Затем разглядел Мину.
Ее глаза закатились, рот то открывался, то закрывался. Она извивалась в агонии, отчаянно пытаясь вдохнуть. Ее посиневшие губы неслышно произнесли единственное слово:
— Чемош…
Но Бог уже приготовил ответ и теперь говорил спокойно, хотя не мог отвести взгляда от девушки:
— У меня на службе много смертных, и все они, представь себе, рано или поздно умирают — такова уж их судьба. Я понятия не имею, кто это.
— Она взывает к тебе. Разве ты не слышишь?
— Я — Бог, — небрежно ответил Чемош. — Ко мне взывает бесчисленное множество людей.
— Однако ее мольбы — это нечто иное, если я не ошибаюсь, — произнес Нуитари, склонив голову.
Голос Мины эхом донесся из темноты: «Чемош… я иду к тебе. Я не боюсь. Я встречаю смерть с распростертыми объятиями. Теперь я перестану быть смертной».
— Такая преданная любовь и вера, — сказал Нуитари. — Представь себе удивление моих магов, когда они обнаружат, что вместо тунца они поймали прекрасную молодую женщину. И вообрази их удивление, когда они поймут, что она дышит под водой и задыхается на воздухе.
Надо только отменить заклятие, и Мина будет жить. Чемош попытался определить ее местонахождение. Она где-то в этой Башне, но Башня огромная, а у девушки всего несколько секунд. Она теряла сознание, ее тело содрогалось.
«Она всего лишь одна из смертных, ничего особенного. У меня могут быть сотни, тысячи, если я захочу, — говорил себе Чемош, но в то же время направлял потоки своей энергии, стараясь найти ее. — Она для меня обуза. Я внутри Башни. Я могу взять то, зачем пришел, и Нуитари не в силах меня остановить».
Он не мог найти Мину — ее скрывала пелена тьмы.
— Она умирает.
— Пусть.
— Ты уверен, Смерть? — Нуитари прикрыл девушку другой ладонью, чтобы остановить время. — Посмотри на нее. Твоя Мина — необыкновенная женщина. За то, что у тебя на службе такая смертная, тебе завидует не один Бог.
— Она будет моей после смерти, как была при жизни, — ответил Чемош небрежно.
— Не совсем так, — сухо заметил Нуитари.
Повелитель Смерти решил пропустить мимо ушей непристойный намек.
— Ее душа придет ко мне, и тебе ее не остановить.
— Я даже не стану пытаться, — заверил Бог Черной Луны.
Веки Мины дрогнули и поднялись. Взглядом она нашла Чемоша и протянула к нему руку, но не в мольбе, а прощаясь с ним.
Ладони Повелителя Смерти, скрытые манжетами, сжались в кулаки.
Нуитари сомкнул над девушкой пальцы. Сквозь них просочилась кровь. Красные капельки сначала падали на пол очень медленно, одна за другой, потом капли превратились в струйку, а затем — и в поток. Обагренная ладонь Бога разжалась.
Чемош отвернулся.
Глава 13
Эпилог
Ее глаза закатились, рот то открывался, то закрывался. Она извивалась в агонии, отчаянно пытаясь вдохнуть. Ее посиневшие губы неслышно произнесли единственное слово:
— Чемош…
Но Бог уже приготовил ответ и теперь говорил спокойно, хотя не мог отвести взгляда от девушки:
— У меня на службе много смертных, и все они, представь себе, рано или поздно умирают — такова уж их судьба. Я понятия не имею, кто это.
— Она взывает к тебе. Разве ты не слышишь?
— Я — Бог, — небрежно ответил Чемош. — Ко мне взывает бесчисленное множество людей.
— Однако ее мольбы — это нечто иное, если я не ошибаюсь, — произнес Нуитари, склонив голову.
Голос Мины эхом донесся из темноты: «Чемош… я иду к тебе. Я не боюсь. Я встречаю смерть с распростертыми объятиями. Теперь я перестану быть смертной».
— Такая преданная любовь и вера, — сказал Нуитари. — Представь себе удивление моих магов, когда они обнаружат, что вместо тунца они поймали прекрасную молодую женщину. И вообрази их удивление, когда они поймут, что она дышит под водой и задыхается на воздухе.
