Уэйс Маргарет. Час близнецов (Трилогия легенд - 1)

   - Я тоже, - перебил его Карамон. - Можешь об этом забыть, гном. Прежде мне приходилось убивать людей, но тогда речь шла о моей жизни. Либо я достану врага, либо он прикончит меня - иного выхода не было. Однако убивать мне никогда не нравилось. Тем более, я не собираюсь этого делать ради чьего-то развлечения!
   Он сказал это с таким вызовом, что Рааг вопросительно покосился на гнома и слегка приподнял свою дубинку. Его желтое, покрытое бородавками лицо озарилось жестокой улыбкой. Арак удостоил великана мрачным взглядом и покачал головой.
   Тас посмотрел на Карамона с уважением.
   - Об этом я не подумал, - признался он. - Пожалуй, ты прав. - Тут кендер повернулся к гному: - Мне очень жаль, Арак, но мы не можем драться на арене.
   Гном хрипло рассмеялся:
   - Вы будете драться. Знаете почему? Потому что для вас это единственная возможность избавиться от ошейников.
   Карамон упрямо покачал головой:
   - Я не стану убивать... Арак фыркнул.
   - Откуда вы такие взялись? - презрительно проворчал он. - Со дна Сирриона, что ли? Или у вас в Утехе сплошь все тупые? На арене больше не сражаются насмерть. - Глаза гнома мечтательно затуманились. - Те дни, к сожалению, давно миновали. Нынешние Игры - сплошное надувательство.
   - Надувательство? - переспросил Тас.
   Карамон молча посмотрел на гнома - он не верна ни одному его слову.
   - Вот уже десять лет на арене не дерутся по-настоящему, - заверил их гном. - Все началось с эльфов... - Арак презрительно сплюнул. - Десять лет назад жрецы-эльфы, да будут они прокляты и низвергнутся в Бездну, где им самое место, убедили Короля-Жреца в том, что Игры нужно запретить. Они назвали их "варварством"! Варварство, ха?
   Ухмылка на лице гнома превратилась в свирепый оскал.
   - Все великие гладиаторы уехали, - продолжил гном, сожалея о былых славных деньках. - Уехал Данарк Хоб-гоблин, самый свирепый воин, с каким я когда-либо встречался. Уехал Джозеф Одноглазый. Помнишь его, Рааг? - Великан-людоед печально кивнул. - Старина Джозеф утверждал, что принадлежит к Соламнийским Рыцарям, поэтому всегда сражался в полных боевых доспехах. Все уехали, кроме Раага и меня. - В холодных глазах гнома сверкнул огонек. - Нам некуда было идти. К тому же меня не оставляла надежда, что Играм еще не конец. Еще нет.
   Арак и Рааг остались в Истаре. Они жили на покинутом стадионе и превратились в добровольных смотрителей и сторожей. Их можно было увидеть там каждый день: Раага с метлой в руках, подметавшего проходы между скамьями, и гнома, заботливо ухаживавшего за машинами в Яме Смерти, чтобы они все время пребывали в рабочем состоянии. На бородатом, изуродованном лице Арака иногда мелькала загадочная улыбка, но почти никто этого не замечал.
   Арак оказался прав. Не прошло и нескольких месяцев со времени запрета Игр, как вдруг жрецы начали замечать, что их некогда спокойный и мирный город перестал быть таковым. В тавернах и пивных все чаще вспыхивали драки, на улицах и площадях разыгрывались целые побоища, а однажды вспыхнул настоящий мятеж. Вскоре поступили первые сообщения о том, что Игры ушли в подполье (в буквальном смысле слова) и теперь проводятся в обширных карстовых пещерах за городской чертой. Было обнаружено несколько изрубленных мертвых тел, что подтверждало эти сообщения. В конце концов группа родовитой знати, состоящая как из эльфов, так и из людей, обратилась к Королю-Жрецу с просьбой возобновить Игры.
