Уэйс Маргарет. Час близнецов (Трилогия легенд - 1)

   Тассельхоф растерялся. Если бы Танис был тут! Полуэльф всегда знал, что делать, и умел находить нужные слова. Уж он-то смог бы заставил" Карамона прислушаться к голосу разума. "Но Таниса здесь нет, - напомнил кендеру внутренний голос, который иногда был очень похож на голос погибшего Флинта. Выпутывайся сам, раззява!"
   "Я не хочу, не хочу, чтобы все зависело только от меня!" - в отчаянии взвыл Тассельхоф мысленно и прислушался, ожидая, что скажет ему внутренний голос. Но голос молчал. Тас остался один.
   - Карамон, - стараясь говорить как можно солиднее и неосознанно подражая интонации Таниса, сказал Тассельхоф, - просто доведи нас до границ Вайретского Леса. Потом можешь вернуться домой. Я думаю, что к тому времени мы будем уже в безопасности...
   Но Карамон не слушал его. Упиваясь сладким вином жалости к самому себе, он опустился на землю и, прислонившись спиною к стволу дерева, бормотал сквозь слезы нечто невнятное о безымянном ужасе, словно уже упрашивал Тику принять его назад.
   Бупу выбралась из своей лужи и, подойдя ближе, посмотрела сверху вниз на огромного воина.
   - Моя пойти, - объявила она с отвращением. - Если моя захотеть жирные слюнтяи, я найти их много домой.
   Кивнув на прощанье головой, Бупу медленно пошла прочь. Тас погнался за ней, схватил за руку и потащил обратно.
   - Нет, Бупу, нельзя! Мы почти пришли! Неожиданно терпение кендера кончилось. Танис где-то далеко решал свои дела, и никого не было рядом, кто мог бы ему помочь. Тассельхоф чувствовал себя так, словно он только что, как уже случилось однажды, разбил Глаз Дракона. Может быть, то, что он собирался сейчас сделать, было не совсем правильно, но ничего иного, что он в состоянии был бы осуществить, в голову ему не пришло. Он подошел к Карамону и лягнул великана в голень.
   - Ох! - вскрикнул Карамон жалобно. Боль заставила его вздрогнуть, и он с обидой уставился на кендера. - Зачем ты это сделал?
   Вместо ответа Тассельхоф пнул его еще раз, причем гораздо сильнее. Карамон застонал и схватил кендера за ногу.
   - Теперь моя стать весело, - заметила Бупу и, подбежав к Карамону, лягнула его по другой ноге. - Теперь моя остаться, - объявила она.
   Гигант зарычал и, вскочив на ноги, свирепо посмотрел на кендера.
   - Проклятье, Непоседа! Если это одна из твоих дурацких шуточек...
   - Это не шутка, старый буйвол! - заверил Тассельхоф. - Я решил немного поучить тебя уму-разуму, вот и все. С меня довольно твоего нытья! Все эти годы ты только и делал, что хныкал да жаловался. Как же, благородный Карамон пожертвовал всем ради этой неблагодарной скотины - своего брата! Любящий Карамон всегда и во всем в первую очередь заботился о Рейстлине! Что ж, может быть, так, а может, и нет. Но лично я начинаю думать, что всегда и во всем ты заботился только об одном себе! Рейстлин, конечно, давно это чувствовал, но наконец-то и я увидел все в истинном свете! Ты заботился о брате только потому, что тебе самому от этого было хорошо! Это не
   Рейстлин нуждался в тебе, а ты нуждался в Рейстлине! Ты жил его жизнью, потому что боялся жить жизнью собственной!
   Глаза Карамона яростно засверкали, а лицо побелело от гнева. Он медленно выпрямился и сжал свои огромные кулаки.
   - На этот раз ты слишком далеко зашел, маленький ублюдок...
   - В самом деле? - воскликнул Тассельхоф и подпрыгнул на месте. - Тогда слушай дальше, Карамон! Ты все время бормочешь и жалуешься, что ты никому не нужен. Неужели ты ни разу не задумался о том, что именно сейчас Рейстлин нуждается в тебе больше, чем когда-либо? А госпожа Крисания? Ведь ей ты тоже нужен! Но героический
   Карамон, с мозгами, поросшими плесенью, валяется здесь и трясется, как студень!
