повредил виноградники; последовавшая затем буря погубила во многих местах виноградники и посевы; то, что осталось после града, выжгла страшная засуха; некоторые виноградники дали немного плодов, другие же - ничего, так что люди, в гневе на бога, открыв входы в виноградники, впустили туда мелкий и крупный скот, произнося гибельные для самих же себя заклинания, говоря: "Пусть в этих виноградниках никогда не произрастет ни одного побега!". Но плодовые деревья, которые дали плоды в июле месяце, в сентябре снова плодоносили. Вновь напал мор на скот, так что от него едва ли что-нибудь осталось.
45. Между тем наступили сентябрьские календы184, и к королю Хильперику прибыло от готов великое посольство185. Сам же Хильперик уже вернулся в Париж и приказал взять многих из слуг, живущих в королевских имениях, и разместить их по повозкам. Многих плакавших и не хотевших уезжать он приказал держать в темнице, чтобы потом было легче отправить их при дочери в Испанию. Говорят, что многие, боясь разлуки с родителями, удавились от такого горя: ведь сына разлучали с отцом, мать - с дочерью, и они отъезжали с горьким плачем и проклятиями; плач в Париже стоял такой, что его можно было сравнить с плачем египетским186. Многие же люди более знатные, которых силою заставляли ехать, оставили завещания и, отдав свое имущество церквам, попросили вскрыть эти завещания тотчас по прибытии невесты в Испанию, - как если бы они уже были в могиле.
Тем временем в Париж прибыли послы короля Хильдеберта, прося короля Хильперика ничего не уносить из городов, принадлежавших ранее его (Хильдеберта) отцу Сигиберту, а ныне принадлежащих Хильперику, и из сокровищ Сигиберта ничем не одаривать свою дочь, а также не касаться ни слуг, ни лошадей, ни вьючного скота и никаких других такого рода вещей (из имущества Сигиберта). Рассказывают, что один из этих послов был тайно умерщвлен, но кем неизвестно; однако подозрение падало на короля. Король же Хильперик, пообещав ничего этого не трогать, созвал знатных франков и остальных преданных ему людей и отпраздновал помолвку своей дочери. Передав дочь послам готов, он дал за ней большое богатство. Мать ее187тоже принесла много золота, серебра и одежды, так что при виде этого король даже подумал, что у него ничего больше не осталось. Королева, заметив его беспокойство, обратилась к франкам и сказала: "Не думайте, о мужи, будто я что-то взяла из сокровищ прежних королей; все, что вы здесь видите, - это моя собственность; ибо и славнейший король часто меня одаривал, и сама я немало скопила своим старанием, и уступленные мне имения принесли мне весьма много дохода натурой и деньгами, да и сами вы часто одаривали меня подарками. Вот откуда все, что вы видите теперь перед собой; из государственной же казны здесь воистину нет ничего". Так она успокоила короля. Действительно, такое множество было добра, что золото, серебро и прочие украшения поместили на пятидесяти возах. Также и франки доставили много подарков, одни - золото, другие - серебро, некоторые - лошадей и очень многие - одежду; каждый сделал подарок, какой мог. И девушка после слез и поцелуев уже молвила: "Прощайте", как вдруг, когда она выезжала за ворота, сломалась одна ось у повозки, и все сказали: "Не в добрый час!", ибо некоторыми это было принято за предзнаменование. Наконец выехав из Парижа, она приказала поставить шатры в восьми милях от города. А ночью поднялись пятьдесят человек и, взяв самых лучших лошадей столько же золотых уздечек и две большие золотые цепи, убежали к королю Хильдеберту. И на протяжении всего пути каждый, кто мог, убегав и уносил с собою все, что удавалось взять. Во время пути была взыскана немалая сумма на расходы с различных городов, ибо король, приказав ничего не давать из казны для этого путешествия188, а все оплачивать за счет простолюдинов. Так как король боялся, как бы его брат189или племянник190не причинили девушке какой-либо неприятности, он велела чтобы в пути ее сопровождало войско. А находились при ней знатные мужи: герцог Бобон191, сын Муммолина, и его жена, как подружка невесты, далее Домигизил и Ансовальд192, и майордом193Ваддон, бывший граф Сента. Остальных же людей было свыше четырех тысяч. Прочие герцоги и королевские служители, находившиеся при ней, оставили ее в Пуатье; эти же продолжали с ней путь, как могли. На этом пути они столько расхитили и награбили, что и рассказать нельзя. А именно: они грабили хижины бедняков, опустошали виноградники, даже лозы с гроздьями ломали и уносили, отнимали скот и все, что могли найти, не оставляя ничего на своем пути. Сбылись слова пророка Иоиля: "Оставшееся от саранчи поела гусеница; оставшееся от гусеницы поел жук; что оставил жук, съела ржа"194. Так случилось и тут: град уничтожил остатки от мороза, засуха пожгла остатки от града; и войско унесло то, что осталось от засухи.