   "Как вулкану необходимо извержение, дабы выпустить наружу пар и ядовитые газы, - сказал эльф - глава посланцев, - так и человеческая раса находит в Играх отдушину, при помощи которой дает выход своим самым грубым инстинктам".
   И хотя эта краткая речь отнюдь не способствовала развитию добросердечия и приязни в отношениях между эльфами и людьми, последние тем не менее не могли не признать, что в словах этих сокрыта доля правды. Король-Жрец поначалу и слышать об этом не хотел. Он не терпел жестокости во всех ее проявлениях. Жизнь считалась священным даром богов, и никто не был вправе отнять ее, тем более отнять ради забавы, ради потребы кровожадной толпы.
   - Это я подсказал им выход, - самодовольно заявил Арак. - Они даже не хотели впустить меня в свой .распрекрасный Храм, однако еще никому не удалось не пустить Раага туда, куда ему захотелось пойти. Так что им пришлось меня выслушать. "Разрешите Игры, - сказал я им, и они повернули ко мне свои длиннющие носы. - Убивать никого не надо, во всяком случае - взаправду. Все вы видели, как уличные артисты разыгрывают сценки из жизни Хумы. Помните, как рыцарь падает с коня весь в крови, как он стонет и бьется головой о землю, а через пять минут встает как ни в чем не бывало и идет в таверну пить свое пиво?" В свое время я тоже подрабатывал этим искусством, и... "Да вот, взгляните сами, - сказал я им. - Подойди сюда, Рааг!" Рааг подходит ко мне со своей дурацкой улыбкой. "Дай сюда свой меч", - говорю я ему. Рааг протягивает мне клинок, и, прежде чем эти неженки успели вмешаться, я вонзил меч ему в брюхо. Да, это надо было видеть! Рааг завопил, словно его и вправду режут, кровь хлестала у него из брюха, изо рта и даже из ушей, он катался по полу и выл, да и я все руки и бороду залил кровью.
   - Жаль, вы не слышали, как заверещали жрецы! - закатив глаза, мечтательно продолжил гном. - Они разве что на пол не попадали! Но прежде, чем они успели позвать стражу, я пнул старину Раага под ребро и говорю:
   "Поднимайся". Рааг как ни в чем не бывало сел на пол и лыбится. Тут они вообще заверещали, что твой птичий рынок... "Замечательно! Как это сделано? Это может быть ВЫХОДОМ из положения!" - Гном умело передразнил высокие голоса эльфов.
   - Так как же ты это сделал? - с живостью полюбопытствовал Тас.
   Гном пожал плечами:
   - Очень просто. Ведро цыплячьей крови и особый меч, у которого клинок проваливается в рукоятку. Так я и объяснил эльфам. Кроме того, гладиаторов легко научить притворяться, будто они ранены. Даже если такое тупое бревно, как Рааг, научился этому с третьего раза...
   Тас посмотрел на великана, но Рааг с обожанием улыбался гному.
   - Вскоре и сами жрецы стали ходить на наши Игры. Даже Король-Жрец однажды посетил арену, и ему так понравилось, - гном горделиво расправил плечи, - что он сделал меня Мастером. Теперь мой титул так и звучит - Мастер Игр.
   - Я не совсем понимаю, - сказал Карамон. - Выходит, люди платят за то, чтобы их надували? Неужели никто не догадывается?
   - Конечно, догадываются, - засмеялся гном. - Мы и не думали делать никакого секрета. Зато теперь это самое популярное зрелище на Кринне. Чтобы увидеть Игры, люди приезжают в Истар за сотни миль. Сюда заявляются даже эльфы - самая ихняя знать. Ну вот мы и пришли...
   Арак остановился возле огромного стадиона и с гордостью посмотрел на него.
   Стадион был выстроен из камня несколько столетий назад. Для чего - теперь уже никто не помнил. В дни, когда на арене устраивались игрища, его каменные стены украшались разноцветными полотнищами, а трибуны до отказа заполнялись зрителями. Сегодня, однако, боев не было - ближайшие были объявлены лишь на конец лета, - и огромное каменное строение выглядело унылым и серым. Его украшали лишь фрески на стенах, изображавшие самые значительные события из истории этого древнего состязания. У ворот томилась от безделья стайка ребятишек, которые пришли сюда в надежде увидеть кого-нибудь из своих кумиров. Арак свирепо рявкнул на них и жестом приказал Раагу отворить массивные деревянные двери.