   На миг Тассельхофу показалось, что он действительно зашел слишком далеко. Карамон неуверенно шагнул вперед, и его лицо, искаженное страшной гримасой, покрылось багровыми пятнами. Бупу взвизгнула и спряталась за спину кендера. Но Тассельхоф стоял непоколебимо, точно скала, совсем как тогда, когда разгневанная эльфийская знать хотела порубить его на куски за разбитый Глаз Дракона. Огромная туша Карамона нависла над ним грозной глыбой, а от его дыхания, наполненного винным перегаром, кендер едва не задохнулся. Невольно он закрыл глаза, но не от страха: ему больно было видеть выражение гнева и отчаяния на лице друга.
   Так он и стоял, ожидая страшного удара в лицо, от которого нос его вполне мог оказаться на затылке.
   Но удара не последовало. Прошла минута, и Тас услышал шорох, треск кустарника и удаляющийся топот массивных ног. Тассельхоф осторожно открыл глаза. Карамон с шумом продирался по заросшей лесной тропе. Кендер вздохнул ему вослед. Бупу выбралась наконец из-за его спины.
   - Было веселиться, - заявила она со знанием дела. - Моя остаться. Может быть, мы еще играть?
   - Я так не думаю, - жалобно сказал Тассельхоф. - Идем. Наверное, нам можно теперь пойти следом.
   - Ну хорошо, - с завидным спокойствием решила Бупу. - Может быть, мы поиграть другая игра, лучше.
   - Да-да, - рассеянно кивнул Тассельхоф. Обернувшись через плечо, он бросил взгляд на убогую таверну, опасаясь, как бы кто-нибудь не подслушал их оживленной беседы и не захотел поучаствовать в скандале. Глаза Таса округлились от удивления.
   Таверна "Разбитая Кружка" как сквозь землю провалилась. Ветхое строение, вывеска на ржавой цепи, гномы, бродяги, трактирщик и даже кружка, которую Карамон подносил к губам, - все исчезло, растворилось в свете полуденного солнца, словно дурной сон.
   Глава 7
   Пой, если дух твой весел,
   Пой, коль двоится в глазах,
   Пей за простушку Дженни
   И за шесть лун в небесах.
   Пей за матросов смелых,
   Пой, если ветер ревет,
   Рубиновый порт - твоя гавань,
   Поставь паруса - и вперед.
   Пой, пока не обсохли
   Капли вина на устах,
   Пей за конец дороги,
   За гладкую шкуру пса.
   Полюбят тебя девчонки,
   И пес тебя не предаст.
   Так ставь паруса, приятель,
   Натягивай туже снасть!
   К вечеру Карамон был вдребезги пьян.
   Тассельхоф и Бупу нагнали его как раз в тот момент, когда гигант, запрокинув голову, стоял на тропе и хлестал из фляжки "гномью водку", стараясь не пролить ни капли мимо рта. Когда он наконец опустил фляжку и разочарованно заглянул одним глазом внутрь, колени его заметно подгибались.
   - Ну, вот и все, - пробормотал Карамон себе под нос, и сердце Таса обреченно замерло.
   "Вот я и попался, - подумал он мрачно. - Теперь, когда он в таком состоянии, что толку рассказывать ему об исчезнувшей таверне! Я сделал только хуже!" Однако он еще не понимал всей безнадежности положения. Все прояснилось только тогда, когда кендер приблизился к Карамону и похлопал его по плечу. Гигант обернулся и едва удержался на ногах.
   - Что?! Кто здесь? - Он лихорадочно оглядывал темнеющий лес.
   - Я тут, чуть пониже, - подсказал Тассельхоф. - Мне просто хотелось заверить тебя, что я... сожалею о своей несдержанности...
   - Как? Ох-х... - Карамон немного попятился и с дурацкой улыбкой на лице уставился на кендера.
   - Привет, малыш, - обратился он к Тасу. - К-кен-дер... и ов-ов... овражный... - Он неуклюже поклонился. - А как... вашзвут?
