Жаклин УИЛСОН
РАЗРИСОВАННАЯ МАМА
Крест
В свой день рождения Мэриголд, как обычно, была немного не в себе. Мы со Стар[1], прекрасно зная, что с ней всегда хватает проблем, из кожи вон лезли, чтобы все обошлось. Стар приготовила для Мэриголд [2] в подарок прелестную поздравительную открытку в форме золотистого ноготка и, раскрашивая ее, извела все чернила в оранжевом фломастере. Потом уже серебряными чернилами вывела две сверкающие «тройки» и затейливую надпись: «С днем рождения!» Наконец-то пригодились ее каллиграфические способности.
Я в своей начальной школе еще только учусь красиво писать, поэтому свою поздравительную открытку решила нарисовать. Поскольку Мэриголд стукнуло тридцать три, я подумала, что неплохо бы изобразить на открытке тридцать три вещи из тех, которые она особенно любит. Для начала я нарисовала Микки (как я себе его представляла, ведь в жизни я его никогда в глаза не видела), потом нарисовала Стар и себя. После чего я нарисовала студию «Радуга», где делают все эти татуировки, паб «Виктория армз» и ее любимый ночной клуб. Все это я изобразила в самом центре, а по краям нарисовала Лондон, и берег моря, и ночное звездное небо. На открытке уже почти не оставалось места, но я все же втиснула туда еще CD-плеер с грудой дисков рок-группы «Эмералд Сити» [3], а вокруг разбросала туфельки на шпильках, бикини, джинсы, разноцветные топики и еще множество всяких колечек, сережек и браслетов.
Тут мне пришлось остановиться, и я принялась раскрашивать нарисованное в разные цвета. Сначала я хотела украсить открытку рамочкой из ноготков, но, вспомнив, что Стар к тому времени начисто извела оранжевый фломастер, я переделала ноготки в пурпурные розы. Ведь всем известно, что именно пурпурные розы означают настоящую любовь. А так как Мэриголд прямо помешана на разных символах, я очень надеялась, что мой намек не пройдет незамеченным. Покончив с розами, я старательно вывела внизу свое имя.
Кроме открыток были, конечно, еще и подарки. Стар удалось где-то откопать CD с самыми известными хитами «Эмералд Сити», к тому же всего за два фунта — просто даром, можно сказать. Впрочем, и неудивительно, учитывая, что приобрела она их на субботней распродаже. А я отыскала для Мэриголд блестящую заколку для волос, изумрудно-зеленую, прямо под цвет ее глаз. А в придачу мы купили еще точно такого же зеленого цвета шелковистую бумагу и зеленую атласную ленту, чтобы наши подарки выглядели совсем уж потрясающе.
— Как ты думаешь, ей понравится? — приставала я к Стар.
— Держу пари, что да, — кивнула она. Потом взяла в руки зеленую заколку и, щелкнув ее зубчиками перед моим носом, заставила ее это подтвердить: «Я и в самом деле классный подарок».
Мэриголд долго обнимала и тискала нас обеих и твердила, какие мы лапочки и как ее порадовали наши подарки. Но я заметила, что в ее зеленых глазах сверкают слезы.
— Тогда почему ты плачешь? — спросила я.
— Плачет, потому что счастлива, — ответила за нее Стар. — Разве не так, Мэриголд?
— М-м-м, — промычала Мэриголд. Потом шмыгнула носом и тыльной стороной ладони вытерла глаза. Мне показалось, что Мэриголд вся дрожит, но она заставила себя улыбнуться. — Ну вот, смотрите, — я больше не плачу. Все в порядке, Дол? Ты довольна?
Какой уж тут порядок, когда она проплакала чуть ли не весь день! Плакала, когда слушала «Эмералд Сити»: дескать, эта музыка напоминает ей о прежних временах. Плакала даже, когда я собственноручно зачесала ей волосы наверх, а потом заколола новой зеленой заколкой.
— Господи, нет! Вы только посмотрите на мою шею! Вся в морщинах! — простонала Мэриголд. В полном отчаянии она озабоченно трогала свою гладкую белую шею, пока мы в два голоса уверяли ее, что все в порядке и ей не о чем волноваться. — Я, правда, выгляжу такой старой!
—Да какая ты старая?! — возмутилась Стар. — Самая что ни на есть молодая!
— Тридцать три года!.. — уныло протянула Мэриголд. — Зря ты написала эту кошмарную цифру прямо посредине своей чудесной открытки, дорогая. Глаза бы мои на нее не глядели! Подумать только — тридцать три! Именно столько было Иисусу Христу, когда его распяли… Вы это знаете?
Мэриголд часто рассказывала нам всякие интересные истории из Библии. А все потому, что побывала в церковной миссии.
— Тридцать три… — пробормотала она себе под нос. — Он тоже старался… очень старался. Любил детей… даже падших женщин и то любил. Он вообще старался помочь всем, даже самым дурным людям. Он был такой классный! А посмотрите, что с ним сделали? Распяли его на кресте и замучили до смерти!
— Мэриголд, — резко одернула ее Стар, — ты даже не посмотрела на открытку Дол.
— Ох… да, конечно, дорогая, она очаровательна! — кивнула Мэриголд. Поморгав, она принялась разглядывать мою открытку. — А что все это означает?
— Да так, глупости всякие, — промямлила я смущенно. — Не обращай внимания.
— Она нарисовала все то, что ты любишь, — подсказала Стар.
— Прелесть какая! — восхитилась Мэриголд. Она все смотрела и смотрела на открытку, словно не могла насмотреться. А потом вдруг снова принялась плакать.
— Мэриголд!
— Простите! Только от всего этого мне вообще тошно делается. Нет, вы только посмотрите: и паб, и высокие каблуки, и все эти сексапильные топики! Разве все эти штучки для мам? Дол нужно было нарисовать… ну, я не знаю… котенка там… или хорошенький домашний халатик… или что-нибудь из «Маркса и Спенсера». Словом, то, что полагается.
— Но ты же все это терпеть не можешь, а ты ведь моя мама! — возразила я.
— Дол бог знает сколько времени рисовала тебе эту открытку, — вмешалась Стар. Лицо ее медленно наливалось краской.
— Да знаю я, знаю. Она просто прелесть, я ведь уже сказала. Просто я совершенно безнадежна, разве вы этого еще не поняли? — Мэриголд снова зашмыгала носом. — Ладно, проехали. Давайте лучше завтракать, девочки. Эй, а где мой пирог? Праздничный пирог со свечками на завтрак! Классная идея, верно?
Мы молча переглянулись.
— Но мы не купили тебе пирог! — закричала Стар. — Ты же прекрасно это знаешь ! Мы у тебя спросили, и ты сказала, что праздничный пирог — это последняя вещь, которую ты хотела бы получить на день рождения! Неужели ты не помнишь?!
