Страница:
— Ну да. В таком случае я уверен, что вы можете себе представить, насколько популярны такие изысканные дeвы среди наиболее... э-э... пресыщенных знатоков. Обычно такое времяпровождение получалось очень приятным — но у девушек нет лицензии, и если на Небесах узнают об этом, то Императорской госслужбе придется заплатить солидный штраф, а владельцы заведений налогов не платят. Значит, это должно быть прекращено.
— Ну вот, — подвел итог Чэнь, — выходит, мы сходимся во мнениях, хотя, насколько я понимаю, по совершенно разным причинам. Так кто же эта девушка? — кивнул он в направлении салона похоронных услуг.
— Ее зовут Рейни Цзюнь. Очевидно, она — одна из тех добродетельных душ, о которых мы только что говорили, хотя, похоже, ее добродетель заключается в том, что ей никогда не предоставлялась возможность должным образом проявить свой талант, пока ее не освободила смерть. Она — сообщница Тана в Аду. Тела девушек доставлялись сюда, в якобы первоклассный и респектабельный салон похоронных услуг, где Лин Суло подделывал визовые документы, с тем чтобы добродетельные девушки, которые должны были попасть на Небесные берега, оказывались... в другом месте. В основном — работая призраками в борделе Мю, двойником которого является этот салон. Посетители из числа людей приходили сюда навестить девушек-духов под видом наведения справок о салоне похоронных услуг, обитатели Ада заявлялись напрямую.
— Кто же послал фотографию призрака Перл ее матери?
— Интересный вопрос. Не знаю. Может, тайный агент конкурентов. Я же говорил, в Аду одни завистники: — Демон зевнул, показав острые позолоченные зубы. — Кстати, прошу прощения за нападение. Принял вас за одного из клиентов Лина, надеялся получить информацию. А за то, что вы повредили мне платье, мой департамент выставит вашему счет.
— Об этом не беспокойтесь, — занятый другими мыслями, ответил Чэнь.
В золотистых глазах демона сверкнула искра любопытства.
— Какие у вас четки — будь здоров. Могу я спросить, откуда они у вас?
Чэнь улыбнулся.
— От того, с кем вам никогда не доводилось встречаться.
Казалось, Чжу Иржа это слегка задело.
— Похоже, вы считаете, я не настолько крут, чтобы общаться с Бессмертными? Что ж, я за свою жизнь встречал довольно многих, и не сказать чтобы ни на кого не сумел произвести впечатления. — Затем он мрачно добавил: — Никто не понимает, как непросто быть обитателем Ада. Инь и Ян, знаете ли. Тьма и свет. Не будь нас, ничего вообще не существовало бы, а все шишки по-прежнему сыплются на нас.
— Сочувствую, — сказал Чэнь. — Но не пора ли вам возвращаться?
— Думаю, пора, — проговорил Чжу Ирж, глядя на грозовое небо. — Интересная это штука — наведываться в ваш мир. — Плечи у него передернулись, как у кота. — Однако, должен заметить, дождь я не люблю. Во всяком случае, ваш дождь. Не нравится мне промокать.
Чэнь взглянул на него. Широко раскрытые золотистые глаза смотрели искренне, и их переполняло почти что бесхитростное зло. Чжу Ирж вдруг напомнил Чэню Инари, и он был не в восторге от этого сравнения.
— Ваша пленница ждет, — напомнил он демону. — Мой тоже.
Вернувшись в салон похоронных услуг, он проводил Ма и Тана к патрульной машине.
— Ничего говорить я не собираюсь, — пробормотал закованный в наручники Тан, обращаясь к сержанту, выражение лица которого говорило, что он, скорее, будет благосклонен к какой-нибудь змее. — Я хочу, чтобы мне предоставили моего адвоката.
— Мне тоже этого хочется, — мрачно заметил Чэнь. — Вы сможете позвонить ему, как только мы вернемся в участок.
До парома они ехали молча, пока Ма не спросил с таким видом, словно на самом деле не хотел получить ответ на свой вопрос:
— Куда делся этот... это существо?
— Сенешаль Чжу Ирж? Надеюсь, вернулся в Ад. Я предложил ему поддерживать связь по ходу следствия. Сказал, чтобы связывался со мной по электронной почте.
— А он вернется? — спросил Ма.
— Сомневаюсь, — ответил Чэнь. — Раз он доставит пленницу на место, возвращаться ему не резон. Люди имеют дело с людьми, а преисподняя заботится о своих... Встречные судебные преследования случаются очень редко. Конечно, когда наш господин Тан покинет этот мир, он, возможно, обнаружит, что ему придется столкнуться еще с несколькими оставшимися последствиями. — Чэнь мрачно улыбнулся. Задержанный бросил на него хмурый взгляд.
— Никогда раньше не видел демона, — произнес Ма, словно экспериментируя, не вызовет ли даже простое упоминание этого существа его мгновенное появление.
— Правда? — отстраненно спросил Чэнь.
— Я думал... я думал, они на самом деле ужасные, — размышлял вслух Ма. — Я и представить не мог, что они так похожи на людей.
— Они все разные. И это зависит от того, где они находятся, когда существуешь на том свете, можно стать другим. У иных совершенно нечеловеческое обличье, другие выглядят почти совсем как мы. Внешность еще ничего не значит, Ма. За самой невинной внешностью может скрываться зло, и наоборот.
— Зло, — как эхо, повторил Ма и содрогнулся. — Не понимаю, как вы можете иметь дело с такими отвратительными существами.
— Не все демоны стремятся вызвать страдания и боль, — проговорил Чэнь, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучала досада на предвзятое отношение Ма. — У них те же потребности и желания, они, как и мы, способны любить... — Чувствуя, что близок к тому, чтобы сказать лишнее, он резко замолчал и стал смотреть из окна в сторону порта.
«Где-то сейчас Инари? — беспокойно думал он. — Сидит в плавучем домике, в безопасности, положив локти на подоконник, и наблюдает за грозой? Или идет по залитым дождем улицам с риском того, что каждый прохожий может понять, кто она? Не хотелось держать ее взаперти, и все же...»
Вспомнилось, что рассказывала бабушка, когда он был еще маленьким, про собственную мать из провинции Хунань.
