Уэйс Маргарет. Наследие Темного Меча

   — Ваше величество! — воскликнул рыцарь голосом Сциллы. — Вы ранены?
   — Со мной все в порядке, сэр рыцарь. Всего несколько синяков и ушибов и некоторый урон для моего достоинства — не более того.
   — Позвольте помочь вам, ваше величество.
   Рыцарь протянул руку в металлической перчатке.
   Тонкая, изящная рука, на которой блестели драгоценные украшения, поднялась из зарослей папоротника и ухватилась за руку рыцаря. Женщина в длинной юбке и старомодном костюме для верховой езды встала на ноги. Это была Элиза. По крайней мере, раньше это была Элиза, а кем она стала теперь, я не знал, как не знал и того, кем стал я сам. Рыцарем в кольчуге и блестящих доспехах определенно была Сцилла.
   — Благословенный Олмин! — прошептал Мосия, и я сказал бы это вместе с ним, если бы мог говорить.
   — Что происходит? — знаками спросил я у Мосии. Он не ответил, пристально глядя на Сциллу.
   Я снова попытался привлечь его внимание.
   — Техноманты? Они погнались за нами?
   Мосия огляделся, пожал плечами, потом покачал головой.
   — Если они и погнались за нами, сейчас их поблизости нет, и это на них не похоже. Дкарн-дарах не любят ходить вокруг да около.
   Из этого я заключил, что если бы техноманты прошли за нами во Врата, мы бы сейчас уже были их пленниками. Я сразу почувствовал себя лучше. Хоть что-то хорошее из этого все-таки получилось, хотя мне в голову настойчиво лезла поговорка «из огня да в полымя».
   Рыцарь почтительно отряхивал пыль с одежды Элизы — это был костюм из роскошного голубого бархата с черной отделкой. В черных кудрях Элизы блестела золотая корона, на руках сверкали драгоценные кольца с самоцветами. И я с изумлением понял, что узнал ее. Именно такую Элизу я видел в мимолетных видениях из другой жизни. На ней было другое платье, но все остальное осталось таким же — ее волосы, искусно заплетенные и уложенные в красивую прическу, ее манера держаться, драгоценные украшения на пальцах. Элиза уныло выбирала ветки и листья из своих волос, отряхивала пыль с платья, вытирала грязь с рук — и каждое ее движение было изящным и царственным.
   — Где наши колдун и священник? — озабоченно спросила она, оглядываясь по сторонам. — Надеюсь, им удалось благополучно убежать от толпы.
   — Думаю, с ними все в порядке, ваше величество. Каталист находился слева от меня, когда мы входили во Врата, а Дуук-тсарит шел сзади. Толпа была не так уж близко. Большинство собралось у Западных Врат и пыталось напасть на экипаж. Наша уловка сработала. Все подумали, что вы в экипаже, ваше величество. Никому не пришло в голову, что вы отважитесь пешком проследовать через Восточные Врата.
   — Мои храбрые рыцари, — со вздохом сказала Элиза. — Мы опасаемся, что многие из них пострадают ради нас.
   — Они поклялись защищать ваше величество даже ценой собственной жизни, как и я.
   Мосия двинулся вперед, бесшумно скользя сквозь заросли. Я последовал за ним, пытаясь ступать так же тихо. Но при первом же шаге наступил на сухую ветку, и она треснула так громко, будто рядом выстрелили из ружья.
   Сцилла выхватила меч и развернулась в нашу сторону, защищая свою королеву. Элиза посмотрела на нас бесстрашно и с любопытством. Мы с Мосией вышли на свет, просочившийся сквозь кроны дубов. Я ожидал увидеть на лицах женщин такое же удивление, какое только что заметил у Мосии. Я думал, что они могут даже посмеяться над моим одеянием и странной стрижкой.
   Но на лицах обеих женщин отразились только радость и облегчение, и те же чувства звучали в голосе Сциллы, когда она сказала:
   — Хвала Олмину! Вы целы! — Потом Сцилла заговорила совсем другим, приказным тоном: — Колдун, кто-нибудь из толпы последовал за нами через Врата?
