Что касается гостьи... Чжу Ирж вздохнул. Да, так и есть. Он понял это в ту же минуту, как увидел ее.
   Прежде он просто не приближался к границам любви: так сказать, пробовал воду и провел пару практических опытов в качестве генеральной репетиции к чему-то настоящему. И теперь любовь навалилась на его ничего не подозревавшую душу со всей силой носорога. В ослепленном воображении представало призрачное лицо Лэйлэй: огромные темно-алые глаза, бледный изгиб щеки, темный бархат ее волос. Она была как лилии там, в саду, но ведь теперь все напоминало ему о Лэйлэй... С большим трудом Чжу Ирж переключил отказывающееся подчиняться воображение с любовных грез на насущные проблемы наступившего дня.
   Нападение пришельца подтвердило его подозрение, что все рассказы прекрасной Лэйлэй о том, почему она оказалась в оковах в Министерстве эпидемий, — откровенная ложь. Чжу Ирж не держал на нее за это зла, наоборот, она еще больше его интриговала, Он всегда предпочитал женщин с воображением: оно много куда могло простираться. Кроме того, в существе, от которого остались лишь валяющиеся на полу вонючие обрубки, он узнал охотника-ищейку с нижних уровней Ада, демона-краба. Эти существа, которые обретались на кладбищах Ляон Шу и Хонань, нарывая достаточно плоти, чтобы в должной мере замаскировать свои скелетообразные формы, были редки и очень дороги. Тот, кто послал краба, явно не бедствовал, а это означало, что Лэйлэй вовсе не была сестрой безвестного офис-менеджера, которой случайно увлекся некий высокопоставленный чиновник. Не в последнюю очередь подогревала любопытство и личность заковавшего ее демона: было очевидно, что он занимает довольно высокое положение в иерархии Министерства эпидемий раз может позволить себе такое дорогостоящее орудие. Нос Чжу Иржа отчетливо чуял, что ставки повышаются, и перспектива серьезной политической интриги одновременно возбуждала и печалила. Опустившись на остатки кушетки, он стал размышлять над щекотливым вопросом: о чем из последних событий следует доложить Первому лорду банков. Возникло ощущение, что оптимального решения не существует, скорее всего, что бы он ни предпринял, его ждет наказание, но, по крайней мере, некоторые элементы его повествования могли показаться работодателю настолько полезными, что остальное будет прощено. Чжу Ирж даже удивился собственной наивности. Он, несомненно, влюбился.
   Чжу Ирж старательно составлял рассказ о последних событиях, когда громко зазвонил телефон. Поколебавшись, он сиял трубку.
   — Сенешаль? — послышался в трубке знакомый голос, и Чжу Ирж нахмурился.
   — Да, милорд, — с точно рассчитанной вежливостью ответил он.
   — Мне поступила жалоба на вас. На теперешний момент вам предоставляется удовольствие догадаться от кого.
   Чжу Ирж глубоко вздохнул.
   — Благодарю вас, милорд, вы, как всегда, великодушны. Могу предположить, что любое голословное утверждение может исходить из стен Министерства эпидемий.
   — Как вы догадливы, — ответил Первый лорд банков с более высокой, чем обычно, степенью язвительности. — Оно действительно исходит из данного Министерства, и если описывать ситуацию, то лучше всего сказать, что они там вне себя от ярости. Не соблаговолите ли объясниться?
   — Я отправился в Министерство, как и было велено, — торопливо начал Чжу Ирж. — Вел себя чрезвычайно осторожно. Наводил справки и вел расследование. На верхних уровнях Министерства я обнаружил потенциально важную свидетельницу, которая подвергалась допросу. Чтобы не допустить раскрытия известной ей информации начальству противника, я переместил ее сюда. Однако среди ночи кто-то подослал к ней демона-краба, что подтвердило мои интуитивные соображения о том, что она очень важна для расследования.
   — Ну что ж, сенешаль, — сухо проскрипел старческий голос на другом конце провода, — похоже, вы действовали с восхитительной скоростью, хотя и с менее чем удовлетворительной осмотрительностью. И где же эта важнейшая свидетельница теперь?
   — Ах!
   — Что такое?
   — Она не здесь, милорд. Ее настолько обеспокоил наш ночной посетитель, что она убежала из дома. Я провел обширный поиск, как только избавился от демона-краба, но найти ее не удалось.
   — Плачевно, — невыразительно обронил Первый лорд банков.
