Страница:
— Я… Это было так давно… — Сарьон сжал виски ладонями, как будто у него болела голова. — Если у меня не получится, мы все умрем. Умрем ужасной смертью.
— Мы знаем, отец, — сказал Мосия.
Я заметил, что во время этого разговора Сцилла не произнесла ни слова. Она не пыталась ни возражать, ни убеждать отца Сарьона. Я пока еще не понимал почему, но, кажется, уже начинал догадываться — как ни странно это звучит.
— Отец Сарьон, — вдруг раздался голос Джорама. Мы так увлеклись разговором, что я не заметил, как он пришел в себя. Голова Джорама покоилась на коленях у его дочери. Элиза вытирала пот у него со лба, гладила его по волосам и смотрела на отца с тревогой и любовью.
Джорам улыбнулся и поднял руку. Сарьон опустился на колени и прижал руку раненого к своей груди. Он прекрасно понимал, да и все мы понимали, что Джораму осталось жить совсем недолго.
— Отец Сарьон, — повторил Джорам. Ему стоило больших усилий даже просто говорить. — Ты сумел зачаровать меня. Что в сравнении с этим какой-то дракон?
— Я… — пробормотал Сарьон. — Хорошо, я… попробую. А вы все… подождите здесь.
Он поднялся на ноги и бросился бы вниз, в глубь драконьей пещеры, если бы мы его не остановили.
— Вы не можете одновременно зачаровать дракона и забрать Темный Меч, — объяснил Мосия. — Темный Меч разрушит заклинание.
— Это верно, — подтвердила Сцилла.
— Я заберу Темный Меч… — предложил Дуук-тсарит.
— Нет, Темный Меч возьму я! — решительно заявила Элиза. — Это мое наследство.
Лицо Джорама исказила болезненная гримаса. Он покачал головой, но был слишком слаб, чтобы спорить и пытаться остановить Элизу. Одна-единственная слеза скатилась по его измазанной кровью щеке. Никакие физические мучения не могли заставить его плакать, но глубокое сожаление и раскаяние оказались сильнее.
Элиза заметила состояние отца и крепко обняла его, прижалась к нему всем телом.
— Не нужно, папа! — Она заплакала вместе с ним. — Я горжусь тем, что мне досталось такое наследство! Я горжусь тем, что я твоя дочь. Ты разрушил мир. Может быть, мне доведется его спасти?
Элиза поцеловала Джорама и поднялась на ноги.
— Я готова.
Я опасался, что Мосия начнет возражать и попытается отговорить Элизу. Но он только пристально, оценивающе посмотрел на нее и кивнул.
— Хорошо, ваше величество. Я пойду с вами, и Ройвин, конечно, тоже. Мне может понадобиться мой каталист, — добавил он.
Я настолько преисполнился гордостью, что даже позабыл о страхе. Почти. Я не мог прогнать из памяти предыдущую ужасную встречу с Драконом Ночи. Ужас и боль моей собственной смерти. Хуже того — ужас при виде гибели Элизы. Я решительно отогнал кошмарные воспоминания, иначе никогда не отважился бы идти дальше.
— Кто-то должен остаться с отцом, — сказала Элиза и посмотрела на меня. — Я надеялась, что Ройвин…
— Я останусь с Джорамом, — вызвалась Сцилла. Она улыбнулась нам, колечко у нее на брови блеснуло. — Теперь полагайтесь только на себя.
— Ничего не понимаю, — пожаловался Сарьон.
— Вы должны верить, — знаками показал ему я.
— Ты дерзишь своему учителю, — Сарьон вяло улыбнулся и вздохнул. — Ну что ж, пойдем. Нужно зачаровать этого дракона.
Драконы Ночи до такой степени ненавидели солнечный свет, что, даже спрятавшись в самые темные и глубокие норы, какие только можно было найти в Тимхаллане, они все равно спали от восхода до заката солнца. Этот дракон тоже спал, судя по размеренному дыханию, но сон его был неглубоким и беспокойным. Мы слышали, как ворочается гигантская туша, как чешуя скрежещет о каменный пол пещеры. Я вспомнил, как в другой жизни дракон жаловался на то, что спрятанный в логове Темный Меч мешает ему спать. Либо дело было в этом, либо близилось время пробуждения.
Я прекрасно помнил, как пахло в логове, когда мы были здесь в прошлый раз. Теперь же смрад стал еще сильнее. Мы все прикрыли рты и носы, чтобы побороть рвотные позывы. Мы шли без света, опасаясь, как бы слабый луч фонарика не разбудил дракона раньше времени. Последние несколько ярдов до выхода из тоннеля мы двигались медленно и осторожно, находя дорогу ощупью. И вот, завернув за угол, оказались в логове дракона.
Бриллиант, вживленный в лоб чудовища, сиял холодным, бледным светом, ничего не освещая. Самого дракона мы не видели. Мы вообще ничего не видели, даже друг друга, хотя стояли тесной кучкой, бок о бок.
Шум драконьего дыхания эхом разносился по пещере. Чудовище снова перевернулось — пол содрогнулся у нас под ногами, когда дракон перевалился с боку на бок и ударил хвостом о стену. Мы стояли в темноте, застыв от благоговейного ужаса.
Я боялся входить внутрь пещеры. Не знаю, откуда Сарьон набрался отваги, чтобы это сделать. Но ведь когда-то у него хватило мужества подвергнуться превращению в живой камень!
— Ждите здесь, — едва слышно проговорил Сарьон. — Я должен пойти дальше один.
Он оставил нас и направился в глубь драконьего логова. Я не видел его, но слышал шелест его рясы и тихие звуки шагов. Когда он прошел мимо меня, его фигура на мгновение заслонила блеклое сияние бриллианта на голове чудовища.
Элиза сжала мою ладонь. Я тоже крепко пожал ей руку. Мосия стоял рядом с нами. Иногда я слышал, как он что-то шепчет — наверное, повторяет слова заклинаний. Хотя вряд ли от его магии будет какая-нибудь польза. В прошлый раз он ничего не смог сделать.
Дуук-тсарит! Присутствуют ли они здесь сейчас, как в тот, другой раз? Попытаются ли и сейчас заполучить Меч?
Я дотронулся до руки Мосии и знаками задал ему этот вопрос. Пусть он не видел моих пальцев, зато чувствовал их.
— Я тоже об этом подумал, — ответил Мосия, приблизив губы к моему уху. — Я искал своих собратьев. Их здесь нет.
Ну хотя бы об этом можно не беспокоиться.
Я не забыл о Сарьоне. Мысленно я шел рядом с ним, шаг за шагом. Дракон засопел и снова перевернулся. Из-под приоткрывшихся век сверкнуло бледное сияние. У меня замерло сердце. Элиза так крепко вцепилась в мою руку, что после этого остались синяки, хотя я не помню, чтобы тогда чувствовал боль.