46. И вот в то время, когда они продолжали путь со своей добычей, Хильперик, этот Нерон и Ирод нашего времени, прибыл в виллу Шель, находящуюся приблизительно в ста стадиях от города Парижа195, и там предался охоте. Но однажды Хильперик вернулся с охоты уже глубокой ночью. И когда его принимали с лошади и он одной рукой держался за плечо слуги, к нему подошел какой-то человек и вначале нанес ему рану ножом подмышку, затем вторым ударом ранил в живот. И тотчас у него полилась обильная кровь изо рта и из раны, и он испустил свой злой дух. А какие он совершил дурные дела, показывает чтение предыдущих глав. В самом деле, он часто опустошал и сжигал множество областей, и от этого он не испытывал никакого угрызения совести, а скорее радость, как некогда Нерон, когда во время пожара своего дворца он пел стихи из трагедий. Он очень часто несправедливо наказывал людей, чтобы завладеть их имуществом. В его время только немногие клирики получили сан епископа196. Был же он чревоугодником, богом его был желудок197. Он считал, что нет никого умнее его. Подражая Седулию198, он сочинил две книги стихов, но его стихи хромали на обе ноги. В этих стихах, не разбираясь, он ставил краткие слоги вместо долгих и вместо долгих - краткие. И другие его сочиненьица, как-то гимны и мессы, никак нельзя понять. Дела бедных ему были ненавистны. Святителей господних он постоянно порицал, и нигде больше он не насмехался и не подшучивал над епископами, как находясь у себя в доверительном кругу друзей. Одного он называл легкомысленным, другого высокомерным, третьего - кутилой, четвертого - утопающим в роскоши, этого объявлял тщеславным, а того - чванливым; и ни к чему он не питал большей ненависти, чем к церкви. В самом деле, он часто говорил: "Вот наша казна обеднела, вот наши богатства перешли к церквам, правят одни епископы. Нет больше к нам уважения, оно перешло к епископам городов". Говоря так, он постоянно уничтожал завещания, составленные в пользу церкви. Он нередко попирал даже распоряжения своего отца, полагая, что никого не осталось, кто бы мог настаивать на выполнении его воли. Что же касается наслаждения или расточительности, то нельзя себе представить, чего бы он ни испытал в действительности. И всегда изыскивал он новые способы, чтобы причинить вред народу. Так, если он находил в это время кого виновным, то приказывал выкалывать ему глаза. В предписаниях, которые он рассылал по поводу своих дел судьям, он добавлял: "Если кто будет пренебрегать нашими распоряжениями, у того в наказание выколют глаза". Никого он не любил бескорыстно и сам никем не был любим, вот почему, когда он испустил дух, все его покинули. Но Маллульф, епископ Санлиса, который уже третий день сидел в шатре в не мог повидать короля, узнав о его гибели, пришел, омыл его, облачил в лучшее платье, провел ночь над его телом в пении псалмов и, перенеся тело на корабль, похоронил его в базилике святого Винценция в Париже199. А королева Фредегонда оставалась в кафедральной церкви200.
НАЧИНАЕТСЯ СЕДЬМАЯ КНИГА
1. Хотя я стремлюсь продолжать историю в той последовательности, которой я придерживался в прежних книгах, однако благочестие побуждает меня прежде рассказать кое-что о кончине блаженного Сальвия, который, как известно, скончался в этом году. Сальвий, как он сам обычно рассказывал, долгое время жил в миру, ведя гражданские дела201со светскими судьями. Однако он никогда не был обуреваем теми желаниями, к которым обычно пристрастна душа молодых людей. Но когда аромат божественного дыхания уже коснулся глубины его души, он, оставив светскую службу202, удалился в монастырь. И этот муж, уже тогда преданный господу, понял, что лучше жить в бедности со страхом божиим в душе, чем стремиться к наживе пагубного века. В этом монастыре он долго жил, соблюдая уставы, учрежденные отцами церкви. Но когда он достиг уже большей зрелости и разумения, и (солидного) возраста, а аббат, настоятель этого монастыря, умер, он взял на себя заботу о пропитании стада божьего. И хотя ему надлежало больше бывать на людях для наставления братии, он, приняв сан, стал жить еще более уединенно. Он немедленно нашел для себя удаленную келью. В прежней келье, как он сам утверждал, у него от чрезмерной воздержанности кожа на теле сходила более девяти раз, И вот когда, приняв сан, он пребывал в постах, в чтении молитв и священного писания, ему часто приходило на ум, что для него было бы лучше жить незаметно среди монахов, чем принять сан аббата (и быть) на людях.
Что же дальше? Простившись с братией, которая тоже с ним простилась, он затворяется в келье. Во время этого затворничества он жил, воздерживаясь во всем еще больше, чем прежде, подчинив свои помыслы человеколюбию, чтобы, помолясь о всяком пришельце, преподать ему обильную благодать святых даров, что многим болящим приносило полное выздоровление.
