ТАИЛА: Но это он зря. Я бы все равно не прервала гонку.
СПИДБОЛ: И я тоже, особенно из-за этого. Но посмотри, что со мной случилось.
СЕТЬ: Изображение корабля «Относительность», разваливающегося на части в фонтане искр.
ТАИЛА: Я не хочу, чтобы Майк считал, что он хоть в чем-то виноват.
СПИДБОЛ: Что ты хочешь сделать?
ТАИЛА: Ты знаешь, как изменить записи данных?
СПИДБОЛ: Зачем?
ТАИЛА: Хочу выбросить оттуда это мигание.
СЕТЬ: Данные — реактивный двигатель номер четыре показывает... ничего...
СПИДБОЛ: Какое мигание?
— Где ты пропадаешь, черт возьми? — спросил Лек Крувен.
Майк вынул изо рта черешок сельдерея.
— Ходил на рынок. Это потрясающе! Тебе надо там побывать. Они там...
— Одевайся. У тебя пять минут.
— Конечно, Лек.
— Мы ведь не можем занимать трассу, когда нам заблагорассудится.
— Я знаю. Я просто позабыл обо всем. Лек огляделся.
— А где Эддингтон?
— Сейчас придет.
— Этот парень тебя изматывает, да? Ты уж извини, Майк.
— Ну, теперь уже недолго.
— Он на что-то намекал?
— Да нет... ничего определенного. Лек кивнул.
— Одевайся. Эндрю хочет, чтобы мы попробовали тактический коммутатор в новом корабле.
Лек посмотрел через плечо Майка и повысил голос:
— Чем это вы оба занимались так долго?
— Да, подзадержались, — отозвался Эдд, который протаскивал большую коробку салата в вакуумной упаковке через воздушный шлюз.
— Ничего страшного, — сказал Лек. Выходя, он подмигнул Майку. — Увидимся на корабле.
— Хорошо.
— Он что, очумел? — спросил Эдд. — Это же моя вина.
— Он любит, чтобы его люди были пунктуальны, вот и все.
— Ну ладно, — Эдд отошел, чтобы положить овощи на стол.
Майк откусил еще кусочек сельдерея, но, услышав лепечущий говорок, перестал жевать. Через мгновение из-за угла выпорхнули летучие ящерицы, хлопая крыльями и вытаращив глаза. Ага, надо воспользоваться шансом. Майк оглянулся и, убедившись, что Эдд не смотрит, вытащил монету и подбросил ее в воздух.
— Склиит?
Зверьки облепили его с ног до головы, возбужденно щелкая и ощупывая монету. Они дергали за изолирующее кольцо между шлемом и скафандром, просовывая ручки сквозь открытый фонарь шлема.
— Эй! Не надо...
Где-то в мозгу вспыхнул свет, и он внезапно увидел бесшумно проплывающий мимо корабль, увидел его обтянутый обшивкой корпус, темные внутренности носового отсека. Затем он разглядел сопла реактивных двигателей, трубопроводы, топливный бак и обмотку контрольного соленоида. Майк мигнул.
Перед глазами заплясали горячие искры, замерцали в темноте контакты, янтарный свет заиграл, отражаясь от блестящей металлической поверхности топливного бака.
И в этом неверном отраженном свете он увидел расплывчатые очертания вытянутой руки с зажатой в пальцах тусклой серебряной монетой; рука прижала монету к контактам, и сноп искр брызнул во тьму. А в отдалении расплывающимся пятном маячило чье-то лицо, искаженное изогнутой поверхностью металлического бака. Это было лицо человека, держащего монету, слишком маленькое и темное, чтобы различить черты — лицо человека, погубившего корабль.
Майк снова моргнул. Он увидел сгрудившихся клаат'ксов, они парили в невесомости, вцепившись друг другу в мех. Они внимательно разглядывали Майка, медленно мигая веками, их глаза были полны темными образами, которые приходили и уходили, словно во сне.
— Майк! — звал его голос из невероятной дали. — Майк! Майк!
— Что? — спросил он наконец, очнувшись и сосредоточив взгляд на лице Эддингтона.
— Ты дал им дотронуться до лица, дал? Боже, я думал, ты никогда не придешь в себя. Что ты видел?
Майк потряс головой, медленно оглядывая комнату. Летучие ящерицы исчезли, по всей вероятности, изгнанные Эддом.
— В этом был какой-то смысл?
— Ты знал, — сказал Майк. — Ты знал, что они что-то видели.
— Майк, они не были уверены. Они даже спорили об этом. Я решил, что это пустяки.
— Нет, ты так не решил.
— Что они тебе показали? Майк глубоко вздохнул.
— Там был кто-то, он забрался в отсек, воткнул монету поперек контактов. Посыпались искры.
— Этого не может быть. Я хочу сказать, электричество было отключено, разве нет?
— Нет.
Лек просунул голову в люк.
— Кончай трепаться, Майк. Пора идти!
— Да, сэр, — откликнулся Майк, но Лек уже исчез. Эдд спросил:
— Ты видел, кто это был?
— Нет, — Майк содрогнулся, припомнив ощущение страха, пронизывавшее видение. — Но в одном я уверен. Кто-то там побывал. И этот кто-то знал, что делает гадость. Это была диверсия, Эдд. Это определенно была диверсия.
Глава 7
Глава 8
СПИДБОЛ: И я тоже, особенно из-за этого. Но посмотри, что со мной случилось.
СЕТЬ: Изображение корабля «Относительность», разваливающегося на части в фонтане искр.
ТАИЛА: Я не хочу, чтобы Майк считал, что он хоть в чем-то виноват.
СПИДБОЛ: Что ты хочешь сделать?
ТАИЛА: Ты знаешь, как изменить записи данных?
СПИДБОЛ: Зачем?
ТАИЛА: Хочу выбросить оттуда это мигание.
СЕТЬ: Данные — реактивный двигатель номер четыре показывает... ничего...
СПИДБОЛ: Какое мигание?
— Где ты пропадаешь, черт возьми? — спросил Лек Крувен.
Майк вынул изо рта черешок сельдерея.
— Ходил на рынок. Это потрясающе! Тебе надо там побывать. Они там...
— Одевайся. У тебя пять минут.
— Конечно, Лек.
— Мы ведь не можем занимать трассу, когда нам заблагорассудится.
— Я знаю. Я просто позабыл обо всем. Лек огляделся.
— А где Эддингтон?
— Сейчас придет.
— Этот парень тебя изматывает, да? Ты уж извини, Майк.
— Ну, теперь уже недолго.
— Он на что-то намекал?
— Да нет... ничего определенного. Лек кивнул.
— Одевайся. Эндрю хочет, чтобы мы попробовали тактический коммутатор в новом корабле.