— Нет, — прошептала Мэриголд. Вид у нее был потерянный.
Но я-то помнила, как она твердила, чтобы мы ни в коем случае не покупали ей праздничный пирог, потому как она, дескать, начала толстеть, а от сахарной глазури у нее только разболятся зубы, и вообще при одной лишь мысли о праздничном пироге ей становится тошно.
— Я обожаю праздничный пирог, — пробормотала Мэриголд. — У меня ко дню рождения всегда был праздничный пирог! И вы знаете, как много это для меня значит, потому что у меня ко дню рождения всегда был праздничный пирог — еще с тех пор, как я была совсем маленькой! И настоящий день рождения — как полагается! И мне, кстати, совершенно непонятно, как это вы, девочки, предпочитаете отправиться в «Макдоналдс», или в «Лазер Квест», или в какое-то другое дурацкое место и устроить там вечеринку, вместо того чтобы отпраздновать мой день рождения дома, как все нормальные люди!
— Никакое это не дурацкое место! — проворчала я.
Стар то и дело пропадала на вечеринках, а еще ни разу даже в «Макдоналдсе» не была. Впрочем, и в «Лазер Квест» меня тоже пока что не приглашали. Оставалось только надеяться, что в старших классах у меня тоже будет много друзей. А пока у меня не было своей компании. Да я не очень и переживала — с большинством из моих одноклассников я бы не стала дружить, даже если бы мне отвалили за это кучу денег. Ну, разве что с Ташей.
— Ладно, ладно, — быстро перестроилась Стар. — Сейчас сбегаю и куплю тебе праздничный пирог. — По субботам «Маркс и Спенсер» открывается рано. Я скоро.
Она подхватила хозяйственную сумку и выскочила из дома, громко хлопнув дверью.
— Она опять на меня рассердилась! — захныкала Мэриголд.
— Ничего подобного. Просто пошла купить тебе твой пирог, — отрезала я.
— Рассердилась, рассердилась, рассердилась, — нахмурившись, твердила Мэриголд. — Вот и в миссии одна из сестер всегда мне так говорила: «Я очень сержусь на тебя, Мэриголд!» Она смотрела прямо мне в глаза и повторяла злобно: «Сержусь, сержусь, сержусь». Нет, все-таки она была очень странная. Она никогда нас не била, она знала, что не имеет права и пальцем нас тронуть, но было хорошо заметно, что порой у нее просто руки чешутся это сделать. И потому она все повторяла: «Сержусь, сержусь, сержусь».
— Мэриголд… — Я не знала, как ее успокоить. Сказать по правде, у меня просто мурашки по спине ползли всякий раз, когда она начинала так бормотать. Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы вернулась Стар.
— Это были просто слова. Злые слова!
Я неуверенно хихикнула — а вдруг Мэриголд просто шутит. Но она удивленно взглянула на меня.
— Я в том смысле, что мы уже проходили кроссворды [4]. В школе, — объяснила я. — Но я так и не научилась их решать. Когда дело доходит до орфографии — мне конец. Наверное, я просто безнадежна.
— Я тоже, — кивнула Мэриголд. — Всегда ненавидела школу. Не успевала вылезти из одной неприятности, как тут же попадала в другую.
— Да, это точно, — поддакнула я. Поколебавшись немного, набрала полную пригоршню кукурузных хлопьев и принялась жевать, чтобы как-то продержаться до завтрака.
Мэриголд последовала моему примеру.
— А вот Стар у нас умная, — сказала я. — А в восьмом классе еще умнее стала.
— Это верно. Вся пошла в своего отца, — подтвердила Мэриголд. — Микки был самым толковым парнем из всех, кого я знала. Умница! Артистичная натура! И при этом не какая-нибудь размазня. Обдурить его никому не удавалось.
— Жаль, что он не был и моим отцом тоже… — вздохнула я.
Мэриголд ласково похлопала меня по плечу.
— Ладно, все это ерунда. Зато теперь ты — моя мама, — великодушно сказала я, решив, что это ее подбодрит. Но Мэриголд снова залилась слезами.
— Тупое и к тому же совершенно никчемное существо! Ну что я за мама, скажи на милость?!
— Ты — самая лучшая мама в мире! И не плачь больше, а то у тебя глаза станут красными, как у кролика. И распухнут.
— Точно. Глазки красные, шейка морщинистая, да еще по самые уши в слезах! Брр, гадость какая! Вот и все мои достижения за тридцать три года! Ну конечно, если не считать двух таких замечательных девочек, как вы! Интересно, что бы подумал обо мне Микки, окажись он здесь в эту минуту? Ведь он вечно твердил, что у меня потрясающее будущее, а оказалось, что я так ничего и не добилась в жизни.
— Глупости! Что значит — ничего не добилась?! А как ты рисуешь? А какие чудесные платья шьешь? А еще ты танцуешь, и работаешь в студии… и…
— Да, надо признаться честно: если в самое ближайшее время у меня не хватит решимости чего-то добиться в жизни, то этого не будет уже никогда. Ах, если бы Микки вернулся! Рядом с ним я совсем другой человек! Не знаю, как это ему удавалось, но когда он был со мной, я чувствовала себя так… — Мэриголд взмахнула руками, и браслеты ее мелодично зазвенели. — Просто слов найти не могу… Иди сюда, Дол.
Она крепко прижала меня к себе. Уткнувшись носом ей в плечо, я уютно свернулась клубочком, с удовольствием вдыхая такой знакомый, горьковатый запах ее духов. Шелковистые рыжие волосы Мэриголд щекотали мне нос. Я осторожно пригладила их, наслаждаясь тем, как они струятся у меня между пальцами.
— Кстати, тебе пора подкрасить корни, Мэриголд. И пряди на концах секутся. Хочешь, я их немного подстригу?
— По-прежнему мечтаешь стать парикмахером?
— Как это ты догадалась?! — прорычала я, растопырив пальцы наподобие ножниц и делая вид, что сейчас обкорнаю ей волосы под самый корень.
— Думаешь, я забыла, как ты обрила налысо свою несчастную Барби! — хмыкнула Мэриголд.
— Между прочим, и ту, что подарили Стар, тоже! Ух она и бесилась…
— Ах вы, девчонки! Хотела бы я тоже иметь сестру!
— Большое дело! Ты нам и так как старшая сестра!
— Да? А я вот порой чувствую себя так, словно стою на распутье, Дол. Словно дорога моей жизни расходится крестом. Эй, послушай-ка! А может, мне сделать татуировку в виде креста? Как тебе такая мысль?
— Ну, боюсь, у тебя просто места не хватит, — фыркнула я, ткнув пальцем в ее разукрашенные руки.
Мэриголд принялась придирчиво разглядывать их, поворачивая то так, то эдак, чтобы было лучше видно.