   - Ты хочешь сказать, что здесь никого не убивают? - оглядывая арену с изображенными на ней батальными сценами, настойчиво поинтересовался Карамон.
   Тас заметил, как странно гном посмотрел на Карамона. На изуродованном шрамами лице проступила неумолимая жестокость. При этом он словно что-то подсчитывал в уме. Кустистые брови опустились на глаза, и в зрачках сверкнул хищный огонь.
   Ничего этого Карамон не видел, он был увлечен кровавыми картинами на стене. Тас кашлянул, и его друг резко обернулся через плечо, однако лицо гнома успело измениться.
   - Никого, - ухмыльнулся Арак, похлопав Карамона по руке. - Никого...
   Глава 6
   Великан привел Карамона и Тассельхофа в просторную комнату. Она была полна народа, и это изрядно смутило Карамона.
   - Новичок, - буркнул Рааг, небрежно указывая на Карамона желтым пальцем.
   Так состоялось его зачисление в школу. На людях Карамон с особой остротой ощутил сковавший его шею железный "воротник" и вспыхнул. Он не привык чувствовать себя чьей-то собственностью. Опустив глаза, Карамон рассматривал деревянный, щедро посыпанный соломой пол. Когда в ответ на представление Раага раздался приглушенный гул голосов, он поднял голову и сразу понял, что находится в столовой. За длинным столом небольшими группами разместились два или три десятка человек, принадлежащих к самым разным племенам и народам. Все были поглощены едой.
   Кое-кто поглядывал на Карамона с любопытством, но большинство не обратило на него никакого внимания. Карамон замялся, не зная, что делать дальше, но Рааг решил эту проблему за него. Опустив ладонь на плечо воина, он грубо толкнул его к столу. Карамон споткнулся и, едва не упав, с трудом устоял на ногах. Тем не менее он пребольно ударился бедром о столешницу. Карамон обернулся и гневно посмотрел на великана. Рааг, ничуть не скрывая усмешки, поигрывал мускулами.
   "Он нарочно меня заводит", - понял Карамон. Он не раз видел такую усмешку в тавернах, когда кто-нибудь пытался втравить его в драку. К счастью, он понимал, что против великана ему не выстоять. Несмотря на свой рост в шесть с половиной футов, Карамон не доставал Раагу даже до плеча, а огромная ладонь великана без труда могла охватить его отнюдь не тонкую шею.
   Карамон потупился и, потирая ушибленное место, опустился на длинную деревянную скамью.
   Великан обвел злым и одновременно насмешливым взглядом всех сидящих за столом. Гладиаторы, пожимая плечами и разочарованно ворча, вернулись к еде. С дальне-то конца стола, где разместилась группа минотавров, донесся Смех. Рааг угрюмо ухмыльнулся и вышел.
   Чувствуя, что щеки его все еще пылают от унижения и стыда, Карамон постарался вести себя так, чтобы о нем поскорее забыли. Он втянул голову в плечи и затих, недвижимый. Напротив за столом кто-то сидел, но Карамон не решался встретиться с кем-либо взглядом. Тас же, наоборот, почувствовал себя в своей тарелке. Вскарабкавшись на скамью, он уселся рядом с другом и с интересом уставился через стол на соседа.
   - Меня зовут Тассельхоф Непоседа, - протягивая руку огромному темнокожему человеку в железном ошейнике, представился он. - Я тоже новичок, - добавил кендер, чувствуя себя уязвленным тем, что Рааг не счел нужным представить и его.
   Чернокожий атлет поднял голову, бросил на него оценивающий взгляд и, не обращая внимания на протянутую руку, посмотрел на Карамона:
   - Вы - партнеры?
