Уолен Ким. Сердцеед

   – Я позабочусь и о дробовике.
   – Каким образом?
   – Я поговорю с Джей-Джеем.
   – Поговоришь с ним? И это все, что ты собираешься сделать? А тебе не кажется, что нужно спрятать от него ружье? – В ее голосе зазвучали стальные нотки.
   Сэм встал и направился к Джей-Джею. Картошка уже бежал к своей матери. Сэм на секунду остановился и обернулся к Лаки.
   – Я позабочусь об этом. Я. Это моя проблема, и я справлюсь с ней, как сочту нужным.
   Лаки тоже встала, глядя ему в глаза, помедлила секунду или две.
   – Послушай. – Она старалась говорить как можно мягче. – Сделай это как можно быстрее, потому что после станет только хуже.
   Они синие. Ее глаза теперь гораздо более глубокого синего цвета, чем были. Или это контактные линзы?
   – Ты понимаешь меня, Сэм? Ты вообще слышишь, что я говорю?
   Он встряхнулся и кивнул:
   – О'кей, Лаки. Я слушаю. И я сказал тебе, что позабочусь об этом.
   Она слегка улыбнулась, покачала головой и направилась к выходу из закусочной. Сэм поймал себя на том, что завороженно смотрит, как покачиваются ее бедра. Это движение поразило его. Когда Лаки Стивенсон, соседская девчонка, успела обзавестись такими бедрами? Ответ нокаутировал его. Ему двадцать девять лет, Лаки – двадцать восемь. Такие бедра у нее, должно быть, давным-давно. Почему он только сейчас это заметил? И почему их возбуждающее покачивание кольнуло его в самое сердце?
 
   – Эй, привет! Ты уже проверила баскетбольные стойки? Гай Пауэре говорит, что они покосились несколько дней назад.
   Лаки кинула сумку с бейсбольным обмундированием на пол рядом со своим столом, а потом повернулась к Рику Литтлтону, директору парка Пибоди.
   – У меня сегодня утром еще не было на это времени. – Ей приходилось говорить громко, перекрикивая шум работающего кондиционера. – Но в пятницу после обеда я звонила в компанию, у которой мы их купили, и мастер сказал, что, наверное, менять ничего не придется, может быть, только что-то отрегулировать. Он мне объяснил, что нужно сделать. Я собираюсь пойти на площадку сегодня во второй половине дня.
   Рик почесал свою лысеющую макушку, потом нахлобучил на голову бейсболку с логотипом «Атланта брейвз».
   – Делай что собиралась. Если понадобится помощь, позвони мне.
   Лаки кивнула в спину Рику, который тем временем начал выбираться из крохотной комнатушки, которую она называла своим кабинетом. Здесь помещались только старый шкаф и стол, стены были увешаны спортивными снарядами и афишами будущих соревнований. Внутреннюю сторону двери украшали постеры с автографами игроков в соккер.
   – Пинки! – Лаки позвала по имени секретаршу, чей стол располагался сразу за выходом из ее комнатушки. Пинки работала на всех – на нее, на Рика и на Мэтта Фармера, отвечавшего за плавательные бассейны, места для пикников и игровые площадки во всех трех парках города. Лаки же занималась играми: соккер, бейсбол, софтбол, баскетбол, футбол, реслинг, – а также группами поддержки, которые она ненавидела. Если у нее когда-нибудь будет дочь, которая возьмет в руки эти пушистые штуки, она ее просто придушит.
   Рик осуществлял общее руководство. Пинки поддерживала порядок в офисе. Она была им абсолютно необходима, без нее они все давным-давно сошли бы с ума.
   – Пинки?
   – Что?
   – У тебя есть свободная секунда?
   Лаки ждала ответа, сидя за столом и роясь в бесконечных бумажках. Где, в конце концов, этот чертов отчет о несчастном случае на прошлой неделе? Ей нужно позвонить в страховую компанию.
   – Пинки?
   – Я говорю: что? – На сей раз голос прозвучал в дверном проеме.