— А что, если сделать ее вот тут, прямо над локтем? Здорово! Потрясающая идея! Крест на руке! Так, где-то тут была бумага! — Мэриголд схватила мою поздравительную открытку и принялась чертить на обратной ее стороне, но я ничуть не обиделась. Карандаш ее так и летал по бумаге. Прикусив нижнюю губу, она забыла обо всем. А я, затаив дыхание, заглядывала ей через плечо.
— Как ты здорово рисуешь! — с завистью протянула я.
Руки ее еще слегка дрожали, но линии рисунка были четкими и выразительными. Через минуту у меня перед глазами возник потрясающе изящный кельтский крест, увитый розами и плющом.
— Розы… — вздохнула Мэриголд, бросив на меня взгляд. — В точности как на твоей открытке, Дол.
Я прямо-таки раздулась от гордости. Но на душе у меня кошки скребли. Я прекрасно знала, что скажет Стар, узнав об очередной затее с татуировкой.
— Просто прелесть! — похвалила я рисунок. — А может, пусть он так и остается на бумаге? Вставим его в рамку и повесим у тебя над кроватью.
— А я хочу, чтобы он был не на бумаге, а на мне, — заупрямилась Мэриголд. Ее зеленые глаза сверкали, как звезды. — Интересно, у Стива кто-нибудь записывался на утро? Просто терпения нет ждать до завтра! Решено: иду к нему сейчас! Пусть сделает мне эту татуировку прямо сегодня! Будет особый подарок ко дню рождения! — Мэриголд сорвалась с места. — Пошли!
— А Стар? Ведь она побежала тебе за праздничным пирогом!
— Ох ты! — От разочарования она даже скривилась. — Ну да, конечно. Я и забыла. Ну давай же, Стар! Куда она запропастилась? Какого черта ей вообще понадобилось бежать за этим дурацким пирогом?!
Это было настолько несправедливо, что я даже отвела глаза в сторону. В этом вся Мэриголд — уж коли что втемяшится ей в голову, она готова все сокрушить на своем пути, лишь бы добиться своего! Такое уже бывало, и не раз. Конечно, мне нужно было бы сказать ей, как она сейчас несправедлива по отношению к Стар, но я так и не решилась. И в этом тоже не было ничего удивительного — такие уж мы, Мэриголд и я, неисправимые!
Стар не было, казалось, целую вечность. Мэриголд металась из угла в угол, звонко цокая своими высоченными каблуками, время от времени испускала трагические стоны и выразительно поглядывала на часы. Когда же наконец в дверях, осторожно держа в руке огромную коробку, появилась Стар, Мэриголд стоило невероятных усилий, чтобы сдержаться.
— Стар! Господи, помилуй, как же ты долго, дорогая!
— Извини, там было полно народу. К тому же на обратном пути боялась споткнуться и уронить торт. Надеюсь, он тебе понравится. Только я не знала, какой взять: бисквитный или с фруктами. В конце концов взяла бисквит — он дешевле. Но, может, тебе больше нравится фруктовый?
— Все равно! — беспечно отмахнулась Мэриголд. — Ладно, пошли, девочки. Съедим по кусочку торта.
Едва удостоив торт взглядом, она поспешно вытащила его из коробки. Она даже не удосужилась переложить его на красивое блюдо! Потом повернулась к буфету, выбрала нож поострее и уже нацелилась отрезать кусок.
— Сначала загадай желание! — остановила ее Стар.
Мэриголд удивленно вздернула брови, но безропотно зажмурилась и загадала желание. Мне нетрудно было его угадать — я и так видела, как шевельнулись ее губы, когда она беззвучно прошептала: «Микки». Потом она взмахнула ножом, отрезала кусок и затолкала его в рот так быстро, что только крошки в разные стороны полетели.
— Что за спешка? — удивилась Стар.
Я едва не поперхнулась своим куском.
— Собираюсь поскорее заскочить к Стиву, чтобы успеть до начала приема. Представь себе: я только что нарисовала самую потрясающую татуировку, какую только можно вообразить! — сообщила Мэриголд.
— Нет, — отрезала Стар. — Никаких татуировок! Ты же дала слово !
— Но это такая прелесть, дорогая! Только представь себе: крест в знак того, что я нахожусь на распутье. Нет, ты только посмотри! — И Мэриголд ткнула пальцем в свой рисунок.
— Ты испортила поздравительную открытку, которую нарисовала тебе Дол! — ужаснулась Стар.
— Нет, нет, все в порядке, — торопливо вмешалась я.
— Ты же сама твердила, что это просто безобразие — снова и снова разрисовывать себя татуировками! Ты сказала, что уже накопила достаточно денег, чтобы свести их лазером. Ты это говорила или не ты?! — рявкнула Стар.
— Подумаешь! Я бы и не то сказала, лишь бы успокоить тебя, дорогая. Да, мне нравятся мои татуировки. Они — это что-то! Что-то необыкновенное! И заставляют меня чувствовать себя необыкновенной! — заупрямилась Мэриголд.
— Угу! Точь-в-точь пугало на ярмарке! — брякнула Стар.
Наступила гробовая тишина. Мы застыли с открытыми ртами, смущенные и ошарашенные, не в силах поверить в то, что сказала Стар. По-моему, ей и самой в это не верилось.
— Ладно, значит, я пугало, — дрожащим голосом пробормотала Мэриголд. — Ну и пусть, мне наплевать, что ты так думаешь! И я вовсе не намерена подчиняться твоим узколобым взглядам, Стар. Можешь считать, что я всегда была, так сказать, по другую сторону баррикад.
— Ты говоришь точь-в-точь как третьесортная актриса в каком-то захудалом фильме! Послушай, ну почему бы тебе не вести себя нормально?!
— А я не хочу быть нормальной! — отрезала Мэриголд. — Я вообще не понимаю: из-за чего вдруг весь этот шум? Какая муха тебя укусила, Стар?
— Может быть, я просто повзрослела? А вот ты-то когда повзрослеешь, Мэриголд, интересно знать? — Сама того не замечая, Стар раскрошила весь свой кусок торта, так его и не попробовав. Потом аккуратно отряхнула руки и чуть ли не бегом ринулась в спальню.
Мы с Мэриголд уставились друг на друга. Мэриголд попыталась сделать вид, что ничего не случилось. Потом обхватила голову руками, словно боялась, как бы та не развалилась на части.
— Что мне делать? — прошептала она, обращаясь ко мне.
— Стар, наверное, из-за торта расстроилась, — сказала я. — Решила, что он тебе не понравился.
— Ерунда, я знаю, что у нее просто пунктик насчет татуировок, но я умираю, как хочу этот крест, Дол!
Я безнадежно пожала плечами. Если и был на свете человек, который осмелился бы что-то запретить Мэриголд, так это Стар. Лично у меня никогда это не получалось.