Надо только отменить заклятие, и Мина будет жить. Чемош попытался определить ее местонахождение. Она где-то в этой Башне, но Башня огромная, а у девушки всего несколько секунд. Она теряла сознание, ее тело содрогалось.
«Она всего лишь одна из смертных, ничего особенного. У меня могут быть сотни, тысячи, если я захочу, — говорил себе Чемош, но в то же время направлял потоки своей энергии, стараясь найти ее. — Она для меня обуза. Я внутри Башни. Я могу взять то, зачем пришел, и Нуитари не в силах меня остановить».
Он не мог найти Мину — ее скрывала пелена тьмы.
— Она умирает.
— Пусть.
— Ты уверен, Смерть? — Нуитари прикрыл девушку другой ладонью, чтобы остановить время. — Посмотри на нее. Твоя Мина — необыкновенная женщина. За то, что у тебя на службе такая смертная, тебе завидует не один Бог.
— Она будет моей после смерти, как была при жизни, — ответил Чемош небрежно.
— Не совсем так, — сухо заметил Нуитари.
Повелитель Смерти решил пропустить мимо ушей непристойный намек.
— Ее душа придет ко мне, и тебе ее не остановить.
— Я даже не стану пытаться, — заверил Бог Черной Луны.
Веки Мины дрогнули и поднялись. Взглядом она нашла Чемоша и протянула к нему руку, но не в мольбе, а прощаясь с ним.
Ладони Повелителя Смерти, скрытые манжетами, сжались в кулаки.
Нуитари сомкнул над девушкой пальцы. Сквозь них просочилась кровь. Красные капельки сначала падали на пол очень медленно, одна за другой, потом капли превратились в струйку, а затем — и в поток. Обагренная ладонь Бога разжалась.
Чемош отвернулся.
Глава 13
А в это время по Ансалону шли Возлюбленные Чемоша. Молодые мужчины и женщины, сильные, здоровые, красивые — и мертвые. Все они были убийцами, но не боялись ничего: ни закона, ни справедливости. Последователи Бога Смерти нежились на солнце и обходили стороной кладбища. По ночам они отдавали своему Повелителю новых Возлюбленных, безнаказанно убивая людей, соблазняя своих жертв сладкими поцелуями и еще более сладкими обещаниями о бесконечной жизни, о прекрасной внешности и о вечной молодости. Все, что они просили взамен, — это поклонение Чемошу; несколько простых небрежно произнесенных слов, последний поцелуй, отпечаток губ, выжженный на плоти, и воскрешенное тело.
Проходило время, и Возлюбленные обнаружили, что помимо бесконечной жизни они получили еще кое-что. Они стали забывать о том, кто они, что они сделали и где они находятся. Жажда убийства и жажда находить все новых обращенных подменила собой их воспоминания. Если им не удавалось найти новую жертву, если проходила ночь и они никому не подарили смертельный поцелуй, то Бог давал знать, что он очень разочарован. В своих мертвых разумах Возлюбленные видели его лицо и глаза, наблюдающие за ними. В своих мертвых телах они чувствовали его гнев, который обжигал, словно огонь, их мертвую плоть, и с каждым днем становилось все больнее и больнее. И только тогда, когда Возлюбленные приходили к нему с новообращенными, пытка заканчивалась.
Итак, Возлюбленные Чемоша шли по Ансалону, переходя от деревни к деревне, от города к городу, от фермы к ферме, всегда — только на восток, чтобы встретиться со своим Богом.
Богом, которого не было на земле.
Повелитель Смерти оставил Нуитари с намерением обыскать проклятую Башню, от купола до подземелья, и найти свои священные артефакты. «Теперь я перестану быть смертной». Он захлопнул одну дверь, открыл другую. Она ждала его и там.
«Мертвая, я принесу тебе больше пользы…» Мина была в каждой комнате, в которую заходил Чемош, шла с ним по коридорам Башни, ее янтарные глаза смотрели на него из темноты, ее голос — ее последняя мольба — звучал все снова и снова. Стук капель крови, падающей под ноги Нуитари, отдавался в груди Чемоша, словно удары сердца смертного.
