Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Доносчик

   — Хелло! — произнес он и обратился к мисс Треннит. — Что здесь происходит? У вас что — припадок? Что случилось, Лесли?
   Джон Лесли пожал плечами.
   — Мисс Треннит немного разошлась.
   Милли хотела что-то сказать, но, передумав, выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
   — Мой дорогой, — голос Фрэнка был встревоженным, — зачем вы постоянно ссоритесь с моей Милли?
   Лесли сжал губы.
   — Ваша Милли! Именно это и послужило причиной ссоры. Да, я сказал ей, что если она дорожит своим добрым именем, то пусть лучше не встречается с вами поздно ночью в конторе.
   Фрэнк залился смехом.
   — Вы это сделали? — удивленно спросил он. — Бог мой, я удивляюсь вашему мужеству! Она настоящий черт, когда бывает злой. Бедная старая Милли! Как вы глупы, Лесли! Понятно, она была здесь не одну ночь, а несколько! Я хочу расширить после свадьбы торговлю, а это нельзя сделать без дополнительной работы. Если мой план удастся, вы убедитесь в этом. Бедная, бедная Милли! — покачал он еще раз головой и вышел из комнаты.
   …Обычно Джон Лесли брался за газету, когда работа была окончена. Ее приносили ему каждое утро, и он старательно прочитывал каждую статью. Это занятие действовало успокаивающе. На сей раз Джон просматривал газету очень внимательно — и, наконец, обнаружил две важные вещи…
   В то время в Лондоне действовали четыре международные банды ювелирных грабителей. Три из них он знал: голландская банда и две смешанные — американская и английская… На счету одной была кража очень дорогого ожерелья…
   Второе сообщение касалось инспектора Баррабаля, состояние здоровья которого заметно улучшилось.
   Прочтя второе сообщение, Лесли вернулся к первому.
   …Кража была совершена два дня назад. К заметке прилагались фотография ожерелья и описание каждого большого камня в отдельности, но Лесли это мало интересовало. Он сложил газету и, подойдя к окну, долго смотрел на улицу, как в ту злополучную ночь, когда был убит Ларри Грем. В комнату вошла Милли Треннит, и никто бы не мог заметить следов недавней бури на ее лице. Она улыбнулась Джону Лесли извиняющейся улыбкой.
   — Мне жаль, что так все случилось, капитан Лесли. Надеюсь, вы простите мне мою вспышку. Я чувствую себя сегодня не совсем здоровой, и все окружающее меня ужасно нервирует. Но вы были тоже несдержанны.
   — Я сожалею об этом, — ответил Лесли, улыбаясь.
   — Ни одной женщине не нравится, когда критикуют ее характер, — продолжала она быстро. Ее болтовня была свидетельством хорошего настроения. — Прошу извинения за все то, что я говорила о Берил Стендман. Через несколько минут она будет в конторе, и мне будет ужасно неприятно, если вы ей все расскажете.
   — Она придет в контору? — спросил недоверчиво Лесли. — Вы знаете это наверняка?
   Милли утвердительно кивнула, и Лесли не заметил, как по ее лицу промелькнула загадочная улыбка.
   — Она сейчас в городе, и мистер Суттон просил ее зайти, ее и мистера Фридмана, — пояснила Милли.
   Это было для Лесли полнейшей неожиданностью. Если он дал слово не встречаться с Берил, то и ей также следовало избегать посещения торгового дома Суттона.
   — Когда вы пришли сюда в последнюю ночь, капитан Лесли? Мы были здесь до половины двенадцатого…
   — Я был здесь без четверти двенадцать.
   — Почему вы возвратились в контору? — поинтересовалась секретарша. — Неужели вы тоже замешаны в любовной истории? Не сердитесь на меня, ради Бога…
   — Я не сержусь, — ответил Джон холодно. — Я возвращался из театра и зашел сюда, чтобы захватить работу. Но почему вас это интересует?
   — Ах, я спросила просто так!
   Звонок Суттона заставил ее удалиться на несколько минут. Когда Милли вернулась, ее сопровождал высокий и худой господин с окладистой черной бородой. Он выглядел типичным полицейским.