   Мосия огляделся.
   — Почему ты спрашиваешь у меня? Посмотри сама — ты видишь ничуть не хуже.
   — Прошу прощения, колдун, — прохладным тоном ответила Сцилла. — Но у вас, Дуук-тсарит, есть магия, которой у меня нет.
   — Простите меня, сэр рыцарь, — язвительно сказал Мосия. — Но неужели вы забыли, что у меня не осталось жизненной силы и я больше не могу колдовать?
   Сцилла указала на меня кивком головы.
   — Но ведь у вас есть каталист. Конечно, он домашний каталист и не обучен работать с боевыми магами, но мне думается, при крайней необходимости он может сделать то, что нужно.
   И они все посмотрели на меня.
   — Отец Ройвин, вы поранились! — Элиза указала на мою руку, и я только сейчас заметил, что по ней течет кровь. Прежде чем я успел объяснить знаками, что это всего лишь царапина, Элиза взяла меня за руку и стала вытирать кровь платком, который достала из-за отворота длинного рукава. Платок был сделан из тончайшего полотна и украшен кружевами. Я отвел руку.
   — Не упрямьтесь, отец, это нелепо, — царственным тоном сказала Элиза. Сразу было понятно, что она привыкла, чтобы ей повиновались. Она снова взяла меня за руку и вытерла с нее кровь и грязь своим платком. — Как только мы завершим наше дело и попадем в город, я сразу же пошлю за Телдара.
   Она прикасалась ко мне нежно и осторожно, стараясь не причинять боли. Но ее прикосновения все-таки заставляли меня страдать от боли — не телесной, а душевной, и я весь дрожал.
   Элиза сказала:
   — Рана не глубокая, но в нее попала грязь, и она может нагноиться, если ею пренебречь.
   Я склонил голову, смиренно принимая ее повеление и благодаря за проявленную ко мне доброту. Я заметил, что Элиза старалась не смотреть мне в глаза и что ее рука, державшая мою, слегка дрожала.
   — ОтецРойвин? — переспросил Мосия. — Почему вы назвали его так?
   Элиза удивленно посмотрела на Мосию.
   — Ты заговорил, колдун, хотя тебя никто не спрашивал? Наверное, мы действительно были в опасности, если ты так забылся! Однако ты прав. — Щеки Элизы мило порозовели, и она взглянула на меня из-под полуопущенных ресниц. — Нам следовало сказать «лорд-отец» — ведь теперь Ройвин повышен в ранге. Вы должны простить нас, лорд-отец Ройвин, — добавила она. — Ваше продвижение по службе произошло столь недавно, что мы еще не привыкли к вашему новому титулу.
   Моя рука словно сама собой передала знаками:
   — Я обязан этим вашему высочайшему покровительству, оказанному мне перед епископом Радисовиком.
   Элиза сдержанно улыбнулась, но в ее глазах заискрилась совсем другая улыбка — сияющая, радостная. Она поняла меня! Она понимала язык жестов, как будто разговаривала на нем много лет, а не взяла всего несколько уроков от нечего делать во время полета в аэрокаре. И я знал, что она меня поймет, еще до того, как обратился к ней.
   Как бы мне еще хотелось понять самого себя! Кто был этот епископ Радисовик, которого я упомянул? Единственный известный мне Радисовик вернулся на Землю с королем Гаральдом. Но какая-то часть меня понимала, о чем речь, и направила мою руку, чтобы показать эти слова. Если я загляну глубоко в себя, наверняка все увижу и пойму.
   Но я испугался и отвернулся. Я был не готов узнать и принять правду. Пока.
   Мосия чуть повернулся ко мне — его движения были незаметны под просторным черным одеянием — и одними губами спросил:
   — Ты понимаешь, что происходит?
   Я медленно покачал головой.
   Сцилла посмотрела на голубое небо, которое едва виднелось сквозь прогалины в дубовых кронах.