   - Да. - Карамон обрадовался тому, что сосед не придал значения инциденту с Раагом.
   В ноздри ему внезапно ударил запах пищи, и Карамон сглотнул слюну. Взглянув на тарелку чернокожего с жареной олениной, картофелем и толстым куском хлеба, он завистливо вздохнул.
   - Похоже, здесь нас будут неплохо кормить. Это уже кое-что.
   Чернокожий гигант покосился на выпяченное брюхо Карамона и обменялся насмешливым взглядом с высокой, удивительно красивой женщиной, сидевшей на скамье рядом с ним. Ее тарелка также была полна еды. Увидев женщину, Карамон на время позабыл муки голода. Он даже попытался привстать и поклониться.
   - Твой покорный слуга, госпожа... - начал он.
   - Сядь, болван стоеросовый! - сердито прикрикнула на него женщина. - Ты что, хочешь, чтобы все надо мной потешались?!
   Действительно, несколько человек прыснули в тарелки. Женщина резко повернулась в их сторону, и рука ее метнулась к поясу, за которым был заткнут кинжал. Под ее тяжелым пылающим взглядом смешки затихли. Женщина выдержала паузу и, убедившись, что насмешники усмирены, вернулась к оленине с картошкой.
   - Прошу прощения, - пробормотал Карамон и снова покраснел, - я не хотел...
   - Забудь, - ответила женщина гортанным голосом. Акцент ее был весьма странен, так что Карамон никак не мог понять, откуда она родом. Судя по всему, она принадлежала к человеческой расе, но ее манера говорить - еще более необычная, чем у минотавров, - а также цвет волос, доселе невиданный, тусклый, зелено-серый, резко отличали ее от представителей тех племен и народов, с которыми Карамону когда-либо доводилось встречаться. Волосы свои, длинные и прямые, женщина носила заплетенными в пущенную по спине косу.
   - Раз ты новичок, то на первый раз это сойдет тебе с рук. Скоро ты сам поймешь, что не должен относиться ко мне иначе, чем к остальным, ни на арене, ни вне ее. Понятно?
   - На арене? - удивился Карамон. - Так ты тоже боец?
   - Да, и один из лучших, - ухмыляясь, прибавил чернокожий. - Кстати, я Перагас из Северного Эргота, а она - Киири из Сайрина...
   - Из Сайрина! Это из-за моря? - с восторгом воскликнул Тас. - Одна из тех женщин, что умеют менять форму и...
   Киири посмотрела на кендера с такой яростью, что он моргнул и оборвал себя на полуслове. Затем взгляд женщины обратился на Карамона.
   - Ты тоже считаешь это смешным, раб? - спросила она, разглядывая на Карамоне новенький ошейник.
   Тот прикрыл горло ладонью и покраснел. Киири коротко усмехнулась, но Перагас посмотрел на Карамона с сочувствием.
   - Со временем ты привыкнешь, - пожимая плечами? заверил он.
   - Я никогда к нему не привыкну! - горячо возразил Карамон, сжимая свой огромный кулак;
   Теперь и Киири посмотрела на него с вниманием.
   - Привыкнешь, - тихо сказала она. - Иначе твое сердце разорвется, и ты умрешь.
   Она была так прекрасна, и столь горделива была ее осанка, что Карамону показалось, будто свой собственный ошейник она носит, словно золотое ожерелье. Он хотел что-то ответить, но тут рядом появился какой-то тучный здоровяк в засаленном белом фартуке и поставил на стол перед кендером тарелку с едой.
   - Спасибо, - вежливо сказал Тассельхоф.
   - Не думай, что тебя будут тут обслуживать, - проворчал толстяк. - В следующий раз пойдешь за своей тарелкой сам, как и все.
   С этими словами он бросил на стол деревянный кружок.
   - Это твой продовольственный жетон. Ты должен каждый раз показывать его, иначе останешься без пайки. А это тебе...
   Он бросил такой же деревянный кружок перед Карамоном.
   - А где моя еда? - спросил Карамон, пряча деревяшку в карман.