   — Да, — подтвердил Чжу Ирж, задумавшись на миг, следует ли рискнуть и представить какое-то обоснование своим действиям. Но решил этого не делать. Ад — не место для отговорок.
   — А не могли бы вы остановиться поподробнее на важной тайне, которую эта свидетельница чуть не раскрыла до того, как вы так храбро ее выручили?
   — Не по телефону, — быстро произнес Чжу Ирж. — Нас могут подслушивать.
   — В самом деле, — задумчиво согласился Первый лорд, и Чжу Ирж неслышно выдохнул с облегчением. — Тогда лучше приходите сюда, хорошо? И расскажите мне лично, как можно быстрее.
   — Постараюсь добраться до вашего сиятельного особняка как можно быстрее, — но я уже третий день не появляюсь на работе, и, честно говоря, милорд, не хотелось бы вызвать гнев начальства. Я всегда считался самым добросовестным работником, — тянул время Чжу Ирж.
   — Об этом не беспокойтесь, — повысил голос Первый лорд банков. — Я уже говорил с Верховным сенешалем Юем. Вам предоставляется бессрочный отпуск.
   — Вы так добры, так заботливы, но я, с вашего позволения, хотел бы обратить ваше внимание на одну небольшую деталь — по действующим правилам, в связи с отпуском мне соответствующий период времени не будут платить.
   — Нет, не будут.
   — И поэтому...
   — Лучше представьте моему заместителю счет с раскладкой ваших расходов на сегодняшний день. В конце месяца мы его рассмотрим вместе с остальными соответствующими претензиями.
   — Но сегодня лишь второй день месяца шо эй, и, по моим расчетам, до его окончания еще семьдесят дней.
   — Ваши расчеты абсолютно верны, Чжу Ирж. Я восхищен вашими математическими способностями. Возможно, если ваш отпуск затянется и вас уволят, мы можем подумать о том, чтобы предоставить вам место бухгалтера, — сказал Первый лорд банков и усмехнулся своей маленькой шутке. — А сейчас до свидания, сенешаль. Надеюсь увидеть вас очень скоро. — Тут он повесил трубку, оставив Чжу Иржа размышлять над перспективой провести вечность в бухгалтерии. От одной мысли об этом он испустил вздох. Вот уж действительно Ад.

35

   Что-то обнюхивал Чэню лодыжки. Он в изнеможении перевернулся. Под рукой было что-то скользкое, сырость просачивалась через ткань пиджака, а в воздухе стоял знакомый кисловатый запах, в котором Чэнь мгновенно узнал характерную вонь Ада. Застонав, он открыл глаза и убедился: точно, он вернулся туда. Над головой неслись грозовые тучи, подсвеченные по краям красным, как разодранная плоть, и со стального карниза, под которым он лежал, падали какие-то липкие капли. Почувствовав неожиданное движение у своих ног, инспектор принял полусидячее положение и полез за четками, но не смог дотянуться из-за вдруг навалившегося на грудь свинцового груза. В лицо смотрела узкая полосатая морда. Взгляд Чэня уперся в темные глаза, в глубине которых поблескивали искорки.
   — Не думал, что ты проснешься так скоро, — проговорил барсук с деланным безразличием. Он оскалился, убрав с зубов влажные черные губы, и Чэнь увидел, что длинные резцы в крови. — Эти маленькие твари, вредители, проявляли к тебе интерес. Я постарался отогнать их.
   — Спасибо, — слабым голосом поблагодарил Чэнь. Он попытался сесть. — Тебя не затруднит слезть с моей груди?
   Барсук скатился на землю. Рядом с распростертой фигурой Чэня с шипением упало что-то темное.
   — Дождь, — зачем-то сказал Чэнь. Он потряс головой, пытаясь прояснить ее. Было такое ощущение, что ему засунули вату в глаза. — Лучше бы нам убраться отсюда. Сейчас польет как из ведра. Ты представляешь, где мы?