Однажды, изнуренный сильной лихорадкой, тяжело дыша, он лежал на ложе. И вот внезапно келья, освещенная ярким светом, сотряслась, и он, воздев руки горе, воздал благодарность и испустил дух. Монахи, рыдая вместе с его матерью, выносят тело покойного, омывают водой, облачают в саван, кладут на погребальные носилки и проводят целую ночь в пении псалмов и плаче. Но когда наступило утро и когда все было готово к торжественному погребению, тело на погребальных носилках начало шевелиться. И вот щеки порозовели, муж, пробудившись как бы от глубокого сна203, очнулся, открыл глаза, поднял руки и сказал: "О господи милосердный, зачем ты сделал так, что я вернулся в это мрачное место земного обиталища? Для меня было бы лучше твое милосердие на небесах, чем жалкая жизнь в этом мире". Братии, пораженной и вопрошающей, что бы могло значить такое чудо, он ничего не ответил. Но, встав с погребальных носилок и нисколько не чувствуя боли, от которой он страдал, он провел без еды и питья три дня. Но на третий день, позвав монахов и свою мать, он сказал: "Внемлите, любезнейшие братья, и разумейте, что то, что вы видите в этом мире, есть ничто, но, как говорит пророк Соломон: "Все суета"204. И блажен тот, кто может поступать в миру так, чтобы сподобиться зреть славу божию на небесах". И когда он говорил это, он начал колебаться: продолжать ли ему дальше или молчать. Он молчал, но, приведенный в замешательство просьбами братии о том, чтобы он поведал о виденном, (наконец) сказал: "Четыре дня тому назад, когда келья сотряслась и вы увидели меня бездыханным, меня подхватили два ангела и подняли высоко в небеса, так что мне казалось, что не только эта жалкая земля, но даже солнце и луна, облака и звезды у меня под ногами205. Затем меня ввели через ворота ярче этого света в такое жилище, в котором пол блестел, как золото и серебро; свет там был невыразимый, простор неописуемый. Жилище было наполнено таким множеством людей обоего пола, что совершенно нельзя было объять взглядом толпу ни в ширину, ни в длину. И когда нам проложили путь среди сомкнутых рядов ангелы, которые шли впереди, мы дошли до того места, которое мы уже созерцали издали. Над ним нависало сверху облако светлее всякого света, там не было видно ни солнца, ни луны, ни звезд, но облако сияло собственным блеском гораздо больше, чем все эти светила, и из него исходил глас, "как шум вод многих"206. Там даже меня, грешника, смиренно приветствовали мужи, одетые в священнические и мирские одежды. Как мне рассказали мои спутники, это были мученики и исповедники, которых мы здесь, на земле, глубоко почитаем. И вот когда я встал там, где мне приказали, меня окутал такой сладкий аромат и я так насытился этой сладостью, что до сих пор не хочу ни есть, ни пить. "И услышал я глас, говорящий"207: "Да возвратится сей в мир, ибо он надобен нашим церквам". И я слышал глас; видеть же того, кто говорил. я отнюдь не мог208. И, распростершись на полу, я с плачем говорил: "Увы, увы, господи, зачем ты дал мне видеть сие, если я должен буду лишиться этого! Вот ныне ты удаляешь меня от лица твоего, чтобы я вернулся в тленный мир, и я больше не смогу вернуться сюда. "Не отними, прошу тебя, господи, милости твоей от меня"209, но молю, дай мне жить здесь, дабы я не погиб, уйдя туда". И глас, обращенный ко мне, сказал: "Иди с миром210. Ибо: Аз есмь страж твой доколе не возвращу тебя в землю сию"211. Тогда я, покинутый своими спутниками, удалился с плачем и вернулся сюда через врата, в которые вошел".
Все присутствовавшие были поражены его рассказом, а святой угодник начал вновь говорить со слезами: "Горе мне, посмевшему открыть такую тайну. Ибо отошел от меня аромат сладости, который я вкусил в месте святом и которым я три дня поддерживал себя без всякой пищи и питья. Но и язык мой покрылся болезненными ранами и так распух, что. кажется, заполнил мне весь рот. И я знаю, что не угодно было господу моему, чтобы тайное стало явным. Но знай, господи, что "я сделал это в простоте сердца"212, а не в превозношении своего ума. Но прошу, буди милостив по обетованию твоему и "не остави меня до конца""213. И, сказав это, он умолк и вкусил пищу и питье. Я же, пишущий сие, боюсь, как бы кому-либо из читателей это не показалось невероятным, согласно тому, что говорит историк Саллюстий: "Там, где ты упоминаешь о доблести и славе людей достойных, каждый считает для себя это делом легким и принимает равнодушно; а все, что сверх этого, он считает выдуманным"214. Ибо всемогущий бог - свидетель, что все, что я узнал, я услышал из уст самого Сальвия.
39. Скончался Ремигий, епископ Буржа. После его смерти сгорела от пильного пожара большая часть города, причем погибло все то, что уцелело от нашествия врагов151. После этого там на епископство, по благоволению короля Гунтрамна, был избран Сульпиций. Ибо говорят, что когда многие, домогаясь епископства, принесли подарки, король им ответил так: "Не в обычае нашей королевской власти продавать за деньги епископство, и вам не следует приобретать его подарками, чтобы и нас не заклеймили бесславием позорной наживы, и вы не походили на Симона Волхва152. Но по божьему предопределению у вас епископом будет Сульпиций". Так он был возведен в духовный сан и получил епископство в названной церкви.