Лек посмотрел через плечо Майка и повысил голос:
— Чем это вы оба занимались так долго?
— Да, подзадержались, — отозвался Эдд, который протаскивал большую коробку салата в вакуумной упаковке через воздушный шлюз.
— Ничего страшного, — сказал Лек. Выходя, он подмигнул Майку. — Увидимся на корабле.
— Хорошо.
— Он что, очумел? — спросил Эдд. — Это же моя вина.
— Он любит, чтобы его люди были пунктуальны, вот и все.
— Ну ладно, — Эдд отошел, чтобы положить овощи на стол.
Майк откусил еще кусочек сельдерея, но, услышав лепечущий говорок, перестал жевать. Через мгновение из-за угла выпорхнули летучие ящерицы, хлопая крыльями и вытаращив глаза. Ага, надо воспользоваться шансом. Майк оглянулся и, убедившись, что Эдд не смотрит, вытащил монету и подбросил ее в воздух.
— Склиит?
Зверьки облепили его с ног до головы, возбужденно щелкая и ощупывая монету. Они дергали за изолирующее кольцо между шлемом и скафандром, просовывая ручки сквозь открытый фонарь шлема.
— Эй! Не надо...
Где-то в мозгу вспыхнул свет, и он внезапно увидел бесшумно проплывающий мимо корабль, увидел его обтянутый обшивкой корпус, темные внутренности носового отсека. Затем он разглядел сопла реактивных двигателей, трубопроводы, топливный бак и обмотку контрольного соленоида. Майк мигнул.
Перед глазами заплясали горячие искры, замерцали в темноте контакты, янтарный свет заиграл, отражаясь от блестящей металлической поверхности топливного бака.
И в этом неверном отраженном свете он увидел расплывчатые очертания вытянутой руки с зажатой в пальцах тусклой серебряной монетой; рука прижала монету к контактам, и сноп искр брызнул во тьму. А в отдалении расплывающимся пятном маячило чье-то лицо, искаженное изогнутой поверхностью металлического бака. Это было лицо человека, держащего монету, слишком маленькое и темное, чтобы различить черты — лицо человека, погубившего корабль.
Майк снова моргнул. Он увидел сгрудившихся клаат'ксов, они парили в невесомости, вцепившись друг другу в мех. Они внимательно разглядывали Майка, медленно мигая веками, их глаза были полны темными образами, которые приходили и уходили, словно во сне.
— Майк! — звал его голос из невероятной дали. — Майк! Майк!
— Что? — спросил он наконец, очнувшись и сосредоточив взгляд на лице Эддингтона.
— Ты дал им дотронуться до лица, дал? Боже, я думал, ты никогда не придешь в себя. Что ты видел?
Майк потряс головой, медленно оглядывая комнату. Летучие ящерицы исчезли, по всей вероятности, изгнанные Эддом.
— В этом был какой-то смысл?
— Ты знал, — сказал Майк. — Ты знал, что они что-то видели.
— Майк, они не были уверены. Они даже спорили об этом. Я решил, что это пустяки.
— Нет, ты так не решил.
— Что они тебе показали? Майк глубоко вздохнул.
— Там был кто-то, он забрался в отсек, воткнул монету поперек контактов. Посыпались искры.
— Этого не может быть. Я хочу сказать, электричество было отключено, разве нет?
— Нет.
Лек просунул голову в люк.
— Кончай трепаться, Майк. Пора идти!
— Да, сэр, — откликнулся Майк, но Лек уже исчез. Эдд спросил:
— Ты видел, кто это был?
— Нет, — Майк содрогнулся, припомнив ощущение страха, пронизывавшее видение. — Но в одном я уверен. Кто-то там побывал. И этот кто-то знал, что делает гадость. Это была диверсия, Эдд. Это определенно была диверсия.
Глава 7
Всю оставшуюся часть дня и весь вечер Майк прожил как во сне. Он проделал тренировочные упражнения, отрабатывая действия с тактическим компьютером и осваивая новый электронный пульт управления, но он едва ли смог бы сказать, хорошо у него получалось или нет. На следующее утро он проснулся в комнате Тайлы и с трудом понял, где находится и что ему предстоит сделать. Лишь одно было очевидно: у него зверски болела голова.
— Денек будет хуже некуда, это точно.
Видение, вызванное клаат'ксами, вставало в памяти каждый раз, как он закрывал покрасневшие глаза. Что теперь делать? Он убедился в том, что причиной аварии была диверсия. Но как, черт возьми, он сумеет доказать это? Нечего было и думать, чтобы идти в Бюро Расследований без всяких фактов на руках на основании только мысленного образа, вызванного стайкой инопланетных механиков. Что касается серебряной монеты из Трансильвании... все это было настолько не правдоподобно, что он просто боялся ее показывать. В самом деле, кто возьмется устраивать аварию корабля с помощью такой странной вещи? Майк оказался в тупике.
И тут он подумал о Джессе, человеке, который был рядом и все видел.
— Джесс подскажет, что делать.
Это подбодрило его на минуту. По крайней мере было ясно, с чего начинать. Сейчас он отправится прямо к Джессу и заставит его поработать над этой проблемой.
Но, намылив лицо в ванной, он вдруг обмер, вспомнив, что ему сегодня предстоит.
— О, нет...
— Ну как, готов? — спросил Эдд.
— Сегодня я ни к чему не готов.
То невинное развлечение, которое им предстояло, досталось вместе с арендованным кораблем, и пути назад не было. Майк заглянул в смотровой отсек, где техник с телестудии устанавливал свои софиты вокруг корабля, который только что покрасили в красно-голубой цвет, отчего он стал еще безобразнее.
Везунчик-телезритель! Какой сюрприз тебя сегодня ожидает! Майкл Мак-Алистер Мюррей, восходящая звезда среди стажеров, продемонстрирует профилактический запуск ядерного двигателя прямо тебе в нос. Встаньте, дети, встаньте в круг. Покажу вам пару штук.
— У меня это никогда не получится...
Когда Майк вернулся, одетый по форме, но ни к чему не готовый, он увидел, что оба шлюзовых люка в смотровой ангар распахнуты. «Что происходит?» — спросил он сам себя, проплывая через шлюз. Майк включил громкоговоритель на скафандре:
— Вы что, ребята, хотите, чтобы нас оштрафовали? Эдд повернул к нему свое красное лоснящееся лицо:
— Я пытаюсь объяснить им. — Фонарь шлема был поднят, на лбу блестели крупные капли пота.
— Эй вы, с камерой! Опустите фонарь шлема. Это смотровой отсек, а не ресторан, — крикнул Майк.