   — Этот господин желает поговорить с вами, — сообщила Милли.
   В эту минуту в комнату вошел Фрэнк Суттон.
   — Сержант Валентайн, — представился гость. — Я хотел бы сказать вам несколько слов, капитан Лесли — добавил он.
   Он оглянулся на Милли.
   — Я не знаю, может ли эта дама оставаться здесь…
   — Это даже лучше, — сказал Суттон, — если все так, как вы мне рассказали.
   — Да, именно так, — пробормотал гость.
   Он казался очень серьезным и всем своим видом олицетворял величие закона.
   — Ко мне поступила на вас жалоба, капитан Лесли… Мне известно кое-что из вашей прошлой жизни, — начал полицейский.
   — Понятно, если вы сыщик, то знаете все, — заявил холодно Джон Лесли.
   — Я расследую историю с похищением колье леди Креторн. По моей информации, эта драгоценность должна быть у вас.
   Лесли смотрел на него в упор.
   — Какие у вас основания утверждать подобное? — спросил он.
   — Один из пойманных грабителей рассказывал, что передал эту драгоценность вчера ночью личности, которую называют «Доносчиком».
   — Капитан Лесли находился в три четверти двенадцатого ночи в конторе, — заявила, как бы заступаясь за Лесли, Милли.
   — В три четверти двенадцатого? Ну, да, времени было достаточно. Ожерелье было передано в одиннадцать ночи на набережной Темзы. Покупатель заплатил девятьсот фунтов в американских долларах. Вор находился под надзором полиции. По моим сведениям, вы и есть тот покупатель.
   — Ваша информация так же похожа на правду, как свинья на соверен, — возразил Лесли, — Хотите обыскать меня?
   Полицейский многозначительно взглянул на него.
   — Вы пришли сюда перед полночью?.. — Он осмотрел комнату. — У кого ключ от денежного сейфа?
   — Он у меня.
   — Есть ли у кого-нибудь еще ключ?
   — Нет, — дерзко вмешалась Треннит.
   — Не надо горячиться! — бросил Суттон. — У меня тоже есть где-то ключ, но я им не пользуюсь. Мистер Лесли, ключ ведь обычно у вас?
   — Капитан Лесли, — поправил тот. — Да, вот он.
   Лесли взял связку ключей и снял с кольца самый большой. Сыщик вставил ключ в замок и открыл обе дверцы денежного сейфа. В глубине виднелись три пустые полки, на одной из них стояло несколько конторских книг и… завернутый в серую бумагу какой-то предмет. Сыщик вынул его. Фрэнк Суттон вскрикнул от удивления, когда бумага была развернута, и в руке полицейского оказалось сверкнувшее на солнце ожерелье леди Креторн.
   Суттон подскочил к двери и распахнул ее.
   — Лоу! — крикнул он. Лоу Фридман и Берил Стендман вошли в комнату.
   — Лоу, здесь произошла ужасная ошибка! Они обвиняют Лесли в том, что он — «Доносчик», — произнес Фрэнк.
   Он указал на блестящую вещь в руке сержанта.
   — Вы из Скотленд-Ярда? — поинтересовался Лесли у полицейского.
   — Это безразлично, откуда, — ответил сержант, — я должен просить вас последовать за мной на Марлбороу-Стрит.
   — Надеюсь, в автомобиле? — спросил Лесли, — идти я не в состоянии.
   Мертвенно-бледная, смотрела Берил на этого человека, который спокойно стоял у стола. Лесли обернулся и, встретившись с ней взглядом, улыбнулся.
   — Я «Доносчик»?.. Разве это не удивительная новость? — бросил он девушке.
   Берил ничего не ответила. Ноги ее подкосились. Лоу едва успел ее поддержать. Она лишилась сознания.
 
 
   …В каком состоянии вернулась Берил домой, она не помнила. Дядя Лоу рассказывал, что вскоре ей стало лучше, и он отнес ее в автомобиль. Теперь она сидела в глубоком кресле в библиотеке. Окно было открыто, и прохладный ветерок ласкал ее лицо.