Сарьон замер на месте. Дракон шумно вздохнул и снова закрыл глаза, бледное сияние погасло. Те из нас, кто был сейчас в пещере, с облегчением перевели дух.
Сарьон снова двинулся вперед. Судя по всему, он сейчас был совсем рядом с головой дракона. После того как гигантский ящер еще раз пошевелился, я снова мог видеть бриллиант у него во лбу. А потом я увидел руку Сарьона, такую маленькую и хрупкую на фоне светящегося бриллианта.
Рука на мгновение замерла. Наверное, Сарьон молил Олмина дать ему сил, как я молил Олмина защитить каталиста и всех нас.
Ладонь Сарьона опустилась на бриллиант.
Камень вспыхнул ярче. Дракон дернулся, по огромному туловищу пробежала дрожь. В альтернативном времени Дракон Ночи был ранен и потом захвачен врасплох солнечным светом. Этот, вероятно, был вполне здоров и находился в безопасном темном логове. Дракон издал утробный рев. Его когти заскрежетали о каменный пол.
— Ну, давай же! — порывисто прошептал Мосия, хотя Сарьон не мог его слышать. — Чего ты ждешь? Скорее читай заклинание!
Я не мог даже представить, каково это — положить руку на голову дракону и чувствовать, как гигантское тело шевелится под твоими пальцами. И я не могу винить моего господина за то, что он дрогнул. Сарьон отдернул руку. Мосия шагнул вперед. Элиза прижалась щекой к моей руке.
Бриллиант зашевелился — дракон поднимал голову.
Сарьон тихо ахнул, а потом решительно прижал ладонь к бриллианту.
Он произнес слова, которых я не понял, — заклинание силы и власти. Дракон замер, словно слился с окружающими его камнями.
Сарьон договорил заклинание до конца, убрал руку с бриллианта и отступил на шаг назад.
Настал миг, когда должно было решиться — умрем мы все или будем жить.
Дракон приподнял туловище над полом пещеры и открыл глаза. Пещеру залило бледное, холодное сияние, подобное лунному свету.
— Не смотрите ему в глаза! — предупредил Мосия вслух, достаточно громко, чтобы Сарьон тоже услышал.
Дракон расправил крылья. Я услышал шорох перепонок и скрип натянувшихся сухожилий и увидел тысячи крошечных смертоносных звезд, которые вспыхнули в темноте пещеры.
Дракон заговорил. Его голос дрожал от гнева и ярости — и это меня сразу успокоило.
— Ты — повелитель, — сказало чудовище.
— Да, я повелитель, — отозвался Сарьон твердым и уверенным тоном. — Ты сделаешь то, что я прикажу.
— Я сделаю это, потому что связан заклинанием и не могу ему противиться, — ответил дракон. — Смотри, не ослабь свою хватку. Чего ты от меня хочешь?
— В твоем логове есть нечто весьма ценное для нас. Мы хотим забрать это и унести с собой. После чего мы больше тебя не побеспокоим.
— Я знаю, о чем ты говоришь, — сказал дракон. — Это меч света. Он жжет мне глаза, тревожит мой сон. Забирай его и уходи.
— Меч света? — удивленно прошептала Элиза.
— Элиза! — позвал ее Сарьон, не отворачиваясь от дракона. — Пойди и возьми Темный Меч.
— Иди с ней, Ройвин, — сказал Мосия.
Я не мог остаться. Мы с Элизой пошли вперед, в драконье логово. Сияние глаз дракона сосредоточилось на нас, омыло нас холодным светом.
Даже связанный заклинанием и бессильный повредить, дракон искушал нас посмотреть ему в глаза — чтобы мы лишились рассудка от его взгляда. В глубине души я подумал, что, может быть, и стоило бы пожертвовать рассудком, только бы увидеть во всем ужасающем великолепии это пугающее и прекрасное создание.
Чтобы побороть искушение, я стал смотреть на Элизу. А она не сводила глаз с груды камней, под которой был погребен Темный Меч.
— Поспешите, дети мои, — негромко поторопил нас Сарьон.
Может быть, он наконец вспомнил то, другое время? То время, в котором мы были его детьми? Надеюсь, что так. Хотя тогда все закончилось трагедией, я хотел бы, чтобы он узнал ту любовь, которую питал к нам, и нашу ответную любовь. Он был мне отцом.
Добравшись до груды камней, мы с Элизой принялись ее разбрасывать. Мы трудились так быстро, как только могли, и наконец из-под камней показался Темный Меч. Он не светился, хотя я почти ожидал этого после слов дракона. Меч даже не отражал лунного света драконьих глаз. Наоборот, он как будто поглощал свет. Элиза взяла Темный Меч за рукоять и подняла его.
— Закрой его! — прорычал дракон, свет его глаз мгновенно угас, и пещера снова погрузилась в темноту.
Элиза поспешно прикрыла клинок одеялом, которое лежало рядом с ним.
— Забирайте его и уходите! — Дракон корчился и извивался, как будто его мучила невыносимая боль.
— Сюда! — позвал Сарьон.
Ничего не видя в темноте, мы пошли, ориентируясь только по его голосу.
Взявшись за руки, находя успокоение в близости друг к другу, мы с Элизой осторожно продвигались на голос Сарьона. Нам хотелось поспешить, но мы опасались споткнуться о камни, кости и прочий мусор, разбросанный по полу пещеры. Было очень страшно идти в полной темноте по драконьему логову, когда где-то рядом рычало и било хвостом огромное чудовище. Голос Сарьона, спокойный и уверенный, провел нас через этот кошмар.
— Сюда, я здесь! — сказал Сарьон, протянул к нам руки из темноты и прижал нас обоих к себе. — Дети мои! — Он обнимал нас так крепко, что я понял — он тоже заглянул в то, другое время. — Дети мои! — повторил Сарьон.
Сердце мое переполнилось любовью к нему, чувством, которое было еще более сильным из-за моей любви к Элизе. Эта любовь вытеснила все другие чувства, не оставив места страху. Я больше не боялся ни темноты, ни дракона, ни техномантов, ни даже хч'нив. Возможно, в будущем нас ждет что-то ужасное. Может быть, я больше никогда не увижу рассвета, может быть, не доживу до утра. Но мне довольно было этого мгновения, когда меня затопило всеобъемлющее благословенное чувство.
Сарьон обнял нас еще крепче, и тут я почувствовал, как он напрягся.
— Осторожно, — прошептал он. — Здесь кто-то есть.
— Отец, — почти в тот же миг раздался голос Мосии. — Уходите оттуда! Скорее!
Рев дракона затих. Чудовище застыло на каменном полу, его веки опустились, так что были видны лишь узкие щели сияющих, словно луны, глаз. Я по-прежнему ощущал жгучую ненависть, которую питал к нам дракон, но теперь она была слегка приглушена страхом.
— Отец! — крикнул встревоженный Мосия.
— Подожди, — спокойно ответил Сарьон.