У прабабушки, наложницы одного богача, ноги были так перебинтованы,[ 23] что она могла без боли просеменить лишь несколько шагов. Все остальное время она лежала в одной из комнат наверху и смотрела, как в саду одно время года сменяется другим: как с карнизов сползает снег, как с приходом весны сад окутывает вишневый цвет, как среди темных ветвей из лепестков каплями крови появляются плоды, как к концу года свет становится более насыщенным, листья краснеют и опадают... Чэнь, праправнук этой наложницы, не хотел такой жизни для своей жены, для Инари. Бинтование ног осталось в прошлом, его теперь практиковали, возможно, лишь кумиры модниц из Пекина, где время от времени эта традиция ненадолго возрождалась, но для Инари существовали и другие ограничения, которые могли оказаться такими же стесняющими. Однако Чэнь крупно рисковал, избавив Инари от соблазнов, свойственных другим. Ему хотелось, чтобы исполнилось ее самое заветное желание, чтобы она стала свободной. Для него по-прежнему оставалось чудом то, что Инари предпочла остаться с ним, а не искать успеха в этом мире. Он не мог обеспечить ей полную безопасность, а ведь были другие люди, которые защитили бы ее гораздо лучше. И все же, несмотря на все трудности, которые принес этот брак и ему, и Инари, в душе не было ничего, о чем он мог бы пожалеть. Охваченный внезапным чувством, он заморгал глазами и пожурил себя: «Что подумает Ма, если увидит, что его страшный начальник расчувствовался до слез?»
Паром, покачиваясь, подошел к берегу, и патрульная машина, съехав с него, направилась к участку. Тана взяли под стражу, вызвали его адвоката, но допрос оказался коротким. Тан не пожелал произнести ни слова: все время, пока Чэнь подступался к нему то с лестью, то с угрозами, то с железной логикой, он с высокомерным видом хранил абсолютное молчание. Поняв, что от Тана ничего не добьешься, Чэнь махнул на него рукой и разрешил адвокату внести сумму залога.
— Думает, что сможет выпутаться из всего этого с помощью денег, — сказал он капитану Суну, когда они вышли из комнаты, где проводился допрос.
— Может, он и прав, — мрачно проговорил Сун. — Он человек влиятельный. На меня уже губернатор наорал по телефону. Возможно, придется отпустить этого типа.
Чэнь почувствовал как в груди, подобно непослушному ци,[ 24] вскипает ярость, и постарался подавить ее.
— Речь может идти об обвинении в нескольких убийствах, — произнес он как можно мягче. — И не забывайте, все это относится к живым — в деле фигурируют не только мертвые.
— Знаю, знаю. Я сделаю все, что в моих силах, Чэнь. Но вы же реалист, как и я. Не очень-то тешьте себя надеждами.
— Я так никогда и не делаю, — ответил Чэнь.
Было уже далеко за полдень. Кондиционеры включались несколько раз с перебоями, а теперь снова не работали, и в здании участка становилось угнетающе жарко. Чэнь самовольно отлучился со службы и прошел пешком несколько кварталов до храма Гуаньинь. Из-за того что он был на плохом счету у богини, чувство безмятежности и безопасности, которое всегда ассоциировалось с этим храмом, уменьшилось, однако полностью не рассеялось даже после произошедшего в прошлом году.
Он вошел через железные ворота храма в тихий дворик и глубоко вдохнул благоухающий воздух.
Остальные регулярные посетители этого небольшого храма, вероятно, были на работе или спали в такую жару. Чэнь прошел к двери и открыл ее. Внутри было темно и тихо. Богиня стояла в дальнем углу: высокая нефритовая колонна, безупречно зеленая, словно вырезанная из морской волны. Когда Чэнь приблизился, статую тронуло рябью, и она пошевелилась.
— Чэнь Вэй, — заговорила богиня, и ее голос был прохладным и далеким, как океан.
— Значит, ты не отказываешься разговаривать со мной? — неуверенно произнес инспектор.
Гуаньинь посмотрела на него с упреком.
— Это ты перестал говорить со мной. Ты считаешь, что я тебя не слушаю, а на самом деле сам отказываешься слышать.
— Когда я... — Чэнь на миг замолчал, тщательно подбирая слова. — Когда я вызволил Инари из Ада и взял ответственность за нее на себя, ты сказала, что, приведя в этот мир демона, я совершил тяжкое прегрешение. Ты сказала также, что я наказан за это на семь лет и больше не могу рассчитывать на твою поддержку, хотя я дал тебе обет как приверженец и слуга.
— Верно. Неужели ты думаешь, что я не знаю, как это непросто? Люди называют меня сострадательной и милостивой, потому что мне слышен каждый крик боли в этом мире. Думаешь, я не слышу и тебя тоже или Инари, когда она каждую ночь обращается ко мне с молитвой и просит освободить тебя от наказания, чтобы ты больше не оставался незащищенным и не подвергался опасности?
— Я не знал об этом, — прошептал Чэнь.
— Сам факт такой молитвы говорит о том, что вы оба размышляете над содеянным и над его последствиями. Это не наказание. Это напоминание. Я ни на что не осуждала тебя, Чэнь. Ты осудил себя сам.
На какой-то миг Чэнь опустил голову.
— Я знаю.
— Ты пришел сюда просить моей помощи?
Чэнь печально улыбнулся.
— А я получу ее?
— Небо прислушивается ко всему, Чэнь Вэй, но не спешит, когда доходит до дела. Нам нужны такие люди, как ты, чтобы вести работу в этом мире. Любую помощь, которую я могу предоставить тебе, ты можешь обрести в своей душе.
Черты богини, казалось, плыли в свете светильника, ее глаза были золотистыми, как вечернее солнце или как глаза демона. Ни на какие ответы он не рассчитывал, но, по крайней мере, она снизошла, чтобы заметить его. Чэнь еще раз поклонился и вышел из храма в дневной зной.
Интермедия
— Рыба! — с мрачным восторгом произнес Первый лорд. — Вы любите рыбу, сенешаль Чжу?
— Как еду? Или как украшение?
— Как то и другое. Мои карпы, конечно, чисто декоративные. Превращены из душ богатых американских бизнесменов. Я понимаю, процесс болезненный, но, исходя из того, какую жизнь вели некоторые из них, они могли кончить и похуже, чем оказаться карпами у меня в пруду. — Быстрым движением хвоста Первый лорд банков привел в порядок свои тяжелые парчовые одежды.
— Насколько я понимаю, такие раритеты, должно быть, очень дороги, — сказал Чжу.
— Ужасно дороги. Но мне они нравятся, как и моей первой жене, а я люблю радовать ее. Вы женаты, сенешаль?
— Еще нет.
— Такой молодой человек, как вы? Вам наверняка не больше нескольких сотен лет... Удивили меня. Но, возможно, вы еще не встретили ту самую девушку.
— Я еще размышляю на этот счет, — проговорил Чжу Ирж, стараясь не поморщиться.