   — Милая, — донесся до нее голос дяди Лоу, но как бы издалека, — Фрэнк говорит, что так даже лучше. Он уже все приготовил. В отделе записей гражданских браков нас ждут в два часа…
   Когда дядя Лоу замолчал, до нее дошел смысл его слов.
   — Берил, выслушай же меня, наконец, — он положил что-то ей на колени. Она увидела весьма элегантный ящичек, обтянутый замшей, и открыла его. Внутри лежал чудный жемчуг. Дядя Лоу стал объяснять ей, что это его свадебный подарок, но она была не в состоянии сосредоточиться на чем-либо.
   — Я назначил церемонию на сегодня, — сообщил он.
   Берил начинала, наконец, соображать, что творится вокруг.
   — Сегодня днем? — переспросила она потерянно.
   Лоу утвердительно кивнул головой.
   — Да, так будет лучше.
   — Но не сегодня же! — вскрикнула Берил раздраженно. — Почему именно сегодня, дядя Лоу? Ведь ты говорил мне, что в субботу…
   — Сегодня! Я думаю, так лучше…
   Дядя был упрям, и настаивать на своем было бесполезно. Джон Лесли сидел в тюрьме, это был «Доносчик», перекупщик краденого, человек с ужасным прошлым, коварный и жестокий… Она чувствовала себя больной при этой мысли…
   Дядя Лоу помог ей подняться. Берил ощущала себя ужасно слабой.
   — Ну, хорошо, — произнесла она, тяжело дыша, — я выйду за него замуж, если ты хочешь. И даже сегодня… ведь все равно, в какой бы день это ни случилось…
   Был подан обед, но она не притронулась к еде… Дядя Лоу открыл бутылку шампанского, но едва Берил выпила глоток, явился Фрэнк, выглядевший довольно смущенным.
   — Где это произойдет? — спросила мисс Стендман.
   Фрэнк ответил, что все приготовления уже сделаны и что церемония состоится в отделе записей гражданских браков в Уимблдоне. Берил казалось, что все это сон, ужасный сон. Стоило ей проснуться, и она могла бы что-то изменить…
   Все вместе они сели в автомобиль мистера Фридмана, и через десять минут мисс Стендман уже стояла перед огромным столом, за которым сидел бородатый человек. Потом возникла заминка…
   — Приведите шофера! — произнес Лоу нетерпеливо.
   — Но где он?
   Фридман торопливо вышел из здания. Автомобиля он найти не мог, так как полицейский запретил ставить машину у дверей. Вдруг он заметил проходящего мимо смуглого человека с небольшими черными усиками.
   — Ах, это вы, мистер Тильман? — воскликнул Лоу, подходя к брюнету.
   — Да, к вашим услугам.
   — Пойдемте со мной, прошу вас. — Лоу Фридман взял его за локоть. — Нам нужен свидетель при бракосочетании моей племянницы. Вы не против?
   — О, ради Бога! — улыбаясь, воскликнул Тильман.
   …От Берил не ускользнуло то, какое впечатление произвело на будущего супруга появление его служащего.
   — Мы сократим всю эту процедуру, — сообщил Лоу, настороженно посматривая на дверь. Берил чувствовала, чего так боялся Лоу. Он боялся чуда, в последнюю минуту мог внезапно войти Джон Лесли и прервать брачную церемонию. Представив эту ситуацию, она невольно улыбнулась.
   …Дрожащей рукой Берил подписала бумаги. Теперь она была женой мистера Фрэнка Суттона, была связана на всю жизнь с этим человеком, что стоял рядом, нежно держа ее за руку.
   Миссис Суттон подала руку Тильману, который пожал ее довольно холодно.
   — Позвольте поздравить вас, миссис Суттон, — произнес он.
   Миссис Суттон…
   Это обращение почему-то казалось ей пощечиной. Но почему? Она вышла замуж за человека с прекрасным характером. А человек, которого она любила, был самый ужасный преступник и сидел теперь за решеткой… Она закрыла глаза, чтобы забыть картину, возникшую в ее мозгу.