Парень буркнул что-то в ответ, но радио у него не было включено, и Майк не разобрал слов.
Кто-то похлопал Майка по плечу, и он обернулся. Боже правый, это была Зара Трева, репортер программы «Доброе утро, Питфол», хорошенькая блондинка, которая брала интервью у пилотов и членов команд на пите и собирала информацию о гоночных экипажах. В жизни она была гораздо миниатюрнее, чем он себе представлял.
У Тревы фонарь тоже был откинут. Да что там, на ней даже скафандра не было.
— Все в порядке, — крикнула она. Майк еле расслышал ее через задраенный шлем.
— Нет, не в порядке, — он заметил, как замигало освещение и увеличили громкость динамика. — Мы собираемся проводить испытания ядерного двигателя, полезем в машинный отсек, а согласно правилам все в ангаре при этом должны быть в скафандрах.
Она покачала головой и улыбнулась:
— Да все в порядке! Правда! Майк огляделся.
— Где Лек?
— Они с Эндрю пошли в госпиталь, — ответил Эдд.
— Сейчас? — Майк посмотрел на корабль. — А Дуайн внутри, да?
— Она на верфи со второй командой клаат'ксов, работает над «Скользким Котом».
— Так кто же здесь за все отвечает? Эдд пожал плечами:
— Думаю, что ты.
— Отлично, тогда давай выкинем отсюда этих людей.
— Но ты не можешь... Э-э, Лек хотел, чтобы... Эй, Майк, мы можем поговорить с глазу на глаз?
Эдд направился к нему. Майк оглянулся и увидел, что Зара Трева самодовольно улыбается.
Майк улыбнулся в ответ. Посмотрим, кто будет смеяться последним. Эдд подошел поближе и постучал по окошку Майка. Майк покачал головой и потащил коротышку к шлюзу. Он с корнем выдернул электрическую пружинку, с помощью которой можно было блокировать замки и держать оба люка раскрытыми.
Майк бросил быстрый взгляд в ангар, чтобы увидеть испуганное выражение на лице журналистки. Хорошо. После этого поднял фонарь.
— Послушай, Эдд, я знаю, что мы туда постоянно ходим без скафандров, и знаю, что они это тоже знают. Но если мы снимем кожух с труб реактора при работающей камере — нас распнут, будь спокоен. Для начала просто выкинут Лека со спидвея. Не думаю, что это окажется именно та реклама, о которой он думал, когда устраивал эту маленькую вечеринку.
— Они сами на этом настояли, Майк. Говорят, в скафандрах неудобно.
— Отлично. Вот пусть сидят в рубке управления и смотрят через стекло.
Но оператор должен опустить фонарь и задраить скафандр — иначе я наложу запрет на все мероприятие.
— Она на это никогда не согласится.
— Тем лучше для меня.
На самом деле Майк рассчитывал на то, что они разозлятся и уйдут. И тогда он спокойно разыщет Джесса и потолкует с ним о диверсии.
— Но Лек хотел этого. Майк рассмеялся.
— Тогда почему же его здесь нет?
Раздался стук. Зара Трева маячила у люка, жестами показывая, чтобы ее впустили. По всей видимости, она не умела открывать люк. Эдд нажал на кнопку и растерянно оглянулся на Майка, когда люк отказался открываться.
— Ах да.
Майк захлопнул внутренний люк. Через мгновение автоматическая цепь откликнулась на команду Эдда, и внешняя дверь распахнулась, чуть не сбив женщину с ног.
— Я думала, вы решили меня там запереть, — сказала она, врываясь в комнату.
Майк изобразил удивление:
— Вы же сказали, что все в порядке.
— Это ужасно!
— Что ж, в таком случае подождите, пока мы начнем простреливать пластины мотора, Зара. Вот тогда станет действительно ужасно.
— Хорошо, хорошо. Мы все сделаем, как ты скажешь. Майк улыбнулся.
— Я знал, что сделаете.
Полчаса спустя все были на своих местах, блондинка сидела в рубке управления, а оператор в задраенном скафандре бормотал что-то по открытому радиовещанию. Майк с Эддом экипировались по полной выкладке и захлопнули оба люка. Одни лишь клаат'ксы оставались без скафандров, но на них, очевидно, правила не распространялись.
Эдд сказал ему:
— У этих ребятишек такая броня под мехом, что они могут провисеть в вакууме целый час и даже не замерзнут. Если они вообще когда-нибудь мерзнут.
— Надеюсь, что так, — кивнул Майк. Он повернулся к камере. — Решим организационные вопросы. Вы меня слышите?
— Да, — сказала Зара Трева. — Начинайте, как только будете готовы.
Старайтесь рассказывать о том, что делаете, а я буду время от времени задавать вопросы, если мне что-то придет в голову. Потом мы смонтируем материал для новостей в конце заезда.
— Ну вот и ладушки.
Теперь ничего не оставалось, кроме как начать и кончить. Майк оказался в ловушке.
— Сколько раз тебе приходилось выполнять эту процедуру?
— Ну, раза два... или три.
Майк уставился на корабль, чувствуя подступающий к горлу комок. Он только однажды участвовал в диагностике двигателя на борту «Скользкого Кота», причем дело было в сборочном ангаре, и все внутренности корабля были как на ладони.
Этот же корабль, как раз наоборот, являлся для него полнейшей загадкой.
Майк повернулся к Эдду и включил внутреннюю связь, которая не передавалась по открытому вещанию:
— Помоги.
— А я все ждал, когда ты наконец проснешься.
— У меня голова была... другим занята.
— Просто вскрой корабль как обычно. Клаат'ксы знают, что делать.
Майк колебался. Почему Эддинггон так любезен? Не собирается ли он доложить обо всем этом как о вопиющей некомпетентности? И кто может поручиться, что не доложит?
Оператор спросил:
— Что-нибудь не так? Майк переключил частоты.
— Э-э... нет еще, — он указал оператору на окошко в противорадиационных щитах. — Если хотите снять поближе, можете подключиться к моим глазам.
Пока летучие ящерицы копошились вокруг кормовой части корабля, снимая панели, Майк забрался внутрь робота-манипулятора. Робот рывком выпрямился, его плоское металлическое лицо закачалось из стороны в сторону — это Майк проверял визуальные сенсоры.
— Видишь монитор? — спросил Эдд по технической связи. Майк кивнул. Боковым зрением он различил маленький компьютерный экран.
— Следи за информацией, — сказал Эдд, — я буду помогать тебе по мере возможности.
— Спасибо.
Майк направил робота за противорадиационные щиты, волоча за собой толстый шлейф черных кабелей. Один из клаат'ксов оторвался от общей работы и стал придерживать кабели, чтобы они ни за что не задели, пока Майк работает.