   Повар поставил перед ним глубокую миску и повернулся, чтобы уйти.
   - Что это? - Карамон заглянул на дно посудины. Тас сунул нос в его миску.
   - Куриный бульон, - быстро определил он.
   - Я знаю, что это такое, - сказал Карамон. - Я только хотел узнать, не шутка ли это? Если шутка, то несмешная.
   И он ухмыльнулся, глядя на Киири и Перагаса, которые в свою очередь ответили ему насмешливыми взглядами. Вслед за этим Карамон развернулся на скамейке и, проворно схватив повара за руку, рывком заставил его вернуться.
   - Ну-ка унеси эти помои и дай мне нормальной еды! С быстротой, какую трудно было ожидать от его тучного тела, повар завернул руку Карамона за спину и, ухватив его сзади за волосы, окунул лицом в миску с бульоном.
   - Жри и будь доволен, - процедил он сквозь зубы. - Бульон - это все, на что ты можешь рассчитывать в ближайшие месяц-полтора.
   Тас оторвался от тарелки, и щеки его слегка порозовели. Он заметил, что все выжидательно смотрят на Карамона, уверенные, что на этот раз драки не миновать.
   Лицо Карамона, выкупанное в супе, было мертвенно бледно. Лишь на скулах выступили красные пятна да глаза сверкнули опасным огнем.
   Повар был самоуверен и смотрел на противника с вызовом.
   Тас ожидал, что Карамон вот-вот размажет наглеца по полу. Кулаки гиганта сжались с такою силой, что побелели костяшки пальцев. Наконец Карамон поднял руку и... принялся вытирать лицо тыльной стороной ладони.
   Повар презрительно фыркнул и вразвалочку пошел прочь.
   Тас не верил своим глазам. Это был не тот Карамон, которого он когда-то знал. Кендер хорошо помнил, как его большой друг голыми руками убил двух драконидов, шмякнув их головами друг об друга, а однажды, когда пятнадцать бродяг вздумали ограбить его на дороге, Карамон оставил их всех лежать в придорожной канаве с повреждениями различной тяжести. Искоса глянув на своего товарища, Тас проглотил резкие слова, которые готовы были сорваться с его языка, и снова занялся ужином, хотя на сердце у него было тяжело.
   Карамон ел медленно, равнодушно, и не чувствуя вкуса, глотая бульон ложку за ложкой. Тас заметил, что женщина и чернокожий Перагас обменялись взглядами, и испугался, что они станут смеяться над Карамоном. Кендер видел, что Киири хочет что-то сказать, однако, глянув на входную дверь, она передумала. Тас посмотрел на дверь и увидел Гаага в сопровождении двух крепких мужчин.
   Все трое остановились за спиной Карамона. Рааг хлопнул его по плечу,
   Карамон медленно обернулся.
   - Ну? - спросил он настолько глухо и невыразительно, что Тас даже не узнал его голоса.
   - Пойдем, - коротко приказал Рааг.
   - Я еще не поел... - отозвался Карамон, но спутники великана схватили его за руки и выволокли из-за стола еще до того, как он успел закончить фразу.
   В этот момент в нем на мгновение проснулся прежний Карамон, во всяком случае так показалось Тассельхофу. Лицо Карамона почернело от прилившей крови, и он попытался двинуть кулаком одного из противников, однако Тот легко уклонился от удара. Его товарищ с силой пнул Карамона ногой в живот, и гигант со стоном упал на четвереньки. Его рывком поставили на ноги, и Карамон, низко опустив голову, позволил поволочь себя к выходу.
   - Погодите! Куда?.. - Тас вскочил из-за стола, но тут почувствовал на своем плече чью-то сильную руку.
   Киири покачала головой, словно советуя ему поостеречься, и кендер подчинился.
   - Что они хотят с ним сделать? - спросил он. Киири пожала плечами.
   - Заканчивай с едой, - сурово сказала она. Тас отложил вилку.