А был он мужем очень знатного рода и из первых сенаторских семей в Галлии, обученный изящным наукам, а в искусстве стихосложения не было ему равного. Это он созвал церковный собор, о котором я упоминал выше, по поводу приходов Кагора.
40. Прибыл посол из Испании по имени Оппила и привез королю Хильперику много даров. Ибо король Испании боялся, как бы Хильдеберт не послал против него войско, чтобы отомстить за оскорбление своей сестры153, так как Леовигильд захватил своего сына Герменегильда, женатого на сестре короля Хильдеберта, и заключил его под стражу, а сама жена Герменегильда осталась в руках греков154. Итак, когда этот посол прибыл в святой день пасхи155в Тур, я вопросил его, нашей ли он веры. Он ответил, что верует в то, во что веруют все католики. Затем он пошел с нами в церковь и пробыл там всю праздничную мессу, но он не облобызался с нашими156и не причастился святых даров. Стало ясно, что он солгал, сказав, что он католик. Тем не менее его пригласили к трапезе. И когда я, обеспокоясь, спросил, во что он верует, он ответил; "Верую, что отец и сын и дух святой имеют единую силу". Я ему ответил: "Если ты веруешь так, как утверждаешь, то какая причина помешала тебе причаститься святых даров, которые мы возносим богу?". Он ответил: "Потому что вы неправильно славите господа, ибо, согласно апостолу Павлу, мы говорим: "Слава Богу Отцу через Сына"; вы же говорите: "Слава Отцу и Сыну и святому Духу", хотя учители церкви учат, что отец был возвещен миру через сына, как и говорит сам Павел: "Царю же веков нетленному, невидимому, единому Богу честь и слава во веки веков через Иисуса Христа, нашего Господа""157. И я ответил: "Каждому католику известно, я думаю, что отец был возвещен сыном. Но он возвестил об отце в мире так, что в чудесах он и себя явил богом. Богу же отцу надобно было послать сына на землю с тем, чтобы явить бога и дабы мир поверил хотя бы сыну, если уж он не поверил пророкам, патриархам и самому законоположнику. Посему надлежит воздавать богу славу в лицах. Итак, мы говорим: "Слава богу отцу, пославшему сына; слава богу сыну, кровию своею искупившему мир; слава богу духу святому, освятившему искупленного человека". Но когда ты говоришь: "Слава отцу через сына," ты этим отнимаешь славу у сына, словно он сам не славится вместе с отцом за то, что он возвестил миру об отце. Сын, как мы сказали, известил миру об отце, но многие не поверили, как говорит евангелист Иоанн: "Пришел к своим и свои Его не признали. А тем. которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими"158. Но ты умаляешь апостола Павла и смысла слов его не понимаешь. Пойми же, сколь осторожно он говорит и сколь сообразно пониманию каждого. Вникни, как проповедовал он среди неверующих языков и, казалось, ни на кого не наложил бремени тяжкого159; как говорит он некоторым: "Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах160. Твердая же пища свойственна совершенным"161. Другим же говорит: "Я проповедал вам лишь Христа и притом распятого162. Что же теперь, не хочешь ли ты, еретик, усомниться в его воскресении, оттого что Павел проповедал Христа лишь распятого? Обрати лучше внимание на его осмотрительность и отметь его ум, когда он говорит другим, кого он считал более твердыми в вере: "Если же и знали распятого Христа, ныне уже не знаем"163. Итак, отрицай, обвинитель Павла, если только ты не сошел с ума, что он (Христос) не был распят. Но я прошу тебя, оставь это и лучше послушайся совета: глазною мазью помажь гнойные глаза164и узри свет апостольской проповеди. Ведь Павел говорил просто, доступно людям, чтобы их поднять на ступень более высокой веры; как он говорит в другом месте: "Для всех я сделался всем, чтобы приобрести всех"165. Разве смертный человек не воздаст славу сыну, которого сам отец прославил с высоты небес не единожды, но дважды и трижды. Послушай, что рек он с небес, когда нисходил дух святой и когда сын был крещен рукою Иоанна: "Сей есть сын Мой Возлюбленный, в котором Мое благоволение"166. Конечно, если у тебя уши были заложены167так, что ты этого не слышал, то поверь апостолам, что они услышали на горе, когда Иисус, преобразившись, во славе беседовал с Моисеем и Илией. Отец из сияющего облака сказал: "Сей есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте""168. На это еретик ответил: "В этих свидетельствах отец ничего не говорит о славе сына и лишь являет самого сына". Я ему в ответ: "Если ты и эти слова понимаешь так, то я тебе представлю другое свидетельство, в котором отец прославил сына. Когда же господь пришел на страдания и говорил: "Отче, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя"169, что ему ответил с неба отец? Не сказал ли: "И прославил и еще прославлю"170. Таким образом, отец прославляет его собственным гласом, а ты пытаешься отнять у него славу? Хотя и есть у тебя такое намерение, сил, однако, у тебя недостанет. И в самом деле, ты, обвинитель апостола Павла, послушай его самого, ибо Христос говорит его устами: "И всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос во славу Бога Отца"171. Если он ныне разделяет вместе с отцом славу и если он ныне живет вместе с отцом в самой славе, как же ты его бесчестишь, словно бесславного? И почему среди людей не следует воздавать славу тому, кто в равной славе с отцом царствует на небесах? Итак, мы исповедуем, что Христос, сын божий, есть истинный бог. И посему как божество едино, так и слава будет одна". После этого наступило молчание и спор был прекращен. Оппила же отправился к королю Хильперику и, отдав ему подарки, которые прислал король из Испании, вернулся в Испанию.