   - Что? - переспросил Тассельхоф.
   - Каквашзвут, нзвите ваши имына, - с достоинством повторил Карамон.
   - Ты знаешь меня, Карамон, - озадаченно сказал Тас. - Я - Тассельхоф.
   - А моя - Бупу, - пискнула Бупу, и кендер заметил, что ее грязная мордашка засияла: очевидно, она решила, что это новая игра. - А твоя есть какой?
   - Ты прекрасно знаешь, кто он такой, - раздраженно вклинился Тассельхоф, но опешил от неожиданности, когда Карамон перебил его.
   - Я - Рейстлин, - торжественно заявил он и неуклюже поклонился. Ве-великий и могу-ущественный маг...
   - Ну хватит, Карамон! - сорвался кендер. - Я же сказал, что сожалею о...
   - Карамон? - искренне удивился Карамон, и его глаза сначала широко распахнулись, а потом сузились в щелки. - Карамон мертв. Я убил его. Еще тогда, в этой... Браш... Башне Высшего Волшебства.
   - Клянусь бородой Реоркса! - ахнул кендер.
   - Его не Рейстлин! - заявила Бупу и смерила гиганта презрительным взглядом. - Разве?
   - Нет, конечно, нет! - уверил ее Тассельхоф.
   - Это плохой игра! - сказала Бупу. - Моя не нравится! Его не похож на красивый мужчина, который добрый ко мне. Он - жирный пьяный. Моя домой. - Она огляделась по сторонам. - Домой куда?
   - Подожди, Бупу! - взмолился кендер, а про себя подумал: "Что происходит? Что с ним?"
   Ухватив себя за хохолок на макушке, Тассельхоф безжалостно его дернул. От боли на глаза навернулись слезы, но зато теперь он вздохнул с облегчением. На мгновение кендеру показалось, что он незаметно для себя задремал и увидел престранный сон.
   Однако сон продолжался. Во всяком случае, кто-то из них - или он" или Карамон - явно грезил наяву.
   - Смотри, - сказал Карамон, с трудом выговаривая самые простые слова. Щас сотворю зако... заклинание. - Подняв руки вверх, он понес какую-то околесицу: - Серая пыль и крысиные гнезда - бурранг! - Он указал на какое-то дерево. - Пуфф! - Потом слегка дунул на ладонь и попятился. - Горит! Дерево горит! Горит, горит, горит... как старый бедный Карамон!
   Он качнулся и пошел выписывать по тропе кренделя.
   - Полюбят тебя девчонки, и пес тебя не предаст! - перевирая мотив, орал Карамон. - Так ставь паруса, приятель!...
   В отчаянии заломив руки, Тассельхоф помчался за ним. Бупу подумала и тоже заковыляла по тропе.
   - Дерево не гореть, - серьезно сообщила она кендеру.
   - Я знаю, - ответил Тассельхоф. - Это... ему так кажется.
   - Его плохой маг. Теперь моя пробует. - Бупу порылась в своем дорожном узелке, который был настолько велик, что иногда заставлял крошку опрокидываться навзничь. С торжествующим воплем она извлекла оттуда иссохшую дохлую крысу.
   - Только не сейчас, Бупу... - взмолился кендер, чувствуя, что и его начинают покидать последние остатки разума.
   Карамон прекратил петь и теперь кричал что-то о паутине, которая заволокла весь лес.
   - Моя должна сказать тайный магический слово, - предупредила Бупу. - Твоя не слушать. Иначе секрет пропал.
   - Хорошо, не буду, - покорился Тас и прибавил шаг, надеясь догнать гиганта, который, несмотря на свои заплетающиеся ноги, устремился вперед с поразительной Прытью.
   - Твоя слушать? - пыхтя за его спиной, спросила Бупу.
   - Нет, - сказал Тас.
   - Почему?
   - Ты же сказала не слушать! - потеряв терпение, взорвался он.
   - Тогда как твоя знать, когда не слушать, если твоя не слушать? - сердито осведомилась маленькая колдунья из породы овражных гномов. - Твоя специально! Хотел украсть моя тайный магический слово! Моя идти домой!