Во время их последней встречи мать особенно язвила по этому поводу, но не собирается он жениться на Ли Сюйюй, каким бы влиятельным ни был ее отец в Министерстве эпидемий, и все тут. Полно было и других партий, но ни одна по разным причинам не устраивала его. В его мозгу проплывали улыбающиеся лица. От Цзи Жэнь — можно быстро свихнуться, у Фэй Ша, хоть она и восхитительна в постели, нет ни одной мысли ни в одной из ее прекрасных голов. Семья ожидала, — что он женится из-за денег, друзья рассчитывали, что будет флиртовать также бездушно, как и они, а Чжу Иржа собственные представления о любви просто тревожили. Иногда он просыпался — в холодном поту, размышляя, а не проклял ли кто его моральные устои. Одному Императорскому Величеству известно, откуда взялись эти принципы. Похоже, мало кто из рода демонов был поражен этим. Возможно, даже придется пройти лечение, нo вряд ли его страховка по здоровью покроет расходы... Чжу Ирж издал мученический вздох.
— Сенешаль? Я задал вам вопрос. — Первый лорд банков, не отрываясь смотрел на него глазами цвета высохшей крови.
— Что? Прошу прощения, ваше сиятельство. Я лишь хотел дать взвешенный ответ, — торопливо откликнулся Чжу Ирж и тут же добавил: — Самым мудрым будет ваше решение по этой проблеме. — Он терялся в догадках, что за вопрос был задан, но Цинь Ци, похоже, остался удовлетворен ответом.
Облокотившись на декоративный мостик, перекинутый через пруд, Первый лорд банков — стал кормить карпов, скатывая между когтями кусочки плоти и бросая их в зеленую воду. Карпы неторопливо поднялись к поверхности: их рты открывались и закрывались, как пустые мешки, заглатывая лакомые кусочки, и поверхность воды покрылась рябью. Несмотря на прохладу, веявшую от пруда с карпами, Чжу Иржу показалось, что слишком жарко.
— Уверен, вы теряетесь в догадках, зачем я сегодня связался с вашим департаментом и вызвал вас сюда, — начал Первый лорд. — Дело в том, что есть один довольно деликатный вопрос.
— Ваше сиятельство?
— Дело, которым вы занимались. О борделе.
— Ах, это.
— К нему имеет отношение небольшой вопрос, требующий... определенной доли вкуса, скажем, элемента личного подхода, который не хочется доверять тому, кто не обладает таким опытом.
— Я польщен вашим доверием, милорд, — осторожно проговорил Чжу Ирж. — Дозволено ли мне будет узнать, что стоит за этим делом?
Цинь Ци рассеянно грыз длинный украшенный ноготь, и ему потребовалось некоторое усилие, чтобы оторваться от этого занятия.
— Вы нужны мне, чтобы найти одну молодую даму. Она из душ, которые похитили по пути на Небеса. Я получил весточку от нее.
Чжу Ирж нахмурился.
— У человеческой души хватило смелости пойти на контакт с вами, лорд?
— Воистину так. — Первый лорд банков позволил себе слабо улыбнуться. — Очень деятельная юная дама, эта мисс Перл Тан.
Забывшись, Чжу Ирж уставился на него.
— Перл Тан сумела связаться с вами?
— Вижу, мне придется объясниться, — проговорил Первый лорд с некоторой долей раздражения. — Ваши начальники, Чжу Ирж, привлекли вас заниматься исключительно неуплатой налогов за определенное число проданных в бордель призраков. Вы, несомненно, считали, что больше с этим делом ничего не связано. Однако за недавним случаем торговли добродетельными душами скрывается не просто выгода. За этим стоит больше, чем сразу бросается в глаза. Вы ведь знаете, отец Перл — солидный финансист. Как ему, по-вашему, удалось стать таковым?
— Вы — правитель Министерства богатства, — сказал Чжу Ирж. — Поэтому я склонен думать, что к его успехам вы имели какое-то отношение.
— Вот именно. Тана создал я, сенешаль. Я сделал его тем, что он есть сегодня. За это он обещал мне определенные услуги — неважно какие — и до последнего времени действовал в соответствии с самыми строгими требованиями. Однако для пользующихся властью всегда есть соблазн расширить круг тех, кто им подчиняется. Оглядываясь назад, могу сказать, что я спрашивал с Тана слишком много. В течение последнего года или около того я заметил спад в его деятельности и, соответственно, меньшую готовность делать так, как я того хочу. Похоже, господин Тан решился на поиски другого покровителя, с которыми и связано его увлечение торговлей призраками, хотя я еще не знаю, в чем это выражается. Очутившись здесь, дух Перл Тан вышел на контакт со мной, тайно и со значительным риском для себя. В своем сообщении она написала, что торговля призраками — часть заговора ее отца против меня, — тут на лице Чжу Иржа отразилось немалое потрясение, а Первый лорд продолжал: — А также сообщила, что мне следует «опасаться одного министерства».
— Какого министерства?
— Вот-вот. Действительно, какого? Большинство моих глубокоуважаемых коллег точат на меня зуб, Чжу Ирж, точно так же, как и я посвятил большую часть жизни тому, чтобы и им было несладко. Однако можно только догадываться, происходит ли это в Министерстве войны, или плоти, или землетрясений, или эпидемий, которые намереваются свергнуть меня при поддержке ненадежного господина Тана.
— И вы хотите, чтобы я вызволил Перл Тан из борделя Мю и допросил ее?
— Если бы она по-прежнему была в борделе, — проговорил Первый лорд с некоторой строгостью в голосе, — я мог бы поручить это дело исполнителю не такого высокого ранга. Но она, похоже, куда-то пропала.
— Пропала?
— Прошу вас, прекратите так бессмысленно повторять все, что я говорю. Вплоть до последнего Темного дня[ 25] она активно предлагала свои услуги в борделе. Но потом, очевидно, нашла способ вырваться оттуда и сбежать.
— Трудно поверить, чтобы новая и сравнительно невинная душа, совершив побег в Аду, смогла уйти слишком далеко, — задумчиво проговорил Чжу Ирж.
— Вот и мне трудно в это поверить. Думаю, либо владелец данного конкретного заведения лжет мне, скрывая ее в каком-нибудь потайном месте для своих собственных гнусных целей, либо кто-то ей помог. Ни тот ни другой сценарий оптимизма не внушает. Я хочу, чтобы вы нашли этого маленького надоедливого призрака, Чжу Ирж. Найдите ее и верните обратно.
Часть вторая
6
— Чэнь, я же говорил, что это тоже возможно. Я сделал все, что смог, — мрачно сказал Сун. Лицо его было серое и помятое: видно, день у него выдался непростой. — У меня и губернатор сидел на шее, и адвокаты лезли во все окна... Если получится, доведем дело до суда, но не особенно рассчитывайте на это.