   — Я не знаю этого места, — покачал головой барсук. На землю, шипя, как расплавленный свинец, упала вторая капля, потом еще одна. Чэнь с трудом поднялся на ноги, чувствуя онемелость в каждом члене, и огляделся. Они находились в каком-то глухом переулке на грязной дороге с засохшими на ней отбросами. По обе стороны выстроились хижины. Дверь одной из них приоткрылась, и до Чэня донеслись шипящие голоса. Потом болтавшаяся на петлях дверь распахнулась от удара ногой, и в переулок выплеснули ведро помоев. Чэнь услышал острый и едкий запах, и в грозовом воздухе поднялся дымок. Выяснять дальше, что это такое, он не стал. Он нырнул между кучами мусора под широкий свешивающийся карниз, а за ним устремился барсук. И очень вовремя. Пошел сильный дождь, который взбил грязь переулка в маслянистое месиво и переполнил канавы так, что вода стала переливаться через край. Влажный воздух переулка наполнился паром, и Чэнь почувствовал, как по спине побежала струйка пота. Инспектор пробыл в Аду всего минут десять, а у него уже все болело, он устал и покрылся потом, как в бане. «Как всегда», — подумал он, смирясь. Кое-где в Аду было не лучше, чем в Сингапуре-3, и само это понимание уже отрезвляло, но больше всего угнетало Чэня безжалостное сочетание стихий. У его ног барсук, попавший под самый сильный дождь, был похож теперь на перемазанную груду крысиных хвостиков. От воды он стал бесформенным, как мокрая кошка, и Чэню были видны узкое тело, сильные плечи и длинные когти, которые обычно скрывал толстый мех. Однако барсук, похоже, от этого не страдал: он смотрел непроницаемым взглядом на дождь и не издавал ни звука.
   В конце концов дождь стал ослабевать и вскоре прекратился. Чэнь с барсуком осторожно вышли в промокший мир. В хижине с открытой дверью было тихо, но Чэнь не стал проходить мимо, а зашагал в противоположном направлении. Там он оказался в лабиринте темных переулков, где с крыш стекали капли недавно прошедшего дождя. Подняв голову, за хижинами он увидел гораздо большую постройку — с крышей, покрытой красным лаком, и позолоченными карнизами. Лак уже потускнел, на его поверхности была видна жирная пленка, которой покрыто много чего, в Аду, позолота отшелушивалась, как экзема, однако Чэнь узнал — здание. Это был аналог храма Гуаньинь: казалось, он вправлен в непристойный адский пейзаж, словно гниющая жемчужина. В предыдущие визиты Чэнь всегда попадал, словно на экспресс-лифте, прямо в это место преисподней, и сам факт, что в данном конкретном случае он тут же оказался в каком-то глухом переулке, не ускользнул от его внимания. И хотя в воздухе было тепло, ему вдруг стало зябко.
   — Это храм. — вставил барсук. — А мы не там.
   — Да, мы не там, — подтвердил Чэнь. — И думаю, нам лучше туда не ходить, разве только в случае крайней необходимости. — Незачем испытывать терпение богини, если только он уже этого не сделал.
   — Куда же нам тогда идти?
   — Если это тот самый храм, то я знаю, где мы. — В голосе Чэня слышалось облегчение. — Позволь, я лишь сориентируюсь.
   Он напряженно нахмурился, припоминая. Эта часть Ада, этот город, по всей вероятности, — отражение Сингапура-3, и пейзажи неизбежно должны в значительной степени повторяться. Чэню так и не представилось возможности разобраться, то ли Ад располагается рядом с повседневным миром, регулярно и точно повторяя его границы и отличительные черты, то ли воссоздается в более сложной форме. Разные части Ада, конечно, имели свои отличия: к примеру, загробная жизнь христианских народов казалась очень непохожей на эту преисподнюю. И все же Чэнь подозревал, что порядки Ада в какой-то мере заложены в групповом сознании конкретного народа и определяются в соответствии с дремлющими в нем верованиями. Он был уверен, что войди он сюда через одни из ворот Пекина, то обнаружил бы аналог этого древнего города... Но все размышления лишь отвлекали, оставаясь попыткой утомленного мозга найти смысл в насилии над духом. Чэнь собрался с мыслями.
   К северо-западу от храма лежал Гарден — жилой район Ада — и Опера-Хаус. На юго-востоке он найдет гигантские небоскребы и зиккураты министерств. К востоку располагались особняки элиты преисподней, а в центре города, как огромное гниющее сердце, раскинулся сам Императорский двор: ступица колеса Ада, вокруг которого с утомительным пиететом должно вращаться все остальное.
   А на юге размещались коммерческий квартал и пристани: там выгружались души с ладьи, совершавшей плавание по морю Ночи, и происходили все сомнительные сделки и махинации, которыми Ад был справедливо и печально знаменит. Именно в этой зоне можно найти соответствие острову Чжэньшу, именно здесь находился бордель, куда продали несчастную тень Перл Тан. И именно здесь, в мрачных пределах площади Чжамэн, был расположен самый известный во всем Аду Эмпориум крови: когда-то им владел шурин Чэня, и заведение до сих пор так и называли — магазин Цо.