Перед нами, посредине драконьего логова, появилась женщина. Спокойная и безмятежная, она стояла здесь, словно у себя дома, в собственной гостиной. Она совершенно не обращала внимания на дракона, который прижался к стене, стараясь отодвинуться от нее как можно дальше.
— Мама! — воскликнула Элиза.
Мосия уже стоял рядом с нами.
— Это может быть очередной ловушкой!
Первое, о чем я подумал, — наверное, техноманты совсем отчаялись или слишком осмелели, если решились устроить подобное представление в присутствии Дракона Ночи. Потом я понял, что Кевон Смайс как раз и был в отчаянном положении, когда я видел его в последний раз.
Гвендолин выглядела в точности так, как при нашей самой первой встрече, только на ее лице больше не отражались забота и беспокойство. Сейчас она казалась полностью умиротворенной. Она смотрела только на свою дочь, и ни одному Следователю не удалось бы изобразить такую искреннюю любовь и гордость во взгляде, обращенном на Элизу.
— Это моя мама, — сказала Элиза, и ее голос дрогнул от радости. — Я уверена, это она.
— Подожди, — предупредил Мосия. — Не подходи к ней близко.
Вспомнив об ужасной встрече со Следователем, Элиза осталась стоять возле Сарьона. Ей очень хотелось, чтобы на этот раз Гвендолин оказалась настоящей. Но как такое могло быть? Откуда здесь могла взяться Гвендолин? И почему она явилась к нам здесь, в драконьем логове?
— Я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась, дочка, — сказала Гвендолин.
Она протянула руку в темноту, и рядом с ней появилась другая фигура. Я сразу же вспомнил о Симкине, потому что эта вторая фигура была такой же полупрозрачной, как Симкин, когда он изображал из себя привидение. Гвен за руку подвела к нам свою спутницу.
И когда они приблизились, я узнал ее. Я ахнул и дико уставился на Элизу. Даже протянул руку и дотронулся до нее, чтобы убедиться, что она реальна. Элиза стояла рядом со мной, и Элиза стояла передо мной, обе одновременно, одна из этого времени, другая — из другого. Та, которую привела с собой Гвендолин, была королевой Элизой. Она была одета в тот же самый костюм для верховой езды, и тот же самый золотой обруч блестел на ее темных волосах.
Мосия шумно вдохнул. Сарьон улыбнулся устало и печально. Он все еще обнимал Элизу, поддерживая ее.
— Что… что это такое? — растерянно воскликнула Элиза, моя настоящая Элиза. Она смотрела на собственное отражение в зеркале времени. — Кто это?
— Это ты, дочь моя, — сказала Гвендолин. — Такая, какой ты могла бы стать в другом времени. Она не сможет говорить с тобой, потому что в своем времени она уже мертва. Но я могу передать ее слова. Она хотела доказать вам, всем вам… — Взгляд Гвен скользнул по каждому из нас, чуть дольше задержался на Мосии. — Что все, что вы пережили, было настоящим. И что я — настоящая.
— Я не понимаю! — пролепетала Элиза.
— Посмотри на себя, Элиза. Посмотри на себя и поверь в невозможное.
Элиза долго смотрела на мерцающую полупрозрачную фигуру. А потом вдруг обернулась к Сарьону, который улыбнулся и кивнул, словно отвечая на ее невысказанный вопрос. Наконец она посмотрела на меня. Я знаками показал:
— Я такой, каким ты меня помнишь, в том времени и в этом.
Губы Элизы приоткрылись, глаза блеснули. Она повернулась к Мосии, который с неохотой кивнул головой в глубоком капюшоне.
— Я ваш колдун, ваше величество, — с оттенком иронии в голосе сказал он.
— Ваше величество… И Сцилла тоже так меня называла. А я до сих пор не обращала на это внимания. Значит, какая-то часть меня знала об этом, уже тогда, — негромко и задумчиво сказала Элиза, словно самой себе.
— А теперь, дочь моя, — продолжала Гвендолин, — ты должна выслушать меня и сделать так, как я скажу. Ты должна отнести Темный Меч к усыпальнице Мерлина. Сейчас. Немедленно. Ровно в полночь меч должен лежать на гробнице.
— Мерлин! — удивилась Элиза. — Тедди все время говорил о Мерлине. Он говорил что-то о том, что Меч нужно отдать Мерлину…
— О, благословенный Олмин! — с отвращением фыркнул Мосия.
— Но… Отец. Ты не знаешь, мама! — Элиза вспомнила о том, что ее больше всего беспокоило. — Они отравили его! Я должна отдать им меч, иначе отец умрет.
— Отнеси меч к гробнице Мерлина, — повторила Гвендолин.
— Почему? — резко спросил Мосия. — Зачем его туда нести?
— Доверься мне, дочь моя, — сказала Гвендолин, не обращая внимания на Мосию. — Доверься себе. Слушай, что говорит тебе твое сердце.
Внезапно в тишине раздался крик. Сцилла кричала из коридора, где она осталась охранять Джорама:
— Мосия! Они идут! Берегитесь! Я не смогу остановить… — Ее голос резко оборвался.
Мы услышали какой-то шорох, потом топот множества ног, обутых в тяжелые сапоги. Дракон поднял голову и злобно взревел. Его глаза открылись шире, свет, который доводил людей до безумия, засиял ярче.
Гвендолин исчезла, и призрачная Элиза тоже.
— Отец! — закричала Элиза.
— Нет времени! — резко сказал Мосия, хватая ее за руку. — Мы должны найти выход! Симкин говорил, здесь есть другой выход. Отец Сарьон! Дракон! Он должен знать другой путь наружу. Прикажите ему, пусть покажет нам, где выход.
— Что? О, нет! Только не это! — Сарьон встревожился. — Я не смогу снова… Заклинание развеивается, я это чувствую.
— Отец Сарьон! — взмолилась Элиза. Она держала Темный Меч, завернутый в одеяло. — Мосия прав. Это наш единственный шанс. Как еще мы сможем донести меч до гробницы вовремя?
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Я никогда и ни в чем тебе не отказывал. Ройвин все время упрекал меня, что я тебя испортил. Но ведь кроме вас двоих, у меня никого не было.
Сарьон оставил нас. Он снова подошел к дракону и встал перед ним, не поднимая глаз.
— Следи, чтобы меч был надежно спрятан, — напомнил Мосия Элизе. — Помнишь, что вышло в прошлый раз?
Тогда на нас напали Дуук-тсарит. Элиза подняла Темный Меч, и его сила разрушила заклинание очарования. А сейчас я слышал, как шаги преследователей в коридоре звучали все ближе. Я не знал, что случилось со Сциллой, и очень надеялся, что она не пострадала. Хотелось верить, что Джораму они не причинят вреда больше, чем уже причинили. Он все еще был нужен им живым, пока Темный Меч находился у его дочери.
