Уэйс Маргарет. Волшебный кинжал

   Он высыпал камешки обратно и сел, упершись локтями в колени и опустив голову.
   — Когда врикиль ударил меня кровавым ножом, Алиса чуть не погибла, пытаясь меня спасти, — сдавленно произнес Шадамер. — Вы знаете об этом?
   — Нет. Ни вы, ни она мне не рассказывали.
   — Я бы и сейчас не стал рассказывать. Просто тот случай переплетается с моими мыслями.
   Барона пробрала сильная дрожь.
   — Когда я очнулся, Алиса лежала рядом. Полуживая. Или, если хотите, полумертвая. Ее лицо и тело покрывали отвратительные язвы Пустоты. Она спасла меня, а я — недостойная скотина — ничего не мог сделать для ее спасения. Я не смог уберечь Башэ. В те жуткие минуты я думал: будь я Владыкой, они оба были бы живы и здоровы. И события тогда развивались бы совсем по-иному.
   — Глупо так думать, — нахмурилась Дамра. — Избери вы путь Владыки, еще неизвестно, куда бы он вас завел. Возможно, очень далеко от тех, кто нуждался в вашей помощи.
   — Возможно, — повторил барон, хотя чувствовалось, что сам он сомневается в этом. — Тогда я искренне сожалел, что не стал Владыкой. Я думал, что второго случая мне уже не представится, однако…
   — Однако… что? — тихо спросила Дамра, подталкивая его к признанию.
   — Однако… как всегда, я был недостаточно серьезен в своих мыслях.
   Шадамер уперся взглядом в носы своих башмаков. Смотреть на Дамру он избегал.
   — А зачем вы сейчас рассказываете мне об этом?
   — Затем, что мне представляется второй случай.
   — И…
   — И я, похоже, опять его упускаю… До чего же я провонял рыбой! — вдруг добавил он.
   — Мы все благоухаем ею, — сказала Дамра.
   — У меня есть настойчивое желание пойти и выкупаться. Не хотите составить мне компанию?
   — Так что мешает вам стать Владыкой? — спросила Дамра. — Я слышала ваши прежние доводы, но мне показалось, что вы стремились одурачить самого себя.
   — Ну до чего же вы проницательны! — восхищенно произнес Шадамер. — И вы, и Сильвит. Я и не знал, что привожу какие-то доводы. Только сейчас об этом услышал. А вы, оказывается, давно уже знали.
   — И к какому выводу вы пришли? — не отставала Дамра.
   — Не к очень лестному, — предупредил ее барон.
   — Ничего. У меня хватит выдержки.
   Шадамер умолк, потом набрал в грудь побольше воздуха, будто собирался прыгнуть отсюда в воду. Медленно выпуская его из себя, барон сказал:
   — Не люблю, когда меня вынуждают произносить слова благодарности.
   Дамра непонимающе глядела на него.
   — Все очень просто, — пожимая плечами, сказал Шадамер. — От меня ведь ждут, что всякий раз, когда боги вмешаются, дабы спасти мою дурную голову, я буду смиренно склонять ее и говорить: «Благодарю вас, боги». А я не хочу этого говорить. Не хочу, чтобы они вмешивались в мою жизнь. Я сам управляю своей судьбой. Не скрою, в ней было полно неразберихи и разной мешанины. Но это дело моих рук. Я устроил эту мешанину, я в ней и разберусь. Я не хочу, чтобы кто-то лез в мою жизнь и пытался навести там порядок на свой манер. И это не все…
   Сейчас с барона слетела его всегдашняя бравада; он был мрачен и предельно искренен.
   — Если в темном переулке на меня нападет какой-нибудь разбойник, я не хочу, чтобы на мне тут же появились эти вычурные доспехи и я бы стал похож на… Владыку Серебряных Горшков. Я хочу сам расправляться с подобным отродьем, в честном поединке. С кем бы я ни сражался, я всегда предпочитал честный поединок, а мне пришлось повоевать со всеми расами, не только с людьми. Я не хочу выпускать из рук поводья собственной жизни, — заключил барон и добавил: — И еще — не хочу терять человеческий облик.