— А я думала, что все эти штуки с дистанционным управлением, удивилась Трева.
Майк-робот повернулся, вглядываясь через стекло рубки управления. Все вокруг казалось размытым, краски смазанными, изображение расплывалось в его видеоглазах.
— Мы пока не можем приобрести хорошего робота, — сказал он. — Этот взят с гонок каменного века.
Он повернулся к кораблю, шагнул вперед, и клаат'ксы, хлопая крыльями, разлетались с его пути.
— О'кей, — сказал он, — внешние панели сняты, и мы можем видеть... э-э... что можем видеть, Эдд?.. о, внутренние щиты. Естественно. Они очень тяжелые... тяжелые, да? — Ну, конечно, поэтому я буду пользоваться силовым съемником, чтобы снять их один за другим.
— А я полагала, что эти стальные роботы достаточно сильны, чтобы... опять удивилась Трева.
— Только не этот, — буркнул Майк.
Он просунул крюк съемника в укрепленную на щите петлю, обошел вокруг панели, орудуя встроенной пневматической отверткой, отворачивая болты, и поднял щит вверх.
— Один есть. Осталось еще... ээ... девять... на этой стороне.
— Ox, — вздохнула журналистка.
Майк нервно улыбнулся. Монтировать репортаж будет нелегко. Вынимая болты, он отбрасывал их в сторону, а клаат'ксы проворно ловили их прямо на лету своими крошечными перчатками и проверяли на износ. Каждый пятый или шестой болт подлежал замене; возможно, ящерицы не были бы столь щепетильны, если бы не внимание прессы. На Лека произведет впечатление счет за эту профилактику.
Наконец Майк сказал:
— О'кей, щиты сняты. Теперь — первый двигатель. Эти большие патрубки вот здесь — излучатели потоков заряженных частиц. По четыре на каждый двигатель, плюс расщепители и магнитные фокусирующие зеркала. Всего шестнадцать лучей, перекрещивающихся в пяти различных целевых зонах. Внизу, через плазменную камеру, вдоль стен, идет пучок нагревательных трубопроводов реактивного топлива. И наконец, в конце узла вы видите коллимирующие магниты и нагнетательные инжекторы.
— Не объяснишь ли, как работает этот двигатель, Майк?
— Э, ну, в качестве реактивного топлива мы используем криогенный дейтерий, который накачивается через выхлопные сопла, чтобы остудить их, и через электромагнитные кожухи для того, чтобы поддержать их сверхпроводимость. Когда дейтерий начинает кипеть, он отсасывается через трубки обогревателя и подается вниз в форсажную камеру, где смешивается с термоядерной плазмой, — он засмеялся. — По-моему, такие двигатели давным-давно устарели.
— И этот двигатель сжигает?..
— Бор и дейтерий, правильной — Водород.
— Ах, да. Водород соединяется с бором-одиннадцать, производя углерод-двенадцать. Мы берем крошечные стеклянные гранулы, наполненные гидридом бора, и облучаем потоком заряженных частиц, пока не достигается температура воспламенения, которая составляет около двух миллиардов градусов. Плазма попадает под воздействие магнитного поля, и мы направляем поток на зарядку сосудов, накачивающих лучеиспускатели. Это чистая реакция, и углерод-двенадцать стабилен.
— Никакой радиации?
— Никакой, мэм. Конечно, если в топливе есть примеси бора-десять, мы получаем на выходе углерод-одиннадцать с периодом полураспада около двадцати минут — распад позитронов бета.
— Не забудь о примесях в водороде.
— То есть?
— Ладно, Майк, давай дальше. Дейтерии в данной реакции — тоже примесь.
— Ну да, потому что... Если в гидриде присутствует дейтерий, среди продуктов реакции может получиться углерод-тринадцать. Он нестабилен, испускает пару нейтронов, а потом снова становится бором-одиннадцать. Естественно, эти-то быстрые нейтроны нас и беспокоят.
— Естественно.
Майк сделал паузу. Издевается она над ним, что ли?
— Итак, дальше, — медленно сказал он, — нам нужно вытащить оттуда трубки нагревателя.
— Зачем?
— Чтобы проверить их на наличие высокотемпературной коррозии, которая может загрязнить плазму. Первым делом мы ищем обесцвеченные пятна и прогоревшие места, а также заметные трещины и тому подобные вещи. Затем мы подводим сюда рентгеновский аппарат и просматриваем микротрещины.
— Это долгая процедура?
— Бесконечная.
— Боже мой, — пробормотала она.
Через некоторое время они добрались до магнитных охладительных насосов.
— Первый из восьми, — объявил Майк, наезжая на них. Голова у него уже гудела, каждое мельчайшее движение робота давалось с трудом.
— Нельзя ли побыстрее? — спросила Зара Трева.
— Нет. Можно только помедленнее.
Он оглянулся и увидел смеющегося Эдда. Журналистка умолкла, но у Майка уже не было сил улыбнуться. Ему хотелось пойти куда-нибудь и прилечь. Даже в низкогравитационном поле он чувствовал полное изнеможение.
— Каждый насос разбирается, подшипники и шпиндели смазываются, уплотнители заменяются. Затем мы прогоняем их в режиме ста пятидесяти процентов максимальной скорости.
— Потрясающе, — простонала Зара.
Десять минут спустя дело приобрело гораздо более интересный оборот. Одна из летучих ящериц уронила автоматическую отвертку поперек контактов на вентиле топливного бака — и бак выпустил такую солидную дозу остаточного дейтерия, что язык пламени метнулся через весь ангар. Несколько секунд Майк слышал только вопль оператора и видел лишь пару летучих ящериц, которые, сцепившись, крутились в поле зрения робота. Потом по всему ангару расцвели десятки маленьких костров, заполняя помещение дымом, в баке билось невидимое пламя, грозя вырваться через отверстие, а трубки нагревателя дрожали от перегрева. Майк повернулся и ударил по аварийной кнопке, которая отключала гравитационное поле и воздушную завесу. Когда кислород вытек из ангара в вакуум Питфола, огонь мгновенно потух, лишь в сторону туманных огней Уоллтауна поплыл легкий дымок.
— Быстро в шлюз! — закричал он, вырвавшись из оболочки робота.
Неуклюже передвигаясь в своем раздувшемся скафандре, он нажал кнопку громкоговорителя и закричал на летучих ящериц, но тут же вспомнил, что они не могут услышать его во внезапно возникшем вакууме. А времени заполнить ангар кислородом не было.
Он увидел, как три клаат'кса ухватились друг за друга и переплелись хвостами, взъерошив мех, словно рассерженные дикобразы. Глаза, уши и ноздри их были плотно закрыты.