   — Уже за полдень, близится время встречи. Мы должны идти к условленному месту, не задерживаясь. Говорят, в этом лесу еще бродят кентавры. Но сначала, — она посмотрела на Мосию, — нужно убедиться, что нас никто не преследует.
   Дуук-тсарит повернулся ко мне и протянул руку.
   — Открой канал. Даруй мне Жизнь, каталист, — приказал он с насмешкой в голосе, как будто хотел добавить: «И посмотрим, как закончится этот розыгрыш!»
   Мне захотелось убежать. До сих пор ничто, даже техноманты, не пугало меня так, как этот приказ. Мне стало страшно не потому, что я не мог его исполнить. Напротив, я вдруг понял, что могу это сделать, — и потому испугался.
   И я бы наверняка убежал, если бы Элиза не смотрела на меня с гордостью и симпатией. Я протянул дрожащую руку и принял руку Мосии. А потом отступил назад и позволил другому Ройвину выйти на свет.
   — Олмин, даруй мне Жизнь! — взмолился он в моих мыслях.
   И канал открылся. В меня хлынула магия Тимхаллана.
   Я почувствовал, как Жизнь бурлит у меня под ногами, истекая из живых существ, обитающих под землей. Я чувствовал, как корни дубов врастают в почву и высасывают из нее питательные вещества и воду. Я впитывал жизненную силу точно так же, как дубы впитывали воду.
   Я вдыхал магию. Я слышал, как она поет. Я обонял ее и ощущал ее вкус, когда она протекала сквозь меня. Я сосредоточил в себе магию, а потом передал этот чудесный дар Мосии.
   Глаза Мосии расширились от изумления, когда он почувствовал хлынувшую в него Жизнь. Его рука дернулась, словно он хотел разорвать нашу связь. Ему не хотелось верить в это точно так же, как и мне. Но здравый смысл возобладал. Мосии нужна была жизненная сила, а я давал ее ему. И он не отнял руку.
   А потом все закончилось. Жизнь вытекла из меня. Будучи каталистом, я не мог ни использовать магию, ни удерживать ее в себе. Я мог лишь служить посредником. Передача жизненной силы утомила меня. Пройдет немало часов, прежде чем я отдохну и снова смогу открыть канал. Но я чувствовал на себе благословение Олмина, я чувствовал прикосновение этого мира и всех живых существ, которые в нем обитали, — и это ощущение останется со мной навсегда.
   Пополнив запасы Жизни, Мосия огляделся по сторонам, явно растерянный. Он посмотрел на меня, утомленного, но спокойного и безмятежного, на Сциллу, которая хмурилась и в нетерпении постукивала пальцами по рукояти меча, на Элизу, хладнокровную и отстраненную, стоящую чуть поодаль. Элизу озаряли солнечные лучи, тонкий золотой обруч блестел в ее черных волосах.
   — Хотел бы я знать, что за чертовщина тут происходит, — пробормотал Мосия, а потом пожал плечами, приложил ладонь к стволу ближайшего дуба и склонил голову, как будто разговаривая с деревом.
   Ветви дуба у нас над головами заскрипели и стали раскачиваться, как от порыва ветра. Они растревожили соседнее дерево и таким образом словно завязали с ним беседу. Вскоре кроны всех дубов вокруг поляны раскачивались, роняя листья и тонкие ветки. Казалось, дубы протягивают сучья, стараясь прикоснуться к своим соседям.
   Листья шелестели, тени на земле колебались. Мосия стоял возле дуба, прижавшись щекой к шершавой коре. Спустя какое-то время шелест листьев и скрип веток начал затихать.
   — В этой части зоопарка сейчас безопасно, — сообщил Дуук-тсарит. — На некоторое время. Неподалеку обитает стадо кентавров, но сейчас они охотятся и вернутся сюда только к ночи. Из-за кентавров сюда не забредают никакие другие существа. Толпы это тоже касается, ваше величество, — добавил Мосия с оттенком цинизма. — Ваши рыцари благополучно вошли в город через Западные Врата, однако ваш экипаж, боюсь, уничтожен.