   — Понимаю, — задумчиво проговорила Дамра.
   — Да ни черта вы не понимаете!
   Барон тут же спохватился, и ему стало стыдно.
   — Я не хотел сказать, что вы утратили власть над своей жизнью. У вас и ваших богов есть взаимопонимание. У меня с нашими богами взаимопонимания нет.
   Шадамер схватил ее руку и поднес к губам. Крепко удерживая ее пальцы, он пристально смотрел на Дамру.
   — Я — носитель Камня Владычества. Возможно, им должен был стать кто-то другой, но я взвалил на себя эту ношу и честно понесу ее до конца. Так я обещал Башэ. Я отдаю в ваше распоряжение все, что имею: мужество, смекалку, опыт, везение. Словом, все. Я не могу прыгнуть выше головы, но все, чем я располагаю, включая честь и жизнь, я отдаю вам и остальным Владыкам, а также нашей священной миссии.
   Шадамер еще раз поцеловал Дамре руку и встал.
   — Пора мне выкупаться.
   Он стал спускаться вниз.
   Под ногами Дамры что-то блеснуло. Она нагнулась над оброненными им камешками.
   — Шадамер! — окликнула она барона. — Вы кое-что уронили.
   — Я? Уронил? — удивился он и повернул назад.
   Увидев то, что лежало на ладони Дамры, Шадамер застыл.
   — Я нашла еще и это, — сказала она. — Так оно всегда и бывает.
   Дамра подала ему кусочек пергамента.
   — Здесь есть надпись.
   Она прочла вслух эльдерские слова:
   — Владыка Исканий.
   Шадамер осторожно протянул руку и взял у нее священный медальон Владыки.
   — Ничего не понимаю. А как же Трансфигурация? Превращение в камень, смерть, возрождение…
   — Вы уже умирали, — мягко напомнила ему Дамра. — Вы только что рассказывали мне. Алиса вернула вас к жизни.
   — Так это Алиса, а не боги.
   — А что есть боги, если не любовь?
   Шадамер долго и оторопело глядел на медальон, потом пожал плечами, вздохнул и опустил его в карман своих штанов.
   — Владыка Исканий, — с долей грусти произнес он. — Думаю, это все же лучше, чем быть Владыкой Серебряных Горшков. Спасибо вам, Дамра. Огромное вам спасибо.
   — Вот видите, произносить слова благодарности не так уж и трудно, — сказала она.

ГЛАВА 3

   Подойдя к берегу, Шадамер молча показал остальным Владыкам свой благословенный медальон. Вольфрам изогнул брови и поскреб подбородок. Предводительница орков что-то пробурчала себе под нос, как будто давно этого ожидала. Сейчас ее больше занимал спор с соплеменниками.
   — Ну и как? Что-то изменилось? — спросила барона Дамра.
   — Нет, — признался Шадамер.
   Он усердно пытался поместить медальон на шею и никак не мог совладать с застежкой.
   — Надо же, не зацепляется!
   — Позвольте мне, — сказала Дамра.
   У ее медальона застежек не было. Боги сами повесили его Дамре на шею.
   Владыка Исканий. Его жизненный путь и прежде не был гладким. Что ж, он сам избрал себе такую судьбу.
   — Ну вот и все, — сказала Дамра, дотрагиваясь до цепочки.
   — Почему-то от него у меня зудит кожа, — пробормотал барон.
   — Привыкнете.
   Барон промолчал и только выпучил глаза.
   — Подержите это.
   Он протянул Дамре мешок и спрыгнул с камней прямо в реку, забрызгав всех, кто стоял на берегу. Вскоре голова барона показалась над поверхностью воды. Он шумно фыркал, подгребая к берегу.
   Орки довольно скалились, они любили зрелища. Вольфрам тоже фыркнул, но неодобрительно. Он не жаловал воду и, как большинство дворфов, пил мало и мылся редко.
   — Вода холодная? — крикнула барону Дамра.
   — Да, — посиневшими губами отозвался Шадамер, у которого стучали зубы.