— Дракон, — повелительно произнес Сарьон. — Я приказываю тебе. Нам угрожает опасность. Помоги нам сбежать от тех, кто нас преследует.
— Да, тебе грозит опасность, старик, — сказал дракон, обнажив ужасные желтоватые клыки, запятнанные кровью. — Эта опасность — перед тобой, а не позади тебя.
Свет бриллианта внезапно начал меркнуть. Как Сарьон и опасался, заклинание утрачивало силу. Дракон собрался ползти к нам. Он приподнял темные, как ночь, крылья. Замерцали смертоносные звезды.
Сарьон выпрямился во весь рост. Я снова увидел в нем то же, что наблюдал, когда он стоял в нашей гостиной перед королем Гаральдом, генералом и предводителем темных жрецов. Его внутренняя сила, его любовь к нам, его вера в Олмина сияли ярче, чем устрашающий свет драконьих глаз.
— Дракон, ты подчинишься мне, — сказал Сарьон.
Бриллиант во лбу дракона снова ярко вспыхнул. Дракон злобно посмотрел на Сарьона, но, покорный неодолимой силе заклинания, опустил голову. Дракон Ночи склонился перед каталистом. В бледных глазах чудовища полыхала ненависть, но дракон прикрыл веки.
— Забирайся ко мне на спину, старик, если осмелишься.
— Дети, быстрее! — поторопил нас Сарьон. — Мосия!
— Я вас прикрою, — ответил Мосия.
— Но они убьют тебя! — воскликнул Сарьон.
— Иди с ними, Дуук-тсарит, — сказал дракон с раздражением в голосе. — Я разберусь с теми, кто вас преследует. Мне сейчас очень нужно расправиться хоть с кем-нибудь!
Мосию не пришлось просить дважды. Теперь я полностью доверял ему. Он оставался верен своему слову и защищал бы нас, даже рискуя погибнуть, но он не терял надежды заполучить Темный Меч и не хотел упускать его из виду.
Следом за Сарьоном я взобрался на дракона. Мой господин держался так, будто всю жизнь только и делал, что летал на драконах, хотя я точно знал, что ничем подобным он никогда не занимался. Мы поднялись по костной основе огромного черного крыла, стараясь не наступить на тонкую перепонку — Сарьон предупредил нас, что перепонка может прорваться. Гигантское тело содрогалось под нами, словно почва перед извержением вулкана. Мы с Сарьоном помогли взобраться Элизе, которая никому не доверила Темный Меч и ни на миг не выпускала его из рук. Мы устроились между гребнями на спине чудовища. Сидеть там оказалось крайне неудобно. Когда Мосия перебирался с крыла на спину дракона, в логово вбежали техноманты в серебристых одеждах.
— Берегите глаза! — крикнул нам Мосия и поглубже надвинул капюшон.
Я прикрыл глаза руками, но все равно видел бледное сияние — так ярко засветились глаза дракона. Чудовище взревело, откинуло назад голову и распахнуло крылья. Но даже нападая на техномантов, дракон позаботился о том, чтобы не сбросить нас, сидевших у него на спине.
Я услышал жуткие крики, полные боли и ужаса. Перед моими закрытыми глазами засверкали яркие вспышки. Крики затихли очень быстро.
Огромное тело дракона зашевелилось, крылья пришли в движение. Белый свет драконьих глаз померк. Мне в лицо ударил поток свежего воздуха, прохладного и сладкого после удушливой вони пещеры. Я открыл глаза и увидел огромное отверстие, похожее на гигантский дымоход, — оно было достаточно большим, чтобы в него мог свободно пролететь дракон.
Мы поднимались ввысь. Дракон легко и неторопливо взмахивал крыльями, словно не замечая нашего веса. Мы были для него всего лишь надоедливыми насекомыми, прилепившимися к чешуе.
Я посмотрел на ночное небо и ахнул.
Там сияло множество звезд. Их было гораздо больше, чем обычно. А потом меня осенила ужасная догадка, которую Мосия облек в слова.
— Это не звезды, а космические корабли. Беглецы. Последние выжившие с Земли. Они прилетели сюда, еще на что-то надеясь. Хч'нив летят за ними.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Мы летели над ночной землей Тимхаллана, а в небе над нами сияли тысячи звезд-кораблей, несущих на себе миллионы людей. Это были словно искры надежды. Надежды и отчаяния. Наверное, экипажи кораблей обнаружили нас при помощи своей сложной аппаратуры. Я не знал, за что они нас приняли — гигантскую черную крылатую тень, движущуюся над верхушками деревьев. Наверное, за какой-нибудь местный вид крылатой фауны.
Но кто-то, возможно, и понял, что изображение на экране радара — это летящий дракон. Король Гаральд, епископ Радисовик и генерал Боурис наверняка узнали это создание. Но они не могли знать, что на спине Дракона Ночи летим мы. Они явились сюда, потому что это было последнее, как им казалось, безопасное место, и они не подозревали, где мы и чье поручение исполняем. Если задуматься, мы сами знали ненамного больше. Может быть, все это подстроили техноманты? И Гвен, и королева Элиза были лишь иллюзиями?
Мосия, видимо, так и думал. Впрочем, он был из тех, кто всегда видит стакан наполовину пустым. Я же терзался сомнениями. Гвендолин казалась абсолютно настоящей. Такую искреннюю любовь к дочери невозможно подделать, в этом я был уверен. И как могли техноманты сотворить иллюзорную Элизу из другого времени? Когда я думал об этом, дух мой взмывал ввысь вместе с драконом.
Но я вдруг понял, что они могли знать о том, другом времени. И мое воодушевление сразу развеялось. В том времени тоже были и Кевон Смайс, и жрецы Темных культов. Может быть, именно они и подстроили все, что нам довелось пережить.
Я снова посмотрел вверх, на небо, усеянное звездами-кораблями. Я подумал о миллионах людей там, наверху, потрясенных, испуганных, отчаявшихся, которые покинули свой дом и отправились в космос, чтобы там умереть. Вскоре сюда явятся штурмовики хч'нив — как только окончательно завоюют Землю. Я представил, как небо осветится яркими вспышками…
Содрогнувшись, я отвел взгляд. Позади нас темное небо было затянуто грозовыми тучами. Я почувствовал некоторое облегчение оттого, что мы скрыты от умоляющих, полных отчаяния и надежды взглядов тех, кто — не зная этого — зависел от нас.
Полет на драконе был не особенно приятным. Мы попали под проливной дождь и насквозь промокли. Наши зубы выбивали дробь на холодном ветру, свистевшем над драконьими крыльями. Мы жались друг к другу, стараясь согреться и не свалиться с дракона. Спина у этой твари была довольно широкая, мы сидели между крыльями, но кости спинного гребня больно впивались мне в тело, а ноги у меня затекли от неудобного положения. И хотя дракон был зачарован и вынужден нести нас в Мерилон, к гробнице Мерлина, от этого чудовище ненавидело нас еще сильнее.