   …Ни одна невеста не покидала места заключения брака в столь угнетенном состоянии. Жизнь казалась ей безрадостной и одинокой, а мир — печальной пустыней…
   — Понравится ли тебе Шотландия, как ты думаешь? — спрашивал у нее Фрэнк. Он казался расстроенным.
   — Конечно, понравится…
   Берил Суттон, казалось, произнесла эти слова устами другой, совсем чужой женщины.
 
 
   Наконец, поймали «Доносчика»! Вечерние газеты сообщили эту новость, но очень осторожно и коротко: «В полицию доставлен человек, подозреваемый в грабеже в Лэн-Парке». Обычное шаблонное газетное сообщение и не больше…
   Мистер Гаррис ходил взад и вперед по Марлбороу и следил за движением у подъезда. Он был очень расстроен и потому то и дело расстегивал и застегивал свое пальто. И все равно одна пола оставалась длиннее другой. Оказавшись снова возле подъезда, он увидел инспектора Эльфорда, выходящего из автомобиля.
   — Хелло, Джошуа! — сказал тот, подходя. — Я сегодня как раз говорил с Баррабалем о вас. Точнее — это он говорил о вас со мной. Он хорошего мнения о вас, и я ничуть не удивлюсь, если вы узнаете всю подоплеку этой истории раньше, чем кто-нибудь из ваших коллег.
   — Кто же преступник? — спросил Гаррис.
   — Разве вы не знали? Он ведь работал у Суттона, мы его там и поймали с украденной вещью, мой милый!
   — Выходит, Лесли действительно — «Доносчик»?
   — Для меня это не является неожиданностью, — заявил Эльфорд. — Так что могу сегодня вечером рассказать вам немало интересного, — сообщил он, исчезая.
   Джошуа продолжал стоять возле полицейского участка. Через некоторое время вновь появился Эльфорд. Весело насвистывая, он направился в сторону Риджент-стрит. Кажется, он чувствовал себя великолепно, как и всякий полицейский, знающий, что посаженный им за решетку преступник не выйдет оттуда даже через десять лет.
   — Приедет сюда Баррабаль? — поинтересовался Джошуа, догоняя его.
   — Час назад Баррабаль уже был здесь. Он допрашивал Лесли довольно долго…
   Вдруг Эльфорд остановился и уставился на него.
   — Знаете ли вы мисс Берил Стендман?
   Гаррис кивнул.
   — Так знайте же, что в день ее свадьбы вы услышите об ужасном убийстве! — произнес он.
   — Боже упаси! — пробормотал мистер Гаррис испуганно и поспешил в свою газету с известием об аресте Джона Лесли. Увидев вернувшегося Гарриса, Филд поспешил к нему навстречу.
   — Вы знакомы с мисс Берил Стендман? — спросил он.
   — Да, я знаю ее, но почему вы об этом спрашиваете?
   — Она сегодня после обеда вышла замуж. Отправляйтесь сейчас в Уимблдон и узнайте, сможет ли она помочь нам хоть чем-нибудь в этой запутанной истории.
   Гаррис снял соломенную шляпу и вытер лоб платком.
   — Вышла замуж? — спросил он мрачно. — Но это ужасно!
   Гаррис имел в виду не замужество Берил, а убийство, предсказанное инспектором Эльфордом.
   …Мистер Тильман не был приглашен в Уимблдон, но все-таки явился. Мисс Треннит, вернувшаяся на автомобиле, нашла его сидящим в передней. Сложив руки на коленях, он, по-видимому, спал.
   — Что вы здесь делаете, Тильман? — поинтересовалась она недовольно. — Разве вы получили приглашение?
   — Меня вообще никто никуда не приглашает, — произнес печально Тильман. — Это самое ужасное — быть обыкновенным подчиненным.
   — Поменьше красноречия, Тильман! — прервала его Милли.
   — Но меня все-таки пригласили, — продолжал Тильман, ухмыляясь. — Я привез письмо для мистера Суттона и узнал, что он отправлялся на брачную церемонию. Я взял частный автомобиль и прибыл как раз вовремя, чтобы быть свидетелем этого романтического события. Меня просили остаться на обед, и вот я — здесь!