— Он будет выглядеть просто сногсшибательно! — Мэриголд снова взялась за свое. — Нужно бежать к Стиву прямо сейчас, а то потом у него не будет времени. Ты идешь?
Я все еще колебалась. Я ведь не Стар, которая с самого начала объявила, что ноги ее не будет в студии «Радуга». А меня атмосфера студии манила и притягивала, хотя, сказать по правде, его клиенты были довольно страшноватые типы. Да и сам Стив — огромный, с лысой, как бильярдный шар, головой, окладистой бородой и острым языком, в кончик которого было продето кольцо, — пугал меня до дрожи в коленках. При виде того, как это колечко влажно поблескивает у него во рту, у меня всякий раз к горлу подкатывала тошнота. Естественно, он тут же это заметил и теперь при каждом удобном случае показывал мне язык.
— Пожалуйста, — взмолилась Мэриголд, — пойдем со мной! Это ведь больно, а с тобой мне будет легче.
— А ты говорила, это совсем не больно.
— На локте будет больно. Когда татуировка ложится на сустав, всегда больно.
— Но тогда зачем?..
— Если придется вытерпеть боль, то тогда наверняка получится что-то необыкновенное, — заявила Мэриголд.
— В таком случае это вообще глупо, — буркнула я.
— Ты мне нужна — я буду держать тебя за руку, и это придаст мне смелости, — продолжала Мэриголд. — А если откажешься, — пригрозила она, — то я вообще махну на все рукой и попрошу Стива вытатуировать крест прямо у меня на лице — так, чтобы он закрыл и лоб, и нос, и еще захватил обе щеки! — Мэриголд покачала головой. — Не обращай внимания, Дол. Я пошутила.
Честно говоря, я не была в этом так уж уверена. Когда на Мэриголд находит подобный бзик, она и не такое выкинуть может. Наверное, я и в самом деле нужна ей сейчас. Меня раздирали сомнения. С одной стороны, мне было как-то не по себе. А с другой — я вдруг почувствовала себя неожиданно взрослой. И потом… как-никак, ей была нужна не Стар, а именно я. А это уже было что-то!
Однако при мысли о Стар мне стало как-то неуютно.
— Пошли же, Дол!.. — ныла Мэриголд, подпрыгивая на месте от нетерпения.
— Секундочку, — буркнула я и побежала в спальню.
Помявшись немного, я собралась с духом и осторожно постучала в дверь — на тот случай, если Стар плачет и ей неприятно меня видеть. Она не ответила, и я робко проскользнула в дверь. Стар устроилась на краю кровати, крепко сжатые кулаки ее лежали на коленях, длинные распущенные волосы закрывали лицо.
— Стар, ты меня слышишь? Послушай, Стар, она просит, чтобы я пошла с ней.
Стар равнодушно пожала плечами, как будто все это нисколько ее не касалось.
— Может, у Стива кто-то записан на утро? — с надеждой сказала я. — Тогда он откажется. Или, может, она снова передумает. Ты же ее знаешь, верно, Стар?
— Да уж, знаю, — стиснув зубы, пробормотала Стар.
— Стар!
— Ох, да перестань ты повторять: «Стар! Стар!» Ты меня просто с ума сведешь!
— Ты не рассердишься, если я пойду с ней? Лучше уж я, чем никто, верно?
— Иди куда хочешь!
— А может, и ты с нами?
Стар метнула в мою сторону испепеляющий взгляд.
— Ноги моей не будет в этом идиотском ателье!
Я еще подождала немного, ломая голову, как бы поправить дело.
— Торт был просто замечательный, Стар.
Ответа не последовало, и мне стало ясно, что я понапрасну трачу время. Снизу до меня донесся звук захлопнувшейся двери. Пора было уходить. Я вприпрыжку бросилась за Мэриголд и догнала ее уже на середине лестницы. — Подожди, я иду!
— А я уж решила, что ты не пойдешь, — сказала Мэриголд. И рассмеялась. — А ты согласилась, согласилась, согласилась! — пропела она. Едва дождавшись, когда мы окажемся внизу, она обхватила меня и закружила вокруг себя.
— Господи помилуй! Ну и дела! — Миссис Лафт, стоя у дверей, вынимала из ящика почту. — Разве можно так шуметь на лестнице?! Безобразие! Бегают вверх-вниз, топают ногами и ночью, и утром чуть свет! Просто соображения нет у некоторых людей, вот что я скажу!
— Для меня что-нибудь есть? — с надеждой спросила Мэриголд. Она всегда так спрашивает — особенно на Рождество и на свой день рождения: вдруг Микки даст о себе знать. С тех пор, как мы въехали в муниципальную квартиру, она каждые три месяца уведомляет почтовое ведомство о том, что у нас изменился адрес. Это единственное, что она не забывает сделать.
— Счет за электричество, — буркнула миссис Лафт, сунув ей в руку бумажку.
— Думаю, не стоит беспокоиться по этому поводу, — беспечно бросила Мэриголд, запихивая нераспечатанный счет в ящик старого письменного стола, стоявшего в холле.
Я с беспокойством посмотрела на нее.
— Весьма ответственное отношение, ничего не скажешь! — неодобрительно фыркнула миссис Лафт. — Нормальные люди считают своим долгом вовремя платить по счетам. А вот есть такие вертихвостки — не будем указывать пальцем! — что швыряют деньги на ветер и думать ни о чем не думают! А уж как прокормить и ее и детей — это пусть у государства голова болит!
Мэриголд не осталась в долгу и посоветовала миссис Лафт не совать свой нос в чужие дела.
— Ничего другого я от вас, милочка, и не ожидала! — надулась миссис Лафт. Она бочком прошмыгнула в свою квартиру, и я слышала, как тапки без задников хлопают по ее пяткам.
— Выжившая из ума старая крыса! — проворчала Мэриголд, взяв меня за руку. — Пошли, Дол. Нам и так придется бежать всю дорогу, а то не успеем.
Мэриголд, несмотря на свои высоченные каблуки, бежала намного быстрее меня. Каждый раз, когда нужно было поворачивать на другую улицу, мне приходилось останавливаться и жадно хватать ртом воздух, чтобы немного отдышаться и унять боль в боку. И все равно, когда мы наконец добежали до ателье «Радуга», в боку у меня отчаянно кололо. На двери висела табличка: «Закрыто». Но Мэриголд забарабанила по матовому стеклу своими длинными ногтями, и Стив подошел к двери.
— Ox, ox! — застонал он, едва увидев, кто перед ним. — Послушай, Голди, у меня нет времени. Ни за какую работу я сейчас не возьмусь, особенно если придется повозиться. У меня клиент придет к десяти.
— Ой, Стив, ну будь душкой! Какой еще клиент? Если байкер, то он вряд ли продерет глаза даже к одиннадцати! А если новичок, так он, может, еще передумает. Ну, Стив, прошу тебя, дорогой! У меня сегодня день рождения! И у меня сногсшибательная идея! Держу пари, ты будешь в восторге! Вот смотри!