— Значит, Тан может быть повинен в смерти нескольких юных девушек, в том числе, похоже, и своей собственной дочери — не говоря уже о жене, — и разгуливать на свободе? — досадовал Чэнь. — О, полагаю, я должен уже разбираться, что к чему, но все же это приводит меня в бешенство.
— Вы, как и я, знаете, как все устроено в этом мире, — сочувственно пожал плечами капитан Сун. — Мы уже не маленькие, инспектор.
— Я заметил, — сухо прокомментировал Чэнь.
Внутри у него все кипело. Вернувшись к своему столу, он стал изучать записи по второстепенному делу о мошенническом экзорсизме и пересмотренное предложение по правилам лицензирования для практикующих фэн-шуй. Но ни на том, ни на другом документе сконцентрироваться не удалось, и он позвонил Инари. Никто не ответил. Мысль о том, что Тан на свободе, раздражала, как рубашка из шерсти яка. Проверив карманы, Чэнь убедился, что четки, скальпель, компас и остальное снаряжение на месте. Он пошарил в ящиках стола, нашел два небольших восьмиугольных зеркальца и тюбик суперклея, тщательно завернул в салфетку и положил в карман. Потом, как и вчера вечером, вышел на улицу, окунувшись во влажность города, и сел на первый трамвай до района Гарден.
Перед особняком, наполовину скрытая тенями от магнолий, стояла личная машина Тана. Чэнь прогуливался по улице, стараясь держаться вне периметра обзора системы безопасности, чтобы его нельзя было увидеть из особняка, потом вынул из кармана одно из зеркалец. Пробормотав несколько слов, он приклеил зеркальце к нижней части крыла «Мерседеса». Рискованный шаг, потому что за машиной могло осуществляться наблюдение, но он был на сто процентов уверен, что защитные устройства настраивали на обнаружение электронного оборудования или взрывчатки, но никак не на дешевое зеркало из пластика. Затем он снова отошел по улице в сторону. Руку он держал в кармане на втором зеркале, но оно оставалось холодным.
Однако, когда он дошел до Опера-Хаус, ладонь ощутила излучаемое зеркалом тепло. Чэнь быстро нашел неподалеку чайную, заказал чайник «драконьего улуна» и сел, держа зеркало на коленях.
На поверхности зеркала, детально и точно, как в цифровом фильме, отражался отъезжавший от обочины «Мерседес». За рулем сидел сам Тан, и, насколько Чэнь мог видеть, больше никого в машине не было. «Мерседес» повернул в конце улицы на север, направляясь в пригороды. Ограниченный краями зеркала, Чэнь видел, как мелькали мимо высотные дома и бетонные развалины, заросшие ползучими растениями, возможно, они были повреждены бомбами террористов нынешней зимой, а может, это просто участки земли, где планировалось строительство, но кончились деньги. Он успел мельком увидеть броский новый фасад храма Вэй Цянь — вероятно, часть проекта по обновлению города — и подумать, какие, интересно, системы защиты установлены на этом «Мерседесе», если Тан рискует ездить по бедным гетто, где народ такой раздражительный. Оставив эти зоны позади, Тан уже ехал по району, где живут люди побогаче. Снова показались особняки с целыми акрами земли перед ними, и Чэнь с удовольствием узнал дорогу на Шу-нань, идущую по головокружительной кривой вокруг склона холма, и море за ней. Солнце закатилось, и небо покрылось блеклой морской зеленью. Сделав хороший глоток чая, Чэнь наблюдал, как Тан сворачивает с дороги. «Мерседес» нырнул на проселок, оставив позади морские виды, и остановился перед какой-то хижиной. Тан вышел из машины и зашел внутрь. Чэнь допил чашку чая, налил еще одну и, подозвав официантку, заказал яичное пирожное — Дань Ета. Потом попросил еще одну порцию чая и стал неторопливо попивать его. Тан так и не появлялся. Чэнь сходил в туалет, тайком поглядывая в зеркало и чувствуя себя при этом более чем неловко. Когда он вернулся из туалета, хозяин чайной включил семичасовые новости. Чэнь слушал, не отрывая глаз от зеркала. Заключено соглашение по отделению Техаса.[ 26] Туркестанский Альянс[ 27] подписал договор с китайским правительством по уйгурской границе, а Фронт освобождения Дагестана согласился на прекращение огня.[ 28] Похоже, везде наступает мир. Единственный раз новости не подействовали на Чэня так угнетающе, как обычно.
За главными новостями последовало сообщение местных репортеров о новом корпусе гэрао, строившемся в Цзюйгу. Похоже, увлечение средств массовой информации биовебом и его воздействием еще не закончилось. Вероятно, интерес вызывало что-то, связанное с самими некси биовеба: ведь это были в основном женщины, и в подавляющем большинстве — молодые. Чэнь смутно припомнил, что технология биовеба началась в Малайзии, где девушки подписывались на работу в качестве некси на два года, чтобы оплатить собственное приданое... На миг отвлекшись от зеркала, где ничего не происходило, Чэнь взглянул на ряды появившихся на экране недвижных форм: каждая некси безмятежно плавала в неглубокой ванночке с питательной жидкостью, заключенная в объятия синоптических проводов, которые неслышно и незаметно осуществляли передачу информации.
Полузакрыв глаза, он мог представить, что эти девушки лежат на краю моря, их омывают волны, и они окутаны коконами водорослей. Образы были органическими и тревожащими. Чэнь вырос в мире, где использовались технологии с острыми краями: пластик, металл, сталь, а не мягкая и смертная плоть. От картинки в телевизоре подступила тошнота, инспектор уже стал жалеть, что съел пирожное. Не успел он опустить глаза на лежащее на коленях зеркало, как увидел, что отражение Тана выходит из хижины, держа в руках что-то маленькое и, по всей видимости, хрупкое. Чэнь прищурился, напряженно всматриваясь в зеркало и пытаясь разглядеть непонятный предмет. Это было нечто вроде стеклянной банки. Тан осторожно положил ее на заднее сиденье, сел в машину и уехал. Чэнь поднялся со своего места, довольный тем, что не придется сидеть и расправляться с еще одним чайником, и быстро зашагал в сгущающихся сумерках к району Гарден.
— Ну вот, — подвел итог Чэнь, — выходит, мы сходимся во мнениях, хотя, насколько я понимаю, по совершенно разным причинам. Так кто же эта девушка? — кивнул он в направлении салона похоронных услуг.