— Это безумие! — сердито сказал он себе. — Я — Бог. А она — смертная. Она мертва. И что с того? Смертные умирают каждый день, каждый миг — тысячи. Она мертва. С ней умерла и ее слабость, присущая всем смертным. А ее душа останется со мной навсегда, если я того захочу. А если пожелаю, то прогоню. Так будет намного лучше…
Чемош поймал себя на том, что бесконечно долго смотрит на пустую корзину, не осознавая, что она пуста, — он видел только лицо глядящей на него Мины и понял, что теряет время.
— Нуитари меня удивил. Я не ожидал увидеть восстановленную Башню, не ожидал обнаружить, что Бог Черной Луны обитает здесь. Неудивительно, что я растерялся. Мне нужно время, чтобы обдумать, как с ним справиться. — Он притих, задумавшись. — Сейчас я ухожу, но обязательно вернусь, — пообещал Повелитель Смерти Богу с лицом-луной.
И с этими словами он прошел сквозь хрустальные стены, сквозь толщи океана, сквозь небеса, направившись прямо во тьму Бездны.
Пустую и притихшую тьму.
Такую тихую. Такую пустую.
— Ее душа будет здесь, — сказал себе Чемош. — Возможно, она решит продолжить свое путешествие и уйдет от меня, оставит меня, как я оставил ее.
Бог хотел отправиться в то место, откуда души уходят из этого мира в иной, чтобы получить душу Мины или увидеть, как она от него уходит, и остановился. Он не мог туда пойти, а куда идти — не знал и, в конце концов, не пошел никуда.
Чемош лег на постель — их постель. От нее по-прежнему исходил запах Мины, в подушке осталось углубление, где покоилась ее голова. Повелитель Смерти нашел блестящий рыжий волос, взял его и принялся наматывать на палец, потом провел рукой по простыне, поглаживая ее, как когда-то гладил мягкую нежную кожу, наслаждаясь чувством тепла зовущей плоти.
Восторг жизни. Мина дала ему жизнь.
Однажды Чемош сказал ей:
— Когда я с тобой, то становлюсь ближе к смертным. Ты лежишь на подушке, а твое тело покрыто бисеринками пота, ты горячая и томная. Твое сердце бьется быстро, а под кожей пульсирует кровь. Я чувствую в тебе жизнь, Мина.
Все это исчезло.
Теперь Чемош лежал на пустой постели, уставившись в темноту. Мысли путались. Возлюбленные шли по Ансалону, смертоносные поцелуи приводили к нему все больше и больше последователей — последователей, которые станут подчиняться любому его приказу. Чемош собрал огромную силу, но сейчас не знал, что с ней делать.
Он думал, что Мина поведет Возлюбленных за собой.
Повелитель Смерти в отчаянии закрыл глаза, а когда снова открыл их, то увидел Мину, стоящую перед, ним.
— Мой господин… — произнесла она.
— Ты пришла ко мне, — сказал он.
— Конечно, мой Повелитель, — ответила она . —Я поклялась тебе в любви и верности.
Он потянулся к ней.
Ее янтарные глаза превратились в прах, ее губы — в пепел. Ее голос оказался лишь призраком голоса, а ее прикосновение — призрачно-холодным.
Чемош перевернулся на кровати, отвернувшись от девушки.
Ни один смертный, даже умерший, не должен видеть, как плачет Бог.
Проходило время, и Возлюбленные обнаружили, что помимо бесконечной жизни они получили еще кое-что. Они стали забывать о том, кто они, что они сделали и где они находятся. Жажда убийства и жажда находить все новых обращенных подменила собой их воспоминания. Если им не удавалось найти новую жертву, если проходила ночь и они никому не подарили смертельный поцелуй, то Бог давал знать, что он очень разочарован. В своих мертвых разумах Возлюбленные видели его лицо и глаза, наблюдающие за ними. В своих мертвых телах они чувствовали его гнев, который обжигал, словно огонь, их мертвую плоть, и с каждым днем становилось все больнее и больнее. И только тогда, когда Возлюбленные приходили к нему с новообращенными, пытка заканчивалась.
Итак, Возлюбленные Чемоша шли по Ансалону, переходя от деревни к деревне, от города к городу, от фермы к ферме, всегда — только на восток, чтобы встретиться со своим Богом.
Богом, которого не было на земле.