   — Кто же именно вас пригласил? — поинтересовалась мисс Треннит враждебно.
   — Об этом я должен был сам позаботиться, — невозмутимо заявил Тильман. — Никто об этом не подумал, вот я и должен был исправить эту ошибку. Мистер Фридман нашел мою помощь уместной, вот только сомневался, куда меня посадить — с прислугой или с господами. Тогда-то мы и пришли к выводу, что я буду обедать в библиотеке.
   Милли была прямо-таки поражена его словоохотливостью.
   — Никогда раньше не слышала, чтобы вы так много говорили…
   — Просто вы не слушали…
   — Кого вы, собственно, ждете?
   — Мистера Фридмана. Это довольно странно, но он — владелец этого дома и может здесь распоряжаться. Всех гостей он может оставить сидеть в своем прекрасном вестибюле. И даже доверенная секретарша директора не сможет ничего поделать.
   Мисс Тренинг показалось, что Тильман издевается над ней, и это ее бесило.
   — Где мистер Суттон?
   — Он еще не вернулся.
   — Как, он еще не вернулся? — спросила Милли недоверчиво. — Он должен был по каким-то делам ехать в город. Звонили по телефону, когда он ушел, и я подошла к аппарату…
   — Слышали поэтическую новость? — перебил Тильман. Он вынул записную книжку и начал перелистывать ее.
   — «Экспресс отправляется с рассветом», — прочел он со значением. — Приходилось ли вам когда-нибудь слышать такую поэтическую новость? Можете сообщить ее мистеру Суттону…
   — «Экспресс отправляется с рассветом», — сморщила Милли лоб, глубокомысленно повторяя его слова. — Я ему это сообщу. Будьте добры дать мне листок, где это написано.
   — Чтобы доставить вам удовольствие, я отдаю в ваше распоряжение всю книжку, — ответил он любезно.
   Милли терпеть не могла, когда он говорил с ней таким тоном, и потому поспешила выйти.
   Вскоре появился Фридман. Он составил несколько телеграмм, и мистер Тильман выразил желание помочь ему.
   — Вы можете взять эти телеграммы и съездить в контору. Вот вам пять фунтов, — обратился к нему хозяин дома.
   Мистер Тильман отстранил деньги.
   — Нет, спасибо, вы отнеслись ко мне так благосклонно, и я этого никогда не забуду. Если я не помешаю, то хотел бы вернуться до приезда молодых.
   — Это для вас так важно? — спросил Лоу. — Телефон не звонил? Ничего не слышно о Лесли?
   — Ничего. Только в вечерней газете написано, что у Баррабаля все данные в руках, но я в этом сомневаюсь.
   Фридман посмотрел на него настороженно.
   — Почему вы это говорите? Разве вы что-нибудь знаете о Баррабале?
   — Всегда кто-то о чем-то знает, — ответил Тильман уклончиво.
   — Хорошо, — сказал Фридман, подумав минуту. — Вы можете остаться, но не знаю, что с вами делать. Вы можете развлечься в биллиардной комнате. Вы играете?
   В ответ Тильман заявил, что играет, но плохо. Потом ушел с телеграммами.
   Несколько минут Лоу ходил по комнатам и, наконец, решился подняться наверх к Берил. Постучав в дверь и получив разрешение войти, он увидел, что она сидит на подоконнике и смотрит куда-то вдаль.
   — Ну как, дорогая, себя чувствуешь? — спросил он нежно.
   — А ты как себя чувствуешь? — вяло пошутила она, хотя на сердце у нее было тяжело и жизнь казалась пустой и бессмысленной.
   Опекун сел рядом и взял ее за руку.
   — Все будет хорошо. Я хотел бы тебе кое-что сказать, чтобы обрадовать тебя немного…
   Берил безучастно взглянула на него. Ей казалось, что уже ничто на свете больше не сможет ее обрадовать.