   Элиза выслушала новости с невозмутимым спокойствием. Она лишь кивнула головой и улыбнулась, узнав, что преданные ей люди не пострадали.
   — Кроме того, Темного Меча здесь не видели. Деревья даже не знают о таком оружии, — продолжал Мосия, внимательно наблюдая за реакцией всех присутствующих на это известие.
   — Надеюсь, что так, — сказала Сцилла. — Вы же не рассчитывали, что Темный Меч будет валяться где-нибудь на открытом месте!
   — Вообще-то именно на это я и рассчитывал — ведь я сам бросил его сюда, — сказал Мосия негромко, так, что услышал его только я. — В этой части зоопарка сейчас находится еще один человек, — продолжал он. — Судя по одежде, это каталист. Он стоит на поляне примерно в двадцати шагах к востоку от нас.
   — Отлично! — Сцилла кивнула и улыбнулась. — Должно быть, это отец Сарьон.
   Я ахнул и хотел что-то показать знаками, но Мосия меня удержал.
   Его глаза сузились, он посмотрел на Сциллу с недоверием и подозрением.
   — Что вы имеете в виду? Вы говорили о какой-то встрече. Это с Сарьоном, что ли? Но как ему удалось бежать? А как же Джорам? Он вместе с ним?
   Теперь изумилась Сцилла. Элиза же выпрямилась и смерила Мосию холодным взглядом.
   — Что это за жестокие шутки, колдун? — со злостью бросила Сцилла. — Как вы можете спрашивать о Джораме?
   — Поверьте, я не шучу, — ответил Мосия. — Скажите мне — как же Джорам?
   — Вы прекрасно знаете ответ, колдун, — резко сказала Сцилла. — Император Мерилона мертв. Он погиб двадцать лет назад, в Храме некромантов.
   — И как же он погиб? — спокойно спросил Мосия.
   — От рук Палача.
   — Ага, — сказал Мосия и вздохнул с облегчением. — Теперь я наконец-то понимаю, что происходит!

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

   — Этот человек, Джорам, приговорен к смерти за то, что вернулся в этот мир и подверг его невероятной опасности.

Епископ Ванье; «Триумф Темного Меча»

 
   Сцилла нахмурилась, ее брови сошлись над переносицей.
   — Похоже, вы серьезно пострадали, колдун. Наверное, вас ударили по голове?
   Мосия приложил ладонь ко лбу.
   — Да, на какое-то мгновение я полностью отключился. Но мне не хотелось об этом говорить, чтобы не беспокоить ее величество, — почтительно сказал он, уже без насмешливых ноток в голосе, после чего сложил руки перед собой и поклонился.
   Элиза держалась холодно и отстраненно. При этих словах она смягчилась, подошла и озабоченно посмотрела на него.
   — С тобой все в порядке, колдун?
   — Благодарю вас, ваше величество. Мне уже лучше. Однако, боюсь, в моей памяти могут остаться пробелы. Если вам покажутся странными какие-либо мои слова или действия — то только поэтому. Прошу вас, ваше величество, будьте терпеливы, какие бы вопросы я ни задавал.
   «Как умно!» — подумал я. Теперь он волен спрашивать о чем угодно, а все подумают, что это всего лишь из-за удара по голове.
   — Конечно, колдун, — милостиво согласилась королева. — А теперь нам пора к отцу Сарьону. Мы уже опаздываем, и он будет беспокоиться. Сэр рыцарь, вы нас проводите?
   — Да, ваше величество.
   Сцилла, с обнаженным мечом, быстро сориентировалась на местности — еще раз посмотрела на небо, после чего принялась выискивать следы тропинки. Тропинка нашлась неподалеку — судя по следам копыт, ее протоптали какие-то животные.
   — Это тропа кентавров, — предупредил Мосия. — Разве не опасно идти по ней?
   — Вы сами говорили, что кентавры сейчас где-то охотятся, — возразила Сцилла. — Нам нужно спешить, а идти по тропе быстрее, чем пробираться через кустарник. Кроме того, кентавры предпочитают нападать из засады на одиноких, беспомощных путников — таких, как отец Сарьон.