   - Я не голоден, - пробормотал он, вспоминая странный, полный жестокости взгляд Арака, которым гном наградил Карамона у ворот.
   Чернокожий Перагас дружелюбно улыбнулся кендеру.
   - Идем, я покажу тебе твою комнату, - вставая и протягивая руку Тасу, сказал он. - Все мы прошли через это в свой первый день. С твоим другом все будет в порядке, дай только срок.
   Киири громко фыркнула и отодвинула от себя тарелку.
   Тас одиноко лежал в комнате, в которой, как ему обещали, он будет жить вместе с Карамоном. Комната была совсем небольшой; расположенная под ареной, она походила больше на тюремную камеру, нежели на жилое помещение, но Киири сказала, что все гладиаторы живут в таких.
   - Здесь чисто и тепло, - пояснила она. - В этом мире найдется не слишком много людей, кто может сказать то же самое о своем ночлеге. Кроме того, если мы будем жить в роскоши, то очень скоро раскиснем.
   Разглядывая голые каменные стены, кендер подумал, что здесь эта опасность им действительно не грозит. Пол в комнате был устлан свежей соломой, на столе стоял кувшин с водой и таз для умывания, а у стены примостились два сундучка, в которых жильцы должны были хранить свое имущество. Единственное окно под самым потолком находилось чуть выше уровня земли, и сквозь него в комнату проникал луч солнечного света. Лежа на жестком дощатом топчане, Тас следил за тем, как солнечный зайчик медленно ползет по комнате. В других обстоятельствах кендер непременно отправился бы на разведку, но сейчас ему казалось, что он не получит от своей вылазки никакого удовольствия до тех пор, пока не узнает, что сделали с Карамоном. Полоса света на полу становилась все длиннее и длиннее. Дверь в комнату внезапно отворилась, отчего Тас даже подпрыгнул, однако это оказался всего лишь один из рабов, который бросил на пол охапку каких-то тряпок и быстро ушел. Тас тут же принялся исследовать тряпки, и сердце его упало. Это была одежда Карамона!
   В тревоге кендер внимательно осмотрел ее, боясь обнаружить пятна крови, но ничего подозрительного так и не нашел. Одежда была в полном порядке. Затем он нащупал что-то твердое во внутреннем, потайном кармашке рубахи.
   Тас ловко вытащил спрятанный предмет, и сердце его отчаянно забилось. Это была волшебная вещь Пар-Салиана! "Просто удивительно, как ее не нашли раньше", - задумался он, рассматривая украшенный драгоценными камнями предмет. "А что удивительного? - напомнил он себе. - Это же магическое устройство". Сейчас оно напоминало яйцо, но кендер своими глазами видел, как Пар-Салиан превратил его в яйцо из чего-то такого, что формой и размерами походило скорее на скипетр. Несомненно, этот предмет обладал способностью прятаться от посторонних, и его невозможно было обнаружить, если он не хотел, чтобы его обнаружили.
   Ощупывая его, вертя в руках и любуясь тем, как солнце играет в гранях драгоценных камней, Тас с вожделением вздохнул. Это была самая прекрасная, самая изящная и самая дорогая вещь, какую он когда-либо держал в своих руках. В его сердце разгорелась жестокая борьба: он отчаянно желал обладать этим устройством. Повинуясь инстинкту, руки его уже намеревались засунуть драгоценную вещицу в один из кошельков, когда кендер вдруг опомнился.
   "Тассельхоф Непоседа! - сказал строгий голос, который был подозрительно похож на голос Флинта. - Ты сунул свой нос в серьезное дело. Это не просто украшение, это ключ от двери, через которую можно вернуться домой. Сам Пар-Салиан, великий Пар-Салиан, отдал его Карамону, и теперь он принадлежит только ему. У тебя нет на него никаких прав!"