   — Я предложил моему адвокату найти влиятельного человека для защиты нашего бедного друга, — произнес Лоу, заметив, как глаза Берил заблестели и наполнились слезами.
   — Как это мило, дядя, — прошептала она. — Как это похоже на тебя… — Она сжала его руку. — Это невозможно, чтобы такой человек, как Лесли, был способен на подобное… Больше всего меня поразило даже не то, что он вор, а что он предатель… Это самое ужасное… Люди ему доверялись, а он их предавал…
   Взглянув в окно, она опять обернулась к дяде.
   — Я не могу в это верить, — твердо произнесла она.
   Фридман встревожился.
   — Не веришь? Но, милая, он ведь сам сказал, что он — «Доносчик»! Ты разве не слышала?
   — Нет, я слышала скрытый сарказм в его голосе. Эго его манера говорить, когда он зол. Где мой… муж?
   — Он уехал в город, — поспешно объяснил Лоу. — Видишь ли, милая, все произошло так быстро, а у него так много дел… Лесли теперь нет, и Фрэнк должен найти заместителя…
   …Шел дождь — мелкий, противный. Может быть, он будет идти всю ночь… Даже тогда, когда она отправится в Шотландию… А бедный Лесли будет лежать на своей жесткой тюремной постели…
   Берил закрыла глаза, и Лоу догадывался, о чем она думала.
   — Не думай все время об одном и том же, — проговорил он и, чтобы как-то развлечь ее, добавил: — А ты знаешь, дружок, сколько ты стоила мне сегодня? Целое состояние! Ты ведь понимаешь, как скупы мы, евреи, на деньги…
   Берил протянутой рукой ласково погладила дядю по плечу.
   — Не говори сейчас об этом…
   — Сорок тысяч фунтов, — произнес Лоу патетически, — и это без приданого! Я дал Фрэнку чек на двадцать тысяч, и он тотчас же послал свою секретаршу в банк… У Фрэнка умная голова, — продолжал дядя Лоу. — Он показал мне план расширения своего дела, и я надеюсь, он вскоре станет миллионером…
   Так пытался Лоу своей болтовней рассеять мрачные мысли своей любимицы.
   Вдруг Берил прервала его и указала на окно.
   — Кто это?
   Она увидела сквозь решетку сада стоящего на улице человека в старой соломенной шляпе и плаще. Он рассматривал их дом.
   — Ах, посмотри, это должно быть, репортер из «Почтового курьера»! — воскликнула она. — У него такой несчастный вид! Позови его и предложи ему чашку чая, дядя Лоу! Он, наверное, пришел за сведениями относительно свадьбы.
   Берил оживилась, и он удивился этой перемене. Но как он ни был хитер, все-таки не смог догадаться, что Берил хотела позвать мистера Гарриса с единственной целью: что-нибудь узнать о Лесли.
   Лоу спустился по лестнице и, вызвав лакея, распорядился позвать репортера в дом. Джошуа, снимая мокрую шляпу, пояснил, что носит ее уже пять лет и, очевидно, будет носить еще столько же… Как ни странно, но на сей раз все пуговицы его плаща были на своих местах.
   Берил, взяв Джошуа за руку, увела его в соседнюю комнату. Настроение ее заметно улучшилось, Лоу Фридман был даже благодарен приходу репортера. Сообразив, что Берил хочет поговорить о Лесли, он покинул комнату, оставив их вдвоем.
   — Нет, капитана Лесли я не видел, — развел руками Джошуа в ответ на вопросы Берил.
   — Мистер Гаррис, — продолжала она настойчиво, — могли бы вы быть так любезны — взять у меня для него деньги?.. Может, ему улучшили бы питание? Может, вы могли бы увидеть его и передать, что мистер Фридман ищет хорошего адвоката… Не нужно ему знать, что я замужем… Он, правда, в конце концов узнает… Можете вы помочь мне?
   Джошуа потирал лоб.
   — Я, конечно, сделаю все, что в моих силах, но мне не позволят с ним говорить. Таких, как я, к заключенным не пускают. Это один из камней преткновения для всякого газетного репортера. К сожалению, любое общение с заключенными нам воспрещается.