— Мы знаем, отец, — сказал Мосия.
Я заметил, что во время этого разговора Сцилла не произнесла ни слова. Она не пыталась ни возражать, ни убеждать отца Сарьона. Я пока еще не понимал почему, но, кажется, уже начинал догадываться — как ни странно это звучит.
— Отец Сарьон, — вдруг раздался голос Джорама. Мы так увлеклись разговором, что я не заметил, как он пришел в себя. Голова Джорама покоилась на коленях у его дочери. Элиза вытирала пот у него со лба, гладила его по волосам и смотрела на отца с тревогой и любовью.
Джорам улыбнулся и поднял руку. Сарьон опустился на колени и прижал руку раненого к своей груди. Он прекрасно понимал, да и все мы понимали, что Джораму осталось жить совсем недолго.
— Отец Сарьон, — повторил Джорам. Ему стоило больших усилий даже просто говорить. — Ты сумел зачаровать меня. Что в сравнении с этим какой-то дракон?
— Я… — пробормотал Сарьон. — Хорошо, я… попробую. А вы все… подождите здесь.
Он поднялся на ноги и бросился бы вниз, в глубь драконьей пещеры, если бы мы его не остановили.
— Вы не можете одновременно зачаровать дракона и забрать Темный Меч, — объяснил Мосия. — Темный Меч разрушит заклинание.
— Это верно, — подтвердила Сцилла.
— Я заберу Темный Меч… — предложил Дуук-тсарит.
— Нет, Темный Меч возьму я! — решительно заявила Элиза. — Это мое наследство.
Лицо Джорама исказила болезненная гримаса. Он покачал головой, но был слишком слаб, чтобы спорить и пытаться остановить Элизу. Одна-единственная слеза скатилась по его измазанной кровью щеке. Никакие физические мучения не могли заставить его плакать, но глубокое сожаление и раскаяние оказались сильнее.
Элиза заметила состояние отца и крепко обняла его, прижалась к нему всем телом.
— Не нужно, папа! — Она заплакала вместе с ним. — Я горжусь тем, что мне досталось такое наследство! Я горжусь тем, что я твоя дочь. Ты разрушил мир. Может быть, мне доведется его спасти?
Элиза поцеловала Джорама и поднялась на ноги.
— Я готова.
Я опасался, что Мосия начнет возражать и попытается отговорить Элизу. Но он только пристально, оценивающе посмотрел на нее и кивнул.
— Хорошо, ваше величество. Я пойду с вами, и Ройвин, конечно, тоже. Мне может понадобиться мой каталист, — добавил он.
Я настолько преисполнился гордостью, что даже позабыл о страхе. Почти. Я не мог прогнать из памяти предыдущую ужасную встречу с Драконом Ночи. Ужас и боль моей собственной смерти. Хуже того — ужас при виде гибели Элизы. Я решительно отогнал кошмарные воспоминания, иначе никогда не отважился бы идти дальше.
— Кто-то должен остаться с отцом, — сказала Элиза и посмотрела на меня. — Я надеялась, что Ройвин…
— Я останусь с Джорамом, — вызвалась Сцилла. Она улыбнулась нам, колечко у нее на брови блеснуло. — Теперь полагайтесь только на себя.
— Ничего не понимаю, — пожаловался Сарьон.
— Вы должны верить, — знаками показал ему я.
— Ты дерзишь своему учителю, — Сарьон вяло улыбнулся и вздохнул. — Ну что ж, пойдем. Нужно зачаровать этого дракона.
Драконы Ночи до такой степени ненавидели солнечный свет, что, даже спрятавшись в самые темные и глубокие норы, какие только можно было найти в Тимхаллане, они все равно спали от восхода до заката солнца. Этот дракон тоже спал, судя по размеренному дыханию, но сон его был неглубоким и беспокойным. Мы слышали, как ворочается гигантская туша, как чешуя скрежещет о каменный пол пещеры. Я вспомнил, как в другой жизни дракон жаловался на то, что спрятанный в логове Темный Меч мешает ему спать. Либо дело было в этом, либо близилось время пробуждения.
Я прекрасно помнил, как пахло в логове, когда мы были здесь в прошлый раз. Теперь же смрад стал еще сильнее. Мы все прикрыли рты и носы, чтобы побороть рвотные позывы. Мы шли без света, опасаясь, как бы слабый луч фонарика не разбудил дракона раньше времени. Последние несколько ярдов до выхода из тоннеля мы двигались медленно и осторожно, находя дорогу ощупью. И вот, завернув за угол, оказались в логове дракона.
Бриллиант, вживленный в лоб чудовища, сиял холодным, бледным светом, ничего не освещая. Самого дракона мы не видели. Мы вообще ничего не видели, даже друг друга, хотя стояли тесной кучкой, бок о бок.
Шум драконьего дыхания эхом разносился по пещере. Чудовище снова перевернулось — пол содрогнулся у нас под ногами, когда дракон перевалился с боку на бок и ударил хвостом о стену. Мы стояли в темноте, застыв от благоговейного ужаса.
Я боялся входить внутрь пещеры. Не знаю, откуда Сарьон набрался отваги, чтобы это сделать. Но ведь когда-то у него хватило мужества подвергнуться превращению в живой камень!
— Ждите здесь, — едва слышно проговорил Сарьон. — Я должен пойти дальше один.
Он оставил нас и направился в глубь драконьего логова. Я не видел его, но слышал шелест его рясы и тихие звуки шагов. Когда он прошел мимо меня, его фигура на мгновение заслонила блеклое сияние бриллианта на голове чудовища.
Элиза сжала мою ладонь. Я тоже крепко пожал ей руку. Мосия стоял рядом с нами. Иногда я слышал, как он что-то шепчет — наверное, повторяет слова заклинаний. Хотя вряд ли от его магии будет какая-нибудь польза. В прошлый раз он ничего не смог сделать.
Дуук-тсарит! Присутствуют ли они здесь сейчас, как в тот, другой раз? Попытаются ли и сейчас заполучить Меч?
Я дотронулся до руки Мосии и знаками задал ему этот вопрос. Пусть он не видел моих пальцев, зато чувствовал их.
— Я тоже об этом подумал, — ответил Мосия, приблизив губы к моему уху. — Я искал своих собратьев. Их здесь нет.
Ну хотя бы об этом можно не беспокоиться.
Я не забыл о Сарьоне. Мысленно я шел рядом с ним, шаг за шагом. Дракон засопел и снова перевернулся. Из-под приоткрывшихся век сверкнуло бледное сияние. У меня замерло сердце. Элиза так крепко вцепилась в мою руку, что после этого остались синяки, хотя я не помню, чтобы тогда чувствовал боль.
Сарьон замер на месте. Дракон шумно вздохнул и снова закрыл глаза, бледное сияние погасло. Те из нас, кто был сейчас в пещере, с облегчением перевели дух.