   Бупу остановилась и, развернувшись, проворно заковыляла в обратном направлении. Тас тоже остановился. Он видел, как Карамон впереди уцепился за ствол дерева. При этом он рычал столь воинственно, словно давал взбучку полудюжине драконов. Похоже было, что на это у него уйдет некоторое время, поэтому кендер предположил, что в ближайшие несколько минут Карамон никуда не денется.
   Бранясь вполголоса, Тас развернулся и припустил за Бупу.
   - Стой, Бупу! - воскликнул он, прихватив комок грязных тряпок в том месте, где, по его расчетам, предположительно должно было находиться ее плечо. Клянусь тебе чем угодно, что не хотел украсть твое тайное магическое слово!
   - Твоя уже украсть! - взвизгнула Бупу, размахивая перед лицом кендера дохлой крысой. - Твоя его сказать!
   - Что я сказал? - удивился Тас, совершенно уже сбитый с толку.
   - Тайный магический слово! Твоя сказать! - в ярости вскрикнула Бупу. Вот, гляди!
   Держа дохлую крысу перед собой и указывая ею в пространство, она завопила что есть мочи:
   - Сейчас моя сказать тайный магический слово: "Тайный магический слова". Вот! Теперь наша увидеть настоящий огненный магия!
   Тас сжал голову руками и застонал.
   - Гляди! Гляди! - в восторге пищала Бупу. - Моя зажечь! Моя зажечь! Оно не подводить - тайный магический слово! Упф! - Она показывала рукой куда-то в даль тропы. - Его плохой маг, моя знать.
   Тас невольно посмотрел туда, куда указывал грязный палец, и вдруг часто заморгал. Впереди между деревьев на самом деле плясали языки пламени.
   - Теперь я точно вернусь в Кендерхольм, - пообещал Тассельхоф самому себе. - Мне положительно необходим маленький уютный домик... или поживу с родителями, пока мне не станет лучше.
   - Эй, кто здесь? - раздался звонкий повелительный голос.
   Тассельхоф почувствовал несказанное облегчение.
   - Да это просто чей-то костер! - забормотал он, едва не пустив слезу от восторга и умиления. - Костер! И голос! Это она, она...
   Чувствуя, что еще немного, и с ним случится истерика, кендер ринулся вперед сквозь сгустившийся вечерний сумрак.
   - Это я, Тассельхоф Непоседа! - крикнул он. - Я... 0-ох!
   Болезненный -стон, сорвавшийся с губ Таса, был вызван тем, что Карамон довольно бесцеремонно сграбастал его своими ручищами, поднял над землей и зажал рот ладонью.
   - Тс-с-с! - прошипел он ему на ухо, и у кендера все поплыло перед глазами от запаха "гномьей водки". - Там кто-то есть!
   - Пф-бл-прккр! - Пытаясь вырваться, Тас яростно извивался в руках гиганта. Карамон способен был насмерть задавить хрупкого кендера.
   - Это тот, кого я ожидал увидеть! - кивая самому себе, многозначительно прошептал Карамон. Рука его еще крепче сдавила губы кендера.
   Перед глазами Таса поплыли яркие голубые пятна. Он отчаянно боролся, изо всех сил стараясь разжать хватку гиганта, однако все было напрасно. Кендера, безусловно, ожидал бесславный и трагический конец, если бы у ног Карамона совершенно неожиданно не появилась
   Бупу.
   - Тайный магический слово! - взвизгнула она и швырнула дохлую крысу прямо в лицо воину.
   Отдаленный свет костра сверкнул в мертвых глазах-бусинках и отразился бликом на длинных желтых зубах, оскаленных в предсмертной гримасе. .
   - Уйя! - брезгливо вскрикнул Карамон, роняя кендера на землю. Тас упал на четвереньки и, жадно хватая ртом воздух, затряс головой.
   - Что тут происходит? - раздался совсем рядом бесстрастный голос.
   - Мы пришли... спасти вас... - объяснил Тас и, все еще сражаясь с головокружением, поднялся на ноги.
   Перед ними на тропе возникла фигура в белой накидке, отороченной мехом, и Бупу с подозрением воззрилась на незнакомку.