Она сунула ему под нос мою поздравительную открытку.
— Малость замысловато, — промычал он, разглядывая мой рисунок.
Я покраснела как рак. Мне было неприятно, что он смеется надо мной.
Я в своей начальной школе еще только учусь красиво писать, поэтому свою поздравительную открытку решила нарисовать. Поскольку Мэриголд стукнуло тридцать три, я подумала, что неплохо бы изобразить на открытке тридцать три вещи из тех, которые она особенно любит. Для начала я нарисовала Микки (как я себе его представляла, ведь в жизни я его никогда в глаза не видела), потом нарисовала Стар и себя. После чего я нарисовала студию «Радуга», где делают все эти татуировки, паб «Виктория армз» и ее любимый ночной клуб. Все это я изобразила в самом центре, а по краям нарисовала Лондон, и берег моря, и ночное звездное небо. На открытке уже почти не оставалось места, но я все же втиснула туда еще CD-плеер с грудой дисков рок-группы «Эмералд Сити» [3], а вокруг разбросала туфельки на шпильках, бикини, джинсы, разноцветные топики и еще множество всяких колечек, сережек и браслетов.
Тут мне пришлось остановиться, и я принялась раскрашивать нарисованное в разные цвета. Сначала я хотела украсить открытку рамочкой из ноготков, но, вспомнив, что Стар к тому времени начисто извела оранжевый фломастер, я переделала ноготки в пурпурные розы. Ведь всем известно, что именно пурпурные розы означают настоящую любовь. А так как Мэриголд прямо помешана на разных символах, я очень надеялась, что мой намек не пройдет незамеченным. Покончив с розами, я старательно вывела внизу свое имя.
Кроме открыток были, конечно, еще и подарки. Стар удалось где-то откопать CD с самыми известными хитами «Эмералд Сити», к тому же всего за два фунта — просто даром, можно сказать. Впрочем, и неудивительно, учитывая, что приобрела она их на субботней распродаже. А я отыскала для Мэриголд блестящую заколку для волос, изумрудно-зеленую, прямо под цвет ее глаз. А в придачу мы купили еще точно такого же зеленого цвета шелковистую бумагу и зеленую атласную ленту, чтобы наши подарки выглядели совсем уж потрясающе.
— Как ты думаешь, ей понравится? — приставала я к Стар.
— Держу пари, что да, — кивнула она. Потом взяла в руки зеленую заколку и, щелкнув ее зубчиками перед моим носом, заставила ее это подтвердить: «Я и в самом деле классный подарок».
Мэриголд долго обнимала и тискала нас обеих и твердила, какие мы лапочки и как ее порадовали наши подарки. Но я заметила, что в ее зеленых глазах сверкают слезы.
— Тогда почему ты плачешь? — спросила я.
— Плачет, потому что счастлива, — ответила за нее Стар. — Разве не так, Мэриголд?
— М-м-м, — промычала Мэриголд. Потом шмыгнула носом и тыльной стороной ладони вытерла глаза. Мне показалось, что Мэриголд вся дрожит, но она заставила себя улыбнуться. — Ну вот, смотрите, — я больше не плачу. Все в порядке, Дол? Ты довольна?
Какой уж тут порядок, когда она проплакала чуть ли не весь день! Плакала, когда слушала «Эмералд Сити»: дескать, эта музыка напоминает ей о прежних временах. Плакала даже, когда я собственноручно зачесала ей волосы наверх, а потом заколола новой зеленой заколкой.
— Господи, нет! Вы только посмотрите на мою шею! Вся в морщинах! — простонала Мэриголд. В полном отчаянии она озабоченно трогала свою гладкую белую шею, пока мы в два голоса уверяли ее, что все в порядке и ей не о чем волноваться. — Я, правда, выгляжу такой старой!
—Да какая ты старая?! — возмутилась Стар. — Самая что ни на есть молодая!
— Тридцать три года!.. — уныло протянула Мэриголд. — Зря ты написала эту кошмарную цифру прямо посредине своей чудесной открытки, дорогая. Глаза бы мои на нее не глядели! Подумать только — тридцать три! Именно столько было Иисусу Христу, когда его распяли… Вы это знаете?
Мэриголд часто рассказывала нам всякие интересные истории из Библии. А все потому, что побывала в церковной миссии.
— Тридцать три… — пробормотала она себе под нос. — Он тоже старался… очень старался. Любил детей… даже падших женщин и то любил. Он вообще старался помочь всем, даже самым дурным людям. Он был такой классный! А посмотрите, что с ним сделали? Распяли его на кресте и замучили до смерти!
— Мэриголд, — резко одернула ее Стар, — ты даже не посмотрела на открытку Дол.
— Ох… да, конечно, дорогая, она очаровательна! — кивнула Мэриголд. Поморгав, она принялась разглядывать мою открытку. — А что все это означает?
— Да так, глупости всякие, — промямлила я смущенно. — Не обращай внимания.
— Она нарисовала все то, что ты любишь, — подсказала Стар.
— Прелесть какая! — восхитилась Мэриголд. Она все смотрела и смотрела на открытку, словно не могла насмотреться. А потом вдруг снова принялась плакать.
— Мэриголд!
— Простите! Только от всего этого мне вообще тошно делается. Нет, вы только посмотрите: и паб, и высокие каблуки, и все эти сексапильные топики! Разве все эти штучки для мам? Дол нужно было нарисовать… ну, я не знаю… котенка там… или хорошенький домашний халатик… или что-нибудь из «Маркса и Спенсера». Словом, то, что полагается.
— Но ты же все это терпеть не можешь, а ты ведь моя мама! — возразила я.
— Дол бог знает сколько времени рисовала тебе эту открытку, — вмешалась Стар. Лицо ее медленно наливалось краской.
— Да знаю я, знаю. Она просто прелесть, я ведь уже сказала. Просто я совершенно безнадежна, разве вы этого еще не поняли? — Мэриголд снова зашмыгала носом. — Ладно, проехали. Давайте лучше завтракать, девочки. Эй, а где мой пирог? Праздничный пирог со свечками на завтрак! Классная идея, верно?
Мы молча переглянулись.
— Но мы не купили тебе пирог! — закричала Стар. — Ты же прекрасно это знаешь ! Мы у тебя спросили, и ты сказала, что праздничный пирог — это последняя вещь, которую ты хотела бы получить на день рождения! Неужели ты не помнишь?!
— Нет, — прошептала Мэриголд. Вид у нее был потерянный.
Но я-то помнила, как она твердила, чтобы мы ни в коем случае не покупали ей праздничный пирог, потому как она, дескать, начала толстеть, а от сахарной глазури у нее только разболятся зубы, и вообще при одной лишь мысли о праздничном пироге ей становится тошно.