— Ну же! — бормотал Майк, устремляясь в их сторону. Он схватил зверьков в охапку и запустил в сторону шлюза, который был уже предусмотрительно раскрыт Эддом. Еще двух ящериц он отыскал в машинном отсеке, где они пытались укрыться, и тоже перебросил их Эдду. Еще один, еще.
Майк обшаривал глазами помещение. Внезапно он почувствовал, что бессознательно задерживает дыхание, и заставил себя наполнить легкие кислородом и расслабиться.
Тут в поле его зрения попал оператор, медленно опускавшийся на пол, и уплывающая камера.
— Что такое? — закричал Майк. Он включил переговорник. — Эй, ты!
Быстро в шлюз!
Оператор вяло открыл глаза, взгляд у него был бессмысленный. Майк наклонился и схватил его.
— Быстро!
Парень, казалось, пребывал в шоке, так что Майк оттащил его к шлюзу. Из-под смотрового окошка шлема у него вытекала тоненькая струйка замороженного пара.
Майк втолкнул его в шлюз и захлопнул люк, а сам бросился на поиски последнего, самого маленького клаат'кса.
— Майк! — завопил Эдд. — Что ты делаешь?
— Один остался!
— Оглянись!
Майк обернулся и, ничего не увидев, повернулся обратно. Крошечная ручка сжала его перчатку. Летучая ящерица висела сзади на его ремне.
— Ну, пошли, малыш. Хотя ты и не мерзнешь, но лучше нам выбраться отсюда.
— Это произошло не по моей вине!
— Знаю, знаю, — сказал Лек. — Жаль только, что мы решили снимать.
Это не самая хорошая реклама.
Майк погладил теплые гладкие стены регенерационного контейнера. Тайла «отключилась» на несколько часов. Майк поднял голову и посмотрел на ее плавающее тело. Сегодня она выглядела хуже.
— Ладно, — сказал Лек, — какие повреждения?
— Краска сильно облупилась.
— Это не важно. Наверное, было похоже на взорвавшуюся бомбу?
Майк не ответил.
— Кто-нибудь пострадал?
— Нет. Хотя, впрочем, у оператора скафандр немного протекал. Так что, когда мы выбрались из шлюза в рубку управления, ему было нехорошо. Он даже набросился на одну из этих летучих ящериц. Но, знаешь, у них такие острые зубки...
— Спасибо за предупреждение.
Лек, казалось, был раздавлен. Майк снова попытался завести разговор об образах, которые клаат'ксы мысленно передали ему.
— В другой раз об этой монете, ладно? Майк замолчал. Лек не был расположен выслушивать теории о диверсии.
— Как там Тайла? — спросил Майк.
— Черт возьми, Майк, у тебя же есть глаза. Она похожа на сто фунтов гамбургеров, ей стало хуже. Майк взглянул на контейнер и отвел глаза. Да.
— Эти ожоги всегда выглядят хуже перед тем, как начинают заживать.
— Спасибо за ваше профессиональное мнение, доктор Мюррей. Сколько я вам должен?
Майк прислонился к контейнеру. Что тут сказать? У всех сегодня тяжелый день.
— Денек будет хуже некуда, это точно.
Видение, вызванное клаат'ксами, вставало в памяти каждый раз, как он закрывал покрасневшие глаза. Что теперь делать? Он убедился в том, что причиной аварии была диверсия. Но как, черт возьми, он сумеет доказать это? Нечего было и думать, чтобы идти в Бюро Расследований без всяких фактов на руках на основании только мысленного образа, вызванного стайкой инопланетных механиков. Что касается серебряной монеты из Трансильвании... все это было настолько не правдоподобно, что он просто боялся ее показывать. В самом деле, кто возьмется устраивать аварию корабля с помощью такой странной вещи? Майк оказался в тупике.
И тут он подумал о Джессе, человеке, который был рядом и все видел.
— Джесс подскажет, что делать.
Это подбодрило его на минуту. По крайней мере было ясно, с чего начинать. Сейчас он отправится прямо к Джессу и заставит его поработать над этой проблемой.
Но, намылив лицо в ванной, он вдруг обмер, вспомнив, что ему сегодня предстоит.
— О, нет...
— Ну как, готов? — спросил Эдд.
— Сегодня я ни к чему не готов.
То невинное развлечение, которое им предстояло, досталось вместе с арендованным кораблем, и пути назад не было. Майк заглянул в смотровой отсек, где техник с телестудии устанавливал свои софиты вокруг корабля, который только что покрасили в красно-голубой цвет, отчего он стал еще безобразнее.
Везунчик-телезритель! Какой сюрприз тебя сегодня ожидает! Майкл Мак-Алистер Мюррей, восходящая звезда среди стажеров, продемонстрирует профилактический запуск ядерного двигателя прямо тебе в нос. Встаньте, дети, встаньте в круг. Покажу вам пару штук.
— У меня это никогда не получится...
Когда Майк вернулся, одетый по форме, но ни к чему не готовый, он увидел, что оба шлюзовых люка в смотровой ангар распахнуты. «Что происходит?» — спросил он сам себя, проплывая через шлюз. Майк включил громкоговоритель на скафандре:
— Вы что, ребята, хотите, чтобы нас оштрафовали? Эдд повернул к нему свое красное лоснящееся лицо:
— Я пытаюсь объяснить им. — Фонарь шлема был поднят, на лбу блестели крупные капли пота.
— Эй вы, с камерой! Опустите фонарь шлема. Это смотровой отсек, а не ресторан, — крикнул Майк.
Парень буркнул что-то в ответ, но радио у него не было включено, и Майк не разобрал слов.
Кто-то похлопал Майка по плечу, и он обернулся. Боже правый, это была Зара Трева, репортер программы «Доброе утро, Питфол», хорошенькая блондинка, которая брала интервью у пилотов и членов команд на пите и собирала информацию о гоночных экипажах. В жизни она была гораздо миниатюрнее, чем он себе представлял.
У Тревы фонарь тоже был откинут. Да что там, на ней даже скафандра не было.
— Все в порядке, — крикнула она. Майк еле расслышал ее через задраенный шлем.
— Нет, не в порядке, — он заметил, как замигало освещение и увеличили громкость динамика. — Мы собираемся проводить испытания ядерного двигателя, полезем в машинный отсек, а согласно правилам все в ангаре при этом должны быть в скафандрах.
Она покачала головой и улыбнулась:
— Да все в порядке! Правда! Майк огляделся.
— Где Лек?
— Они с Эндрю пошли в госпиталь, — ответил Эдд.
— Сейчас? — Майк посмотрел на корабль. — А Дуайн внутри, да?
— Она на верфи со второй командой клаат'ксов, работает над «Скользким Котом».