41. Когда же король Хильперик узнал о том, что его брат Гунтрамн заключил союз со своим племянником Хильдебертом172и что они хотят отнять у него города, которые он захватил силой, он уехал, взяв с собой все свои сокровища и все то, что у него было наиболее ценного, в город Камбре. Кроме того, он направил послов к герцогам и графам городов с приказанием возвести городские стены и укрыть под защитой стен все свое имущество вместе с женами и детьми, а самим, если будет необходимость, храбро сражаться, чтобы враг не причинил им никакого вреда. Еще он добавил: "Если вы что и потеряете, то еще больше захватите, когда отомстите неприятелю". Но он не ведал, что исход победы - в руце божией. Потом он часто выступал с войском и вновь приказывал стоять на отдыхе в пределах своего королевства. В эти дни у него родился сын173, которого он повелел воспитывать в вилле Витри. Для того, "чтобы с ним не случилось какого-либо несчастья, - говорил он, - и чтобы он не умер, (что может произойти), если будет на глазах у народа"174.
42. Король же Хильдеберт отправился в Италию. Когда об этом узнали лангобарды, они, боясь, как бы его войско не перебило их, покорились ему. Дав ему много подарков, они обещали быть ему верными и покорными175. Уладив все с ними, как он хотел, Хильдеберт возвратился в Галлию и велел набрать войско, которому он приказал направиться в Испанию, но потом отказался от этого. А несколько лет тому назад он получил от императора Маврикия пятьсот тысяч золотых монет, чтобы изгнать лангобардов из Италии. Узнав о том, что Хильдеберт заключил с ними мир, император потребовал обратно деньги. Но король, надеясь на свои силы, не пожелал ему на это даже ответить. 43. Также и в Галисии произошли тогда события, о которых мы прежде всего и расскажем. Итак, когда Герменегильд, как мы сказали выше, находился в ссоре с отцом176и отсиживался с женой в каком-то испанском городе177, полагаясь на помощь императора и Мирона, короля Галисии178, он узнал, что отец подступает к нему с войском. Он составил план, как отразить наступление отца или убить его, но не ведал несчастный, что божественное правосудие угрожает и ему, замышляющему такое против родителя, хотя бы и еретика. И вот, обдумав все, он выбрал из многих тысяч своих людей триста, вооружил их и поместил в крепости Оссер, где в церкви были чудесные источники179. А поместил он их для того, надо полагать, чтобы отец, испуганный и ослабленный их первой атакой, был легче побежден более слабым, но многочисленным отрядом. Лишь только Леовигильд узнал об этом хитром плане, он, после мучительных раздумий, сказал: "Если я туда пойду вместе со всем войском, то оно, собранное в одном месте, будет жесточайше изранено дротиками противников. Если же пойду с малочисленным отрядом, то не смогу одолеть отряд сильных мужей. Пойду, пожалуй, со всеми". И, дойдя до места, он уничтожил противника и предал крепость огню, как я об этом уже упоминал180. Одержав победу, он узнал, что король Мирон стоит против него с войском. Окружив его, Леовигильд потребовал от него клятву на верность в будущем. И вот, обменявшись подарками, каждый из них вернулся к себе домой. Вернувшись домой, Мирон спустя несколько дней прилег на ложе и умер. А заболел он от скверной испанской воды и от нездорового климата. После его смерти его сын Еврих добился дружбы с королем Леовигильдом и, дав ему клятву (на верность), как сделал его отец, принял королевство в Галисии. Но в этот год его родственник Авдика, который был помолвлен с его сестрой, пришел с войском. Захватив Евриха, он сделал его клириком и приказал посвятить его в сан диакона или пресвитера. Сам же он женился на супруге своего тестя181и получил королевство в Галисии. А Леовигильд пленил своего сына Герменегильда, привел его с собой в Толедо и осудил на изгнание, жену же его он не сумел отнять у греков182.