   Тем не менее он нырнул еще раз, громко отфыркался и выбрался на берег. Здесь барон по-собачьи отряхнулся. Вольфрам поспешно отошел и с недовольным видом стал вытирать с рубахи брызги.
   — Люди, что с них взять, — проворчала Капитан-над-Капитанами. — У них у всех мозги не в том месте. Неудивительно, что знамения были дурными.
   Она махнула рукой, подавая сигнал забираться в лодку.
   Кто-то из орков, продолжая скалиться, подал Шадамеру одеяло. Барон как мог вытерся. Окончательно обсыхать ему предстояло уже в пути. Предводительница орков влезла в лодку и заняла свое обычное место у руля.
   Дамра подала Шадамеру мешок. Он привычным движением повесил мешок на плечо и вдруг почувствовал, что тот стал тяжелее. Подозревая Дамру в желании подшутить, Шадамер раскрыл мешок, ожидая найти внутри небольшой булыжник.
   Вечернее солнце заиграло на безупречно ровной поверхности Камня Владычества.
   Шадамер, как завороженный, смотрел на сверкающий радужными искрами Камень.
   — Что-то все-таки изменилось, — тихо сказал он.
   Барон достал Камень из мешка, подставив все его грани свету.
   Камень отличался редкой красотой и совершенством. Он был куда тяжелее любого драгоценного камня схожей величины. Шадамер с наслаждением водил пальцами по его ровной поверхности, опасаясь дотрагиваться до острых, точно бритва, граней. Барон чувствовал, как прохладный Камень в его руке теплел.
   Шадамер вглядывался в зеркальную поверхность Камня Владычества, однако своего отражения не увидел. Зато ему показалось, что он видит глаза миллионов людей. Сквозь поверхность Камня были видны скалы, вода, облака и множество огоньков. Стоило чуть наклонить его, и все превращалось в диковинное смешение серых, зеленых, голубых и оранжевых пятен. Шадамеру вдруг начала открываться тайна Камня и чудо его обретения. Душа барона наполнилась благоговейным смирением. Шадамера удивляло, что в его руках оказалось столь редкое сокровище.
   На мгновение ему почудилось, что он держит крошечный осколок… разума богов.
   — Они все такие же прекрасные, как этот? — спросил барон. — Можно мне взглянуть?
   Трое Владык молча извлекли свои части Камня и подставили их солнцу. Радужным огнем вспыхнули еще три чуда. Шадамер понимал: каждый из Владык испытывает сейчас те же чувства, что и он.
   — У меня мысль, — воскликнул возбужденный и ликующий барон. — Давайте попробуем соединить все четыре части!
   Лица его спутников мгновенно померкли. Они настороженно и недоверчиво глядели на Шадамера.
   — И кто их понесет? — сердито спросил Вольфрам. — Ты, что ли?
   Вопрос застал Шадамера врасплох.
   — Я… я не знаю. Честно, я как-то… не подумал об этом. Полагаю…
   — Я никому не доверю нести свою часть Камня, — заявил Вольфрам, насупив брови.
   — Я, наверное, тоже, — сказала Дамра, и ее щеки вспыхнули.
   — То, что получали орки, несу только я, — отрезала Капитан-над-Капитанами. — И нечего болтать попусту.
   — Понимаю, — тихо сказал Шадамер.
   Он опустил свою часть Камня на дно магического мешка. Это принесло барону некоторое облегчение, но ликующее состояние пропало. Шадамер вдруг почувствовал себя усталым и подавленным.
   Он забрался в лодку. Дамра и Вольфрам сели подальше друг от друга и от барона. Плавание в Старый Виннингэль продолжалось.
   Шадамер смотрел в темную воду, бежавшую за бортом. Ему вдруг подумалось: а видел ли король Тамарос, что в сердце Камня скрывается Пустота? Если видел, почему не разбил Камень вдребезги?

***

   Сильвит шел по предсумеречному лесу и думал о Владыках: где-то сейчас плывет их лодка. Потом он подумал о Шадамере: признал ли барон богов и, наоборот, признали ли боги строптивого барона.