Повелитель Смерти оставил Нуитари с намерением обыскать проклятую Башню, от купола до подземелья, и найти свои священные артефакты. «Теперь я перестану быть смертной». Он захлопнул одну дверь, открыл другую. Она ждала его и там.
«Мертвая, я принесу тебе больше пользы…» Мина была в каждой комнате, в которую заходил Чемош, шла с ним по коридорам Башни, ее янтарные глаза смотрели на него из темноты, ее голос — ее последняя мольба — звучал все снова и снова. Стук капель крови, падающей под ноги Нуитари, отдавался в груди Чемоша, словно удары сердца смертного.
— Это безумие! — сердито сказал он себе. — Я — Бог. А она — смертная. Она мертва. И что с того? Смертные умирают каждый день, каждый миг — тысячи. Она мертва. С ней умерла и ее слабость, присущая всем смертным. А ее душа останется со мной навсегда, если я того захочу. А если пожелаю, то прогоню. Так будет намного лучше…
Чемош поймал себя на том, что бесконечно долго смотрит на пустую корзину, не осознавая, что она пуста, — он видел только лицо глядящей на него Мины и понял, что теряет время.
— Нуитари меня удивил. Я не ожидал увидеть восстановленную Башню, не ожидал обнаружить, что Бог Черной Луны обитает здесь. Неудивительно, что я растерялся. Мне нужно время, чтобы обдумать, как с ним справиться. — Он притих, задумавшись. — Сейчас я ухожу, но обязательно вернусь, — пообещал Повелитель Смерти Богу с лицом-луной.
И с этими словами он прошел сквозь хрустальные стены, сквозь толщи океана, сквозь небеса, направившись прямо во тьму Бездны.
Пустую и притихшую тьму.
Такую тихую. Такую пустую.
— Ее душа будет здесь, — сказал себе Чемош. — Возможно, она решит продолжить свое путешествие и уйдет от меня, оставит меня, как я оставил ее.
Бог хотел отправиться в то место, откуда души уходят из этого мира в иной, чтобы получить душу Мины или увидеть, как она от него уходит, и остановился. Он не мог туда пойти, а куда идти — не знал и, в конце концов, не пошел никуда.
Чемош лег на постель — их постель. От нее по-прежнему исходил запах Мины, в подушке осталось углубление, где покоилась ее голова. Повелитель Смерти нашел блестящий рыжий волос, взял его и принялся наматывать на палец, потом провел рукой по простыне, поглаживая ее, как когда-то гладил мягкую нежную кожу, наслаждаясь чувством тепла зовущей плоти.
Восторг жизни. Мина дала ему жизнь.
Однажды Чемош сказал ей:
— Когда я с тобой, то становлюсь ближе к смертным. Ты лежишь на подушке, а твое тело покрыто бисеринками пота, ты горячая и томная. Твое сердце бьется быстро, а под кожей пульсирует кровь. Я чувствую в тебе жизнь, Мина.
Все это исчезло.
Теперь Чемош лежал на пустой постели, уставившись в темноту. Мысли путались. Возлюбленные шли по Ансалону, смертоносные поцелуи приводили к нему все больше и больше последователей — последователей, которые станут подчиняться любому его приказу. Чемош собрал огромную силу, но сейчас не знал, что с ней делать.
Он думал, что Мина поведет Возлюбленных за собой.
Повелитель Смерти в отчаянии закрыл глаза, а когда снова открыл их, то увидел Мину, стоящую перед, ним.
— Мой господин… — произнесла она.
— Ты пришла ко мне, — сказал он.
— Конечно, мой Повелитель, — ответила она . —Я поклялась тебе в любви и верности.
Он потянулся к ней.
Ее янтарные глаза превратились в прах, ее губы — в пепел. Ее голос оказался лишь призраком голоса, а ее прикосновение — призрачно-холодным.
Чемош перевернулся на кровати, отвернувшись от девушки.
Ни один смертный, даже умерший, не должен видеть, как плачет Бог.
Эпилог
Далеко от Бездны, в Истарской Башне Высшего Волшебства, которую теперь называли Башней Кровавого моря, Нуитари, Бог Черной Магии, заперся в одной из комнат в обществе двух чародеев.