   — Действительно, — согласился Мосия. — Тогда идите впереди, сэр рыцарь. Я буду охранять тыл.
   Сцилла пошла впереди маленького отряда. Проходя мимо Мосии, она задержалась и посмотрела ему в глаза.
   — Вы уверены, что с вами все в порядке, колдун? — спросила она с искренней тревогой и заботой в голосе. Ясные глаза смотрели тепло и участливо.
   — Да, леди, — ответил удивленный Мосия. — Благодарю вас.
   Сцилла улыбнулась и ободряюще похлопала его по плечу, от чего Мосия болезненно поморщился. Потом женщина осторожно пошла вдоль тропинки, а Элиза, подобрав длинные юбки, последовала за ней.
   Мосия несколько мгновений растерянно смотрел им вслед. Его смутила не только странная и непредвиденная ситуация, в которой мы все оказались. Скорее, он растерялся, как теряется любой мужчина при странном и необъяснимом поведении женщины.
   Наконец, покачав головой, Мосия подал мне знак присоединиться к нему.
   Тропинка была достаточно широка, чтобы двое людей могли идти рядом — хотя, судя по отпечаткам копыт, кентавры ходили по ней в одиночку.
   Я знаками спросил у Мосии:
   — У вас ведь есть какое-то объяснение тому, что с нами случилось?
   — Как и у тебя, наверное, — ответил он, искоса взглянув на меня.
   Мне захотелось рассказать все.
   — Я уловил какие-то образы… как будто увидел себя в другой жизни, — лучше я объяснить это не смог. — Элиза и Сцилла тоже были там. Я ничего не говорил раньше, потому что не был уверен…
   — Расскажи поподробнее.
   Я признался, что видел немного и что вряд ли это нам как-то поможет, но пересказал все привидевшееся мне.
   — По-моему, это лишено всякого смысла.
   — Это не имеет смысла сейчас, — мрачно сказал колдун. — Мы перенеслись в другое время, в альтернативное. Но почему? Как мы здесь оказались? И почему ты помнишь другое время, и я помню другое время — но ни Сцилла, ни Элиза как будто не помнят? И как мы вернемся обратно?
   — Может быть, это устроили техноманты? — предположил я. — Что это было за создание… на которое вы напали за Стеной? В белой маске, похожее на Гвендолин.
   — Она была из Киланистов. Это орден техномантов, — ответил Мосия. — Их еще называют Следователями. Киланисты умеют изменять облик и голос, преображаясь в других людей, чтобы заставить жертву делать то, что едва не сделала Элиза, — выдавать тайны, отдавать ценности. Используя такую маскировку, они способны проникнуть всюду.
   — Но как вы догадались, что это не Гвендолин? Вы можете видеть сквозь их личины?
   — Проникнуть сквозь их личины не так-то просто. Но тут они перемудрили, применив магию. За все время, пока мы наблюдали за Джорамом, я никогда не видел, чтобы Гвен взывала к Жизни, даже когда она была одна. Элиза заметила эту странность, но ничего не сказала — ей слишком хотелось поверить, что перед ней ее мать. И потом, я видел раны Джорама и точно знал — раны были серьезнее, чем они пытались изобразить.
   — А почему она отбросила маскировку?
   — На поддержание иллюзии уходит много магической энергии. Она не могла сохранять личину и при этом сражаться со мной — поэтому я на нее и напал.
   — А если бы вы ошиблись? — спросил я.
   — Я не ошибся. Но если бы ошибся, если бы это действительно была Гвен — я сумел бы ее спасти.
   — Вы поверили, что она в плену у техномантов?
   — Наверное, да, — раз уж они сумели сотворить настолько реалистичную иллюзию. С другой стороны, может, и нет — ведь Смайс не называл ее в числе заложников.
   — Но что еще могло с ней случиться?
   Мосия покачал головой. Либо он не знал, либо не хотел говорить.