   Лаки подняла глаза на ядовито-розовую блузку, облегавшую неохватную грудь Пинки, затем взглянула на яблочно-зеленые брюки, прятавшие тощие ноги. Просто леденец на палочке!
   – Ты хорошо сегодня выглядишь.
   – Тебе нравится? В выходные я решила полностью сменить имидж.
   Лаки встала из-за стола, стараясь не улыбаться.
   – Тебе это вполне удалось. Прическа тоже изменилась? Кстати, и сережки создают дополнительный эффект.
   Пинки провела рукой по волосам, стянутым в «конский хвост» фантастического цвета.
   – Правда?
   – Да, очень своеобразно. А зачем ты это сделала?
   Девушка опустила голову.
   – Тебе все-таки не нравится.
   – Да мне очень нравится, просто я думаю, что ты и раньше прекрасно выглядела.
   Пинки нахмурилась.
   – Мой прежний имидж был скучным. Плоским. Совсем не возбуждающим.
   Лаки посмотрела ей в глаза. Ее подруга была молодой привлекательной женщиной, которой не исполнилось еще и двадцати пяти лет и которая обладала весьма соблазнительной фигурой – Лаки собственными ушами слышала восторженные мужские оценки. Но похоже, она не умела привлекать к себе внимание надолго.
   – И кто же тебе сказал, что ты выглядишь невозбуждающе?
   – Я. Я это сказала. – Пинки оперлась бедром о стол Лаки. – Если бы это было не так, мне было бы с кем пойти на ежегодный пикник.
   Ага! Так вот в чем дело. Ситуация стала проясняться.
   – Бедняжка. Мы можем пойти с тобой вместе. Тебе никто больше и не понадобится.
   Пинки недовольно сморщила носик.
   – Не обижайся; подруга, но я совсем не хочу участвовать во всех этих конкурсах на пару с тобой.
   Лаки глубоко вздохнула и полулегла на свой стол. Пикник. Он совершенно вылетел у нее из головы. Черт возьми.
   – Я тебя не осуждаю. Тем более я, возможно, не смогу пойти.
   Выпрямившись, она снова стала рыться на столе, мечтая побыстрее перевести разговор в другое русло.
   – Ты нигде не видела отчет о травме ребенка Хардинов? Мне казалось, я заполнила его в пятницу и положила на стол. Нужно обязательно позвонить сегодня в страховую компанию.
   – Они звонили уже. Я обнаружила эту бумагу и отправила им по факсу. Все в порядке. Похоже, он просто руку сломал.
   Отлично. Лаки вздохнула с облегчением. В тот вечер они все опасались, что он сломал плечо.
   – Это просто замечательно.
   – Да, возвращаясь к пикнику, Лаки...
   – А что там у нас с пикником?
   Лаки обернулась на знакомый мужской голос – входил Мэтт Фармер. У нее тут же появилось ощущение, что кто-то выкачал из комнаты весь воздух.
   – Вот, мисс Стивенсон не собирается идти на пикник, – пожаловалась Пинки.
   – Она просто обязана. – Мэтт с улыбкой повернулся в ее сторону.
   – Я не говорила, что не пойду (или все-таки сказала?). Я просто предложила тебе пойти вместе со мной.
   – Ничего подобного. Ты как раз заявила, что не пойдешь.
   – Она обязательно пойдет, Пинки. Она ведь сотрудник фирмы, администратор. Она должна там быть. – Мэтт подошел ближе и положил руку Лаки на плечо. – Не так ли?
   Иногда ей хотелось врезать Мэтту Фармеру как следует. Порой он был просто чудесным парнем, но в большинстве случаев стоял слишком близко. Он вечно улыбался. Всеми зубами и даже волосами. И все время подмигивал! Она просто ненавидела подобных типов. Он расточал сладкий запах крема после бритья «Стетсон». Слишком сладкий, приторно сладкий. И ей всегда было ужасно неприятно, когда он подходил с таким невинно-милым выражением лица.
   Слишком милым. Таким милым, что ей было дьявольски трудно сказать ему, чтобы он убирался ко всем чертям.
   – Я приду туда, Мэтт, – покорно согласилась она.