   — Пойдем, — сказал барсуку оживившийся Чэнь. — Пора в путь.
   — Куда мы направляемся? — спросил барсук несуетливым земным голосом.
   — К Цо.

36

   К концу дня или того, что считалось таковым под вечными небесами Ада, Инари добралась до холмов. Регулярно прокатывавшиеся над городом грозы успели вымочить ее до нитки, но Инари уже не обращала на это внимания. Измученная, она брела дальше, поднималась по узким дорожкам, которые вели через рощи костяных деревьев и заросли ложечницы, и пробиралась среди камней с таким содержанием железа, что они были красные и ржавые на ощупь. Красивый халат, который дал ей Чжу Ирж, уже превратился в измочаленную тряпку, в смысле одежды она выглядела не лучше, чем тогда, в Министерстве, и короткая передышка в комфорте и чистоте.
   В маленькой квартиры Чжу Иржа казалась лишь сном. Инари невольно вспомнила, как к ее губам прижался теплый рот демона, а потом стала думать о Чэне. Накатила волна слабости, и, прислонившись к ближайшему камню, она закрыла глаза. Только теперь с тупым ужасом она стала осознавать, что никогда больше не сможет вернуться на Землю. Она причинила мужу столько неприятностей, столько горя, что было бы просто нечестно начинать все сызнова. Он рисковал ради нее своим положением и жизнью, и она не может снова просить его об этом. «Я останусь здесь, в Аду, где мне и место», — грустно думала она, однако, бросив взгляд к бескрайнему южному горизонту, за темнеющие небоскребы города в сторону моря Ночи, на которое не мог долго смотреть даже демон, она не выдержала и поежилась. Снова надвигался дождь: его несли огромные массы туч, разрываемые молниями. При виде этого зрелища Инари восторженно вздохнула, но уже начинала понимать, что, как бы ей ни нравились грозы, она никогда так долго не подвергалась воздействию стихий, и здесь, в холмах, было холодно. Подтянув вокруг дрожащего тела истрепанный халат, Инари мрачно поднялась на ноги и двинулась дальше.
   Прошло немного времени, и снова зарядил дождь. Сначала он показался даже освежающим: тяжелые теплые капли пропитали ее волосы, и от этого было не так зябко, но потом дождь припустил с новой силой, он падал сплошной стеной, как морская волна, и уже ничего не было видно на расстоянии протянутой руки. Споткнувшись, Инари поскользнулась на размокшей земле: она упала и порезала ладони об усыпавшие дорогу острые металлоподобные камни. Задыхаясь, она с усилием поднялась и увидела, что в грязи возле ее ног что-то шевелится. От самой дороги поднималась безглазая, качающаяся туда-сюда головка какого-то моллюска. Существо было темное грязно-красное, и Инари не сразу догадалась, что в поразительно плодородной почве Ада оно зародилось из ее собственной крови. Из открывшегося крохотного ротика показались острые, как иголки, зубы. Испугавшись, Инари шарахнулась назад, а существо набросилось на нее. Зубы впились ей в ногу, вызвав приступ острой боли, как от яда, а разлетевшиеся капли крови стали расти и тоже искать ее. Инари сделала шаг назад, но запуталась в остром как бритва мотке колючего кустарника и тяжело рухнула на землю. Растущие существа продолжали охоту на нее, безглазые головки извивались в поисках тепла и породившей их крови. Встречаясь, они пожирали друг друга, и вскоре их осталось четверо, они копошились под дождем в пяти-шести футах от Инари. Когда они подползли ближе, беглянка вскрикнула, стараясь высвободиться из опутавшего ее колючего кустарника, но, чем сильнее тянула, тем туже затягивались путы, а рожденные кровью существа были уже почти у ее ног... И тут кто-то схватил Инари за руку и поволок назад. Мелькнуло что-то блестящее и острое, и колючего мотка кустарника как не бывало. Так же неожиданно оказалась свободной и левая рука. Ухо ощутило со свистом пронесшуюся мимо волну жара, и рожденные кровью существа с шипением превратились в пепел, который быстро разнес дождь. Высвободившись из захвата, Инари обернулась.