   С Шадамера мысли старого эльфа перекинулись на Шакура, а затем — на Дагнаруса. Узнать бы, что еще задумал Владыка Пустоты. Отряд наемников, о котором упомянул дворф, был для Сильвита неожиданностью. Строя свои замыслы, он никак не думал, что здесь могут появиться наемники. Опрокинет ли их появление его расчеты? Жизнь давно научила Сильвита не делать поспешных выводов. Надо будет побольше разузнать об этих «рыцарях удачи».
   Сильвит двигался бесшумно. Он шел босым. Кожа на подошвах его ног по прочности и мягкости не уступала лучшим сапогам.
   Эльф очень долго жил в глухих местах — настолько долго, что сам стал их частью. Звери не пугались, когда он шел мимо. Олени продолжали общипывать листья с веток. В траве мирно храпел кролик. Белки принимали Сильвита за дерево. Между ступней проскользнула змея. Лиса пробежала мимо, спеша по своим лисьим делам, и даже не взглянула на старого эльфа.
   Еще тогда, вблизи Портала, Сильвит заметил, что там недавно проходил большой отряд всадников. Но он был занят предводительницей орков и Вольфрамом и не смог проследить, куда направился неведомый отряд. Теперь он намеревался вернуться к Порталу и двинуться по следам Клендиста. Впрочем, Сильвит и так знал, куда лежал их путь. В Старый Виннингэль, где ему предстояло встретиться с четырьмя Владыками. В развалинах города, где опасность подстерегает на каждом шагу, им обязательно понадобится знающий проводник. Но вначале он намеревался подробнее узнать про наемников Клендиста.
   Сильвит добрался до неглубокого ручья, лениво струящегося среди деревьев. Вода что-то негромко напевала самой себе, обтекая камни, касаясь ивовых веток и неся с собой пожухлые листья. Сильвит уже намеревался пересечь ручей, как вдруг ощутил во всем теле странную сонливость.
   Он сел на замшелый пень. Тело отяжелело. Слабость не позволяла идти дальше. Такое случалось с ним и прежде, но никогда еще слабость не была столь всепроникающей. Сильвит сразу же понял ее причину.
   Он умирал.
   Сильвит подумал о том, что не успел довести до конца и теперь будет вынужден оставить.
   — Дайте мне пожить еще немного, — взмолился он, обращаясь к Отцу и Матери. — Совсем немного.
   — Сними с себя ношу, — пришел ему ответ. — Другие понесут ее дальше. Таков порядок всех вещей.
   Вздохнув, Сильвит покорился судьбе.
   Он пересел на камень и стал смотреть на воду с ее мозаикой оранжевых солнечных пятен и сизых теней. Сильвит видел себя бурым высохшим листом, несомым водою ручья к безбрежному морю.
   Теперь, когда он освободился от жизненного бремени, сонливость стала приятной. Он терпеливо дожидался прихода смерти; он ждал ее, как ждут возлюбленную. Песня ручья, тепло заходящего солнца убаюкивали его. Голова Сильвита упала на грудь. Он погружался в сон, даруемый ему Отцом и Матерью… И тут на него упала тень. Холодная, безжизненная тень.
   Почуяв опасность, Сильвит вернулся к жизни. Он открыл глаза.
   — Госпожа Вэлура?
   Она стояла перед ним в облике прекрасной эльфийской женщины. Когда-то, безумно давно, Вэлура была такой: молодой, с матовой белой кожей, подобной лепесткам гардении, с ярко-алыми губами и совершенным по красоте телом. Но нынешнюю Вэлуру выдавали глаза. Они оставались безжизненными и пустыми. Сейчас ее глаза были устремлены на него.
   — Если вы пришли отомстить мне, вы опоздали, госпожа, — сказал Сильвит. — Я умираю.
   — Лжец! — прошипела Вэлура. Ее губы изогнулись в кривой усмешке. — Ты всегда только и умел лгать! Ты ни разу не сказал ни единого слова правды!
   — Я никогда не лгал вам, госпожа Вэлура, — возразил старик.