   – Отлично! – Он обнял ее за плечи. Лаки вздрогнула. – Знаешь, – он приблизил губы к ее уху, – мы с тобой составили бы замечательную команду в каком-нибудь конкурсе. Что ты думаешь по этому поводу?
   Она прочистила горло и отстранилась. Руки Мэтта уже перебрались на ее талию. Лаки нервно взглянула на Пинки, которая издали строила ей рожицы. Она знала, какие чувства Фармер вызывает у подруги, и вполне разделяла их.
   – Ну, Мэтт, на самом деле... – Лаки постаралась посмотреть ему прямо в глаза. – У меня уже есть партнер. Человек, с которым я встречаюсь. Мой бойфренд.
   Фармер отступил на шаг и убрал руки.
   – О! Да, я понимаю. Я просто предполагал, что ты все еще свободна.
   Она перевела взгляд с Мэтта на Пинки, сглотнула комок в пересохшем горле. Свободна. Да, она именно свободна, такой и останется. Только, может быть, не на ежегодном пикнике служащих паркового департамента города Пибоди четвертого июля.
   Она не понимала, почему чувствует себя так мерзко. Конечно, изредка она прибегала ко лжи, например, чтобы удержать Мэтта Фармера на безопасном расстоянии. Но теперь у нее появилась настоящая проблема. Ей действительно придется идти на этот пикник. И показать там своего бойфренда.
 
   Несколько часов спустя Лаки на своем грузовике повернула на парковку перед клиникой Сэма. Ее внимание невольно привлек сияющий, новый красный «корветт». Пожалуй, жизнь врача не так уж плоха, подумала она, захлопывая дверцу своего четырехлетнего пикапа фирмы «Чеви». Прием был в самом разгаре.
   На самом деле возвращение Сэма во Фридом и открытие частной медицинской практики было просто Божьим провидением. В радиусе тридцати миль единственный врач принимал в Пибоди, поэтому большинство местных жителей с удовольствием перепоручили заботу о своем здоровье земляку. И Лаки знала, что Сэм делает все от него зависящее, чтобы помочь каждому обратившемуся к нему человеку. Иногда он бывал так занят, что даже подумывал пригласить еще одного врача, помощника. В конце концов, неплохая идея, тогда он смог бы проводить гораздо больше времени с Джей-Джеем. При первом же удобном случае она поговорит с ним об этом. Снова.
   Толкнув дверь клиники, Лаки вошла внутрь и оглядела приемную. Ее встретили глухое покашливание, случайно сорвавшийся стон и запах антисептиков. Как всегда, здесь было полно народу, а она забыла записаться на прием. Лаки направилась к окошку, где сидела ее бывшая одноклассница, а ныне сотрудница регистратуры, которая всегда была в курсе всех событий Фридома. Сказать, что Кэтлин Коннер была городской сплетницей, значило бы не сказать ничего. Но активная, как буря – во всяком случае, именно так отозвался о ней Сэм – она была непривычно молчалива, если дело касалось пациентов, в этом случае ее уста были запечатаны. И Лаки радовалась, что весть о ее недавней... скажем так, травме... не разнесется со скоростью света по всему городу. Конечно, если Джей-Джей и Картошка уже не разболтали об этом.
   Лаки подошла к окошку регистратуры.
   – Привет, Кэтлин. У Сэма найдется минутка для меня в течение ближайшего часа?
   Та подняла глаза.
   – Салют. Ну, давай посмотрим. – Она полистала журнал. – Похоже, он сможет посмотреть тебя только после шести, если ты погуляешь где-нибудь поблизости или вернешься к этому часу.
   Шесть. Лаки посмотрела на часы. Сейчас половина пятого. Она глубоко вздохнула.
   – Не знаю, Кэтлин. Может быть, я просто подожду, пока...
   За спиной Кэт с треском распахнулась дверь.
   – Сейчас я осмотрю миссис Мэдисон. – На пороге появился Сэм с кипой бумаг в руках. Он куда-то очень спешил, но, увидев Лаки, прошел в приемную. – Привет. Я зачем-то нужен тебе?