Они втроем стояли и напряженно вглядывались в большую серебряную чашу необычной формы. Ее основание было выполнено в форме тела дракона, свернувшегося клубком, голова с открытой пастью образовывала саму чашу, лапы дракона служили ножками. Когда открытую пасть наполняли драконьей кровью (кровь брали только у тех драконов, которые давали свое согласие), чаша показывала, что происходит, но не только в мире — это мало интересовало Нуитари, — но и на небесах. Чаша носила название Взор Бога.
Кража мира стала причиной глубочайших перемен, происшедших в Богах, — одни изменились в лучшую сторону, другие, несомненно, в худшую. Два кузена и их кузина, два Бога и Богиня Магии, всегда были союзниками, даже если при этом не становились друзьями. Любовь и верность чародейству связали их между собой невидимой нитью, которая оказалась достаточно прочной, чтобы выдержать разногласия во взглядах на то, как должна использоваться магия. Они вместе трудились, чтобы возвести Башни Высшего Волшебства, и они вместе горевали, когда Башни уничтожили.
Нуитари все еще чувствовал связь с Солинари и Лунитари. Он объединился с ними, чтобы вернуть миру магию Богов, и рьяно — даже несколько безжалостно — поддерживал их желание покончить с дикой магией. Но с тех пор отношения между тремя Божествами изменились. После предательства Такхизис Нуитари стал подозрительным, он никому не верил, даже брату и сестре.
Нуитари никогда не доверял амбициям Такхизис. Много раз он выступал против матери, особенно когда их интересы пересекались. Но даже он не был готов к ее предательству. Когда она похитила Кринн, твердь была выбита из-под ног Нуитари и он оказался в дураках. Такхизис вынудила сына искать вселенную для его потерянного мира — так заставляют ребенка обыскивать дом в поисках укатившегося шарика.
Гнев на мать и на самого себя за то, что не заметил ее вероломства, жег Бога Черной Луны, словно огонь. Больше никогда Нуитари не станет никому доверять, кроме самого Нуитари. Он возродит Башню для самого себя и своих последователей и один будет их контролировать. Находясь в безопасности, Нуитари сможет пристальнее наблюдать за другими Богами и делать все, что возможно, чтобы нарушить их планы.
Руины Башни Истара довольно долго находились в Кровавом море. Многие Боги решили, что она разрушена до основания. Боги Магии были осведомлены куда лучше. После Катаклизма они попытались осторожно выяснить, надежно ли защищены священные артефакты и реликвии Башни. Чтобы сохранить секрет, они похоронили руины Башни под горой песка и кораллов. Когда-нибудь, в далеком будущем, когда история Истара превратится в страшную сказку для детей, чтобы заставить их есть овощи. Боги Магии восстановят Башню, достанут потерянные артефакты и отдадут тем Богам, которые их благословили.
Эти планы нарушила Такхизис. Когда Боги, наконец, вернулись в мир, они почувствовали необходимость воцарения божественной магии. Солинари и Лунитари посвятили себя именно этому, а об остальном забыли. Когда был нужен Нуитари, его звали, а когда его помощь не требовалась, то он проводил время в Кровавом море, действуя во имя своих интересов. Он возродил Башню Истара, переделав ее по своему вкусу, нашел украденные артефакты и реликвии и перенес их в спрятанное под Башней секретное хранилище, которое Нуитари сам назвал Палатой Реликвий. Заперев ее с помощью магических замков, он поставил стражу — морского дракона, свирепое и хитрое существо по имени Мидори.
Таким образом, никто из Богов не знал об этой Башне. Они оказались настолько заняты строительством Храмов и вербовкой последователей, что даже не подумали заглянуть в Кровавое море. Нуитари надеялся, что их неведение продлится достаточно долго, чтобы он успел укрепить свои позиции. Единственные, кто представлял для него угрозу, — это его сестра-близнец Зебоим и Бог-Рыбак Хаббакук.
К счастью, у Зебоим нашлись другие дела — они касались Рыцаря Смерти, которого прокляла Богиня. Хаббакук же позволил вовлечь себя в битву с Великим Драконом, обосновавшимся в морях на другой стороне Кринна; следует сказать, что идея отвлечь его, таким образом, принадлежала партнеру Нуитари — Мидори.