— Так кто же здесь за все отвечает? Эдд пожал плечами:
— Думаю, что ты.
— Отлично, тогда давай выкинем отсюда этих людей.
— Но ты не можешь... Э-э, Лек хотел, чтобы... Эй, Майк, мы можем поговорить с глазу на глаз?
Эдд направился к нему. Майк оглянулся и увидел, что Зара Трева самодовольно улыбается.
Майк улыбнулся в ответ. Посмотрим, кто будет смеяться последним. Эдд подошел поближе и постучал по окошку Майка. Майк покачал головой и потащил коротышку к шлюзу. Он с корнем выдернул электрическую пружинку, с помощью которой можно было блокировать замки и держать оба люка раскрытыми.
Майк бросил быстрый взгляд в ангар, чтобы увидеть испуганное выражение на лице журналистки. Хорошо. После этого поднял фонарь.
— Послушай, Эдд, я знаю, что мы туда постоянно ходим без скафандров, и знаю, что они это тоже знают. Но если мы снимем кожух с труб реактора при работающей камере — нас распнут, будь спокоен. Для начала просто выкинут Лека со спидвея. Не думаю, что это окажется именно та реклама, о которой он думал, когда устраивал эту маленькую вечеринку.
— Они сами на этом настояли, Майк. Говорят, в скафандрах неудобно.
— Отлично. Вот пусть сидят в рубке управления и смотрят через стекло.
Но оператор должен опустить фонарь и задраить скафандр — иначе я наложу запрет на все мероприятие.
— Она на это никогда не согласится.
— Тем лучше для меня.
На самом деле Майк рассчитывал на то, что они разозлятся и уйдут. И тогда он спокойно разыщет Джесса и потолкует с ним о диверсии.
— Но Лек хотел этого. Майк рассмеялся.
— Тогда почему же его здесь нет?
Раздался стук. Зара Трева маячила у люка, жестами показывая, чтобы ее впустили. По всей видимости, она не умела открывать люк. Эдд нажал на кнопку и растерянно оглянулся на Майка, когда люк отказался открываться.
— Ах да.
Майк захлопнул внутренний люк. Через мгновение автоматическая цепь откликнулась на команду Эдда, и внешняя дверь распахнулась, чуть не сбив женщину с ног.
— Я думала, вы решили меня там запереть, — сказала она, врываясь в комнату.
Майк изобразил удивление:
— Вы же сказали, что все в порядке.
— Это ужасно!
— Что ж, в таком случае подождите, пока мы начнем простреливать пластины мотора, Зара. Вот тогда станет действительно ужасно.
— Хорошо, хорошо. Мы все сделаем, как ты скажешь. Майк улыбнулся.
— Я знал, что сделаете.
Полчаса спустя все были на своих местах, блондинка сидела в рубке управления, а оператор в задраенном скафандре бормотал что-то по открытому радиовещанию. Майк с Эддом экипировались по полной выкладке и захлопнули оба люка. Одни лишь клаат'ксы оставались без скафандров, но на них, очевидно, правила не распространялись.
Эдд сказал ему:
— У этих ребятишек такая броня под мехом, что они могут провисеть в вакууме целый час и даже не замерзнут. Если они вообще когда-нибудь мерзнут.
— Надеюсь, что так, — кивнул Майк. Он повернулся к камере. — Решим организационные вопросы. Вы меня слышите?
— Да, — сказала Зара Трева. — Начинайте, как только будете готовы.
Старайтесь рассказывать о том, что делаете, а я буду время от времени задавать вопросы, если мне что-то придет в голову. Потом мы смонтируем материал для новостей в конце заезда.
— Ну вот и ладушки.
Теперь ничего не оставалось, кроме как начать и кончить. Майк оказался в ловушке.
— Сколько раз тебе приходилось выполнять эту процедуру?
— Ну, раза два... или три.
Майк уставился на корабль, чувствуя подступающий к горлу комок. Он только однажды участвовал в диагностике двигателя на борту «Скользкого Кота», причем дело было в сборочном ангаре, и все внутренности корабля были как на ладони.
Этот же корабль, как раз наоборот, являлся для него полнейшей загадкой.
Майк повернулся к Эдду и включил внутреннюю связь, которая не передавалась по открытому вещанию:
— Помоги.
— А я все ждал, когда ты наконец проснешься.
— У меня голова была... другим занята.
— Просто вскрой корабль как обычно. Клаат'ксы знают, что делать.
Майк колебался. Почему Эддинггон так любезен? Не собирается ли он доложить обо всем этом как о вопиющей некомпетентности? И кто может поручиться, что не доложит?
Оператор спросил:
— Что-нибудь не так? Майк переключил частоты.
— Э-э... нет еще, — он указал оператору на окошко в противорадиационных щитах. — Если хотите снять поближе, можете подключиться к моим глазам.
Пока летучие ящерицы копошились вокруг кормовой части корабля, снимая панели, Майк забрался внутрь робота-манипулятора. Робот рывком выпрямился, его плоское металлическое лицо закачалось из стороны в сторону — это Майк проверял визуальные сенсоры.
— Видишь монитор? — спросил Эдд по технической связи. Майк кивнул. Боковым зрением он различил маленький компьютерный экран.
— Следи за информацией, — сказал Эдд, — я буду помогать тебе по мере возможности.
— Спасибо.
Майк направил робота за противорадиационные щиты, волоча за собой толстый шлейф черных кабелей. Один из клаат'ксов оторвался от общей работы и стал придерживать кабели, чтобы они ни за что не задели, пока Майк работает.
— А я думала, что все эти штуки с дистанционным управлением, удивилась Трева.
Майк-робот повернулся, вглядываясь через стекло рубки управления. Все вокруг казалось размытым, краски смазанными, изображение расплывалось в его видеоглазах.
— Мы пока не можем приобрести хорошего робота, — сказал он. — Этот взят с гонок каменного века.
Он повернулся к кораблю, шагнул вперед, и клаат'ксы, хлопая крыльями, разлетались с его пути.
— О'кей, — сказал он, — внешние панели сняты, и мы можем видеть... э-э... что можем видеть, Эдд?.. о, внутренние щиты. Естественно. Они очень тяжелые... тяжелые, да? — Ну, конечно, поэтому я буду пользоваться силовым съемником, чтобы снять их один за другим.
— А я полагала, что эти стальные роботы достаточно сильны, чтобы... опять удивилась Трева.
— Только не этот, — буркнул Майк.
Он просунул крюк съемника в укрепленную на щите петлю, обошел вокруг панели, орудуя встроенной пневматической отверткой, отворачивая болты, и поднял щит вверх.