   Я задал следующий вопрос:
   — А та штука, которую вы назвали стазисной миной, — что это было такое?
   — Если бы кто-то из нас наступил на нее, мы все оказались бы в зоне действия стазисного поля. И, оцепенев, не смогли бы двинуться с места, пока нас не освободили бы техноманты.
   Прежде чем задать следующий вопрос, я помедлил — потому что боялся услышать ответ, — но в конце концов решился:
   — А если все, что происходит с нами, — не настоящее? Вдруг это галлюцинация? Может быть, они контролируют наше сознание…
   Мосия криво улыбнулся.
   — Если это так, если они действительно контролируют наши мысли, я сильно сомневаюсь, что они позволили бы тебе подумать о такой возможности.
   Немного помолчав, он тихо проговорил, как будто размышлял вслух:
   — Когда-то в Тимхаллане были маги, владевшие Таинством Времени. Прорицатели.
   — Да, но их уничтожили во время Железных войн, — напомнил я. — И впоследствии о Прорицателях никто никогда не слышал.
   — Это правда. Что ж, будем настороже и попробуем как-нибудь разгадать эту загадку. Джорам мертв, — Мосия задумался. — Что было бы с Тимхалланом, если бы Джорам погиб от руки Палача? Если бы Джорам погиб до того, как разрушил Источник Жизни и освободил магию? Подумать только…
   Он погрузился в свои мысли и отстал на пару шагов, давая понять, что хочет побыть один. Я тоже ненадолго задумался, а потом заметил, что Элиза время от времени поглядывает на меня и, судя по ее улыбке, не возражала бы, если бы я пошел рядом с ней.
   Мое сердце забилось чаще. Я подошел поближе к Элизе. Она молча указала на закованную в доспехи спину Сциллы и, сохраняя тишину, заговорила со мной знаками. Меня позабавило, что мой язык жестов — убогая замена речи — превратился в язык тайн и интриг.
   — Я очень расстроена из-за нашей вчерашней ссоры, — знаками показала Элиза. — Ты простишь меня, Ройвин?
   Я прекрасно понял, какую ссору она имеет в виду, хотя мгновение назад еще не знал этого. Как иногда слова или образы помогают вспомнить забытый сон, так сейчас мне представилось все, что случилось прошлой ночью, — только эта картина была гораздо реальнее любого сна. Это действительно случилось — по крайней мере, в этом времени и месте.
   Может быть, так подействовала волшебная Жизнь, струящаяся в моих жилах, но моя другая личность — та, которая принадлежала Земле, — быстро отступила на второй план.
   — Мне не за что вас прощать, моя дорогая, — знаками ответил я.
   Солнечный свет сиял на ее кудрявых черных волосах, блестела золотая корона, переливались самоцветы в украшениях, и даже в тени деревьев вся Элиза светилась внутренним светом.
   Я любил ее. Любовь струилась от меня к ней подобно тому, как Жизнь текла от меня к Мосии.
   Я полюбил ее, еще когда мы оба были детьми, и буду любить ее всегда, что бы ни случилось, пока не придет день, когда я преподнесу эту любовь в дар Олмину и упокоюсь навеки в его благости.
   В моей голове смешались воспоминания нашего прошлого, нашей юности и нашего настоящего — я помнил ее младенцем, помнил подспудный страх, который преследовал меня в детстве. Я помнил годы учебы в Купели и каникулы, которые проводил дома, с моей названой сестрой — и более чем сестрой. Я помнил, как расстался с дерзкой, своенравной девчонкой, а встретился с прекрасной, мудрой женщиной. Но вот кто нас растил? Где мы жили? Этого я не знал.
   — Я беспокоился лишь о вашей безопасности, — объяснил я.
   — Ты ведь понимаешь, что другого пути нет, — знаками показала она. — Я просто обязана так поступить как наследница моего отца.
   Элиза внимательно посмотрела на меня, ожидая ответа.
   — Я понимаю. Я понял тогда. И сказал то, что сказал, только чтобы спровоцировать вас. Это сработало. Думал, вы наброситесь на меня, как в старые добрые времена.