   Тас задрожал. Еще ни разу в жизни его не посещали подобные мысли, и от этого ему было немного жутковато. С сомнением он снова оглядел магическое устройство. Возможно, именно оно вложило ему в голову эти странные мысли, и он рассудил, что лучше всего от них избавиться. Торопливо, но бережно он спрятал вещицу в сундучок Карамона и, в качестве дополнительной меры предосторожности, запер сундучок на ключ, а ключ положил в карман Карамоновой одежды. Чувствуя себя еще более несчастным, он вернулся на кровать и предался невеселым размышлениям.
   Солнечный свет уже почти погас, когда кендер услышал в коридоре какой-то шум, и дверь в комнату распахнулась от сильного пинка снаружи.
   - Карамон! - соскакивая на пол, в страхе воскликнул кендер.
   Двое рабов втащили Карамона в комнату и без церемоний забросили его обмякшее тело на топчан. Затем они ушли, захлопнув за собою дверь, и Тас бросился к другу. Гигант застонал.
   - Карамон! - прошептал Тас. Он схватил со стола кувшин с водой и, плеснув немного холодной воды в Тазик, вернулся к кровати друга.
   - Что они с тобой сделали? - пробормотал кендер, смачивая губы Карамона водой.
   Карамон снова застонал и слегка пошевелил головой. Тас быстро осмотрел его тело. Никаких ран он не заметил: не было ни крови, ни опухолей, ни кровоподтеков, ни багровых ссадин - следов кнута. Тем не менее ему было очевидно, что Карамона пытали: тот страдал от боли, все тело его было покрыто испариной, а глаза закатились. Даже сейчас мышцы Карамона время от времени судорожно напрягались, а с губ срывался стон.
   - Тебя пытали решеткой? - снова спросил Тас. - Может быть, колесо? Или тиски?
   Понаслышке он знал, что эти орудия пытки не оставляют на теле следов.
   Карамон пробормотал какое-то слово.
   - Что? - Тас наклонился ближе и плеснул ему на лицо воды. - Как ты сказал? Я не расслышал. Гими... что? - Он нахмурил брови. - Никогда не слышал о такой пытке, - пробормотал он себе под нос. - Интересно, что это такое?
   Карамон повторил загадочное слово и застонал еще громче.
   - Гимнастика! - радостно воскликнул кендер и тут же уронил таз с водой на пол. - Но это же не пытка! Карамон снова застонал.
   - Это физические упражнения, тупица! - завопил Тас. - Ты хочешь сказать, что, пока я тут с ума сходил от беспокойства, воображал всякие кошмарные вещи, ты спокойненько упражнялся?!
   Карамону едва хватило сил, чтобы Приподняться на койке. Подняв руку, он схватил кендера за воротник и подтянул поближе к себе, чтобы заглянуть в глаза,
   - Однажды меня захватили гоблины, - хриплым шепотом сказал он. - Они привязали меня к дереву и всю ночь пытали. Тогда я был ранен драконидами в Кзак Цароте. В темницах Владычицы Тьмы меня кусали за ноги драконьи детеныши, но я готов поклясться, что за всю свою жизнь не испытывал мук страшнее, чем сейчас! Оставь меня в покое, Тас, и дай мне умереть с миром.
   Карамон снова застонал и уронил руку на кровать. Глаза его закрылись, и Тас, пряча улыбку, вернулся на свою лежанку.
   "Он думает, что ему больно! - думал кендер. - Посмотрим, что он скажет утром!"
   Лето в Истаре подходило к концу. Приближалась осень, одна из самых красивых даже на памяти старожилов. Тренировки Карамона продолжались - к своему огромному удивлению, он не умер, хотя частенько смерть ему казалось желанной. Тас, со своей стороны, прилагал немалые усилия, чтобы скрасить нелегкую жизнь большого, избалованного ребенка, каким в действительности являлся Карамон. Один раз - это случилось ночью - кендера разбудил громкий и безутешный плач.
   - Карамон? - садясь на постели, сонно окликнул друга Тас.
   В ответ донесся еще один громкий всхлип.
   - Что случилось? - в тревоге спросил кендер и соскочил на пол. Осторожно ступая по колючей соломе, он пересек комнату и остановился в изголовье кровати Карамона. - Тебе что-нибудь приснилось?