   Все-таки у него странноватая манера вести себя.
   – Ты же знаешь, да. По поводу того... инцидента, который произошел вчера.
   – Ах да. – Сэм повернулся к Кэтлин. – У нас есть какое-нибудь окно?
   – Я только что сказала ей, что ты занят до шести часов.
   Он снова взглянул на Лаки:
   – Тебя это устроит?
   Она пожала плечами:
   – Думаю, да. Может быть, я все-таки заеду попозже, когда...
   – Нет, – сказал он как-то слишком поспешно, – тебе нужно приехать к шести. Я буду ждать.
   Он отправился обратно в кабинет. Лаки озадаченно смотрела ему вслед. Он словно испугался вдруг чего-то, нервно размахивает бумагами, врезался в дверной косяк. Можно подумать, она предложила ему заняться любовью прямо на столе Кэтлин перед всеми пациентами.
   Что, черт побери, с ним происходит?
 
   Спустя полтора часа Сэм захлопнул карту последнего пациента, передал ее Кэтлин и с облегчением вздохнул. Это был длинный, изматывающий день. Положительно, ему нужен кто-нибудь, кто мог бы помогать ему. Но это означало расширять клинику: еще один офис, новые смотровые, медсестра. Слишком много хлопот, но они неизбежны: все равно это придется сделать, рано или поздно. Он больше не мог управляться с такой обширной практикой один.
   Не мог, если ему хочется заниматься в этой жизни еще чем-нибудь, кроме работы. Лаки была права, он нужен Джей-Джею.
   – Лаки. – Он произнес ее имя вслух. Вот дьявол, мысль о ней преследует его днем и ночью.
   – Она придет с минуты на минуту.
   Он повернулся и посмотрел в спину Кэтлин, разбиравшей бумаги на столе.
   – Что?
   – Лаки скоро придет. Уже почти шесть часов.
   Он закрыл глаза, и перед его мысленным взором возникла Лаки в том самом проклятом купальном халате, перегнувшаяся через стол у него на кухне. В этом было что-то такое, что невозможно описать словами.
   – Я и забыл почти.
   – А вот, кстати, и ее грузовик.
   Сэм попытался взять себя в руки. Единственная причина, по которой он не хотел, чтобы Лаки приезжала сегодня вечером к нему домой, состояла в том, что он не был уверен в своей профессиональной выдержке, в том, что сможет справиться со своим мужским либидо. Ему нужна больничная атмосфера – стерильность, запах лекарств, белый халат.
   Его бросило в жар. Не надо было выключать кондиционер.
   Нужно осмотреть ее как можно быстрее, а затем выпроводить из смотровой. Пусть отправляется на все четыре стороны. Слишком часто за последние два дня он вспоминал мягкость и шелковистость ее кожи под своими пальцами.
   Дверь клиники с шумом распахнулась.
   – Я смотрю, здесь гораздо спокойнее, чем полтора часа назад. – Казалось, улыбка Лаки осветила комнату, и Сэм не смог удержаться от ответной улыбки. Она всегда заставляла его смеяться, всегда поднимала ему настроение. Всю жизнь.
   – Да, у меня был чудовищно тяжелый день. Пойдем. – Он направился в смотровую через открытую дверь, Лаки последовала за ним.
   Сэм оставил дверь приоткрытой – так ему было спокойнее.
   – Приспусти немного джинсы, я посмотрю, что там у тебя творится.
   Руки девушки незамедлительно потянулись к застежке-«молнии», а Сэм отвернулся, притворившись, что делает запись в ее карте. Он чувствовал, что может не перенести вида Лаки, стягивающей джинсы со своих крутых бедер. Еще одна картина, преследующая его днем и ночью.
   – Готово.
   Он попытался придать лицу безразличное выражение, повернулся к Лаки, перегнувшейся через стол, и замер на секунду, с трудом сглотнув комок в горле при виде соблазнительных округлостей над поясом джинсов. Встряхнувшись, он подошел ближе и снял бинт.
   – Болит?
   – Немного.