— Я обожаю праздничный пирог, — пробормотала Мэриголд. — У меня ко дню рождения всегда был праздничный пирог! И вы знаете, как много это для меня значит, потому что у меня ко дню рождения всегда был праздничный пирог — еще с тех пор, как я была совсем маленькой! И настоящий день рождения — как полагается! И мне, кстати, совершенно непонятно, как это вы, девочки, предпочитаете отправиться в «Макдоналдс», или в «Лазер Квест», или в какое-то другое дурацкое место и устроить там вечеринку, вместо того чтобы отпраздновать мой день рождения дома, как все нормальные люди!
— Никакое это не дурацкое место! — проворчала я.
Стар то и дело пропадала на вечеринках, а еще ни разу даже в «Макдоналдсе» не была. Впрочем, и в «Лазер Квест» меня тоже пока что не приглашали. Оставалось только надеяться, что в старших классах у меня тоже будет много друзей. А пока у меня не было своей компании. Да я не очень и переживала — с большинством из моих одноклассников я бы не стала дружить, даже если бы мне отвалили за это кучу денег. Ну, разве что с Ташей.
— Ладно, ладно, — быстро перестроилась Стар. — Сейчас сбегаю и куплю тебе праздничный пирог. — По субботам «Маркс и Спенсер» открывается рано. Я скоро.
Она подхватила хозяйственную сумку и выскочила из дома, громко хлопнув дверью.
— Она опять на меня рассердилась! — захныкала Мэриголд.
— Ничего подобного. Просто пошла купить тебе твой пирог, — отрезала я.
— Рассердилась, рассердилась, рассердилась, — нахмурившись, твердила Мэриголд. — Вот и в миссии одна из сестер всегда мне так говорила: «Я очень сержусь на тебя, Мэриголд!» Она смотрела прямо мне в глаза и повторяла злобно: «Сержусь, сержусь, сержусь». Нет, все-таки она была очень странная. Она никогда нас не била, она знала, что не имеет права и пальцем нас тронуть, но было хорошо заметно, что порой у нее просто руки чешутся это сделать. И потому она все повторяла: «Сержусь, сержусь, сержусь».
— Мэриголд… — Я не знала, как ее успокоить. Сказать по правде, у меня просто мурашки по спине ползли всякий раз, когда она начинала так бормотать. Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы вернулась Стар.
— Это были просто слова. Злые слова!
Я неуверенно хихикнула — а вдруг Мэриголд просто шутит. Но она удивленно взглянула на меня.
— Я в том смысле, что мы уже проходили кроссворды [4]. В школе, — объяснила я. — Но я так и не научилась их решать. Когда дело доходит до орфографии — мне конец. Наверное, я просто безнадежна.
— Я тоже, — кивнула Мэриголд. — Всегда ненавидела школу. Не успевала вылезти из одной неприятности, как тут же попадала в другую.
— Да, это точно, — поддакнула я. Поколебавшись немного, набрала полную пригоршню кукурузных хлопьев и принялась жевать, чтобы как-то продержаться до завтрака.
Мэриголд последовала моему примеру.
— А вот Стар у нас умная, — сказала я. — А в восьмом классе еще умнее стала.
— Это верно. Вся пошла в своего отца, — подтвердила Мэриголд. — Микки был самым толковым парнем из всех, кого я знала. Умница! Артистичная натура! И при этом не какая-нибудь размазня. Обдурить его никому не удавалось.
— Жаль, что он не был и моим отцом тоже… — вздохнула я.
Мэриголд ласково похлопала меня по плечу.
— Ладно, все это ерунда. Зато теперь ты — моя мама, — великодушно сказала я, решив, что это ее подбодрит. Но Мэриголд снова залилась слезами.
— Тупое и к тому же совершенно никчемное существо! Ну что я за мама, скажи на милость?!
— Ты — самая лучшая мама в мире! И не плачь больше, а то у тебя глаза станут красными, как у кролика. И распухнут.
— Точно. Глазки красные, шейка морщинистая, да еще по самые уши в слезах! Брр, гадость какая! Вот и все мои достижения за тридцать три года! Ну конечно, если не считать двух таких замечательных девочек, как вы! Интересно, что бы подумал обо мне Микки, окажись он здесь в эту минуту? Ведь он вечно твердил, что у меня потрясающее будущее, а оказалось, что я так ничего и не добилась в жизни.
— Глупости! Что значит — ничего не добилась?! А как ты рисуешь? А какие чудесные платья шьешь? А еще ты танцуешь, и работаешь в студии… и…
— Да, надо признаться честно: если в самое ближайшее время у меня не хватит решимости чего-то добиться в жизни, то этого не будет уже никогда. Ах, если бы Микки вернулся! Рядом с ним я совсем другой человек! Не знаю, как это ему удавалось, но когда он был со мной, я чувствовала себя так… — Мэриголд взмахнула руками, и браслеты ее мелодично зазвенели. — Просто слов найти не могу… Иди сюда, Дол.
Она крепко прижала меня к себе. Уткнувшись носом ей в плечо, я уютно свернулась клубочком, с удовольствием вдыхая такой знакомый, горьковатый запах ее духов. Шелковистые рыжие волосы Мэриголд щекотали мне нос. Я осторожно пригладила их, наслаждаясь тем, как они струятся у меня между пальцами.
— Кстати, тебе пора подкрасить корни, Мэриголд. И пряди на концах секутся. Хочешь, я их немного подстригу?
— По-прежнему мечтаешь стать парикмахером?
— Как это ты догадалась?! — прорычала я, растопырив пальцы наподобие ножниц и делая вид, что сейчас обкорнаю ей волосы под самый корень.
— Думаешь, я забыла, как ты обрила налысо свою несчастную Барби! — хмыкнула Мэриголд.
— Между прочим, и ту, что подарили Стар, тоже! Ух она и бесилась…
— Ах вы, девчонки! Хотела бы я тоже иметь сестру!
— Большое дело! Ты нам и так как старшая сестра!
— Да? А я вот порой чувствую себя так, словно стою на распутье, Дол. Словно дорога моей жизни расходится крестом. Эй, послушай-ка! А может, мне сделать татуировку в виде креста? Как тебе такая мысль?
— Ну, боюсь, у тебя просто места не хватит, — фыркнула я, ткнув пальцем в ее разукрашенные руки.
Мэриголд принялась придирчиво разглядывать их, поворачивая то так, то эдак, чтобы было лучше видно.
— А что, если сделать ее вот тут, прямо над локтем? Здорово! Потрясающая идея! Крест на руке! Так, где-то тут была бумага! — Мэриголд схватила мою поздравительную открытку и принялась чертить на обратной ее стороне, но я ничуть не обиделась. Карандаш ее так и летал по бумаге. Прикусив нижнюю губу, она забыла обо всем. А я, затаив дыхание, заглядывала ей через плечо.