   Я надеялся рассмешить ее. Как ни стыдно признаваться, в детстве мне нравилось дразнить ее — так, что она выходила из себя и набрасывалась на меня с кулаками. И хотя потом я всегда отпирался, выставлял себя невинной жертвой, мне не верили и нас обоих отправляли спать без ужина.
   Она не засмеялась, но улыбнулась воспоминаниям. Порывисто протянув руку, Элиза тронула меня за плечо и прошептала:
   — Как в старые добрые времена, Ройвин, я могу положиться только на тебя, на тебя одного. Только ты способен смести волшебную золотую пыль, которой все остальные осыпают меня. Только ты открываешь мне неприглядную реальность, которая прячется за всем этим. Только ты один заставляешь меня взглянуть в лицо ужасной действительности и увидеть большее — увидеть надежду. Признайся, — ее глаза победно сверкнули, — ты бы разочаровался во мне, если бы я отказалась пойти.
   — Я бы подумал, что вы впервые в жизни приняли разумное и взвешенное решение, — ответил я, стараясь выглядеть строгим. — Но меня бы действительно постигло разочарование, если бы вы не позволили мне вас сопровождать.
   — Но как же я могла тебя оставить? — спросила Элиза, насмехаясь надо мной. Забывшись, она заговорила вслух: — Мне пришлось бы целыми днями выслушивать твое нытье. «Элиза идет, а меня с собой не берет!» — Это она произнесла капризным детским голосом.
   — Тихо! — прервала ее Сцилла, обернувшись. — Прошу прощения, ваше величество. Понимаете…
   — Мы не на загородной прогулке, ваше величество, — строго заметил Мосия, скользнув к нам.
   — Вы оба, конечно же, правы, — пробормотала Элиза, зардевшись от смущения. — Это больше не повторится.
   — Мы почти добрались до места, — сообщила Сцилла. — Колдун?
   Пока мы шли, дубы вокруг тропинки поскрипывали и шелестели листвой — по-видимому, они все время снабжали Мосию информацией.
   — Отец Сарьон на прогалине, он один. Но он услышал, что мы приближаемся, и очень встревожен. Надеюсь, мы развеем его страхи.
   — Я выйду на прогалину первой, — сказала Сцилла. — Вы остаетесь с ее величеством.
   — Глупости! — возмутилась Элиза, потеряв терпение. — Мы пойдем все вместе. Если это ловушка, мы в нее уже угодили. Пошли, Ройвин!
   Выйдя на поляну, мы увидели престарелого священника, который нервно озирался по сторонам. Увидев нас, он вздохнул с облегчением, улыбнулся и протянул к нам руки.
   — Дети мои, — сердечно сказал Сарьон.
   Мои глаза наполнились слезами. Теперь я узнал, кто был нам с Элизой вместо отца, кто пригрел двух сироток в своем доме и в своем сердце.
   Не удивительно, что в той, другой жизни я питал к Сарьону сыновнюю любовь. Такой любви неведомы преграды, она простирается за любые границы времени и пространства.
   Сарьон взял меня за руку и с гордостью посмотрел на мою белую рясу с красной каймой. Белый цвет означал, что я домашний каталист в одной из благородных семей. Красная отделка давала понять, что я лорд-отец, то есть достиг довольно высокого ранга для своих лет.
   Сарьон собрался поклониться и поцеловать Элизе руку, но она его опередила — обняла и нежно поцеловала. Сарьон тоже обнял ее и прижал к себе, не отпуская мою руку. Здесь, в зоопарке Зит-Эля, мы являли собой поистине радостную картину воссоединения семьи.
   — Я так давно не видел вас обоих, — признался Сарьон, отстранившись и ласково глядя на нас.
   — Мы думаем, что император мог бы позволить вам посетить Мерилон, — сказала Элиза и чуть нахмурилась.
   — Нет, нет, император Гаральд совершенно прав, — со вздохом возразил старый каталист. — Пути опасны, очень опасны.