   – Заживает хорошо. Я сейчас продезинфицирую рану, смажу антибиотиками и поменяю бинт. Это займет не больше минуты.
   Сэм вернулся к столу, заваленному медикаментами, и облегченно вздохнул. Он сможет справиться с этим. Это ведь Лаки. Его детская подруга. Успокойся! Она ведь не из тех женщин, с которыми тебе хочется оказаться в постели. Это Лаки! Он собрал все силы, пожелал себе удачи и повернулся к девушке. Ты ведь врач, Сэм Керк. Профессионал. Так и веди себя.
   Он быстро обработал рану.
   – Царапины могут побаливать и зудеть несколько дней, но все идет хорошо. Совсем скоро будешь как новенькая. – Он старался не смотреть на нее и дышать ровнее.
   Лаки встала и быстро оделась.
   – Отлично. Хотелось бы поскорее. Ты себе и представить не можешь, как трудно играть в спортивные игры с детьми, когда у тебя пониже спины все расцарапано. Одно неловкое движение, и непонятно, чем все кончится.
   Сэм слушал, в глубине души радуясь, что джинсы водворены на место.
   – Я думаю, тебе нужно быть осторожнее, но никакой опасности нет. Ничего серьезного.
   – Я и так осторожна. Просто чертовски трудно объяснить подросткам, у которых энергия через край хлещет, что ты не можешь играть в волейбол наравне с ними, потому что в твои ягодицы кто-то выстрелил из дробовика.
   Сэм чуть не рассмеялся, но вовремя сдержал себя. Ему совсем не хотелось снова быть вовлеченным в разговор о Джей-Джее и дробовике. И о том, с чего началась вся эта история.
   – Ты сейчас домой?
   – Мне нужно еще немного здесь поработать. – Он открыл дверь, дожидаясь, пока Лаки выйдет.
   – Хочешь, я присмотрю за Джей-Джеем? Сейчас поздно, и он уже много часов один. Сэм, тебе действительно нужно подумать, что делать с этим. Двенадцатилетний ребенок может ввязаться в кучу неприятных историй, если он в течение долгого времени предоставлен сам себе.
   В этом разговоре ему тоже не хотелось участвовать. Дело даже не в том, что он с ней не согласен, просто ему не нужны постоянные напоминания. Вздохнув, он ответил:
   – Я собираюсь найти кого-нибудь, кто...
   Внезапно до них донесся шум из приемной. Кэтлин на повышенных тонах спорила с каким-то разъяренным мужчиной. Лаки и Сэм поспешили к выходу из кабинета.
   Разгоряченный Ламар Томпсон что-то возбужденно доказывал Кэт.
   – Я же говорю вам, что у него пациент! – непреклонно повторяла она в ответ, загородив дверь своим мощным телом. – Он освободится через минуту.
   – Я уже здесь. – Сэм появился за ее спиной, и Кэтлин отступила в сторону. – Ламар, что случилось? Несчастный случай?
   – Твой чертов братец – это несчастный случай! Я сломаю дробовик о чью-нибудь голову, когда найду этих малолетних хулиганов, пробравшихся в мой сад и устроивших охоту на моих птиц!

Глава 3

   Лаки открыла от изумления рот и тут же прикрыла его ладонью. Сэм стоял к ней спиной, и она была очень рада, что не может видеть выражение его лица или встретиться с ним взглядом. Было бы невероятно трудно не сказать ему что-нибудь типа «А что я тебе говорила!» Вместо этого Лаки взглянула на Кэтлин.
   Та заявила, что ей срочно нужно идти домой, и выскользнула через заднюю дверь. Вот цыпленок. Поняла, что жареным пахнет. Лаки же, напротив, чувствовала, что ей необходимо остаться хотя бы на несколько минут.
   – О чем ты говоришь, Ламар? – Сэм положил руки на бедра и в волнении раскачивался из стороны в сторону.
   – Проклятые мальчишки. Твой брат и ребенок Джонсов, этих, которые за городом живут. Как там его зовут? Помидор?
   – Картошка. Его называют Картошкой.
   – Точно.
   Лаки смотрела в спину тяжело дышавшего Сэма.