— Как ты здорово рисуешь! — с завистью протянула я.
Руки ее еще слегка дрожали, но линии рисунка были четкими и выразительными. Через минуту у меня перед глазами возник потрясающе изящный кельтский крест, увитый розами и плющом.
— Розы… — вздохнула Мэриголд, бросив на меня взгляд. — В точности как на твоей открытке, Дол.
Я прямо-таки раздулась от гордости. Но на душе у меня кошки скребли. Я прекрасно знала, что скажет Стар, узнав об очередной затее с татуировкой.
— Просто прелесть! — похвалила я рисунок. — А может, пусть он так и остается на бумаге? Вставим его в рамку и повесим у тебя над кроватью.
— А я хочу, чтобы он был не на бумаге, а на мне, — заупрямилась Мэриголд. Ее зеленые глаза сверкали, как звезды. — Интересно, у Стива кто-нибудь записывался на утро? Просто терпения нет ждать до завтра! Решено: иду к нему сейчас! Пусть сделает мне эту татуировку прямо сегодня! Будет особый подарок ко дню рождения! — Мэриголд сорвалась с места. — Пошли!
— А Стар? Ведь она побежала тебе за праздничным пирогом!
— Ох ты! — От разочарования она даже скривилась. — Ну да, конечно. Я и забыла. Ну давай же, Стар! Куда она запропастилась? Какого черта ей вообще понадобилось бежать за этим дурацким пирогом?!
Это было настолько несправедливо, что я даже отвела глаза в сторону. В этом вся Мэриголд — уж коли что втемяшится ей в голову, она готова все сокрушить на своем пути, лишь бы добиться своего! Такое уже бывало, и не раз. Конечно, мне нужно было бы сказать ей, как она сейчас несправедлива по отношению к Стар, но я так и не решилась. И в этом тоже не было ничего удивительного — такие уж мы, Мэриголд и я, неисправимые!
Стар не было, казалось, целую вечность. Мэриголд металась из угла в угол, звонко цокая своими высоченными каблуками, время от времени испускала трагические стоны и выразительно поглядывала на часы. Когда же наконец в дверях, осторожно держа в руке огромную коробку, появилась Стар, Мэриголд стоило невероятных усилий, чтобы сдержаться.
— Стар! Господи, помилуй, как же ты долго, дорогая!
— Извини, там было полно народу. К тому же на обратном пути боялась споткнуться и уронить торт. Надеюсь, он тебе понравится. Только я не знала, какой взять: бисквитный или с фруктами. В конце концов взяла бисквит — он дешевле. Но, может, тебе больше нравится фруктовый?
— Все равно! — беспечно отмахнулась Мэриголд. — Ладно, пошли, девочки. Съедим по кусочку торта.
Едва удостоив торт взглядом, она поспешно вытащила его из коробки. Она даже не удосужилась переложить его на красивое блюдо! Потом повернулась к буфету, выбрала нож поострее и уже нацелилась отрезать кусок.
— Сначала загадай желание! — остановила ее Стар.
Мэриголд удивленно вздернула брови, но безропотно зажмурилась и загадала желание. Мне нетрудно было его угадать — я и так видела, как шевельнулись ее губы, когда она беззвучно прошептала: «Микки». Потом она взмахнула ножом, отрезала кусок и затолкала его в рот так быстро, что только крошки в разные стороны полетели.
— Что за спешка? — удивилась Стар.
Я едва не поперхнулась своим куском.
— Собираюсь поскорее заскочить к Стиву, чтобы успеть до начала приема. Представь себе: я только что нарисовала самую потрясающую татуировку, какую только можно вообразить! — сообщила Мэриголд.
— Нет, — отрезала Стар. — Никаких татуировок! Ты же дала слово !
— Но это такая прелесть, дорогая! Только представь себе: крест в знак того, что я нахожусь на распутье. Нет, ты только посмотри! — И Мэриголд ткнула пальцем в свой рисунок.
— Ты испортила поздравительную открытку, которую нарисовала тебе Дол! — ужаснулась Стар.
— Нет, нет, все в порядке, — торопливо вмешалась я.
— Ты же сама твердила, что это просто безобразие — снова и снова разрисовывать себя татуировками! Ты сказала, что уже накопила достаточно денег, чтобы свести их лазером. Ты это говорила или не ты?! — рявкнула Стар.
— Подумаешь! Я бы и не то сказала, лишь бы успокоить тебя, дорогая. Да, мне нравятся мои татуировки. Они — это что-то! Что-то необыкновенное! И заставляют меня чувствовать себя необыкновенной! — заупрямилась Мэриголд.
— Угу! Точь-в-точь пугало на ярмарке! — брякнула Стар.
Наступила гробовая тишина. Мы застыли с открытыми ртами, смущенные и ошарашенные, не в силах поверить в то, что сказала Стар. По-моему, ей и самой в это не верилось.
— Ладно, значит, я пугало, — дрожащим голосом пробормотала Мэриголд. — Ну и пусть, мне наплевать, что ты так думаешь! И я вовсе не намерена подчиняться твоим узколобым взглядам, Стар. Можешь считать, что я всегда была, так сказать, по другую сторону баррикад.
— Ты говоришь точь-в-точь как третьесортная актриса в каком-то захудалом фильме! Послушай, ну почему бы тебе не вести себя нормально?!
— А я не хочу быть нормальной! — отрезала Мэриголд. — Я вообще не понимаю: из-за чего вдруг весь этот шум? Какая муха тебя укусила, Стар?
— Может быть, я просто повзрослела? А вот ты-то когда повзрослеешь, Мэриголд, интересно знать? — Сама того не замечая, Стар раскрошила весь свой кусок торта, так его и не попробовав. Потом аккуратно отряхнула руки и чуть ли не бегом ринулась в спальню.
Мы с Мэриголд уставились друг на друга. Мэриголд попыталась сделать вид, что ничего не случилось. Потом обхватила голову руками, словно боялась, как бы та не развалилась на части.
— Что мне делать? — прошептала она, обращаясь ко мне.
— Стар, наверное, из-за торта расстроилась, — сказала я. — Решила, что он тебе не понравился.
— Ерунда, я знаю, что у нее просто пунктик насчет татуировок, но я умираю, как хочу этот крест, Дол!
Я безнадежно пожала плечами. Если и был на свете человек, который осмелился бы что-то запретить Мэриголд, так это Стар. Лично у меня никогда это не получалось.
— Он будет выглядеть просто сногсшибательно! — Мэриголд снова взялась за свое. — Нужно бежать к Стиву прямо сейчас, а то потом у него не будет времени. Ты идешь?