44. Саранча, вылетев в этом году из Карпитанской провинции, которую она всю опустошила183в течение пяти лет, держась столбовой дороги, достигла другой, соседней с ней, провинции. В длину саранча растянулась на расстояние 150 миль, в ширину - до 100 миль. В этом году в Галлии являлось много знамений и было множество бедствий в народе. В январе месяце зацвели розы. Кроме того, вокруг солнца появился большой круг, окрашенный в разные цвета, как это обычно бывает на небе в полукружьи радуги, во время дождя. Мороз сильно повредил виноградники; последовавшая затем буря погубила во многих местах виноградники и посевы; то, что осталось после града, выжгла страшная засуха; некоторые виноградники дали немного плодов, другие же - ничего, так что люди, в гневе на бога, открыв входы в виноградники, впустили туда мелкий и крупный скот, произнося гибельные для самих же себя заклинания, говоря: "Пусть в этих виноградниках никогда не произрастет ни одного побега!". Но плодовые деревья, которые дали плоды в июле месяце, в сентябре снова плодоносили. Вновь напал мор на скот, так что от него едва ли что-нибудь осталось.
45. Между тем наступили сентябрьские календы184, и к королю Хильперику прибыло от готов великое посольство185. Сам же Хильперик уже вернулся в Париж и приказал взять многих из слуг, живущих в королевских имениях, и разместить их по повозкам. Многих плакавших и не хотевших уезжать он приказал держать в темнице, чтобы потом было легче отправить их при дочери в Испанию. Говорят, что многие, боясь разлуки с родителями, удавились от такого горя: ведь сына разлучали с отцом, мать - с дочерью, и они отъезжали с горьким плачем и проклятиями; плач в Париже стоял такой, что его можно было сравнить с плачем египетским186. Многие же люди более знатные, которых силою заставляли ехать, оставили завещания и, отдав свое имущество церквам, попросили вскрыть эти завещания тотчас по прибытии невесты в Испанию, - как если бы они уже были в могиле.
Тем временем в Париж прибыли послы короля Хильдеберта, прося короля Хильперика ничего не уносить из городов, принадлежавших ранее его (Хильдеберта) отцу Сигиберту, а ныне принадлежащих Хильперику, и из сокровищ Сигиберта ничем не одаривать свою дочь, а также не касаться ни слуг, ни лошадей, ни вьючного скота и никаких других такого рода вещей (из имущества Сигиберта). Рассказывают, что один из этих послов был тайно умерщвлен, но кем неизвестно; однако подозрение падало на короля. Король же Хильперик, пообещав ничего этого не трогать, созвал знатных франков и остальных преданных ему людей и отпраздновал помолвку своей дочери. Передав дочь послам готов, он дал за ней большое богатство. Мать ее187тоже принесла много золота, серебра и одежды, так что при виде этого король даже подумал, что у него ничего больше не осталось. Королева, заметив его беспокойство, обратилась к франкам и сказала: "Не думайте, о мужи, будто я что-то взяла из сокровищ прежних королей; все, что вы здесь видите, - это моя собственность; ибо и славнейший король часто меня одаривал, и сама я немало скопила своим старанием, и уступленные мне имения принесли мне весьма много дохода натурой и деньгами, да и сами вы часто одаривали меня подарками. Вот откуда все, что вы видите теперь перед собой; из государственной же казны здесь воистину нет ничего". Так она успокоила короля. Действительно, такое множество было добра, что золото, серебро и прочие украшения поместили на пятидесяти возах. Также и франки доставили много подарков, одни - золото, другие - серебро, некоторые - лошадей и очень многие - одежду; каждый сделал подарок, какой мог. И девушка после слез и поцелуев уже молвила: "Прощайте", как вдруг, когда она выезжала за ворота, сломалась одна ось у повозки, и все сказали: "Не в добрый час!", ибо некоторыми это было принято за предзнаменование. Наконец выехав из Парижа, она приказала поставить шатры в восьми милях от города. А ночью поднялись пятьдесят человек и, взяв самых лучших лошадей столько же золотых уздечек и две большие золотые цепи, убежали к королю Хильдеберту. И на протяжении всего пути каждый, кто мог, убегав и уносил с собою все, что удавалось взять. Во время пути была взыскана немалая сумма на расходы с различных городов, ибо король, приказав ничего не давать из казны для этого путешествия188, а все оплачивать за счет простолюдинов. Так как король боялся, как бы его брат189или племянник190не причинили девушке какой-либо неприятности, он велела чтобы в пути ее сопровождало войско. А находились при ней знатные мужи: герцог Бобон191, сын Муммолина, и его жена, как подружка невесты, далее Домигизил и Ансовальд192, и майордом193Ваддон, бывший граф Сента. Остальных же людей было свыше четырех тысяч. Прочие герцоги и королевские служители, находившиеся при ней, оставили ее в Пуатье; эти же продолжали с ней путь, как могли. На этом пути они столько расхитили и награбили, что и рассказать нельзя. А именно: они грабили хижины бедняков, опустошали виноградники, даже лозы с гроздьями ломали и уносили, отнимали скот и все, что могли найти, не оставляя ничего на своем пути. Сбылись слова пророка Иоиля: "Оставшееся от саранчи поела гусеница; оставшееся от гусеницы поел жук; что оставил жук, съела ржа"194. Так случилось и тут: град уничтожил остатки от мороза, засуха пожгла остатки от града; и войско унесло то, что осталось от засухи.