— Один есть. Осталось еще... ээ... девять... на этой стороне.
— Ox, — вздохнула журналистка.
Майк нервно улыбнулся. Монтировать репортаж будет нелегко. Вынимая болты, он отбрасывал их в сторону, а клаат'ксы проворно ловили их прямо на лету своими крошечными перчатками и проверяли на износ. Каждый пятый или шестой болт подлежал замене; возможно, ящерицы не были бы столь щепетильны, если бы не внимание прессы. На Лека произведет впечатление счет за эту профилактику.
Наконец Майк сказал:
— О'кей, щиты сняты. Теперь — первый двигатель. Эти большие патрубки вот здесь — излучатели потоков заряженных частиц. По четыре на каждый двигатель, плюс расщепители и магнитные фокусирующие зеркала. Всего шестнадцать лучей, перекрещивающихся в пяти различных целевых зонах. Внизу, через плазменную камеру, вдоль стен, идет пучок нагревательных трубопроводов реактивного топлива. И наконец, в конце узла вы видите коллимирующие магниты и нагнетательные инжекторы.
— Не объяснишь ли, как работает этот двигатель, Майк?
— Э, ну, в качестве реактивного топлива мы используем криогенный дейтерий, который накачивается через выхлопные сопла, чтобы остудить их, и через электромагнитные кожухи для того, чтобы поддержать их сверхпроводимость. Когда дейтерий начинает кипеть, он отсасывается через трубки обогревателя и подается вниз в форсажную камеру, где смешивается с термоядерной плазмой, — он засмеялся. — По-моему, такие двигатели давным-давно устарели.
— И этот двигатель сжигает?..
— Бор и дейтерий, правильной — Водород.
— Ах, да. Водород соединяется с бором-одиннадцать, производя углерод-двенадцать. Мы берем крошечные стеклянные гранулы, наполненные гидридом бора, и облучаем потоком заряженных частиц, пока не достигается температура воспламенения, которая составляет около двух миллиардов градусов. Плазма попадает под воздействие магнитного поля, и мы направляем поток на зарядку сосудов, накачивающих лучеиспускатели. Это чистая реакция, и углерод-двенадцать стабилен.
— Никакой радиации?
— Никакой, мэм. Конечно, если в топливе есть примеси бора-десять, мы получаем на выходе углерод-одиннадцать с периодом полураспада около двадцати минут — распад позитронов бета.
— Не забудь о примесях в водороде.
— То есть?
— Ладно, Майк, давай дальше. Дейтерии в данной реакции — тоже примесь.
— Ну да, потому что... Если в гидриде присутствует дейтерий, среди продуктов реакции может получиться углерод-тринадцать. Он нестабилен, испускает пару нейтронов, а потом снова становится бором-одиннадцать. Естественно, эти-то быстрые нейтроны нас и беспокоят.
— Естественно.
Майк сделал паузу. Издевается она над ним, что ли?
— Итак, дальше, — медленно сказал он, — нам нужно вытащить оттуда трубки нагревателя.
— Зачем?
— Чтобы проверить их на наличие высокотемпературной коррозии, которая может загрязнить плазму. Первым делом мы ищем обесцвеченные пятна и прогоревшие места, а также заметные трещины и тому подобные вещи. Затем мы подводим сюда рентгеновский аппарат и просматриваем микротрещины.
— Это долгая процедура?
— Бесконечная.
— Боже мой, — пробормотала она.
Через некоторое время они добрались до магнитных охладительных насосов.
— Первый из восьми, — объявил Майк, наезжая на них. Голова у него уже гудела, каждое мельчайшее движение робота давалось с трудом.
— Нельзя ли побыстрее? — спросила Зара Трева.
— Нет. Можно только помедленнее.
Он оглянулся и увидел смеющегося Эдда. Журналистка умолкла, но у Майка уже не было сил улыбнуться. Ему хотелось пойти куда-нибудь и прилечь. Даже в низкогравитационном поле он чувствовал полное изнеможение.
— Каждый насос разбирается, подшипники и шпиндели смазываются, уплотнители заменяются. Затем мы прогоняем их в режиме ста пятидесяти процентов максимальной скорости.
— Потрясающе, — простонала Зара.
Десять минут спустя дело приобрело гораздо более интересный оборот. Одна из летучих ящериц уронила автоматическую отвертку поперек контактов на вентиле топливного бака — и бак выпустил такую солидную дозу остаточного дейтерия, что язык пламени метнулся через весь ангар. Несколько секунд Майк слышал только вопль оператора и видел лишь пару летучих ящериц, которые, сцепившись, крутились в поле зрения робота. Потом по всему ангару расцвели десятки маленьких костров, заполняя помещение дымом, в баке билось невидимое пламя, грозя вырваться через отверстие, а трубки нагревателя дрожали от перегрева. Майк повернулся и ударил по аварийной кнопке, которая отключала гравитационное поле и воздушную завесу. Когда кислород вытек из ангара в вакуум Питфола, огонь мгновенно потух, лишь в сторону туманных огней Уоллтауна поплыл легкий дымок.
— Быстро в шлюз! — закричал он, вырвавшись из оболочки робота.
Неуклюже передвигаясь в своем раздувшемся скафандре, он нажал кнопку громкоговорителя и закричал на летучих ящериц, но тут же вспомнил, что они не могут услышать его во внезапно возникшем вакууме. А времени заполнить ангар кислородом не было.
Он увидел, как три клаат'кса ухватились друг за друга и переплелись хвостами, взъерошив мех, словно рассерженные дикобразы. Глаза, уши и ноздри их были плотно закрыты.
— Ну же! — бормотал Майк, устремляясь в их сторону. Он схватил зверьков в охапку и запустил в сторону шлюза, который был уже предусмотрительно раскрыт Эддом. Еще двух ящериц он отыскал в машинном отсеке, где они пытались укрыться, и тоже перебросил их Эдду. Еще один, еще.
Майк обшаривал глазами помещение. Внезапно он почувствовал, что бессознательно задерживает дыхание, и заставил себя наполнить легкие кислородом и расслабиться.
Тут в поле его зрения попал оператор, медленно опускавшийся на пол, и уплывающая камера.
— Что такое? — закричал Майк. Он включил переговорник. — Эй, ты!
Быстро в шлюз!
Оператор вяло открыл глаза, взгляд у него был бессмысленный. Майк наклонился и схватил его.
— Быстро!
Парень, казалось, пребывал в шоке, так что Майк оттащил его к шлюзу. Из-под смотрового окошка шлема у него вытекала тоненькая струйка замороженного пара.
Майк втолкнул его в шлюз и захлопнул люк, а сам бросился на поиски последнего, самого маленького клаат'кса.