   Она приблизилась, недоверчиво косясь на него. Однажды он уже обманул и унизил ее. Вэлура не верила ему. Только когда его остывающее тело окажется у нее в руках, а его душа отправится в Пустоту, она поверит, что он умер.
   Сильвит не шевельнулся. В его глазах Вэлура увидела то, что видела всегда: жалость и сострадание. Когда он подохнет, она вырвет эти проклятые глаза.
   Вэлура выхватила спрятанный на груди кровавый нож. Подобно ножам всех врикилей, он был сделан из ее собственной кости.
   — Ты не оставляешь мысли помешать моему повелителю, — сказала она.
   — Я сделал все, что было в моих силах, — ответил Сильвит.
   — Отвечай зачем!
   — Вы знаете причину, госпожа Вэлура.
   Сильвит поднял голову и взглянул в ее пустые глаза. Когда-то, безумно давно, в этих глазах отражался прекрасный сад.
   — Дагнарус любит меня! — закричала Вэлура.
   — Он ненавидит вас. Вы ему противны и омерзительны. Он отверг вас и услал с глаз подальше. Он не хочет, чтобы вы были рядом с ним.
   Ее пальцы то стискивали кровавый нож, то снова разжимались.
   — Он изменит свое отношение ко мне. Обязательно изменит, когда я спасу его от опасности. Когда я преподнесу ему то, чего он давно жаждал. Он вновь полюбит меня. Слышишь, полюбит! И ты будешь свидетелем нашей любви. Я заберу не только твое тело. Я завладею твоей душой!
   Она вонзила нож Сильвиту в грудь. Вэлура метила прямо в сердце, но ярость лишила ее удар точности, и нож прошел мимо.
   Придя в неистовство, Вэлура выдернула нож и приготовилась нанести новый удар.
   Сильвит увидел блеснувшую кровь. Его кровь. Она запачкала белое платье Вэлуры.
   — Вы можете похитить мое тело, — едва шевеля языком, сказал он. — Но моей души вам не получить. Я успел отдать свою душу Отцу… и Матери…
   Вэлура ударила его снова. На этот раз удар пришелся в сердце.
   Прекрасная эльфийка исчезла. Перед мертвым Сильвитом стоял его двойник.
   Труп настоящего Сильвита оставался сидеть на камне, неестественно склонившись над ручьем. Из двух ран в груди бежали струйки крови. Вэлура ударила труп, опрокинув его в ручей. Она исступленно молотила по мертвому Сильвиту. Так продолжалось, пока она не выплеснула всю свою ярость.
   — Проклинаю тебя! — сказала Вэлура устами его двойника. — Отправляйся в Пустоту!
   Но этого не случилось. Сильвит избегнул уготованной ему участи. Его обезображенный труп лежал в ручье. Вода уносила его кровь. Мертвое лицо эльфа смотрело на Вэлуру. В его глазах застыло сострадание.
   Вэлура сумела принять его облик. Душа Сильвита была ей неподвластна.
   Он снова ее обманул.

ГЛАВА 4

   Выполняя приказ Клета, тааны двигались на восток. Их сильные ноги ежедневно сокращали расстояние до цели. Но что это была за цель — не знал никто.
   Все понимали: у Клета есть причины так торопиться. Тааны никогда и ничего не делали просто так. Им была неведома праздность. Даже в те редкие дни, когда им давали отдохнуть от перехода, тааны не валялись по шатрам, как человеческие наемники. Они упражнялись в воинском искусстве и совершенствовали свои навыки, ибо от этого зависело их существование.
   Рейвен вел отряд полутаанов. Он и представить себе не мог, насколько трудным окажется его замысел. Хотя Клет и провозгласил, что тааны должны относиться к полутаанам как к равным, однако даже почитаемый кил-сарнц не мог заставить таанов уважать полукровок. Их по-прежнему сторонились. Унижения и издевательства никуда не исчезли из жизни полутаанов.
   Клет приказал полутаанам двигаться вместе с племенами таанов, объясняя это соображениями… защиты полукровок. Полутаанов заставили идти в хвосте колонны и ежедневно по многу часов глотать пыль, оставляемую сотнями таанских ног. Тааны захватывали себе лучшие места для устройства лагерей. По ночам тааны повадились нападать на лагерь полутаанов. Они крали пищу, резали шатры и ломали все, что попадалось под руку.