— Ее зовут Рейни Цзюнь. Очевидно, она — одна из тех добродетельных душ, о которых мы только что говорили, хотя, похоже, ее добродетель заключается в том, что ей никогда не предоставлялась возможность должным образом проявить свой талант, пока ее не освободила смерть. Она — сообщница Тана в Аду. Тела девушек доставлялись сюда, в якобы первоклассный и респектабельный салон похоронных услуг, где Лин Суло подделывал визовые документы, с тем чтобы добродетельные девушки, которые должны были попасть на Небесные берега, оказывались... в другом месте. В основном — работая призраками в борделе Мю, двойником которого является этот салон. Посетители из числа людей приходили сюда навестить девушек-духов под видом наведения справок о салоне похоронных услуг, обитатели Ада заявлялись напрямую.
— Кто же послал фотографию призрака Перл ее матери?
— Интересный вопрос. Не знаю. Может, тайный агент конкурентов. Я же говорил, в Аду одни завистники: — Демон зевнул, показав острые позолоченные зубы. — Кстати, прошу прощения за нападение. Принял вас за одного из клиентов Лина, надеялся получить информацию. А за то, что вы повредили мне платье, мой департамент выставит вашему счет.
— Об этом не беспокойтесь, — занятый другими мыслями, ответил Чэнь.
В золотистых глазах демона сверкнула искра любопытства.
— Какие у вас четки — будь здоров. Могу я спросить, откуда они у вас?
Чэнь улыбнулся.
— От того, с кем вам никогда не доводилось встречаться.
Казалось, Чжу Иржа это слегка задело.
— Похоже, вы считаете, я не настолько крут, чтобы общаться с Бессмертными? Что ж, я за свою жизнь встречал довольно многих, и не сказать чтобы ни на кого не сумел произвести впечатления. — Затем он мрачно добавил: — Никто не понимает, как непросто быть обитателем Ада. Инь и Ян, знаете ли. Тьма и свет. Не будь нас, ничего вообще не существовало бы, а все шишки по-прежнему сыплются на нас.
— Сочувствую, — сказал Чэнь. — Но не пора ли вам возвращаться?
— Думаю, пора, — проговорил Чжу Ирж, глядя на грозовое небо. — Интересная это штука — наведываться в ваш мир. — Плечи у него передернулись, как у кота. — Однако, должен заметить, дождь я не люблю. Во всяком случае, ваш дождь. Не нравится мне промокать.
Чэнь взглянул на него. Широко раскрытые золотистые глаза смотрели искренне, и их переполняло почти что бесхитростное зло. Чжу Ирж вдруг напомнил Чэню Инари, и он был не в восторге от этого сравнения.
— Ваша пленница ждет, — напомнил он демону. — Мой тоже.
Вернувшись в салон похоронных услуг, он проводил Ма и Тана к патрульной машине.
— Ничего говорить я не собираюсь, — пробормотал закованный в наручники Тан, обращаясь к сержанту, выражение лица которого говорило, что он, скорее, будет благосклонен к какой-нибудь змее. — Я хочу, чтобы мне предоставили моего адвоката.
— Мне тоже этого хочется, — мрачно заметил Чэнь. — Вы сможете позвонить ему, как только мы вернемся в участок.
До парома они ехали молча, пока Ма не спросил с таким видом, словно на самом деле не хотел получить ответ на свой вопрос:
— Куда делся этот... это существо?
— Сенешаль Чжу Ирж? Надеюсь, вернулся в Ад. Я предложил ему поддерживать связь по ходу следствия. Сказал, чтобы связывался со мной по электронной почте.
— А он вернется? — спросил Ма.
— Сомневаюсь, — ответил Чэнь. — Раз он доставит пленницу на место, возвращаться ему не резон. Люди имеют дело с людьми, а преисподняя заботится о своих... Встречные судебные преследования случаются очень редко. Конечно, когда наш господин Тан покинет этот мир, он, возможно, обнаружит, что ему придется столкнуться еще с несколькими оставшимися последствиями. — Чэнь мрачно улыбнулся. Задержанный бросил на него хмурый взгляд.
— Никогда раньше не видел демона, — произнес Ма, словно экспериментируя, не вызовет ли даже простое упоминание этого существа его мгновенное появление.
— Правда? — отстраненно спросил Чэнь.
— Я думал... я думал, они на самом деле ужасные, — размышлял вслух Ма. — Я и представить не мог, что они так похожи на людей.
— Они все разные. И это зависит от того, где они находятся, когда существуешь на том свете, можно стать другим. У иных совершенно нечеловеческое обличье, другие выглядят почти совсем как мы. Внешность еще ничего не значит, Ма. За самой невинной внешностью может скрываться зло, и наоборот.
— Зло, — как эхо, повторил Ма и содрогнулся. — Не понимаю, как вы можете иметь дело с такими отвратительными существами.
— Не все демоны стремятся вызвать страдания и боль, — проговорил Чэнь, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучала досада на предвзятое отношение Ма. — У них те же потребности и желания, они, как и мы, способны любить... — Чувствуя, что близок к тому, чтобы сказать лишнее, он резко замолчал и стал смотреть из окна в сторону порта.
«Где-то сейчас Инари? — беспокойно думал он. — Сидит в плавучем домике, в безопасности, положив локти на подоконник, и наблюдает за грозой? Или идет по залитым дождем улицам с риском того, что каждый прохожий может понять, кто она? Не хотелось держать ее взаперти, и все же...»
Вспомнилось, что рассказывала бабушка, когда он был еще маленьким, про собственную мать из провинции Хунань.
У прабабушки, наложницы одного богача, ноги были так перебинтованы,[ 23] что она могла без боли просеменить лишь несколько шагов. Все остальное время она лежала в одной из комнат наверху и смотрела, как в саду одно время года сменяется другим: как с карнизов сползает снег, как с приходом весны сад окутывает вишневый цвет, как среди темных ветвей из лепестков каплями крови появляются плоды, как к концу года свет становится более насыщенным, листья краснеют и опадают... Чэнь, праправнук этой наложницы, не хотел такой жизни для своей жены, для Инари. Бинтование ног осталось в прошлом, его теперь практиковали, возможно, лишь кумиры модниц из Пекина, где время от времени эта традиция ненадолго возрождалась, но для Инари существовали и другие ограничения, которые могли оказаться такими же стесняющими. Однако Чэнь крупно рисковал, избавив Инари от соблазнов, свойственных другим. Ему хотелось, чтобы исполнилось ее самое заветное желание, чтобы она стала свободной. Для него по-прежнему оставалось чудом то, что Инари предпочла остаться с ним, а не искать успеха в этом мире. Он не мог обеспечить ей полную безопасность, а ведь были другие люди, которые защитили бы ее гораздо лучше. И все же, несмотря на все трудности, которые принес этот брак и ему, и Инари, в душе не было ничего, о чем он мог бы пожалеть. Охваченный внезапным чувством, он заморгал глазами и пожурил себя: «Что подумает Ма, если увидит, что его страшный начальник расчувствовался до слез?»