46. И вот в то время, когда они продолжали путь со своей добычей, Хильперик, этот Нерон и Ирод нашего времени, прибыл в виллу Шель, находящуюся приблизительно в ста стадиях от города Парижа195, и там предался охоте. Но однажды Хильперик вернулся с охоты уже глубокой ночью. И когда его принимали с лошади и он одной рукой держался за плечо слуги, к нему подошел какой-то человек и вначале нанес ему рану ножом подмышку, затем вторым ударом ранил в живот. И тотчас у него полилась обильная кровь изо рта и из раны, и он испустил свой злой дух. А какие он совершил дурные дела, показывает чтение предыдущих глав. В самом деле, он часто опустошал и сжигал множество областей, и от этого он не испытывал никакого угрызения совести, а скорее радость, как некогда Нерон, когда во время пожара своего дворца он пел стихи из трагедий. Он очень часто несправедливо наказывал людей, чтобы завладеть их имуществом. В его время только немногие клирики получили сан епископа196. Был же он чревоугодником, богом его был желудок197. Он считал, что нет никого умнее его. Подражая Седулию198, он сочинил две книги стихов, но его стихи хромали на обе ноги. В этих стихах, не разбираясь, он ставил краткие слоги вместо долгих и вместо долгих - краткие. И другие его сочиненьица, как-то гимны и мессы, никак нельзя понять. Дела бедных ему были ненавистны. Святителей господних он постоянно порицал, и нигде больше он не насмехался и не подшучивал над епископами, как находясь у себя в доверительном кругу друзей. Одного он называл легкомысленным, другого высокомерным, третьего - кутилой, четвертого - утопающим в роскоши, этого объявлял тщеславным, а того - чванливым; и ни к чему он не питал большей ненависти, чем к церкви. В самом деле, он часто говорил: "Вот наша казна обеднела, вот наши богатства перешли к церквам, правят одни епископы. Нет больше к нам уважения, оно перешло к епископам городов". Говоря так, он постоянно уничтожал завещания, составленные в пользу церкви. Он нередко попирал даже распоряжения своего отца, полагая, что никого не осталось, кто бы мог настаивать на выполнении его воли. Что же касается наслаждения или расточительности, то нельзя себе представить, чего бы он ни испытал в действительности. И всегда изыскивал он новые способы, чтобы причинить вред народу. Так, если он находил в это время кого виновным, то приказывал выкалывать ему глаза. В предписаниях, которые он рассылал по поводу своих дел судьям, он добавлял: "Если кто будет пренебрегать нашими распоряжениями, у того в наказание выколют глаза". Никого он не любил бескорыстно и сам никем не был любим, вот почему, когда он испустил дух, все его покинули. Но Маллульф, епископ Санлиса, который уже третий день сидел в шатре в не мог повидать короля, узнав о его гибели, пришел, омыл его, облачил в лучшее платье, провел ночь над его телом в пении псалмов и, перенеся тело на корабль, похоронил его в базилике святого Винценция в Париже199. А королева Фредегонда оставалась в кафедральной церкви200.
НАЧИНАЕТСЯ СЕДЬМАЯ КНИГА
1. Хотя я стремлюсь продолжать историю в той последовательности, которой я придерживался в прежних книгах, однако благочестие побуждает меня прежде рассказать кое-что о кончине блаженного Сальвия, который, как известно, скончался в этом году. Сальвий, как он сам обычно рассказывал, долгое время жил в миру, ведя гражданские дела201со светскими судьями. Однако он никогда не был обуреваем теми желаниями, к которым обычно пристрастна душа молодых людей. Но когда аромат божественного дыхания уже коснулся глубины его души, он, оставив светскую службу202, удалился в монастырь. И этот муж, уже тогда преданный господу, понял, что лучше жить в бедности со страхом божиим в душе, чем стремиться к наживе пагубного века. В этом монастыре он долго жил, соблюдая уставы, учрежденные отцами церкви. Но когда он достиг уже большей зрелости и разумения, и (солидного) возраста, а аббат, настоятель этого монастыря, умер, он взял на себя заботу о пропитании стада божьего. И хотя ему надлежало больше бывать на людях для наставления братии, он, приняв сан, стал жить еще более уединенно. Он немедленно нашел для себя удаленную келью. В прежней келье, как он сам утверждал, у него от чрезмерной воздержанности кожа на теле сходила более девяти раз, И вот когда, приняв сан, он пребывал в постах, в чтении молитв и священного писания, ему часто приходило на ум, что для него было бы лучше жить незаметно среди монахов, чем принять сан аббата (и быть) на людях.