   Рейвен пробовал жаловаться Даг-рук и другим низамам. В ответ те лишь смеялись и скалили зубы. А чего еще он ожидал? Эти жалкие полутааны не могли ни позаботиться о себе, ни постоять за себя. Даже Клет это знал, почему и приказал полутаанам не отрываться от своих «защитников». Полутааны годились лишь для служения своим хозяевам и выполнения всех их прихотей. Рейвен вскоре убедился, что эти представления крепко засели в сознании таанов. Изменить их ему не под силу. Это могли сделать только сами полутааны.
   Невзирая на тяготы, Рейвен не оставлял начатого. Он продолжал учить полутаанов владеть оружием. Он учил их тактике ведения боя. Наконец, он учил их думать самостоятельно и уважать самих себя. Последнее оказалось самым трудным. Стоило только какому-нибудь таану появиться в их лагере, в полутаанах сразу же просыпались рабы. Они сжимались и падали ниц. Рейвен сердился и начинал их бранить. Полутааны точно так же сжимались и падали ниц перед ним.
   Рейвен был терпелив. Когда он служил в армии Дункарги, ему приходилось обучать новобранцев. Он знал, как трудно было научить их самоуважению. На это уходило немало времени. К счастью, в полутаанах взыграла таанская кровь. Они были прирожденными воинами. Пусть их тела не отличались силой и выносливостью полноценных таанов, зато полутааны были сообразительнее и проворнее. Они все увереннее обращались с оружием. Рейвен знал: когда они обретут уверенность в своих воинских навыках, у них появится и уверенность в себе. Оставалось лишь надеяться, что это случится раньше, чем тааны их перебьют. Такая опасность тоже существовала, и Рейвен о ней не забывал.
   Наконец Клет объявил, куда они держат путь. Место называлось Крул-ум-делт — «Город Призраков». Кто-то из полутаанов рассказал Рейвену, что люди называют этот город Старым Виннингэлем.
   Рейвен так и застыл на месте. Развалины Старого Виннингэля пользовались дурной славой не только у тревинисов, но и у всех людей, с кем его сводила судьба. И не только у людей.
   — Город Призраков, — тихо повторил Рейвен. — Клета там примут за своего. А насчет остальных я сомневаюсь.
   Он попробовал разузнать, зачем Клету понадобилось вести свою армию в Старый Виннингэль. Он спрашивал об этом Даг-рук, однако если она и знала, то молчала. К этому времени низам открыто сошлась с шаманом Рылтом и объявила, что возьмет его своим самцом. К Рейвену Даг-рук относилась лишь немногим лучше, чем к полутаану, и говорила с ним только тогда, когда у нее было настроение. Узнав про Город Призраков, Рейвен еще усерднее принялся учить полутаанов воинскому ремеслу.
   До Старого Виннингэля оставалось не более одного дня пути, когда таанам приказали остановиться и разбить лагерь. Клет исчез, отправившись по каким-то неведомым делам. В его отсутствие все приказы и распоряжения исходили от Дерла. Пока что таанам было приказано оставаться здесь и дожидаться возвращения Клета.
   Рейвен поспешил воспользовался передышкой; она позволяла ему отдавать все время занятиям с полутаанами. Он был доволен их успехами. Недавние рабы постепенно учились ходить с поднятой головой и смотреть прямо перед собой, а не опускать смиренно глаза. Они становились настоящими воинами. Рейвена это настолько обрадовало, что он решил отправиться к Даг-рук с предложением.
   — Дур-зор, — попросил он, — скажи Даг-рук, что я предлагаю устроить состязание между племенами.
   В ответ Даг-рук расхохоталась. Обернувшись к окружавшим ее таанам, она передала им предложение Рейвена. Те тоже засмеялись, гикая и улюлюкая.
   — Это отказ? — спросил Рейвен.
   — Отказ, — вздохнула Дур-зор. — Тааны считают позорным состязаться с рабами.