Сарьон снова двинулся вперед. Судя по всему, он сейчас был совсем рядом с головой дракона. После того как гигантский ящер еще раз пошевелился, я снова мог видеть бриллиант у него во лбу. А потом я увидел руку Сарьона, такую маленькую и хрупкую на фоне светящегося бриллианта.
Рука на мгновение замерла. Наверное, Сарьон молил Олмина дать ему сил, как я молил Олмина защитить каталиста и всех нас.
Ладонь Сарьона опустилась на бриллиант.
Камень вспыхнул ярче. Дракон дернулся, по огромному туловищу пробежала дрожь. В альтернативном времени Дракон Ночи был ранен и потом захвачен врасплох солнечным светом. Этот, вероятно, был вполне здоров и находился в безопасном темном логове. Дракон издал утробный рев. Его когти заскрежетали о каменный пол.
— Ну, давай же! — порывисто прошептал Мосия, хотя Сарьон не мог его слышать. — Чего ты ждешь? Скорее читай заклинание!
Я не мог даже представить, каково это — положить руку на голову дракону и чувствовать, как гигантское тело шевелится под твоими пальцами. И я не могу винить моего господина за то, что он дрогнул. Сарьон отдернул руку. Мосия шагнул вперед. Элиза прижалась щекой к моей руке.
Бриллиант зашевелился — дракон поднимал голову.
Сарьон тихо ахнул, а потом решительно прижал ладонь к бриллианту.
Он произнес слова, которых я не понял, — заклинание силы и власти. Дракон замер, словно слился с окружающими его камнями.
Сарьон договорил заклинание до конца, убрал руку с бриллианта и отступил на шаг назад.
Настал миг, когда должно было решиться — умрем мы все или будем жить.
Дракон приподнял туловище над полом пещеры и открыл глаза. Пещеру залило бледное, холодное сияние, подобное лунному свету.
— Не смотрите ему в глаза! — предупредил Мосия вслух, достаточно громко, чтобы Сарьон тоже услышал.
Дракон расправил крылья. Я услышал шорох перепонок и скрип натянувшихся сухожилий и увидел тысячи крошечных смертоносных звезд, которые вспыхнули в темноте пещеры.
Дракон заговорил. Его голос дрожал от гнева и ярости — и это меня сразу успокоило.
— Ты — повелитель, — сказало чудовище.
— Да, я повелитель, — отозвался Сарьон твердым и уверенным тоном. — Ты сделаешь то, что я прикажу.
— Я сделаю это, потому что связан заклинанием и не могу ему противиться, — ответил дракон. — Смотри, не ослабь свою хватку. Чего ты от меня хочешь?
— В твоем логове есть нечто весьма ценное для нас. Мы хотим забрать это и унести с собой. После чего мы больше тебя не побеспокоим.
— Я знаю, о чем ты говоришь, — сказал дракон. — Это меч света. Он жжет мне глаза, тревожит мой сон. Забирай его и уходи.
— Меч света? — удивленно прошептала Элиза.
— Элиза! — позвал ее Сарьон, не отворачиваясь от дракона. — Пойди и возьми Темный Меч.
— Иди с ней, Ройвин, — сказал Мосия.
Я не мог остаться. Мы с Элизой пошли вперед, в драконье логово. Сияние глаз дракона сосредоточилось на нас, омыло нас холодным светом.
Даже связанный заклинанием и бессильный повредить, дракон искушал нас посмотреть ему в глаза — чтобы мы лишились рассудка от его взгляда. В глубине души я подумал, что, может быть, и стоило бы пожертвовать рассудком, только бы увидеть во всем ужасающем великолепии это пугающее и прекрасное создание.
Чтобы побороть искушение, я стал смотреть на Элизу. А она не сводила глаз с груды камней, под которой был погребен Темный Меч.
— Поспешите, дети мои, — негромко поторопил нас Сарьон.
Может быть, он наконец вспомнил то, другое время? То время, в котором мы были его детьми? Надеюсь, что так. Хотя тогда все закончилось трагедией, я хотел бы, чтобы он узнал ту любовь, которую питал к нам, и нашу ответную любовь. Он был мне отцом.
Добравшись до груды камней, мы с Элизой принялись ее разбрасывать. Мы трудились так быстро, как только могли, и наконец из-под камней показался Темный Меч. Он не светился, хотя я почти ожидал этого после слов дракона. Меч даже не отражал лунного света драконьих глаз. Наоборот, он как будто поглощал свет. Элиза взяла Темный Меч за рукоять и подняла его.
— Закрой его! — прорычал дракон, свет его глаз мгновенно угас, и пещера снова погрузилась в темноту.
Элиза поспешно прикрыла клинок одеялом, которое лежало рядом с ним.
— Забирайте его и уходите! — Дракон корчился и извивался, как будто его мучила невыносимая боль.
— Сюда! — позвал Сарьон.
Ничего не видя в темноте, мы пошли, ориентируясь только по его голосу.
Взявшись за руки, находя успокоение в близости друг к другу, мы с Элизой осторожно продвигались на голос Сарьона. Нам хотелось поспешить, но мы опасались споткнуться о камни, кости и прочий мусор, разбросанный по полу пещеры. Было очень страшно идти в полной темноте по драконьему логову, когда где-то рядом рычало и било хвостом огромное чудовище. Голос Сарьона, спокойный и уверенный, провел нас через этот кошмар.
— Сюда, я здесь! — сказал Сарьон, протянул к нам руки из темноты и прижал нас обоих к себе. — Дети мои! — Он обнимал нас так крепко, что я понял — он тоже заглянул в то, другое время. — Дети мои! — повторил Сарьон.
Сердце мое переполнилось любовью к нему, чувством, которое было еще более сильным из-за моей любви к Элизе. Эта любовь вытеснила все другие чувства, не оставив места страху. Я больше не боялся ни темноты, ни дракона, ни техномантов, ни даже хч'нив. Возможно, в будущем нас ждет что-то ужасное. Может быть, я больше никогда не увижу рассвета, может быть, не доживу до утра. Но мне довольно было этого мгновения, когда меня затопило всеобъемлющее благословенное чувство.
Сарьон обнял нас еще крепче, и тут я почувствовал, как он напрягся.
— Осторожно, — прошептал он. — Здесь кто-то есть.
— Отец, — почти в тот же миг раздался голос Мосии. — Уходите оттуда! Скорее!
Рев дракона затих. Чудовище застыло на каменном полу, его веки опустились, так что были видны лишь узкие щели сияющих, словно луны, глаз. Я по-прежнему ощущал жгучую ненависть, которую питал к нам дракон, но теперь она была слегка приглушена страхом.
— Отец! — крикнул встревоженный Мосия.
— Подожди, — спокойно ответил Сарьон.
Перед нами, посредине драконьего логова, появилась женщина. Спокойная и безмятежная, она стояла здесь, словно у себя дома, в собственной гостиной. Она совершенно не обращала внимания на дракона, который прижался к стене, стараясь отодвинуться от нее как можно дальше.