   – Просто скажи мне, Ламар: что они еще натворили?
   Тот тоже тяжело вздохнул. Лаки не могла припомнить, видела ли она его когда-нибудь настолько взволнованным. Обычно он был само бесстрастие. Должно быть, случившееся поразило его в самое сердце. Слишком уж он отличался от каменной статуи, которую напоминал в церкви.
   – Три кормушки для моих птиц разбиты вдребезги! Целых три! Мальчишки стреляли по ним до тех пор, пока дерево не превратилось в щепки!
   Сэм опустил плечи.
   – Приношу свои извинения, Ламар. Но ты уверен, что это был Джей-Джей?
   – Я видел их своими глазами. Их обоих. Они выскочили из моего сада и убежали по аллее.
   – Я заплачу за все три кормушки. Или нет, я лучше заставлю Джей-Джея сделать их. Он принесет их тебе. И, если хочешь, я могу поговорить с матерью Картошки.
   – Буду признателен. Но к сожалению, это еще не все.
   Лаки была готова поклясться, что Сэм стал ниже ростом на добрый десяток сантиметров при этом заявлении Ламара.
   – А что еще?
   – Еще они сломали мою голубятню. Превратили ее в руины. Но что расстроило меня больше всего, я нашел двух мертвых голубей. Похоже, мальчишки убили их.
   Сэм опустил руки, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Лаки начала жалеть, что не ушла вовремя.
   – Ты уверен?
   – У меня весь двор завален дробинками, а птицы мертвы. Что бы ты подумал на моем месте?
   Не ответив, Сэм подошел к окну. На несколько минут воцарилось молчание, затем он произнес:
   – Ламар, я позабочусь об этом. Спасибо, что пришел ко мне. Уверяю тебя, ты получишь полное возмещение ущерба. Что же касается птиц, то тут я могу только принести свои извинения. То же самое сделает и мой брат, дай только мне найти его. А теперь, с твоего позволения...
   Он протянул Ламару руку, тот пожал ее, кивнул в знак согласия и удалился. Сэм несколько секунд смотрел ему вслед, затем обернулся и встретился взглядом с Лаки. Похоже, его неприятно удивило, что она все еще здесь.
   – Не говори ничего, – попросил он.
   – Я и не собиралась ничего говорить.
   Сэм отвел взгляд, покачал головой и снова положил руки на бедра. Похоже, никогда в жизни он не терпел такого поражения.
   – Если ты не возражаешь, я бы хотел остаться один.
   – Все в порядке, я ухожу.
   Он направился к задней двери.
   – Если тебе что-нибудь нужно, я могу...
   Он остановил ее движением руки:
   – Нет, Лаки. Это я должен сделать сам, целиком и полностью. Надеюсь, еще не слишком поздно.
 
   Тридцать минут спустя Сэм въехал на дорожку перед гаражом и мельком взглянул на Лаки, примостившуюся в гамаке на своем крыльце. Уже стемнело, но он был уверен, что она сидит там одна. Редкий случай, когда ее родителей нет рядом. Он посмотрел на их гараж позади дома: так и есть, место трейлера пустует. Наверное, Стивенсоны отправились в очередное путешествие.
   Черт возьми. Более удачного случая может не представиться. Нужно просто поехать к ее дому. Но он не мог. Сейчас у него была более важная задача – Джей-Джей. Ему необходимо разобраться с этим. Наконец он понял, что именно должен сделать. Тяжело было признаваться в этом, но Лаки права. Мальчик был предоставлен сам себе слишком долго.
   Сэм прошел крыльцо, передняя дверь тяжело хлопнула за его спиной. Он на секунду остановился, а потом повернул в неосвещенную гостиную. На полу лежал луч света, проникавший из кухни в задней части дома, оттуда же доносился шум маленького телевизора, который его мать обожала смотреть во время приготовления обеда. Сэм крайне редко включал этот телевизор, но ему даже и в голову не приходило убрать его куда-нибудь в другое место.