Нуитари не думал, что ему следует опасаться других Богов, и поэтому очень удивился и неприятно поразился, увидев Чемоша бродящим по залам Башни. Чаша Взор Бога показала ему растущие амбиции Повелителя Смерти.
И Мину.
Как все Боги, Нуитари умел восхищаться прекрасным. Он тешил себя надеждой найти ее и сделать своей последовательницей. Но то, что девушка была порождением его матери, заставило его отказаться от подобной идеи. Нуитари не желал ничего, что было связано с Такхизис, поэтому оставил Мину Чемошу.
Еще одна хорошая мысль. Слабость Чемоша к этой смертной оказалась ему на руку. Но Нуитари никак не ожидал, что тот позволит Мине умереть; Бог Невидимой Луны быстро сообразил, как можно использовать и это.
Вглядевшись в чашу в форме дракона, Нуитари увидел Повелителя Смерти, раскинувшегося на постели, поверженного, одинокого, а рядом с ним — призрак Мины.
Призрак! Нуитари причмокнул толстыми губами.
— Замечательное видение, — сказал он своим магам. — Вы провели даже Бога. Правда, Бог хочет, чтобы его одурачили, но все-таки работа хорошая.
— Благодарю тебя, господин.
— Повелитель, благодарю тебя.
Оба чародея в черном уважительно поклонились.
— Вы можете поддерживать эту иллюзию так долго, как мне потребуется? — спросил Нуитари.
— Пока у нас есть живой образец, господин, мы можем поддерживать иллюзию.
Маги и Бог повернулись, чтобы посмотреть на тюремную камеру, которую им пришлось соорудить наспех. Ее стены были сделаны из чистого хрусталя, а внутри сидела промокшая, грязная, но живая Мина, которая беспрестанно ходила взад-вперед.
— Она меня слышит? — спросил Нуитари.
— Да, господин. Она слышит и видит нас. Мы же видим ее, но не можем услышать.
— Ее никто не может услышать? Даже ее голоса? Даже ее мольбы?
— Никто, господин.
— Прекрасно, Мина, — позвал Нуитари, — не думал, что мне представится возможность принять тебя у себя. Надеюсь, твое пребывание здесь будет долгим и приятным. Приятным для нас, хотя нет, боюсь, приятным для тебя. Кстати, ты еще не поблагодарила меня за то, что я спас тебе жизнь.
Девушка перестала ходить по камере. Подойдя к стене, она вызывающе посмотрела на Нуитари, ее янтарные глаза пылали гневом. Мина что-то сказала — Бог видел, как двигаются ее губы.
— Я не умею читать по губам, но я сомневаюсь, что она выражает свою благодарность, господин, — заметил один из чародеев.
— Да, думаю, ты прав. — Нуитари широко улыбнулся и насмешливо поклонился.
Никто не мог услышать проклятий Мины, даже Боги. Она ударила кулаками по гладкой и прозрачной, словно лед, стене. Девушка била снова и снова, надеясь найти щель, трещинку или хотя бы царапину.
Нуитари восхищался, глядя на нее:
— Она действительно прекрасна, как я и говорил Чемошу. Заметьте, господа. В ней нет страха. Она ослабла после того, как едва не умерла, однако хочет только одного — найти способ выбраться оттуда и вырвать ваши сердца. Делайте с ней все, что хотите, но сторожите хорошенько.
— Доверься нам, господин, — произнесли оба мага.
Нуитари отвернулся от Мины и обратился к чаше Взор Бога, чтобы посмотреть на стоящую рядом с Чемошем и с сожалением глядящую на него иллюзию девушки.
— Взгляните на это. — Бог Черной Луны презрительно махнул рукой, указывая на страдания собрата. — Чемош уверен, что его любовница мертва и ему ничего не осталось, кроме ее призрака. Он плачет. Какая жалость. Как грустно. — Нуитари усмехнулся. — Как нам все это на руку.
— Должен признаться, господин, — произнес один из магов в черном, — у меня некоторые сомнения насчет вашего плана. Не думаю, что можно обмануть Бога.
Мыслями Нуитари вернулся к своей матери.
— Можно, если он слаб, — хмуро ответил Нуитари. — Но только один раз.