Паром, покачиваясь, подошел к берегу, и патрульная машина, съехав с него, направилась к участку. Тана взяли под стражу, вызвали его адвоката, но допрос оказался коротким. Тан не пожелал произнести ни слова: все время, пока Чэнь подступался к нему то с лестью, то с угрозами, то с железной логикой, он с высокомерным видом хранил абсолютное молчание. Поняв, что от Тана ничего не добьешься, Чэнь махнул на него рукой и разрешил адвокату внести сумму залога.
— Думает, что сможет выпутаться из всего этого с помощью денег, — сказал он капитану Суну, когда они вышли из комнаты, где проводился допрос.
— Может, он и прав, — мрачно проговорил Сун. — Он человек влиятельный. На меня уже губернатор наорал по телефону. Возможно, придется отпустить этого типа.
Чэнь почувствовал как в груди, подобно непослушному ци,[ 24] вскипает ярость, и постарался подавить ее.
— Речь может идти об обвинении в нескольких убийствах, — произнес он как можно мягче. — И не забывайте, все это относится к живым — в деле фигурируют не только мертвые.
— Знаю, знаю. Я сделаю все, что в моих силах, Чэнь. Но вы же реалист, как и я. Не очень-то тешьте себя надеждами.
— Я так никогда и не делаю, — ответил Чэнь.
Было уже далеко за полдень. Кондиционеры включались несколько раз с перебоями, а теперь снова не работали, и в здании участка становилось угнетающе жарко. Чэнь самовольно отлучился со службы и прошел пешком несколько кварталов до храма Гуаньинь. Из-за того что он был на плохом счету у богини, чувство безмятежности и безопасности, которое всегда ассоциировалось с этим храмом, уменьшилось, однако полностью не рассеялось даже после произошедшего в прошлом году.
Он вошел через железные ворота храма в тихий дворик и глубоко вдохнул благоухающий воздух.
Остальные регулярные посетители этого небольшого храма, вероятно, были на работе или спали в такую жару. Чэнь прошел к двери и открыл ее. Внутри было темно и тихо. Богиня стояла в дальнем углу: высокая нефритовая колонна, безупречно зеленая, словно вырезанная из морской волны. Когда Чэнь приблизился, статую тронуло рябью, и она пошевелилась.
— Чэнь Вэй, — заговорила богиня, и ее голос был прохладным и далеким, как океан.
— Значит, ты не отказываешься разговаривать со мной? — неуверенно произнес инспектор.
Гуаньинь посмотрела на него с упреком.
— Это ты перестал говорить со мной. Ты считаешь, что я тебя не слушаю, а на самом деле сам отказываешься слышать.
— Когда я... — Чэнь на миг замолчал, тщательно подбирая слова. — Когда я вызволил Инари из Ада и взял ответственность за нее на себя, ты сказала, что, приведя в этот мир демона, я совершил тяжкое прегрешение. Ты сказала также, что я наказан за это на семь лет и больше не могу рассчитывать на твою поддержку, хотя я дал тебе обет как приверженец и слуга.
— Верно. Неужели ты думаешь, что я не знаю, как это непросто? Люди называют меня сострадательной и милостивой, потому что мне слышен каждый крик боли в этом мире. Думаешь, я не слышу и тебя тоже или Инари, когда она каждую ночь обращается ко мне с молитвой и просит освободить тебя от наказания, чтобы ты больше не оставался незащищенным и не подвергался опасности?
— Я не знал об этом, — прошептал Чэнь.
— Сам факт такой молитвы говорит о том, что вы оба размышляете над содеянным и над его последствиями. Это не наказание. Это напоминание. Я ни на что не осуждала тебя, Чэнь. Ты осудил себя сам.
На какой-то миг Чэнь опустил голову.
— Я знаю.
— Ты пришел сюда просить моей помощи?
Чэнь печально улыбнулся.
— А я получу ее?
— Небо прислушивается ко всему, Чэнь Вэй, но не спешит, когда доходит до дела. Нам нужны такие люди, как ты, чтобы вести работу в этом мире. Любую помощь, которую я могу предоставить тебе, ты можешь обрести в своей душе.
Черты богини, казалось, плыли в свете светильника, ее глаза были золотистыми, как вечернее солнце или как глаза демона. Ни на какие ответы он не рассчитывал, но, по крайней мере, она снизошла, чтобы заметить его. Чэнь еще раз поклонился и вышел из храма в дневной зной.
Интермедия
Ад
Даже по меркам Ада день выдался ужасно жаркий, и в особняке Цинь Ци — Первого, лорда банков в Министерстве богатства — было душно. Сенешаль, Чжу Ирж с облегчением вздохнул, когда Первый лорд, предложил поговорить в саду. Спросив разрешения, он снял свое длинное одеяние и, свернув его, сунул под руку. Он с удовольствием отметил, что подпалина на халате почти не видна. Цзи Жэнь хоть, и мегера ужасная, но шить умеет, это точно. Он последовал за Цинь Ци в сад и спустился вместе с ним в тень ив, длинные раскидистые ветви которых опускались до маслянистых вод пруда.— Рыба! — с мрачным восторгом произнес Первый лорд. — Вы любите рыбу, сенешаль Чжу?
— Как еду? Или как украшение?
— Как то и другое. Мои карпы, конечно, чисто декоративные. Превращены из душ богатых американских бизнесменов. Я понимаю, процесс болезненный, но, исходя из того, какую жизнь вели некоторые из них, они могли кончить и похуже, чем оказаться карпами у меня в пруду. — Быстрым движением хвоста Первый лорд банков привел в порядок свои тяжелые парчовые одежды.
— Насколько я понимаю, такие раритеты, должно быть, очень дороги, — сказал Чжу.
— Ужасно дороги. Но мне они нравятся, как и моей первой жене, а я люблю радовать ее. Вы женаты, сенешаль?
— Еще нет.
— Такой молодой человек, как вы? Вам наверняка не больше нескольких сотен лет... Удивили меня. Но, возможно, вы еще не встретили ту самую девушку.
— Я еще размышляю на этот счет, — проговорил Чжу Ирж, стараясь не поморщиться.