   — Но полутааны не рабы, — возразил Рейвен. — Уже не рабы. Клет дал им свободу.
   Дур-зор напряженно глядела на него.
   — Я опять чего-то не понимаю? — раздраженно спросил Рейвен.
   — Тааны восприняли слова Клета по-своему. — Дур-зор умоляюще поглядела на него. — Я не хотела говорить тебе правду. Ты так радовался своим успехам.
   — Так скажи теперь, — потребовал Рейвен.
   — Тааны считают, что Клет отдал полутаанов тебе в рабы.
   Рейвен ошеломленно уставился на свою подругу.
   — Меньше всего… — Он замолчал, потом сказал: — Дур-зор, расскажи полутаанам правду. Скажи им, что ты не являешься моей рабыней и они тоже. Скажи полутаанам, что они… они… — он лихорадочно подыскивал нужное слово, — они мои братья.
   — Это правда, Рейвен? — Глаза Дур-зор засияли от счастья.
   — Такими словами не бросаются, Дур-зор. Как ты думаешь, чем я занимался все эти недели? Готовил армию рабов для собственной защиты?
   — Конечно же нет, — поспешно возразила полутаанка. — Пойдем, я скажу об этом Даг-рук.
   Ее слова ничуть не тронули низама. Даг-рук скривила губы, что-то быстро сказала Дур-зор и ушла. Когда Рейвен попросил перевести, Дур-зор лишь сказала, что низам и думать не желает о таком состязании.
   Они побрели в свой лагерь. Рейвен был молчалив и задумчив. Дур-зор не впервые видела его таким.
   — Рейвен, ты опять что-то затеваешь? — с тревогой спросила она.
   Он улыбнулся.
   — Я и в самом деле прозрачный?
   — Прозрачный? Я не понимаю этого слова, Рейвен.
   — Прозрачный — это значит похожий на воду. Ты же видишь сквозь воду, как на глубине плавает рыба. А теперь скажи: ты и меня видишь насквозь?
   — Да, Рейвен. — Заметив его взгляд, она потупилась. — Тебе не нравится такой ответ?
   Рейвен невесело усмехнулся.
   — Что людям, что таанам нравится, когда их считают загадочными существами. Я не люблю загадочности. Хочешь знать, что я затеваю? — Голос его стал жестким. — Нравится Даг-рук или нет, но мы устроим состязание.
   Дур-зор втихомолку вздохнула.
   Вернувшись в лагерь, Рейвен созвал всех полутаанов.
   — Я ходил к Даг-рук, чтобы спросить, не хотят ли таанские воины состязаться с нами, — объявил им Рейвен.
   У большинства полутаанов загорелись глаза. Некоторых это удивило, а кое-кого — испугало.
   — Даг-рук ответила «нет». Она не просто отказалась. Она оскорбила нас.
   Рейвену понравилось, что у большинства полутаанов это вызвало гнев. Кое-кто даже сердито зарычал. Некоторые облегченно вздохнули, но таких было совсем мало.
   — Это «нет» мы запихнем обратно в их глотки! — продолжал Рейвен.
   Несколько полутаанов радостно замахали копьями.
   — Туги, Гар-дра и Мок — вы пойдете со мной на охоту. Мы добудем самого крупного зверя, какой только водится в здешних местах, и притащим его в лагерь. А потом… потом мы устроим себе потеху. Мы пустим по таанским лагерям слух, что у нас на ужин есть сильная пища. Они обязательно захотят выкрасть ее у нас. Мы спрячемся в шатрах, и когда они тайком проникнут в наш лагерь, мы их как следует проучим.
   Полутааны заулыбались. Кто-то даже издал боевой клич, но, заметив нахмуренный взгляд Рейвена, умолк. Некоторых эти слова испугали. Что ж, не все рождаются храбрецами. Надо дать им какое-нибудь поручение, возможно, услать из лагеря, чтобы грядущее столкновение не нанесло им вреда. Но в целом настроение полутаанов его искренне обрадовало. Им не терпелось испытать свою силу. Пресмыкательство перед таанами ушло.