   У ее плеча стояла женщина с длинным изогнутым ножом в руке. Ладонь другой руки была поднята, и Инари увидела на ней шрам в виде сложной спирали, от которого еще шел дымок под утихающим дождем. Серо-красное одеяние женщины почти не отличалось по цвету от скал, из которых она появилась. Голова была обрита, как у буддийской монахини, а на черепе и на лице красовалось хитросплетение шрамов. Женщина обратила спокойный взор на Инари, и та со сдержанным удивлением заметила, что глаза у нее такого же цвета, что и одежда. Один был безмятежно-серый, как Южно-Китайское море в сумерки, а другой — огненно-алый, как старое вино, — смотрел свирепо.
   — Кто ты? — прошептала Инари, отчего-то чувствуя себя маленькой и робкой.
   — Меня зовут Фань. Но я отзываюсь и на другие имена, — ответила женщина голос у нее был очень спокойный. Она протянула руку. — Тебе лучше уйти из-под дождя. От него все растет и изменяется, даже в Аду, но этот рост не всегда к добру... Здесь неподалеку есть где укрыться. — Не дождавшись ответа Инари, она повернулась и стала спускаться по склону.
   — Подожди... — начала было Инари, но женщина со шрамами уже почти скрылась среди камней.
   В дождливом полусвете из-за двухцветных одежд ее было почти не видно среди камней, и Инари вдруг испугалась, что потеряет спасительницу. Глубоко вздохнув, она, спотыкаясь, устремилась за женщиной, однако, протиснувшись в узкую щель между камнями, обнаружила, что Фань нигде не видно.
   — Где ты? — крикнула Инари, чувствуя, что ее охватывает паника.
   Но тут послышался спокойный голос женщины:
   — Я здесь.
   Инари опустила голову и встретила взгляд странных глаз Фань. Женщина будто исчезла под землей, она словно выглядывала из какой-то норы. Инари с отвращением вспомнила о пауках, нагнулась, но потом заколебалась. Она поняла, что инстинктивно доверяет этой странной женщине, а в Аду такое поведение считалось весьма скверным.
   — Спускайся, — сказала Фань. — Здесь вполне безопасно. — Она протянула руку, и Инари взялась за нее. Покрытая шрамами ладонь женщины была шершавая на ощупь, как наждачная бумага, но сжимала руку Инари твердо и как-то успокаивающе. — Я помогу тебе, — добавила женщина.
   Она осторожно провела Инари через узкое отверстие в скале, пока та не обнаружила, что стоит рядом с проводницей на сухой земле. Внутри ощущался странный затхлый запах, словно в логове какого-то животного. Женщина улыбнулась и подбодрила Инари:
   — Не очень свежий воздух, да? Через некоторое время выветрится.
   — Что ты, совсем неплохой, — отозвалась Инари, боясь показаться бестактной. На самом деле сейчас, когда она задумалась об этом, запах напомнил ей барсука: темного, пушистого и земного. При воспоминании об утраченном Инари резко отвернулась. — Куда ведет этот ход? — спросила она. — И что ты здесь делаешь? — «В самом деле, — подумала она, — кто ты такая?»
   Но на подобные вопросы здесь, в Аду, бездумно не отвечали.
   — Я здесь живу, — просто сказала Фань.
   — Почему?
   — Потому что так нужно. Ты спросила, куда это ведет. Я покажу.
   Она скрылась в тени за узкой щелью входа, и Инари снова последовала за ней, осторожно ступая по неровной поверхности. Привыкшие видеть в темноте глаза позволяли различать все достаточно ясно, но в проходе, по которому они шли, мало что можно было увидеть. Вырубленный в той же железосодержащей породе, что преобладала и на поверхности, он отличался лишь тем, что скала здесь более темная и отшлифована до гладкости обсидиана. На зеркальной поверхности появились лица: Инари отпрянула от собственного отражения, улыбнулась своей глупости, но поняла в конце концов, что это не ее лицо, — оно искривлялось, поворачивалось и смотрело на нее, склонив голову набок, прежде чем кануть в никуда. Она слышала какой-то шепот, который прекращался, стоило ей повернуться, чтобы посмотреть, откуда он исходит. Фань, которая спокойно шагала впереди во мраке размеренной и неслышной кошачьей походкой, все это, казалось, мало волновало. Наконец они пришли в более обширную пещеру.
   Задрав в восхищении голову, Инари увидела, что помещение похоже на высеченную в скале чашу. Потолок простирался над головой рифленым куполом, из того же камня был высечен и пол. В стене этой округлой пещеры имелись два огромных отверстия и треугольный дверной проем между ними, но дальше была сплошная тьма. На нее смотрела ее собственная растерянная физиономия, многократно перевернутая отражением и вверх и вниз. Фань плавно передвигалась по помещению, зажигая сверкающие лампы, которые раскладывали отраженный свет на тысячу призм.