Я все еще колебалась. Я ведь не Стар, которая с самого начала объявила, что ноги ее не будет в студии «Радуга». А меня атмосфера студии манила и притягивала, хотя, сказать по правде, его клиенты были довольно страшноватые типы. Да и сам Стив — огромный, с лысой, как бильярдный шар, головой, окладистой бородой и острым языком, в кончик которого было продето кольцо, — пугал меня до дрожи в коленках. При виде того, как это колечко влажно поблескивает у него во рту, у меня всякий раз к горлу подкатывала тошнота. Естественно, он тут же это заметил и теперь при каждом удобном случае показывал мне язык.
— Пожалуйста, — взмолилась Мэриголд, — пойдем со мной! Это ведь больно, а с тобой мне будет легче.
— А ты говорила, это совсем не больно.
— На локте будет больно. Когда татуировка ложится на сустав, всегда больно.
— Но тогда зачем?..
— Если придется вытерпеть боль, то тогда наверняка получится что-то необыкновенное, — заявила Мэриголд.
— В таком случае это вообще глупо, — буркнула я.
— Ты мне нужна — я буду держать тебя за руку, и это придаст мне смелости, — продолжала Мэриголд. — А если откажешься, — пригрозила она, — то я вообще махну на все рукой и попрошу Стива вытатуировать крест прямо у меня на лице — так, чтобы он закрыл и лоб, и нос, и еще захватил обе щеки! — Мэриголд покачала головой. — Не обращай внимания, Дол. Я пошутила.
Честно говоря, я не была в этом так уж уверена. Когда на Мэриголд находит подобный бзик, она и не такое выкинуть может. Наверное, я и в самом деле нужна ей сейчас. Меня раздирали сомнения. С одной стороны, мне было как-то не по себе. А с другой — я вдруг почувствовала себя неожиданно взрослой. И потом… как-никак, ей была нужна не Стар, а именно я. А это уже было что-то!
Однако при мысли о Стар мне стало как-то неуютно.
— Пошли же, Дол!.. — ныла Мэриголд, подпрыгивая на месте от нетерпения.
— Секундочку, — буркнула я и побежала в спальню.
Помявшись немного, я собралась с духом и осторожно постучала в дверь — на тот случай, если Стар плачет и ей неприятно меня видеть. Она не ответила, и я робко проскользнула в дверь. Стар устроилась на краю кровати, крепко сжатые кулаки ее лежали на коленях, длинные распущенные волосы закрывали лицо.
— Стар, ты меня слышишь? Послушай, Стар, она просит, чтобы я пошла с ней.
Стар равнодушно пожала плечами, как будто все это нисколько ее не касалось.
— Может, у Стива кто-то записан на утро? — с надеждой сказала я. — Тогда он откажется. Или, может, она снова передумает. Ты же ее знаешь, верно, Стар?
— Да уж, знаю, — стиснув зубы, пробормотала Стар.
— Стар!
— Ох, да перестань ты повторять: «Стар! Стар!» Ты меня просто с ума сведешь!
— Ты не рассердишься, если я пойду с ней? Лучше уж я, чем никто, верно?
— Иди куда хочешь!
— А может, и ты с нами?
Стар метнула в мою сторону испепеляющий взгляд.
— Ноги моей не будет в этом идиотском ателье!
Я еще подождала немного, ломая голову, как бы поправить дело.
— Торт был просто замечательный, Стар.
Ответа не последовало, и мне стало ясно, что я понапрасну трачу время. Снизу до меня донесся звук захлопнувшейся двери. Пора было уходить. Я вприпрыжку бросилась за Мэриголд и догнала ее уже на середине лестницы. — Подожди, я иду!
— А я уж решила, что ты не пойдешь, — сказала Мэриголд. И рассмеялась. — А ты согласилась, согласилась, согласилась! — пропела она. Едва дождавшись, когда мы окажемся внизу, она обхватила меня и закружила вокруг себя.
— Господи помилуй! Ну и дела! — Миссис Лафт, стоя у дверей, вынимала из ящика почту. — Разве можно так шуметь на лестнице?! Безобразие! Бегают вверх-вниз, топают ногами и ночью, и утром чуть свет! Просто соображения нет у некоторых людей, вот что я скажу!
— Для меня что-нибудь есть? — с надеждой спросила Мэриголд. Она всегда так спрашивает — особенно на Рождество и на свой день рождения: вдруг Микки даст о себе знать. С тех пор, как мы въехали в муниципальную квартиру, она каждые три месяца уведомляет почтовое ведомство о том, что у нас изменился адрес. Это единственное, что она не забывает сделать.
— Счет за электричество, — буркнула миссис Лафт, сунув ей в руку бумажку.
— Думаю, не стоит беспокоиться по этому поводу, — беспечно бросила Мэриголд, запихивая нераспечатанный счет в ящик старого письменного стола, стоявшего в холле.
Я с беспокойством посмотрела на нее.
— Весьма ответственное отношение, ничего не скажешь! — неодобрительно фыркнула миссис Лафт. — Нормальные люди считают своим долгом вовремя платить по счетам. А вот есть такие вертихвостки — не будем указывать пальцем! — что швыряют деньги на ветер и думать ни о чем не думают! А уж как прокормить и ее и детей — это пусть у государства голова болит!
Мэриголд не осталась в долгу и посоветовала миссис Лафт не совать свой нос в чужие дела.
— Ничего другого я от вас, милочка, и не ожидала! — надулась миссис Лафт. Она бочком прошмыгнула в свою квартиру, и я слышала, как тапки без задников хлопают по ее пяткам.
— Выжившая из ума старая крыса! — проворчала Мэриголд, взяв меня за руку. — Пошли, Дол. Нам и так придется бежать всю дорогу, а то не успеем.
Мэриголд, несмотря на свои высоченные каблуки, бежала намного быстрее меня. Каждый раз, когда нужно было поворачивать на другую улицу, мне приходилось останавливаться и жадно хватать ртом воздух, чтобы немного отдышаться и унять боль в боку. И все равно, когда мы наконец добежали до ателье «Радуга», в боку у меня отчаянно кололо. На двери висела табличка: «Закрыто». Но Мэриголд забарабанила по матовому стеклу своими длинными ногтями, и Стив подошел к двери.
— Ox, ox! — застонал он, едва увидев, кто перед ним. — Послушай, Голди, у меня нет времени. Ни за какую работу я сейчас не возьмусь, особенно если придется повозиться. У меня клиент придет к десяти.
— Ой, Стив, ну будь душкой! Какой еще клиент? Если байкер, то он вряд ли продерет глаза даже к одиннадцати! А если новичок, так он, может, еще передумает. Ну, Стив, прошу тебя, дорогой! У меня сегодня день рождения! И у меня сногсшибательная идея! Держу пари, ты будешь в восторге! Вот смотри!
Она сунула ему под нос мою поздравительную открытку.
— Малость замысловато, — промычал он, разглядывая мой рисунок.
Я покраснела как рак. Мне было неприятно, что он смеется надо мной.