Они втроем стояли и напряженно вглядывались в большую серебряную чашу необычной формы. Ее основание было выполнено в форме тела дракона, свернувшегося клубком, голова с открытой пастью образовывала саму чашу, лапы дракона служили ножками. Когда открытую пасть наполняли драконьей кровью (кровь брали только у тех драконов, которые давали свое согласие), чаша показывала, что происходит, но не только в мире — это мало интересовало Нуитари, — но и на небесах. Чаша носила название Взор Бога.
Кража мира стала причиной глубочайших перемен, происшедших в Богах, — одни изменились в лучшую сторону, другие, несомненно, в худшую. Два кузена и их кузина, два Бога и Богиня Магии, всегда были союзниками, даже если при этом не становились друзьями. Любовь и верность чародейству связали их между собой невидимой нитью, которая оказалась достаточно прочной, чтобы выдержать разногласия во взглядах на то, как должна использоваться магия. Они вместе трудились, чтобы возвести Башни Высшего Волшебства, и они вместе горевали, когда Башни уничтожили.
Нуитари все еще чувствовал связь с Солинари и Лунитари. Он объединился с ними, чтобы вернуть миру магию Богов, и рьяно — даже несколько безжалостно — поддерживал их желание покончить с дикой магией. Но с тех пор отношения между тремя Божествами изменились. После предательства Такхизис Нуитари стал подозрительным, он никому не верил, даже брату и сестре.
Нуитари никогда не доверял амбициям Такхизис. Много раз он выступал против матери, особенно когда их интересы пересекались. Но даже он не был готов к ее предательству. Когда она похитила Кринн, твердь была выбита из-под ног Нуитари и он оказался в дураках. Такхизис вынудила сына искать вселенную для его потерянного мира — так заставляют ребенка обыскивать дом в поисках укатившегося шарика.
Гнев на мать и на самого себя за то, что не заметил ее вероломства, жег Бога Черной Луны, словно огонь. Больше никогда Нуитари не станет никому доверять, кроме самого Нуитари. Он возродит Башню для самого себя и своих последователей и один будет их контролировать. Находясь в безопасности, Нуитари сможет пристальнее наблюдать за другими Богами и делать все, что возможно, чтобы нарушить их планы.
Руины Башни Истара довольно долго находились в Кровавом море. Многие Боги решили, что она разрушена до основания. Боги Магии были осведомлены куда лучше. После Катаклизма они попытались осторожно выяснить, надежно ли защищены священные артефакты и реликвии Башни. Чтобы сохранить секрет, они похоронили руины Башни под горой песка и кораллов. Когда-нибудь, в далеком будущем, когда история Истара превратится в страшную сказку для детей, чтобы заставить их есть овощи. Боги Магии восстановят Башню, достанут потерянные артефакты и отдадут тем Богам, которые их благословили.
Эти планы нарушила Такхизис. Когда Боги, наконец, вернулись в мир, они почувствовали необходимость воцарения божественной магии. Солинари и Лунитари посвятили себя именно этому, а об остальном забыли. Когда был нужен Нуитари, его звали, а когда его помощь не требовалась, то он проводил время в Кровавом море, действуя во имя своих интересов. Он возродил Башню Истара, переделав ее по своему вкусу, нашел украденные артефакты и реликвии и перенес их в спрятанное под Башней секретное хранилище, которое Нуитари сам назвал Палатой Реликвий. Заперев ее с помощью магических замков, он поставил стражу — морского дракона, свирепое и хитрое существо по имени Мидори.
Таким образом, никто из Богов не знал об этой Башне. Они оказались настолько заняты строительством Храмов и вербовкой последователей, что даже не подумали заглянуть в Кровавое море. Нуитари надеялся, что их неведение продлится достаточно долго, чтобы он успел укрепить свои позиции. Единственные, кто представлял для него угрозу, — это его сестра-близнец Зебоим и Бог-Рыбак Хаббакук.
К счастью, у Зебоим нашлись другие дела — они касались Рыцаря Смерти, которого прокляла Богиня. Хаббакук же позволил вовлечь себя в битву с Великим Драконом, обосновавшимся в морях на другой стороне Кринна; следует сказать, что идея отвлечь его, таким образом, принадлежала партнеру Нуитари — Мидори.