— Майк! — завопил Эдд. — Что ты делаешь?
— Один остался!
— Оглянись!
Майк обернулся и, ничего не увидев, повернулся обратно. Крошечная ручка сжала его перчатку. Летучая ящерица висела сзади на его ремне.
— Ну, пошли, малыш. Хотя ты и не мерзнешь, но лучше нам выбраться отсюда.
— Это произошло не по моей вине!
— Знаю, знаю, — сказал Лек. — Жаль только, что мы решили снимать.
Это не самая хорошая реклама.
Майк погладил теплые гладкие стены регенерационного контейнера. Тайла «отключилась» на несколько часов. Майк поднял голову и посмотрел на ее плавающее тело. Сегодня она выглядела хуже.
— Ладно, — сказал Лек, — какие повреждения?
— Краска сильно облупилась.
— Это не важно. Наверное, было похоже на взорвавшуюся бомбу?
Майк не ответил.
— Кто-нибудь пострадал?
— Нет. Хотя, впрочем, у оператора скафандр немного протекал. Так что, когда мы выбрались из шлюза в рубку управления, ему было нехорошо. Он даже набросился на одну из этих летучих ящериц. Но, знаешь, у них такие острые зубки...
— Спасибо за предупреждение.
Лек, казалось, был раздавлен. Майк снова попытался завести разговор об образах, которые клаат'ксы мысленно передали ему.
— В другой раз об этой монете, ладно? Майк замолчал. Лек не был расположен выслушивать теории о диверсии.
— Как там Тайла? — спросил Майк.
— Черт возьми, Майк, у тебя же есть глаза. Она похожа на сто фунтов гамбургеров, ей стало хуже. Майк взглянул на контейнер и отвел глаза. Да.
— Эти ожоги всегда выглядят хуже перед тем, как начинают заживать.
— Спасибо за ваше профессиональное мнение, доктор Мюррей. Сколько я вам должен?
Майк прислонился к контейнеру. Что тут сказать? У всех сегодня тяжелый день.
Глава 8
Майк находился на корабле один, он откинулся в пилотском кресле и наблюдал, как распахиваются стальные двери шлюза. Генератор воздуха опять был отключен, но предполагалось, что к моменту окончания гонки его включат. Майк надеялся на это.
Вдоль всей изогнутой линии пит-ринга распахивались другие двери одни из них разъезжались, другие разгибались, словно распускающиеся бутоны, третьи просто таяли, чтобы потом возникнуть вновь в результате какого-то таинственного процесса. Гоночный Комитет решил, что каждый может изощряться с этими чертовыми дверьми настолько, насколько позволяют финансы.
Майк осмотрел поле. К старту готовились семнадцать гоночных кораблей, два из них прежде не участвовали в заездах. Это были гибриды класса А — одиночки с ограниченным запасом топлива, только для стажеров. Лететь предстояло по недавно подготовленной пятой трассе. Майк еще раз просмотрел список. Нет, Дувр Белл не участвует. Ну что ж.
Возможно, это слишком мелкая гонка, чтобы из-за нее беспокоиться. Майк задраил отсек, получил подтверждение от Эндрю из рубки управления и направил корабль в сторону ленты, которая опоясывала Питфол по экватору.
Контроль движения запросил у экипажей сигналы о готовности. Майк разрешил Эндрю подать сигнал и вывел корабль за пределы километровой зоны безопасности.
Раздалась команда: «Пилоты, проверьте двигатели». Майк произвел выхлоп через главный реактивный двигатель, задействовав десять процентов мощности, и сбросил газ, погасив скорость маневровыми двигателями. Все, казалось, шло прекрасно, но вдруг на компьютере двигателя появились новые данные, в последнюю минуту потребовалась наладка.
— Что, Дуайн?
— Сейчас подрегулируем немного уровень поступления горючего. Не стоит беспокоиться.
— Надеюсь, что не стоит.
— Загорелся желтый свет, — поступило объявление Контроля Движения.
— И без вас вижу, ребята, — пробормотал Майк. Он почему-то чудовищно волновался сегодня. С того злополучного испытания двигателя, окончившегося пожаром, он чувствовал себя так, словно его сглазили. Майк огляделся вокруг, увидел над головой клочки обгоревшей изоляции. Нет, не пожар довел его до такого состояния. Его мучила возможность новой диверсии — образ, отпечатанный в его мозгу усилиями клаат'ксов. Он завладел всеми его мыслями.
Контроль Движения объявил: «Пилотам выдвинуться на девять километров».
Вдоль всей изогнутой линии пит-ринга распахивались другие двери одни из них разъезжались, другие разгибались, словно распускающиеся бутоны, третьи просто таяли, чтобы потом возникнуть вновь в результате какого-то таинственного процесса. Гоночный Комитет решил, что каждый может изощряться с этими чертовыми дверьми настолько, насколько позволяют финансы.
Майк осмотрел поле. К старту готовились семнадцать гоночных кораблей, два из них прежде не участвовали в заездах. Это были гибриды класса А — одиночки с ограниченным запасом топлива, только для стажеров. Лететь предстояло по недавно подготовленной пятой трассе. Майк еще раз просмотрел список. Нет, Дувр Белл не участвует. Ну что ж.
Возможно, это слишком мелкая гонка, чтобы из-за нее беспокоиться. Майк задраил отсек, получил подтверждение от Эндрю из рубки управления и направил корабль в сторону ленты, которая опоясывала Питфол по экватору.
Контроль движения запросил у экипажей сигналы о готовности. Майк разрешил Эндрю подать сигнал и вывел корабль за пределы километровой зоны безопасности.
Раздалась команда: «Пилоты, проверьте двигатели». Майк произвел выхлоп через главный реактивный двигатель, задействовав десять процентов мощности, и сбросил газ, погасив скорость маневровыми двигателями. Все, казалось, шло прекрасно, но вдруг на компьютере двигателя появились новые данные, в последнюю минуту потребовалась наладка.
— Что, Дуайн?
— Сейчас подрегулируем немного уровень поступления горючего. Не стоит беспокоиться.
— Надеюсь, что не стоит.
— Загорелся желтый свет, — поступило объявление Контроля Движения.
— И без вас вижу, ребята, — пробормотал Майк. Он почему-то чудовищно волновался сегодня. С того злополучного испытания двигателя, окончившегося пожаром, он чувствовал себя так, словно его сглазили. Майк огляделся вокруг, увидел над головой клочки обгоревшей изоляции. Нет, не пожар довел его до такого состояния. Его мучила возможность новой диверсии — образ, отпечатанный в его мозгу усилиями клаат'ксов. Он завладел всеми его мыслями.
Контроль Движения объявил: «Пилотам выдвинуться на девять километров».