— Мама! — воскликнула Элиза.
Мосия уже стоял рядом с нами.
— Это может быть очередной ловушкой!
Первое, о чем я подумал, — наверное, техноманты совсем отчаялись или слишком осмелели, если решились устроить подобное представление в присутствии Дракона Ночи. Потом я понял, что Кевон Смайс как раз и был в отчаянном положении, когда я видел его в последний раз.
Гвендолин выглядела в точности так, как при нашей самой первой встрече, только на ее лице больше не отражались забота и беспокойство. Сейчас она казалась полностью умиротворенной. Она смотрела только на свою дочь, и ни одному Следователю не удалось бы изобразить такую искреннюю любовь и гордость во взгляде, обращенном на Элизу.
— Это моя мама, — сказала Элиза, и ее голос дрогнул от радости. — Я уверена, это она.
— Подожди, — предупредил Мосия. — Не подходи к ней близко.
Вспомнив об ужасной встрече со Следователем, Элиза осталась стоять возле Сарьона. Ей очень хотелось, чтобы на этот раз Гвендолин оказалась настоящей. Но как такое могло быть? Откуда здесь могла взяться Гвендолин? И почему она явилась к нам здесь, в драконьем логове?
— Я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась, дочка, — сказала Гвендолин.
Она протянула руку в темноту, и рядом с ней появилась другая фигура. Я сразу же вспомнил о Симкине, потому что эта вторая фигура была такой же полупрозрачной, как Симкин, когда он изображал из себя привидение. Гвен за руку подвела к нам свою спутницу.
И когда они приблизились, я узнал ее. Я ахнул и дико уставился на Элизу. Даже протянул руку и дотронулся до нее, чтобы убедиться, что она реальна. Элиза стояла рядом со мной, и Элиза стояла передо мной, обе одновременно, одна из этого времени, другая — из другого. Та, которую привела с собой Гвендолин, была королевой Элизой. Она была одета в тот же самый костюм для верховой езды, и тот же самый золотой обруч блестел на ее темных волосах.
Мосия шумно вдохнул. Сарьон улыбнулся устало и печально. Он все еще обнимал Элизу, поддерживая ее.
— Что… что это такое? — растерянно воскликнула Элиза, моя настоящая Элиза. Она смотрела на собственное отражение в зеркале времени. — Кто это?
— Это ты, дочь моя, — сказала Гвендолин. — Такая, какой ты могла бы стать в другом времени. Она не сможет говорить с тобой, потому что в своем времени она уже мертва. Но я могу передать ее слова. Она хотела доказать вам, всем вам… — Взгляд Гвен скользнул по каждому из нас, чуть дольше задержался на Мосии. — Что все, что вы пережили, было настоящим. И что я — настоящая.
— Я не понимаю! — пролепетала Элиза.
— Посмотри на себя, Элиза. Посмотри на себя и поверь в невозможное.
Элиза долго смотрела на мерцающую полупрозрачную фигуру. А потом вдруг обернулась к Сарьону, который улыбнулся и кивнул, словно отвечая на ее невысказанный вопрос. Наконец она посмотрела на меня. Я знаками показал:
— Я такой, каким ты меня помнишь, в том времени и в этом.
Губы Элизы приоткрылись, глаза блеснули. Она повернулась к Мосии, который с неохотой кивнул головой в глубоком капюшоне.
— Я ваш колдун, ваше величество, — с оттенком иронии в голосе сказал он.
— Ваше величество… И Сцилла тоже так меня называла. А я до сих пор не обращала на это внимания. Значит, какая-то часть меня знала об этом, уже тогда, — негромко и задумчиво сказала Элиза, словно самой себе.
— А теперь, дочь моя, — продолжала Гвендолин, — ты должна выслушать меня и сделать так, как я скажу. Ты должна отнести Темный Меч к усыпальнице Мерлина. Сейчас. Немедленно. Ровно в полночь меч должен лежать на гробнице.
— Мерлин! — удивилась Элиза. — Тедди все время говорил о Мерлине. Он говорил что-то о том, что Меч нужно отдать Мерлину…
— О, благословенный Олмин! — с отвращением фыркнул Мосия.
— Но… Отец. Ты не знаешь, мама! — Элиза вспомнила о том, что ее больше всего беспокоило. — Они отравили его! Я должна отдать им меч, иначе отец умрет.
— Отнеси меч к гробнице Мерлина, — повторила Гвендолин.
— Почему? — резко спросил Мосия. — Зачем его туда нести?
— Доверься мне, дочь моя, — сказала Гвендолин, не обращая внимания на Мосию. — Доверься себе. Слушай, что говорит тебе твое сердце.
Внезапно в тишине раздался крик. Сцилла кричала из коридора, где она осталась охранять Джорама:
— Мосия! Они идут! Берегитесь! Я не смогу остановить… — Ее голос резко оборвался.
Мы услышали какой-то шорох, потом топот множества ног, обутых в тяжелые сапоги. Дракон поднял голову и злобно взревел. Его глаза открылись шире, свет, который доводил людей до безумия, засиял ярче.
Гвендолин исчезла, и призрачная Элиза тоже.
— Отец! — закричала Элиза.
— Нет времени! — резко сказал Мосия, хватая ее за руку. — Мы должны найти выход! Симкин говорил, здесь есть другой выход. Отец Сарьон! Дракон! Он должен знать другой путь наружу. Прикажите ему, пусть покажет нам, где выход.
— Что? О, нет! Только не это! — Сарьон встревожился. — Я не смогу снова… Заклинание развеивается, я это чувствую.
— Отец Сарьон! — взмолилась Элиза. Она держала Темный Меч, завернутый в одеяло. — Мосия прав. Это наш единственный шанс. Как еще мы сможем донести меч до гробницы вовремя?
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Я никогда и ни в чем тебе не отказывал. Ройвин все время упрекал меня, что я тебя испортил. Но ведь кроме вас двоих, у меня никого не было.
Сарьон оставил нас. Он снова подошел к дракону и встал перед ним, не поднимая глаз.
— Следи, чтобы меч был надежно спрятан, — напомнил Мосия Элизе. — Помнишь, что вышло в прошлый раз?
Тогда на нас напали Дуук-тсарит. Элиза подняла Темный Меч, и его сила разрушила заклинание очарования. А сейчас я слышал, как шаги преследователей в коридоре звучали все ближе. Я не знал, что случилось со Сциллой, и очень надеялся, что она не пострадала. Хотелось верить, что Джораму они не причинят вреда больше, чем уже причинили. Он все еще был нужен им живым, пока Темный Меч находился у его дочери.
— Дракон, — повелительно произнес Сарьон. — Я приказываю тебе. Нам угрожает опасность. Помоги нам сбежать от тех, кто нас преследует.
— Да, тебе грозит опасность, старик, — сказал дракон, обнажив ужасные желтоватые клыки, запятнанные кровью. — Эта опасность — перед тобой, а не позади тебя.