Нуитари не думал, что ему следует опасаться других Богов, и поэтому очень удивился и неприятно поразился, увидев Чемоша бродящим по залам Башни. Чаша Взор Бога показала ему растущие амбиции Повелителя Смерти.
И Мину.
Как все Боги, Нуитари умел восхищаться прекрасным. Он тешил себя надеждой найти ее и сделать своей последовательницей. Но то, что девушка была порождением его матери, заставило его отказаться от подобной идеи. Нуитари не желал ничего, что было связано с Такхизис, поэтому оставил Мину Чемошу.
Еще одна хорошая мысль. Слабость Чемоша к этой смертной оказалась ему на руку. Но Нуитари никак не ожидал, что тот позволит Мине умереть; Бог Невидимой Луны быстро сообразил, как можно использовать и это.
Вглядевшись в чашу в форме дракона, Нуитари увидел Повелителя Смерти, раскинувшегося на постели, поверженного, одинокого, а рядом с ним — призрак Мины.
Призрак! Нуитари причмокнул толстыми губами.
— Замечательное видение, — сказал он своим магам. — Вы провели даже Бога. Правда, Бог хочет, чтобы его одурачили, но все-таки работа хорошая.
— Благодарю тебя, господин.
— Повелитель, благодарю тебя.
Оба чародея в черном уважительно поклонились.
— Вы можете поддерживать эту иллюзию так долго, как мне потребуется? — спросил Нуитари.
— Пока у нас есть живой образец, господин, мы можем поддерживать иллюзию.
Маги и Бог повернулись, чтобы посмотреть на тюремную камеру, которую им пришлось соорудить наспех. Ее стены были сделаны из чистого хрусталя, а внутри сидела промокшая, грязная, но живая Мина, которая беспрестанно ходила взад-вперед.
— Она меня слышит? — спросил Нуитари.
— Да, господин. Она слышит и видит нас. Мы же видим ее, но не можем услышать.
— Ее никто не может услышать? Даже ее голоса? Даже ее мольбы?
— Никто, господин.
— Прекрасно, Мина, — позвал Нуитари, — не думал, что мне представится возможность принять тебя у себя. Надеюсь, твое пребывание здесь будет долгим и приятным. Приятным для нас, хотя нет, боюсь, приятным для тебя. Кстати, ты еще не поблагодарила меня за то, что я спас тебе жизнь.
Девушка перестала ходить по камере. Подойдя к стене, она вызывающе посмотрела на Нуитари, ее янтарные глаза пылали гневом. Мина что-то сказала — Бог видел, как двигаются ее губы.
— Я не умею читать по губам, но я сомневаюсь, что она выражает свою благодарность, господин, — заметил один из чародеев.
— Да, думаю, ты прав. — Нуитари широко улыбнулся и насмешливо поклонился.
Никто не мог услышать проклятий Мины, даже Боги. Она ударила кулаками по гладкой и прозрачной, словно лед, стене. Девушка била снова и снова, надеясь найти щель, трещинку или хотя бы царапину.
Нуитари восхищался, глядя на нее:
— Она действительно прекрасна, как я и говорил Чемошу. Заметьте, господа. В ней нет страха. Она ослабла после того, как едва не умерла, однако хочет только одного — найти способ выбраться оттуда и вырвать ваши сердца. Делайте с ней все, что хотите, но сторожите хорошенько.
— Доверься нам, господин, — произнесли оба мага.
Нуитари отвернулся от Мины и обратился к чаше Взор Бога, чтобы посмотреть на стоящую рядом с Чемошем и с сожалением глядящую на него иллюзию девушки.
— Взгляните на это. — Бог Черной Луны презрительно махнул рукой, указывая на страдания собрата. — Чемош уверен, что его любовница мертва и ему ничего не осталось, кроме ее призрака. Он плачет. Какая жалость. Как грустно. — Нуитари усмехнулся. — Как нам все это на руку.
— Должен признаться, господин, — произнес один из магов в черном, — у меня некоторые сомнения насчет вашего плана. Не думаю, что можно обмануть Бога.
Мыслями Нуитари вернулся к своей матери.
— Можно, если он слаб, — хмуро ответил Нуитари. — Но только один раз.