   - Тайный магический слово! - с гордостью заявила она, подбирая крысу и размахивая ей перед лицом праведной дочери Паладайна.
   ***
   - Надеюсь, вы простите меня за то, что я не выказываю чрезмерной благодарности, - сказала Крисания Тассельхофу, когда они наконец уселись у огня.
   - Я понимаю и прошу нас извинить. - Кендер с несчастным видом устроился на земле. - Я многое напутал и, как всегда, учудил целое представление, - с унылым видом продолжил он. - Мне и прежде говорили, что я способен любого свести с ума, однако, пожалуй, впервые мне удалось совершить это на самом деле.
   Он засопел и с опаской покосился на Карамона. Исполин, закутавшись в плащ, сидел у огня прямо напротив него. Действие "гномьей водки" еще не кончилось, и он временами был то Рейстлином, то снова Карамоном. В качестве последнего он, чавкая и сыто рыгая, с аппетитом и в огромных количествах поглощал съестные припасы. Потом воин почтил их парой непристойных застольных песен - к полному восторгу Бупу, которая то и дело принималась подпевать и хлопать в ладоши. Тассельхофа во время этого концерта раздирало противоречивое желание: либо расхохотаться, либо заползти куда-нибудь под гнилое бревно и умереть там со стыда.
   Но в конце концов он рассудил, что Карамон с его похабными куплетами нравится ему гораздо больше, чем жутковатое перевоплощение толстяка в Рейсшина. Метаморфоза эта всегда совершалась неожиданно, иногда прямо в середине очередного куплета. Тогда гигант начинал сутулиться, хрипло кашлять и озирать всех презрительно сощуренным взглядом. Время от времени он приказывал им заткнуться, хотя сам говорил больше и громче остальных.
   - Это не твоя вина, - холодно разглядывая Карам она, сказала Крисания Тассельхофу. - Это вино сыграло с ним злую шутку. Карамон слишком тучен, простоват и не умеет владеть собой. Он готов подчиниться самым низменным своим желаниям. Не странно ли, что он - брат-близнец Рейстлина? Ведь Рейстлин прекрасно умеет владеть собой, он умен, образован, сдержан и столь изыскан. Жрица недоуменно пожала плечами. - Безусловно, этот бедняга заслуживает самой глубокой жалости.
   Поднявшись, она отошла на край поляны, где паслась стреноженная лошадь и лежала конская сбруя, и начала отстегивать от седла свернутую постель.
   - Я должна буду упомянуть его в молитве Паладайну.
   - Уверен, что молитва не помешает, - простодушно заметил Тассельхоф, - но мне кажется, что чашка тарбеанского чая помогла бы ему теперь гораздо лучше.
   Крисания бросила на него взгляд, полный упрека.
   - Я думаю, ты не помышлял о богохульстве, кендер, поэтому я прощаю тебе эти опрометчивые слова. Впредь, однако, я попросила бы тебя относиться к таким вещам с подобающей серьезностью.
   - Я и говорил серьезно! - запротестовал Тас. - Карамону нужна только чашечка крепкого тарбеанского чая, и все...
   Темные брови Крисании взвились вверх, и кендер осекся, хотя он понятия не имел о том, что могло до такой степени возмутить жрицу. Подавленный и опустошенный - он не мог припомнить, когда в последний раз чувствовал себя так скверно, - Тас принялся распаковывать свою постель. Наверное, ему было так же худо, когда вместе с Флинтом они летели на спине дракона во время битвы в Восточных Дебрях. Сначала дракон поднялся за облака, а потом устремился вниз по сужающейся спирали. На какое-то время в голове кендера все перепуталось - земля и небо поменялись местами. Потом, совершенно неожиданно, дракон оказался в нижнем слое облаков, и Таса окружила плотная молочная дымка.
   - Тогда у него в голове творилось примерно то же, что и Сейчас. Госпожа Крисания восхищалась Рейстлином и жалела Карамона. Тас не был уверен, но ему казалось, что было бы неплохо вернуть все назад, как было прежде. Тогда Карамон был Карамоном, а теперь он из Карамона превратился не поймешь во что. Тогда и в помине не было придорожных таверн, которые бы исчезали, точно по мановению волшебного жезла. Никто не подозревал его в том, что он подслушал "тайный магический слово", когда он и не думал ничего подслушивать. Никто не подозревал его в святотатстве и богохульстве на основании невинного замечания о тарбеанском чае, который помог бы захмелевшему Карамону хоть отчасти прийти в себя.