   — Садись, — бросила она через плечо.
   Инари нашла тростниковую циновку, какими пользуются крестьяне, и устроилась на ней. Это не тот комфорт, что в квартире Чжу Иржа, и Инари никоим образом не могла быть уверена, что этой женщине стоит доверять больше, чем демону, но даже возможность просто присесть казалась облегчением. Инари наблюдала, как Фань наливает из глиняного кувшина воду в маленькую каменную чашку и передает ей.
   — Выпей. Это травяная настойка: согреешься. И не волнуйся: там нет ничего, что может нанести тебе вред.
   Инари не знала, верить или нет, но воду все же выпила и со вздохом ощутила, как по телу разливается тепло.
   — Ну, — проговорила покрытая шрамами женщина, — расскажи. Что дочь семьи Ши Маон, сбежавшая на Землю и ставшая женой человека, делает во время грозы на холмах над Цзэн Чжа?
   — Ты знаешь, кто я?
   — О да. Я знаю, кто ты, Инари. Вопрос в том, знаешь ли это ты?
   Инари уставилась на нее. Она собиралась спросить, что женщина хочет этим сказать, но вдруг услышала собственный голос:
   — Нет, не знаю.

37

   Первый лорд банков заставлял Чжу Иржа ждать, и это был нехороший знак. Сенешаль уже больше часа торчал в роскошно обставленной приемной. Снова такая же история, как в Министерстве эпидемий. Чжу Ирж осмотрел свои длинные ухоженные когти и вздохнул. Он прекрасно понимал, что это намек, безошибочный дух неудовольствия, и не надо было ходить далеко, чтобы выяснить, откуда ветер дует. Тем не менее удача, похоже, не отвернулась от него, даже несмотря на то, что он только что потерял, но ведь не навсегда же, любовь всей своей жизни. Непосредственно перед тем, как прийти сюда, он заглянул в департамент, чтобы утрясти ситуацию с начальством, и обнаружил там электронное сообщение от Чэня: оно было послано недавно и тщательно зашифровано. Чжу Ирж на миг откинулся в кресле и закрыл глаза. Конечно, новости понравятся Первому лорду, это был как раз тот ответ, который они искали. Снедаемый нетерпением представить информацию, Чжу Ирж заерзал в кресле.
   — Он не сказал, это надолго? — обратился он к секретарю, худому, с лицом, похожим на старую кислую сливу, и редеющими волосами, рискованно уложенными прядями на остроконечной голове. Рот секретаря ввалился, словно язык у него превратился в лимон.
   — Я уже вам говорил. У Первого лорда посетитель — важный посетитель, — и его нельзя беспокоить. Он примет вас, как только будет готов.
   — А кто этот посетитель? — не отставал Чжу Ирж, скорее из упрямого желания поддразнить секретаря, чем действительно из необходимости получить информацию.
   Секретарь был в шоке.
   — Я не осмелился бы даже рассчитывать на то, что такая высокопоставленная персона станет представляться мне. Предлагаю вам последовать моему примеру.
   Чжу Ирж склонил голову.
   — Постараюсь, — с иронией заметил он.
   Секретарь открыл рот, чтобы ответить, но не успел он вымолвить что-то подходящее, как дверь в кабинет Первого лорда открылась и посетитель вышел. Чжу Иржа охватило смятение, и он невольно ощутил острую боль где-то глубоко под ложечкой. Стоявшего перед ним демона сенешаль не знал, но было совершенно очевидно, откуда он. Покрытое пятнами и оспинами лицо перекошено на сторону, видны неровные зубы. Заткнутый левый рукав демона скрывал усохшую руку, и от него шел невыносимый запах гниения. Одет гость был в лоснящуюся накидку из темной выделанной кожи. То была кожа не европейца, а одного из представителей африканских племен, и Чжу Ирж сделал вывод, что этот демон не с самых верхних этажей Министерства эпидемий, но положение, несомненно, занимает высокое. Быстро оглядев его, сенешаль обратил внимание, что ноги демона повернуты в другую сторону: значит, средний уровень богатства и власти, наверное, помощник министра или заместитель. При виде Чжу Иржа на губах демона застыла кривая усмешка. Качнувшись назад на вывернутых наоборот ступнях, он с трудом собрал губы и плюнул. Плевок упал недалеко от ног Чжу Иржа и тут же стал продвигаться вперед, как слизняк. Сенешаль брезгливо отступил назад, а рот демона растянулся в невеселой ухмылке.