   — Но, может быть, через вас можно передать ему маленькую весточку, — торопливо говорила Берил, — может, у него есть просьба ко мне?
   Берил открыла сумочку и. достав пачку банкнот, уже собралась передать ему.
   — О. зачем так много! — замахал руками Гаррис. — Одной банкноты вполне достаточно. Я передам деньги инспектору полиции… А мистер Тильман был на церемонии?
   — Да, и он даже был свидетелем. А вы знаете его?
   — Я о нем слышал, — ответил Джошуа после некоторого молчания, — Но вы ничего не сказали ему относительно капитана Лесли?
   — Я? — спросила она изумленно. — Нет, а почему вы решили? Разве он мог бы помочь ему?
   — Будь я на вашем месте, мисс Стендман, — называя ее девичью фамилию, он понизил голос, — я бы ни с кем не стал говорить о капитане Лесли. Мне трудно сейчас объяснить вам — почему, но так как капитан вам нравится, я чувствую, что это — в общих интересах. Вы меня понимаете?
   Берил молча наклонила голову.
   — Ну, хорошо, я выполню вашу просьбу, — заключил Гаррис, — но советую избегать Тильмана…
 
 
   …Не успел Гаррис покинуть дом Лоу Фридмана, как вернулся Тильман. Берил теперь смотрела на служащего Фрэнка Суттона другими глазами. В его темных глазах было что-то кошачье, во взгляде сквозило нечто неуловимое…
   У Берил было достаточно времени, чтобы понаблюдать за ним.
   Фрэнк еще не приехал. Мисс Треннит, вернувшаяся с портфелем, полным банкнот, расположилась в гостиной.
   Берил терпеть не могла мисс Треннит, и ее забавляло наблюдать за постоянными ссорами между секретаршей Суттона и мистером Тильманом. При встречах они постоянно пререкались и, нужно отдать должное Тильману, вся агрессия исходила от Милли.
   Сейчас Тильман сидел внизу, на галерее, и это раздражало Милли.
   — Неужели вы не можете найти более подходящее место во всем доме? — спросила она у него.
   — Я сидел бы и в гостиной, если бы вы ее не заняли, — отмахнулся от нее Тильман.
   В следующий раз, когда она проходила по галерее, он поинтересовался.
   — Еще не было звонка?
   — Что вы хотите этим сказать? — зло огрызнулась Милли.
   — Вы ведь ждете телефонного звонка, а его еще не было, — пояснил Тильман спокойно.
   — Это вас не касается!
   Берил слышала всю эту болтовню из библиотеки и была рада отвлечься. О своем положении и о своем замужестве ей вообще не хотелось думать.
   В конце галереи стоял телефон, и при каждом звонке Тильман вскакивал, чтобы подойти, но секретарша выбегала первой, стараясь опередить его.
   Позвонил Суттон, сообщивший, что он на пути в Уимблдон.
   — Какая радость! — вызывающе пробормотал Тильман, вслед проходившей мимо Милли. Та нервно обернулась.
   — Я не желаю с вами разговаривать! — бросила она сердито.
   — И я тоже. Знаете, я — приз, который не разыгрывается.
   — Вы потеряете свою должность! — яростно взвизгнула мисс Треннит.
   Берил слышала, как Тильман рассмеялся.
   — Это вовсе не такая уж прекрасная должность, как вы себе представляете. Я устал писать бесконечное количество отчетов о несуществующем экспорте!
   Берил, услышав это, стала ждать ответной острой реплики со стороны Милли, но та ничего не ответила и только с шумом хлопнула дверью гостиной. Но через несколько минут мисс Стендман снова услышала разговор, происходивший между ними уже в более спокойных тонах.
   — Почему вы заговорили о якобы несуществующем экспорте? — спрашивала Милли Тильмана.
   — Все экспортные товары для меня не существуют, если я их не вижу. Пустые цифры мне ничего не говорят. Я, должно быть, ужасный материалист и должен своими глазами видеть тюки и ящики. В противном случае они для меня не существуют.