   "В конце концов, - расправляя одеяла, подумал Тассельхоф, - Паладайн и я вовсе не чужие друг другу. Уж он-то поймет, что я имел в виду".
   Вздохнув, он улегся и пристроил свою голову на свернутом плаще. Бупу, совершенно убежденная в том, что Карамон - это Рейстлин, крепко спала, свернувшись клубочком и с любовью положив голову на ногу гиганта. Карамон сидел тихо, опустив веки, и негромко гудел себе под нос какую-то песню. Он дважды прерывал ее: один раз - кашлем, а другой - громким требованием принести ему его колдовскую книгу, чтобы он мог выучить несколько новых заклинаний. В остальном Карамон вел себя довольно мирно, и Тас надеялся, что вскоре он заснет и вновь восстановит единство своей личности.
   Тем временем дрова в костре прогорели, и языки пламени готовы были вот-вот погаснуть. Крисания расстелила свою постель на подстилке из еловых лап, чтобы предохранить себя от сырости. Тас зевнул. Эта праведная дочь Паладайна справлялась с трудностями походной жизни куда лучше, чем он ожидал. Она выбрала довольно удачное место для привала - неподалеку от тропы, возле чистого проточного ручья. Ей хватило ума не забраться в самую чащу этого страшного зачарованного леса. Зачарованный лес... о чем напомнило ему это сочетание слов? Тас задумался об этом и, вздрогнув, очнулся от наползающей дремы. В мозгу промелькнуло что-то важное, но что? Зачарованный лес, призрачный лес...
   - Омраченный Лес! - наконец догадался он и резко сел.
   - Что? - переспросила Крисания, заворачиваясь в свой белый плащ и готовясь лечь.
   - Омраченный Лес! - тревожно повторил Тас, с которого весь сон как рукой сняло. - Мы очень близко подошли к границам Омраченного Леса. Как раз об этом мы и хотели тебя предупредить, госпожа. Это жуткое место. Ты могла случайно забрести в него. Может быть, мы уже...
   - Омраченный Лес? - Глаза Карамона открылись, и он обвел темнеющие вокруг поляны деревья мутным взглядом.
   - Чепуха, - сказала Крисания, уютно устраивая голову на небольшой дорожной подушечке. - Мы пока не в Омраченном Лесу. До него еще миль пять. Только завтра мы выйдем на тропу, которая ведет туда.
   - Ты... ты хочешь туда попасть? - ахнул Тассельхоф.
   - Разумеется, - холодно ответила Крисания. - Я иду туда, чтобы просить о помощи Хозяйку Леса. Мне потребуется несколько месяцев, чтобы добраться отсюда до Вайрета, а в Омраченном Лесу живут серебряные пегасы, которые повинуются Хозяйке. Они доставят меня туда, куда мне нужно.
   - Но как же призраки, духи, древний король-мертвец и его свита...
   - С них были сняты проклятия за то, что они откликнулись на зов и вышли сражаться с Повелителями Драконов, - веско сказала Крисания. - Тебе следовало бы изучить историю Войн Копья, Тассельхоф, несмотря на то что ты в ней участвовал. Когда объединенная армия людей и эльфов вышла в поход, чтобы освободить Квалинести - страну эльфов, призраки Омраченного Леса сражались вместе с ними. Этим они завоевали себе избавление от проклятия, которое обрекло их на жуткое существование и не давало успокоения. Они ушли из этого мира, и никто больше их не видел.
   - О! - с глупым видом сказал кендер. Некоторое время он молча оглядывался по сторонам, потом неуверенно пошевелился. - Один раз я разговаривал с ними, признался он негромко. - Они были очень вежливы. Правда, они уж слишком внезапно появлялись и исчезали, но все равно они были очень вежливы. Это довольно печально, если...