Во время их последней встречи мать особенно язвила по этому поводу, но не собирается он жениться на Ли Сюйюй, каким бы влиятельным ни был ее отец в Министерстве эпидемий, и все тут. Полно было и других партий, но ни одна по разным причинам не устраивала его. В его мозгу проплывали улыбающиеся лица. От Цзи Жэнь — можно быстро свихнуться, у Фэй Ша, хоть она и восхитительна в постели, нет ни одной мысли ни в одной из ее прекрасных голов. Семья ожидала, — что он женится из-за денег, друзья рассчитывали, что будет флиртовать также бездушно, как и они, а Чжу Иржа собственные представления о любви просто тревожили. Иногда он просыпался — в холодном поту, размышляя, а не проклял ли кто его моральные устои. Одному Императорскому Величеству известно, откуда взялись эти принципы. Похоже, мало кто из рода демонов был поражен этим. Возможно, даже придется пройти лечение, нo вряд ли его страховка по здоровью покроет расходы... Чжу Ирж издал мученический вздох.
— Сенешаль? Я задал вам вопрос. — Первый лорд банков, не отрываясь смотрел на него глазами цвета высохшей крови.
— Что? Прошу прощения, ваше сиятельство. Я лишь хотел дать взвешенный ответ, — торопливо откликнулся Чжу Ирж и тут же добавил: — Самым мудрым будет ваше решение по этой проблеме. — Он терялся в догадках, что за вопрос был задан, но Цинь Ци, похоже, остался удовлетворен ответом.
Облокотившись на декоративный мостик, перекинутый через пруд, Первый лорд банков — стал кормить карпов, скатывая между когтями кусочки плоти и бросая их в зеленую воду. Карпы неторопливо поднялись к поверхности: их рты открывались и закрывались, как пустые мешки, заглатывая лакомые кусочки, и поверхность воды покрылась рябью. Несмотря на прохладу, веявшую от пруда с карпами, Чжу Иржу показалось, что слишком жарко.
— Уверен, вы теряетесь в догадках, зачем я сегодня связался с вашим департаментом и вызвал вас сюда, — начал Первый лорд. — Дело в том, что есть один довольно деликатный вопрос.
— Ваше сиятельство?
— Дело, которым вы занимались. О борделе.
— Ах, это.
— К нему имеет отношение небольшой вопрос, требующий... определенной доли вкуса, скажем, элемента личного подхода, который не хочется доверять тому, кто не обладает таким опытом.
— Я польщен вашим доверием, милорд, — осторожно проговорил Чжу Ирж. — Дозволено ли мне будет узнать, что стоит за этим делом?
Цинь Ци рассеянно грыз длинный украшенный ноготь, и ему потребовалось некоторое усилие, чтобы оторваться от этого занятия.
— Вы нужны мне, чтобы найти одну молодую даму. Она из душ, которые похитили по пути на Небеса. Я получил весточку от нее.
Чжу Ирж нахмурился.
— У человеческой души хватило смелости пойти на контакт с вами, лорд?
— Воистину так. — Первый лорд банков позволил себе слабо улыбнуться. — Очень деятельная юная дама, эта мисс Перл Тан.
Забывшись, Чжу Ирж уставился на него.
— Перл Тан сумела связаться с вами?
— Вижу, мне придется объясниться, — проговорил Первый лорд с некоторой долей раздражения. — Ваши начальники, Чжу Ирж, привлекли вас заниматься исключительно неуплатой налогов за определенное число проданных в бордель призраков. Вы, несомненно, считали, что больше с этим делом ничего не связано. Однако за недавним случаем торговли добродетельными душами скрывается не просто выгода. За этим стоит больше, чем сразу бросается в глаза. Вы ведь знаете, отец Перл — солидный финансист. Как ему, по-вашему, удалось стать таковым?
— Вы — правитель Министерства богатства, — сказал Чжу Ирж. — Поэтому я склонен думать, что к его успехам вы имели какое-то отношение.
— Вот именно. Тана создал я, сенешаль. Я сделал его тем, что он есть сегодня. За это он обещал мне определенные услуги — неважно какие — и до последнего времени действовал в соответствии с самыми строгими требованиями. Однако для пользующихся властью всегда есть соблазн расширить круг тех, кто им подчиняется. Оглядываясь назад, могу сказать, что я спрашивал с Тана слишком много. В течение последнего года или около того я заметил спад в его деятельности и, соответственно, меньшую готовность делать так, как я того хочу. Похоже, господин Тан решился на поиски другого покровителя, с которыми и связано его увлечение торговлей призраками, хотя я еще не знаю, в чем это выражается. Очутившись здесь, дух Перл Тан вышел на контакт со мной, тайно и со значительным риском для себя. В своем сообщении она написала, что торговля призраками — часть заговора ее отца против меня, — тут на лице Чжу Иржа отразилось немалое потрясение, а Первый лорд продолжал: — А также сообщила, что мне следует «опасаться одного министерства».
— Какого министерства?
— Вот-вот. Действительно, какого? Большинство моих глубокоуважаемых коллег точат на меня зуб, Чжу Ирж, точно так же, как и я посвятил большую часть жизни тому, чтобы и им было несладко. Однако можно только догадываться, происходит ли это в Министерстве войны, или плоти, или землетрясений, или эпидемий, которые намереваются свергнуть меня при поддержке ненадежного господина Тана.
— И вы хотите, чтобы я вызволил Перл Тан из борделя Мю и допросил ее?
— Если бы она по-прежнему была в борделе, — проговорил Первый лорд с некоторой строгостью в голосе, — я мог бы поручить это дело исполнителю не такого высокого ранга. Но она, похоже, куда-то пропала.
— Пропала?
— Прошу вас, прекратите так бессмысленно повторять все, что я говорю. Вплоть до последнего Темного дня[ 25] она активно предлагала свои услуги в борделе. Но потом, очевидно, нашла способ вырваться оттуда и сбежать.
— Трудно поверить, чтобы новая и сравнительно невинная душа, совершив побег в Аду, смогла уйти слишком далеко, — задумчиво проговорил Чжу Ирж.
— Вот и мне трудно в это поверить. Думаю, либо владелец данного конкретного заведения лжет мне, скрывая ее в каком-нибудь потайном месте для своих собственных гнусных целей, либо кто-то ей помог. Ни тот ни другой сценарий оптимизма не внушает. Я хочу, чтобы вы нашли этого маленького надоедливого призрака, Чжу Ирж. Найдите ее и верните обратно.