   Войдя в кухню из холла, он обнаружил Джей-Джея, который сидел на столе с бутербродом в руке, уставившись в экран телевизора и качая головой в такт музыке, доносящейся из наушников на голове. Периодически он макал сандвич в стакан с содовой и откусывал очередной кусок. Осмотревшись, Сэм заметил дробовик, прислоненный к косяку задней двери.
   Он быстро пересек комнату и поднял ружье, затем обернулся и поймал на себе взгляд Джей-Джея.
   – Сними наушники.
   Джей-Джей смотрел на него, вопросительно подняв брови, но на слова не реагировал.
   Сэм махнул в воздухе рукой и прокричал:
   – Наушники!!
   Мальчик наклонился и сделал, что его просили.
   – Привет, Сэм. Хочешь бутерброд?
   Тот фыркнул и отрицательно покачал головой. Он был зол, как черт. У его брата еще хватает наглости улыбаться ему! Как будто все в порядке, как будто ничего не случилось.
   – Нам нужно поговорить. – Сэм дотянулся до телевизора и выключил его. На лице Джей-Джея появилось выражение досады.
   – Эй, я же смотрел!
   – Не сейчас, нам нужно кое-что обсудить.
   – А подождать никак нельзя? Мне очень нравится это шоу.
   – Интересно знать, каким это образом оно может тебе нравиться. Ты же ни одного слова не слышал.
   – Тебе-то что? Я хочу посмотреть. – Он встал и потянулся к кнопке питания.
   Сэм схватил Джей-Джея за руку и посмотрел ему прямо в глаза:
   – Не сейчас. Нам нужно кое-что обсудить. Сядь.
   Мальчик закатил глаза и сел. Сэм оперся о край стола для закусок. Дробовик по-прежнему был в его руках.
   – Мы должны поговорить вот об этом. – Он кивнул на ружье.
   Его брат пожал плечами:
   – А о чем тут говорить? Что ты вцепился-то в него?
   – Без сарказма, пожалуйста. Я заберу его у тебя на время.
   – Почему?
   Сэм раздраженно выдохнул и посмотрел в сторону:
   – Неужели нам нужно вникать в детали? Я уверен, тебе прекрасно известно, почему я собираюсь забрать у тебя дробовик.
   Джей-Джей поднял подбородок и скрестил руки на груди:
   – Нет, дорогой старший брат, я не имею ни малейшего представления об этом. Расскажи мне.
   Сэм не верил своим ушам. Этот мальчишка провоцировал его. Что, черт возьми, случилось с ним за последние несколько месяцев? Проклятие, Лаки была права. Его брат превращался в маленького несовершеннолетнего преступника с массой амбиций.
   – Ко мне сегодня приходил Ламар Томпсон.
   – Его снова беспокоит приступ ревматизма?
   Сэм пропустил мимо ушей это замечание.
   – Кто-то стрелял в его кормушки для птиц, сломал три из них, разрушил голубятню и убил двух голубей.
   Джей-Джей подскочил на месте, сжав руки в кулаки.
   – Я не имею никакого отношения к смерти голубей Ламара Томпсона!
   Сэм подошел ближе.
   – Но в кормушки ты стрелял?
   – Ничего я этого не делал!
   Мысль о том, что Джей-Джей лжет ему, больно ударила Сэма. Он повысил голос:
   – Джей-Джей, я не потерплю лжи! Не смей обманывать меня! Я знаю, что это сделали вы с Картошкой. Ламар видел вас. Он сказал, что гнался за вами по аллее. И не пытайся отрицать это. Ты понял меня?
   Не осознавая, что он делает, Сэм схватил брата за плечи и сильно встряхнул. Мальчишка вырвался и отскочил в сторону.
   – Я полагал, в нашей стране презумпция невиновности и считается, что человек не совершал преступления, если не доказано обратное. Почему ты не пришел сюда и не спросил, а делал ли я это? Ты сразу обвинил меня, даже не пытаясь послушать, что я скажу по этому поводу. Хороший же у меня брат.
   Темная глубина глаз Джей-Джея сверкала таким бешенством, что Сэму было очень трудно сформулировать свою мысль, найти нужные слова, но он попытался.