   - Я очень устала, - перебила госпожа Крисания. - Назавтра меня ждет неблизкий пуп". Овражного гнома я возьму с собой в Омраченный Лес. Ты же можешь забирать своего пьяного друга и возвращаться домой, где, я надеюсь, он получит помощь, в которой так нуждается. А теперь давай спать.
   - Не следует ли одному из нас... посторожить? - неуверенно предложил кендер. - Эти бродяги сказали, что...
   Он вдруг осекся. Бродяг он видел в таверне, которая потом загадочно исчезла.
   - Чепуха, - сонно отмахнулась Крисания, - Паладайн будет охранять наш покой.
   В свете угасающего пламени Тас видел, как она закрыла глаза и принялась беззвучно бормотать молитву.
   Кендер сглотнул.
   - Интересно, говорим ли мы об одном и том же Паладайне? - едва слышно пробормотал он, вспоминая Фисбена и чувствуя себя несказанно одиноким.
   Слова его не предназначались ни для чьих ушей - он не хотел, чтобы жрица снова обвинила его в богохульстве. Потом Тас снова улегся на спину и некоторое время возился в одеялах, пытаясь устроиться поудобнее. Когда это ему не удалось, он снова сел и привалился спиной к стволу дерева. Сна не было ни в одном глазу. Ночной весенний воздух веял прохладой и свежестью, но кендер отнюдь не назвал бы его холодным. Небо было чистым, и спокойствие ночи не нарушало никакое движение. Окружившие поляну деревья, по стволам которых с едва слышным шорохом поднимались соки новой жизни, вели между собой свой собственный разговор на только им понятном языке, окончательно просыпаясь после долгой зимней спячки. Тас провел рукой по земле и почувствовал легкое прикосновение мягких стеблей молодой травы, пробивавшейся сквозь прелую прошлогоднюю листву.
   Кендер вздохнул. Вокруг стоит прекрасная тихая ночь, но почему ему не спится? Что тревожит его? Может быть, это какой-то посторонний звук, почудившийся ему в ночной тишине? Может быть, это сучок хрустнул под чьей-то ногой?
   Тас вздохнул и, затаив дыхание, прислушался. Ничего. Тишина. Он посмотрел в небо и увидел созвездие Платинового Дракона Паладайна, которое медленно вращалось вокруг Весов Гилеана, символа равновесия и гармонии. Напротив созвездия Паладайна распластался Пятиглавый Дракон Такхизис, Владычицы Тьмы.
   - Ты слишком высоко забрался, - сказал Тас Платиновому Дракону. - И тебе приходится следить за целым миром, а не только за нами. Наверное, ты не будешь возражать, если я посторожу сегодня вместо тебя. Не подумай, что я не доверяю тебе, Платиновый Дракон, просто у меня такое чувство, что не только ты следишь за нами сегодняшней ночью. Если, конечно, ты понимаешь, что я имею в виду. Кендер слегка поежился. - Не знаю, что это на меня вдруг нашло. Может быть, мы просто слишком близко подошли к Омраченному Лесу, и теперь я чувствую себя в ответе за всех.
   Для любого кендера эта была неутешительная мысль. Тас привык отвечать только за себя, и когда он путешествовал с Танисом и остальными, то всегда находился кто-нибудь другой, кто отвечал за всю компанию в целом. С этими сильными, опытными воинами...
   Чу, что это? На этот раз он определенно что-то слышал!
   Вскочив на ноги, Тас некоторое время стоял неподвижно и до боли в глазах всматривался в темноту. Сначала он ничего не слышал, потом шорох повторился, потом...
   Белка. Тас облегченно вздохнул.
   "Ну что же, раз я все равно встал, пойду-ка подложу дров в костер", решил он. Двинувшись через поляну, он посмотрел на Карамона и почувствовал болезненный укол
   В сердце. Насколько проще ему было бы стоять на страже, зная, что он в любую минуту может рассчитывать на сильные руки гиганта. Теперь же богатырь валялся на спине и, широко раскрыв рот, пьяно похрапывал. Бупу, обхватив его ногу, тоненько сопела рядом. Напротив них, за догорающим костром, мирно спала Крисания, подложив обе руки под нежную гладкую щеку.