Свет бриллианта внезапно начал меркнуть. Как Сарьон и опасался, заклинание утрачивало силу. Дракон собрался ползти к нам. Он приподнял темные, как ночь, крылья. Замерцали смертоносные звезды.
Сарьон выпрямился во весь рост. Я снова увидел в нем то же, что наблюдал, когда он стоял в нашей гостиной перед королем Гаральдом, генералом и предводителем темных жрецов. Его внутренняя сила, его любовь к нам, его вера в Олмина сияли ярче, чем устрашающий свет драконьих глаз.
— Дракон, ты подчинишься мне, — сказал Сарьон.
Бриллиант во лбу дракона снова ярко вспыхнул. Дракон злобно посмотрел на Сарьона, но, покорный неодолимой силе заклинания, опустил голову. Дракон Ночи склонился перед каталистом. В бледных глазах чудовища полыхала ненависть, но дракон прикрыл веки.
— Забирайся ко мне на спину, старик, если осмелишься.
— Дети, быстрее! — поторопил нас Сарьон. — Мосия!
— Я вас прикрою, — ответил Мосия.
— Но они убьют тебя! — воскликнул Сарьон.
— Иди с ними, Дуук-тсарит, — сказал дракон с раздражением в голосе. — Я разберусь с теми, кто вас преследует. Мне сейчас очень нужно расправиться хоть с кем-нибудь!
Мосию не пришлось просить дважды. Теперь я полностью доверял ему. Он оставался верен своему слову и защищал бы нас, даже рискуя погибнуть, но он не терял надежды заполучить Темный Меч и не хотел упускать его из виду.
Следом за Сарьоном я взобрался на дракона. Мой господин держался так, будто всю жизнь только и делал, что летал на драконах, хотя я точно знал, что ничем подобным он никогда не занимался. Мы поднялись по костной основе огромного черного крыла, стараясь не наступить на тонкую перепонку — Сарьон предупредил нас, что перепонка может прорваться. Гигантское тело содрогалось под нами, словно почва перед извержением вулкана. Мы с Сарьоном помогли взобраться Элизе, которая никому не доверила Темный Меч и ни на миг не выпускала его из рук. Мы устроились между гребнями на спине чудовища. Сидеть там оказалось крайне неудобно. Когда Мосия перебирался с крыла на спину дракона, в логово вбежали техноманты в серебристых одеждах.
— Берегите глаза! — крикнул нам Мосия и поглубже надвинул капюшон.
Я прикрыл глаза руками, но все равно видел бледное сияние — так ярко засветились глаза дракона. Чудовище взревело, откинуло назад голову и распахнуло крылья. Но даже нападая на техномантов, дракон позаботился о том, чтобы не сбросить нас, сидевших у него на спине.
Я услышал жуткие крики, полные боли и ужаса. Перед моими закрытыми глазами засверкали яркие вспышки. Крики затихли очень быстро.
Огромное тело дракона зашевелилось, крылья пришли в движение. Белый свет драконьих глаз померк. Мне в лицо ударил поток свежего воздуха, прохладного и сладкого после удушливой вони пещеры. Я открыл глаза и увидел огромное отверстие, похожее на гигантский дымоход, — оно было достаточно большим, чтобы в него мог свободно пролететь дракон.
Мы поднимались ввысь. Дракон легко и неторопливо взмахивал крыльями, словно не замечая нашего веса. Мы были для него всего лишь надоедливыми насекомыми, прилепившимися к чешуе.
Я посмотрел на ночное небо и ахнул.
Там сияло множество звезд. Их было гораздо больше, чем обычно. А потом меня осенила ужасная догадка, которую Мосия облек в слова.
— Это не звезды, а космические корабли. Беглецы. Последние выжившие с Земли. Они прилетели сюда, еще на что-то надеясь. Хч'нив летят за ними.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Мерлин взглянул на этот город глазами, видавшими ход столетий, выбрал это место для своей гробницы и ныне лежит, связанный Последним Волшебством, на полянке, которую любил.
«Рождение Темного Меча»
Мы летели над ночной землей Тимхаллана, а в небе над нами сияли тысячи звезд-кораблей, несущих на себе миллионы людей. Это были словно искры надежды. Надежды и отчаяния. Наверное, экипажи кораблей обнаружили нас при помощи своей сложной аппаратуры. Я не знал, за что они нас приняли — гигантскую черную крылатую тень, движущуюся над верхушками деревьев. Наверное, за какой-нибудь местный вид крылатой фауны.
Но кто-то, возможно, и понял, что изображение на экране радара — это летящий дракон. Король Гаральд, епископ Радисовик и генерал Боурис наверняка узнали это создание. Но они не могли знать, что на спине Дракона Ночи летим мы. Они явились сюда, потому что это было последнее, как им казалось, безопасное место, и они не подозревали, где мы и чье поручение исполняем. Если задуматься, мы сами знали ненамного больше. Может быть, все это подстроили техноманты? И Гвен, и королева Элиза были лишь иллюзиями?
Мосия, видимо, так и думал. Впрочем, он был из тех, кто всегда видит стакан наполовину пустым. Я же терзался сомнениями. Гвендолин казалась абсолютно настоящей. Такую искреннюю любовь к дочери невозможно подделать, в этом я был уверен. И как могли техноманты сотворить иллюзорную Элизу из другого времени? Когда я думал об этом, дух мой взмывал ввысь вместе с драконом.
Но я вдруг понял, что они могли знать о том, другом времени. И мое воодушевление сразу развеялось. В том времени тоже были и Кевон Смайс, и жрецы Темных культов. Может быть, именно они и подстроили все, что нам довелось пережить.
Я снова посмотрел вверх, на небо, усеянное звездами-кораблями. Я подумал о миллионах людей там, наверху, потрясенных, испуганных, отчаявшихся, которые покинули свой дом и отправились в космос, чтобы там умереть. Вскоре сюда явятся штурмовики хч'нив — как только окончательно завоюют Землю. Я представил, как небо осветится яркими вспышками…
Содрогнувшись, я отвел взгляд. Позади нас темное небо было затянуто грозовыми тучами. Я почувствовал некоторое облегчение оттого, что мы скрыты от умоляющих, полных отчаяния и надежды взглядов тех, кто — не зная этого — зависел от нас.
Полет на драконе был не особенно приятным. Мы попали под проливной дождь и насквозь промокли. Наши зубы выбивали дробь на холодном ветру, свистевшем над драконьими крыльями. Мы жались друг к другу, стараясь согреться и не свалиться с дракона. Спина у этой твари была довольно широкая, мы сидели между крыльями, но кости спинного гребня больно впивались мне в тело, а ноги у меня затекли от неудобного положения. И хотя дракон был зачарован и вынужден нести нас в Мерилон, к гробнице Мерлина, от этого чудовище ненавидело нас еще сильнее.