Часть вторая
6
Сингапур-3. Земля
На обратном пути в участок Чэнь обдумывал, с какой стороны подойти к Тану, чтобы заставить его говорить. Поэтому он был взбешен, обнаружив, что промышленника уже отпустили под залог. Чтобы выразить свое неудовольствие, Чэнь направился прямо в кабинет капитана.— Чэнь, я же говорил, что это тоже возможно. Я сделал все, что смог, — мрачно сказал Сун. Лицо его было серое и помятое: видно, день у него выдался непростой. — У меня и губернатор сидел на шее, и адвокаты лезли во все окна... Если получится, доведем дело до суда, но не особенно рассчитывайте на это.
— Значит, Тан может быть повинен в смерти нескольких юных девушек, в том числе, похоже, и своей собственной дочери — не говоря уже о жене, — и разгуливать на свободе? — досадовал Чэнь. — О, полагаю, я должен уже разбираться, что к чему, но все же это приводит меня в бешенство.
— Вы, как и я, знаете, как все устроено в этом мире, — сочувственно пожал плечами капитан Сун. — Мы уже не маленькие, инспектор.
— Я заметил, — сухо прокомментировал Чэнь.
Внутри у него все кипело. Вернувшись к своему столу, он стал изучать записи по второстепенному делу о мошенническом экзорсизме и пересмотренное предложение по правилам лицензирования для практикующих фэн-шуй. Но ни на том, ни на другом документе сконцентрироваться не удалось, и он позвонил Инари. Никто не ответил. Мысль о том, что Тан на свободе, раздражала, как рубашка из шерсти яка. Проверив карманы, Чэнь убедился, что четки, скальпель, компас и остальное снаряжение на месте. Он пошарил в ящиках стола, нашел два небольших восьмиугольных зеркальца и тюбик суперклея, тщательно завернул в салфетку и положил в карман. Потом, как и вчера вечером, вышел на улицу, окунувшись во влажность города, и сел на первый трамвай до района Гарден.
Перед особняком, наполовину скрытая тенями от магнолий, стояла личная машина Тана. Чэнь прогуливался по улице, стараясь держаться вне периметра обзора системы безопасности, чтобы его нельзя было увидеть из особняка, потом вынул из кармана одно из зеркалец. Пробормотав несколько слов, он приклеил зеркальце к нижней части крыла «Мерседеса». Рискованный шаг, потому что за машиной могло осуществляться наблюдение, но он был на сто процентов уверен, что защитные устройства настраивали на обнаружение электронного оборудования или взрывчатки, но никак не на дешевое зеркало из пластика. Затем он снова отошел по улице в сторону. Руку он держал в кармане на втором зеркале, но оно оставалось холодным.
Однако, когда он дошел до Опера-Хаус, ладонь ощутила излучаемое зеркалом тепло. Чэнь быстро нашел неподалеку чайную, заказал чайник «драконьего улуна» и сел, держа зеркало на коленях.
На поверхности зеркала, детально и точно, как в цифровом фильме, отражался отъезжавший от обочины «Мерседес». За рулем сидел сам Тан, и, насколько Чэнь мог видеть, больше никого в машине не было. «Мерседес» повернул в конце улицы на север, направляясь в пригороды. Ограниченный краями зеркала, Чэнь видел, как мелькали мимо высотные дома и бетонные развалины, заросшие ползучими растениями, возможно, они были повреждены бомбами террористов нынешней зимой, а может, это просто участки земли, где планировалось строительство, но кончились деньги. Он успел мельком увидеть броский новый фасад храма Вэй Цянь — вероятно, часть проекта по обновлению города — и подумать, какие, интересно, системы защиты установлены на этом «Мерседесе», если Тан рискует ездить по бедным гетто, где народ такой раздражительный. Оставив эти зоны позади, Тан уже ехал по району, где живут люди побогаче. Снова показались особняки с целыми акрами земли перед ними, и Чэнь с удовольствием узнал дорогу на Шу-нань, идущую по головокружительной кривой вокруг склона холма, и море за ней. Солнце закатилось, и небо покрылось блеклой морской зеленью. Сделав хороший глоток чая, Чэнь наблюдал, как Тан сворачивает с дороги. «Мерседес» нырнул на проселок, оставив позади морские виды, и остановился перед какой-то хижиной. Тан вышел из машины и зашел внутрь. Чэнь допил чашку чая, налил еще одну и, подозвав официантку, заказал яичное пирожное — Дань Ета. Потом попросил еще одну порцию чая и стал неторопливо попивать его. Тан так и не появлялся. Чэнь сходил в туалет, тайком поглядывая в зеркало и чувствуя себя при этом более чем неловко. Когда он вернулся из туалета, хозяин чайной включил семичасовые новости. Чэнь слушал, не отрывая глаз от зеркала. Заключено соглашение по отделению Техаса.[ 26] Туркестанский Альянс[ 27] подписал договор с китайским правительством по уйгурской границе, а Фронт освобождения Дагестана согласился на прекращение огня.[ 28] Похоже, везде наступает мир. Единственный раз новости не подействовали на Чэня так угнетающе, как обычно.
За главными новостями последовало сообщение местных репортеров о новом корпусе гэрао, строившемся в Цзюйгу. Похоже, увлечение средств массовой информации биовебом и его воздействием еще не закончилось. Вероятно, интерес вызывало что-то, связанное с самими некси биовеба: ведь это были в основном женщины, и в подавляющем большинстве — молодые. Чэнь смутно припомнил, что технология биовеба началась в Малайзии, где девушки подписывались на работу в качестве некси на два года, чтобы оплатить собственное приданое... На миг отвлекшись от зеркала, где ничего не происходило, Чэнь взглянул на ряды появившихся на экране недвижных форм: каждая некси безмятежно плавала в неглубокой ванночке с питательной жидкостью, заключенная в объятия синоптических проводов, которые неслышно и незаметно осуществляли передачу информации.
Полузакрыв глаза, он мог представить, что эти девушки лежат на краю моря, их омывают волны, и они окутаны коконами водорослей. Образы были органическими и тревожащими. Чэнь вырос в мире, где использовались технологии с острыми краями: пластик, металл, сталь, а не мягкая и смертная плоть. От картинки в телевизоре подступила тошнота, инспектор уже стал жалеть, что съел пирожное. Не успел он опустить глаза на лежащее на коленях зеркало, как увидел, что отражение Тана выходит из хижины, держа в руках что-то маленькое и, по всей видимости, хрупкое. Чэнь прищурился, напряженно всматриваясь в зеркало и пытаясь разглядеть непонятный предмет. Это было нечто вроде стеклянной банки. Тан осторожно положил ее на заднее сиденье, сел в машину и уехал. Чэнь поднялся со своего места, довольный тем, что не придется сидеть и расправляться с еще одним чайником, и быстро зашагал в сгущающихся сумерках к району Гарден.