Что же дальше? Простившись с братией, которая тоже с ним простилась, он затворяется в келье. Во время этого затворничества он жил, воздерживаясь во всем еще больше, чем прежде, подчинив свои помыслы человеколюбию, чтобы, помолясь о всяком пришельце, преподать ему обильную благодать святых даров, что многим болящим приносило полное выздоровление.
Однажды, изнуренный сильной лихорадкой, тяжело дыша, он лежал на ложе. И вот внезапно келья, освещенная ярким светом, сотряслась, и он, воздев руки горе, воздал благодарность и испустил дух. Монахи, рыдая вместе с его матерью, выносят тело покойного, омывают водой, облачают в саван, кладут на погребальные носилки и проводят целую ночь в пении псалмов и плаче. Но когда наступило утро и когда все было готово к торжественному погребению, тело на погребальных носилках начало шевелиться. И вот щеки порозовели, муж, пробудившись как бы от глубокого сна203, очнулся, открыл глаза, поднял руки и сказал: "О господи милосердный, зачем ты сделал так, что я вернулся в это мрачное место земного обиталища? Для меня было бы лучше твое милосердие на небесах, чем жалкая жизнь в этом мире". Братии, пораженной и вопрошающей, что бы могло значить такое чудо, он ничего не ответил. Но, встав с погребальных носилок и нисколько не чувствуя боли, от которой он страдал, он провел без еды и питья три дня. Но на третий день, позвав монахов и свою мать, он сказал: "Внемлите, любезнейшие братья, и разумейте, что то, что вы видите в этом мире, есть ничто, но, как говорит пророк Соломон: "Все суета"204. И блажен тот, кто может поступать в миру так, чтобы сподобиться зреть славу божию на небесах". И когда он говорил это, он начал колебаться: продолжать ли ему дальше или молчать. Он молчал, но, приведенный в замешательство просьбами братии о том, чтобы он поведал о виденном, (наконец) сказал: "Четыре дня тому назад, когда келья сотряслась и вы увидели меня бездыханным, меня подхватили два ангела и подняли высоко в небеса, так что мне казалось, что не только эта жалкая земля, но даже солнце и луна, облака и звезды у меня под ногами205. Затем меня ввели через ворота ярче этого света в такое жилище, в котором пол блестел, как золото и серебро; свет там был невыразимый, простор неописуемый. Жилище было наполнено таким множеством людей обоего пола, что совершенно нельзя было объять взглядом толпу ни в ширину, ни в длину. И когда нам проложили путь среди сомкнутых рядов ангелы, которые шли впереди, мы дошли до того места, которое мы уже созерцали издали. Над ним нависало сверху облако светлее всякого света, там не было видно ни солнца, ни луны, ни звезд, но облако сияло собственным блеском гораздо больше, чем все эти светила, и из него исходил глас, "как шум вод многих"206. Там даже меня, грешника, смиренно приветствовали мужи, одетые в священнические и мирские одежды. Как мне рассказали мои спутники, это были мученики и исповедники, которых мы здесь, на земле, глубоко почитаем. И вот когда я встал там, где мне приказали, меня окутал такой сладкий аромат и я так насытился этой сладостью, что до сих пор не хочу ни есть, ни пить. "И услышал я глас, говорящий"207: "Да возвратится сей в мир, ибо он надобен нашим церквам". И я слышал глас; видеть же того, кто говорил. я отнюдь не мог208. И, распростершись на полу, я с плачем говорил: "Увы, увы, господи, зачем ты дал мне видеть сие, если я должен буду лишиться этого! Вот ныне ты удаляешь меня от лица твоего, чтобы я вернулся в тленный мир, и я больше не смогу вернуться сюда. "Не отними, прошу тебя, господи, милости твоей от меня"209, но молю, дай мне жить здесь, дабы я не погиб, уйдя туда". И глас, обращенный ко мне, сказал: "Иди с миром210. Ибо: Аз есмь страж твой доколе не возвращу тебя в землю сию"211. Тогда я, покинутый своими спутниками, удалился с плачем и вернулся сюда через врата, в которые вошел".
Все присутствовавшие были поражены его рассказом, а святой угодник начал вновь говорить со слезами: "Горе мне, посмевшему открыть такую тайну. Ибо отошел от меня аромат сладости, который я вкусил в месте святом и которым я три дня поддерживал себя без всякой пищи и питья. Но и язык мой покрылся болезненными ранами и так распух, что. кажется, заполнил мне весь рот. И я знаю, что не угодно было господу моему, чтобы тайное стало явным. Но знай, господи, что "я сделал это в простоте сердца"212, а не в превозношении своего ума. Но прошу, буди милостив по обетованию твоему и "не остави меня до конца""213. И, сказав это, он умолк и вкусил пищу и питье. Я же, пишущий сие, боюсь, как бы кому-либо из читателей это не показалось невероятным, согласно тому, что говорит историк Саллюстий: "Там, где ты упоминаешь о доблести и славе людей достойных, каждый считает для себя это делом легким и принимает равнодушно; а все, что сверх этого, он считает выдуманным"214. Ибо всемогущий бог - свидетель, что все, что я узнал, я услышал из уст самого Сальвия.